«Образа, очищенные огнем…» Так можно определить меднолитую пластику, созданную мастерами-старообрядцами на бескрайних просторах России – в скитах Поморья и медных заведениях Москвы, в сельских мастерских Подмосковья и Поволжья, в потаенных кузницах на Урале и в Сибири – в течение неполных трехсот лет от конца XVII в. до начала XX в.
В сложных условиях постоянного преследования со стороны государственных властей именно старообрядцы сохранили и продолжили древнерусские традиции книжности, иконописи и прикладного искусства. Как бесценные реликвии древние меднолитые образки бережно вставлялись в рамы-киоты и вкладывались в деревянные резные или живописные складни.
Но старообрядцы не только сберегли древнерусское наследие, но и создали свою особую религиозную и духовную культуру. Меднолитые образа, «как прошедшие очищение огнем» и «не сотворенные никонианами», получили широкое почитание в народной среде. Старообрядческие меднолитые кресты, иконы и складни поражают разнообразием формы, иконографии, композиции и своим декоративным убранством. Среди этого значительного массива медного художественного литья, созданного старообрядцами, можно выявить произведения, выполненные в разных мастерских. Не случайно уже в первой половине XIX в. выделялись такие сорта, или категории «отливных медных крестов и икон» – поморские, гуслицкие (или загарские) и погостские, получившие широкое распространение среди старообрядцев разных толков и согласий».
При взгляде на этот яркий и самобытный пласт русского прикладного искусства, следует постоянно помнить, что развитие меднолитейного дела происходило в совершенно особых условиях вопреки закону и воле властей. Потребность России в цветном металле, так необходимом для военных нужд, вызвала появление указов Петра I в 1722 и 1723 гг., запрещающих не только производство, продажу, но и бытование медных икон и крестов.
Согласно действию этих указов разрешались лишь кресты-тельники и нагрудные панагии. Старообрядцы считали «правильным» лишь восьмиконечный крест, который изображался в центре мужского и женского нательного креста. «Да воскреснет Бог и разыдутся врази Его…» – эти слова молитвы стали обязательной частью оформления оборота крестов-тельников.
Несмотря на существование этого закона, действовавшего в России на протяжении 160 лет, медное дело в старообрядческой среде, среди лесов, в потаенных скитах, в селах и городах достигло необычайной высоты художественного воплощения.
Самой яркой страницей в истории русской сакральной пластики стали иконы, кресты и складни, выполненные в литейных мастерских Выговского поморского общежительства. Эта старообрядческая обитель, основанная в 1694 г. на реке Выг в Карелии, считала себя преемницей древнего Соловецкого монастыря на Белом море, а ее основателей святых Зосимы и Савватия Соловецких своими небесными покровителями.
Уже в первой половине XVIII в. Выговская пустынь стала крупнейшим экономическим, религиозным и культурным центром старообрядчества. Созданные на Выгу рукописные книги, иконы, мелкая пластика отличались единством художественного стиля, получившего наименование «поморского».
Для удовлетворения молитвенных потребностей приверженцев поморского беспоповского согласия нужны были, прежде всего, «правильные» кресты. Меднолитые поморские кресты с изображением «Распятия Христова» отливались восьмиконечной формы и строго определенной композиции – на верхнем конце изображался «Спас Нерукотворный» с надписью «Царь Славы IС ХС (Исус Христос) Сынъ Божiи».
При дальнейшем усложнении формы крест получил боковые прямоугольные пластины с парными изображениями предстоящих Богоматери и святой Марфы, апостола Иоанна Богослова и мученика Лонгина сотника. Подобные киотные кресты часто врезались не только в рамы-киоты, но и украшали живописные иконы. Эти кресты отливались самых разных размеров от совсем малых, поверхность которых часто декорировалась разноцветными эмалями, до крупных позолоченных, украшенных изысканным орнаментом на обороте. Прекрасная формовка, тонкая отливка и тщательная отделка – все эти отличительные особенности поморской мелкой пластики достигались высоким профессионализмом мастеров-чеканщиков, литейщиков и эмальеров.
Основными видами продукции знаменитой Выговской «медницы» стали не только кресты, но и складни с разным составом створок (двустворчатые, трехстворчатые, четырехстворчатые). Программным произведением поморских литейщиков являлся четырехстворчатый складень, или как его торжественно называли, – «большие праздничные створы». На первых трех створах в клеймах представлены двунадесятые праздники, а на четвертой – сцены поклонения образам Богоматери Тихвинской, Владимирской, Смоленской и Знамение. Цельностью единого творческого замысла отличается это меднолитое художественное произведение, ставшее походным иконостасом.
Накопленные навыки литейного дела способствовали широкому размаху промысла – производством медных крестов и створ занимались в 5 скитах Выговского общежительства. Продукция, отлитая в этих отдаленных кузницах, поступала в монастырь и затем развозилась по всей Русской земле. Сохранились рукописные тексты указов-наставлений о литейном и финифтяном искусстве, составленные поморскими мастерами. Они передавали свой опыт, советовали, как подготовить землю для литья, растереть эмаль и положить разные цвета на створы и кресты. «Потом же и сам упражняйся на всяком деле и ко всем наукам и будеши разумевати явственно и будешь искусен во всем» – такими словами неизвестный мастер заканчивал свои наставления по литейному и эмальерному делу.
Меднолитые иконы, кресты и складни, созданные талантливыми поморскими литейщиками и эмальерами, стали образцами для многочисленных мастерских по всей территории России, и прежде всего, в Москве. Меднолитую пластику, произведенную в Лефортовской части города, часто называли «преображенским литьем». Именно здесь, в Преображенском, располагались медные заведения, отливавшие иконы, кресты и складни для старообрядцев-федосеевцев всей России до начала XX в.
Возникновение меднолитейных мастерских в Лефортовской части тесно связано с историей Преображенского кладбища, основанного в 1771 г. Известно, что после организации общины ее основатель Илья Алексеевич Ковылин (1731–1809) ездил «с товарищами» в Выговское общежительство и ознакомился «с порядком Поморской (обители. – Е.З.) и чиносодержанием, с которого испросил себе точное всего описание». По образцу знаменитого Выговского монастыря на Преображенском кладбище стали работать иконописцы и переписчики книг, но нет сведений о литейных мастерских на территории кладбища.
Московские мастера-литейщики стали работать в медных заведениях и кузницах, располагавшихся на территории частных домовладений в Лефортовской части, т.е. в непосредственной близости от Преображенского кладбища. Полагаем, что производство меднолитых крестов, икон и складней удалось наладить достаточно быстро благодаря финансовой поддержке такого влиятельного попечителя федосеевской общины как Феодор Алексеевич Гучков.
Организация литейного производства вне территории Преображенского кладбища способствовала относительной безопасности производства, запрещенного согласно Указу Петра I от 31 января 1723 года. Близость литейных мастерских позволяла руководству общины осуществлять постоянный контроль не только над качеством выпускаемой продукцией, но и формой, композицией крестов, икон и складней. В новых исторических условиях для удовлетворения молитвенных потребностей старообрядцам нужны были, в первую очередь, «правильные» меднолитые кресты, так как одними из главных вопросов были их форма и надписи. Неслучайно в постановлении собора федосеевцев от 1 октября 1751 г. подчеркивалось: «Образы литые выменивати от христиан или от Поморцев, а от Никониан медных литых не принимати и не поклонятися…». В постановлениях собора о соглашении поморцев с федосеевцами от 4 января 1791 г. указывалось: «На крестах честных надписания <…> всем иконописцем и меднолитным художником полагати повелеваем, т. е. Царь Славы IС ХС НИ КА и прочая».
Именно эти рельефные надписи выполнены на большом позолоченном восьмиконечном кресте «Распятие Христово», на верхнем конце которого представлен образ «Спаса Нерукотворного». Вся поверхность оборотной стороны украшена побегами виноградной лозы и дополнена небольшими гладкими медальонами, в которых отлита надпись: «СЕИ КРЕСТЪ ВЫЛИТЪ В МОСКВЕ». На нижнем конце текст продолжен: «1787 ГОДУ МЕСЯЦА МАРТА 1 ЧИСЛА». Это самое раннее датированное произведение московской меднолитой пластики. Высокое качество литья отличает это произведение, созданное по поморскому образцу в одном из московских медных заведений.
По архивным материалам удалось установить существование нескольких медных заведений в Лефортовской части г. Москвы, работавших для федосеевской общины с начала XIX до начала XX в.
Одно из заведений располагалось на улице Девятая рота в домовладении № 277 и в течение столетия сменило четырех владелиц. Историю медного заведения удалось восстановить по архивным документам с 1820-х гг., с имен сестер Ирины и Аксиньи Тимофеевых. На плане домовладения среди жилых и нежилых строений под № 3 значится «одноэтажное жилое, в коем медноплавильный горн общей площадью 43,5 (сажень. – Е.З.)». В заключении землемером делается обобщение: «жилых четыре и три четверти и под кузницей половина покою».
Первые сведения о производстве меднолитых крестов и икон содержатся в «Дневных дозорных записях о московских раскольниках», включающих сведения полицейских агентов с 1844 по 1848 гг. Известно, что в медном заведении, принадлежавшем сестрам Ирине и Аксинье Тимофеевым, ведущим мастером был их брат Игнат Тимофеев. Так, в записи от 8 марта 1846 г. сообщается, что он производит медные кресты и иконы «в большом количестве для беспоповщинского раскола (кроме филипповской секты)» и «как он мастерством сим занимается с давнего времени, то уже основал постоянную торговлю отливаемыми крестами и иконами, даже вне Москвы чрез нижеозначенные лица.
- В С.-Петербург отправляет чрез Антона Сергеевича Чижова, главного подрядчика извоза в Московском Гостином дворе.
- В Саратов отсылает к дяде своему купцу Афанасию Антонову.
- В Казань к тамошнему купцу Лариону Иванову.
- В Тюмень к купцу Ивану Васильевичу Барашкову. Отливаемые им кресты и иконы отправляются к упомянутым лицам (Игнатом Тимофеевым) пудами по 75 и 80 руб. за пуд, сверх того, он их распродает в Москве и ее уездах…».
Согласно «Дневным дозорным записям…», сестрам принадлежала моленная, через которую и могло происходить распространение меднолитой продукции. Полицейские агенты отмечали не только красоту убранства этой моленной, которая была «замечательна по большому количеству икон строгановской живописи, поступивших в нее из Судиславля», но и ее большую посещаемость, «потому что брат владелиц дома имеет заведение отливания крестов федосеевских, которыми ведет торговлю не только в Москве, но являются и иногородние покупатели…».
В «Дневных дозорных записях…» есть упоминания и о других мастерах. Так, сообщалось, что в «Лефортовской части, 3 квартале, в доме московской мещанки Прасковьи Артемьевой проживал федосеевец Иван Трофимов, занимавшийся отливанием медных крестов и икон как для федосеевской, так и других раскольничьих сект, у него помощником был мещанин Емельян Афанасьев».
Эти мастера также могли работать в медном заведении сестер Тимофеевых. Из ассортимента продукции этой мастерской наибольшую известность получили «двухвершковые» отливки с образом «Богоматери Казанская», украшенные стилизованным растительным орнаментом в виде виноградной лозы. На верхней рамке средника отлита надпись: «С ИК КА ИГ ТИ», которая может быть расшифрована, как «Сия икона Казанская Игната Тимофеева». До начала XX в. в московских старообрядческих мастерских отливали этот образ, с надписью на верхней рамке средника. Монограмма мастера «ИГ ТИ» выявлена и на иконах «Воскресение Христово – Сошествие во ад» и «Покров Богородицы».
Полагаем, что уже в первой половине XIX в. в этом известном московском заведении, выполнявшем заказы Преображенской общины, сложился основной ассортимент продукции, включавший кресты, иконы и складни, и сформировались характерные признаки московской пластики, одними из которых стали «удостоверяющие знаки» мастеров-чеканщиков на созданных ими моделях.
В 1860–1870-х гг. московские старообрядцы по-прежнему были под строгим надзором государственных властей. При закрытии моленных изъятию подвергались не только иконы, книги, но и предметы медного литья как запрещенные статьями закона Российской Империи и Указом Петра I от 31 января 1723 г. Так, в одном из архивных дел по Преображенскому кладбищу от 27 августа 1863 г. значатся 152 предмета медного литья, среди которых 30 крестов, 12 трехстворчатых складней и 110 икон, ранее находившихся в моленных московских старообрядцев. В заключительном постановлении указано, что все эти предметы «должны быть отобраны и выведены из употребления».
Таким образом, из бытования в старообрядческой среде уходило огромное количество меднолитой пластики. Эти значительные потери в духовной жизни старообрядцев могли быть восстановлены только массовым тиражированием предметов, необходимых для молитвенных нужд.
В 1860-е гг. недалеко от Преображенского кладбища, в Черкизово, в медном заведении, принадлежавшем Матрене Прокофьевой, работали четыре мастера и один ученик. В этой мастерской, возможно, отливались иконы и складни, отмеченные клеймом «М.А.П.» и датой «ЗТОГ» (7373–1864/1865 г.). Среди широкого ряда произведений с этой монограммой в частных коллекциях выявлены такие иконографические композиции, как «Спас Смоленский, с преподобными Сергием Радонежским и Варлаамом Хутынским», «Спас Благое молчание», «Святитель Никола Чудотворец», «Огненное восхождение пророка Илии», «Священномученик Антипа, с Деисусом», «Воскресение Христово – Сошествие во ад», «Покров Богородицы», киотный крест «Распятие Христово, с предстоящими», большеформатное «Успение Богородицы», трехстворчатый складень «Деисус, с избранными святыми»; в музейном собрании известны четырехстворчатый складень «Двунадесятые праздники» и «Богоматерь Страстная».
В 1870-е гг. наблюдается значительное увеличение объема меднолитой продукции, среди которой выделяются произведения, выполненные на улице Девятая Рота в медном заведении домовладения № 277. В эти годы его владелицей была Екатерина Петровна Петрова, «московская мещанка слободы Гончарной».
Впервые имя второй владелицы этого же медного заведения – Екатерины Петровны Петровой – упоминается в «Книге для записи торговых, трактирных, фабричных и ремесленных заведений» по 3 кварталу Лефортовской части в 1872 г. Указано, что она владеет «медным заведением» в своем доме по улице Девятая Рота согласно дозволения Ремесленной управы от 8 февраля 1872 г. за № 1290. В графе «Когда открыто заведение, с чьего разрешения и когда таковое последовало» значится: «с давнего время». Документ, на основании которого произошла смена владельца, пока не обнаружен. Но среди жильцов «у Игната Тимофеева» упоминается Екатерина Петрова, которая и стала новой хозяйкой. При новой владелице начались перестройки некоторых зданий на территории участка. Так, в прошении от 11 марта 1874 г. указаны следующие «починки»: «При владении доме моем состоящем в Москве, Лефортовской части 3 квартала, под № 277 по улице Девятая Рота значащиеся на плане строения под №№ 4, 10, 14 (деревянное одноэтажное жилое строение с мезонином и нежилые постройки. – Е.З.) и лит. А (жилой каменный повальный этаж. – Е.З.) я желаю исправить деревянные стены, полы, потолки, в окна колоды, рамы, печи, обшивку стен тесом и крышу существующие и мезонин крытыя тесом, покрыть крыши железом…». На подробном плане участка среди многочисленных жилых и хозяйственных построек в дальней части, примыкающей к земле Преображенского кладбища, обозначено под № 3 «деревянное, одноэтажное, в коем медноплавильный горн, не жилое строение, примыкающее к жилому одноэтажному».
При новой хозяйке увеличился объем выпускаемой продукции, расширился ассортимент, постоянно совершенствовалось декоративное оформление произведений. В этот период существования медного заведения сформировался весь известный нам репертуар медной продукции, получившей широкое почитание как «преображенское литье», отличающееся повышенной декоративностью, яркой цветовой гаммой эмалей, золочением. Известно, что при Е.П. Петровой в 1872 г. в медном заведении значилось пять мастеров, в 1881 г. число мастеров сократилось до четырех, но были взяты три мальчика.
Ведущим мастером в заведении Екатерины Петровой был Родион Семенович Хрусталев, как полагаем, именно здесь начавший свою деятельность как чеканщик. Имя этого мастера и его инициалы: «М.Р.С.Х.», «Р.С.Х.», «Р.Х.», «ЧР СХ», «РХ РС» – установлены на большом количестве меднолитых произведений 1870–1880-х гг. Предположение о работе мастера в медном заведении Екатерины Петровой возникло на основании анализа всех выявленных отливок с монограммой «М.Р.С.Х.». В этой группе выделяется четырехстворчатый складень «Двунадесятые праздники», отмеченный не только датой «1883 год», но и развернутой дарственной надписью, отлитой на наружной стороне второй створы. В верхней части килевидного завершения створы значится: «АωПГ. Го (1883 г.) М.Р.С. ХРУСТАЛ. Е. ПЕТРОВОЙ ЗТЧА. Л. (7391–1883 г.)».
Упоминание двух имен – мастера Родиона Хрусталева и владелицы заведения Екатерины Петровой – позволяет предположить, что этот складень имел памятное значение и был выполнен, очевидно, к особой дате. На складне дважды указан только год – «1883», без указания числа и месяца. Этот год в истории старообрядчества отмечен двумя значительными событиями. Прежде всего, в 1883 г. вышел Высочайше утвержденный закон, согласно которому «всем вообще раскольникам дозволено производить торговлю и промыслы, с соблюдением общедействующих по сему предмету постановлений». Кроме того, в августе 1883 г. на Преображенском кладбище в праздник Успения Богородицы состоялся собор старообрядцев-федосеевцев, на который приехали 180 наставников из всех регионов России. Оба эти события достойны того, чтобы найти отражение на памятном экземпляре больших праздничных створ, отличающихся высоким качеством литья и нарядной цветовой гаммой эмалей. Московский мастер сохранил форму и иконографию поморского четырехстворчатого складня, но несколько переработал его лицевую сторону. Клейма с изображением праздников выделяются профилированными рамками и рельефными надписями, что сразу позволяет определить московский («хрусталевский») вариант больших праздничных створ.
В заведении Е.П. Петровой мастер, очевидно, начал работать в 1872 г., именно эту дату можно вычислить по тексту зашифрованной надписи, отлитой на иконах «Благовещение Богородицы» и «Избранные святые Нил, Медост, Власий, Флор и Лавр», выявленные в частных коллекциях. На отдельных экземплярах этих иконографических композиций значатся надписи: «М.Р.С.Х. 8 Л. 1879 Г.», содержание которых можно понять примерно так: «в 1879 году мастер Родион Семенович Хрусталев проработал в заведении 8 лет». Действительно, самая ранняя, известная нам, дата на отливках этого мастера – 1872 г. Отметим, что именно этот год значится, как начало работы мастерской при новой владелице Екатерине Петровой.
Полное имя Родиона Хрусталева установлено также на отдельных произведениях московской медной пластики. Среди этих редких отливок – икона «Троица Ветхозаветная» и вторая створа четырехстворчатого складня. На большом количестве отливок этого мастера проставлены как различные варианты его монограммы «М.Р.С.Х.», так и даты: 1872 г., 1876 г., 1879 г., 1883 г., 1884 г, 1885 г.
В мастерской на улице Девятая Рота Родион Хрусталев выполнил целый ряд меднолитых произведений. К замечательным образцам московского художественного литья последней четверти XIX в. принадлежат иконы работы Р.С. Хрусталева. Среди них выделяются крупные меднолитые образа – «Святитель Никола Чудотворец», «Богоматерь Одигитрия Смоленская», «Огненное восхождение пророка Илии», «Святители Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст», «Чудо великомученика Димитрия Солунского», а также трехстворчатые складни «Деисус, с избранными святыми», киотные кресты «Распятие Христово, с предстоящими» и целая серия небольших «одновершковых» икон с изображением двунадесятых праздников и избранных святых.
Анализ отдельных образцов дает возможность более точно определить характер работы этого московского мастера. На оборотной стороне большеформатной иконы «Успение Богородицы» 1872 г. отлита надпись в две строки: «ОТЪ, ЧЕКАНИЛ МАСТЕРЪ, РОДИОН СЕМЕН ХРУСТАЛЕВ». На аналогичной отливке, отмеченной датой «1883 г.», читается надпись: «ПО(Д)ПРАВИЛ М.Р.С.Х.», т. е. «подчеканил». Значит, этот мастер был чеканщиком, занимавшимся изготовлением и правкой моделей для литья. Почему такое особое значение придавалось этой иконе, обозначенной надписью с именем мастера? Создание столь значительного образа было связано с соборной Успенской моленной на Преображенском кладбище, члены общины которой называли себя «жителями дома Успения Пресвятыя Богородицы» и отмечали этот праздник особенно торжественно. Многофигурная композиция средника окружена широкими полями, украшенными сложным орнаментом с многоцветными эмалями. Эта меднолитая икона производит впечатление живописной иконы в драгоценном окладе. Среди произведений московского серебряного дела можно найти аналогии орнаментальным мотивам, использованным мастерами-литейщиками.
Произведения, выполненные по моделям этого мастера, отличаются не только высоким качеством литья, но и особой декоративностью, достигаемой применением многоцветных эмалей. Средники икон окружены полями с растительным орнаментом в виде виноградной лозы или стилизованного завивающегося побега, ряд произведений с изображениями избранных святых имеет четкий геометрический орнамент из треугольников, ромбов, крестов и кругов, заполненных стекловидными эмалями контрастных цветов.
Благодаря всем сохранившимся меднолитым образам имя этого мастера, на протяжении десятилетий выполнявшего заказы общины старообрядцев-федосеевцев Преображенского кладбища, прочно вошло в историю меднолитейного дела Москвы.
Полагаем, что Родион Хрусталев снимал квартиру рядом с мастерской, в Кладбищенском переулке, в доме мещанки Александры Никифоровны Квасовой, которой принадлежало пять строений. По архивным документам имя мастера упоминается при описании дома «по переулку в связи с домом № 1 деревянный двухъэтажный корпус, с каменным первым этажом, деревянным верхом и пристройкой для сеней». На первом этаже значится: «квартира Хрусталева (1 комната с перегородкой, одна кухня, 4 окна в переулок, 2 во двор». Очевидно, Родион Хрусталев жил в этой квартире до конца 1903 г. – уже с 3 января 1904 г. здесь значится «башмачное заведение Носкова».
О дальнейшей судьбе мастерской на улице Девятая Рота известно, что по духовному завещанию Е.П. Петровой, утвержденному к исполнению в ноябре 1888 года, домовладение со всеми постройками перешло к Пелагее Никитичне Панкратовой, крестьянке Серпуховского уезда. Не известно, работал ли мастер Родион Хрусталев в заведении П.Н. Панкратовой. В «Журнале генеральной поверки торговых и промышленных заведений» за 1892 г. по 2-му участку Лефортовской части в медном заведении Панкратовой Пелагеи Никитичны, крестьянки Серпуховского уезда, указаны «мастеровых взрослых – 6, мальчик – 1». Уже в следующем году был взят на работу еще один мальчик.
Доходы, получаемые от сбыта меднолитой продукции, позволили новой владелице в феврале 1897 г. подать прошение о разрешении построек на участке № 277. В тексте прошения указано: «На земле моей, состоящей Лефортовской части 2 участка под № 277/570 желаю сломать №№ 9 и 8 (деревянные одноэтажные строения. – Е.З.), выстроить лит. А каменную одноэтажную кузницу…». В вопросном листке, прилагаемом к делу, уточнено: «кузница для литья бронзовых небольших вещей».
Владелицей этой мастерской Пелагея Никитична Панкратова была около 20 лет. Строение кузницы сохранилось до настоящего времени и располагается по адресу: Преображенский вал, дом 24, строение 6. К сожалению, выявить произведения этой мастерской пока не удалось.
Последний период существования мастерской связан с наследниками П.Н. Панкратовой, ее сыном и снохой. В 1908 г. после продажи «двух дворовых мест со строениями на них» владельцами стали сын Панкратов Гавриил Гавриилович и его жена Фелицата Егоровна. В 1914 г. оба участка, принадлежавшие вдове Фелицате Егоровне Панкратовой и ее троим детям, были соединены в одно владение. Так завершилась история «медного заведения» в домовладении № 277, владелицами которого были женщины-старообрядки сестры Ирина и Аксинья Тимофеевы, Екатерина Петрова, Пелагея и Фелицата Панкратовы.
Имя последней владелицы упоминает в своих воспоминаниях красносельский мастер-литейщик А.П. Серов, который в 1914 г., еще подростком, приезжал в Москву вместе со своим отцом.
Кроме этого заведения, известно и о литейной мастерской в селе Черкизово, на «большой улице» в доме Матрены Ивановны Прокофьевой, которой когда-то, «с давнего времени», и принадлежало это производство. С 1881 г. эта мастерская уже связана с именем Марии Ивановны Соколовой, со временем ставшей владелицей одного из самых известных «медных и серебряных заведений» Москвы.
В 1880-х гг. в мастерской М.И. Соколовой число рабочих увеличилось до восьми человек, а значит, значительно расширился объем и ассортимент продукции. Полагаем, что именно в этот период существования мастерской и началом работы с драгоценными металлами была отлита целая партия меднолитых предметов, отмеченных как небольшим литым клеймом «МС»: «Сретение Господне», «Мученики Кирик и Улита, с избранными святыми», «Богоматерь Неопалимая купина», «Преображение Господне», «Богоматерь Всем скорбящим Радость», так и маркированные крупным клеймом «МС» – «Огненное восхождение пророка Илии», большой трехстворчатый складень «Деисус» и другие.
Расширение деятельности заведения, выпускавшего не только меднолитые, но и серебряные изделия, позволило М.И. Соколовой приобрести собственное домовладение № 360 на улице Девятая Рота и начать строительство новой мастерской и кузницы на его территории.
Этот период истории мастерской связан с наследником Марии Ивановны Соколовой, ее сыном Соколовым Сергеем Егоровичем. В феврале 1895 г. в Городскую управу московским мещанином Соколовым С.Е. подается прошение о начале строительства мастерской и кузницы: «Честь имею покорнейше просить строительное отделение разрешить мне во владении, находящемся в Лефортовской части, 2-го участка, по ул.9-я рота, под № 360 произвести следующие постройки: каменное одноэтажное для мастерских строение и каменное одноэтажное одноэтажное для кузницы нежилое». К концу 1895 г. эти здания на участке были построены, но из-за отступлений от детального чертежа все было окончательно завершено лишь в феврале 1896 г.
Дальнейшие строительные работы были продолжены в марте 1897 г. Новое прошение подается купцом Соколовым С.Е. на постройку двухэтажного каменного строения, соединяющего мастерскую и кузницу. Нижняя часть предполагалась для мастерской, «верх – для кухни», как уточнял новый хозяин. За короткий срок в течение двух лет Сергею Егоровичу удалось полностью завершить строительство целого комплекса зданий, включавшего мастерскую и кузницу.
В конце 1890-х гг. при новом хозяине С.Е. Соколове меднолитые изделия стали выходить с его монограммой «З СС», т. е. «Заведение Сергея Соколова». Именно этими монограммами отмечены произведения, выявленные как в музейных собраниях «Спас Благое Молчание», «Покров Богородицы», так и в частных коллекциях «Воскресение Христово-Сошествие во ад», «Седмица», «Богоматерь Одигитрия», «Благоверные князья Борис и Глеб», с навершием «Троица Ветхозаветная», «Богоматерь Казанская», «Рождество Христово», крест «Распятие Христово» и киотный крест «Распятие Христово, с предстоящими».
Произведения этого периода отличаются эмалевой палитрой и особыми приемами декорирования. Особую нарядность отдельным меднолитым памятникам придают контрастные цвета, положенные мелкими мазками на белый фон. Другой особенностью эмалевого декора является передача оттенков одного цвета, различных по своей насыщенности.
Полагаем, что по состоянию здоровья Соколов С.Е. занимался меднолитейным производством короткий период, очевидно, до 1899 г. – уже в середине 1900 г. владелицей домовладения № 360 на улице Девятая Рота вновь стала Мария Ивановна Соколова. Отмечено, что в нежилом здании, выходящем окнами на улицу – «медное и серебряное заведение», принадлежавшее также ей.
В середине 1900 г., после кончины сына, при М.И. Соколовой меднолитые предметы стали выпускаться с монограммой «З С» («Заведение Соколовой»). Среди этих произведений в частных коллекциях известны такие иконы, как «Богоматерь Феодоровская», «Седмица», «Богоявление Господне», «Преподобные Зосима и Савватий Соловецкие», «Троица Ветхозаветная», «Преподобный Сергий Радонежский», «Преподобный Нифонт», «Мученики Кирик и Улита, с избранными святыми», «Воскресение Христово – Сошествие во ад», «Мученики Гурий, Самон и Авив», «Преподобный Паисий Великий»; в музейном собрании «Преображение Господне». В этот период мастера-эмальеры также широко использовали эффект контрастных пятен на белом фоне, как на иконах «Богоматерь Феодоровская» и «Седмица», старались передать различные оттенки цвета.
Мастера-чеканщики, литейщики и эмальеры этого крупнейшего московского медного заведения постоянно работали над созданием новых иконографических композиций, над обогащением орнаментики и эмалевой гаммы произведений. Благодаря монограммам, поставленным на меднолитых предметах, стало известно, что в этом заведении работал мастер С.И.Б., инициалы которого известны на произведениях с клеймом «МС», но не встречаются на отливках с монограммами «З СС», «З С». Так, на «одновершковой» иконе «Сретение Господне», декорированной белой, голубой и синей эмалями, на нижней рамке проставлены не только клеймо «МС», но и монограмма «С.И.Б.». Подобными удостоверяющими знаками отмечена и небольшая икона «Мученики Кирик и Улита, с избранными святыми», декорированная голубой и светло-желтой эмалями.
Полагаем, что последний период творческой деятельности известного мастера Р.С. Хрусталева был связан именно с заведением М.И. Соколовой. Так, монограмма мастера «Р.С.Х.» и клеймо «МС» установлены на отдельных произведениях из частных коллекций: «Богоматерь Неопалимая купина», «Богоявление Господне», киотном кресте «Распятие Христово, с предстоящими» и «Мученики Кирик и Улита, с избранными святыми». Кроме того, инициалы известного мастера известны и на ряде отливок этого заведения, выполненных уже в конце XIX – начале XX в. Ярким образцом работы мастера Р.С. Хрусталева в заведении Сергея Соколова является икона «Седмица», на верхнем бортике которой сохранились следы фамилии мастера и буквы «З СС» на обороте.
По архивным документам имя М.И. Соколовой упоминается последний раз 1 февраля 1911 г. при получении «свидетельства на производство торговли и мастерства золотыми и серебряными изделиями». Далее владельцем этого заведения становится ее зять Лизунов Ефим Федорович, крестьянин Боровского уезда. Именно он получает промысловые и торговые свидетельства с 18 января 1912 г. по 10 декабря 1914 г. При последнем упоминании имени Лизунова Е.Ф. в 1916 г. указано, что заведение размещается в его «собственном доме». Таким образом, владельцами этого заведения были Мария Ивановна Соколова, ее сын и затем зять. До настоящего времени сохранилось одно из этих зданий по современному адресу: улица Девятая рота, дом 27, строение 2.
Но монограммы мастера неизвестны уже при последнем владельце заведения – Ефиме Феодоровиче Лизунове. Полагаем, что при новом владельце меднолитые изделия получили удостоверяющие знаки: «ЛЕω», «ЛЕ», «Л». Именно этими буквами отмечен целый ряд икон, крестов и складней, выявленных в музейных и частных собраниях. В лучших традициях, сложившихся в этом заведении, были выполнены следующие произведения: «Избранные святые в молении Тихвинскому образу Богоматери Тихвинская», «Богоматерь Тихвинская», «Богоматерь Страстная», «Воскресение Христово-Сошествие во ад», «Вход Господень в Иерусалим», четырехстворчатый складень «Двунадесятые праздники и поклонение иконам Богоматери Тихвинская, Владимирская, Смоленская и Знамение», киотные кресты «Распятие Христово, с предстоящими», складень трехстворчатый «Деисус, с избранными святыми» и другие.
При сохранении сложившихся традиций в мастерской постоянно происходил поиск новых декоративных элементов, как на небольшой «одновершковой» иконе «Воскресение Христово (Сошествие во ад)», украшенной растительным орнаментом.
Меднолитая пластика с удостоверяющими знаками Ефима Лизунова принадлежит к завершающему периоду деятельности известной московской мастерской. Произведения этого заведения, получившего широкую известность в России, стали достойным завершением истории меднолитейного производства, связанного с общиной Преображенского кладбища в Москве.