Первые официальные сведения о старообрядцах Псковской губернии относятся к началу XIX века. В документах из фондов Государственного архива Псковской области (ГАПО) за 1800 г. читаем: «…многие из купечества, мещанства и поселян, содержащие издревле Православную Христианскую веру, по поводу совращения их раскольническими лжеучителями уклоняются целыми селениями в старообрядчество»[1]. В Псковской губернии староверы жили, в основном, в Порховском, Новоржевском, Псковском и Опочецком уездах. В 1826 г. в Порховском уезде проживало 4875 староверов. К 1835 г. их число увеличивается до 13996 человек. Хранятся сведения о «раскольниках», в основном, в трёх фондах (20, 39, 66). Материалов много, но часть из них не выдается по причине плохого физического состояния.

В фонде псковского гражданского губернатора в Государственном архиве Псковской области (Ф. 20) хранятся сводные ведомости о «раскольниках», их моленных. Такие данные собирались ежегодно по распоряжению Министерства внутренних дел (МВД). Помещались сводные ведомости и на страницы «Памятных книжек Псковской губернии». Но насколько им можно верить? При ближайшем рассмотрении данные, помещённые в сводные ведомости о числе «раскольников», являются заниженными по сравнению с теми, которые получены из уездов. А кто поручится за то, что уезды давали объективные данные?

Данные Псковской духовной консистории (Ф. 39) о «раскольниках» тоже вызывают сомнения, так как лица, подающие сведения о них, часто скрывали истинную картину. Об этом говорят архивные документы:  «…староверы показали, что некоторые православные священники брали деньги: за сокрытие их сект; за совершение треб по их обрядам (деньги большие); за то, что треб не совершали, а предоставляли возможность им самим совершать требы по раскольничьему обряду. Последовавшее расследование священников от обвинений освободило, так как нет доказательств. Под подозрением остался только Павел Поликарпов, который получил от крестьян корову. Корову эту, по его словам, он взял не за укрывательство раскола, а из сожаления к мужику по случаю сложившегося платежа (налог)»[2].

Причины для сокрытия «раскольников» были, ведь наличие «раскольников» в приходе означало недостаточную работу по увещеванию склонившихся в «раскол» и даже могло стоить места священнику. Так, например, священник погоста Бардово Новоржевского уезда Пётр Алексеев пишет, что «неизвестно с какого года крестьяне д. Быхново состоят в расколе, но с 1818 г. не бывают у причастия. Неизвестно, где и через кого совращают». Псковская духовная консистория, посчитав, что священник необразован, к приходу невнимателен и стар, ставит вопрос о замене Алексеева внуком Александром Кудрявцевым[3]. В 1841 г. увольняется с благочинной должности священник Пожеревицкого погоста Иаков Херасков за злоупотребления и послабление «раскольникам»[4]. В 1826 г. в Дегожском погосте Порховского уезда (позднее эта местность относилась к Городовицкому погосту, а ныне – территория Бежаницкого и Дедовичского районов. – В. П.) была обнаружена моленная – в д. Плотки (одна из пяти, обнаруженных в губернии).  В том же году здесь же, в имении помещика А.И. Ноинского, вспыхнуло крупное крестьянское волнение. В архивных документах о зачинщике Фирсе Васильеве, крестьянине д. Берёзовец, написано: «закоренелый старообрядец»[5]. В 1861 г. священник погоста Городовик Соловский переводится в другой погост с лишением его места, а дьячок Черепнин и пономарь Модестов высылаются в монастырь за нетрезвую жизнь и распространение «раскола» среди прихожан их прихода[6].

Ставился вопрос об увольнении Василия Климентьева с должности сельского старосты Сорокинской волости Порховского уезда за то, что не допускал «раскольников» на беседы, проводимые священниками с «расколоучителями»[7]. За помощь православным священникам в обращении из «раскола» можно было получить орден св. Анны 3-й степени, как получил его титулярный советник Тургонинов за содействие священнику Кудрявцеву[8].

По навязанному мнению, многие считают, что староверы были против учения, против просвещения, против развития общества, не принимали ничего нового. Но разве до XVII в. Русь не развивалась? И если в XVII‒XIX вв. какие-то новшества не принимались староверами, то только потому, что это исходило от власти, враждебно к ним настроенной. Как только в отношении старообрядцев наступали какие-нибудь послабления, так сразу открывались церкви, школы. У автора статьи «Посад Сольцы» есть такие слова: «Просвещение, в котором они (раскольники) привыкли видеть враждебные для них цели правительства, никогда не пользовалось их уважением, как и всё, к чему стремится расположить их правительство».

К чему же стремилось расположить их правительство? Старообрядцы ограничивались при занятии общественных должностей (каждый избранный должен был дать подписку «о непринадлежности к расколу»). Вероятно, по  причине притеснения не были приглашены к присяге Николаю I староверы погоста Барута Новоржевского уезда. Когда дело вскрылось, стали искать виновных и быстренько приводить к присяге «раскольников»[9]. Староверам было запрещено записываться в купеческие гильдии. Для того чтобы приобрести право на торговлю, староверы вынуждены были переходить в православие или присоединяться к единоверческой церкви. Уменьшение числа состоятельных прихожан приводило к тому, что в старообрядческие церкви-моленные не поступало богатых пожертвований.

В царствование Николая I усилились репрессии в отношении старообрядчества. Некоторые исследователи считают, что в XIX в. староверы составляли третью часть русского населения. Среди них и такие, которые:

• опасаясь за свою жизнь или имущество перешли в православие или единоверие, тайно оставаясь старообрядцами.
• тайно перешли из православия в «раскол».

Запрет на открытые богослужения заставил людей изворачиваться, лгать как духовной власти, так и гражданской.

Изучая фонды ГАПО, встречаешься с делами о крестьянах, осуждённых за уклонение в «раскол», о розыске «раскольников», бежавших из монастырей. Не забудем тот факт, что многие из монастырей играли роль тюрем. В монастыри отправляли даже детей (для увещевания).  Судебные преследования «раскольников» могли завершиться штрафом. Так, в 1826 г. облагаются штрафом крестьяне А.И. Ноинского: Тимофей Прокофьев за захоронение младенца без священника — 25 руб., Кондратий Ильин за недопущение православного священника (2 раза) крестить младенца — 10 руб.

В середине XIX в. власть пошла на компромисс, введя единоверие. Единоверцы составляют одну церковь с церковью новообрядческой, отличаясь от нее только тем, что совершают богослужение по старым книгам, употреблявшимся до патриарха Никона, и употребляют некоторые религиозные обряды того времени. Некоторые священники считали, что единоверие служит прикрытием «расколу». Формально числясь в единоверческой церкви, «раскольники» обращались за исполнением своих треб к старообрядческим наставникам, а православные священники теперь уже не могли к ним обращаться с увещеваниями, так как они принадлежали к признанной законом единоверческой церкви.

В рапортах псковскому губернатору (1841) среди причин  раскола указывается то, что отправление треб у «раскольников» дешевле; что православные священники совершают неблаговидные поступки. Так, священник Меньшиков погоста Плёсса не поехал крестить младенца крестьянина  Кузьмина, требуя привезти ребёнка в церковь. Ребёнок был слаб, стояли жестокие морозы, но всё-таки его привезли, а священника в церкви не оказалось (уехал крестить в д. Тихвино). После нескольких часов ожидания отправились искать священника и нашли пьяным в питейном доме[10]. Крестьяне, отпавшие в «раскол», жаловались на своих священников в строгом принуждении их к хождению в церковь, лишние поборы (брали свыше положенной руги, стали ещё требовать разного хлеба и живности)[11].

К 1845 г. были закрыты все старообрядческие моленные на территории описываемой местности. Число староверов сократилось. Одних высылали за пределы губернии, других насильно переводили в православие[12].

В ГАПО есть дело за 1850 г., название которого звучит так: «О запрещении перечисления из Остзейских городов (из Прибалтики) к городам Псковской губернии раскольников безпоповщинской секты». В нём говорится, что «…в сем крае строго соблюдается закон о недозволении последователям вредных ересей причисляться вновь и перечисляться из одного городского сообщества в другое. Не приемлющие священства и брака раскольники признаются особенно вредными сектаторами»[13].

В 1852 г. священнослужители Аксёновского, Бардовского, Дворицкого  (Бежаницкий район) и Лодинского (Новоржевский район) приходов докладывают в Консисторию о том, что находившиеся в приходах «раскольники», несмотря на многократные увещевания оставить противную православию веру, остались в «расколе». Увещевания часто даже не выслушиваются[14].

В 1853 г. вышел закон об упразднении «противозаконных раскольнических сборищ». В 1854 г. причт Покровской церкви погоста Баруты (Барута) рапортовал в Псковскую духовную консисторию, что за разные годы из «раскола» в православие добровольно перешли 14 человек.  Хотя они дали подписку о том, что не будут посещать «раскольническую секту», но в церковь не ходят. Подписки давали староверы деревень: Андрейкова Нива, Стехова, Михалкина, Чудинова, Приветка, Завещевье, Рябкова. Так, например, крестьянин д. Завещевье Иван Афонасьев и д. Чудинова девица Акулина Михайлова,  желая вступить в законный брак,  дают следующую подписку: «… мы досель содержащие свою старообрядческую веру оставляем и присоединяемся к православной, восточной, кафонической церкви без всякого принуждения и обязуемся… наших детей крестить и воспитывать по долгу христианскому… В случае неисполнения нашего по сему обязательству подвергаем себя позаконному наказанию»[15].

(Продолжение следует)

[1] ГАПО. Ф.39. Оп.1. Д.7660.

[2] ГАПО.  Ф. 20. Оп. 1. Д. 1380.

[3] Там же Ф. 20. Оп. 1. Д. 1380.

[4] Там же. Ф. 39. Оп. 1. Д.  5568.

[5]  Там же. Ф. 20. Оп. 1. Д. 745, л.98.

[6] ГАПО. Ф. 39. Оп. 1. Д.  7073; Д. 5568.

[7] ГАПО. Ф. 39. Оп. 1. Д.  5590.

[8] Там же. Ф. 20. Оп. 1. Д. 1174.

[9] Там же. Ф. 20 Оп. 1. Д. 927.

[10] ГАПО. Ф. 20 Оп. 1. Д.1380.

[11] Там же.

[12]  http://www.porhov-uezd.narod.ru/. Ефимов А.Н. Сборник «Псковские старообрядцы».

[13] ГАПО. Ф. 20. Оп. 1. Д. 1696.

[14] ГАПО. Ф. 39. Оп.1. Д. 7810.

[15]Там же. Ф. 39. Оп.1. Д. 7826.

П. И. Васильева
(п. Бежаницы, Псковская область)