[Из сборника: Старообрядчество в России 17-20 века. Выпуск 4. 2010. * Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 06-01-02065 а).]

Сергей Семенович Гнусин занимает выдающееся место среди старо­обрядческих деятелей и писателей первой трети XIX в. Ему принадле­жит фундаментальное осмысление ключевых положений древлеправославного вероучения, в том числе и теории духовного антихриста. Однако его личность и труды были всегда окружены ореолом таинственности, а его оппоненты оставили массу противоречивых свидетельств. В «Красном уставе» старопоморского согласия Сергея Семеновича называют «знаме­нитыя обители единым от премудрейших духовным правителем», а так­же не имеющего равных среди беспоповцев «снискателем и изьяснителем священного писания»1. Гнусин, помещенный в известном Словаре Пав­ла Любопытного под именем Михаила Ивановича, называется «семиименной особой», «гражданином всей России», но также «знаменитым учителем и наставником феодосианской церкви в Москве»2. О деятельности Гнусина и его воззрениях, сразу вызвавших острую полемику, существу­ет достаточно обширная литература, но приводимые в ней свидетельства носят поверхностный, как правило, порочащий настоятеля характер, на­водящий на мысль, что все они восходят к одному источнику, намерен­но созданному для распространения негативной легенды об отце Сергее Семеновиче3.

Свидетельства о его жизни совсем немногочисленны. Архимандрит Никольского единоверческого монастыря Никанор (Кудрявцев)4 в статье о С. С. Гнусине в «Русском биографическом словаре»5, следуя общеприня­тым канве жизни и оценке деятельности настоятеля, в то же время внима­тельно относился к свидетельствам «Красного устава» и понимал, что «зна­чению Гнусина обратно пропорциональна сумма сведений о нем»6. Архи­мандрит Никанор называет основной источник биографических сведений о Гнусине — фрагмент сочинения, представляющий собой словесное опи­сание картины под названием «Поражение Гнусину»7 с жизнеописанием Сергея Семеновича, сведения из которого в дальнейшем стали основой известной биографии настоятеля8.

Сочинение, полемический подтекст которого проявляется уже в на­звании, было включено в рукописный сборник первой половины XIX в.9 В его состав входят: Ответы беспоповца-поморца на предложенные ему православным лицом 27 вопросов (л. 1-98)10; собрание «Погрешностей, что и святыи, яко человецы в рассуждениях писания погрешали» (л. 98-144)11, включающее «картину «Поражение Гнусину»» с приложением ли­цевого изображения (не сохранилось); «Исповедь приходящему во гресех» Г. И. Скачкова (л. 127-128)12; «Исповедание сердечное и устное православнаго христианина» Г. И. Скачкова 22 июля 1821 г. (л. 130-142)13; Ответы Ивану Игнатьевичу, написанные Василием Сидневым в 1822 г. в Москве (л. 142-159)14. Состав сборника, в который вошло посвященное Гнусину сочинение, со всей очевидностью указывает на создание рукопи­си в среде единомышленников Г. Л. Скачкова, последовательных сторон­никах брака15.

«Картину «Поражение Гнусину»»16 необходимо описать подробно, по­скольку ее содержание не только оставалось основным источником сведе­ний о настоятеле вплоть до сегодняшнего времени, но также весьма на­глядно показывает приемы полемики:

(л. 115) / Картина Поражение Гнусину

1. Рама четвероугольная продолговатая.

2. Внутри на средине вверху свет в полукружии с сиянием.

3. На черте полукружия надпись: Царство света и благодати.

4. От света в сиянии рука с книгою раскрытою в надписи: Не добро быть единому. 1. Могии вместити да вместит. 2.

5. Из-под книги луча с надписью: Меч духовный, глагол Божий пора­жает Гнусина. 3.

6. Ниже лучи меч с концем острым в надписи: Заветы ветхии и новый. 4.

7. Конец меча в сердце Гнусина.

8. Гнусин упадает на спину свою к правой стороне.

9. От сердца Гнусина кровь вверх в россыпь.

10. Гнусина пазуха от удара отверстою. // (л. 115 об.)

11. Из пазухи его валятся бумаги с надписями:

1. Польской собор. 5.

2. Отеческия завещания. 6.

3. Мир с балчужными. 7.

4. Собор Кавылина в Петербурге. 8.

5. Статьи кладбищенския. 9.

6. Грамота Федосеева. 10.

7. Сова Гнусина. 1117.

12. Лицо Гнусина сморщеное, зубы стиснуты и несколько в виду.

13. Обе руки Гнусина откинуты на(о)тмашь.

14. В правой руке его свиток отверстой с надписью: Брак упражнен есть. 12.

15. В левой руке свиток отверстой с надписью: За мерское дело пока­ешся и будеш девственник. 13.

16. От уст Гнусина слова: О, о, горе мне, погиб! 14.

17. Гнусина правое колено на стуле при // (л. 116) поднявшись.

18. Левая нога на земле, а корпус упадшии взад.

19. Гнусина голова лысая, борода посредственная, в кошчах, раздвоив­шаяся, волосы головы и бороды с проседью. 15.

20. На правой стороне из облаков руки со свитками в надписи:

1. Бог сочета, человек да не разлучает. 16.

2. От Господа сочетовается жена мужеви. 17.

3. Брак Бог сотворил есть. 18.

4. Не посла мене Христос жен от мужей разлучать. 19.

5. Бог и неверным дети раждает. 20.

6. К зачатию человека душа от Бога. 21.

7. Господь младенцов созидает и посещает. 22.

8. Бог раждает и восприемлет младенцов. 23.

9. Похоть и семя от Бога ради брака и // (л. 116 об.) детей, а не для блуда. 24.

10. Похоть в естестве. 25.

11. Закон не дается на убиение естественных. 26.

12. Преходит образ мира сего. 27.

21. На левой стороне из облаков руки со свитками в надписи:

1. От Бога два пути — девство и брак, а не един. 28.

2. Господь не заповеда девствовати. 29.

3. По нужде не добродетель. 30.

4. Брака действователь Господь Бог и брачующияся. 31.

5. Брак ради целомудрия и чадородия и исполнения церкви Бо­жия. 32.

6. Брак погибнет, когда уничтожится тление. 33.

7. Идеже смерть, тамо и супружество. 34.

8. Смерть браков ради, брак же смерти ради. 35.

9. Брак пребудет, дондеже все сие со тле//(л. 117)нием стоит. 36.

10. Брак и женитва в сыновех Божиих до всемирнаго воскресе­ния. 37.

11. Гнушаясь брака, девство блуда сквернейше. 38.

12. В надежде на покаяние согрешать, грехи на Дух Святый. 39.

22. Пред Гнусиным стол с бумагами в надписи:

1. Пришел есть образ мира сего. 40.

2. Апостола Павла во свидетельство не приводить. 41.

3. Брак отъяся и запретися. 42.

4. Староженов на целомудрие. 43.

5. Половинок разлучать. 44.

6. Христиан врачующихся исторгать из церкви. 45.

7. Без разводу на покаяние не допускать. 46.

8. Младенцов от них не крестить. 47.

9. К зачатию младенца душа от диавола. 48. // (л. 117 об.)

10. Христиане врачующиеся суть змеино гнездище, сатанино и бесов его прескверное дворище. 49.

11. В их браках родства телеснаго не признавать. 50.

12. Попечение о умножении рода человеческаго имеет сатана. 51.

23. Из облаков на стол в бумаги, и на Гнусина, и на его ручныя свитки громовыя стрелы. 52.

24. Противу головы Гнусиной свитки из рук с надписью:

1. В Гнусине учение бесовское. 53.

2. Гнусина догматы еретическия. 54.

3. Верует диавола равномощным Богу, как еретики Курбикул и Севир18. 55.

4. Пресекает чадородие, якоже дух сатанин. 56.

5. Умножает студодеяние, как еретики Николаиты19 и диавол. 57.

6. Отмещет брак, якоже Манихеи20. 58. // (л. 118)

7. Бога именует злу творцем, как еретик Маркион21. 59.

25. С левой стороны противу стола свитки из рук:

1. Учит о покаянии, как еретик Ориген22. 60.

2. Законом полагает девство, якоже еретики Ессеняне23. 61.

3. Развращает и отмещет Священное писание, как еретики Манес24 и Север25. 62.

4. Гнусин истребляется за зловерие и за нечестие. 63.

5. Гнусину и предки не помогают. 64.

6. Гнусина и Сова его не защищает. 65.

7. Равно постраждут и все, кто с ним согласен. 66.

26. Внизу на правой стороне доказательство с текстом писания.

27. Внизу на левой стороне свидетельство 15 следующее. 15. // (л. 118 об.) Гнусина имяна:

1. По цеху Петр Никифоров.

2. По мещанству Сергей Семенов Гнусин.

3. По письмам его Михайло Васильев.

4. В Пандекте по вере Иоанн.

5. В цеху вдовец.

6. В мещанстве по смерти жены свой Марьи холостой.

7. Преображенскаго кладбища настоятель.

28. Внизу на средине стихи следующия:

Седьмиимянный сей злословит Бога сам,

Безбрачно зло его коснулось небесам.

От Бога, что закон в натуре разрушает,

Отверг он брак, детей преемство истреблять,

Нечисту страсть любви, как дьявол, умножает,

От Бога данных чад крещения лишать.

Что адско зло сие за свято почитает,

За то сам Бог сего злодея поражает.

29. На полях в раме по сторонам до//(л. 119)казательства писания по литерам числительным в таком расположении(…)».

Далее, с 1 по 66 номер, приводятся ссылки на Ветхий и Новый завет, Потребник иноческий, Катехизис, Житие Иоанна Богослова, сочинения Иоанна Златоуста, Иоанна Дамаскина, Симеона Фессалоникийского, Ва­силия Великого, Игнатия Богоносца, Кормчую, Барония, Словарь исто­рический26, Грамоту федосеевскую 7202 (1694) г., постановления собора федосеевцев в Польше 1752 г., «мир Федосеевых с балчужными» 1804 г., Постановление санкт-петербургского собора 1809 года, «Статьи кладби­щенские» 7314 (1806) и 7328 (1820) гг.; книги и картины, собранные и со­чиненные Гнусиным, в том числе Возражение о браке; упоминаются «кар­тина Гнусина лицевая о зачатии младенца», «картина Гнусина на отвер­жение брака в лице совы»27, Вопросы аристовых в Петербурге, Ответ на вопрос, почему ныне время плачу достойное, Вопросы Ивана Ивановича Астраханца28.

Продолжим цитату:

(л. 121) 30. Но в книге сего листа означенные доказательства помеще­ны текстами, и на места нужнейшие положены примечания, с изъяснени­ями соответственными. А к бумагам столовым девственной веры причис­ляются и следующия правила:

1. Староженам епитимьи: за 1-е деторождение полгода поклон(ов) 183000. 67.

За второе дет(орождение) год пок(лонов) 365000. 68.

За третие деторож(дение) два года поклонов 730000. 69.

И шесть лет поклонов 2190000. 70.

2. За четвертое вовсе отлучить. 71.

3. За молитвы очиститель(ные) поклон(ов) 3000. 72. // (л. 121 об.)

4. Родителей врачующихся детей из церкви изгнать. 73.

5. Христиан врачующихся в дому их на покаяние не принимать. 74.

6. Над ними погребение в дому их не стоять. 75.

7. В их домах Христа не славить и не праздновать. 76.

8. С ними не жить, у них не обедать, для их не стряпать. 77.

9. На едином столе с ними не ясти. 78.

10. Детей их не пестовать. 78 (так!)

11. С ними в бане и из единых сосудов не мытися. 79.

12. Матерям сосцами своими младенцев крещенных не кормить. 80.

13. Детей их при смерти крестить со обещанием разойтись, а не разой­дутся. младенцев их не отпевать. 81.

14. В рождениях младенцев не способствовать. 82. // (л. 122)

15. Христиан брачующихся отлучать от Святыя Троицы.

16. И отдавать в жертву Диаволу. 83.

Далее приводятся «правилам сим доказательства» в виде ссылок на вы­шеперечисленные источники и с добавлением ссылки на указания «осо­бо добродетельных отцов кладбищенских в книге Завещания отеческие» и письмо настоятеля Василия Андреевича» (л. 122). Отмечается также, что «и сии доказательства в книге тоже текстами и с примечаниями». Следова­тельно, речь идет, очевидно, о составлении книги против Гнусина с при­ложением к ней описываемой картины. Очевидно, мы имеем дело с кон­спектом или планом полемического сочинения, в 31-м пункте которого сообщается:

(л. 122 об.) 31. В той же книге помещается история. О явлении бесов Гнусину в следующих событиях.

История О явлении бесов Гнусину

Сей Гнусин по собственным его сочинениям многоимянен и разных званий, он значится отпущенным на волю от разных помещиков, разных городов, под разными имянами. По Московскому иконному цеху 1796 года, Петр Никифоров с женою Марьей Ивановою, до записки в цех умершею. По мещанству 1813 года, Сергей Семенов Гнусин. По письмам его, Михайла Васильев. По вере своей Иоанн. Он по цеху вдовец, // (л. 123) по ме­щанству после смерти Марьи своей холостой. В согласии федосеевском в Москве на кладбище Преображенском настоятель. По жительству его в Оренбургской губернии, на заводе Осокинском писарь. А в бегах стран­ник и пустынный житель. И по способности сподобился видеть бесов, и от них дано ему вдохновение. И что к нему являлись демоны, о том, кро­ме прочих мест, в особенности с 1808 года на Преображенском кладби­ще, многим людям неоднократно удостоверял сам собою. И бесовския яв­ления происходили над ним в следующих действиях: 1. Гнусин, прожи­вая на заводе, будучи на молитве, а дух бесовский невидимо многократно как бы что мимо подле его волочил, или ногами потирал, и хождением ка­сался его одежды. 2. Когда же Гнусин начал говорить молитву: Да воскрес­нет Бог, тогда диявол чувствительным духом в лице Гнусина столь силь­но дунул, что от того Гнусин с великим // (л. 123 об.) криком упал на зем­лю, а демон, видя его лежащего, громогласно смеялся и хохотал над ним, и Гнусин был тем приведен вне себя. 3. Так же бывшу Гнусину на молит­ве и духу демонскому очевидно к нему представшу с левой стороны в окне, в чюдовищном образе, коего голова была большой величины круглая, как чанное дно, седоволосая, рожа сморщенная, шея тонкая, плеча широкия, с безчисленными руками; прочаго же тела в виду не было. Каковая бесов­ская харя, став спереди лицем напротив Гнусина, и по аллилуиах на по­клоны его земныя оная рожа восклицала: Раз! Раз! Раз! — троекратно. Гнусин же по окончании поклонов, схватя большой молоток, тут лежа­щий, и во всей крепости своей размашистым ударом раздробил не бесов­скую рожу, а раму в окне со стеклами, а хари демонской поразить не мог, ибо она от виду сокрылась. Народ же тут живущий, видя, что Гнусин имел удар о землю, был в безпамят//(л. 124)стве, и что разбил раму со стекла­ми, почли его сумасшедшим. 4. Когда же с того завода он бежал и укры­вался в лесу у отшельника на пчельнике, то в келье оной во время пре­кращения чтения Псалтыри за упокой, дух бесовский многажды по но­чам невидимо погласицею Гнусиной вместо его читал Псалтырь, слов же читанных Гнусин понимать не мог. 5. В той же келье в ночи Гнусину с то­варищем лежащим на жаркой печи на большом посланном лубе, вшедшия к ним тогда многия беси соглашались разговорами вслух, чтоб Гну­сина с товарищем или жизни лишить, или протащить сквозь потолок. На­конец только на том лубе многократно с напряжением и с великим кри­ком поднимали и покачивали и придавливали на потолку столь крепко, что были отчаянны в жизни. Однако ж после таковаго давления опуще­ны бесами на печь с тем же лубом безвредно. Таковыя бесовския явления были ему в заводе до веры, а в лесу по вступ//(л. 124 об.)лении в веру федосеевскую. И так Гнусин на себе носит седмь имян, якоже седьмиглавный апокалипсический зверь. А по фамилии его Гнусин есть и самое имя, яко гнусное, по вдохновению бесовскому имея уста хульная, в хуление к Богу, хулити имя его и селение его и живущия на небеси. Сие доказательно его сочинениями и картинами, им изображенными в растленном разуме, в превратности текстов писания и в значениях инознаменательных, где истинну покрывает лжею, а ложь одевает истиною, и является имеющим образ благочестия, силы же его отвергшимся. И свое учение богопротив­ное утверждая, с ним не согласующихся проклинает. И своя догматы скре­пляя, пишет: А иже тако не верует, проклинаем, да будут прокляти, да бу­дут прокляти, да будут прокляти. В конце о браке его сочинения.

Вот каков Гнусин имянем и словами гнусный, который за ужасное зловерие // (л. 125) свое мечем духовным, глаголом Божиим, словами Священнаго писания, во всей того безбрачной, богопротивной, еретической и са­танинской системе поражается смертельно. Почему ныне и того безумие всякому благомыслящему можно ясно видеть, колико оно зло и пагубно и словом Божиим истребляется. Он же Гнусин, что бродяга без надлежащаго пристанища, не имеющий добрых нравов, и живет, как объуморенный, о том сам собою прописывает в предисловии своея книги Пандекты словами таковыми:

Саморучно книгу сию содетель начертал,

Так в преднем стихе отечество, имя и веру сказуя, окончал.

Лето миробытныя семьдесят и три протекли сторицы.

А он не имел сыскать определенныя себе столицы.

Еще над тем протекли три третицы в // (л. 125 об.) десятице солнеч­ных бегов.

Но не попекся притяжать душевных нравов, яко белых снегов.

От Христова же воплощения осмьнадесять трегубицы три

В десятице числяя протекло лето,

Обаче не зрит и доселе как объуморенный, что не живет лепо.

Каковым стихотворством 1-е. Книге своей Пандекте означает быти сочиненной от создания мира 7310-го лета, от рождества же Христова 1810-го года. 2-е. Не учась правилам пиитики, хотел показать себя пра­вильным стихотворцем, но не успел. И к правильному сочинению стихов, яко объуморенному, и вдохновение бесовское не могло способствовать. Он зделал сии стихи, в которых по правилам пиитики нет порядка разбо­ра и соединения народа,

Ни видов, ни меры правильных стихов.

И тем явился сам здесь только рифмачем, // (л. 126)

Что в совести ум он страшно омрачен,

И нравы в нем, что злы, собой изображает,

Бродяга, вне ума, сам о себе являет.

Этот весьма экспрессивный и по-своему уникальный образец старооб­рядческой полемики первой трети XIX в., исполненный личной непри­язни к Гнусину и обвинениями во всех мыслимых грехах, приведен нами с незначительными сокращениями. Отдельные его фрагменты и общая тональность, безусловно, сказались на земной жизни настоятеля и оказа­ли влияние на его посмертную судьбу. Наиболее вероятным автором этого сатирического сочинения может быть известный старообрядческий писа­тель Андриан Сергеев Озерский29, как пишет о нем Любопытный, «гром­кий, трогательный и разительный возвещатель всей поморской церк­ви в Петрополе о поражении небом врагов и супостатов Богу, природе и Христовой церкви, Сергея, или Михаила, Гнусы и Ваньки Федотова, феодосианцев, развратников истины и бунтовщиков народов»30.

П. Любопытный в «Хронологическом ядре староверческой церк­ви» отмечает сочинение «Модный старообрядец» против взглядов Ни­кифора Петрова, в котором Г. И. Скачков и Андриан Сергеев, «не до­вольствуясь обличительными словами, поражали его и сатирою»31. По­лемическая и сатирическая заостренность характерна и для сочинения «Девственница-федосеевка, старообрядка на собственном своем лице», часть которого изложена в стихотворной форме и имеет предуведомле­ние с указанием автора: «Рукопись сея направленная против федосеев­цев, сочинена раскольником старопоморского согласия Андреяном Сер­геевым, московским мещанином, ведавшим при Монинской моленной выданными от Сената брачными книгами (отобранными в 1836 году тог­дашним генерал-губернатором по случаю обвенчания в оной раскольни­ков из Владимирской губернии, бракосочетания же в сей моленной до­пускались только для московских раскольников). Тот же Андриан вместе с тестем своим московским же мещанином Гаврилом Ларионовым Скач­ковым и зарайским купцом Заяцевским сочинил руководство к церков­ному миру и рассмотрение о браках. Вообще есть очень много сочине­ний Андреяна»32. Действительно, автора этого сочинения отличает обличительный и непримиримый пафос, направленный против федосеев­цев, «бракоборные заблуждения» которых он ставит в один ряд с древни­ми ересями (их он насчитывает 37: Маркион, Монтан, Татиан, Манихей и другие), тот же прием встречаем и в «Поражении Гнусину». Наименова­ние Гнусина «семиименный сей», а также сравнение с семиголовым апо­калипсическим зверем рядоположно «седмиглавому обществу», как име­нует федосеевцев А. С. Озерский.

Сторонники Гнусина, не настроенные на такую острую дискуссию, по­трясенные развернутым против Гнусина дознанием и суровостью его нака­зания, сразу не представили адекватного ответа. Только много лет спустя, как было показано в «Красном уставе», отклик на этот полемический вы­пад вошел в постановление московского собора 1883 г., где в статье 14 от­мечалось, что «распространенное в некоторых христианех мнение, буд­то бы прежде бывший христианский учитель и страдалец за веру Хри­стову Сергий Симеонович написал: «что в новоженских детей вкладыва­ет душу дьявол», почитать сие несправедливым, ибо такового содержания картина (подчеркнуто в рукописи. — Е. А.) составлена не Сергием Семено­вичем, а его соперниками новобрачниками и по злобе приписали таковое сочинение Сергию Семеновичу. Его же собственныя понятия может каж­дый узреть в толковании на 105 Ефремово слово в стихе 58-м, где сице речеся: «Не имеет (диавол) власти по Божественному творению истинного Бога нашего, что сотворити, не толико тела каковаго, но ниже насекомыя, какие мшицы, и ни самые скнипы33, и не толико сих, но ни малыя каковыя былинки». Если же таково было понятие Сергия Семеновича о вла­сти диавола, то всуе и туне безстудствующии распространяют лжу и отно­сительно вкладания души диаволом во младенцев. Приемлющии же та­ковую лжу за справедливость, яве повинни будут 63 правилу шестого Все­ленского собора»34.

По всей видимости, это постановление не имело широкого распростра­нения и не было учтено знатоком старообрядческой истории И. Н. Заволоко, изложившим историю Гнусина следующим образом:

Бывший работник железоплавильных заводов Осокиных, Сер­гей Семенович Гнусин считается одним из видных писателей старообрядцев-беспоповцев. Во время своей деятельности в качестве на­ставника старообрядцев Преображенского общества в Москве он приоб­рел большое уважение и авторитет за свои апологетические выступления. 3 июля 1820 г. был Указ о предании суду «распространителя вредных уче­ний». Гнусин учил не молиться за царей и нарисовал картину с изображе­нием царя Александра I в виде антихриста. Было решено его арестовать. Гнусина предупредили. В течение нескольких лет он скрывался в домике при моленной Н. А. Папулина в г. Судиславле Костромской обл. В 1823 г. он был арестован и сослан под строгий надзор в Соловецкий монастырь. При содействии старообрядца Дружинина (поставлявшего муку в мона­стырь) Гнусин поддерживал связь с московскими старообрядцами. Полу­чил свыше 300 нужных ему книг. Во время пребывания его в монасты­ре он написал «Пандекты», «Отеческие завещания», «Показания о едином тесном пути» и другие сочинения. Его толкование Ефрема Сирина свиде­тельствует о большой начитанности автора. 27 июня 1839 г. Сергей Семе­нович закончил свой жизненный путь изгнанником в Соловецком мона­стыре. Рига. И. Н. Заволоко35.

Подлинная история Сергея Семеновича была восстановлена нами на основе изучения следственных документов, отложившихся в канцеля­рии московского военного генерал-губернатора в результате бурных собы­тий на Преображенском кладбище 1820-х гг.36 Эти архивные разыскания37, как и поиски в собрании Государственного Исторического музея38 портре­та С. С. Гнусина39, оказались приуроченными к 250-летию со дня рождения писателя. На основе новонайденных материалов стала возможна и иная оценка его деятельности.

В 1816 г. в связи с выбором новых попечителей на Преображенском кладбище возник конфликт, проявившийся в отказе от общей молитвы и сопровождавшийся целым рядом прошений, причем со стороны про­тивников С. С. Гнусина последовали в прямом смысле доносы. Предста­вители власти, участвовавшие в урегулировании отношений сторон, со­ставляли собственные отчеты и предписания, сохранявшиеся и в чер­новых набросках. В деле «О разногласиях старообрядцев Преображен­ского богаделенного дома (далее ПБД. — Е. А.) при выборе попечителей. 1816-1817 гг.» информация по развитию событий периодически сопостав­лялась, и выводились предварительные итоги, один из которых под назва­нием «О несогласии старообрядцев в московском Преображенском бога­деленном доме, открывшемся изначально в мае месяце 1816 года при вы­боре попечителей по действиям местного начальства» наглядно и, на наш взгляд, беспристрастно передает этапы конфликта40.

В нем отмечается, что московские купцы Макар Андреев41 и Лаврен­тий Осипов42 «с товарищи» представили Московскому губернскому прав­лению «приговор, данный им от некоторых купцов, о избрании попечи­телей на место выбывших и просили утвердить оных». Но почти в то же время поверенный старообрядческого общества мещанин Федотов43 в по­данной в ту же инстанцию просьбе объяснил, что по делам богаделенно­го дома он один уполномочен законной доверенностью, о чем известно и всем судебным местам, что купцы Андреев и Осипов «с товарищи» при­говор составили неизвестно где, без согласия нынешних попечителей куп­цов Грачева44, Никифорова45 и Красикова46, а также настоятелей и самого общества, хотя по высочайшей конфирмации 15 мая 1809 г. для ПБД плану позволено в попечители избирать обществу из среды себя. И руковод­ствуясь этим, общество имело собрание, и по большинству голосов на по­печительские места утвердили купцов Стукачева и Тимофеева, мещан Ря­занова и Носкова. И как ни упрашивали Андреев и Осипов, представлен­ные ими попечители утверждены не были на том основании, что не все они принадлежат Преображенскому обществу.

Свидетельства «Красного устава» подтверждают полную легитим­ность выборов Стукачева, Тимофеева, Рязанова и Носкова: «В лето 7324 (1816) мая в 6 день определены были из знаменитых граждан и еще для обители усерднейшие христианские попечители к Ефиму Ивано­вичу Грачеву и к Алексею Никифоровичу Иван Михайлович Стукачев, Дмитрий Тимофеевич, Симеон Федоров Рязанов и Калина Нестеров, и они собственноручно подписались к сохранению во обители закон­ных и обычных христианских положений. Определение же их к попе­чительной должности было в моленной при собрании настоятелей и по­четных граждан, при пении храмовых стихер клали начал и благослов­лялись у главного настоятеля на управление дела, и посем вси вообще полагали начал ко благопослушному повиновению новоопределенным попечителям»47. Далее рассказывается, что восстали «противнице исти­не, самобрачные новожены, их же число тогда умножалося и оправда­ние несвященнословного брака утверждашеся не толико в мирских человецех, но паче и в духовных, их же именуют свет миру. Во главе же та­ковых от духовных правителей сии бяху: Василий Емельянов, Василий Монин, Гаврило Скачков и прочия. А от могущих мира: Лаврентий Ива­нов». По мнению позднейшего историографа, новожены стремились вве­сти попечителей в преображенское общество, чтобы утвердить «самобрачие и незаконное от внешних молитвословие», а когда им отказали, «тог­да оныя наветницы весьма злобными клеветами пред могущею властью нас облыгали»48.

Действительно, в Московское губернское правление было подано но­вое прошение, где отмечалось, что прежние попечители с 1810 г. не да­вали отчета о расходовании средств и не ведут метрические книги. Гу­бернское правление поручило губернскому уголовному стряпчему доста­вить все бумаги в старообрядческое общество ПБД, с тем чтобы оно в при­сутствии чиновника избрало попечителей по большинству голосов и за­вело приходо-расходные и метрические книги. По прибытии стряпчего Грачев вручил изготовленный уже обществом приговор, в котором, «опи­сав в духе христианской кротости и благочестия образ мыслей и правила, оными соблюдаемые, говорилось, что оно не может признать и утвердить Осипова и Андреева» и просило сохранить правила, утвержденные 15 мая 1809 г. Далее в отчете отмечается, что этот приговор подписали 143 чело­века и что при этом купцы Андреев и Осипов скрылись, а товарищи их числом до 30 человек никак это не опровергли, а признались, что подпи­сали прежний приговор, думая, что он согласован с действующими попе­чителями. И, наконец, были представлены и приходо-расходные и метри­ческие книги. Но появилась новая просьба Андреева и Осипова в то же губернское правление, в которой «они объявили на тот выбор несогла­сие, приобща ко оному извет о разных по богаделенному дому злоупо­треблениях и непотребствах, противных вере и благочестию». По поводу этой просьбы «обнаружилось, что вместо тишины и спокойствия возника­ет раздор и две партии, каждая из которых хочет иметь своих попечите­лей». Выбор, сделанный стряпчим, признали несоответствующим предпи­санию начальства49. Окончательные выборы были назначены на 28 авгу­ста и должны были пройти в присутствии полицейского чиновника и асес­сора губернского правления.

По распоряжению московского генерал-губернатора А. П. Тормасова50 и при участии губернского прокурора 28 августа собралось только 80 че­ловек, но «по делам из Москвы отлучился» Грачев, без которого, по увере­ниям старообрядцев, а также из-за присутствия людей посторонних выбор не мог быть сделан. Тем не менее, по настоянию Осипова, выборы состо­ялись, и губернским правлением в звании попечителей утверждены были он сам и его товарищи. Как объяснил губернский прокурор, это было сде­лано только ради тишины и спокойствия. Но из прошения единомышлен­ников Грачева выяснилось также то, что этот выбор «противоречит преж­ним выборам, а также не заключает большинства голосов и превосходства в значительности избирателей и не должен быть приведен в исполнение, так как и старообрядцев числится более 330 человек». Генерал-губернатор Тормасов 13 октября 1816 г. отложил срок новых выборов до 15 октября и установил присутствовать при них советнику губернского правления, губернскому прокурору, частному приставу и городскому голове, а старообрядцам внушить, «чтоб они оный в сие число кончили, не доводя пра­вительство до необходимости принимать крайние меры»51.

На этом собрании присутствовали 265 человек, заявивших, что «об­щество на две партии разделено не было, а Андреев и Осипов, как на­рушители рядов их, из оного исключены и составили партию из людей, как обществу не принадлежащих». Попечителями избраны были купцы 2-й гильдии Иван Стукачев, 3-й гильдии Дмитрий Тимофеев, мещане Се­мен Рязанов и Алексей Носков, казначеем Нестеров, поверенным Федо­тов. Городской голова доложил генерал-губернатору, что выбраны глав­ные в обществе старообрядцев лица, сделавшие значительные пожерт­вования, и что наиболее известен среди попечителей Грачев, пожертво­вавший до 500 тысяч руб. на благоустроение богадельни и содержащий на свой счет до 400 призреваемых. Осипов и другие никаких значитель­ных сумм не внесли. Макар Андреев, кроме того, был уличен в присвое­нии чужой собственности, о чем в то время производилось дело в маги­страте. Осипов и его партия, по словам чиновника, «ничто иное суть изверженцы общества, набравшие себе из других сект сообщников, которых числом не более 20»52.

Московский военный генерал-губернатор Тормасов решил устано­вить точное количество сторонников каждой партии, составить их имен­ной список и вышеуказанный акт, на основе которого исключили Осипо­ва, и все рассмотреть на основе прав, данных в 1809 г. Но выяснилось, что выбор 28 августа 1816 г. отменить уже невозможно, поскольку на осно­ве 130 статьи нового законодательства губернское правление предписало Управе благочиния немедленно привести его в исполнение53.

Военный генерал-губернатор об этом «прекословии Губернского прав­ления» в 1817 г. доложил в Сенат и «как член оного предложил правле­нию приостановить все распоряжения по этому делу», что и было разре­шено Сенатом.

В своем донесении в Сенат А. П. Тормасов писал, что «хотя извет от купца Андреева и товарищей, поданный в том, что старообрядцы не почитают высочайшей власти, хотят быть независимыми от законов и местного начальства, кончить брак, одобряют блуд и прочее, может ка­заться делом особенной важности, но, приняв в соображение, во-первых, что Высочайшей воле угодно, чтоб старообрядцы по их заблуждениям и невежеству, свойственным им, отнюдь не были преследуемы и чтобы за­блуждения их паче временем и просвещением, нежели силою истребля­лись, во-вторых, что донос мог быть делан по одной токмо злобе на на­стоящих попечителей от людей, желающих самим управлять богаделен­ным домом, потому уже достаточно сомнений наводящий, и, в-третьих, что принятие таких доносов, не подкрепленных ни свидетелями, ни креп­кими доводами, не соответствует Генерального Регламента 19 главе», он, генерал-губернатор, оставляет извет «без дальнейшего явного расследова­ния». Тормасов предложил меры для соблюдения «надлежащего поряд­ка» в богаделенном доме: ведение метрик, наблюдение за вновь прибыв­шими, невмешательство губернского правления и полиции в дела обще­ства, соблюдение правил, чтобы при выборе «большинство избираемых голосов было уважаемо беспрекословно», чтобы «в богаделенном доме со­хранены были тишина и благочестие, не было бы ничего вредного для об­щества».

Далее было отмечено: «что касается до помещенных в последней прось­бе, подписанной купцами партии Осипова, выражений о том, что попечи­телей Грачева и Никитина по указу Правительствующего Сената велено судить за хуление животворящего креста Господня, то по сему предмету жаловался Управе благочиния купец Милованов»; управа же представила об этом расследование, в ходе которого был «обнаружен лживый и ябед­нический характер Милованова, неоднократно доносами правительство обременявшего, (правительство) просило 1 Департамент магистрата, в ко­тором судится он в утруждение Государя Императора дерзостными и лож­ными прошениями и по другим делам, о скорейшем завершении его со­вокупного дела»54. Так завершился первый этап этой выборной эпопеи, который изложен нами столь подробно в связи с тем, что общеизвестна только одна версия, изложенная в «Истории Преображенского кладбища» В. Кельсиева55, достоверная лишь отчасти и отражающая события пред­взято и схематично.

Все указанные в служебном расследовании документы сохранились в деле № 3 по описи 31 фонда 16 — Канцелярия московского генерал- губернатора, в том числе оригинал известного доноса Лаврентия Осипо­ва, выдержки из которого вошли практически во все публикации по исто­рии Преображенского кладбища. В прошении от 17 мая 1816 г., подан­ном после выборов, неудачных для Осипова, его сторонники решились на самые опасные для всего старообрядческого общества с государствен­ной точки зрения жестокие и безосновательные обвинения. Наряду с за­мечаниями, что «нашу приверженную правительству сторону объявля­ют неправедно не принадлежащею якобы их обществу и не сохраняющею правил издревле», а также что «Ефим Грачев и Алексей Никифоров сами себя именуют исполненными христианского благочестия», они доноси­ли, что действующие попечители «отказываются от ведения метрических книг, якобы оных иметь попечителям невозможно, и что это относится до каких-то старейшин верховных, в дела которых вмешиваться невоз­можно», что о «Стукачеве, ведущем самую худую и в обществе нетерпимую жизнь, сообщают, что он поведения хорошего и имеет собственный дом», а на самом деле дом принадлежал И. А. Ковылину. Они, «как вернопод­данные, быв исполнены приверженности к правительству и патриотической любви к отечеству», не могли «не представить к сведению начальства скрывающихся в помянутом приговоре плевел», к которым они относят желание быть «вне зависимости от закона», «право по желанию принимать в общество всяких бродяг и также по прихотям исключать благомыслящих граждан», не молиться Богу за предержащую и прочую власть. «Да и ка­кие сих настоятелей подменные имена, нам неизвестно, ибо из них Сер­гей Гнусин прежде именовался Михайла Васильев». Более того, не мог­ли не повторить авторы послания, «почему они хотят быть независимыми от законов и местного начальства». Сообщалось также, что «развращают­ся» браки, «хотя браки есть корень благоденствия и народонаселения в от­ечестве». Не ограничившись однократным осуждением Стукачева, они об­виняли его также в присвоении «святых икон дорогой цены, которые при нашествии неприятелей он закрыл в ящики и отправил их тайно в Судиславль», хотя авторам доноса было известно, что иконы вернулись в Мо­скву. Федотова авторы заявления обвиняли в том, что он выкрал у каз­начея во время его тяжелой болезни бумаги о своих долгах и «изорвал», но по тону сообщения ясно, что это также давно «разрешенный» вымы­сел56. В завершении составители документа просили уволить Грачева, Ни­кифорова и Красикова, что и составляло главную цель доноса.

Упомянутое «последнее прошение» от сторонников Осипова с обвине­ниями в адрес Грачева также сохранилось и представляет собой письмо к генералу графу А. А. Аракчееву от общества Преображенского богаде­ленного дома от 1 декабря, видимо, 1816 г. (год не указан). Единомыш­ленники Осипова напоминали Аракчееву о том, что когда он осматривал перед праздником Введения квартиры, предназначенные для празднова­ния лейб-гвардии Семеновского полка в Покровской части в Семеновской слободе и в доме Преображенского богаделенного дома, «отданном вкла­ду в вечность» покойным И. А. Ковылиным, который ныне «неправиль­но называется» именем купца Стукачева, получил от Грачева и Стукаче­ва предложение в честь праздника угостить солдат более 300 человек, ко­торое воспринял как знак их усердия, поскольку угощение действитель­но состоялось. На самом же деле, по мнению авторов, у этого события есть подоплека, которую они и хотели раскрыть. Далее следуют уже тра­диционные разоблачения в том, что угощение производилось не на соб­ственные средства, а на деньги богаделенного дома, о которых с 1810 г. нет отчета; Иван Стукачев, Дмитрий Тимофеев и Калина Нестеров ни­когда попечителями утверждены не были, а несут это звание по фальши­вой выписке из 1 департамента Магистрата; цель угощения была «дабы на чужой счет получить почести и утвердиться в захваченном попечитель­ском звании», а также «чтобы затмить» производящееся в 7 департамен­те, а ныне уже «уповательно» поступившее в общее собрание Сената Мо­сковских департаментов дело по доносу почти 200 человек старообрядче­ского общества московских граждан в неповиновении начальству, в распространении нового неслыханного учения, в «беззаконной распродаже вкладного имения». Сообщалось также, что 28 августа выбраны настоя­щие попечители — московские 2-й гильдии купцы Тимофей Шевалдышев, Федор Владыченский и Лаврентий Осипов. Новым было сообщение о привлечении Грачева и Никифорова к судебному следствию, источник которого раскрыт выше — кляуза купца-сутяги Милованова57. Под пись­мом стояла 41 подпись, что соответствует наблюдениям присутствовав­ших на выборах чиновников. Указанные выше 200 человек, якобы подпи­савших жалобу, были явным преувеличением. Обращение к Аракчееву, возможно, было вызвано не только желанием «донести истину», но надеж­дой на вмешательство человека, известного своей строгостью.

В деле представлены и прошения, направленные в инстанции едино­мышленниками Е. И. Грачева. Два из трех сохранившихся отличаются спокойным тоном в изложении фактов и стремлением быть услышанны­ми, имеют более 200 подписей, в числе которых — собственноручная — «Сергiй Семенов».

В послании от 27 июня 1816 г., не имеющем конкретного адресата, подробно объясняется, что купцы Андреев и Осипов, подписавшие при­говор о выборе в попечители московских купцов Тимофея Шевалдышева, Федора Владыченского и Федора Афанасьева, а также мещанина Ни­колая Рожина «да какого-то мещанина Заикина в казначеи», «составили оное не в обществе», так как некоторые из них во время его учреждения 12 мая 1809 г. «невелице были, но на стороне где-либо и, по-видимому, по стачке между собою, дабы только усугубить число подписавших и тем заслужить у правительства веру, пригласили к нему и таких людей, как не принадлежащих нашему обществу. Ефим Иванович Грачев и Алексей Никифорович Никифоров, которые и при начальном основании обще­ства со всеми подписавшие сии благочестивые правила, признаны испол­ненными христианского благочестия, известными, в частности, и истин­ной справедливостью. И потому были избраны попечителями»58. Соотно­ся все устройство ПБД с правилами 1809 г., авторы заключают, что «тог­да только порядок, тишина, мир и благоденствие украшают богаделен­ный дом, когда несчастные дышут благодеяниями попечителей и усер­дием их, подъемлемым на пользу ближнего». Но иная цель у просителей «с товарищи» (т. е. у сторонников Осипова), которые, «не соблюдая об­рядов общества, силятся иметь только властных распорядителей оного в нарушение тех христианских добродетелей благотворения и благоче­стия, на коих основано общество, и вопреки Высочайшего конфирмован­ного положения 3 пункта, которым определено, что никаких других ви­дов, кроме единственно душевного и истинного желания, приняв с бла­гоговением всемилостивое дозволение, отправлять беспрепятственно богослужение по древним св. отец правилам и уставам, изображенным в старопечатных книгах, и дать неимущим из братии своей надежное пристанище». Удивило старообрядческое сообщество и пренебрежитель­ное отношение просителей к призреваемым и простым членам общины, которых они «не устыдились пред лицом правительства унизить и пре­небречь»59. В выборах «участвовали крестьяне, мещане и другого состоя­ния известные люди, но, конечно, содержанию общества не нужно какое-либо титло, не нужна знатность домов, приобретение гражданства сто­лицы, Попечителю необходима честь, сострадание к ближнему, ревность к вспоможению, вот что нужно для живущих в богадельне, а гордость и презрение, с каковою открываются просители, не получив еще началь­ства, есть одно нарушение общего спокойствия». В заключение послания указывалось, и это был, пожалуй, единственный упрек осиповской «ко­манде»: «купцы Шевалдышев и Афанасьев к числу общества не принадле­жат, потому что они не нашего согласия, и какого они образа жизни неиз­вестно, а Рожин не кто иной, как приказчик Лаврентия Осипова и тоже в поведении нам неизвестен»60.

В Объяснении от 10 октября 1816 г., обращенном к наблюдателям за выборами — губернскому прокурору Герасиму Кирилловичу Воскре­сенскому, Московской губернии правящему советнику, надворному со­ветнику и кавалеру Ивану Марковичу Сесаревскому и городскому голове коммерции советнику и кавалеру Михаилу Ивановичу Титову61, излага­ются причины, почему неприемлем предложенный графом Тормасовым порядок будущих выборов, когда из каждой партии выбирается но два кандидата, а потом жребием третий. По мнению общества, все это может совершенно расстроить уклад богаделенного дома, поскольку в этом слу­чае к выборам привлекаются старообрядцы из Покровской моленной62.

Противники Гнусина направляли жалобы не только на настоятеля, но и на ведение дел в Магистрате. Как указано в одном из документов, «в 1818, 1819 и 1820 годах старообрядческого общества купцы и меща­не, как-то Лаврентий Осипов и прочие, жаловались в губернское прав­ление на 1 департамент Магистрата» как на то, что он разрешил выда­чу паспортов настоятелю ПБД, записанному в мещане, Сергею Гнусину «по неоднократным переменам им своего звания, имени, отчества и фа­милии, человеку подозрительному», так и на сокрытие в своих донесе­ниях в правление данных о Гнусине63. И если генерал-губернатор Тормасов всячески старался отложить разбирательство подобных доносов, то противники настоятеля раздували настоящий пожар, который не мог остаться незамеченным.

Дальнейший ход событий и начало розысков по делу Гнусина восста­навливает В. Васильев на основании документов архива МВД64. Исследо­ватель отмечает, что, несмотря на нерасположенность графа Тормасова к расследованию изветов, он был обязан представить свое мнение о раз­ногласиях на кладбище на рассмотрение Синода. Сначала дело было пе­редано на заключение в недавно организованное Министерство духов­ных дел и просвещения65, а затем, в связи с отказом последнего его рас­сматривать, отправлено управляющему Министерством полиции графу С. К. Вязьмитинову66, который дал следующее заключение Сенату: новые выборы произвести одним учредителям ПБД, а также тем его членам, ко­торые сделали значительные вклады или пожертвования в пользу бога­деленного дома или способствовали его укреплению. Выборы должны проводиться на общем основании, то есть «посредством баллов» в присут­ствии обер-полицмейстера и «приличной команды». Возникающие спо­ры предоставлялось решать московскому военному генерал-губернатору. Требовалось обязательное ведение метрических книг с предъявлением их полиции, которая в то же время не должна была вмешиваться в обря­ды и внутренние вопросы. Во избежание беспорядков рекомендовалось раз и навсегда разработать правила для попечителей ПБД и утвердить их у высшего начальства. Решения о наказаниях, отстранении от должно­сти и предании суду оставались в ведении военного генерал-губернатора, ему же следовало докладывать об исключении из общества и лишении права участвовать в выборах; в свою очередь он должен был все эти изме­нения доводить до сведения МВД. Предписывалось расследовать также дело Гнусина. Это решение Вязьмитинова было утверждено Сенатом, ко­торым и было составлено окончательное постановление, препровожден­ное в марте 1820 г. на подпись к вступившему в должность управляющего МВД графу В. П. Кочубею67.

Возможно, следствие по доносу на Гнусина шло бы неторопливо, его искали, ничего опасного в его действиях не нашли, а со временем все бы и забылось. Но Осипов «с товарищи» забрасывали инстанции жалобами, и граф Кочубей проявил служебное рвение по случаю вступления в долж­ность, а возможно, и в силу своих воззрений на необходимость порядка в стране. Блестяще образованный ближайший друг императора Алексан­дра I в начале его правления, возможно, почувствовал смену настроения правителя, вскоре закрывшего Библейское общество, масонские ложи, проведшего суровое расследование и на федосеевском Волковом кладби­ще в Петербурге68. Это был трагический поворот в истории Сергея Семе­новича. Граф Кочубей не согласился с постановлением Сената и передал дело на высочайшее рассмотрение. 3 июля 1820 г. последовал рескрипт Александра I на имя нового московского военного генерал-губернатора князя Д. В. Голицына, в котором император проявил глубокие знания о разногласиях на Преображенском кладбище и еще большие — о глав­ном настоятеле С. С. Гнусине, в связи с чем постановил, «чтоб по слу­чаю доносов (на) скрывавшегося в богадельне и разглашавшего неле­пые толки учения употреблено было всевозможное старание к отыска­нию его, и чтобы дело его было самым строгим образом исследовано, и ви­новные как в изобретенном вредном учении, так и распространявшие оное преданы были суду и преследованы с соответственною преступле­ниям их строгостью»69. Разыскания, как было принято в императорской России, проводились очень тщательно, «секретно» и «без всякой огласки». Генерал-губернатор Д. В. Голицын70 стремился, как он писал управляю­щему МВД В. П. Кочубею, с помощью «совершенно известных по прави­лам и бескорыстию людей для секретных разысканий71 с большой верно­стью и точностью исполнить высочайшую волю и открыть в полной мере учение Гнусина»72.

За Преображенским богаделенным домом было установлено стро­гое наблюдение. Необходимо было разыскать Ивана Федотова и Гнуси­на, но внимание полиции в первую очередь было направлено на Cepгея Семеновича, в связи с чем московский обер-полицмейстер сообщал: «Московский мещанин Сергей Гнусин в прошлом 1818 году в августе про­живал в келье сего дома, называясь настоятелем, но куда выбыл неизвест­но. После сего Гнусин 1818 года августа с 19 числа проживал в том же доме и в означенный месяц уехал в Костромскую губернию, Судиславльский уезд. Приметами же он Гнусин: роста небольшого, голова лыса, борода черна, лицем немного красноват, ногами нездоров»73. Единомышленники тщательно укрывали Гнусина от властей, так что 31 мая 1821 г. костром­ской гражданский надзиратель вынужден был сообщить московскому во­енному генерал-губернатору: «насчет скрывающегося настоятеля москов­ского Преображенского богаделенного дома Сергея Гнусина исправник донес, что при всем старании его не мог он отыскать человека сего не толь­ко в посаде Судиславль, но и во всей Костромской округе»74. Но немало было и желающих угодить власти. Так, в следственном деле сохранился еще один донос — на этот раз анонимный — небольшая, в половину ли­ста записка: «Сергей Семенов Гнусин прежде проживал в Преображен­ском раскольничьем богаделенном доме и был наставником в их молель­не. Ныне имеет жительство в г. Судиславле Костромской губернии в доме купца Васильчикова под именем Сергея Васильева Гнусова»75. Вскоре мо­сковский генерал-губернатор князь Д. В. Голицын получил из Костром­ской губернии донесение о взятии на основании именного указа С. С. Гну­сина с плакатным паспортом от Московского градского общества76, свидетельством о записи в московское мещанство77 и пятью квитанциями об уплате подушных денег78.

23 декабря 1821 г. в присутствии советника губернского правления Палицына при заседателе дворянского земского суда Цветкове и бурго­мистре Судиславля Андрее Москвине Гнусин был допрошен. Он весьма подробно и чистосердечно изложил свой жизненный путь:

От роду себе имею 65 лет, федосеевского старообрядческого толку, напред сего был я дворовый человек помещика Осокина Оренбургской губ. Белебеевской округи79, от коего лет 16 тому назад бежал, скитался по лесам и разным селениям, есть ли где иногда и спрашивали, то назывался настоящим своим именем и помещика своего, притом уверял, что имею при сем письменный вид, хоть оного и не было. Через два же года пришел в столичный город Москву, где встретился у Юхотного ряда80 с вольноот­пущенником крестьянином помещика Шапошникова Петром Никифоро­вым, с коим разговором узнал, что он одного со мной согласу, и объявил ему о себе настоящим образом, что беглый и не имею на свободное про­живание письменного вида, которой (т. е. П. Никифоров. — Е. А.) по ста­рости лет из сожаления ко мне отдал свою отпускную, а сам уехал в дом свой в Саратов. С каковою отпускною называл я себя Петром Никифоро­вым. По знанию моему живописного мастерства записался в цех ремес­ленной управы и проживал в Москве до 1813 года, а потом через прияте­ля своего г. Казани сокольного пометчика81 Андрея Васильева Шароно­ва получил уже от помещика своего настоящую отпускную, совершенную в Казанской палате Гражданского суда, с которой и приписался 22 дека­бря 1815 г. к московскому мещанству по высочайшему манифесту о 7-ой ревизии. Назад же тому года с три или более по извету отпадших от на­шего согласия московского купца Лаврентия Иванова Осипова с прочи­ми в том, что я имел чужую отпускную, за что и был судим, но как пре­ступление сие сделано было до Всемилостивейшего манифеста прошло­го 1814 г. августа в 30 день82, то от суда и следствия освобожден без нака­зания, после чего проживал в городах Москве в Преображенском богаде­ленном доме, по временам ездил в Коломну в таковой же богаделенный дом83. А с год времени укрывался я по разным местам с получаемыми за­очно от Московского общества паспортами и проживал у старообрядцев одного со мною согласу в г. Коломне и с. Писцове84 от того, что отпадшие московский купец Осипов с прочими начали делать на меня ложные доносы. В Судиславльский богаделенный дом прибыл я два дни назад. Содержателю дома купцу Папулину показал паспорт, который и принял меня и отвел особый покой. Из живущих при богадельне едва ли кто и за­метил ли, приезд мой я не известил. Естее мне приносила с кухни старуш­ка, ее зовут — не знаю. Сам же никуда не выходил, кроме для телесной нужды, но и для сего есть место подле самой комнаты, а потому едва ли видеть кто мог меня. С ворами, беглыми знакомства не имею и о приста­нищах их не знаю. Показую сущую справедливость. К подлинному допро­су руку приложил московский мещанин Сергей Семенов Гнусин. С под­линным верно: секретарь (подпись)85.

В январе 1822 г. Гнусин был доставлен в Москву, где содержался во вну­тренней тюрьме одного из тюремных замков. Поиски Ивана Федотова про­должались. Тщательно была обследована моленная в Коломне. 1 октября 1822 г., незадолго до обнаружения Федотова, митрополит Московский Фи­ларет со слов коломенского благочинного Петра Софрониева сообщал мо­сковскому военному генерал-губернатору Д. В. Голицыну, что московский мещанин Иван Федотов купил в Коломне в Архангельском приходе дом и устроил для «секты перекрещиванцев» без всякого разрешения началь­ства часовню, при которой около 70 призреваемых и колокол 20 фунтов. Коломенский городничий отчасти опроверг эту информацию и сообщил, что дом куплен еще в 1813 г., не имеет никаких наружных знаков церкви, колокол снят, а все призреваемые находятся под строгим надзором поли­ции86. Видимо, дело Гнусина и Федотова велось очень скрытно, поскольку в переписке о коломенской богадельне ни разу не упоминается о проведе­нии розыска хозяина дома87. Только 13 октября 1822 г. московский обер-полицмейстер смог сообщить, что по повелению Д. В. Галицына он «отпра­вился88 в указанный в записке дом, но токмо там товарища известного Гну­сина — Федотова не оказалось, хотя и был он в том доме», но «нынешний день» он «сыскан и отправлен в губернский тюремный замок»89.

Гнусин и Федотов содержались под строжайшим надзором и считались секретными арестантами, не должны были иметь между собой и ни с кем бы то ни было никакого общения90. Следствие шло быстро. Еще до ареста Ива­на Федотова в июле 1822 г. генерал-губернатор князь Д. В. Голицын под­вел некоторые итоги разысканий и изложил их в записке на имя управляющего МВД графа В. П. Кочубея. В ней отмечалось, что «все учение ста­рообрядцев Преображенского богаделенного дома основывается на закоре­нелой мысли, что святы только те обряды, которые исполняют по древне­му обычаю, и подкрепляют учение свое на самых древних книгах св. отцов и на самом св. Писании, избирая только те места, которые подкрепляют их правила. Хотя по собранным сведениям относительно Гнусина ничего осо­бенного не открыто, кроме только того, что будто бы он позволял себе со­гласно со своим учением составление оскорбительных насчет религии кар­тин, которых, однако, при всех стараниях не отыскано, и в том удостоверя­ет только противная ему партия, почему и нет явного преступления, за ко­торое бы он при милосердном снисхождении Государя императора дол­жен быть осужден по законам, тем не менее нахожу необходимым удаление его из Москвы, потому более, что он по строгим правилам и скромной жиз­ни своей почитается от многих приверженцев к старой вере за святого»91. Причину конфликта Д. В. Голицын видел в том, что все противники Гнуси­на были сторонниками брака, в результате чего они отошли от ПБД и обра­зовали отдельное общество — поморское, в котором все женаты. Генерал-губернатор предлагал разные меры по восстановлению спокойствия. В том числе он считал необходимым отказать поморцам в открытии своей молен­ной на Преображенском кладбище, с одной стороны, из-за разности вероу­чений (одни поморцы, другие федосеевцы), а с другой — из-за опасения их возможного воссоединения в будущем, что приведет к «составлению силь­нейшего общества, в котором без противоположной партии нельзя будет знать их тайных злоупотреблений»92.

27 октября 1822 г. управляющий МВД граф В. П. Кочубей прислал мо­сковскому военному генерал-губернатору весьма детальную инструкцию «касательно Гнусина и Федотова», обсужденную «по возвращении госуда­ря императора»93, в которой отмечал следующее:

Дабы люди сии не могли как-нибудь снова скрыться, и тем Правитель­ство не было поставлено в новые затруднения, я нужным нахожу отне­стись к Вашему сиятельству о принятии строгих мер, дабы Гнусин и Федо­тов содержаны были под бдительным надзором в числе секретных арестан­тов, не имея ни между собою, ни с кем бы то ни было никакого сношения.

Но есть ли бы Ваше сиятельство не имели к тому нужных способностей, сколько впрочем, сие не было бы желательно, то в таком случае от Вас, ми­лостивый государь мой, зависеть будет отправить Гнусина в Шлиссельбургскую, а Федотова в Швартгольмскую крепости, на каковой конец письма к комендантам оных у сего препроводить честь имею. При исполнении сей последней меры, нужно соблюсти величайшую тайну, дабы никто из рас­кольников не мог узнать, куда именно сии люди отправляются94.

Таким образом, за московским генерал-губернатором оставался вы­бор окончательного места заключения арестантов.

Тем не менее, графом В. П. Кочубеем был разработан детальный план, по которому предполагалось объявить, что тайные арестанты вызывают­ся в Петербург «для личного объяснения их верозаблуждений», сопро­вождавшим их офицерам вручить две подорожные: одну до Петербурга, служившую документом «по всему пути до того места, где дорога долж­на получить другое направление, а другую — до крепостей, по которым и отправятся до места назначения». Но это была лишь одна из предосто­рожностей. Провожатому узника, направленного в Швартгольмскую кре­пость, граф предписывал не направляться в Петербург, но также поехать в Шлиссельбург, а оттуда на Выборгскую дорогу, на станцию Дранишниково и далее до крепости. Арестантов надо было отправить не одновре­менно, а с некоторым интервалом, одного после другого. Особо Кочубей отмечал, «чтобы в продолжение пути обращались с ними ласково и достав­ляли им нужное спокойствие и чтобы притом строгое имелось смотрение, дабы раскольники не могли сделать в пути какого покушения их освобо­дить и получить в свои руки». Заготовлены были направления в конвер­тах к комендантам крепостей95.

Очевидно, князь Голицын счел предложенные крепости недостаточно надежными или были иные причины, о которых в источниках не говорится, но 11 мая 1823 г. московскому обер-полицмейстеру генерал-майору Тульчину на основании высочайшего повеления было предписано «раскольников Гнусина и Федотова, содержащихся под стражей, отправить к господину ар­хангельскому гражданскому губернатору и приказать ему заключить Гну­сина и Федотова в Соловецкий монастырь, чтобы они содержались под са­мым строгим караулом и не могли принимать посещений»96. 12 мая 1823 г. согласно рапорту обер-полицмейстера Гнусин и Федотов были отправлены в Архангельск в распоряжение генерал-губернатора на двух парах ло­шадей, «чтобы было удобнее ехать и чтобы не случилось чего непредви­денного». На путевые издержки было выдано 500 руб. 22 мая гражданский губернатор г. Архангельска докладывал московскому военному генерал-губернатору: «Два раскольника Гнусин и Федотов для заключения в Соло­вецкий монастырь доставлены ко мне в исправности и на отправление их в оный монастырь под строгим караулом учинено мною надлежащее распо­ряжение»97. 7 июня 1823 года он сообщил высшему московскому руковод­ству, что «московские раскольнические наставники Гнусин и Федотов, со­гласно сделанному об них предназначению, в оном заключены. Граждан­ский губернатор Андрей Перфильев»98. Квартальный надзиратель, сопро­вождавший Гнусина и Федотова, возвратился в Москву и сообщил об ис­полнении задания и издержке 85 руб. сверх полученных99. Вновь выявлен­ное в РГАДА Е. М. Юхименко письмо-автограф Гнусина с собственноруч­ной припиской Федотова, публикуемое в этом сборнике, указывает на дату поселения отцов на Соловках ровно годом позже. Это расхождение можно объяснить, возможно, тем, что привезенным в монастырь секретным аре­стантам не подготовили крепкие казематы, они были возвращены в Архан­гельск, а год спустя их, наконец, разместили по месту ссылки100.

С. С. Гнусин провел на Соловках более 16 лет. Сообщение о его кончи­не 27 июня 1839 г. и смерти месяцем ранее Ивана Федотова доставил в Мо­скву от «топозерских посетителей» сборщик Петр Трофимов. Сергей Семе­нович «до самой кончины поучал ту сущих». Узники вызывали уважение даже тюремного начальства: «Поистине добродетель похваляема и от невер­ных: жалеют сих мужей. Тамошний первый начальник говорил нашим бла­годетелям, что не осталось у вас де более таковых стариков»101. О погребе­нии Гнусина сохранилось свидетельство известного этнографа С. В. Макси­мова, посещавшего Топозеро и записавшего следующий рассказ:

Прислан был на Соловки из Москвы на смирение и обращение неко­торый человек, по прозвищу Гнусин, за большое его озлобление и за пи­сания. Толковал он как-то неладно Апокалипсис и разные такие хульные тетрадки писал. Продолжал тот Гнусин делать то же самое и в Соловках. Мало того, что ругательно писал, а еще и картинки в насмешку хорошо мог рисовать. В Соловецком он и помер. В то время настоятелем был Томилин. Он съездил в монастырь, выпросил тело, перевез морем и похоро­нил у себя, в скиту. Болтают, что-де у архимандрита Досифея он и писания те купил. У него за великие деньги перекупил их какой-то московский ку­пец и свез в Москву. Там прознали и схапали, а на Топозеро грозу пусти­ли: на полное разрушение102.

Так завершилась земная жизнь духовного отца Сергея Семеновича, поминаемого в федосеевском Синодике как темничный страдалец103. Вы­павшие на его долю невероятные трудности, вызванные его крепостным состоянием и вместе с тем талантливостью его натуры (как истинный хри­стианин, он не мог хранить эти «дары» под спудом), его оппонентами были обращены против него и послужили основанием к созданию о нем жесто­кой и недостоверной легенды. Но даже власти поняли истинную суть это­го человека, а столь суровое ему наказание было связано с их опасениями за незыблемость государственных устоев и неспособностью иначе проти­востоять неиссякаемой твердости старообрядцев в следовании вере отцов и их деятельной энергии.

Оставшееся значительное литературное наследие знаменитого настоя­теля изучено недостаточно. Практически непревзойденным остается вы­шеупомянутое исследование архимандрита Никанора, предпринявше­го попытку определить автографы Гнусина, выявить сочинения, связан­ные с его именем или приписываемые ему. Именно Никанор отметил, что «только голый перечень сочинений Гнусина не может не обнаружить в нем плодовитейшего писателя»; по его мнению, «на протяжении XIX в., если не за всю историю Преображенского кладбища, трудно указать фигу­ру, равную в этом отношении Гнусину, а тем более превосходящую его»104.

Автор статьи относил начало литературной деятельности Гнусина к 1807 г., отождествлял его105 с «казанским стрельцом Михаилом», которому И. А. Ковылин доверил составить «экстракт» из главных положений брачников и подготовить на них опровержение106. Поручение не могло быть случайным. Известны списки сочинений Гнусина, относящиеся к 1805 г. Так, в сочинении «О браках новоженских» в двух книгах в списке второй полови­ны XIX в. указана дата его создания — 17 августа 7313 (1805) г., и в преди­словии к первому тому раскрыта история его создания с обращением к «вы­сокомилостивому отцу Илье Алексеевичу», благоразумию которого и пред­ставлены были на рассмотрение «собираемые мною на непотребных новоженов возразительные ко опровержению богомерзкого их самовымышленного брака от божественного писания резоны». Делалось это «не с каким-либо призорством, а единственно по собственному к соблюдению всеобщественной пользы усердию, а сверх того благословением Луки Терентьеви­ча»107. Автор просил Ковылина, «яко истинного пастыря и истинного попе­чителя, неленостно подвигнутся» и рассмотреть «аще что полезно, ясней­шими еще доводами украсив, а недостатки дополнив, нашему убожеству возвратив». Подпись гласила: «Высокомилостивого отца всеподданнейший слуга, убогий имя рек». Ниже комментарий переписчика: «В подлинной так написано, которая подана ему была на рассмотрение вышеозначенного чис­ла»108. В черновых материалах следствия были представлены точные выпи­ски, главным образом из первого тома109. П. Любопытный упоминал, что Осипову удалось с большим трудом, обманным путем раздобыть рукопись Гнусина и, видимо, предоставить ее следствию110.

Архимандрит Никанор указал на ранний список «Пандектов» Гнуси­на — «Часть 4. О седми тайнах церковных и о приятии еретик», недоступ­ный ему, как хранящийся в «опять-таки закрытой, для широкой публи­ки, библиотеке московского Рогожского кладбища»111. Рукопись эта в на­стоящее время известна112, она выполнена на бумаге 1805 г. и имеет запи­си: на л. 1. «Сборник (зачеркнуто.— Е. А.) беспоповское учение о тайнах и принятии от еретик поморского сочинения, руководство московских преображенцев, в лист письменная 273 л. с вырезанными по местам листа­ми»; л. 2 об.; «Сочинена сия книга на Преображенском кладбище Серге­ем Семеновым Гнусиным»; на обложке нижней крышки; «Сия книга дана Лукою Терентьевичем Семену Козмину (далее стерто.— Е. А.) сыну», ниже карандашом: «Сия подпись подлинная Семена Кузьмина, старшого отца Преображенского кладбища»113. Рукопись попала на Рогожское кладбище в составе библиотеки белокриницкого архиепископа Антония (Шутова)114, беспоповца по происхождению и бывшего казначея Преображенского бо­гаделенного дома115, о чем свидетельствует характерный, с черной рамкой, ярлык его собрания: «№ 342. По кат(алогу) Ар(хиепископа) Ан(тония) № 748». Глава 96 этой части Пандекты носит историографический харак­тер и содержит историю Курженского собора и «Сказание о страдании и о скончании священномученика Павла Коломенского», в данном кон­тексте предстающего духовным родоначальником Преображенского бо­гаделенного дома. Источниками главы выступают «История России, печ. 1795 лета, часть 1, стр. 71, часть 2, стр. 4», а также многочисленные выпи­ски из известного труда Андрея Иоаннова Журавлева. На полях этой гла­вы размещены подробные комментарии читателя-поповца, опровергаю­щего положения Гнусина116. Сокращенный вариант этой главы находится в сборнике «Статьи С. С. Гнусина»117, а более подробный и с теми же ссыл­ками, а также на «Виноград Российский» — в «Красном уставе»118. В дру­гих более поздних списках четвертой части «Пандекты» этот текст исклю­чен119. История и бытование Сказания о Павле Коломенском в круге ли­тературы федосеевского согласия, несомненно, должны стать предметом специального исследования120.

Напомним, что в полемическом сочинении против Гнусина со ссылкой на его собственную стихотворную загадку указывается год создания «Пан­декты» — 1810, вероятная дата завершения сочинения.

Старообрядцы так характеризовали фундаментальные труды Гнусина: «Единым от премудрейших духовным правителем Сергием Симеонови­чем собрана богодухновенная книга Новая Пандекта на нынешняя по­следняя самовластная лета от 256 книг священных книг (так!) и от внеш­них, от которых оная книга Пандекта, яко прекрасными и различными цветы лепотне уряженная, святей соборней и апостольстей церкви, яко венец, всеговейно поднесенная она имеется в 4-х книгах и разделяется на 9 частей. Во всех же 4-х книгах глав 655, листов 1579. Чтущие сию ду­шеполезную книгу Пандекту именуют составившаго оную вторым Злато­устом: якоже той изъясни сыновом господствующия тогда святыя церкви священныя словеса, тако и сей чадом гонимыя на последнее время путь спасения показа. Сим же премудростным и учительным отцем и иныя книги составлена быша как противу новолюбцев, такожде и во отраже­ние самобрачников и прочил»121. Действительно, «Новая Пандекта» неод­нократно переписывалась122, ее фрагменты включались в сочинения дру­гих авторов123, известный настоятель Преображенского кладбища XX в. М. И. Чуванов124 исследование о «Пандекте» избрал в качестве вступитель­ного доклада в Русское библиографическое общество125. В последнее вре­мя трудами Гнусина занимались современные деятели староверия из Лат­вии В. Э. и Ю. Э. Юнги.

В то же время, по состоянию на сегодняшний день, практически не со­хранилось оригиналов сочинения и настоятельно требуется их разыска­ние и изучение. В «Дневных дозорных записях» сохранилось свидетель­ство, что почерк Гнусина «довольно одинаков, почему скоро можно узнать» и «писанные им книги и тетради отличаются искуснейшим подражанием древнему печатному шрифту»126. Однако автографы писателя пытался вы­явить архимандрит Никанор, однако безуспешно («для нас же пока ав­тограф Гнусина неизвестен»)127. На сегодняшний день с известной долей уверенности мы можем говорить как об автографе Сергея Семеновича только в отношении Книги об антихристе128, оставшейся совсем вне поля зрения архимандрита Никанора, наряду с другими трудами Гнусина, по­священными толкованию Апокалипсиса и пониманию образа антихриста.

В начале XIX в. был создан и бытовал в среде старообрядчества круг эсхатологических сочинений, представляющих собой интеллектуальную реакцию на возвышение личности Наполеона и его нашествие на Россию.

Значительное влияние на полемику тех лет оказал Иоганн Генрих Юнг-Штиллинг (1740-1817)129, пришедший к выводу, что события во Франции сопоставимы с библейскими пророчествами о конце света и свидетель­ствуют об их исполнении. Эти наблюдения нашли отклик в высших кру­гах Германского союза, Юнг-Штиллинг был приглашен во дворец герцо­га Баденского, где произошло его знакомство с Александром I, увлекшим­ся новыми эсхатологическими идеями. Сочинения немецкого мыслителя «Победная повесть христианской религии»130 и «Угроз Световостоков»131 переводятся на русский язык и приобретают значительную популярность. Идеи Юнга-Штиллинга, и особенно заключение, что Наполеон — это по­следний антихрист, оказались очень близки староверам132.

Наиболее ревностным последователем немецкого мыслителя, как выясняется, был С. С. Гнусин, перу которого принадлежит написанный около 1820 г. вышеупомянутый объемистый труд «Книга об антихристе в 4-х частях, нарицаемая Глубина премудрости Божией или Откровение тайны Божией». Авторство Гнусина указано в описании Егоровского со­брания, но имеющаяся в рукописи запись: «Подобно же писанное в тол­ковании же многочисленных отцов. Собрание и труды многогрешного И. Е. (под титлами.— Е.А.) и в то ж лето 1820»133 не помогает в опреде­лении авторства. В то же время оформление рукописи с изображениями христиан, грешников, семиголового зверя, антихриста, сидящего на тро­не, а также характерный почерк, явно авторская правка в ряде мест — все это может свидетельствовать, что перед нами предполагаемый авто­граф Гнусина134.

Основные ее части — «Слово св. и прп. отца нашего Ефрема Сири­на о антихристе протолковано многими свв. отцы» и «Слово мч. Ипполи­та, папы Римского в толковании же многих свв. отцов». Для толкования положений этих известных в православии сочинений С. С. Гнусин при­влекает широкий круг источников (более трехсот) — сочинения Иоан­на Златоуста, Иоанна Дамаскина, Исаака Сирина, Дионисия Ареопагита, Василия Великого, Максима Пелопонесского, Климента Александрийско­го, Нила Сорского, Димитрия Ростовского, Стефана Рязанского, пустозерских узников и многих других.

Принципы построения своего труда Гнусин объясняет в предисловиях; в первом: «Во оном предшествии ничего не обретается своего писания, кроме св. отец учения. Сим подобием всю книгу писати неотменно надо». «Следовательно, что в пророчествах темно и непонятно, стараться надо прояснять и проразумевать чрез сличение с ясным и понятным по связи исполнившихся пророчеств с настоящими и будущими обстоятельствами»135.

И во втором: «Во оном предуведомлении много есть и своего сочинения согласующегося всему Священному Писанию на нынешнее время»136.

Авторские размышления наиболее последовательно проявляются в «Явлении, или Сказании, како опасно зело разумети подобает слове­са о антихристе духовно, а не чувственно», в котором Гнусин раскрыва­ет свой основополагающий принцип понимания антихриста: «мы духов­но понимаем прелесть»; «кто же без испытания послушает словес Писа­ния и приемлет все так как, напечатано, тот нелепые мнения возыме­ет»137. Достаточно отчетливо авторский подход звучит в 3-й части — «Ка­талоге избранным словам о Антихристе», символическом толковании от­дельных слов и понятий Апокалипсиса, и в 4-й «Против дерзающих креститеся третицею». В основных частях — Толкованиях на слова — автор солидаризируется с высказываниями «новых», или «внешних», авторов, прежде всего Юнга-Штиллинга: «а как явится такой монарх или завое­ватель, который стремиться будет ко всемирному обладанию и соединит в лице своем духовную власть со светскою, дабы иметь возможность ис­требить христианскую веру, и хитростию или силою достигать будет сей цели, то сей монарх будет зверь, владычествовати прежде всего в Риме, но уже не из моря, а из бездны, понеже одушевлен будет духом противничьим, духом отступничества, равным образом и вселенского блудничества»138. Слова св. Ефрема «Егда паки себя являет яко Бог в при­видениях страшных» и «Многи поклоняющиеся перед зверем и вопиющия и глаголющия, яко еси Спаситель наш» С. С. Гнусин комментиру­ет следующим образом: «Напоследок означается, кто именно поклонни­ки его, а именно те, кои в христианстве находятся, но не вписаны в кни­гу животную агнца заколенного, сиречь основывающие спасение свое не на законе и помощи сего агнца, но на собственных своих делах и до­бродетелях, поскольку и собственно зверь есть дух самовольства, само­управства и властолюбия. И паки зверь есть земная власть, стремящая­ся к господствованию над всем миром, над всем человечеством вместо Бога и творящая себе поклонников»139. И хотя очевидно, о каком прави­теле идет речь, но имя его упоминается только один раз — как маргина­лия и перевод комментария переводчика, что именно «в сем 1809 году ни позже, ни раньше Наполеон схватил новообращенного папу и при­соединил Рим к Французской империи»140. Совпадало мнение Гнусина и «нового учителя» и о путях познания конечных судеб мира: «Когда же будущее закрыто иносказаниями и образными выражениями, то, конечно, воля вышнего есть, чтобы оно до времени не было известно, а как сие разуметь, то будущее откроет»141.

С. С. Гнусин был автором и другого труда — «Толкования на Слово 105 о антихристе при. отца Ефрема Сирина»142. В данном сочинении ис­пользован выше приведенный прием: в качестве толкования мыслей прп. Ефрема приводятся мнения разных авторов. Как пишет в письме, обра­щенном к составителю труда, Иван Михайлович143, «с сердечным удоволь­ствием видел все места того слова, доселе мне непонятными и темными бывшия, мне открытыми и чрез посредство доводов из прочих мест Свя­щенного Писания изъясненными. Сия книга здравыми и зрелыми рас­суждениями, яко сладчайшими плодами обогащается преизобильно ис­тинными, от божественного Писания доказательствам и украшается пре­изрядно»144. В толковании на Слово прп. Ефрема также, хотя и в меньшей степени, цитируются труды Юнга-Штиллинга, в частности «Угроз Световостоков»: «Змий низверженный с небеси употребляет людей к своему на­мерению и побуждает их учредить монархию, сообразно его духу, и соб­ственное его царство составляющую: дух змея есть своевольство, незави­симость от Бога, совершенное самолюбие — господство над всем миром. Одним словом самость». Далее толкователь без раздумий присоединяется к мнению, что новое лжепросвещение, основателями которого были Воль­тер и Руссо, «есть точно дух змия и зверя из бездны»145.

Видимо, увлечение «внешним» учителем не всеми старообрядцами приветствовалось и разделялось. Один из читателей этого труда, уже упо­мянутый Иван Михайлович вместе с сыном, задает вопрос о возможности разрешения следующего парадокса: «Во многих местах вами приводятся свидетельства от внешних авторов, за что по правилам свв. отец многия и потязуют, а паки напротив сего удивительно, что вси церковные учите­ли сами пренаполнили в священных книгах от внешних учителей и самых еллинских мудрецов свидетельствами». И получает ответ, что под «пра­вильное запрещение» могут попасть те, кто «пренебрегая древних новы­ми паче услаждаются» и «приемлют в себе великое подтверждение мыс­лям и нравам», тогда как «надо опираться и на древние и на эллинские свидетельства, и на все разумное»146. Объединяет толкования и духовное понимание: «убо из всей пустыни явление антихристово по всему не дает разума поставити крепко, что чувственное быти по плоти ему рождение по возводному духовному разуму. Потому и действа его вси остаются в та­ком же иносказательном разуме»147. Сочинения «духовномудрствующих», как прошлого, так и нынешнего времени, как правило, не имеют строгой схемы интерпретации событий священной истории. Их авторы стремят­ся к постоянному, все более утонченному толкованию трудов древних ав­торов сочинениями более современных писателей, менее понятных — бо­лее ясными, в чем они усматривали возможность прозревать сокровенный смысл Писания.

«Толкование на Слово 105-е Ефрема Сирина» — самостоятельное сочи­нение в отличие от «Книги об антихристе», круг источников его менее об­ширен, главным образом это Евангелие, Апокалипсис, Соборник, Четьи Минеи, Псалтырь, Книга о вере, Кириллова книга, слова Максима Гре­ка и сщмч. Киприана. В старообрядческой традиции считалось, что имен­но в этом сочинении Гнусин расшифровывает имя Наполеона. На самом деле такой расшифровки в данном произведении выявить не удается, что свидетельствует о предвзятости и необоснованности бытовавших мнений о Гнусине и его трудах.

В этой связи интересно рассмотреть и предположение о Гнусине как ав­торе сочинения «Апокалипсис седмитолковый печатной глава 91 (в неко­торых списках указывается глава 401.— Е. А.) повелением государя царя Иоанна Васильевича о рождении Антихриста и о царствии его. Толкова­ние Иоанна Богослова». Об этом говорится в написанной неизвестным ав­тором и напечатанной Кельсиевым истории Преображенского кладбища со ссылкой на донос Осипова148, однако в настоящее время, когда мы рас­полагаем не только текстом этого доноса, но и комплексом документов, можно с уверенностью сказать, что такого свидетельства в них нет. Воз­можно, оно прозвучало в устных беседах с авторами доносов, содержание которых полностью не вошло в письменные документы расследования. Так, по мнению упомянутого автора истории Преображенской обители, ряд сведений, в том числе о картинах Гнусина, скрываемых за иконоста­сом, впоследствии ненайденных, стал известен из беседы Лаврентия Оси­пова с чиновником Тургеневым, подчиненным князя Голицына149.

Это краткое сочинение, напоминающее выписку и начинающееся сло­вами: «Глаголет Иоанн Богослов: будет вождь лукавый, человек греха, сын погибельный антихрист …», имело широкое хождение во множестве списков конца XVIII — XIX в. В сочинении отмечалось, что антихриста, родившегося от «жены скверной», воспримут «с честию великой церкви земстие, и патриархи и епископы, и иноки и диаконы и весь чин святи­тельский» (мысль о священниках — слугах антихриста неуклонно прово­дится в сочинении автора-беспоповца. — Е. А.) и «богатый чин» (иногда «богатых чин». — Е. А.). Все это указывает на то, что «Апокалипсис седмитолковый» был составлен в беспоповской среде противниками священной иерархии, возможно, обладателями критического взгляда на социальные реалии своего времени. В цитируемом списке сочинения последнее указа­ние о чине богатых сторонников антихриста подчеркнуто и на полях ука­зано: «А бедняки?»150. Объясняются здесь и «три тайны антихристовы»: «это троеперстное знамение, в которое во времена антихриста скроется сам сатана и прельстит весь мир»; священная иерархия «восприимет» его «мерзкий образ и сотворит ему всенощное пение» и «принесет ему дары яко Богу» — фимиам и ладан, свещи, «пение со слезами зело, яко крас­но, сиречь зело пестрое». «Пестрое» в сочинении понимается как «ерети­ческие разногласия». Антихрист же, оказавшись на престоле, установит там свой кумир — «крыж латинский, а по-словенски — крест». Сочинение претендует на «словенское» толкование Апокалипсиса. Истинные христи­ане побегут в горы и вертепы. Рассматривается и участь тех, которые за­няли, с точки зрения автора, двойственную позицию: «каково во антихри­стовой купели крестившемся и возможно ли тако веровати в Бога наше­го Исуса Христа». Возможно, речь идет о спасовцах, которые в то время принимали крещение в синодальной церкви, там же венчались, но покой­ников отпевали сами, тем самым пытаясь скрыть свое старообрядческое вероисповедание151.

Списки названного сочинения отличаются незначительными разноч­тениями: перестановкой или пропуском отдельных частей. Наивную исто­рическую нелепость в названии сочинения было указано в 60-х гг. XIX в. в комментариях к Окружному посланию152, вызвавшему полемику в сре­де последователей белокриницкой старообрядческой иерархии: «Никогда такого сочинения не было напечатано в XVI веке». Там же отмечалось, что в Апокалипсисе не может быть 401-й главы, эта священная книга не могла толковаться «словенской речью», а потому «Семитолковый апокалипсис» составлен не Иоанном Богословом, «а от некоего вседерзостного баснослова». В одном из списков сочинения имеется ремарка: «Сей апокалипсис не седми толковой, а седми плутовой»153. Текст Апокалипсиса был пред­ставлен в качестве одного из наиболее «опасных», ведущих к заблуждени­ям, сочинений в «Прошении черниговских слобожан старообрядцев в Мо­сковский Духовный совет с приложением 10 тетрадей беспоповцев 7 ян­варя 1862 г.»154. Таким образом, старообрядцы-поповцы, последователи белокриницкой иерархии, решительно отделились от полемики об анти­христе, а текст «Седмитолкового апокалипсиса» был фактически запрещен Окружным посланием.

Самое предварительное сопоставление сочинений, с достоверно­стью связанных с именем С. С. Гнусина, с «Седмитолковым апокалипси­сом», несомненно, показывает, что последнее не может быть его произве­дением, прежде всего с точки зрения его историко-богословского содер­жания. Приписать же ему такое «опасное» для того времени сочинение с выраженной социальной окраской и противоиерархической направлен­ностью означало подвергнуть его серьезной угрозе. На основании имею­щихся в нашем распоряжении источников можно выдвинуть предполо­жение, что противники Сергея Семеновича вообще не были знакомы с его сочинениями об антихристе.

Подводя итоги, можно сказать, что этот конфликт не только выявил характер отношений внутри согласия в связи с попыткой части прежних единомышленников изменить церковно-бытовые традиции, но и окон­чательно определил дальнейшую судьбу взаимоотношений федосеевцев и поморцев, позволивших себе в спорах резко полемические выпады. Ста­ла очевидна и действительная позиция государства по отношению к ста­рообрядцам в последние годы царствования императора Александра I, которая в целом считалась относительно либеральной и уравновешенной для последователей старой веры.

Настоящая статья представляет лишь первоначальный этап исследо­вания жизненного пути и деятельности Гнусина. Его творческое наследие нуждается в дальнейшем глубоком изучении. Значение и роль настоятеля Сергея Семеновича столь велики, что могут стать ключом к воссозданию истории и духовного наследия всего старопоморского согласия.

Примечания

1. ¹Красный устав. Б. м., б. г. Л. 324 (второго счета). «Красный устав» — ста­рообрядческое название; архимандрит Никанор называет его «Литографирован­ным старообрядческим уставом». Это уникальное церковно-бытовое руководство составлено было, судя по всему, вскоре после 1883 г. по соборным постановлени­ям, в том числе и собора 1883 г., посланиям и установлениям знаменитых «перво­бытных московских отец». Источниками «Красного устава» явились: «Отеческие завещания в 60 главах», «Отеческие письма», или послания, в двух частях, «име­ющие в себе более 300 глав о различных духовных делах в разныя страны», пре­жде всего его первая часть; «Книга о христианском житии, приличном настояще­му лютому времени и бедствующему в духовных делах человечеству, в коей имеет­ся 75 глав о различных потребах христианских, како их за неимением священного лица простолюдину исправлять и сие все подтверждено доводами от Священно­го писания» (Красный устав. Л. 284-284 об.), а также фрагменты сочинения Сер­гея Семеновича «Новая Пандекта». Сочинение «О христианском житии» состави­тели «Красного устава» связывают с именем Трофима Ивановича, «настоятеля кинешемских стран, списателя книжицы христианского жития, в нетлении обрета­ющегося» (Там же. Л. 350). Все эти сочинения, как и сам «Красный устав», пред­ставляются ценнейшими источниками по истории и вероучению «сообщественников» московского Преображенского богаделенного дома, требующими всесторон­него изучения и научной публикации.
2. ²Любопытный П. Словарь и Каталог или библиотека. М., 1997. С. 106-107 (ре­принтное издание). Павел Онуфриев Любопытный, он же Платон Львович Светозаров (1772 — 17 июня 1848) — старообрядец поморского согласия, историограф, составивший Словарь, ставший на долгие годы основным источником биографи­ческих данных о многих деятелях беспоповских согласий староверия.
3. ³Вот лишь некоторые примеры: Андреев В. В. Раскол и его значение в народ­ной русской жизни. СПб., 1870. С. 157, 254, 351; Ивановский Н. И. Критический разбор учения беспоповцев о церкви и таинствах. Казань, 1892. С. 329, 330; Лива­нов Ф. В. Раскольники и острожники. Т. 4. СПб., 1873. С. 49, 50, 106, 107; История Преображенского кладбища // Сборник правительственный сведений о расколе / Сост. В. Кельсиевым. Вып. 1. Лондон, 1860. С. 42-43, 48-55; Яхонтов Николай. Бе­седа православных со старообрядцами, бывшая 2 февраля 1889 г. в селе Бори­совском // Владимирские епархиальные ведомости. 1889. № 10. С. 284-285; Ниль­ский И. Ф. Семейная жизнь в русском расколе: Исторический очерк раскольниче­ского учения о браке. СПб., 1869. С. 357-366, 375-390.
4. ⁴О жизни и деятельности самого архимандрита Никанора (в миру Николай Павлович Кудрявцев) известно немного. Согласно сведениям благотворительно­го фонда «Русское православие», он «родился в 1883 году, единоверец, постри­жен в монашество и рукоположен во иеромонаха, много лет был настоятелем Ни­кольского единоверческого монастыря, хиротонисан в Москве в 1921 г. во епи­скопа Богородицкого (единоверческого), викария Московской епархии. Скончал­ся 30 октября 1923 г. от чахотки. Похоронен в Москве на Семеновском кладби­ще, могила почитается многими верующими, постоянно заказываются панихи­ды и литии» (http://www.ortho-rus.ru [эти сведения могут быть недостоверными]). В 1935 г. Моссовет постановил ликвидировать кладбище, но еще более 30 лет оно разграблялось. Окончательно закрыто в 1966 г. См.: Рябинин Юрий. Последние камни Семеновского кладбища (http://www.moskvam.ru/2003/07ryabinin.htm). Из­вестно также, что Николай Павлович Кудрявцев был сыном священника церк­ви св. Николы Большой Крест на Ильинке, разрушенной в начале 30-х гг. Учил­ся с 1895 г. в Заиконоспасском духовном училище на Никольской улице, был дружен с одноклассником Николаем Звездинским, будущим священномучеником, епископом Дмитровским Серафимом (1883-1937), происходившим из семьи старообрядцев-беспоповцев. Его отец, Иоанн Гаврилович Бонефатьев, пришел из Солигалича в Петербург, где присоединился к синодальной церкви с наимено­ванием Звездинский, был определен на должность чтеца при храме на Волко­вом кладбище в Петербурге, женился на дочери единоверческого священника, принял духовный сан и получил назначение во Ржев. С начала 1880-х гг. служил в Москве, вскоре был назначен благочинным всех единоверческих храмов (см.: Московские епархиальные ведомости. 2000. № 12. С. 28-38). Очевидно, будущий епископ Богородский с детства был хорошо знаком с единоверческой средой. В дальнейшем, по завершении курса LXIV Московской духовной академии (1905-1908), Кудрявцев был оставлен при ней профессорским стипендиатом. На пред­ыдущем курсе LXIII (1904-1908) был выпущен магистрантом Павел Александро­вич Флоренский (1882-1937), по поводу одного из трудов которого Н. П. Кудряв­цев написал резкую рецензию (см.: Никанор, архим. Рец. на кн.: Столп и утвержде­ние Истины: (Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах), свящ. Павла Флоренского. М.: Путь, 1914. 812 с. // П. А. Флоренский: Pro et contra. СПб., 2001. С. 314-352). В примечаниях к данной публикации указано: «Архимандрит Ни­канор (в миру — Н. П. Кудрявцев) — о его жизни не осталось сведений». Приво­дится краткий список его трудов, в том числе: Разбор учения беспоповцев о ду­ховном священстве. М., 1913; Суждения о расколе. М., 1914 (Там же. С. 780). Также сокурсником о. Павла Флоренского был оставленный при МДА для полу­чения профессорского звания Сергей Иванович Голощапов (1882-1937) — друг Н. П. Кудрявцева, будущий священномученик, одно время по приглашению ар­химандрита Никанора служивший без зачисления в штат в Никольском едино­верческом монастыре. См.: Игумен Дамаскин (Орловский). Мученики, исповедники и подвижники благочестия РПЦ XX столетия. Тверь, 2002. Кн. 7. С. 250. Списки выпускников Московской духовной академии см.: сайт Александра Бовкало http:/ www.petergen.com.
5. ⁵Никанор, архим. Гнусин // Русский биографический словарь. Т. 5. М., 1916. С. 398-408. Репринт: М., 1995.
6. ⁶Там же. С. 398.
7. ⁷ГИМ. Собр. Хлудова, № 346. Первая половина XIX в. 4°. 163 л.
8. ⁸В этом смысле не представляет исключения биографическая статья о на­стоятеле в старообрядческом календаре: [без автора] Наставник Сергий Симео­нович Гнусин // Церковный календарь на 2001 г. христиан древлеправославно-кафолического исповедания и благочестия старопоморского согласия. [М., 2000]. С. 88-89. Также вызывает недоумение недавнее издание Рижской Гребенщиковской старообрядческой общины: Преподобного Отца нашего Ефрема Сирина Слово 105-е О антихристе (Толкование). Рига, 2006. По словам издателей, оно представляет собой «сокращенный смысловой перевод славянской рукописи и не претендует на научную точность», является «продолжением и дополнением к вышедшей в старообрядческом издательстве «Третий Рим» (М., 2004) книги «Зер­цало таинств и конца всемирного», составленной тем же автором» (имеется в виду С. С. Гнусин, в справке о котором приводится весь набор сведений, исходящих от его противников). Вольное обращение как с сочинением Ефрема Сирина, так и с толкованиями С. С. Гнусина, а также немотивированное включение в творчество последнего неисследованного «Зерцала таинств» свидетельствуют, к сожалению, о недостаточно внимательном отношении современных издателей к святоотеческо­му и историческому наследию.
9. ⁹Описание сборника см.: Попов А. Описание рукописей и каталог книг цер­ковной печати библиотеки А. И. Хлудова. М., 1872. С. 628-629.
10. ¹⁰В указатель В. Г. Дружинина включено дважды: Дружинин В. Г. Писания русских старообрядцев. СПб., 1912. С. 351, № 317; С. 300, № 82 (приведены дру­гие списки). В создании сочинения принимал участие В. Ф. Монин, см.: Юхименко Е. М. Поморское староверие в Москве и храм в Токмаковом переулке. М., 2008. С. 42-45.
11. ¹¹Дружинин В. Г. Писания русских старообрядцев. СПб., 1912. № 396. С. 365.
12. ¹²Там же. С. 251, № 1 (других списков нет).
13. ¹³Там же. С. 251. № 2 (других списков нет).
14. ¹⁴Там же. С. 250 (других списков нет).
15. ¹⁵Об этих сочинениях и их создателях подробнее см.: Юхименко Е. М. Помор­ское староверие в Москве… С. 31-32, 42-44, 47.
16. ¹⁶Содержание «Картины» подразделяется на 31 раздел, часть из которых описывают ее изображения, а другие излагают «истории» из жизни Сергея Семе­новича с внутренним подразделением на параграфы в виде ссылок и надписей, имеющих собственную сквозную нумерацию. Указания на листы рукописи ГИМ, Собр. Хлудова, № 346 приводятся внутри текста.
17. ¹⁷Все перечисленные сочинения хорошо известны исследователям старооб­рядчества. Речь идет об основополагающих вероучительных документах федосеевского согласия, в составлении которых, судя по всему, принимал участие и С. С. Гнусин, за исключением загадочного, приписываемого ему сочинения, неиз­вестного и архимандриту Никанору, под названием «Сова» с аналогичной, как бу­дет показано в тексте далее, картиной. Просматривая сочинения Сергея Семено­вича, мы не нашли какой бы то ни было аналогии. Возможно, это риторический прием его противников, которые использовали любые средства для дезавуирова­ния настоятеля, привлекая для этого даже символы мистического арсенала, с яв­ным намеком на связь настоятеля с потусторонними силами. Известно, что симво­лика совы амбивалентна: она символ не только мудрости, но и сил мрака и смер­ти. Сову не раз изображал Иероним Босх (1450-1516). На полотне «Корабль ду­раков» корабль символизирует церковь, но на нем пируют вместе с мирянами мо­нахи и монахини, аллегорически представляющие целый букет пороков: чревоу­годие, распущенность и вожделение. Его мачта пустила побеги, и в их гуще сидит сова — символ зла. См.: http://art.gothic.ru. На рисунке Босха с условным названи­ем «У леса уши, у поля глаза …» (нидерландская пословица с моралью — «… поэто­му я молчу») сова олицетворяет силу нового знания. В центре композиции — пор­трет или даже автопортрет (если вспомнить, что bosch по-голландски «лес») в виде высохшего древа, в дупле которого угнездилась сова. Латинская надпись вверху рисунка гласит: «Несчастны те, кто занимает творческую мысль (ingenium) лишь тем, что изобретено, не изобретая ничего нового». См.: Соколов М. Н. Время и место. Искусство Возрождения как перворубеж виртуального пространства. М., 2002. С. 98. Известно также, что «в Средние века сову, которая, тайно гнездясь в храмах, не только пачкала их своим пометом, но, как полагали, еще и пила мас­ло из лампад, связывали с целым рядом смертных грехов (в том числе Ленью, Обжорством и «сугубо птичьим» грехом Похоти), считая ее к тому же вестником смерти. Уже в христианском искусстве периода поздней античности сова служи­ла аллегорическим изображением земного сумасбродства» (http://deja-vu4.narod.ru). У славян сова наделялась демоническими свойствами, а в брачной символи­ке выступала как символ вдовы или старой девы (http://newacropolis.org). В народ­ной традиции сова иногда называлась «Божа мать»; более распространены злове­щие коннотации этого символа, в частности, в Западной Галиции бытовало пове­рье, что сова не может видеть света, поскольку происходит от дьявола («Народная библия»: Восточнославянские этиологические легенды / Сост. и комм. О. В. Бело­вой. М., 2004. С. 191-192. № 410). Крик совы в одних случаях мог предвещать не­счастье, в других — исход родов и рождение ребенка. По другим поверьям кости совы могли предохранять дом от черта, а совиное сердце, положенное на сукон­ный плат слева от спящей женщины, могло ее заставить признаться в неверности мужу. — Райан В. Ф. Баня в полночь. Исторический обзор магии и гаданий в Рос­сии. М., 2006. С. 191-192, 408. Но в то же время от античности до Гегеля «сова Ми­нервы», безусловно, обозначала верховную мудрость. Таким образом, оппоненты Гнусина выдвигали аллегорическую трактовку его личности, что не было харак­терно для старообрядческой традиции.
18. ¹⁸Речь идет об основоположнике раннехристианской гностической ереси Се­вере, последователи которого отрицали Ветхий Завет и воскресение плоти, отка­зывались от любого общения с женщинами, считал, что женщина — это тоже дело рук Сатаны, поэтому все те, кто вступает в брак, тем самым сотрудничает с Сата­ной. Признавали Евангелие, но толковали его по-своему. Критиковали апостола Павла, отвергая его Послания и не принимая Деяний. См.: Афонасин Е. В. Гносис. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2008. С. 54-55.
19. ¹⁹В Апокалипсисе, в посланиях к малоазийским церквам, обличаются ере­тики, которые именуются николаитами. Свое название они получили от одно­го из семи диаконов, упоминаемых в книге Деяний Святых Апостолов (Деян. 6: 5), — Николая Антиохийца; рассматривали материю как зло, поэтому развивали практическое учение об умерщвлении плоти и возвышении свободы духа. Сви­детельства о николаитах можно найти у св. Иринея Лионского, Тертуллиана, Климента Александрийского. Николаиты — предшественники гностиков, пред­принявших попытку «дополнить» христианство восточными религиозными ве­рованиями и греческой философией. (Откр. 2: 24). См.: Словарь. Ереси. Никола­иты — http://www.pravoslavie.by.
20. ²⁰Речь идет о последователях дуалистического религиозно-философского учения восточного происхождения (Месопотамия), получившего свое наимено­вание от основателя мистика и проповедника Мани (в греческой форме Манес, 216 — между 274-279), что значит «дух» или «ум». В основе манихейства лежит дуалистическое вероучение о борьбе добра и зла, духа и материи. Спасутся души светлого происхождения, погибнут — темного, а все тела упразднятся. Все это вело к обязательной аскезе: воздержанию от мяса, вина и брака. Манихеи высту­пали сторонниками докетизма — учения о призрачности тела Христа. Все апо­столы и посланники Христа, а также иудеи и язычники являлись проводниками злого, материального мира, а потому извращали христианское учение. См.: Таевский Д. А. Христианские ереси и секты I-XXI вв.: Словарь. М., 2003. С. 112-113; Афонасин Е. В. Гносис. Фрагменты и свидетельства. С. 255-259.
21. ²¹Маркион Синопский (80-155) в 144 г. основал свою общину; основатель маркионизма, первый из великих ересиархов-гностиков; считал, что Бог Ветхого Завета не может быть тождественен Богу Нового Завета. Первый — суровый, же­стокий, второй — благой. В связи с этим допускал существование двух Христов. В отношении Христа придерживался докетических взглядов о его призрачной сущ­ности. Образовал из книг Священного писания свое Евангелие, в основе которо­го было Евангелие от Луки, и свой апостольский кодекс из 10 посланий ап. Пав­ла. В общине проповедовался крайний аскетизм вплоть до отрицания брака. См.: Болотов В. В. Лекции по истории древней церкви. М., 1994. Т. 2. С. 226-230. По мнению Е. В. Афонасина, Маркион не был настоящим гностиком, поскольку в его учении не просматривается «следов гностической мифологии», а также «учения о спасении избранных по природе», в то же время «многие особенности его системы находят место в истории гностицизма». Этика последователей Маркиона — маркионитов была подробно исследована Климентом Александрийским в «Строматах». Маркион считал человеческую природу неисправимо испорченной, «поэто­му полный аскетизм необходим для спасения души». См.: Афонасин Е. В. Антич­ный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2002. С. 260-270.
22. ²²Ориген (около 185-253 или 254), христианский теолог, философ и ученый представитель ранней патристики. Перечень его сочинений включает около 2000 названий. Разрабатывал доктрину о трех смыслах Библии — «телесном» (букваль­ном), «душевном» (моральном) и «духовном» (философско-мистическом), которо­му отдавалось предпочтение. Доктрина Оригена об аскетическом самопознании и борьбе со страстями оказала сильное влияние на становление монашеской ми­стики, а его система понятий использовалась при построении церковной догмати­ки. У Оригена впервые встречается термин «богочеловек». Его осуждали за «ере­тические» мнения, объединявшие христианское вероучение с тезисами античной философии. В 543 г. Ориген был объявлен еретиком в эдикте императора Юсти­ниана I. Он оказал влияние на многих средневековых мыслителей. Интерес к его учению значительно возрос в XX в. См.: Аверинцев С. С. Ориген // БСЭ. Т. 18. М., 1974. С. 508.
23. ²³Ессеняне — очевидно, речь идет о ессеях (также эсены, есены), которые на­званы по аналогии с «феодосиянами» — как иудейская секта появляются в 152 г. до н. э.; одна из крупных общин, насчитывавшая в 1 в. по Р. Х. свыше 4000 чело­век, находилась в Кумране; во главе общин стояли священники, поддерживалась строгая дисциплина, в отличие от ортодоксального иудаизма они уважали безбра­чие, что связано с верой в близость последней схватки «сынов света» с «сынами тьмы», ожиданием скорого Суда и кончины мира. Ессеняне вели замкнутый образ жизни. Их воззрения оказали влияние на раннее христианство и проповедь Ио­анна Крестителя. Гностические учения, привлеченные в обличение С. С. Гнусина, объединяют идеи крайнего аскетизма, отрицания брака, свободного толкования вероучения, в чем, прежде всего, обвинялся и Гнусин. Полемисты обнаруживают весьма основательное знание гностической традиции.
24. ²⁴См. сноску 20.
25. ²⁵Север или Севир — см. сноску 18.
26. ²⁶Приведены следующие ссылки: «страница 468. В слове Манесе, начертание церковной истории века 2, страница 61».
27. ²⁷В следственных документах и в литературе не раз упоминается о картине, описанной с большей или меньшей подробностью, на которой дьявол вкладывает души в только что родившихся младенцев. Возможно, в данном случае дьявол за­менен совой как один из его возможных символов? Хотя в других случаях не раз упоминается бес.
28. ²⁸Речь идет об Иване Иванове из Астрахани (1694-1784), создателе «значи­тельных, благочестия исполненных 14 вопросов тоже ко всей астраханской церк­ви староверов о разных церковных предметах, назидающих оную и доставляю­щих ей образование и красоту» (Любопытный П. Словарь и Каталог или библио­тека … С. 52-53). Об Иване Ивановиче Астраханце и его 12, а не 14 вопросах гово­рится и у Н. И. Костомарова (Костомаров Н. И. История раскола у раскольников // Вестник Европы. 1871. Т. 2. Кн. 4. С. 508). Часть вопросов касалась брака, в част­ности, что необходимо брать основанием для заключения брака: согласие родите­лей или новобрачных, или как поступать в случае браков, возникших между по­морцами и последователями других согласий. Костомаров приводит слова Любопытного о том, что эти «вопросы произвели немалый соблазн, потому что решить их никак не сумели»
29. ²⁹Хвальковский А. В., Юхименко Е. М. Поморское староверие в Москве // Старо­обрядчество в России (XVII-XX вв.). Вып. 2. М., 1999. С. 318-319.
30. ³⁰Любопытный П. Словарь и Каталог или библиотека … С. 23.
31. ³¹Мнения Никифора Петрова отличались известной широтой: не следует пи­тать вражды к иноверным, с ними можно иметь сообщение, крестить их детей, до­пускать в моленную, кадить их ладаном, давать свечи для погребения. Он также допускал ношение любого платья, за что и был назван «модным старообрядцем» (см.: Костомаров И. И. История раскола у раскольников … С. 531).
32. ³²Надеждин К. Споры безпоповцев Преображенского кладбища и Покров­ской часовни о браке. СПб., 1865. С. 60-61. Автор анализирует это сочинение по рукописи Публичной библиотеки по отделению бракоборных сочинений № 30. В Сборнике РНБ Q. I. № 274, состоящем из тетрадей, часть из которых имеют вну­тренние номера: 34, 42 и др., с сочинениями против брака, с л. 57 начинается со­чинение под названием «Федосеевка девственница старообрядка в собственном своем лице. 1837 г.». Состав сочинения следующий: (Выписка) Из Златоуста; К познанию. Любопытный читателю! От собственного твоего обозрения или от каго-либо наслышан, что вера девственная федосеевых; Гл. 1. О еретиках бракоборцах прежде бывших и о их учении; Гл. 2. Сходство учения; Гл. 4. (так!) Пло­ды седмиглавого общества; Гл. 5. Собственное изображение девственницы федосеевки в стихах; Гл. 6. Важности злодеяний уставов бракоборных (в стихах); Гл. 7. Воззвание св. отец; Стихера глас 7 самогласен (л. 78 об.). На обороте пустого ли­ста надпись: «Сия книга глаголемая Девственница принадлежит Григорию Лари­онову Гранцову. 1838 г. Майя 15 дня». Данная тетрадь в настоящее время не име­ет внутреннего номера, но, возможно, могла его иметь.
33. ³³Т. е. вошь.
34. ³⁴Деяния московского федосеевского собора, бывшего в августе 1883 г. // Братское слово. 1884. Т. 2. С. 96-97.
35. ³⁵Лист с машинописным текстом, завершающийся характерной подписью Заволоко, был вложен в список главы Пандекты «О тайне покаяния. О еже что есть покаяние» (список XIX в.) — ИРЛИ. Колл. Заволоко, № 57. В этой биогра­фии достоверные сведения переплетаются с ложными, но глубоко укорененными мнениями, сформированными доносами «новоженов».
36. ³⁶См.: ЦИАМ. Ф. 16 (Канцелярия московского военного генерал-губернатора). Оп. 2. Д. 109. «О перемене мещанином Гнусиным имени и отчества»; Оп. 31. Д. 3. «О разногласиях старообрядцев Преображенского богаделенного дома при вы­боре попечителей. 1816-1817 гг.»; Д. 5. «О злоупотреблениях раскольников федосеевской секты. 1820 г.»; Д. 9. «О произведенном расследовании по случаю воз­никших в 1816 г. споров при выборе попечителей в Преображенском богаделен­ном доме. 1820-1823 гг.»; Д. 45. «Об отправлении в Соловецкий монастырь мо­сковских раскольничьих наставников Гнусина и Федотова и об установлении пра­вил для Преображенского богаделенного дома. 1822-1829 гг.». Хочу выразить ис­креннюю признательность В. Н. Анисимовой, обратившей мое внимание на по­следнее дело.
37. ³⁷См.: Агеева Е. А. 1) Библейские источники сочинений старообрядческого пи­сателя первой трети XIX в. С. С. Гнусина // Библия и европейская литературная традиция: Мат-лы XXXIV междунар. филол. конф. СПГУ. (14-18 марта 2005 г.). СПб., 2006. С. 67-74; 2) Гнусин Сергей Семенович // Православная энциклопе­дия. Т. 11. М., 2006. С. 638-639; 3) «Знаменитыя обители единый от премудрейших духовный правитель» — к 250-летию со дня рождения отца Сергея Семеновича Гнусина (1756-27.06. 1839, Соловки) // Старообрядец. 2006. № 36. С. 17. № 37. С. 19.
38. ³⁸Хочу выразить глубокую благодарность Е. М. Юхименко за разыскания в фондах ГИМ.
39. ³⁹В ИЗО ГИМ благодаря любезности Н. А. Перевезенцевой был выявлен портрет, скорее всего, наставника Преображенского кладбища Сергея Яковлеви­ча (ГИМ 66983 И I 788). На лицевой стороне по обе стороны от головы персона­жа крупными буквами черной краской на темном фоне написано: «Сергий Яков­левич». На обороте надпись чернилами полууставом: «Сергий Яковлевич Гнусин». Как ни заманчиво счесть изображенного старообрядца С. С. Гнусиным, ви­димо, следует отдать предпочтение надписи на лицевой стороне полотна. Перво­начально портрет был большего размера, затем холст по краям был обрезан. По­этому расположенные слева свиток и перо с чернильницей оказались слишком близко к краю портрета. На этом свитке читается надпись: «Братия моя, имей­те смирение, любовь и долготерпение, и Бог мира …». На втором свитке (справа) написаны цитаты из Посланий апостолов Иакова (Иак 5: 9) и Петра (2 Петр 3: 10). — Прим. ред.
40. ⁴⁰ЦИАМ. Ф. 16. Oп. 31. Д. 3. Л. 140-147 об.
41. ⁴¹Макар Андреевич Андреев — московский купец, от имени и за подписью которого подавались многие прошения. Биографическими сведениями о нем мы не располагаем. Не упоминается он и у Павла Любопытного. Возможно, Андре­ев был своего рода «ширмой», за которой скрывался Осипов, инициатор событий, наоборот практически никогда не подписывавший петиций.
42. ⁴²Лаврентий Иванович Осипов (1762-1825), согласно небеспристрастному «Словарю» Павла Любопытного, называется «славным членом феодосианской церкви, ревнителем благочестия и законной правды, громко поправшим студное бракоборство и галилейскую ересь, и боровшимся долговременно за право исти­ны посредством высшего начальства в Москве и Петрополе с буйством и суеве­рием феодосиан» (Любопытный П. Словарь и Каталог или библиотека … С. 106). На его могиле на Преображенском кладбище была следующая эпитафия: «По­хвального ума, спокойствием советник, /Все в мудрости любил, почтенный патриот./ Был страждущим покров, невинности защитник./ Святыню чтил. Натуру славил. Друг сирот./ Заслуга в нем. Медали, ленты отличали — Владимир,/ Анна, Александр их украшали» (Сморгунова Е. М. Два века московского Преображен­ского некрополя: материалы из архива М. И. Чуванова // Мир старообрядчества. Вып. 2. Москва старообрядческая. М., 1995. С. 208. № 649).
43. ⁴³О нем см.: Любопытный П. Словарь и Каталог или библиотека … С. 104. Иногда Ивану Федотову (1771-21.VI. 1839) приписывалось, очевидно, прозви­ще Таровитый или Тароватый, но в документах оно не встречается. О его жизни и деятельности сохранилось очень мало свидетельств. Любопытный его называ­ет, конечно, «редким изувером», «ужасным бракоборцем», а также «феодосианской церкви в Москве нарочитым членом» и указывает только дату рождения.
44. ⁴⁴О Ефиме Ивановиче Грачеве (ум. 22.10.1818) сохранилось крайне мало све­дений. Его портрет с подписью «Ефим Грачев — один из основателей Преобра­женского кладбища» см.: Церковный календарь христиан древлеправославно- кафолического исповедания и благочестия старопоморского согласия на 2001 г. [М., 2000]. С. 92. Вклад Е. И. Грачева и его роль в жизни кладбища от­части раскрыта в данной статье.
45. ⁴⁵Алексей [Никифорович] Никифоров — попечитель ПБД, умер в 1820 г. Портрет см.: Там же. С. 90.
46. ⁴⁶Красиков Алексей Терентьевич (1759-13.08.1819), московский купец 2-й гильдии (у Чуванова: московский мещанин), родной брат настоятеля Преображенского кладбища Луки Терентьевича Красикова (1735-24.09.1818), автора по­сланий, вошедших в сборник «Отеческие письма»).
47. ⁴⁷Красный устав. Л. 327-327 об. (второго счета).
48. ⁴⁸Там же. Л. 328-329 (второго счета).
49. ⁴⁹За принятие приговора от одной стороны «стряпчему было учинено заме­чание» (ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 3. Л. 1 об.).
50. ⁵⁰Граф Тормасов Александр Петрович (1752-1819), московский военный гу­бернатор (30-31 августа 1814), московский главнокомандующий (31 августа 1814 — 30 октября 1816), московский военный генерал-губернатор (30 октября 1816 — 13 ноября 1819). При нем после пожара 1812 г. быстро отстроилась Москва, как благодетель он упоминается в «Красном уставе» (Л. 330). О нем см.: Москва сто лет назад. М., 1997. С. 41-43.
51. ⁵¹ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 3. Л. 143.
52. ⁵²Там же. Л. 143. В подлинном рапорте городского головы коммерции со­ветника и кавалера М. И. Титова генерал-губернатору А. П. Тормасову называет­ся число 40, что, наверно, больше соответствует действительности. Также отме­чается, «что часть из них из других вер», но Грачев «по значительности своих по­жертвований в пользу общества, а также по большому превосходству голосов дей­ствительно заслуживает внимания» (Там же. Л. 56-56 об.).
53. ⁵³Там же. Л. 144 об.
54. ⁵⁴Там же. Л. 146 об.
55. ⁵⁵Сборник правительственных сведений о раскольниках … С. 42-43.
56. ⁵⁶ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 3.Л. 1 об.-12 об.
57. ⁵⁷Там же. Л. 134-136.
58. ⁵⁸Там же. Л. 95 об.
59. ⁵⁹В доносе Осипова отмечалось, что призреваемые запуганы и слепо выпол­няют волю попечителей.
60. ⁶⁰Там же. Л. 95-97. Подписи членов старообрядческого общества на л. 97-103 об.
61. ⁶¹Титов Михаил Иванович, коммерции советник, купец 1-й гильдии, город­ской голова в 1814-1819 гг., 15 декабря 1815 г. был переизбран на второй срок. См.: Москва сто лет назад … С. 78.
62. ⁶²ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 3. Л. 59-66.
63. ⁶³ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 19.
64. ⁶⁴Васильев В. Организация и самоуправление федосеевского общества на Пре­ображенском кладбище в Москве // Христианское чтение. 1887, Ч. 2. С. 588-615.
65. ⁶⁵Министерство было образовано 24 октября 1817 г. О его организации см.: Кондаков Ю. Е. Государство и православная церковь России: эволюция отношений в первой половине XIX в. СПб., 2003. С. 191-215.
66. ⁶⁶Структура МВД оставалась без изменения до 1810 г., до того времени, ког­да после учреждения Госсовета был издан манифест «О разделении дел по ми­нистерствам», который предусматривал создание специального Министерства полиции; его фактическим управляющим был С. К. Вязьмитинов (1749-1819), в 1802-1808 гг. первый военный министр России.
67. ⁶⁷Кочубей Виктор Павлович (1768-1834) — известный государственный дея­тель, единомышленник императора Александра I, при учреждении министерств ему было поручено Министерство внутренних дел, которым он управлял до 1812 г., а затем с 1819 по 1825 г. После смерти С. К. Вязьмитинова граф Кочубей пред­ложил упразднить непопулярное Министерство полиции и вернуть полицию в подчинение МВД.
68. ⁶⁸Агеева Е. А. Волково кладбище // Православная энциклопедия. Т. 9. М., 2005. Л. 233-235.
69. ⁶⁹ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 1-1 об. Опубликовано: Собрание постановле­ний по части раскола. СПб., 1875. С. 63-65; Васильев В. Организация и самоуправ­ление … С. 591-592.
70. ⁷⁰Голицын Дмитрий Владимирович (1771-1844) — московский военный генерал-губернатор (6.01.1820-27.03.1844), герой войны 1812-1814 гг.
71. ⁷¹В. Васильев называл их «особыми сыщиками» (Васильев В. Организация и самоуправление … С. 593).
72. ⁷²ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 45. Л. 1 об.
73. ⁷³Там же. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 7 об.
74. ⁷⁴Там же. Л. 16.
75. ⁷⁵Там же. Л. 23. Возможно, Гнусин действительно первоначально скрывался в разных домах, поскольку при дознании оказалось, что он пришел в моленную Папулина только за два дня до своего ареста. Некоторые новые подробности о купце Н. А. Папулине, содержателе моленной и богаделенного дома, содержатся в статье молодого костромского исследователя Ильи Наградова (см.: Наградов И. Вся власть у Папулина // Родина. 2006. № 6. С. 60-65). Автор упоминает вскользь о Гнусине и, используя малодостоверное, требующее проверки, сообщение местной прессы кон­ца XIX в., считает, что Папулин якобы получил за сокрытие Гнусина огромную сум­му 100 тыс. руб. На самом деле это не соответствует ни принципам старообрядче­ской благотворительности, ни взаимоотношениям между общинами, что явствует, например, из посланий Преображенских настоятелей Папулину: «Милостивый го­сударь наш и благоприятель, Николай Андреевич» (ГИМ. Собр. Хлудова. № 167. Л. 108-109 об.). Данная сумма возникла, а затем и возросла, видимо, от многократ­ного пересказывания слов попечителей ПБД, якобы упрекавших чиновника Тур­генева в поимке Гнусина: «Если бы сказали, что Вам нужны деньги, то мы дали бы 50000 руб.» (История Преображенского кладбища. С. 51). Как увидим ниже, Турге­нев участия в аресте Гнусина не принимал.
76. ⁷⁶Плакатным назывался паспорт, выдававшийся людям податных сословий для отлучек с постоянного места жительства. Паспорт, вид на жительство или пла­кат, как иногда говорили, С. С. Гнусина представлял собой лист сероватой вержированной бумаги размером в 4°, на котором была напечатана и отчасти вписана следующая информация: «По указа его Величества Государя Императора Алексан­дра Павловича Самодержца Всероссийского и проч. и по опубликованному в на­род плакату объявитель сего отпущен в разные российские города для собствен­ных своих нужд и промысла от нижеписанного числа впредь на три года, то есть 1824 г. августа по 24 число, по прошествии которого нигде ему не жить, а явить­ся в сей город и сей пашпорт представить в городское общество, и для того на за­ставах господам, кои команду имеющих, как до тех городов пропускать и обратно пропускать его без задержания. Дан Московского градского общества за подписа­нием присутствующего (с) приложением онаго гражданского общества печати ав­густа 24 дня 1821 г. Московский мещанин Панкратьевской слободы. Сергей Семе­нов Гнусин приметами он: росту среднего, лицем бел, глаза серые, волосы на го­лове и бороде темно-русые с проседью и плешив, году ему 65 лет, холост. Заочно во второй раз пошлину 30 руб. взято. [Подписи помощника и письмоводителя ти­тулярного советника неразборчивы.] (ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 49).
77. ⁷⁷На вержированном листе с филигранью «Pro Patria», размером в 4°, свиде­тельство следующего содержания: «Дано сие из дома Московского градского об­щества московскому мещанину Панкратьевской слободы Сергею Семенову Гнусину в том, что он по силе Высочайшего Манифеста о 7 ревизии, в 20-й день июня 1815 года состоявшегося, о семействе своем, состоящем в 1 душе мужского пола и — (прочерк. — Е. А.) женского пола, в Доме Градского общества сказку подал де­кабря 22 дня 1815 г. Выборной Козма Баклышов». Заверено печатью с гербом Мо­сквы (Там же. Л. 44).
78. ⁷⁸На серой вержированной бумаге в 4°, квитанция № 2467: «1816 года июня 20 дня по указу его Императорского Величества в Доме Московского Градско­го общества принято с московского мещанина № 230 Панкратьевской слободы Сергея Семенова Гнусина на платеж подушных денег и со складочными по при­говорам на 1816 — 15 и 1817 — 15 и 1818 — 15, а всего 45 руб.». Подписи (Там же. Л. 45); квитанция № 1048 на 1819, 1820, 1821 гг. — 39 руб. (Там же. Л. 46); квитанция № 1974 на 1822-1824 гг. — 27 руб. 60 коп. (Там же. Л. 47); № 2996 на 1814-1815 гг. — 24 руб. (Там же. Л. 48); квитанция б/н на 1813 г. — 12 руб. (Там же. Л. 50).
79. ⁷⁹Можно выделить три версии происхождения Гнусина: по его рассказу он был «дворовым человеком помещика Осокина Оренбургской губ., Белебеевской округи» (ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 41.), по сведениям МВД — принадлежал отставному гвардии прапорщику Гавриле Осокину (Там же. Д. 45. Л. 9). Про­тивники считали, что Гнусин «по жительству его в Оренбургской Губ., на заводе Осокинском — писарь» (ГИМ. Собр. Хлудова, № 346. Л. 122 об.), т. е. на Нижне-Троицком железоплавильном заводе той же губ. помещика И. П. Осокина.
80. ⁸⁰Ряд, где торговали кожами. Известны были казанские юхотники, или ко­жевенники.
81. ⁸¹Помытчик — охотник, натравливающий ловчую птицу на жертву.
82. ⁸²Высочайший Манифест был выпущен в честь мира с Францией.
83. ⁸³Богаделенный дом в Коломне был устроен на средства Ивана Федотова по образцу московского на Преображенском кладбище. Это было известно след­ствию, разыскивающему И. Федотова как сподвижника С. С. Гнусина, а также в связи с тем что петербургская комиссия по Волкову кладбищу установила, что «книги с картинками о браках и о царях, помазанниках Божьих, изданные Гнусиным, доставлял в Петербург Иван Федотов, скрывавшийся в разных местах, про­живая в Коломне, где он в тамошней моленной был хозяин, но большей частью находился в Москве и ныне (середина 1822 г. — Е. А.) проживает в доме Стукачева» в Преображенском (ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 45. Л. 6 об.).
84. ⁸⁴Село Писцово Нерехтского у. Костромской губ. (ныне Комсомольского р-на Ивановской обл.) — родина И. А. Ковылина. Рядом в селах Киселеве и Сере­де (ныне г. Фурманов Ивановской обл.) находились фабрики первого почетного члена общины московского Преображенского кладбища Г. К. Горбунова.
85. ⁸⁵ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 41-42 об.
86. ⁸⁶ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 47. Л. 1-4 об. «О раскольниках в г. Коломне».
87. ⁸⁷Там же. Л. 17-18. 2 января 1823 г. управляющий МВД В. П. Кочубей реко­мендовал следить за коломенскими старообрядцами, колокол отобрать, но не счи­тал нужным уничтожить обитель и моленную. Они существовали и в 1832 г., строе­ния умножились и украшались, призреваемых женщин было до 150 и 15 мужчин, «из коих начальниками почитаются Иван и Симеон Савины» (Там же. Л. 27-29).
88. ⁸⁸Следовательно, обер-полицмейстер лично выполнял это поручение.
89. ⁸⁹ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 45. Л. 40.
90. ⁹⁰Там же. Л. 12.
91. ⁹¹Там же. Л. 2-3. Отмечалось также, что трое настоятелей, последующих Гнусину, умерли, остался один Федотов (Там же. Л. 9 об.).
92. ⁹²Там же. Л. 6 об.
93. ⁹³Там же. Л. 12.
94. ⁹⁴Там же. Л. 12 об.-13 об.
95. ⁹⁵Там же. Л. 13 об.-14 об. В деле сохранились и сопроводительные докумен­ты — конверт надписанием: «Господину Коменданту Швартгольмской крепости № 837 с препровождаемым арестантом Федотовым» (Там же. Л. 32) и письмо: «Поместить в один из номеров вверенной Вам крепости, производя ему по усмо­трению Вашему безнуждную пищу. О принятии сего человека и о том, сколь­ко потребуется денег, уведомите. Граф В. Кочубей» (Там же. Л. 32а-32а об.). Аналогично был подписан конверт на имя коменданта Шлиссельбургской крепо­сти с препровождаемым арестантом № 836 Гнусиным. Вложенное в него письмо не имело приписки о пище и количестве необходимых денег (Там же. Л. 33-33а). Разрабатывались для Гнусина особые условия или же все было указано в письме, касающемся Федотова, неизвестно.
96. ⁹⁶ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 45. Л. 43-43 об.
97. ⁹⁷Там же. Л. 29.
98. ⁹⁸Там же. Л. 30.
99. ⁹⁹Там же. Л. 64.
100. ¹⁰⁰Известно, например, о таком более чем годовом устройстве в 1780-1781 гг. «покоя» для «одного секретного колодника», т. н. «бывшего Пушкина» — капита­на Сергея Пушкина, определенного в отдаленную крепость за изготовление ин­струментов для делания фальшивых ассигнаций. См.: Фруменков Г. Г. Узники Со­ловецкого монастыря. Архангельск. 1970. С. 81-83.
101. ¹⁰¹Дневные дозорные записки о московских раскольниках / Сообщ. А. А. Ти­товым // ЧОИДР. 1892. Кн. 1. Отд. 1. С. 16.
102. ¹⁰²Близкие версии о картинах Гнусина, перевезенных в Москву, см. в публи­кации Е. М. Юхименко. В этом рассказе важным представляется свидетельство о погребении Гнусина в знаменитом Топозерском скиту (Максимов С. В. Год на се­вере // Куль хлеба: Рассказы и очерки. Л., 1987. С. 408). Федотов, согласно М. И. Чуванову, был погребен на Преображенском кладбище: «Иоанн Федотов (страда­лец) 21.VI.7347-1839. Соловки» (Сморгунова Е. М. Два века московского Преобра­женского некрополя … С. 197. № 79).
103. ¹⁰³ИРЛИ, Причудское собр. № 65. Л. 43.
104. ¹⁰⁴Никанор, архим. Гнусин … С. 407.
105. ¹⁰⁵Нильский И. Ф. Семейная жизнь в русском расколе. С. 277, 282-283.
106. ¹⁰⁶Упоминание об этом находится в Сборнике PHБ.Q. I. 274. Л. 254. На л. 243-263, согласно внутренней нумерации, под № 28 содержится «История о об­новлении молитвенного храма, что в Москве в Покровской улице в доме общеси­ротского поморского согласия и о попечительности строителей и о подвизех их против феодосиано-кавылинской скопы». В этом сочинении речь идет, главным образом, о возобновлении храма после 1812 г., в одном из полемических отсту­плений говорится о поручении, данном Ковылиным казанскому стрельцу Миха­илу, «написать из дошедших к ним о браке и молении царского величества книг екстрат, который противу писания лжесловесием натянули было лук, но немощнии, кроме помощи сильных, препоясашася силою писания, сотроша казанскую главу, и лук сильных феодосиян изнеможе». И. Ф. Нильский, разбирая «экстракт», не связывает его с именем Гнусина (см.: Нильский И. Ф. Семейная жизнь в русском расколе … С. 277, 282-283).
107. ¹⁰⁷РГБ. Ф. 98. № 898. Л. 1-1 об. Лука Терентьевич, знаменитый наставник Преображенского кладбища, родом из села Спасского Малоярославского уезда Калужской губернии, автор многочисленных посланий в Мологу, Углич, Сара­тов, Тамбов, Пронск, Малоярославец, Коломну, Сибирь, участвовал в подготов­ке прошения 1808 г. После смерти Ковылина при старшем отце Сергее Яков­левиче имел право определять наставников в иногородние общины. Большин­ство московских федосеевцев ходило к нему на исповедь. Его брат Алексей Те­рентьевич также автор посланий в Малоярославец, обративший многих в федосеевство, скончался в 1819 г. (см.: Красный устав. Л. 323; История Преображен­ского кладбища // Сборник правительственных сведений о расколе, составленный В. Кельсиевым. Лондон, 1860. Вып. 1. С. 34-35; Сборник из истории старообряд­чества / Изд. Н. И. Поповым. Т. 1. М., 1864. С. 156, 161).
108. ¹⁰⁸РГБ. Ф. 98. № 898. Л. 1 об. Ч. 1. «О браках новоженских». Ч. 2. «Возраже­ния» (Там же. № 899). Обе рукописи в описи собрания Е. Е. Егорова датирова­ны «около 1805 г.»; на самом деле это список конца XIX в.
109. ¹⁰⁹ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Л. 58. Выписки из книги Гнусина о браке и «о хри­стианах брачующихся» входят в документ под названием «В деле Преображенско­го богаделенного дома уважены резоны», где перечисляются положения доносов брачников, а также собраны выписки из законодательства разных лет о браке (Там же. Л. 54-57).
110. ¹¹⁰Костомаров Н. И. История раскола у раскольников … С. 534-535.
111. ¹¹¹Никанор, архим. Гнусин … С. 404.
112. ¹¹²В настоящее время хранится: РГБ. Ф. 247. № 385. Полуустав, 2°, 215 л. Зна­чительная часть листов вырезана (см. Дружинин В. Г. Писания … С. 468).
113. ¹¹³Семен Козьмич — настоятель Преображенского богаделенного дома. О нем см.: Красный устав. Л. 334; Деяние московского федосеевского собора в 1883 г. // Братское слово. М., 1884. Т. 2. С. 149; Феодосий, еп. Раскольничий «па­триарх» в Полтаве // Тр. Полтавской ученой архивной комиссии. Вып. 3. Полта­ва, 1907. С. 3-16.
114. ¹¹⁴Езеров А. В., Канаев Д. Н. Антоний Шутов // Православная энциклопедия. Т. 2. М., 2001. С. 653-654.
115. ¹¹⁵В связи с чем необходимо привести рассказ известного деятеля Павла Прусского о том, что «на Преображенском кладбище хранились как величайшая драгоценность рукописные книги под названием «Новые Пандекты» в 10 частях, собранные знаменитым наставником Сергеем Семеновым Гнусиным, собственной его руки. Один из кладбищенских отцов по имени Зиновий, живший на родине во Владимирской губернии, взял Пандекты с собой на прочтение. Об этом как-то забыли, и так как книг на кладбище не было, то и пошла молва, что Андрей Лари­онов Шутов увез их с собой за границу. Похищение такой драгоценности смути­ло преображенцев. Один из них прибегал к (Семену) Кузьмичу и требовал, чтобы вернули казначея, иначе он донесет генерал-губернатору». Срочно послали пись­мо в Киев, где еще находился Шутов, а вскоре книги обнаружились (см.: Павел, архим. Воспоминания об Антонии Шутове // Братское слово. 1883. Т. 1. С. 29-30). В Рогожском собрании РГБ представлена еще одна рукопись несомненно федосе­евского происхождения; РГБ, Ф. 247. № 388 «О шестой тайне, законном браце», XIX в. [сочинение бракоборца], также из собрания архиепископа Антония, но ка­талогу его собрания № 751 (см.: Дружинин В. Г. Писания … С. 477).
116. ¹¹⁶Пример комментария последователя белокриницкой иерархии: «Феодосияне и протчие им подобные имуть у себя чин мужицкий, а составили чин креще­ния наподобие иерейского, такожде чин исповеди мужицкой, наподобие иерей­ского. Такожде и браку чин, обручению и венчанию мужицкому и действуют по­добно иереям сим ложным чином, кто как выдумал. Однако мнятся тоже их па­стыри вязать и разрешать» (РГБ. Ф. 247. № 385. Л. 184).
117. ¹¹⁷РГБ. Ф. 98. № 1354. Л. 1-11 об. (второго счета). Первая половина XIX в.
118. ¹¹⁸Красный устав. Л. 295-303 (второго счета).
119. ¹¹⁹БАН. Собр. Чуванова. № 8, последняя четверть XIX в.; № 9, последняя четверть XIX в.; ИРЛИ. Собр. Заволоко. № 57, третья четверть XIX в.; РГБ. Собр. Егорова. № 1382, середина XIX в.; № 1387, конец XIX в.; № 1914, вторая полови­на XIX в.
120. ¹²⁰Сборник (ИРЛИ. Причудское собр. № 151. «Цветник» Спиридона Потемки­на), написанный в 1897 г. искусной мастерицей Настасьей Семеновной Тихониной, также содержит «Сказание о страдании и скончании святаго священномученика Павла епископа Коломенскаго и укреплении древлеотеческой православной хри­стианской веры». Нач.: «Грядем умно жалости и слез достойно к сказанию осмыя тысящи 162 года, с Никонова патриаршества». Материалами о Курженском соборе, речь о котором идет в Сказании о Павле Коломенском, занимался известный зна­ток старины причудец А. Л. Мурников. Распространение этого сочинения в Причудье — одном из важнейших центров старопоморства — также свидетельствует об особой значимости деяний легендарного собора и личности епископа Павла Ко­ломенского для формирования исторической памяти федосеевского согласия.
121. ¹²¹Красный устав. Л. 284 об.-285 (второго счета).
122. ¹²²Выявление и атрибуция списков продолжается. Тома Пандекты, наряду с Толкованием на Слово 105 Ефрема Сирина и Отеческими завещаниями, в XIX в. переписывались неоднократно. РГБ. Собр. Егорова. № 1914 содержит в одном томе все 9 частей Пандекты, БАН. Собр. Чуванова. № 8 — богато орнаментиро­ван. Фрагменты Пандекты входят в сборники, напр.: БАН. Собр. Чуванова. № 6.
123. ¹²³См., например, ГИМ. Собр. Хлудова. № 343, 346.
124. ¹²⁴Г. П[оташенко]. Михаил Иванович Чуванов // Барановский В., Поташенко Г. Староверие Балтии и Польши: Краткий истор. и биогр. словарь. [Вильнюс], 2005. С. 450-451.
125. ¹²⁵См.: Иващенко Н., Коршунова Н. Собиратель // Альманах библиофила. 1985. № 18-19. С. 128, 142. Хочу выразить признательность Н. Г. Денисову за указание на эту работу.
126. ¹²⁶Дневные дозорные записки о московских раскольниках // ЧОИДР. 1885. Кн. 2. Отд. V. С. 11.
127. ¹²⁷Никанор, архим. Гнусин … С. 403.
128. ¹²⁸РГБ. Ф. 98. № 906. 4°, 588 л.
129. ¹²⁹В молодости Юнг-Штиллинг был портным, углекопом, разнорабочим. Увлекшись чтением философских трудов, он сблизился с Гете, закончил медицин­ский факультет, стал преподавать в нескольких немецких университетах. О нем см.: Пыпин А. Н. Религиозные движения при Александре I. СПб., 2000 (по указа­телю имен).
130. ¹³⁰Немецкое издание 1799 г., русский перевод: СПб., 1815.
131. ¹³¹Немецкое издание 1806 г., русский перевод: СПб., 1815.
132. ¹³²Наполеон и старообрядцы // Церковь. 1912. № 34. С. 810.
133. ¹³³РГБ. Ф. 98. № 906. Рукопись 1818-1820 гг. Л. 247 об.
134. ¹³⁴Другой автограф эпистолярного характера опубликован в данном издании Е. М. Юхименко.
135. ¹³⁵РГБ. Ф. 98. № 906. Л. 12-12 об.
136. ¹³⁶Там же. Л. 13.
137. ¹³⁷Там же. Л. 27.
138. ¹³⁸Там же. Л. 62 об.
139. ¹³⁹Там же. Л. 74.
140. ¹⁴⁰Там же. Л. 92.
141. ¹⁴¹Там же. Л. 32.
142. ¹⁴²РГБ. Ф. 17. № 7, рукописный сборник 1906 г., 2°, 288 л. В копиях писем отца и сына Стукачевых, переписанных в этом же сборнике, имеется дата — 30 апреля 1821 г. Предположительно сочинение можно отнести к 1818-1820 гг.
143. ¹⁴³Иван Михайлович Стукачев — известный и авторитетный федосеевский деятель, вместе с сыном Макаром Ивановичем занимался сохранением и отчасти распространением наследия С. С. Гнусина. Об этом свидетельствует значительное число списков гнусинского Толкования на слово 105 Ефрема Сирина с добавлени­ем писем Стукачевых, что привело к появлению во второй половине XIX в, свое­го рода сборника устойчивого состава.
144. ¹⁴⁴РГБ. Ф. 17. № 7. Л. 265-265 об.
145. ¹⁴⁵Там же. Л. 58.
146. ¹⁴⁶Там же. Л. 283 об.-284 об.
147. ¹⁴⁷Там же. Л. 57 об.
148. ¹⁴⁸Гнусин «написал богопротивный и богоотступный пандект, Седмитолковый апокалипсис, распространил его в народе, многократным переписыванием». См.: Сборник правительственных сведений о расколе … С. 42.
149. ¹⁴⁹Там же. С. 50-51. На полях многих документов помещены многочислен­ные мало разборчивые пометы: «от Макарова постараться узнать …» или: «Долж­но узнать непременно причины перемены имени, почему ушел от Шапошнико­ва, под каким теперь именем» (ЦИАМ. Ф. 16. Оп. 31. Д. 9. Л. 35, 36 об.), многие из которых практически не читаются, но могут содержать версии и факты собы­тий, выявленные в ходе опросов.
150. ¹⁵⁰РГБ.Ф.212 (Собр.Олонецкой духовной семинарии). № 62. Л. 151 об.-162 об.
151. ¹⁵¹См.: Ageeva Е. A., Robson R. R., Smiljanskaja Е. В. Старообрядцы спасовцы: пути народного богословия и формы самосохранения традиционных обществ в России XXстолетия // Revue des Etudes slaves. 1997. T. LXIX. Fasc. 1-2. P. 101-117.
152. ¹⁵²Окружное послание. Устав и Омышление / [Изд. Н. И. Субботина]. Б. м., б. г. С. 19-20.
153. ¹⁵³РГБ. Ф. 344 (Собр. П. П. Шибанова). № 96. Л. 14.
154. ¹⁵⁴РГБ. Ф. 594 (Собр. Г. Г. Юдина). № 28. Л. 110-113.