(Памятники русской архитектуры и монументального искусства. Города, ансамбли, зодчие / Отв. ред. В.П. Выголов. М., 1985. С. 148–169)

В 1771 г. Москва переживала опустошительную эпидемию чумы. Бедствие было столь значительным, что правительство разрешило устройство частных карантинов. Предложение по устройству частных карантинов было выдвинуто сенатором П.Д. Еропкиным. Организация этого дела была поручена Московской имущественной канцелярии[1]. Один из таких карантинов был разрешен по просьбе старообрядцев-беспоповцев «феодосеевского согласия» за Преображенской заставой Камер-Коллежского вала[2].

Община их, получившая свое название по имени основателя Феодосия Васильева[3], имела сильное влияние в среде крестьян и купечества центрального торгово-промышленного района России. Непосредственными инициаторами и ходатаями об устройстве карантина и кладбища явились два московских купца Ф. Зенков и И. Ковылин[4]. Обращение от старообрядцев-феодосеевцев в правительство датировано 7 сентября 1771 г., в нем они, в частности, писали: «Мы, нижеподписавшиеся, в означенном от нас против Преображенского в земляном валу месте для содержания больных больницу построим с тем, что как и для караула и смотрения за больными, так и вывозу во оную заболевших из домов людей надежных довольное число определим и тех больных и помянутых определенным снабжать платьем, обувью и довольною пищею содержать будем сами, а если сего исполнять не будем, то подвергнем себя, чему будем по законам достойны, в чем мы подписуемся»[5].

Вскоре И. Ковылин6, став наиболее авторитетным руководителем общины, принимает меры к расширению построек карантина и превращения его в центр феодосеевского движения всей России. В результате этой деятельности на месте карантина вырастает ансамбль из двух монастырей (мужского и женского); в глубине кладбища за монастырями была поставлена часовня.

С самого основания за ансамблем устойчиво закрепляется название Преображенского старообрядческого кладбища.

История возникновения построек Преображенского кладбища, их художественный облик представляют несомненный архитектурный интерес. Однако до настоящего времени им не было посвящено ни одной специальной работы[7].

Цель настоящей статьи состоит в описании строительной истории всего архитектурного ансамбля (не касаемся по-своему интересных памятников некрополя) и в попытке дать общую художественно-стилистическую оценку его сооружениям. Для данной цели привлечены как литературные источники и неизвестные ранее иллюстративные материалы, так и результаты натурных исследований памятников, проводимых автором в последние годы[8].

***

Уже вскоре после основания кладбища и карантина здесь, за Преображенской заставой, на земле, выкупленной старообрядцами у крестьян села Черкизова, было несколько деревянных домов. Большую часть их составили дома мещан, перевезенные из опустевшего во время чумы Преображенского. Известно, что отвод территории под кладбище и карантин был произведен 14 сентября 1771 г. после осмотра места архитектором капитаном Розбергом[9]. Территория эта простиралась к востоку за Камер-Коллежский вал и была ограничена с юга Хапиловским прудом на реке Хапиловке, впадающей в Яузу, а с севера – землями, примыкавшими к древней дороге Стромынке.

В ближайшем соседстве с Камер-Коллежским валом разместились здания карантина, а к востоку за ними – собственно кладбище. Вскоре деревянные постройки заменяются кирпичными из материала завода И.А. Ковылина. Община состояла из женской и мужской половин, которые строго разделялись в общежитии. Первыми кирпичными сооружениями были соборная часовня и больничный корпус. Остальные постройки ансамбля относятся к 1804–1808 гг.[10] Широкий размах строительства комплекса был в эти годы обусловлен манифестом 15 октября 1801 г., предоставившим некоторые свободы различным вероисповеданиям[11]. После завершения строительства большинства сооружений старообрядцы обратились в 1808 г. к Александру I с просьбой о наименовании построек на кладбище богадельным домом, что освобождало их от контроля со стороны духовных властей. Такое разрешение было получено в 1809 г.

Однако значительное и все расширяющееся влияние феодосеевской общины, располагавшей огромными средствами и связанной с широкими торгово-промышленными кругами в обеих столицах, беспокоило официальную церковь и правительство. В 1847 г. Николай I отдал приказ о назначении попечителем Преображенского богадельного дома генерал-адъютанта графа Строганова с тем, чтобы он устроил порядок, «соблюдаемый в других богоугодных заведениях»[12].

На основании этого же документа предписывалось постепенно вводить «единоверцев» (компромиссная форма официальной церкви, принимающая некоторые старые обряды) и православных в феодосеевскую общину с тем, чтобы в дальнейшем обратить одну из часовен Преображенского кладбища в единоверческую церковь. В 1853 г. было приказано Преображенский богадельный дом подчинить ведению совета Императорского Человеколюбивого общества и снести отдельные кельи на территории самого кладбища. В апреле 1854 г. соборная часовня мужской части комплекса была передана единоверцам. В 1857 г. к ней был пристроен трехапсидный алтарь и сделана световая глава по проекту архитектора Вивьена[13]. 19 декабря того же года для единоверцев переоборудовали надвратную Крестовоздвиженскую часовню. В 1865 г. мужская половина Преображенского богадельного дома была преобразована в Никольский единоверческий монастырь[14].

Всю общину феодосеевцев перевели на женскую половину комплекса. В 1876–1879 гг. на главной оси вновь учрежденного монастыря между надвратной церковью и соборным храмом поставили новую высокую шатровую колокольню. Несмотря на поздний период строительства, это сооружение удачно вписалось в существовавший ансамбль, став его доминантой.

В 1930-х гг. стены и башни этого монастыря были разобраны, то же произошло с частью стен соседнего женского. Юго-восточную часть мужского монастыря заняло расширившееся кладбище; в восточной половине бывшего женского, где раньше стояли деревянные избы келий, а также между двумя частями комплекса, разместился колхозный рынок.

Остальные сооружения сохранились почти без изменений. В 1966 г. была проведена реставрация части женского двора (архитектор А.С. Алтухов). В 1977–1980 гг. под руководством автора статьи реставрирована колокольня и часть стен единоверческого Никольского монастыря.

Такова кратко история возникновения и последующих изменений ансамбля Преображенского кладбища. Две сохранившихся акварели[15] и литография показывают, насколько выразительным в целом этот ансамбль был уже в первой половине XIX в.

На первой акварели под изображением имеется подпись славянским шрифтом: «Вид старообрядческого Преображенского богадельного дома в Москве на кладбище со всяким строением, которое обретается в нем. Описано 1827 г. марта 23-го мещанином Моско Мироном Иваном»[16]. Под второй акварелью, изображающей ансамбль почти фронтально с запада, приведен подробный перечень сооружений.

Первое изображение несколько схематично, близко по характеру своего исполнения к чертежу, второе ближе к живописному примитиву. Оно имеет более насыщенный цвет и некоторые отличия по сравнению с первой акварелью в окраске сооружений. Композиция ансамбля наиболее ясно прочитывается по первой акварели. Сооружения делятся на два комплекса, называвшиеся, как это видно и по надписям на изображении, женским (левый) и мужским (правый) дворами.

Оба «двора» обнесены высокими кирпичными стенами с зубцами и шатровыми башнями по углам. При этом широкое пространство между ними, замыкаемое в перспективе часовней кладбища, отгорожено со стороны Камер-Коллежского вала глухим деревянным забором.

Само кладбище, затененное густой зеленью деревьев, простирается от часовни на юго-восток, за мужской двор. В глубине его изображены отдельные кельи. Весь ансамбль расположен на некотором расстоянии от Камер-Коллежского вала. В зоне между парадными фасадами обоих дворов и этим валом размещены хозяйственные сооружения общины – низкий корпус складов перед женским двором и каре построек скотного двора у юго-западной башни мужской общины рядом с Хапиловским прудом. По границе этой хозяйственной зоны поставлен глухой забор, захватывающий часть территории города перед мужским двором. В центре перед поворотом забора – вход, к которому подводит дорога с надписью на акварели – «Спроулок». Над воротами рядом со сторожкой надпись – «ворота на кладбище».

Мужской двор вытянут в восточном направлении от Камер-Коллежского вала и имеет в плане форму правильного прямоугольника. Композиция его определена расположенными на главной продольной оси корпусом келий с надвратной часовней, соборной часовней и замыкающим этот ряд в глубине территории больничным корпусом с двумя башнями-флигелями. У западной и северной стен ограды видны небольшие служебные постройки. Основные сооружения и ограда этого двора окрашены в красный и розовый цвета. Больничный корпус имеет желтую окраску. Кровли всех сооружений – красные, за исключением надвратной и соборной часовен, имеющих зеленый цвет покрытия. Внешняя сторона ограды декорирована высокими арочными нишами.

Женский двор расположен к северу от мужского и отделен от него широкой площадью с огородами и колодцем в центре. Композиция его несколько иная. Она складывается из двух частей: парадной – западной и жилой – восточной. Шесть двухэтажных корпусов западной части, включая надвратный, размещены вокруг центральной площади с часовней. Под надвратным корпусом подписано «ворота», что указывает на особо важное значение именно этих ворот. В восточной части по периметру стен размещены деревянные избы келий. Ограда, как и мужского двора, имеет на углах четыре башни, но стены ее декорированы не арками, а ромбами и шатры башен украшены двумя рядами декоративных слухов. Все кирпичные сооружения женского двора окрашены на акварели в желтый цвет с выделением белых деталей. Так же, как и в мужском дворе, зеленым цветом выделена кровля
центральной часовни.

Вторая акварель относится к чуть более позднему времени, на ней слева от надвратного корпуса мужского двора в стене видны два новых проема, и над зубцами ограды в этом месте поднимается двускатная кровля новой постройки. У ворот на кладбище появилась будка. Западная ограда мужского двора и надворный корпус, согласно этой акварели, выкрашены в светло-желтый цвет, как и на женском дворе. Кроме того, на переднем плане изображены кровли домов, принадлежащих общине в селе Преображенском. Нижнюю часть акварели занимает повторенный дважды текст. Верхняя его строка: «Вид Преображенского богадельного дома или старообрядческого кладбища в Москве на Преображенске. Устроено в 1808 г. и высочайше утверждено в 1809 г.».

Ниже текст разделен на левую и правую половины соответственно под изображениями женского и мужского дворов. Номера над сооружениями указывают, что в центре женского двора находится «средняя моленная», а в западной ограде – «надворотная моленная», а по сторонам женского двора – сооружения, упоминаемые уже при описании первой акварели. Под номером 7 обозначены «Грачева ограда» (женский двор)[17] «и башни и все строения каменные, кельи деревянные, по сию сторону сарай с дровами и капустой оба каменные». Под номерами 11 и 12, поставленными над изображениями домов в селе Преображенском, обозначены «№ 11 дом, где жили девицы, № 12 и другой, где живут оне». Последнее указывает, что владения общины захватывали также и внутригородскую территорию.

Более подробно территория эта со всеми постройками изображена на литографии, приведенной в книге П.В. Синицына[18]. Судя по изображенной на дальнем плане богадельне в селе Измайлове, литография эта выполнена не раньше 1849 г., но не позже 1854 г., когда соборная часовня уже была передана единоверческой церкви. Под литографией приведены основные даты строительства Преображенского богадельного дома: «Основано в 1771-го года, заложенного в 1780 года. Построенных между 1800-м и 1808-м годами. Высочайше утвержденного в 1809-м году мая 15 дня». И далее: «что в Преображенском в Москве».

По орфографии создается впечатление, что первая часть фразы переписана с какого-то более раннего источника, когда территория, занимаемая общиной, называлась просто старообрядческим кладбищем, которое и было основано в 1771 г. Только в 1809 г. старообрядцам было разрешено называть их общину богадельным домом.

Некоторые подробности относительно композиции ансамбля и его отдельных сооружений дает текст прошения старообрядцев на имя Александра I, на основании которого их община стала богадельным
домом. Оно было подано Александру I через князя Куракина 23 декабря 1808 г. и называлось «План или изъяснительное начертание местного положения и внутреннего распорядка богадельного дома с больницами московским старообрядческим обществом построенного»[19].

Из документа следует, что под кладбище отведено место «за чертою города между Преображенской и Семеновской застав, по обе стороны Камер-Коллежского вала, на пустопорожней и ни на что ни годной земле, городу принадлежащей». «37-й год кладбище, богадельни и больницы существуя, последние помещали в себя более 800 человек обоего пола. Но, наконец, давность времени довела строения богадельни и больниц до совершенной ветхости, и общество, предусматривая неминуемое падение их и с дозволения местного начальства, построило вновь каменные богадельни и больницы, в двух отделениях расположенные, употребя на онное капиталу до 200 000 руб. Первое из сих отделений заключает престарелый мужской пол, в середине оного воздвигнуто здание для повседневного приношения молитв, и о двух жильях корпус на помещении богадельных жительством, при нем общественная трапеза о двух жильях с двумя проспектами[20], шесть корпусов деревянных к призрению и успокоению болящих и увечных… Оное отделение обнесено каменною стеною, длиною 100, шириною 56 сажен, в вышину семь и 1/2 аршин, по углам 4 башни».

«Второе отделение вмещает женский пол и малолетних сирот обоего пола, и оное также обнесено каменною стеной длиной 113 шириной 65 сажен, в вышину 7 аршин, по углам тоже 4 башни, в середине пять корпусов[21] каменных о двух жильях, из коих три занимают престарелые и увечные, а четвертый – больные и движения неимущие, в пятом воспитываются малолетние с отделением мужеска от женскаго пола особо. При каждом корпусе особый покой для повседневного приношения молитвы всемогущему богу, а на помещение годового запаса выстроены кладовые, амбары, погреба, кухни и все нужное. К точному же и совершенному усмотрению в обоих отделениях расположения, подносится у сего особый план и фасад».

Кроме просьбы называться богадельным домом, община феодосеевцев просила также приобретаемый кладбищем капитал пускать в «торговую коммерцию».

К сожалению, «особый план и фасад», приложенные к прошению, не обнаружены. Известно, что И.А.Ковылин пригласил для «назначения места строения и каменной ограды, по сие время окружающей
Преображенское кладбище, архитектора Соколова»[22].

До настоящего времени приведенные изображения и документы служили основой для характеристики общей композиции ансамбля и датировки его сооружений. Натурные обследования указывали, что отдельные кирпичные здания построены ранее 1801–1808 гг. Однако нам удалось обнаружить достаточно подробный и в какой-то степени неожиданный источник. Это «План Преображенского старообрядческого кладбища 1804 г.»[23]. На плане нанесены только два каменных сооружения – соборная молельня, или часовня, и больничный корпус в его первоначальном варианте, т.е. без флигельных башен и восточной пристройки. Оба эти сооружения были построены в конце XVIII в.; часовня – в 1784 г.[24], а больничный корпус – в 1798 г.[25] К северо-западу от них, как это видно по плану, располагались два деревянных жилых строения, фланкирующих вход в кладбищенский переулок.

В тексте экспликации к этому документу имеются ценные сведения, касающиеся датировки готической часовни на кладбище. «Вместо прикрытой темной тушью старой деревянной часовни попечитель кладбища купец Илья Ковылин просит дозволения вновь построить каменную длиною и шириною на 4 саженях, вышиною в 6 аршин с покрытием железом, с сим в смежности № 4 земля села Измайловских крестьян № 5 Камер-Коллежский вал».

Там же дан пространный текст разрешения, где, в частности, говорится: «Во исполнение данного его высокопревосходительством г-на генерала от инфантерии московского военного губернатора и кавалера Александра Андреевича Беклешова управе благочиния предписания по оному плану в Старообрядческом Преображенском кладбище на означенном под темной тушью часовню сломать и потом вновь под № 3 каменную часовню ж длиною и шириною по 4 сажени, вышиною в 6 аршин регулярною фасадою с покрытием кровли железом строить позволить. Декабрь 3 дня 1804 г.»

Таким образом, план дает право датировать строительство известной «готической» часовни Преображенского кладбища не 1771–1772 гг., как это делает В.А. Снегирев[26], а концом 1804 г. или даже – 1805 г. Кроме этого, план показывает, что первоначальная застройка комплекса велась без четко разработанной общей композиции. Территория первоначального комплекса была значительно меньше, и, очевидно, развитие ее в северном направлении, а также формирование в
виде двух монастырей произошло после 1804 г.

Представляется интересным вопрос, насколько самостоятельными были общие композиционные идеи заказчика и архитектора.

Как известно, наиболее авторитетным идеологическим центром старообрядцев-беспоповцев в XVIII в. была Выгорецкая пустынь[27]. Создавая Преображенский ансамбль, И.А. Ковылин посетил эту пустынь в 1773–1774 гг.[28] Сооружения Выгорецкого общежительства были деревянные. Сохранилось несколько изображений этого комплекса. Одним из них, наиболее известным, является лубок в собрании ГБЛ[29].

При сопоставлении панорамы Выгорецкого монастыря с упомянутой акварелью 1827 г. обнаруживается общность принципов композиционного построения Выгорецкой пустыни и Преображенского комплекса. В обоих комплексах общежительство разделено на два монастыря с часовней в центре каждого. В том и другом случае к востоку от них расположено кладбище с часовней, поставленной на продолжении оси между монастырями. Сходство это заметно больше в изображении Преображенского комплекса, чем при рассмотрении его в натуре. Очевидно, задуманная здесь симметрия монастырей относительно оси, зафиксированной проходом между монастырями до кладбищенской часовни, была нарушена по мере строительства комплекса и расширения его территории к северу. В результате узкий переулок от Камер-Коллежского вала до кладбища, разделявший намеченные первоначально территории мужского и женского дворов, превратился в довольно широкую площадь с огородами между ними. Женский двор соответственно сдвинулся гораздо севернее, и площадь его была значительно увеличена по сравнению с территорией более раннего мужского двора.

Строительство Преображенского комплекса в целом охватывает значительный промежуток времени. Если фиксировать его по времени создания кирпичных сооружений, от 1784 г. (соборная Успенская часовня) до 1811 г. (Крестовоздвиженская часовня женского двора), то оно составляет 27 лет. Отдельные сооружения появлялись и в значительно более позднее время, хотя они уже не играли существенной роли в формировании комплекса, за исключением колокольни единоверческого монастыря (1876–1879 гг.)[30]. Основное строительство относится ко времени, когда в русской архитектуре, помимо классицизма, успешно развивается стилистическое направление, связанное с зарождающимся интересом к средневековым формам архитектуры.

В научной искусствоведческой литературе это направление получило разнообразные названия, как то: готика, ложная готика, псевдоготика, национально-романтический стиль. Московская школа этого направления наиболее ярко представлена работами великих русских зодчих – В.И. Баженова, и М.Ф. Казакова. Комплекс Преображенских монастырей построен в целом в формах этого направления, которое мы в дальнейшем будем именовать псевдоготикой.

Сооружения Преображенского комплекса неодинаковы по своим художественным достоинствам. Тем не менее, они представляют в целом несомненную ценность, давая образец своеобразного использования псевдоготики для создания архаизированного образа монастыря.

Рассмотрим же более подробно отдельные сооружения. Начнем с наиболее выразительных культовых сооружений, демонстрирующих изменение стилистических приемов в зависимости от времени и особенностей расположения этих сооружений в общей композиции. Как уже говорилось выше, первым каменным сооружением Преображенского комплекса следует считать Успенскую соборную часовню (1784 г.) мужского двора, получившую алтарь и световую главу не ранее 1854 г. во время приспособления ее под соборный храм Никольского единоверческого монастыря.

Среди материалов секретного комитета по делам раскола[31] имеются документы относительно строительства часовни. Купец И.А. Позументщиков, будучи представленным Григорием Орловым Екатерине II, просил ее о разрешении построить часовню для Преображенского карантина и, не получив ответа, принял молчание за согласие и сообщил об этом И. Ковылину. Ковылин, в свою очередь, тут же приступил к строительству этой, первой каменной часовни. В прошении 1808 г. старообрядцы упоминают только об одной основной часовне, построенной первоначально: «а для приношения молитв всевышнему богу по правилам старопечатных книг соорудить часовню. Общество испрашивало на сие дозволение и начальство позволило»[32].

Таким образом, именно это сооружение можно считать наиболее ранним, определившим в значительной степени стилистическую направленность создававшегося ансамбля. Однако по композиции своих объемов, общему силуэту оно меньше всего отвечает образу псевдоготических сооружений. Это скорее скромный, несколько тяжеловесный приходский храм богатого села, состоящий из крупного четверика основного объема, покрытого четырехлотковой кровлей с одной главой, и примыкающей к нему пониженной и широкой трапезной с невысокой круглой башней колокольни на ее западном фасаде. Острота силуэта ложноготических сооружений здесь полностью отсутствует, композиция скромна и в значительной степени архаична, она скорее близка к барочным сооружениям.

Некоторые особенности этой часовни говорят о возможности первоначального использования ее как женской, так и мужской общиной. На это, в частности, указывает композиция ее западного фасада, в центре фасада выступает полукруглая невысокая колокольня с отдельным входом; по сторонам от нее два входа в храм и два своеобразных остроугольных ризалита «палатки». Такое размещение проемов предназначалось, скорее всего, для раздельного входа мужчин и женщин общины[33]. Возможно, что это было связано с первоначальной идеей одного монастырского комплекса, а для женщин выделялся специальный двор в селе Преображенском (обозначен на второй акварели: «дом, где жили девицы»). И только впоследствии с расширением общины и ростом ее денежных средств И. Ковылин решился на создание комплекса по типу Выгорецкой пустыни.

Членение фасадов часовни, ее спокойные арочные проемы и круглые формы окон соответствуют классицистским приемам. В композиции как западного, так и боковых фасадов обыгрывается трехчастная тема: три проема входов на западном фасаде, три окна на боковых фасадах трапезной, вход и два окна по сторонам на боковых фасадах четверика. Для придания некоторого вертикализма этому убранству проемы на трапезной и четверике сдвинуты архитектором – вероятно, Ф.К. Соколов – к средним осям фасадов. По сторонам от этих сгруппированных проемов в высоких прямоугольных нишах помещены узкие стрельчатые ложные окна (одинарные на трапезной и тройные на четверике). Декорированные крупными рустованными архивольтами, узкими колонками и «псевдофиалами», они образуют выразительные акценты по сторонам центральной части композиции.

Особенно интересно убранство фасадов четверика с двумя ярусами проемов, нижние из которых имеют стрельчатые очертания, тогда как их верхние значительно меньшие, имеют круглую форму (центральное) или овальную (боковые). Главная ось здесь на северном и южном фасадах акцентирована порталом с пышными готическими пинаклями на выступающих пилонах и бутоном-фиалом над его килевидным завершением. Сразу же над этим фиалом в «сияньи» белокаменных рустов, напоминающих обработку архивольта моста через овраг в Царицыно, расположено окно второго света. Овальные окна по сторонам его заглублены в вертикальные прямоугольные ниши, углы которых были заполнены характерным растительным рельефом, напоминающим подобные же детали в углах вертикальных ниш на Никольской башне Московского Кремля. Крайние части фасадов на уровне окон второго света фланкируют пышные сандрики, завершающие тройные узкие ложные окна. Форма этих сандриков взята с барочного мотива: над полочкой с капельным подзором помещены сомкнутые волюты, завершенные сердцевидными фронтончиками с бомбочками. Углы фасада отмечены разреженным рустом, а широкий карниз обработан белокаменным подзором из арочек с гирьками.

Наряду с классицистскими основами, как это уже отмечалось, в сооружении присутствуют формы барокко. Это проявляется в выпуклой форме кровли храма, пластичных, многопрофильных карнизах, а также в уже упомянутых деталях фасадного декора. Собственно псевдоготическими являются такие характерные формы, как стрельчатые проемы, а также стрельчатые или килевидные наличники, дорожки ромбов по сторонам окон, разреженный руст на углах основных объемов и в обрамлении круглы: окон колокольни, а также псевдофиалы, варьируемые по три в различных сочетаниях.

Одной из характерных форм, встречающихся в московской школе псевдоготики, является своеобразная килевидная или сердцевидная деталь, обыгрываемая в данном случае как завершение сандриков, верхняя часть наличников или объединенная в тройные группы под окнами. Деталь эта в какой-то степени свидетельствует об обращении к формам XVII в. Но наиболее показательно в этом отношении обрамление ниш, декорирующих остроугольные выступы палаток на западном фасаде. В тимпан их килевидных арок, обрамленных профилированной тягой, помещен цветок-раковина с «вислым камнем» в виде шишки. В целом одно только это обрамление дает представление о том, как понимала псевдоготику «московская школа», готический проем здесь объединен с деталью, ставшей распространенным мотивом в архитектуре XVII в. – «вислым камнем».

Свободное и смелое использование подобных форм в декоре Успенской часовни, а также ряд других характерных деталей позволило некоторым исследователям приписывать это сооружение В.И. Баженову[34]. Но гораздо с большей убедительностью это мнение отстаивалось в отношении «готической» часовни на кладбище. Часовня эта предназначалась только для погребальной службы, и имеет небольшие размеры. Внешний облик ее действительно заставляет предположить, что она появилась в период расцвета псевдоготики (70-е – 80-е годы), когда создавались павильоны Ходынского поля, ансамбль в Царицыне или Петровский дворец.

Однако, если верить приводившемуся выше плану Преображенского кладбища 1804 г., время ее создания должно быть отнесено по крайней мер к 1805 г., когда уже велось энергичное строительство всего ансамбля. Противоречит ли эта дата художественному облику часовни? Если сравнивать с внешним видом остальных сооружений комплекса – да, но ряду подобных же ярких псевдоготических сооружений в Москве – нет. Даже значительно позднее автор Преображенского комплекса Ф.К. Соколов, восстанавливая Никольскую башню Московского кремля, создал одно из ярких псевдоготических сооружений в лучших традициях московской школы псевдоготики[35].

В 20-х годах В.В. Чердынцев справедливо указал, что часовня Преображенского кладбища построена в начале XIX в. и является логическим развитием излюбленного В.И. Баженовым композиционного приема для псевдоготических сооружений[36]. Однако более точных сведений о датировке и авторстве им высказано не было. Судя по резолюции, приведенной на плане Преображенского кладбища, осуществление строительства новой каменной часовни должно было вестись под непосредственным руководством управы благочиния, главным архитектором которой был Ф.К. Соколов. Как говорилось выше, Ф.К. Соколова, как одного из лучших архитекторов-практиков, И. Ковылин пригласил именно в эти годы для проектирования всего комплекса Преображенского кладбища[37]. Таким образом, можно с достаточным основанием утверждать, что автором «готической» часовни на Преображенском кладбище является Федор Кириллович Соколов.

Из этого же плана кладбища 1804 г. видно, что форма плана предполагаемой к сносу деревянной часовни вполне определенна, с характерными выступами на углах. Каменный вариант повторил ту же форму плана. Таким образом, можно предположить, что деревянная часовня в какой-то степени подсказала автору художественные формы вновь создаваемого сооружения в кирпиче.

Но откуда происходил деревянный прототип? Большинство деревянных сооружений на Преображенское кладбище было свезено в первые годы его создания из самого села Преображенского. Феодосеевцы приобретали для спешно устраиваемого монастыря различные существующие сооружения. Не исключено, что к ним мог попасть и один из деревянных «готических» павильонов, оставшихся после
празднеств на «Ходынском поле» в 1775 г.

Так или иначе, часовня Преображенского кладбища является наиболее ярким сооружением всего комплекса. Она выполнена в характерных для псевдоготики материалах – кирпиче и белом камне. Окраску фасадов составляют контрастные белый, красный и зеленый цвета. Квадратная в плане, с башенками-«минаретами» по углам, часовня покрыта куполом, завершенным пятью пинаклями с крестами. Основание этого небольшого сооружения поднято на высоком гранитном цоколе, к входу подводят широкие ступени крыльца.

Все четыре фасада часовни имеют тождественную трехосевую композицию. В центре помещена высокая «готическая» арка, в которую вписана другая, завершенная по типу древнерусских проемов «вислым камнем» под круглым окном в тимпане. По сторонам среднего проема – узкие стрельчатые окна в обрамлении тонких колонок. Антаблемент над колонками и архивольт готической ниши имеет крупный зигзагообразный рисунок из белокаменных лепестков. Переход от четверика часовни к круглому основанию купола осуществлен в три яруса, декорированных фигурными белокаменными парапетами. Нижний парапет составляют два волютообразных фронтона, по сторонам поднимающегося готического архивольта, поддерживающего более сложное трехчастное завершение. Второй ярус завершают редкие пальметки (повторяющие форму раковин, расположенных на нишах в остроугольных выступах палаток Успенской часовни), а третий – волнообразные зубцы с фиалами в углублении волн. В убранстве угловых башенок обращают внимание белокаменные фестоны под завершающими фиалами с крестами. Эта форма во многом перекликается с завершением столбов на мосту через ров в Царицыно. Прямоугольный проем входа, вписанный в среднюю часть фасадной композиции, опущен ниже «вислого камня».

Искусственность этого декоративного приема подчеркнута широкой перемычкой, превращающей верхнюю часть арки в два полукруглых окна, забранных лучеобразными решетками.

К типичным формам псевдоготики, примененным в этом сооружении, относятся: чередование кругов и ромбов как в виде ниш, так и накладных деталей, включенных в рисунок по сторонам окон, и муфтообразные пояса на угловых башенках. Такой же часто встречающейся деталью являются сердцевидные, волютообразные фронтоны и звезды (над окнами). Богатство форм и их виртуозное применение указывают на руку опытного мастера.

В начале XIX в. было, очевидно, не редким использование архитектурных форм по образцу уже осуществленных ранее сооружений. Примером тому может служить не только рассмотренная кладбищенская часовня, но и надвратная Крестовоздвиженская часовня с корпусом братских келий мужского двора (1805–1807 гг.). Часовня эта считалась устроенной по примеру Поморской киновии38. Композиционно она составляет целое с двухэтажным корпусом келий, поднимаясь над его средней частью невысоким аттиком с четырехскатной кровлей, увенчанной пятью куполами. В фасадной композиции ворота и находящаяся над ними часовня выделены парами узких колонок, в интерколумниях которых стена рустована и обработана чередующимися по вертикали накладными кругами и ромбами. Глухая аттиковая часть, поднимающаяся над широким антаблементом этого портика, украшена сложно переплетенным белокаменным рельефом из трех сердцевидных фигур с нишей киота в центре. Композиция эта в целом повторяет притвор Архангельского собора Московского кремля, возведенный во второй половине XVIII в. по проекту М.Ф. Казакова[39]. По сторонам надвратного корпуса, вторя центральному мотиву композиции, помещены более узкие портики, завершенные над антаблементом массивными сердцевидными фронтонами.

Последней по времени возведения среди часовен комплекса является Крестовоздвиженская часовня в центре женского двора. Построенная в 1811 г., она отразила собой новый этап развития псевдоготики и переход к псевдорусскому стилю. Так же, как и соборная Успенская часовня мужского двора, она имеет трехчастную композицию объемов, но и четверик приобрел большую стройность, в трапезной большее число окон, а колокольня получила значительную роль в композиции благодаря своему объему (восьмерик с арками звона на двухъярусном четверике). Псевдоготика здесь присутствует только в стилистических реминисценциях, что проявляется в рустовке углов и в килевидных завершениях наличников с шестиконечными звездочками над ними.

К главным особенностям, предвещающим перелом в понимании национального стиля, относится членение фасадов четверика лопатками на три прясла, завершенных еще очень схематично понимаемыми дугами ложных закомар, подзор из плоских городков на карнизе трапезной и междуярусном поясе четверика, а также сами наличники с колонками, перехваченными поясками. Все эти элементы декора еще не нашли своего точного места в общей композиции.

Архитектура больничных и келейных корпусов Преображенского комплекса значительно лаконичнее. Наиболее ранний из этих корпусов – больничный (1798 г.) на территории мужского двора – особенно выделяется в этом отношении среди остальных, близких по размеру и назначению. В нем различается несколько строительных этапов. Первоначально в 1798 г. была построена основная часть. Особенность этой части составляют широко расставленные оси проемов. Нижние прямоугольные окна помещены в арочные ниши, а верхние имели красиво очерченную стрельчатую форму. Для уменьшения монотонности довольно протяженного фасада два крайних проема первого этажа обработаны более высокими арочными нишами, а центр бокового, северного, фасада отмечен на средней оси дополнительной широкой аркой в первом и прямоугольной филенкой во втором этажах. Тимпаны арочных ниш над нижними окнами были расписаны в виде ложных фрамуг. В дальнейшем по оси главного фасада был пристроен ризалит со входом; с восточной стороны к корпусу примкнул также новый объем для внутренней часовни.

Композицию здания значительно обогатили круглые флигельные башни, соединенные переходами с боковыми фасадами. В этих башнях разместились кухни («приспешни»). Спокойная форма этих башен, завершенных полусферическими куполами и шпилями, хорошо согласуется с колокольней соборной часовни. В целом здание имеет формы классицизма с некоторой псевдоготической окраской. В интерьере особый интерес представляет решение трапезной на втором этаже. Зал трапезной занимает почти весь этаж, по продольной оси его поставлены два ряда деревянных тосканских колонн. Молельня открывается тремя крупными арками в центре восточной стены зала. Корпуса женского двора почти не имеют стрельчатых проемов. Они чрезвычайно близки по своей архитектуре стиля ампир – гладкое поле стены; окна первоначально без обрамлений; отдельные группы тройных окон, обрамленные массивными колонками или разреженным рустом и завершенные над средним проемом архивольтом в виде белокаменного «сияния», напоминающего «сияние» вокруг круглого окна Успенской соборной часовни. По сторонам таких тройных окон на некоторых корпусах помещены декоративные вставки-эмблемы в виде пентаграмм с дополнительными изогнутыми лучами.

Большое значение в общей композиции ансамбля имеют башни и стены оград обоих монастырей. Явно выраженные псевдоготические черты сочетаются с интересными деталями, указывающими на особое внимание к формам русской средневековой архитектуры. Так, на башнях мужского двора это проявилось в виде килевидных завершений на каждой из восьми их граней, которые украшены также тремя небольшими белокаменными ромбами, напоминающими композиции изразцов на древнерусских памятниках.

В северной ограде мужского двора, а также в северной и южной женского внимание привлекают необычайно интересные ворота с высокими белокаменными обелисками или шатрами над пилонами (мужской двор) и над пролетами ворот (женский двор). Ограда женского двора обработана широкими филенками с крупными ромбовидными нишами. Она несколько ниже, и башни ее имеют более декоративные формы. Так, грани башен в основании шатра завершены зубцами с белокаменными шарами, а сами шатры украшены ложными слухами, что напоминает завершение колоколен допетровского времени или отдельных башен Московского кремля.

Приведенные здесь примеры и сама строительная история ансамбля показывают, что он является памятником, представляющим интересный этап в развитии романтического направления архитектуры конца XVIII – начала XIX в., с ее поисками национального стиля. Рассмотрение отдельных форм позволяет предположить автором всего ансамбля Федора Кирилловича Соколова, творчество которого еще мало исследовано. Возможно, что ансамбль Преображенского кладбища, создававшийся в течение 27 лет, отразил не только изменение архитектурных вкусов эпохи, но и творческий путь его автора.

1. Из истории Преображенского кладбища. Изборник. М., 1907, май–июнь. С. 65.
2. См.: ЧОИДР. М., 1869. Кн.2. С. 127.
3. Феодосий Васильев из дворянского рода Усовых или Урусовых был в конце XVII в. дьяконом церкви Никиты Крестецкого Яма в Новгороде. В 1690 г. он перекрестился в старообрядчество и принял новое имя Дионисий. В основах своего учения был близок к старообрядцам поморского согласия, с которыми разошелся в 1703 г. В 1711 г. был пойман слугами митрополита Иова и замучен в тюрьме (Русский биографический словарь. Т. 25. СПб., 1913. С. 327).
4. Из истории Преображенского кладбища. М., 1862. С. 11.
5. ЧОИДР. М., 1869. Кн. 2. С. 127.
6. Илья Алексеевич Ковылин (1731–1809) являлся незаурядной фигурой своего времени. Известно, что он родился в селе Писцове Костромской губернии и был крепостным князя А.Б. Голицына. Занимаясь торговлей и подрядами, он приобрел достаточные средства и вышел в крупные купцы: имел свои кирпичные заводы на Введенских горах (недалеко от села Преображенского).
   Около 1763 г. Ковылин перекрестился в старообрядчество «феодосеевского согласия», сменив свое прежнее имя Василий на Илью. Ковылин был широко известен в различных московских кругах, в частности, его знал отец Ф.М. Достоевского, получивший благодаря протекции Ковылина место доктора в Мариинской больнице.
7. Ряд сведений можно получить из материалов, связанных с историей «феодосеевского согласия», но они не касаются художественной стороны ансамбля. К числу немногих публикаций, посвященных отдельным сооружениям, относится работа: Снегирев В.А. Готическая часовня на Преображенском кладбище в Москве // Архитектурное наследство. 9. М., 1959, С. 186. Автор дает общие сведения о возникновении ансамбля, и делается попытка обосновать авторство В.И. Баженова в отношении этой часовни. Краткие публикации о сооружениях этого кладбища имеются: Каталог выставки, посвященный 200-летию со дня рождения В.И. Баженова. М., 1937; Ильин М.А. Москва. Памятники архитектуры XVIII – первой трети XIX в. М., 1975. Даты основных сооружений ансамбля (в большинстве случаев не совсем верны) приведены в книге М.А. Ильина, в приложении, составленном М.В. Фехнер.
8. Автор приносит благодарность искусствоведу М.И. Домшлак (автору проекта охранной зоны данного памятника) и особенно известному московскому библиофилу М.И. Чуванову за большую помощь, оказанную ими автору в данной работе.
9. Снегирев В.А. «Готическая» часовня на Преображенском кладбище в Москве // Архитектурное наследство. 9. М, 1959. С. 187.
10. См.: Кельсиев В. Сборник правительственных сведений о раскольниках. Вып. 1. Лондон, 1860. С. 19, 20.
11. 27 октября 1800 г. именным указом синоду было разрешено строительство старообрядческих церквей в Москве, что было воспринято как признание полной веротерпимости (ЦГИА. Ф. 1475. Оп. 1. № 55. Обзор мероприятий министерства внутренних дел по расколу с 1802 по 1881 гг. С. 43).
12. Христианские чтения 1863 г. Май, №5–6. С. 59.
13. Домшлак М.И. Пояснительная записка к проекту охранной зоны. С., 1967. Рукопись // Архив Моспроекта №2, мастерская 13.
14. ЦГИА. Ф. 1609. Оп. 1. Ед. хр. 285. Коллекция Юдина. Синод. Записка об открытии монастыря в 1865 г.
15. Находятся в собрании московского библиофила М.И. Чуванова.
16. Очевидно, московским мещанином Мироном Ивановым.
17. И. Грачев финансировал строительство женского двора, отчего эта часть ансамбля долгое время называлась Грачевкой. См.: Из истории Преображенского кладбища… С. 28.
18. Синицын П.В. Преображенское и окружающие его места. Их прошлое и настоящее. М., 1895. С. 152.
19. ЦГИА. Ф. 1284. Оп. 195. 1809 г. Ед. хр. 5. С. 2.
20. Искаженное слово «приспешни», т.е. кухни.
21. Шестой «корпус прокаженных» к этому времени еще не был построен.
22. См.: Кельсиев В. Сборник правительственных сведений… Вып. 1. С. 22. Скорее всего, это был, как указывает в своей статье В.А. Снегирев, известный московский архитектор Федор Кириллович Соколов (1753–1824). Основную подготовку он получил в Каменном приказе. Затем был главным архитектором Управы благочиния. В 1817–1818 гг. Ф.К. Соколову поручались ответственные работы по восстановлению соборов, башен и Арсенала в Кремле. См.: Будылина М. Планировка и застройка Москвы после пожара 1812 г. // Архитектурное наследство. 1. 1951. С. 153–154.
23. ЦГИА. Ф. 1293. Оп. 168. Ед. хр. 27. Автор приносит глубокую благодарность архитектору М. Карповой за ее помощь в отыскании этого чертежа и прочтении плохо сохранившегося текста.
24. ИРЛИ. Древлехранилище. Латгальское собрание. №57. Хронограф сиречь летописец Курляндской литовской, Дегучаевская хроника. Автор благодарит сотрудника Древлехранилища Г.В. Маркелова за отыскание данного источника.
25. Кельсиев В. Сборник правительственных свдений… Вып. 1. С. 19.
26. Снегирев В.А. Готическая часовня…
27. Выгорецкая пустынь была основана в 1695 г. на р. Выг Архангельской губ. шунгунским дьячком Даниилом Викуловым и потому называлась также Даниловым монастырем.
28. ИРЛИ. Древлехранилище. Латгальское собрание. №57. Хронограф сиречь летописец Курляндский литовский. Дегучаевская хроника. Сообщено научным сотрудником Г.В. Марекеловым.
29. Лубок (русские народные картинки XVII–XVIII вв.). М., 1968. С. 76. Мы приводим изображение в литографии XIX в. из собрания М.М. Чуванова. Однако, видимо, первоначально И. Ковылин не стремился к подражанию Выгорецкому ансамблю, известны его слова о том, что ему «ничего не понравилось из ее внешнего вида» (ЧОИДР. 1869, апрель–июнь. С. 121.
30. Синицин П.В. Преображенское и окружающие его места… С. 161.
31. ЦГИА. Ф. 1473. Оп. 1. Ед. хр. 61. Исторические предания о беспоповщинцах московских до 1844 г. С. 20.
32. ЦГИА. Ф. 1284. Оп. 195. 1809 г. Ед. хр. 5. План или изъяснительное начертание местного положения внутреннего распорядка богадельного дома с больницами Московским старообрядческим обществом построенного. С. 2.
33. Из истории Преображенского кладбища. М., 1962. Подобное разделение входов в феодосеевских часовнях не исключение: на 2-й Брестской улице в Москве находилась молельная Быкова также с раздельными входами для мужчин и женщин (сообщено М.И. Чувановым).
34. См. прим. 7.
35. См.: Тихомиров Н.Я., Иванов В.Н. Московский кремль. М., 1967. С. 208.
36. Чердынцев В.В. Усадьба сельца Стоянова и ее принадлежность В.И. Баженову // Сборник Общества изучения русской усадьбы. Вып. 7–8. 1928. С. 52.
37. См. прим. 22.
38. Синицын П.В. Преображенское, его прошлое и настоящее. М., 1895. С. 154. Киновия – небольшой монастырь. В данном случае это указывает на связь с архитектурой поморского Выгорецкого монастыря.
39. Этот поздний притвор был разобран в 1920 г. при реставрации Архангельского собора Московского кремля. Изображение его сохранилось в материалах фототеки ГНИМА. См.: Тихомиров Н.Я., Иванов В.Н. Московский кремль. М., 1967. С. 98.