По документам из фондов Российской государственной библиотеки и Центрального государственного архива Москвы.

Царствование Николая I известно как время крайне жестокого преследования староверов. Конец его правления: 1854 и 1855 годы, – обернулся придельной тиранией в отношении насельников Преображенского богаделенного дома. Кульминацией стало совершённое в 1854 году «отобрание» и переосвящение в единоверческие храмы двух моленных Мужского двора. Сначала была отобрана Соборная Успенская моленная: ее перестройка началась в марте, а в апреле состоялось переосвящение [1]. Затем богаделенный дом лишился надвратной Крестовоздвиженской моленной, которая в июле была отобрана [2], а в декабре состоялось ее освящение как единоверческого храма [3]. В годы правления Александра II эта политика продолжилась. У федосеевцев окончательно отобрали всю территорию Мужского двора, и в 1866 году здесь открыли Никольский единоверческий монастырь [4].

В последние годы исследователями велась работа с документами, которые позволяют подробно восстановить ход этих драматических событий. Первый памятник в данном ряду – рукописная книга из собрания Научно-исследовательского отдела рукописей Российской Государственной библиотеки (НИОР РГБ) «Материалы для истории Преображенского кладбища», хранящаяся в фонде Егора Егоровича Егорова [5]. Рассказ в книге охватывает девять лет: период с 1853 по 1862 год.

Илл. 1. История Преображенского кладбища с 1854 по 1862 год. В 38 главах. С добавлением судебного дела о настоятеле Буринской моленной Пафнутии Леонтьевиче.
Около 1870 г. 874 листа. ОР РГБ Ф.98 №2011. На снимке представлены верхняя крышка переплета и титульный лист книги.
Дальнейшие события – с 1860 до 1866 года – можно проследить по документам Центрального государственного архива Москвы (ЦГА Москвы), в частности из фонда Конторы Преображенского богаделенного дома № 157. Среди прочих там хранится «Дело о переводе призренников из мужского на женский двор Преображенского Богаделенного Дома и о передаче мужского двора, со всеми на оном строениями, в ведение единоверцев, для устройства мужской единоверческой обители» [6]. Материалы дела датированы 1865 годом, но в них содержатся отсылки к более ранним документам. Данное дело содержит подробную опись строений Мужского двора с указанием их сохранности и особенностей конструкций и план мужской половины [7].

Илл. 2. Дело о переводе призренников из мужского на женский двор Преображенского Богаделенного Дома и о передаче мужского двора, со всеми на оном строениями, в ведение единоверцев, для устройства мужской единоверческой обители.
2 декабря 1865 – 10 сентября 1882. Дело представляет из себя машинописную копию, сделанную в 1907 году с оригинальных документов второй половины XIX века. ЦГА Москвы. Ф.157 Оп.1 Д.35.

Интересно даже небольшое и незамысловатое по сути «Дело о приведении к присяге (взошедшему на престол императору Александру II – Т.И.) призреваемых Преображенского богаделенного дома и прихожан единоверческих храмов» [8]. Например, в списке прихожан единоверческих храмов на Преображенском значится Андрей Федоров Бронин – родной брат Захара Федоровича Бронина, замечательного московского иконописца-старовера, перешедшего в единоверие из поморского брачного согласия [9].

Илл. 3. Дело о приведении к присяге призреваемых Преображенского богаделенного дома и прихожан единоверческих храмов.
20 февраля 1855 года. На 12 листах. ЦГА Москвы. Ф.157 Оп.1 Д.15.
Надо добавить, что еще более поздний период истории Преображенского кладбища, с начала 1900-х по 1917 год, можно восстановить благодаря уникальному архиву Е.Е. Егорова. В этот архив входят, помимо прочего, девять рукописных книг, содержащих переписку с 1906 по 1917 год как самого Егорова, так и других членов общины Преображенского кладбища с федосеевскими обществами России. Егоров данные книги никак не озаглавил. В более позднее время хранителями им были присвоены тяжеловесные названия: «Книги копий писем Е.Е. Егорова, его корреспондентов и третьих лиц» и «Книги копий документов, писем, выписок из газет и записей дневникового характера, относящихся к жизни Московского Преображенского кладбища и старообрядцев беспоповского федосеевского согласия». Кроме эпистолярного наследия в «Книгах…» собраны копии газетных статей, соборных постановлений, описаны судебные заседания, торжественные мероприятия и прочее.
В данных «Книгах копий….» тема взаимоотношений федосеевцев с единоверцами отнюдь не является главной. В них на первом плане – полемика относительно Указа 1906 года об общинах, о введении брачных книг и детальная история разделения федосеевцев на «московских» и «казанских», т.е. принимающих или не принимающих Указ об общинах.

Илл. 4. Фотография Е.Е. Егорова в кресле с раскрытой тетрадью.
Фотография на паспорту. 1880-е гг. (?). НИОР РГБ Ф.98/II №75 Папка с фотографиями Е.Е. Егорова.
Из всех названных источников лучше всего исследованы «Книги копий…». Впервые архив Егорова был описан в 1986 году Юрием Дмитриевичем Рыковым [10]. Сейчас ведется углубленное изучение архива [11].

Исследование данного комплекса источников – процесс очень длительный, но оно позволит написать подробную историю Преображенского кладбища с середины XIX века до 1917 года.

Илл. 5. Книга копий документов, писем, выписей из газет и записей дневникового характера, относящихся к жизни Московского Преображенского кладбища и старообрядцев беспоповского федосеевского согласия.
1906–1908 гг. НИОР РГБ Ф.98 Оп.1 № Б/ш 2074(2086).

В данной публикации мы остановимся подробнее на «отобрании» и переосвящении Соборной Успенской моленной, описанных в рукописной книге «Материалы для истории Преображенского кладбища». Несколько слов заслуживает и сама книга.

В 2013 году Е.М. Юхименко ввела в научный оборот рукописную книгу из собрания Государственного исторического музея – «Повесть о злоключении на Московское Преображенское кладбище и на всё старообрядческое христианство, по Божию попущению чрез враждебных людей произошедшее» [12]. Это сочинение мемуарного характера, составленное на основании свидетельств очевидцев. Повесть была написана в 1866 году известным преображенским начетчиком Егором Яковлевичем Каревым.

С «Повести о злоключении…» было сделано несколько списков. Два списка этого сочинения, озаглавленные «Материалы для истории Преображенского кладбища», принадлежали Е.Е. Егорову. Сейчас они хранятся в НИОР РГБ в фонде Егорова [13]. Как сама «Повесть о злоключении на Московское Преображенское кладбище…», так и сделанные с нее списки – «Материалы для истории Преображенского кладбища» – достойны всестороннего исследования.

В данной публикации мы будем обращаться к списку «Повести о злоключении…» – рукописной книге «Материалы для истории Преображенского кладбища», в описи фонда 98 значащейся под № 2011. Имя автора сочинения упомянуто на одной из последних страниц: «Сочинял сию повесть житель обители Пресвятыя Богородицы убогий клирик Егор Яковлев Карев при пособии NNN» [14].

Предваряя саму историю об отнятых моленных, напомним, что в 1850 году, по приказу московского военного генерал-губернатора графа Закревского, смотритель Преображенского богаделенного дома чиновник особых поручений Алексей Гаврилович Казначеев начал производить первые разрушения келий на мужском дворе [15].

В 1853 году Богаделенный дом передали в ведение Императорского человеколюбивого общества. Это означало утрату самостоятельности кладбища [16]. Тогда же, в 1853 году были снесены многие деревянные постройки кладбища, уничтожена Иордань на Хапиловском пруду [17].

В августе 1853 года при участии смотрителя Казначеева ночью в своей келье арестован духовный отец и настоятель Семен Кузмич [18], несколькими днями позже из его кельи изъяты старинные иконы, книги и казна богаделенного дома [19]. Иконы и книги вернули частично, казну вернули «далеко не вполне» [20]. Далее в том же 1853 году попечители Богаделенного дома подвергаются арестам и ссылкам. Арест Семена Кузмича и ссылки попечителей также подробно описаны в «Материалах для истории…».

Таким образом, к началу 1854 года Богаделенный дом был лишен самостоятельности, большей части капиталов, духовного отца и многих влиятельных покровителей.

Из рукописных «Материалов по истории…» мы узнаем, что череда дальнейших бедствий началась с приезда нового смотрителя – Льва Ивановича Арнольди, «который определен был не более как на полгода, для изничтожения и прекращения кладбища, а по окончании дела ему, как слышно было, обещан был чин Вицегубернатора» [21]. Приезд его на кладбище с целью осмотра будущего места проживания состоялся в январе 1854 года [22].

Смотритель Арнольди объявил, что он будет квартироваться непосредственно на территории Богоделенного дома, чего прежде, как сообщает Карев, никогда не было [23]. Чиновник определил себе под квартиру помещения Конторы. Окончательно Лев Иванович Арнольди вступил на жительство на кладбище 3 февраля 1854 года [24]. Наиболее оскорбительным для насельников было не то, что смотритель поселился в Конторе, а то, что там, в конторских помещениях, где также совершались богослужения, где находились святые иконы, Арнольди демонстративно курил и завел в своих покоях собаку [25].

Чтобы более наглядно представить эти события, обратимся к плану Мужского двора, приложенного к упомянутому выше «Делу о переводе призренников из мужского на женский двор Преображенского Богаделенного Дома и о передаче мужского двора, со всеми на оном строениями, в ведение единоверцев, для устройства мужской единоверческой обители» (ЦГА Москвы). Как следует из комментариев к плану, Контора Преображенского богаделенного дома, куда заселился Л.И. Арнольди, обозначена римской цифрой «II».

Илл. 6. План мужского двора Преображенского богаделенного дома.
ЦГА Москвы. Ф.157 Оп.1 Д.35. Л.93. На здание конторы указывает синяя стрелка.
В комментариях к плану (Л.91-92) о строении №2 сказано: «Бывшая квартира Смотрителя (каменный флигель) с двумя погребами». Квартира смотрителя, названа бывшей, т.к. при передаче всей мужской половины единоверцам смотритель переехал в помещение на женском дворе.

Илл. 7. Комментарии к плану можской половины Преображенского богаделенного дома.
ЦГА Москвы. Ф.157 Оп.1 Д.35. Л.91.
Первым приказом Арнольди было составление подробнейшей описи всего имущества Богаделенного Дома, что на деле обернулось настоящим погромом [26]. Проводилось это следующим образом: «если же в производимой этой описи по каким-либо случаям не успевали отыскать ключей от каких-либо кладовых, чуланов и комод[ов], то оные приказывал разбивать топором, в которых находились книги и иконы с пеленами в серебре и жемчуге с драгоценными каменьями» [27].

Илл. 8. Запись о «квартире Смотрителя», некогда бывшей Конторой Преображенского богаделенного дома.
Добавим, что именно в период его управления достигло пика разрушение келий на территории Богаделенного дома: «…и по приятии уже полныя власти господина Арнольда тут-то совершенно были разрушены более сорока деревянных келий на мужском, а более на женском дворе» [28].

Кроме того смотритель Арнольди вместе с генералом Игнатьевым – петербургским чиновником, командированным в Москву – развернули настоящую тиранию против московских федосеевцев с целью заставить их принять единоверие. Е.Я. Карев посвятил отдельную главу историям московских федосеевцев, которых под жестоким прессингом, путем угроз и шантажа чиновники «загоняли» в единоверие [29].

Далее Карев описывает предзнаменования, произошедшее за некоторое время до самого «отобрания» Соборной моленной. Так, например, некоторые насельники кладбища, принявшие на себя подвиг юродства: Иван Кузмич, Павел Савельев и прочие, – предсказывали бедствия, ожидающие богаделенный дом.

«Из этих благоюродивых один – Мартин Андреев – за малое время до взятия настоятеля Семена Кузмича будучи у своего благодетеля Василия Ивановича в доме неоднократно начинал чертить по столу ногтем, говоря такие слова: ʺВот смотрите, как на кладбище межа-та идет от коровьяго двора почесь весь мужской-то двор отходит, остается лишь махонький уголоцыкʺ – и прочие, подобные сему, были от старца Мартина предсказании» [30].

Однако поистине ужасающим знамением стало видение огня над кладбищем, произошедшее «1854 года марта 8-го [дня] во святый и великий пост на третьей неделе в понедельник вечером, часу в 8 или 9-м» [31]. Этому видению посвящена отдельная, 17-я, глава книги.

Илл. 9. История Преображенского кладбища с 1854 по 1862 год. Глава 17-я. Видение огня над Кладбищенскими зданиями за несколько дней пред отобранием Соборной моленной и превращением оныя на единоверческую церковь; с указанием подобных и в прежние времена пред разорениями бывших видений.
ОР РГБ Ф.98 №2011. Л.212 об.
Некто, «жившие на кладбище при богослужении, то есть в книжных», – Кузьма Петров и Матвей Ионов, возвращались Покровской улицей и, перейдя Лаврентьевский (Покровский) мост, но, не доходя песочков, увидели «свет огненный над кладбищем и даже над самым мужским двором» [32].

«И будучи нечаянно освещены, скоро побегоша, мняще, горит некое строение на кладбище. Свет же оный не равно стояше, но увеличивашеся трикратно, и паки умаляшеся, подобно как в великий пожар от возвышающегося пламени, как будто бы отрывалось кверху пламя в виде языков. И тако явися им три раза. И абие по сем скрыся огнь от очию их» [33].

Пребывая в смятении, Кузьма Петров и Матвей Ионов продолжали бежать, но огня уже не было видно. Поэтому они не пошли на само кладбище, но на квартиру, которая была близ кладбищенских ворот, и рассказали о происшествии своим товарищам [34].

Придя утром следующего дня на кладбище, Кузьма и Матвей рассказали об увиденном. Первыми это видение подтвердили отец Иван Яковлев и некто книжный Егор Яковлев: во время келейных молитв они тоже видели этот огонь, но не столь ясно, поскольку их окна выходили на другую сторону от Соборной моленной [35].

Впоследствии это видение подтверждали многие свидетели, пришедшие из слободы близ кладбища . Как пишет Карев, подтвердил видение даже «человек чужеземный католического вероисповедания» – это был немец Альберт Кенеман, «этот-то человек из своих комнат тоже, и тогда же, огненное видение видел, о котором и послал узнавать своего кучера» [37].

Карев упоминает Альберта Федоровича Кенемана. Это был московский купец, владелец суконной фабрики, расположенной близ кладбища, на берегу речки Хапиловки. В 1854 году Кенеману принадлежали 22 строения, 5 из которых выходили фасадами на улицу Девятая рота [38].

Обратимся к «Атласу столичного города Москвы», составленному в 1852-1853 годах топографом Алексеем Хотевым. На представленном фрагменте Атласа голубым прямоугольником условно обозначен Преображенской богаделенный дом, желтым цветом – владения Альберта Кенемана и зеленым овалом – Лаврентьевский мост.

Илл. 10. Фрагмент «Атласа Столичного города Москвы», составленного в 1852-1853 годах топографом Алексеем Хотевым.
Непосредственно «отобранию» Соборной Успенской моленной посвящена 19-я глава «Истории Преображенского кладбища» [39].

Илл. 11. История Преображенского кладбища с 1854 по 1862 год. Глава 19-я. Отобрание первой моленной, называемой Соборной, на мужском дворе; о обнаружении купцов, отступивших от единения нашего, то есть от прежде содержимыя ими веры; о устройстве первого предельного олтаря в Соборной; первое, по ихнему называемое, освящение Соборной моленной на церковь; о назначении Консисториею духовных лиц для совершения церемониала в переобразовании; о учении попа креститься по-древнему; приезд Митрополита в кладбище; о чиновных лицах, присутствовавших в церемонии переобразовния; о охранной страже; о падении снега с Соборной во время переобразования ея на единоверческую церковь. Обед над воротами; о лошади, везущей на кладбище съестные припасы; взгляд с душевным прискорбием на все вышеописанное; и плачевная песнь, сочиненная на сей случай Казанским Отцом Филипом Осповичем Захаровым.
ОР РГБ Ф.98 №2011. Л.248 об.-249.
Путем угроз и шантажа Арнольди и Игнатьеву удалось вынудить достаточную часть федосеевцев перейти в единоверие. Как пишет Карев, смотритель и чиновник принудили новообращенных единоверцев подать прошение «на Высочайшее лицо», «дабы дозволено им было на прахе отец своих учредить единоверческую церковь» [40].

Вскоре к Соборной моленной, стали возить кирпич от Никона Матвеевича Гусарева, «заводчика кирпичного» и новоявленного единоверца, а от Ивана Федоровича Гучкова – железо – для кладки печей в Соборной моленной. И, как подчеркивает Карев, «тогда нам более было понятно, что значило видение огня» [41], которое, напомним, было вечером 8-го марта 1854 года.

Кстати заметим, что имя Никона Матвеевича Гусарева, а также имена его сына Гавриила Никонова и двух внуков Павла Гаврилова и Алексея Гаврило Гусаревых в уже упомянутой присяге Александру II значатся в списке «никольских прихожан» и вписаны первыми [42].

Илл. 12 – Фрагмент списка прихожан единоверческого Никольского храма, присягнувших в 1855 году Александру II.
Переделка Соборной моленной, производимая на средства Гусарева и Гучкова, заключалась в устройстве в трапезной моленной придела во имя святителя Николы и пристройке к приделу алтаря [43]. Железные печи, которых никогда ранее не имела Успенская Соборная моленная, решили устроить «в задней половине» [44]. Далее Карев сообщает: когда мастера уже «принимали участие в работе олтаря, то смотритель (Арнольди – Т.И.) приказал, чтобы они в основный фундамент положили на себе изображение тремя персты… естьли же кто окажется сопротивен, тому и работы не доверять» [45].

Эта спешная перестройка моленной началась в середине марта 1854 года [46]. Карев описывает процесс перестройки так: «Когда же начала производиться самая поспешная обстройка, которая началась около половины марта, время еще было холодное, но несмотря на холод новые строители, как видится, вынуждаемы были начальством к скорейшему устройству и открытию этой новости. (…) Тут поставлены были сначалу временные железные печи, привезенные от Гучкова, которыми нагревали это здание для устройства настоящих печей, которые в скорости были совершены. Тутже начато устройство алтаря и переделка иконостаса, а наше прежнее устройство начало подвергаться разрушению. Иконы выбрали из местов и безобразно сложили в груды, иконостас бывший отломали и устроили все по своему вкусу, а бывшие принадлежности: скамьи, ящики, лестницы, – выносили и безобразно разбросали на конном дворе. Сломанный иконостас разбросан был по двору близ этой моленной» [47].

В скором времени перестройка была закончена, в Соборной моленной был устроен придел с алтарем во имя святителя Николы. «И по окончании работы олтаря, 1-го апреля, на колокольне мужского двора привесили маленькие трезвонные колокольчики, начали пробовать звон во все колокола» [48].

Перестроенная соборная моленная готовилась к переосвящению ее в единоверческий храм. Церемония была назначена на 3 апреля 1854 года – на Лазареву субботу 6-й недели Великого поста. Как пишет Карев, по инициативе Гучковых, совершить это должен был сам Митрополит московский Филарет (Дроздов): «Они (Гучковы – Т.И.), желая приобрести всю славу мира сего, потому и не восхотели преобразовывать церковь единоверческими попами, но потребовали Московского Митрополита, который хотя и числится главою церкви, но собственно не их церкви, потому что в этих церквах разные догматы и уставы, также не может быть соединенным и их духовенство, но у них в то время шло под один лад» [49].

Накануне шли последние приготовления. 2-го апреля «Гучковы с своими сотрудниками уготовлялись к принятию громко именитого гостя, то есть Митрополита, (…) Когда же объявлено было о сем обер-полицейстеру, и он приказал частным приставам, чтобы от Митрополитова дома ведущие к кладбищу улицы были очищены и песком усыпаны. Но как в начале апреля трудно было добиться чистоты улиц, потому и доставило немало излишних трудов как полициантом и обывателям, а в особенности дворникам» [50].

Серьезные приготовления шли на самом кладбище. Рабочие Гучкова выравнивали площадки и «на нескольких лошадях возили песок во всю ночь, а прикащики Гучкова беспрестанно в большой суматохе на лошадях и пешие бегали на кладбище и обратно, уготовляли разные надобности» [51].

Предпразднование переосвящения Успенской моленной началось тогда же, 2-го апреля, в пятницу 6-й недели Великого поста в 8 часов вечера. В это время причт, присланный Москвской Духовной консисторией, торжественно «открыл звон ко всенощной в большой праздничный колокол и звонили полтора часа, пока новолюбивый народ собрался к вечерней службе» [52].

По совершении службы малой вечерни сразу же начали служить великую вечерню, «на которой псалом «Благослови душе моя Господа» пели на распев, наречь или на ерь, также «Блажен муж»(…). стихеры пели Обновлению храма и Николе, потому что предел устроен во имя его». Вечером 2-го апреля богослужение продолжалась до второго часа ночи [53].

Утром 3-го апреля, в день Лазарева Воскресения, начали звон в большой праздничный колокол и продолжали звон до приезда Митрополита Филарета. Непосредственно перед прибытием митрополита начали праздничный трезвон во все колокола. Карета Митрополита подъехала к Преображенскому кладбищу в половине десятого утра. К этому времени собралась огромная толпа народа.

Когда митрополит въехал в первые «предместные» ворота, называемые Буточные, то он поднял обе руки и стал благословлять народ «по-древнему, сложением двумя персты». Народ стоял от Буточных ворот до самой Соборной моленной. «По случаю многочисленной толпы предстоящего народа Митрополит не опущал своих рук, продолжая благословлять до тех пор, покуда доехал до самой Соборной моленной и вылез из кареты» [54].

Илл. 13. Фрагмент гравюры Р.Курятникова «Перспективный вид Преображенского богаделенного дома с юго-западной стороны» (1854, собрание ГИМ).

Упомянутые в тексте предместные или Буточные ворота Преображенского богаделенного дома хорошо видны на многих изображениях. Как мы видим, посетители богаделенного дома не сразу попадали на мужской или женский двор, а сначала проходили через деревянные ворота, рядом с которыми стояла сторожка или будка сторожа – отсюда и название «Буточные». От Буточных ворот посетители шли по огражденной территории, находящейся перед входами в мужскую и женскую половину.

Илл. 14. Преображенское кладбище в Москве. Акварель. 1827.
Из собрания М.И. Чуванова.
Совсем близко Буточные ворота изображены на картине из собрания Егорьевского художественного музея.

Илл. 15. Преображенское кладбище в Москве. Неизвестный художник.
XIX век. Холст, масло.
От предместных Буточных ворот до самых железных под надвратной моленной расставлены были полицейские низжих чинов для порядка и обеспечения свободного проезда экипажей, а внутри мужского двора близ входа в Соборную, кроме полицейских были шесть человек жандармов . На церемонию переосвящения моленной прибыли губернатор, обер-полицмейстер, полицмейстер 3-го отделения Сечинский и ближайшая местная полиция, и многие другие чиновники [56].

Илл. 16. Буточные или Предместные ворота Преображенского богаделенного дома.
Начался чин освящения. Народу было так много, что обход Митрополита не мог помещаться вокруг Соборной даже при самом тихом шествии. Во время одного из обходов моленной «упало с крыши церковной множество снегу против самых северных дверей, но по милости Божией людей никого не захватило» [57].

Илл. 17. Соборная Успенская моленная.
Фотография опубликована в «Изборнике народной газеты» (1906).
Чтобы представить себе количество народа, собравшегося на территории мужского двора, обратимся снова к плану. Соборная Успенская моленная обозначена на нем цифрой «XVI» (на здание моленной указывает зеленая стрелка).

Илл. 18.
После трикратного обхода моленной началась литургия. «И наконец по окончании всей церемониальной службы присоединенцы учредили бал в бывшей нашей надвратной моленной, где иконы все были завешаны красным сукном» [58].

Как пишет Карев, Гучковы – «главные учредители всего этого плачевного для християн церемониала» – научили смотрителя Арнольди «настойчиво вытребовать» место для торжественного обеда именно в надвратной Крестовоздвиженской моленной Мужского двора [59].

Накануне переосвящения часть мужской столовой под моленной была занята кондитерами. В прихожей, где прежде кормили мирских, уже за трое суток перед церемонией начали спеваться певчие, «потому что они были разного звания, были несколько от Салтыкова моста единоверческие, еще при том же были какия-то стриженныя в немецких одеждах» [60].

По приказу Гучковых иконы в надвратной моленной были завешаны красным сукном, а иконостас закрыт ширмами. После литургии начался банкет. Все высокопоставленные гости сели за стол. «Митрополит всего предложенного кушанья, то есть: хлеба, рыбы, икры, – взяв на вилочку, омочив в вино, ознаменовав двумя персты, всех поздравил с новоосвящением храма и с воссоединением единоверия, вкусил и прочих к тому благословил двумя персты» [61]. Митрополит Филарет пожелал всем «здравия, мира и тишины, и согласия в единоверии», покинул моленную в сопровождении духовных лиц, сел в коляску и поехал, сопровождаемый колокольным звоном [62].

Илл. 20. Владимир Гау. Портрет Митрополита Филарета (Дроздова). 1954 г.
Дальнейший банкет Карев описал так: «Потом гражданские лицы, взяв по рюмке вина и за здравие Царя закричали ʺУра!ʺ до 3-х раз и выпили. Таковой бал продолжался около 3 часов, причем низшего класса новоподписавшиеся обыватели довольно поугостились, так что едва могли по стенке добрести каждый до своего дома» [63].

В то время как в моленной шел банкет, на улице Девятой роты произошло событие, достойное особого внимания. Коляска Митрополита выехала из Кладбищенского переулка, повернула налево по улице Девятая рота [64] и поравнялась уже с домом Гранцова, тоже перешедшим в единоверие [65].

В это время из дома Гучковых везли на лошади различные продукты и готовые блюда к банкету, который, как мы видим из рассказа Карева, еще долго продолжался в надвратной моленной после отъезда митрополита [66]. Лошадь, запряженная в повозку с яствами, проезжала по переулку Андрея Герасимова и уже показалась на улице Девятой роты.

На плане Москвы, составленном А. Хотевым, этот переулок обозначен как Безымянный [67]. Но поскольку он граничил с владениями Андрея Герасимова (№№ 281-301-302) [68], совершенно очевидно, что местные жители присвоили ему такое устное наименование. В документах чуть более поздних, от 1896 года, переулок этот уже значится как Суворовский. Позднее, на карте рубежа ХIХ–ХХ веков, этот переулок обозначен как 1-й Суворовский.
Итак, лошадь с повозкой провизии для банкета шла по переулку Андрея Герасимова. Повозку митрополита и лошадь Гучковых разделяло расстояние почти одной десятины. Далее Карев пишет:

«Тут вдруг лошадь подобно как взбесилась, (…) которую правящий не мог управить и удержать, как она аки бы испуганная от встречи Митрополита, бросилась поперечь улицы и ударилась в каменную стену дома Бердочника Лаврентия Григорьева, который тоже присоединился тогда к единоверию. И столь силен был удар этой несчастной животной, что она при этом разительном ударе вышибла собою несколько кирпичей из простенка между окон и расшибла себе голову, и в ту же минуту пала совершенно мертвою. От удару же сделала несколько ран, из них вытекло много крови. И тут мимо самого трупа проехала колесница с митрополитом» [69].

Илл. 21. Фрагмент «Атласа столичного города Москвы» А. Хотева.
Голубой линией отмечен Безымянный переулок, желтым цветом – владения А. Герасимова, розовой линией – путь коляски митрополита от преображенского кладбища по улице Девятая рота.
Беглый анализ содержания «Истории Преображенского кладбища…» подтверждает достоверность этой истории. Но даже если перед нами апокриф, Е.Я. Карев описал поразительно символичное происшествие, достойное пера Ф.М. Достоевского.

1. Материалы для истории Преображенского кладбища. НИОР РГБ. Ф.98. № 2011. Л. 248 об.–272 об.
2. Там же. Л. 438–466 об.
3. Синицын П.В. Никольский единоверческий мужской монастырь в Москве, что в Преображенском. С приложением портрета архимандрита Павла и вида Никольского единоверческого монастыря. М., 1896 г. С. 11.
4. Синицын П.В. Указ. соч. С. 7; Паламарчук П.Г. Сорок сороков. Т. 1. Кремль и монастыри. М., 1992. С. 333; Козлов В.Ф. Москва старообрядческая: История. Культура. Святыни. М., 2011. С. 309.
5. Материалы для истории Преображенского кладбища. НИОР РГБ. Ф.98. № 2011.
6. ЦИАМ. Ф. 157. Оп.1. Д.35. «Дело о переводе, по Высочайшему повелению, призренников из мужского на женский двор Преображенского Богаделенного Дома и о передаче мужского двора, со всеми на оном строениями, в ведение Единоверцев, для устройства мужской Единоверческой обители». Дело от 1865 года, на 321 листе. Машинописная копия 1907 года.
7. ЦИАМ. Ф.157. Оп.1. Д.35. Л. 59 об.–66 об. (опись строений на Мужской половине Преображенского богаделенного дома); Л. 93(план Мужской половины).
8. ЦИАМ. Ф.157. Оп.1 Д. 15.
9. Там же. Л. 7. Подпись А.Ф. Бронина в списке присягнувших под № 27.
10. Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР им. В.И. Ленина. Указатель. Под ред. Ю.Д. Рыкова. Т. 1. Вып. 2. М., 1986. С. 61–84.
11. См., например: Игнатова (Котрелева) Т.В. «Написанъ бысть съи стыи образ… в Москве в Преображенском»: К вопросу об организации труда московских иконописцев-федосеевцев // Антиквариат. Предметы искусства и коллекционирования. 2013 г. № 11. С. 22–25; Она же Роль архива Е.Е. Егорова в изучении старообрядчества Казани // Проблемы изучения русской культуры XVI – начала XXI веков. Материалы научно-практических конференций 2010-2013 гг. Казань. 2014. С. 68–73; Игнатова Т.В. Архив Егора Егоровича Егорова как уникальный источник по истории старообрядцев федосеевского согласия с 1905 по 1917 год // Кадашевские чтения: сборник докладов конференции. Выпуск XV. Гл. ред. протоиерей Александр Салтыков. М., 2014. С. 338–352; Материалы к истории старообрядчества: документы из архива Л.А. Гребнева. Сборник документов. Отв. ред. В.П. Богданов. М., 2016. С. 212-213.
12. Юхименко Е.М. Неизвестные подробности ссылки, смерти и погребения Ф.А. Гучкова // Российский парламентаризм: истоки, история и современность / Материалы научно-практической конференции. М., 2013. С. 111–119.
13. НИОР РГБ. Ф.98. №№ 2009 и 2011.
14. Материалы для истории Преображенского кладбища. НИОР РГБ. Ф.98. № 2011. Л. 836.
15. Московский военный генерал-губернатор, граф Закревский, «велик и страшен был властитель»: еще в 1850 году он отдает приказание чиновнику особых поручений Алексею Гавриловичу Казначееву, исполнявшему тогда должность смотрителя при Преображенском богаделенном доме, усилить меры притеснения насельников кладбища (Ф.98 № 2011. Л. 150 об.). Казначеев отдал приказ, «чтобы находящиеся келии, как на мужском, так и на женском дворах, хотя мало ветхие, непременно чтобы были сломаны. (…) И первая была жертвою их желания, то есть разорена, келия на мужском дворе, которую имел на собственный капитал некто Макар Матвеев, имевший прежде в Москве столярное и стекольное заведение, чем и приобрел порядочный капитал. Когда же по недоведомым нам судьбам он при старости своей лишился зрения, то он весь свой капитал обратил на сиротское и на убожеское содержание, и отдал его в руки правителя и отца этого места Семена Кузмича. Тут же и сам определился жить в упомянутой келии; так и дочери его, Елена и Прасковья, жили в особенной келии на женском дворе. Его же келия была на мужском дворе близ боковых ворот, в которые был ход на могилы» (Материалы для истории Преображенского кладбища. Там же. Л. 150 об.–151 об.).
16. Козлов В.Ф. Москва старообрядческая: История. Культура. Святыни. М., 2011. С. 307.
17. Там же.
18. НИОР РГБ. Ф.98. № 2011. Л. 15–24 об.
19. Там же. Л. 25–28.
20. Там же. Л. 27 об.
21. Там же. Л. 133 об.
22. Там же. Л. 134.
23. Там же.
24. Там же. Л. 177.
25. «И к великому нашему оскорблению, неприличное и отяготительное его было вступление в Контору потому, что у нас в Конторе у казначея и с главным конторщиком нередко исправляема была служба, такая же как и в моленных. А этот новый гость, увы, нашея беды, и к нашему прескорбию, и даже невиданному нами в стенах нашея обители ввел с собою в Контору собаку, которая по его обыкновению навсегда находилась с ним в комнатах. (…) Еще же к большому оскорблению, что в нашей Конторе началось этим смотрителем курение бесовского табаку. Чего в прежнее время отнюдь не имелось. Много было случаев, в которых приезжали великие сановники по каким-либо делам, но табаку не то что в Конторе, но даже и внутрь ограды на дворе не курили». Там же. Л. 178–179.
26. Там же. Л. 177–177 об.
27. Там же. Л. 177 об.
28. Там же. Л. 152 об.
29. Глава 16-я «Принуждение наших обывателей к присоединению к единоверческой церкви генералом Игнатьевым и смотрителем Арнольдием с изъяснением, которые из них верою пали и которые устояли». Там же. Л. 186 об.–212.
30. Там же. Л.222 об.–223.
31. Там же. Л.223–223 об.
32. Там же.
33. Там же. Л. 223 об.–224.
34. Там же.
35. Там же. Л. 224–224 об.
36. Там же. Л. 224 об.
37. Там же. Л. 224 об.–225.
38. Ясинская В.Н. Улица Девятая Рота: из истории московской улицы. М., 2009. С. 13-14.
39. Глава 19 «Отобрание первой моленной, называемой Соборной, на мужском дворе; о обнаружении купцов, отступивших от единения нашего, то есть от прежде содержимыя ими веры; о устройстве первого предельного олтаря в Соборной; первое, по ихнему называемое, освящение Соборной моленной на церковь; о назначении Консисториею духовных лиц для совершения церемониала в переобразовании; о учении попа креститься по-древнему; приезд Митрополита в кладбище; о чиновных лицах, присутствовавших в церемонии переобразовния; о охранной страже; о падении снега с Соборной во время переобразования ея на единоверческую церковь. Обед над воротами; о лошади, везущей на кладбище съестные припасы; взгляд с душевным прискорбием на все вышеописанное; и плачевная песнь, сочиненная на сей случай Казанским Отцом Филипом Осповичем Захаровым». Там же. Л. 248 об.–272 об.
40. Там же. Л. 252–253.
41. Там же. Л. 254.
42. ЦИАМ. Ф.157. Оп.1. Д. 15. Л. 7.
43. По словам Карева, «они не то чтоб устроили новое здание, но лишь в Соборной моленной начали делать предельный олтарь во имя Николы». Материалы для истории Преображенского кладбища. НИОР РГБ. Ф.98 № 2011. Л. 254 об.
44. Там же. Л. 255.
45. Там же.
46. Там же.
47. Там же. Л. 255–256.
48. Там же. Л. 256 об.
49. Там же. Л. 259.
50. Там же. Л. 259 об. –260.
51. Там же. Л. 260.
52. Там же. Л. 260–260 об.
53. Там же. Л. 262об.–263 об.
54. Там же. Л. 263 об. –264.
55. Там же. Л. 264 об.–265.
56. Там же. Л. 264 об.
57. Там же. Л. 265 об.–266.
58. Там же. Л. 266–266 об.
59. Там же. Л. 267–267 об.
60. Там же. Л. 267–268.
61. Там же. 266 об.–267.
62. Там же. Л. 267.
63. Там же. Л. 271 об.
64. Там же. Л. 267.
65. Там же. Л. 268 об.–269.
66. Там же. Л. 269.
67. Атлас столичного города Москвы, составленный топографом Алексеем Хотевым. М., 1852–1853.
68. Ясинская В.Н. Указ. соч. С. 20–21.
69. Материалы для истории Преображенского кладбища. НИОР РГБ. Ф.98. № 2011. Л. 269 об.–270 об.