Уважаемые посетители сайта!
Для того, чтобы более детально рассмотреть фотографии, необходимо кликнуть по ним мышкой
(когда курсор мышки 
меняется на палец 
, значит этот материал активен и его можно просмотреть).
Так же при наведении мышки на превью фотографии вы можете увидеть краткое описание.
Староверы Сызрани
Сызрань — небольшой «уездный городок», основанный в 1683 году. Он расположен на правом берегу реки Волги, между речками Крымзой и Сызраном. По названию последней и была первоначально названа крепость Сызран. Для возведения крепости было выбрано гористое место в южной стороне Самарской Луки, вблизи которого пролегала дорога на Урал. Для строительства крепости, ее заселения и несения службы привлекалось население Симбирска и Казани, Чебоксар и Нижнего Новгорода, Саранска, Арзамаса и других поволжских городов.
Поначалу Сызрань приписывалась к Симбирской провинции Казанской губернии, позднее – к Симбирской губернии. Ее население к концу ХVIII века составляло около пяти тысяч человек. По новому административному делению 1928 года Сызрань вошла во вновь образованную Средне-Волжскую область (ныне Самарскую) с центром в Самаре.
Появление и распространение старообрядцев в Симбирской губернии связано, прежде всего, с Высочайшим манифестом императрицы Екатерины II, призывавшим вернуться в Россию из-за границы всех русских «беглецов», и обещавшим им различные блага и восстановление их в правах гражданства. Последующими императорскими указами 1764 и 1769 годов были определены места для поселения вернувшимся в страну старообрядцам, в том числе по реке Иргиз и вдоль Малой Сиротской дороги с Волги на Урал, проходившей как раз по территории Сызранского уезда Симбирской губернии.
Самым распространенным и влиятельным в Симбирской губернии было поморское согласие, изначально как феодосеевское, позднее даниловское и брачное. Это согласие распространилось по губернии из Сызрани, где его первым последователем был казенный крестьянин Иван Васильевич Долгушин, который, как пишется в документах, «обучаясь ремеслу в Астрахане и Уральске, заразился оным и принес семена его в Засызранскую слободу». В хуторах первое распространение поморского согласия принадлежит сызранским мещанам Андрею и Петру Соболевым, а потом выходцам из села Суровки Ивану Лукьяновичу Артемьеву, братьям Стефану и Леонтию Ивановичам Набиркиным.
Одно из самых старинных упоминаний о старообрядцах в материалах сызранского архива относится к 1796 году. Здесь имеются прошения на высочайшее имя от сызранских старообрядцев «о разрешении (им) справлять обряды по старопечатным книгам», а так же «Реестр живущим в городе Сызране в разных приходах старообрядцев а именно купцов, мещан, пахотных солдат и разночинцев с женами и детьми мужеска и женска пола сто двадцать три души». Из всего списка можно выделить 11 фамилий купцов-старообрядцев: Ладванов Василей Макаров, Хлебников Иван Андреев, Жирнов Степан Потапов и другие.
В конце ХVIII – начале XIX веков в Сызрани зарождается новый для этой местности иконописный промысел, именуемый как «Сызранская иконопись».
В начале 1840-х годов наставником местной многочисленной общины феодосеевцев был Петр Иванович Леднев, более известный под именем Павел Прусский. Позже, перейдя в единоверие, Павел Прусский в своих сочинениях опишет многие обряды и традиции, существовавшие в среде сызранских феодосеевцев. Будучи настоятелем Войновского монастыря (в Польше), он организовал литейную мастерскую и старообрядческую типографию. При распространении своей продукции в России он не забывал и Симбирскую губернию, и в частности, родную Сызрань. Сюда (контрабандой!) им были переправлены (из того, что известно): «Книга Щит, или ответы на вопросы поповщины; в книге доказывается, что церковь может существовать без священства», «Сборник сочинений о браках», «Славянская азбука», «Часовник», «Апостол», «Псалтырь» и другие, в том числе певческие книги.
В 1863 году к Павлу Прусскому приезжал в Йоханесбург восьмилетний мальчик из Сызрани Артемий Фомич Копылов, сын мещанина Фомы Петровича Копылова, имевшего тесные отношения с Павлом Прусским. Три года Артемий учился в школе при Войновском монастыре, а потом вернулся вместе с Павлом Прусским в Россию. Мальчик побывал в Петербурге, Москве и Нижнем Новгороде, откуда приехал в Сызрань и привез с собой кованный железом сундук, полный книг, изданных в Йоханесбурге, медных икон и крестов. Распродажей всего этого занимался отец Артемия – Фома Петрович Копылов, который распространял книги и иконы по Симбирской и соседним губерниям.
На 1864 год в Сызрани и уезде проживало старообрядцев:
В Сызрани – поповцев 218 человек, безпоповцев, приемлющих брак 38, безпоповцев, не приемлющие браки 543. В уезде – поповцев 1116 человек, безпоповцев, приемлющих брак 294, безпоповцев, не приемлющие браки 1483.
В разные годы XIX века в Сызрани возникали тайные моленные в домах верующих, но, как правило, вскоре они разоблачались. Их устроителей подвергали судебным разбирательствам, моленные закрывались, а имущество передавалось в ведомство Духовной консистории.
В архивных материалах имеются сведения о моленных в домах Д. В. Попова, купчихи Клавдии Ерамасовой, Д. Ф. Бочкарева, купца Елистратова и мещанина И. С. Старцева.
Моленная Ивана Семеновича Старцева располагалась в доме купчихи Ерамасовой еще в 1860–е годы в набережной части Средне–Покровской улицы (ныне ул. Крестьянская), и прослеживается по полицейским документам вплоть до 1904 года.
Подробное описание моленной И. С. Старцева содержатся в деле о ее закрытии в 1866 году:
«Сызранский Полицмейстер рапортом от 31 июля за № 37 донес мне, что 27 июля в 6 часов утра последовало закрытие молельни поморской секты Ивана Семеновича Старцева (он же Шапошников), помещающийся в доме купчихи Клавдии Ерамасовой. Закрытие молельни Старцева сопровождалось легким говором, слезами женщин, собравшихся в значительном числе на улице и некоторыми просьбами о возвращении икон, отобранных при обыске.
О чем имею честь уведомить Ваше Преосвященство и присовокупить, что отобранные в молельне Старцева Сызранским Полицмейстером вещи, именно: 1. 68 икон, писанных по дереву красками, которые были вставлены в нарочно сделанные полки и представляли собой вид иконостаса; 2. 13 медных образов малой величины; 3. 4 медных креста; 4. 8 малых всяческих подсвечников; 5. 8 железных крючьев к ним; 6. 4 больших висячих подсвечника; 7. Бронзовая люстра (паникадило); 8. Кисейная белая занавеска, ошитая золото – мишурным галуном и к ней железный тонкий прут; 9. Бронзовая канделябра; 10. Медная кадильница; 11. Жестянка с ладаном; 12. Огарки восковых свеч разной величины; 13. Два аналоя; 14. 102 подручника; 15. 2 вышитые по канве бисером стрелки с мишурными при них галунами венчики из цветов от икон и несколько кусков лент, составляющих украшение икон; 16. 2 деревянные лестницы для зажигания свечей; 17. 2 ширмы, каждая о трех полотнах; 18. 10 богослужебных книг и 19 разных рукописных листов, сверх того книги, отобранные в домах мещанки Дарьи Заворотковой и мещанина Копылова будут представлены им в Симбирскую Духовную Консисторию в скором времени».
Несмотря на все принятые строгие меры, община продолжила свое существование, И. С. Старцев проводил богослужения, и ко всему прочему возглавлял училище, в котором обучалось грамоте и пению до двадцати человек мальчиков.
Через год в моленную вновь последовал визит полиции. «Пристав, взяв собой трех рядовых полицейской команды, прибыл в дом Ерамасовой и, войдя в квартиру Старцева, находящуюся во втором этаже дома, нашел в ней значительную толпу народа (человек восемьдесят, мужчин, женщин и детей), занимавшую самую обширную комнату, в которой прежде была моленна…» Окна комнаты были забиты толстым войлоком, препятствовавшим проникновению света из комнаты на улицу и наблюдению, что в комнате происходит. В комнате были оставлены полки от бывшего иконостаса, несмотря на данное Старцеву во время первого закрытия моленной приказание сломать их.
«В пространстве полок висел в большом киоте образ Преподобной Феодосии, а под ним висело большого формата медное распятие, поле которого украшено двумя кусками парчи с золотыми цветами и шелковыми букетами цветов. Вправо от образа висели в два ряда пять образов, в верхнем ряду: Воскресения Христова, Преподобных Зосима и Савватия Соловецких, Николы Кочанного; в нижнем ряду: Спасителя, Владимирской Божией Матери и два – медных и деревянный креста. Влево от образа Преподобной Феодосии висели образа, в верхнем ряду: Рождество Богородицы, Покров Пресвятые Богородицы, Преподобный Морой; в нижнем ряду: два образа Казанской Божией Матери, при двух образах были два малых медных образка. Перед образами стояли тонкие восковые свечи, воткнутые на вбитые в полки железные крючья. Перед средним образом стоял столик вроде аналоя, покрытый шелковой пеленой, на которой нашит золотого галуна крест, на аналое лежал кусок малинового цвета штофной материи, а на ней лестовка. Около аналоя на полу лежал высокого шва по бархат шерстяной ковер, края которого коричневого цвета, а в самой середине по белому фону разбросаны цветы, обрамленные желтыми арабесками. На иконостасных полках стояли кадильницы с углями, горшочек с ладаном, ящичек от свечей, двое щипцов для снятия со свечей, ручной к ним ковшичек. Против иконостаса висели стенные часы».
Кроме перечисленных вещей, полицией в доме Старцева были найдены десять богослужебных книг. Все перечисленные иконы, книги и вещи по постановлению полицмейстера были отобраны и отправлены в Симбирскую духовную консисторию. Туда же представлен список бывших в моленной лиц и рисунок моленной. Саму моленную также опечатали.
В «Материалах для истории и статистики Симбирской губернии за 1867 год» следующим образом описывается жизнь Сызранских старообрядцев: «Ни в одном из городов Симбирской губернии не развит так раскол, как в Сызране, чем обуславливается необыкновенная замкнутость жизни. Попасть в раскольничье семейство, провести вечер в купеческом раскольничьем доме, православному, да еще чиновнику – вещь совершенно не мыслимая. Вы можете сделать визиты, вас примут, но примут мужчины, даже иной раз угостят на славу, но дальше этаго ваше знакомство не пойдет: хозяйка к вам никогда не выйдет; разговора семейнаго вы не услышите. Но если трудно увидать жену или сестру купца раскольника, то за то очень легко познакомиться с одинокими раскольницами – келейницами, или черничками. Келейницы живут по большей части в собственных кельях. Келий этих в Сызране огромное количество. Мне случилось на одном дворе насчитать 13 келий. Келейницы не ходят даже в единоверческую церковь, считая ее ловушкой, устроенной на пагубу раскольничьих душ. Они молятся по домам, поэтому в келье очень часто можно встретить налой с лежащими на нем божественными книгами, по которым келейницы поют ирмосы и каноны. Я слышал их пение и признаюсь не нашел ни какой разницы с пением православных. Несмотря на такую душеспасительную домашнюю обстановку, нельзя предположить, чтобы черничек заставляла вести такую жизнь единственно забота о спасении души. Надобно при этом принять во внимание потворство самих сызранцев: их щедрыя подачки всего более помогают размножению черничек. Иное богатое семейство на свои щедрыя средства строит даже келью черничке, в той твердой уверенности, что она замолит грехи своих благодетелей; беззаботная жизнь, отсутствие всяких лишений, вот что заставляет крестьянских и мещанских девиц идти в чернички. В самом деле: черничка одета опрятно, сыта по горло, имеет возможность кушать даже пряники вместо десерта и в заключении всего: ничего не делает. <…> Но для раскольников эти чернички имеют важное значение: к ним ездят они молиться и беседовать о спасении души; они молятся о здравии своих благодетелей и за упокой их душ, конечно за деньги. Весьма странно, что им покровительствуют не только старообрядцы, но даже принявшие единоверие. Одна келейница рассказывала мне, что она оправдана по какому-то делу, благодаря предстательству одного богатого сызранского купца Ш-а (возможно Шамбарова – прим. авт.), хотя келейница эта придерживается поморской секты, а Ш-в единоверец».
В «Сборнике исторических и статистических материалов Симбирской губернии на 1868 год» Сызрань отмечена как город, «славившийся своими упорными и сильными по богатству и торговым связям с Москвой, Астраханью, Уральском и Черноморьем раскольниками».
Во многих исторических документах Сызрань указывается как главный пункт распространения «раскола» в губернии. Из 48 церквей, встречающихся по пути из Сызрани в Симбирск, 29 были старообрядческие.
«Милостыня, которую они, то есть раскольники, во множестве получали из Сызрана и других богатых мест, — пишет кафедральный протоиерей Петр Иустинов,- было главным для распространения раскола в губернии».
В СЕВ за 1870 г. И. С. Старцев отмечен как глава сызранского поморского общества, приемлющих браки, «который в Сызранской молельне совершает разныя молитвословия, а также по их обряду браки и крещение». Судя по всему сказанному, он был здесь духовным наставником.
На 1875 г. в Сызрани насчитывалось 885 человек принадлежащих к поморскому согласию, приемлющих браки.
По состоянию на 1886 год многие из поморцев г. Сызрани занимали выборные общественные должности, среди них:
Архипп Епифанов Колесов, сызранский мещанин, ремесленник, 43 лет, 4 ноября 1885 года избран старшиной сапожного цеха, сроком на 1 год;
Иван Ильин Цветков, сызранский купец, хлебный торговец, 43 лет, 17 января 1884 года избран директором городского общественного банка, сроком на 4 года;
Архипп Афонасьев Бочкарев, крестьянин, торговец, 54 лет, 20 октября 1884 года избран помощником волостного старшины, сроком на 3 года;
Иван Иванов Бочкарев, крестьянин, торговец, 40 лет, 1 декабря 1885 года избран волостным судьей, сроком на 1 год.
По данным ГАУО на 1887 г. «все раскольники находящиеся в уезде принадлежат к сектам: поморской, безпоповщинской, австрийского толка, спасова согласия и молокан». «Число раскольников увеличивается».
«Отношения раскольников к местным властям и к православному населению безукоризненны, повинности они платят по возможности исправно, и все требования закона исполняют безпрекословно».
«Раскольники будучи самоуверенные в непреложной истине своих убеждений и верований, в превосходстве своих знаний, догматов веры, воздерживаются от пьянства и расточительности в домохозяйстве, ограничиваются одним исполнением… древних обрядов. Поддержкой раскола служит то, что раскольники всеми средствами помогают своим односектантам в их нуждах деньгами и хлебом, большая часть молодых людей из раскольников уходят на работы в Сибирь и Оренбург, где преимущественно служат у казаков — старообрядцев».
«Главная отличительная черта старообрядцев – последование молодого поколения старшим в семействе. Полиция строго следит за появлением в уезде разных раскольничьих служителей и следит за тем, чтобы раскольники без надлежащих разрешений не строили себе молельнь и не собирались бы в особые избы для публичного отправления своих богослужений и тем не могли бы вовлечь в раскол православных простолюдинов».
Чуть позже гражданское начальство отмечает, что «характер раскольников стал гораздо мягче, прежней грубости, нетерпимости … в настоящее время … не замечается. Раскол по — видимому теряет почву, колеблется и поддерживается только упорством и корыстными разчетами закоренелых раскольников (вожаков)».
В 1880-х или 1890–х годах в Сызрани проходил поместный собор, одним из вопросов на котором был «о принятии самокрестов». Председателем Собора был Иван Семенович Старцев.
В 1896 году в в сызранском уезде проживало 11239 человек старообрядцев, а по всей Симбирской губернии 29913. На 1897 год в среде поморцев служил наставник, называемый «дедушка Александр» (скорее всего А. Д. Валенщиков), имевший влияние на своих одноверцев в окрестности. В конце ХIХ — начале ХХ века в Сызрани действовала гектографическая типография Прокопия Максимовича Безводина.
В 1903 году проживало старообрядцев в Сызрани: 966, в Сызранском уезде: 7130, в губернии: 29756 человек.
В материалах ГАУО имеется «список раскольников проживающих в г. Сызрани на 1904 г.», он наглядно показывает расселение старообрядцев поморцев по частям города:
В приходе Казанского собора старообрядцев проживало 30 человек, в Троицком приходе – 113 человек, из них поморцев – 97, в Успенском приходе – 221, поморцев – 115, в Покровском приходе – 215, поморцев – 154 (примечание: молитвенный дом на набережной части Средне-Покровской ул. Дом деревянный, разделяется на 2 половины коридором. В 1 части – помещение хозяина дома, а другое, с окнами во двор, собственно молитвенное помещение. Домом владеет сызранский мещанин Яков Семенов Старцев. Открыто без разрешения правительства, существует около 50 лет), в Ильинском приходе – 515, поморцев – 437 (примечание: молитвенных зданий разрешенных правительством нет. Для богомоления раскольники собираются в 2-х домах: 1. В доме крестьянина Ивана Ивановича Бочкарева по Татаренцевой ул. 2. В доме мещанина Ивана Давыдова Попова по Набережной ул. Существует около 30 лет).
Как видно из документа моленная Старцева также находилась в набережной части Средне-Покровской улицы, но принадлежала брату Ивана Семеновича (уже умершего к 1904 году) – Якову Семеновичу. Был ли это тот же дом купчихи Ерамасовой, откупленный у нее или другой, уже собственно Старцевых – не известно. Еще И. С. Старцевым на наставничество был благословлен Валеньщиков Александр Дмитриевич, который продолжал свое служение и после него.
Позднее община Старцевых составила приход первой сызранской («бочкаревской») моленной.
15 августа 1910 года при многочисленном стечении народа состоялось торжественное освящение старообрядческого храма, построенного местным купцом Иваном Ивановичем Бочкаревым за Крымзой. По окончании богослужения настоятелем общины С. Т. Бондуров было сказано благодарственное слово благотворителю.
По всей видимости, это был первым официально открытым храмом старообрядцев-поморцев. Точный адрес храма — ул. Канатная (ныне ул. Чапаева), дом № 3.
Это было срубное деревянное строение с притвором, стоящее вдоль улицы, с шатровой крышей, увенчанной небольшим куполом с восьмиконечным крестом. Во двор – на северную сторону – выходило четыре окна. В моленную было два входа: мужской и женский, внутри же разделенное перегородкой на двое по самые клироса. Последние описания говорят о том, что моленная была устроена по федосеевским принципам. Внутри храм был отштукатурен и имел размер длиной и шириной в 17 аршин и высотой в 7 аршин. У входа с мужской стороны находился свещной ящик. Помещение отапливалось двумя печами – голландками, обложенными железом, стоявшими по разным сторонам.
Одним из служителей в ней, а именно руководителем хора был А. А. Бочкарев. Многие иконы в моленной были его же работы.
Иконостас в храме был столярной работы, высотой в 6 аршин с позолоченными колоннами и резьбой и иконами, расположенными в пять ярусов, обложенными багетными рамками. Всего икон в храме насчитывалось около двухсот, из которых в местном ряду 12 размером в 6 четвертей, ветхозаветных праотцов (верхний ряд) – 14, пророков и апостолов – 24. В центре стоял деревянный запрестольный крест в 56 вершков с предстоящими Пресвятой Богородицей и Иоанном Богословом. На аналое – икона Св. Николы чудотворца. На двух медных и позолоченных хоругвях были изображения: Успение Пресвятой Богородицы и св. Николы чудотворца, на одной и Знамения Пресвятой Богородицы и пророка Илии, на другой. В центре храма висело медное посеребренное паникадило в 18 свещей. Так же по описям в храме имелись 43 богослужебные книги, аналои, медные посеребренные подсвещники и лампады.
В начале ХХ века в Сызрани существовала моленная, которую в народе называли «бондуровой» (или «бондуровской»), так как в ней долгое время служил Стефан Тимофеевич Бондуров, с именем которого, по всей видимости, связаны разделения поморцев в Сызрани. Моленная стояла по ул. Рабочей, и представляла собой большой деревянный флигель, выкрашенный в желтый цвет. В начале 1920-х годов община «бондуровой» моленной объединилась с общиной «бочкаревской» моленной, где С. Т. Бондурова поставили в наставники.
На 1910 г. Симбирскими епархиалиными ведомостями сделан отчет о состоянии раскола в епархии. «Поморское согласие, или Даниловский безпоповщинский брачный толк; последователей этого толка считается в епархии до 10779 человек обоего пола. Они также, как и спасовцы, разбросаны почти по всем уездам епархии и главным образом в Сызранском уезде.
Феодосеевский толк. Последователи этого толка сосредоточены, главным образом, в с. Кладбищах, Алатырского уезда, и отчасти в соседних селах: Явлеях, Сурском Майдане, Березовом Майдане, Миренках, Чуварлеях и Алатырском Посаде. Последователей феодосеевского толка считается в Симбирской епархии 3203 человека обоего пола».
В 1913 г. в Сызрани был построен второй храм, именовавшийся «Пережогинская моленная». С этого времени община при «Бочкаревской моленной» считается I-й, а при «Пережогинской» – II-ой сызранской общиной.
На 1915 г. настоятелем I-ой общины являлся Степан Тимофеевич Бондуров, председателем Совета И. Бочкарев, членами Совета Прокопий Максимович Безводин, Федор Бочкарев и Александр Архиппович Бочкарев. В этом году году по официальным данным в Сызрани и в Сызранском уезде проживало старообрядцев: в городе: 1195, в уезде: 9487, а всего в губернии: 31311 человек.
Симбирские епархиальные ведомости описывают случай произошедший в среде сызранских поморцев после собора в Москве 1909 г.
Часть сызранских поморцев во главе с неким начетчиком Афанасием Басовым образовали группу раскольников несогласных с «Деяниями Собора» по вопросу о духовных отцах. Они не приняли постановления Собора и всячески изобличали отцов Собора. Во время публичного собеседования с епархиальным миссионером в сентябре 1909 г. А. Басов публично предал проклятию и отрекся от Собора и его руководителей. Это деяние А. Басова было только наруку синодальным миссионерам. Его речь оказалась основой для написания брошюры симбирским миссионером Садовским. Она была напечатана в количестве 2000 экземпляров отдельными брошюрами и раздавалась народу, что вызвало большие волнения среди верующих старообрядцев.
Пережогинская моленная – выстроена в Сызрани в 1913 г.
Храм построен жертвою и усердием именитых сызранских купцов Пережогиных. Начал строительство и ассигновал на его постройку 20 тыс. рублей сызранский купец Иван Иванович Пережогин, глава семейства, умерший в 1911 году. На освящении храма чествовали уже его детей, завершивших строительство — братьев Матфея Ивановича и Ивана Ивановича, в честь коих установлены еще два храмовых праздника: Собор святого пророка и Предотечи, Крестителя Господня Иоанна и святого апостола Матфея.
6 декабря 1913 г. храм был освящен во имя святителя Николы, архиепископа Мир Ликийских чудотворца.
К торжеству освящения храма съехалось много гостей, среди которых: наставник Т. А. Худошин из Саратова, хор певцов во главе с К. И. Болобковым из Самары, а также старцы – настоятели соседних общин. Праздничные богослужения возглавил сызранский настоятель Антон Иванович Ковшаров.
Здание храма находилось на возвышенном месте по Большой Покровской улице (ныне ул. Красноармейская, 21), и видно было издалека. Это было одно из величественнейших сооружений по всему Поволжью со времени дарования свободы старообрядцам. При храме была колокольня с семью колоколами, а венчали его пять глав с золочеными крестами. Богатство и великолепие внутреннего убранства храма создавали древние иконы, которые большей частью были выставлены в дубовом резном иконостасе.
В народе храм именовали как «Пережогинская моленная».
Рядом с храмом были построены также два дома, один из которых использовался как сторожка, а во втором жил наставник с семьей.
Сызранская община брачного согласия в советский период
В начале 1920–х гг. в первой общине наставниками были Иван Федорович Семенов и С. Т. Бондуров, секретарем А. А. Бочкарев, а одним из ведущих деятелей Федор Архиппович Бочкарев. Во второй общине наставником был Шашков Павел Федотович, председателем – Кузьма Еремеевич Зиновьев, одним из ведущих деятелей был Федор Фомич Копылов.
27 февраля 1924 года в Адм. отделе был зарегистрирован устав II-ой общины. По списку членов общины 74 человека. Деятельность общины распространялась на «примыкающие» села: Обшаровку Самарской губернии, а также Батраки и поселок Губинский выселок Симбирской губернии.
27 декабря 1925 г. в молитвенном доме I-ой общины состоялось общее собрание двух общин, на котором было принято решение об объединении. Так же был выбраны объединенные духовный совет и совет общин.
Объединенный совет общин был представлен по 7 членов и 1 кандидату от каждой общины.
В последующем моление совершалось раздельно на два храма, а на двунадесятые праздники совместно обеими обществами, но следующим образом: всенощную служили в первой общине, а второй храм был закрыт, на другой день наоборот первый храм был закрыт, а во второй общине служились часы и молебен.
С учреждением в 1924 г. Нижневолжского областного духовного Совета сызранская община входит его состав.
Участниками Саратовского Собора 1925 г. от местной общины брачного согласия были Федор Архиппович Бочкарев – от первой общины и Федор Фомич Копылов и Тимофей Кузьмич Шерстнев – от второй общины.
По смерти С. Т. Бондурова было предложено избрать наставником первой общины А. А Бочкареву.
По сведениям на 1927 – 28 гг. настоятелем I–ой общины значится М. Фе. Семенов, председателем совета И. Бочкарев, секретарем А. А. Бочкарев, а среди членов совета встречаются фамилии Ф. Бочкарева и П. Андреянова.
Павел ПОЛОВИНКИН
(Продолжение следует)
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, октябрь – декабрь 2023. № 93, январь — март 2024
Авторская страничка Искусство Выга в Эрмитаже
12 – 13 марта 2024 года на берегах Невы, в Санкт-Петербурге, в Государственном Эрмитаже состоялось знаменательное событие – научная конференция «Выговское общежительство. Художественное наследие староверов Поморья», посвященная 330-летию основания Выговского старообрядческого монастыря.
Эта конференция стала завершением, своего рода научным итогом прошедшей в Манеже Малого Эрмитажа выставки «Художественное наследие староверов Поморья в собрании государственного Эрмитажа».
Это прошедшее событие вызвало в памяти рассказ моих родителей, которые смогли посетить выставку «Святая Русь» в музее Лувра в 2010 году. Это была первая подобная масштабная выставка, посвященная истории древлеправославия. Судя по открытым источникам в соцсетях, на ней было представлено более 400 экспонатов из 24 российских музеев, архивов и библиотек.
И вот сейчас в Санкт-Петербурге, городе, который длительное время был столицей Российской империи, а сейчас многими именуется культурной столицей страны, состоялись столь значимые мероприятия: и выставка, и конференция, посвященные одной из знаменательных страниц нашей истории – Выговскому старообрядческому общежительству.
Впервые из хранилищ Государственного Эрмитажа были взяты, систематизированы и, наконец, представлены всем на обозрение уникальные старообрядческие иконы, рукописные книги, резные доски, настенные листы, меднолитые кресты и складни, выполненные в одном художественном центре, на Выгу. Как и в далеком XVIII веке на выставке нас сразу встречали иконы Деисуса, с образами Спасителя, Богоматери и святого Иоанна Предотечи (на снимке там-то), когда-то снятые с входных врат этой северной обители…
Изучая представленные карты Выго-Лексинского общежительства, невольно сразу вспоминаешь нашу недавнюю поездку на Выг и ощущаешь себя причастным к столь значимому духовному месту, откуда Илья Алексеевич Ковылин привез в начале 1770-х годов монастырский устав, а далее, по взяв за образец планировку Выго-Лексинского общежительства, основал мужской и женский дворы Преображенского богаделенного дома (Преображенского старообрядческого монастыря г. Москвы).
Атмосферу Выгореции также помогли почувствовать и фильм об истории обители, и старые фотографии, запечатлевшие ансамбль общежительства. Вот это всё в целом как раз и давало ощущение духовной силы этого места.
В значительной степени этому способствовала и конференция, ставшая логичным продолжением этого исторического события. Сразу очень захотелось поделиться этими впечатлениями, и мы старались способствовать популяризации конференции, опубликовав на нашем телеграмм-канале «Старообрядческий Преображенский монастырь (староверы-федосеевцы)» ссылку на вход и пароль в ZOOM, где можно было увидеть онлайн-трансляцию выступлений докладчиков.
Даже месяц спустя вспоминается это двухдневное пребывание в Эрмитаже и то неизгладимое впечатление от посещения выставки конференции. В течение двух дней ведущие ученые, музейные сотрудники и специалисты Санкт-Петербурга, Москвы, Великого Новгорода, Екатеринбурга, Петрозаводска, Сыктывкара, изучающие вопросы истории, культуры и искусства Выга, под эгидой Государственного Эрмитажа (СПб.) и Государственного исторического музея (Москва), представили доклады, посвящённые этому выдающемуся духовному и художественному центру.
Высокий статус на открытии конференции подтвердили выступившие с приветственными словами генеральный директор Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский и генеральный директор ГИМа Алексей Константинович Левыкин.
Заседание первого дня, посвященного выговской книжности, провели доктор филологических наук, главный научный сотрудник Государственного исторического музея Елена Михайловна Юхименко (на снимке там-то) и доктор филологических наук, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН Александр Валерьевич Пигин.
В такой же доброжелательной обстановке прошел и второй день, посвященный выговской иконописи, медному литью и настенным листам. Ведущими этого заседания стали старший научный сотрудник Отдела истории русской культуры Эрмитажа Анна Петровна Иванникова и кандидат искусствоведения, ведущий научный сотрудник Государственного Русского музея Надежда Валерьевна Пивоварова. Как куратор выставки Анна Иванникова уже была известна нам после просмотра многочисленных репортажей с выставки и целого цикла встреч, посвященных художественному наследию староверов Поморья, даже стала как бы нашей «давней знакомой» здесь, в Эрмитаже.
Особенно интересно было услышать доклады реставраторов Эрмитажа, тех специалистов, которые чаще всего остаются неизвестными для многочисленных посетителей выставки. Впервые они рассказали об особенностях реставрации представленных на экспозиции икон, привезенных с Выга. Их рассказ способствовал созданию той неповторимой атмосферы на конференции и в значительной мере вызывал желание вновь вернуться к памятникам на экспозиции.
Порадовал тот факт, что старший научный сотрудник нашего Музейно-информационного центра Преображенского старообрядческого монастыря г. Москвы кандидат исторических наук Елена Яковлевна Зотова (на снимке там-то) приняла участие в этой конференции и воссоздала классификацию медных крестов, отлитых на Выгу. Значительный ряд выговских портретов представила кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник ГИМ Яна Эрнестовна Зеленина, которая знакома нашей общине по докладу на проведенный в 2023 году конференции «Следуя отеческим заветам». Наследие старообрядцев Преображенской федосеевской общины г. Москвы».
Вопросам датировки выговских икон был посвящен доклад известного художника-реставратора Дарьи Евгеньевны Мальцевой. Основой ее исследования стали иконы из Музея русской иконы, основанного Гуннаром Сависааром в Таллине. Отрадно, что, несмотря на все сложности, он смог приехать на конференцию и порадовать нас своим присутствием и общением.
И сейчас, когда воссоздаешь в памяти каждый из услышанных на конференции докладов, посвященных истории и культуре Выга, а также посещение выставки в Манеже Малого Эрмитажа сразу задумываешься о духовном подвиге выговских пустынножителей, пострадавших за веру, а также их вкладе в развитии древлеправославия на нашей земле.
Приятным дополнением этого мероприятия стал каталог выставки, экземпляры которого организаторы заботливо сохранили для продажи участникам конференции, в музейных киосках книг уже давно не было. Это великолепное издание, подготовленное сотрудниками Отдела истории русской культуры Эрмитажа, стало не только первой научной публикацией, но и без преувеличения открытием уникальных материалов из музейных фондов, связанных с наследием Выговского старообрядческого общежительства.
Безусловно, проведенная конференция вместе с экспозицией выставки предоставили возможность широкому круг граждан, всем интересующимся историей старообрядчества, ознакомиться с той частью истории нашей страны, которая с начала гонений на староверов и до недавнего времени всеми силами старательно стиралась из памяти христиан.
Но даже в эпоху гонений со стен постоянной экспозиции в Третьяковской галерее можно было видеть безмолвный подвиг боярыни Морозовой, изображенный на известной картине В.И. Сурикова.
Сейчас же мы живем во время открытого волеизъявления и можем свободно исповедовать нашу веру, а также печатать церковные книги и изготавливать иконы по древлеправославным канонам.
Но именно это проведение посвящённой старообрядчеству выставки в Государственном Эрмитаже, завершившейся столь значительной конференцией, позволяет придать новые импульсы в становлении древлеправославия в нашей стране.
Именно такие действия со стороны научного сообщества хочется видеть в качестве поддержки для всеобщего приобщения и изучения нашей общей истории. В совокупности с разного рода грантами, начиная с программы Президентских грантов, на всеобщее обозрение представляются всё больше и больше периодов нашей общей истории древлеправославия. Это особенно важно сегодня в эпоху засилья чуждых христианам ценностей.
Также призываю староверов, а также всех, не безразличных к истории древлеправославия, поблагодарить организаторов выставки и участников конференции в Эрмитаже за их труды.
Спаси Господи!
Константин КОЖЕВ
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024
Собрание в Петербурге
3 марта 2024 года в Невской общине состоялось годовое отчетно-выборное собрание. Были представлены отчёты: настоятеля о. Владимира Шамарина о духовной и служебной деятельности Рыбацкого прихода, и о хозяйственной деятельности председателя правления А.К. Анащенко. Отчёт по Тверскому приходу сделал зам. председателя правления Д.В. Хмелёв. О. Антоний Ларионов зачитал отчёт по Коломенскому приходу. Отчёт Ревизионной комиссии предоставил З.И. Петров. Помимо этого, кратко, но ёмко выступил духовный руководитель Тверского прихода о. Иларион Петров.
В отчётах по приходам, кроме доклада об основной служебной деятельности, большое место было отведено отчётам о духовных мероприятиях, о внеслужебных направлениях деятельности общины и о финансовых расходах на хозяйственные нужды.
В Невской общине за 2023 год были выполнены многие хозяйственные работы. В частности, в Тверском приходе был пополнен иконостас апостольским рядом, за счёт икон, написанных о. Антонием. Иконостас украшен резьбой, выполненной в староверческой мастерской, в которой работают члены Невской общины.
В общине работают три церковные лавки, в каждом приходе своя. В Рыбацком приходе работает свечная мастерская, обеспечивающая свечами все три прихода. В Тверском приходе – издательства «Врата Веры» с собственной типографией, переплётная мастерская и небольшая свечная мастерская тоже. Коломенский приход в свою очередь имеет швейную мастерскую.
Были озвучены планы работ и планируемые в 2024 году мероприятия. Так же на собрании было рассказано о мероприятиях Российского Совета, в котором члены Невской общины принимали непосредственное участие.
На собрании были утверждены новые члены общины. Работа руководства общины в 2023 году признана удовлетворительной.
Далее состоялось утверждение Д.В. Хмелёва на степень помощника наставника.
Затем состоялись выборы. Председатель правления А. К. Анащенко попросил не выдвигать его кандидатуру на следующий срок ввиду состояния здоровья. Участники Собрания выразили большую благодарность Александру Константиновичу за многолетнюю плодотворную работу, в том числе за 12 лет на посту председателя правления, и высказали надежду, что он продолжит активно трудиться в общине в другом качестве. На пост председателя Невской общины был выдвинут С.П. Михович, который был единогласно утверждён собранием на эту должность.
Совет общины, другие должностные лица, Ревизионная комиссия были переизбраны в прежнем составе. Настоятель общины: Шамарин Владимир Викторович; наставники: Петров Илларион Михайлович, Шамарин Арсений Владимирович, Ларионов Антоний Вячеславович; правление: председатель Михович Станислав Петрович, зам. председателя Хмелёв Дионисий Валерьевич, казначей Быков Александр Александрович; члены Совета общины: Клямко Елена Георгиевна, Кожурин Кирилл Яковлевич, Смирнов Алексей Иванович, Ермолин Денис Сергеевич, Юшко Михаил Евгеньевич.
Д.В. Хмелёв
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024
Поездка на Выг
Снежной зимой 2024 года группа прихожан поморского храма дер. Лампово Ленинградской области во главе с председателем общины Денисом Ермолиным совершила краткий выезд в д. Данилово, где обустраивает скит инок Варлаам.
Многолюдная некогда обитель, основанная староверами-поморцами на реки Выг и разоренная при правлении Николая I, представляет сейчас собой очень небольшую деревню.
Гости провели здесь несколько дней, помогая о. Варлааму с заготовкой дров, привезли с собой кое-какой провиант и инструменты. Будни инок проводит в трудах и молитвах, помогает по возможности единственному на данный момент жителю деревни Александру заготавливать дрова, принести питьевую воду из родника, расчистить тропинки от снега.
В свободное время инок занимается рукоделием: резьбой деревянных голгоф и рукописанием.
Если есть возможность поддержать развитие этого исторического скита, пожертвования можно перевести на карту сбербанка: 5469550079090566 (держатель Денис Сергеевич Ермолин, карта открыта исключительно на скит). Спаси Господи!
Сайт «Староверы Лампова»
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024
История о том, как старообрядец Андрей Игнашин возродил старинный кустарный меднолитейный промысел
Мы живём во времена грандиозной унификации мира. Одинаковые продукты и товары, сделанные по стандартам в расчете на прибыль и материальный рационализм, заглушили остатки мастеровой уникальности. Оказались утраченными многие технологии, что веками передавались от отца к сыну. Их стало просто некому передать. Но Господь словно Сам начинает возвращать их из небытия…
Андрей Игнашин вырос в старообрядческой семье, к иконе с детства питал огромное благоговение. И так как в староверской традиции огромным уважением пользуются иконы литые, технология их изготовления стала для Андрея предметом особого интереса. Мы приводим его рассказ, как увлечение стало делом всей его жизни, и как удалось восстановить, казалось, навсегда утраченную технологию литейного производства.
Чтобы отвлечься от проблем, начал… лить!
— У меня ж семья старообрядческая! С детства в деревне, я помню, у бабушки стояли литые иконы наравне с живописными деревянными. Так с детства и зародился интерес к медному литью. Жил я и жил, и в принципе неплохо жил, но в 2015-м году по стечению обстоятельств уволился с основной работы. Были планы, но все расстроились. Начался тяжелый период в моей жизни.
И я, дабы отвлечься от проблем, начал… лить. Уходил с раннего утра, возвращался к полуночи. Помещения не было, работал в теплице, первую печь соорудил из кирпича, в качестве горна приладил советский пылесос, так и работал. В общем, плотно стал заниматься литьем. И в этом воплотился тот ранний интерес к этому делу, что возник еще в юности. Много читал я книг по литью, Зотову Елену Яковлевну — у нее диссертация была написана на эту тему. Но во всей этой литературе было написано, что технология литья в землю, так, как наши предки лили, была утрачена.
Со всей матушки России
До революции в Анциферово — это Орехово-Зуевский район Московской области — было пять литейных мастерских. Одним из последних мастеров-литейщиков там был Федор Варламов. До самой смерти в 1980-х он снабжал отлитыми своими руками тельными крестами и иконами всю округу и Рогожское кладбище. Это был единственный литейщик, кто лил и иконы, и кресты.
Возили продукцию на Рогожское — везли на электричке и, чтобы не попасться в руки милиции, прятали образы в бидончике с молоком. Сначала жена его, потом дочка, Нина Федоровна (сейчас ей 80 лет, мы с ней очень часто общаемся), с этим молочным бидоном в Москву приезжали. Нина Федоровна на Рогожское крестики в бидончике с молоком возила с 1959 году. В то время она закончила 10 класс. На Рогожском она передавала их женщине — ту звали Варвара, она заведовала хозяйственными делами. А туда, в исторический центр старой веры, со всего Союза ехали за литыми крестами и иконами — из Молдавии, Белоруссии, со всей матушки России.
Старый дом литейщиков
Когда я начал лить, Нина Федоровна мне рассказывала о технологии — конечно, в общих чертах, всего она знать не могла, поскольку в процессе формовки и литья участия не принимала. Но в некоторых этапах производства она участвовала. А в доме, в котором я сейчас живу, еще до революции была литейная мастерская Ивана Павловича Варламова. Он был уставщиком старообрядческой церкви. В 1937-м его расстреляли на полигоне в Бутово.
В 2017 году я уже лил. Владелец дома-мастерской Варламовых, Владимир Иванович, приходил в гости ко мне и рассказывал про деда своего, который занимался литьем еще до революции. И он мне при жизни своей образцы подарил для литья: «На, — говорит, — пользуйся». Мы с ним очень дружили! В том же году он умер, приехала его сноха, сказала, что планирует продавать дом. Я сказал, что хотел бы купить его. На том мы и договорились. Так и поселился я вместе с семьей в доме потомственных литейщиков Варламовых. И нарочно не придумаешь, как Господь Бог все сложил: в 2016 году я начал лить, а в 2017 году заехал в дом потомственных литейщиков. Когда огород копал, находил то остаток литниковой системы, то иконки, а когда на дворе разбирал старые вещи — там гвозди лежали ржавые, а под ними туясок берестяной, в котором я обнаружил дореволюционные образцы икон и крестов для литья.
Утраченная технология
Я начал работать по «Указу о медном мастерстве» 1720-х годов. Кажется, поморские литейщики его написали. По этому указу я стал пытаться лить. Но ни этот, ни какой другой исторический документ не раскрывает нюансов. Это только некая основа, скелет. Дальше своим потом и кровью пришлось восстанавливать утраченную технологию литья. Это сотни отливок, годы работы! Ездил несколько лет в библиотеку имени Ленина. Поднимал всю литературу, за XIX век, за начало XX-го по слесарному делу, по литью, по технологии сплавов. Все, что только можно было найти, перелопатил, но везде были только общие фразы. А после революции технология изменилась. Раньше нюансы и детали никто не описывал. У каждой мастерской существовали свои секреты, которые хранились и передавались поколениями, от отца к сыну. Литейных мастерских было много, и среди них была жесткая конкуренция.
А теперь как это восстановить? Только методом бесконечных проб и ошибок. Но случается, что некая сила подхватывает и ведет, и ничего с этим поделать не можешь. Вот подхватила меня, и я не в силах остановиться. И накатывали внутренние сомнения: неужто не получится? Столько же сил потрачено! Все потом и кровью. Решил, что лучше в лепешку расшибусь, но добьюсь. И так много думал о литье, что мне снилось, как лучше сделать. С утра приходил, пробовал и получалось. Это какое-то внутреннее движение, посыл, словно не я этим двигал.
Как лили сотни лет, так и я лью
Какова же принципиальная разница в ручном труде от тиражированного литья? Все дело в качестве, в остроте литья. Простой обыватель не заметят разницы, если не объяснить. Но те, кто разбирается в литье, видят разницу сразу. В наше время льют вакуумным способом по восковкам или в кокиль, то есть в металлической форме. Литье получается сглаженным — и лики, и фактура. Нет той остроты, как при литье в землю. Любая жидкость имеет поверхностное натяжение, и, соответственно, на всех этапах теряется качество литья. Снятие резиновой формы — раз, восковка — два, формовочная масса — три, заливка металла — четыре, жидкий металл тоже имеет поверхностное натяжение, потом галтовка. Вот и уходит потихоньку качество, острота конечного продукта. Кокильное литье в металлическую форму тоже имеет свои минусы — это закал поверхности, появляется мелкая шероховатость, которую приходится заполировывать. И опять же теряется качество.
Литье же по старой технологии в землю не требует промежуточных операций, все напрямую модель (матка) — земля — металл. Такого качества, как раньше лили, иным способом не достичь. Вот как лили на протяжении сотен лет, так я и лью.
Вот так с Божией помощью получилось возродить этот старинный кустарный меднолитейный промысел в гуслицкой деревне Анциферово.
Анатолий Бочкарев, публикация сайте «Старообрядцы» от 1 марта 2024 года
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024
У староверов Лампова
По сложившейся традиции, 7 января поморская община деревни Лампово (Ленинградская область) устраивает праздничные гуляния в честь светлого и радостного праздника — Рожества Христова. Не стал исключением и этот год, невзирая на мороз и стужу: все организаторы накануне собрались и решили — гуляниям быть!
После праздничной службы в храме юные прихожане прославили рождьшагося Христа и получили подарки от общины, в этом году нам очень помогли Иван Тимофеев, Екатерина Поликарпова и Екатерина Ермолина — спаси Господи за выбор, закупку и доставку подарков!
В 12.00 часов начался праздник — дети и взрослые играли, забавлялись, пританцовывая на морозе (все же — 20!). По традиции, игры и забавы провели Евпраксия Леонтьевна и Александра Лукашевич.
Все желающие грелись ароматным травяным чаем и пряным сбитнем из самоваров, во славу Божию потрудились наши герои самоварной бригады — Евгений Георгиевич Платонов и Иван Иванович Чумаков. А после — согревали пением духовных стихов под псковские гусли (на снимке).
Мы благодарим всех, кто пришел на праздник, порадовался появлению на свет Богомладенца Христа и поделился отличным настроением, которому не страшны любые морозы!
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024
Освящение храма в Кулиге
22 октября 2023 года в селе Кулига (Кезский район Удмуртии) был торжественно освящен храм во имя святаго славнаго пророка Илии Фезвитянина.
Староверы издревле проживали в Верхокамье и, главным образом, это были многочисленные представители часовенного согласия. Однако в северных районах Верхокамья в начале XVIII в. установилось влияние Выговской обители в Поморье, ставшей к тому времени крупнейшим духовным центром для староверов-беспоповцев, в южных районах такое влияние стали оказывать беглопоповцы.
В селе Кулига издавна существовала поморская община, однако приличного молитвенного здания здесь не было много лет, пока местные власти не отдали верующим здание заброшенной аптеки. Реконструкция сооружения велась несколько лет.
Строительство, а точнее реконструкцию здания бывшей аптеки вели несколько лет. На стройку жертвовали как местные христиане, так и многие неравнодушные люди со всей страны. Большую помощь оказал Российский Совет Древлеправославной Поморской Церкви и прихожане Московской поморской общины. Неоднократно финансовую помощь оказывал Благотворительный Фонд «Правда Русская». Особый вклад и финансовую помощь оказали представители большой семьи Бузмаковых из Кулиги, Перми, Москвы и др. мест. Большая благодарность бригадиру строителей Сергею Степанову и его рабочей бригаде за своевременную и качественную работу. Отдельно хочется отметить Наталью Ивановну Бузмакову и Ивана Дмитриевича Бузмакова, без которых сегодняшний праздник не состоялся бы, а в Кулиге не появилось бы своего храма. Большое содействие оказало уставщица Мария Петровна Селезнёва, до пенсии работавшая руководителем сельсовета, директором школы.
На освящение храма прибыл председатель Российского Совета ДПЦ Владимир Викторович Шамарин, заместитель председателя А. Безгодов, руководитель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума М.Б. Пашинин, наставник общины села Сепыч Пермской области Л.Д. Габов. Участвовали представители Пермской общины И.Р. Султанов, Красногорской общины И.Н. Косолапов, Глазовской общины Г.И. Перминов, уставщица К.К. Ашихмина. Присутствовала также старший научный сотрудник Архива РАН Н.В. Литвина, много лет поддерживающая дружеские связи с кулижанами. Собрались многие жители села, а так же гости из соседних сел и деревень Кезского района, так же были гости из Балезинского, Глазовского и Красногорского районов Удмуртии. Насчитали более 120 человек, храм едва вместил всех желающих.
Службу по случаю освящения возглавил Кулижанский духовник Иван Евдокимович Селезнев, ему сослужили Леонтий Давыдович Габов из Сепыча, Владимир Викторович Шамарин из Санкт-Петербурга и Алексей Александрович Безгодов из Великого Новгорода.
После молебна пророку Илие, все молящиеся обошли храм с пением величаний, духовники по очереди совершали каждение.
По окончании службы с торжественным словом обратился председатель РС ДПЦ В.В. Шамарин, он напомнил присутствующим о необходимости посещать храм и сохранять свою веру и традиции.
В этот же день председатель РС посетил д. Степаненки (в 15 км от Кулиги), где расположено лучшее сельскохозяйственная предприятие Удмуртии СПК «Степанёнки», которым с 1999 года руководит старовер Фёдор Дмитриевич Першин. В. Шамарин осмотрел фундамент будущего храма и встретился с местными жителями. В Кезском районе начинается строительство еще двух староверских храмов. На следующий год в Кулижской моленной планируется возведение купола и установка ограды.
А.А. БЕЗГОДОВ
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, январь – февраль 2024
Быт и нравы староверов Витебской губернии в середине XIX в.
Кожурин К. Я.
Быт и нравы староверов Витебской губернии в середине XIX в.
(по материалам секретных данных, собранных надворным советником В. С. Несторовым)
Витебская губерния во времена Российской империи была одной из самых густонаселенных староверами губерний. Только согласно официальной статистике, в 1851 г. здесь проживало 37 487 староверов и находилось 28 часовен и моленных, являвшихся крупными духовными центрами. В 1854 г. староверческое население региона достигло уже 38 481 души обоего пола. Одним из первых историков старообрядчества на Витебщине можно считать единоверческого священника Василия Волкова (Волковича) (Волков, 1866). Также и сами староверы оставили ряд исторических сочинений, в которых нашли отражение события из истории местного старообрядчества (Хронограф Литовский, 2011; Алфавит духовный, 2014).
После Октябрьской революции 1917 г. и последовавшим распадом Российской империи территория Витебской губернии оказалась разделенной между тремя государствами: Россией, Белоруссией и Латвией. В связи с этим историей староверия в данном регионе занимались не только отечественные, но и зарубежные исследователи. Среди них можно назвать имена таких известных исследователей из Латвии, как А. А. Заварину (Заварина, 2019) и В. В. Никонова (Никонов, 2008), историков из Литвы В. С. Барановского и Г. В. Поташенко (Барановский, Поташенко, 2005), белорусского историка А. А. Горбацкого (Горбацкий, 2004). В этих исследованиях содержится немало ценного материала о староверах Витебской губернии в XIX – начале XX вв. Однако многие архивные материалы еще ждут своего исследователя.
Ценнейшие сведения находятся в рапорте, представленном в Синод архиепископом Полоцким и Витебским Василием (Лужинским), самолично объездившим вверенную ему епархию и составившим подробный отчет о состоянии «раскола» в Витебской губернии. Об этом я уже не раз с большей или меньшей полнотой писал в различных своих статьях (см.: Кожурин, 2014 – 1; Кожурин, 2014 – 2; Кожурин, 2014 – 3). Однако не менее интересными и ценными оказались сведения, параллельно собранные светским чиновником, надворным советником В. С. Несторовым, недавно обнаруженные мной в Российском государственном историческом архиве Санкт-Петербурга.
В конце царствования Николая I по личному указу царя производился секретный сбор сведений о «современном состоянии раскола» в Российской империи. Собирались подобные сведения и по Витебской губернии. В результате, появился весьма любопытный и ценный с исторической точки зрения документ – «Обозрение положения раскола в Витебской губернии» (1853), составленный надворным советником Валерианом Степановичем Несторовым, состоявшим чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Витебском, Могилевском и Смоленском (РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 114б. – По Высочайшему повелению о приведении в известность современнаго положения раскола в губерниях Витебской, Могилевской и Смоленской).
О происхождении и о времени появления в Витебской губернии первых староверов Несторов писал: «Наружный вид, язык и обычаи Витебских раскольников, резко отличающие их от местнаго населения, указывают на их Великороссийское происхождение; но предания о времени их здесь поселения не сохранилось между ними.
Из рукописнаго сочинения, написаннаго в Риге для Рижских, Витебских и других этого края раскольников, под названием: “Краткое показание яко филипо-федосеевским христианам, новоженам покаяние несть” видно, что в конце семнадцатаго столетия, они уже находились здесь и что Федосей Васильев (основатель Федосеевской секты) на соборе с братиею 7202 лета (1694 г.) установил: “поженившихся от единения отлучать”.
Принимая в соображение местность поселения, сношения с раскольниками других губерний и некоторыя различия в обрядах, можно полагать, что они поселились не в одно время во всех уездах, или проникли в губернию разными путями с неодинакими учениями, слившимися в последствии в Федосеевское согласие. – А именно: уезды Люцинский, Режицкий и Динабургский, находясь на пути первоначальных поселений в Польшу, Курляндию и на границы Пруссии, Новгородских и Псковских стригольников, заселены прежде других, выходцами этих губерний, остановившимися здесь по удобству укрывательства в малозаселенных, болотистых и трудно проходимых лесах. На одновременность заселения этих уездов, кроме согласия в учении, обрядах и связи с Рижскими, одновременно с ними вышедшими и поселившимися, указывает смежность раскольнических деревень, составляющих, как бы одно общее поселение и их связи собою. – Принявши, вместе с Рижскими и другими этого края, учение Федосея, они в последствие отделились от своих Великороссийских собратий, по случаю признания на кресте титлы, Пилатом написанной и отвержения молитвы за царя и составили особое согласие, главою котораго зделалась Рига.
Раскольники других уездов Витебской губернии, принадлежа к Федосеевскому согласию, не так тесно соединены с Динабургскими, Режицкими и Ригою, что бы можно было предполагать об одноплеменности их и одновременности поселения, а именно: Лепельские, частию Полоцкие и Витебские находятся в постоянных сношениях с м. Холопиничи[1], едва известном Динабургским и Режицким. Невельские и Себежские соединены с Великолуцкими. К этому должно присовокупить, что в уездах Динабургском, Режицком, Люцинском и Дризенском не живет ни одного из раскольников Лепельскаго, Полоцкаго и других уездов, населенных раскольниками всех уездов, кроме Динабургскаго, Режицкаго и Люцинскаго.
В Городецком уезде раскольники поселены в недавнее время, а в Велижском с 1839 г., выходцами из других уездов Витебской губернии.
В отношении брака Динабургские, Режицкие, Люцинские и Дризенские более приближаются к учению Феодосия и хотя все имеют сожительниц, но допускают их, как бы по необходимости, не совершая при вступлении в сожительство, ни каких обрядов и в известные годы многие, оставаясь с ними жить в одном доме, разлучаются; в прочих же уездах соблюдаются некоторые обряды, для совершения которых приглашается Наставник и родственники с обеих сторон.
Строгое отвержение брака и послабления в отношении его, бывшее причиною отделения Федосеевской секты от Поморян, вместе с другими отличиями этих уездов, дает повод к предположению о разнородности Витебских раскольников, хотя все они называют себя Федосеевскаго согласия.
Кроме безпоповских Федосеевских в г. Витебске и в уездах Витебском и Суражском живут в небольшом количестве раскольники поповской секты, пришедшие сюда в позднейшие времена из Ветки, как уверяют многие из живущих стариков.
Поселившись в Витебской губернии, принадлежавшей тогда к польским провинциям, раскольники жили под покровительством владельцев земель, не принадлежа ни к какому сословию, почему по присоединении Белоруссии и распространении на нея народной переписи, раскольники принуждены были записаться в крестьяне к владельцам земель, на которых жили; но в последствии начали отыскивать свободу, доказывая неправильность приписки, при чем некоторые называли себя выходцами из Пруссии, многие из таковых получили свободу, другие же выкупились на волю и богатея дают средства остальным выкупаться, или отыскивать свободу. Таким образом в Витебской губернии образовалось и с каждым годом увеличивается сословие купцев и мещан раскольников.
Обыкновенно их называют русскими, сами же себя они называют староверами, русскими и некоторые Пилипонами, от искаженнаго слова Филиповицы, – но при этом замечательно, что и поповские также присвоивают себе название Пилипонов.
Раскольники Витебской губернии состоят преимущественно из безпоповских Федосеевскаго согласия и не значительнаго числа поповских Ветковскаго согласия.
Число безпоповских простирается до 18.447 мужескаго и 19. 264 женскаго пола, поповских 348 мужескаго и 422 женскаго пола всего же 38.481 обоего пола душ.
По сословиям они разделяются: на купцов 3-й гильдии и мещан Витебской и других губерний, вольноотпущенных, панцырных бояр, пахотных солдат, свободных хлебопашцев, крестьян Государственных имуществ и помещичьих» (РГИА. Л. 59 – 63 об.).
Далее В. С. Несторов приводил таблицы с распределением старообрядцев по сословиям. Также он отмечал, что нередки были злоупотребления при ведении ревизских сказок – в них до 1850 года вносили записи на основании метрических книг, которые вели старообрядческие наставники.
На основании собранных статистических данных Несторов делает вывод: «…четыре пятых купцов и мещан живут, как крестьяне, по деревням на землях, нанимаемых у помещиков, или приобретенных у них покупкою и называемых также деревнями, в которых как и в помещичьих живут от одного до пяти и более семейств, смотря по количеству земли и удобствам, но деревни эти расположены, большею частию, не в дальнем одна от другой разстоянии, что способствуя сношениям и отправлению обрядов, образует один, или несколько пунктов раскольничьяго поселения в уезде, или же одно общее в нескольких уездах, как Люцинском, Режицком и Динабургском.
В каждом из таких пунктов существовало несколько моленных, по запечатании которых, служение отправляется в домашних, устроенных большею частию в тех же деревнях и отличающихся от прочих домов большим количеством образов и некоторыми убранствами, на время сборниц (по-видимому, надо “сборищ”. – К. К.).
Воспрещение домашних сходбищ для моления весьма затруднительно по расположению раскольничьих деревень в лесах, между болотами и при том может подать повод в притеснениях и злоупотреблениях местных полицейских властей» (РГИА. Л. 60 – 71).
Относительно образа жизни местных староверов Несторов отмечал: «Из Витебских раскольников 13.956 муж. пола принадлежат к крестьянскому разных наименований сословию и 4.838 муж. пола к купечеству 3 гильдии и мещанству, из числа последних только 945 муж. пола живут в городах, все же прочие в деревнях на собственных, ими нанимаемых у помещиков землях.
Это самое указывает на их образ жизни и занятия. Живущие в городах занимаются торговлею и разными промыслами, поставками и работами, как то плотничною, каменною и другими. Живущие же по деревням занимаются преимущественно землепашеством, разными сельскими промыслами, перекупкою и продажею сельских произведений, плотничеством, каменными и землекопными работами на шоссе и железной дороге, особливо у купца Гладышева, поставкою работников и мастеровых и другими промыслами.
Раскольники Витебской губернии все живут зажиточно, – они трудолюбивы, трезвы, здоровы, большаго роста, говорят по русски, сохраняют русские обычаи и платье.
Оказывают вспомоществование и защиту принадлежащим к расколу.
Сообщений с общим населением избегают, приглашаемых к себе на работы, не раскольников, или приходящих по делам и случайно, не допускают к столу вместе с собою и держат для них особую посуду» (РГИА. Л. 88 – 89).
Далее Несторов отмечает характерные особенности «нравственного характера» витебских староверов. Несомненно, его оценка носит несколько поверхностный и субъективный характер: «Не смотря на зажиточность, трудолюбие и трезвость в частной и общественной жизни раскольников много сторон, заслуживающих порицания.
Неповиновение и самоуправство, положившия начало расколов, отражаются во всех их действиях и дают особый характер, не только обществам, но каждому лицу в частности. В избежание исполнения законных учреждений и свободнейшаго отправления обрядов, купцы и мещане удаляются в леса, не берут паспортов, кроме самых необходимых случаев, скрывают у себя беглых и дезертиров, приписывают их в свои семейства под именами умерших, неправильно показывают в ревизских сказках свои семейства; помещичьи крестьяне для большей свободы стараются быть на оброке.
Не подчиняясь установленным властям, они образуют особое общество, управляемое своими собственными учреждениями, но тяготясь и этим, они стараются поставить себя в возможность уклоняться от них, от этого в каждом селении встречается по несколько, богатством, мнимою приверженностию к расколу, или другими способами, присвоивших себе влияние и независимость, пользуясь которым делаются самовластными и кроме вмешательства в дела частныя, дозволяют себе, при отправлении служения, поправлять Наставников, замечать их ошибки и заводить споры в самых моленных, некоторые даже отправляют сами служение, не бывши Наставниками, наконец для большаго влияния на Наставников стараются избирать их из людей, не только не пользующихся уважением, но часто из таких, за которыми известны проступки и даже преступления.
От такого раздробления, раскольничьи общества, удовлетворяя мелкому самолюбию богатых и предприимчивых не лишают беднейших помощи в нуждах. Чем как тех, так и других привязывают к расколу, и вместе с этим развивают дух непокорности.
В сношениях раскольники лукавы, скрытны, лицемерны, не упускают случая обманывать, занимаются воровством, подлогами и конокрадством, из котораго образовали особый промысл, удачно отправляемый при покровительстве и защите в каждом раскольничьем селении.
Женщины ведут распутную жизнь, которая им неставится в преступление, даже родителями; напротив незаконнорожденные дети называются богданчиками.
При всем этом ежедневно кладут по несколько земных и поясных поклонов, в продолжении чего делают домашния распоряжения, или нанимают других класть за себя определенное число поклонов; соблюдают посты, не курят табаку, не пьют вина и многие чаю, особливо с сахаром, но некоторые не отказываются от вина и табаку, когда предполагают, что другие не узнают об этом.
Отчужденная жизнь, скрытность, постоянная забота о изобретении обманов, имея влияние на нравственный характер раскольников, дает наружности их преимущественно старикам, особую печать дикости и суровости.
Вообще раскольники Витебской губерниии находятся в грубом и невежественном состоянии, особливо в отношении религиозных понятий. – Избирая приемущественно сношения с раскольниками, в них до того вкоренились лжеучения, дошедшия к ним от отцев и поддерживаемыя упорством и разсчетами мелкаго самолюбия и выгод, что истинное учение сделалось для них недоступным. Часто, не находя доказательств в подтверждение своих заблуждений, они ограничиваются словами “так веровали наши отцы и мы желаем умереть, как они”.
Богатые, получивши некоторое развитие и усвоив удобства жизни, большею частию остаются упорными раскольниками, или выказывают себя такими, для приобретения большаго влияния и уважения; а как ни в каком сословии, богатство не дает столько прав на уважение и влияние, как у раскольников, то главными движителями раскола суть богатейшия из них» (РГИА. Л. 89 – 93 об.).
Вместе с тем Несторов не мог не отметить достаточно высокий уровень грамотности местных староверов: «Многие из раскольников грамотны; к числу их принадлежат так называемые “знающие от писания”, большая часть из них не умеют ни читать, ни писать, но заучивши наизусть многия места из священнаго писания, церковных книг и разсуждений сектаторов, толкуют их по своему. Они пользуются большим уважением и к ним стекаются из окрестностей раскольники, даже наставники, для бесед и совещаний.
Грамотность между раскольниками распространяется посредством наставников, причетников и особых учителей, которые для этого ездят по деревням. Азбуки употребляют писанныя и так называемой гражданской печати.
Писать учатся не многие и большая часть из наставников и учителей с трудом подписывают свое имя; обыкновенно они стараются подражать уставному письму.
Раскольники, предпочитая древния книги, почти их не имеют, по дороговизне и редкости, а довольствуются перепечатанными с древних, в бывших раскольничьих типографиях, с объяснением в конце каждой когда, где и с какой книги перепечатана, так наприм. “Сия святая и богодухновенная книга тетро Евангелие, сиречь четверо благовестие Матфея, Марка, Луки и Иоанна, от прежде печатанных книг в царствующем граде Москве в лето от сотворения мира 7156 (1648) ныне вторым тиснением издается Новгородскаго Северскаго наместничества округа Суражскаго в Клинцовском посаде состоящей типографии содержателя онаго посада купца Якова Железнякова и сына его Василия Железнякова в собственной их типографии. Печатана с указнаго дозволения. Начата бысть печататься 7295 (1787). А прежде печатанная книга тетро Евангелие по вышеименованному указу свидетельствована Нижним Земским Суражским Судом и подписана онаго суда присутствующими. С которой ныне сия книга перепечатана”.
Кроме этих, встречаются книги, напечатанныя в бывшей Почаевской типографии.
Большим уважением у раскольников пользуется и находится почти в каждом доме житие св. Ефремия.
Книги приобретаются покупкою в Москве, Риге и на местах у раскольников, приносящих их.
Писанных книг менее; в числе их встречаются молитвенники, составленные раскольниками; прения, знаменитых раскольничьих наставников, различных сект, о предметах, послуживших к разделению сект; выписки из стоглава и кормчей книги; разсуждения о молении за Царя, о кресте четверо-составном, или восьми конечном, о титле на кресте, о двуперстном сложении креста, о браках, о причащении и возможности спасения без причащения Свят. Тайн; о не бритии бород, об одежде и других предметах, отделяющих их от истинной церкви.
Иконы кроме древних, дошедших по наследству и весьма редких, пишутся на местах, особыми иконописцами, содержимыми обществом при моленных и меняются в Москве, Риге, Калуге.
На некоторых из них представляются изображения, созданныя невежеством раскольников, так напр. Иоанн предтеча с крыльями, держащий в левой руке сосуд в роде чаши, в котором лежит голова Иоанна Крестителя с надписью: “Се агнец Божий взимай грехи всего мира”, на других изображены ложные их мученики, сожигаемые с замками на губах.
Медные кресты восьмиконечные с изображением распятаго Спасителя с надписью: “Царь Славы, IС ХС, сын Божий, ника”, кроме которой на иных находится титло, Пилатом написанное; на других же ее нет.
Во многих домах над окнами и дверми прибиты маленькия бумажки с надписью: “Христос с нами устависся”. Надписи эти делают наставники» (РГИА. Л. 93 об. – 96).
Говоря о влиянии староверов на жителей других исповеданий, Несторов отмечает: «Раскольники Витебской губернии, живя большею частию по деревням, своею зажиточностию и здоровым видом возбуждают зависть в бедном, истощенном населении крестьян и многие из них охотно присоединились бы к раскольникам, но запрещение пить вино останавливает их. От этого переходы в раскол встречаются довольно редко и только между крестьянами, попавшими в работники к раскольникам с молодых лет, когда привычка к пьянству не сделалась для них необходимою потребностию.
Для обработки полей своих раскольники держат постоянных или временных работников, часто беглых, не принадлежащих к расколу; но оказывают им пренебрежение и образа их ставят отдельно от своих, в последнем углу, у двери, склоняя между прочим к соединению. По мере согласия, образ передвигают по стене к переднему углу, на конец по испытании и наложении эпитимии, совращеннаго допускают в моленную и, прининяв (sic!) в свое согласие, приписывают на место умерших, с присвоением их имен и дают им сожительниц из раскольниц.
Перекрещивание не встречается[2], кроме совращенных Евреев.
Открытие таких приписанных, по трудности розысканий, случается редко, в последнее время следствием доказано, что крестьянин г. Медуницкаго, Себежскаго уезда, бежавший лет за 20 пред сим и проживавший все время у раскольников, в 1845 году, по совращении, приписан был ими в Дризенское мещанство, под именем умершаго около того времени раскольника Степана Ермолаева Трофимова, котораго именем называясь, получал до 1853 г. паспорты…» (РГИА. Л. 96 – 97 об.).
Далее В. С. Несторов приводит ряд других аналогичных случаев, заключая: «Подобные случаи весьма часты у раскольников, но по недостаточности улик и подозрений, живущие под чужими именами, спокойно пользуются ими и передают своим детям, неправильно приобретенныя имена и звание» (РГИА. Л. 98).
Вместе с тем обратное влияние на староверов было крайне слабым: «Раскольники Витебской губернии по образу жизни составляют совершенно особое общество, подчиненное влиянию только своих лжеучений.
Православное духовенство, особливо в главных их пунктах: Динабургском, Режицком и даже Люцинском уездах, весьма малочисленно: в Динбургском уезде две, а в Режицком одна Православная церьковь и по этому не может иметь на них ни какого влияния; полицейския же власти, из видов, содействуют им послаблениями установлений о раскольниках.
Сверх этого помещики, на землях которых живут мещане и купцы, получая отдаваемыя им во временное пользование земли гораздо большую, нежели от других наемщиков плату, а в крестьянах имея исправнейших работников или плательщиков значительнаго и бездоимочнаго оброка, оказывают им покровительство и притом будучи сами, равно как и местныя полицейския власти Римско-Католическаго исповедания, кроме выгод, находят другия причины к поддержанию раскола.
Отношения Витебских раскольников к местным властям и помещикам дают им особое, от живущих в Великороссийских губерниях, значение.
Белоруссия под владычеством Польши с утратою Православия и языка, двух вековым влиянием Езуитов на высшие классы и привилегиями латинскому населению, до того слилась с Польшею, что народныя предания, соединявшия ея с Россиею изгладились из памяти. Возвращение к России и возсоединение Унии, благодетельно действуя на низшия классы, возстановив не совсем утраченныя ими верования, возбудило в высшем стремление к поддержанию латинства и не раздельнаго с ним Польскаго духа, а вместе с тем к ослаблению Православия.
Это стремление, между прочими действиями, выразилось в вмешательстве дворянства в разборы бывших Униятских приходов на Православные и Римско-Католические, в неохотной постройке Православных церквей, во вновь образовавшихся и прежних приходах, наконец в покровительстве раскольникам, как враждующим Православию; тем более, что с обращением их увеличилось бы в губернии число православных церквей и истинно русских, особливо в уездах Динабургском и Режицком и тем нарушился бы перевес латинскаго населения» (РГИА. Л. 98 – 100).
Весьма важными были для местных староверов связи («сношения») между собой и со своими единоверцами из других регионов: «Сношения раскольников Витебских между собою и с живущими в других губерниях имеют главною целию сведения о положениии раскола, а также разрешение некоторых, возникающих вопросов; меры к поддержанию раскола и уведомления о распоряжениях Правительства до них касающихся и о изобретаемых противу них средствах. За этим следуют интеры (sic!) домашние.
Раскольники все вообще и в частности стараются о сообщении, сколь можно более известий и почти каждый из значительных имеет свой особый источник и способ» (РГИА. Л. 101 – 101 об.).
К такого рода источникам относились: 1) родственники, с которыми даже после переселения на новые земли староверы продолжали поддерживать отношения, деловые связи, отправление на заработки и по торговым делам; 2) «род постоянной почты посредством нищих не из раскольников», которые, переходя между различными селениями, переносят информацию, также через других нищих. «В случаях же экстренных раскольник берет первую, попавшуюся ему лошадь и скачет по раскольничьим деревням, из которых посылаются другие в разные стороны, так что в несколько часов нужное сведение становится известным раскольничьему населению на значительном пространстве» (РГИА. Л. 102 об.).
3) «Наконец, раскольники, для совещаний, съезжаются из разных уездов и губерний к какому нибудь, пользующемуся уважением наставнику, сведущему от писания, чаще же к знаменитому по своему богатству и влиянию. Съезды эти имеют целию решение возникающих сомнений и предпринятие способов к поддержанию раскола. Для таких совещаний из Витебской губернии ездят в Ригу, м. Холопеничи Минской губернии, а иногда в Москву. Поповские же на Ветку.
Витебские раскольники, почитая Ригу главою своею, подчиняются уставу Рижской больницы, составленному по образу устава Московскаго Преображенскаго кладбища, в 1826 г. 27 Сентября и найденному в числе рукописных книг у раскольников Витебских.
Устав Рижской больницы начинается так “Словеса Господня, словеса чиста, сребро раждеженно, очищено седмерицею, Ты Господи соблюдиши ны во веки. Рига. Старообрядческая больница 1826 г. Сентября 27 дня. Господи Исусе Христе сыне Божий помилуй нас. Аминь. Мы, Рижское благочестивое общество, выслушав Московскаго церковнаго о устроении ниже писанных статии и с ними согласуемся, которые и в закон исповедания нашего приемлем и рукописанием нашим утверждаем”» (РГИА. Л. 103 об. – 104).
Согласно Рижскому уставу, «определено составить из семи избранных светских и трех духовных лиц Церковный Совет, на который возложить надзор “за соблюдением наших православных догматов и преданий и всего внутренняго и внешняго церкви распоряжения и благоустройства, равно все наши по христианству дела на разсуждение и определение по законам церковным”. Для чего и Совету следует “принять к себе все церковныя наши дела в правление и различных времен предков наших сочинения и узаконения, которые все внимательно ему пересмотреть должно и согласныя законам и писанию утвердить, недостаточные пополнить, не вразумительныя объяснить, а противныя правилам и Священному Писанию, пред обществом доказав, отменить, понеже бо в некоторых узаконениях оных обретаются и погрешности как то в статиях Польских и в подобных тем, ибо и Максим Грек после великих чудотворцев Российских и пастырей священных многия и великия в книгах погрешности повелением царским исправлял, как пишет он в предисловии Иосифовской грамматики на листе 24 и далее также и стоглавы<й> Собор четверящим Аллилуия впредь запрети, а их за незнание не осуди. И кем либо общества нашего, что усмотрено будет в церковных содержаниях недостаточным, или излишним, то всяк о том познавший должен представить Церковному Совету письменно или словесно. Совет же все то приняв приводит в надлежащее исправление. Самим же оным собою без ведома Совета ни кому ни чего не составлять и не утверждать под великим запрещением. Из духовных дел правителей одному быть старшим, которому прочие все правящие в Риге должности, должны подчиняться и в случаемых нуждах к нему относиться. А и старший во всех недоумительных случаях без Церковнаго Совета, один собою, судить и решать дел не может, как и священные законы повелевают. На духовную должность служителей избирать Церковному Совету купно с духовными отцами по законам церковным и утверждать их общественным приговором”. В конце: “и так к верному и не преложному всего в десяти статиях зде написанному, исполнению мы ныне волею Божиею и общим согласием в Рижской богоугодной нашей больнице и в храме Рождества Христова и Пречистыя Его Матери Успения на вся грядущия времена и роды рукоподписанием нашим утверждаем. Лета от создания мира месяца Августа”. За следуют подписи до 60 человек.
Прямых сношений с заграничными раскольниками, сколь можно предполагать, не имеют, но чрез Рижских, Виленских и Ковенских имеют сношения с живущими на границах Прусских, к которым в конце тридцатых годов, возбужденные распущенными не доброжелателями слухами о привольной жизни тамошних хотели переселиться; но сделанными распоряжениями были остановлены и некоторые, вышедшие из губернии, возвращены на прежния места» (РГИА. Л. 101 – 106 об.).
Что касается разделений среди старообрядцев Витебской губернии, то они, в основном, делились на две неравные группы: беспоповское большинство и поповское меньшинство. «Поповские принадлежат к Ветковскому согласию, откуда они вышли, как утверждают старики. Число их не значительно, они живут в г. Витебске и в уездах Витебском и Суражском. От Ветковских отличаются только тем, что за неимением попов довольствуются Наставниками, или Уставщиками, избираемыми из среды своей. Для исполнения треб, не отправляемых уставщиками, посещают Ветку» (РГИА. Л. 106 об. – 107). Главным центром поповцев была деревня Фокино в Суражском уезде.
Витебские беспоповцы принадлежали к федосеевскому, или, как уточняет Несторов, «филиппо-федосеевскому согласию». «В главных основаниях верований своих все безпоповские, живущие в Витебской губернии, согласуются между собою, кроме различной степени упорства и обрядов при браке, а именно Динабургские, Режицкие, Люцинские и Дризенские, самые упорные и грубые, совершенно его не признают… В других же уездах, при вступлении в сожительство, совершаются некоторые обряды, приближающие его к браку, а именно: в назначенный день приглашаются родственники, на налое пред вступающими в сожительство кладется крест и Евангелие, наставник читает молитвы, дает приложиться к кресту и Евангелию и благословляет на сожительство; венцы не употребляются» (РГИА. Л. 107 об. – 108 об.).
Подводя итог своему анализу состояния «раскола» в Витебской губернии, Несторов выделяет четыре основные причины «приверженности к расколу»: «Раскол в Витебской губернии держится приемущественно собственными своими учреждениями; недостатком церковнаго вразумления; свободою в отправлении своих обрядов; покровительством, прямо оказываемым ему владельцами земель и косвенно местными полицейскими и другими властями; наконец укрепляется существованием в столицах и других местах раскольничьих учреждений под названием кладбищ, больниц, богоделень.
- Раскольники, отвергши законныя власти, образовали свои общества, для распространения и увеличения которых оказывают каждому из принадлежащих вспомоществование в нуждах и заступничество в случае законнаго преследования проступков и преступлений. Люди же по своему богатству, не имеющие нужды в пособиях, составляя главных двигателей раскола, находят удовлетворение в преуспеянии обществ, в влиянии, которым они пользуются, на дела общественныя и в уважении, оказываемом им другими. Наконец в самой борьбе с Правительством и Церьковью.
Лжеучения, облеченныя в грубыя формы, доступныя невежественным понятиям раскольников, представляют возможность при наружном соблюдении обрядов удовлетворять страстям их.
- Постоянныя сношения с раскольниками, при недостаточности церковнаго вразумления и недоверии ко всему, что исходит не из раскола, отнимает у них возможность убедиться в заблуждениях и предразсудках, переданных отцами и старшими, которых они уважают по своейственному русским обыкновению.
- Находясь под покровительством дворянства и местных полицейских властей, из выгод содействующих им, они свободно отправляют свои обряды, живут отдельными обществами, передерживают беглых, приписывают в ревизския сказки под именами умерших и вообще не стесняются привидением в исполнение всех беззаконных действий, клонящихся к их выгодам.
- Существование обманным образом и под ложными названиями устроенных в столицах и других местах скитов, моленных и других учреждений, выставляемое коноводами как формальное признание раскола, укореняет приверженность и вводит неведущих в заблуждение, образуя род Иерархическаго управления. Кроткия меры и надежды на вразумление заблудших объясняются ими как доказательство их правоты» (РГИА. Л. 115 – 117).
Наконец, Несторов предлагал конкретные меры «к ослаблению Витебскаго раскола», считая, что «поддерживаемый самовластием и неповиновением, распространяемый интересами, раскол в себе самом носит источник своего уничтожения; – а именно лишение выгод, привлекающих к нему». Для достижения этого необходимо выполнение четырех пунктов:
- привести в точную известность число «раскольников»;
- подчинить местные власти добросовестному и внимательному наблюдению за их действиями;
- обязать каждого из них жить в городах, к которым приписаны, с безотложным соблюдением всех повинностей и установлений, лишив их возможности безнаказанно уклоняться от исполнения законных обязанностей. Тем самым «ослабятся раскольничьи общества и влияние богатых, а вместе с тем уничтожатся выгоды, сопряженныя, в настоящее время, с принадлежностию к расколу»;
- распространять между староверами «истинное учение» с показанием их «заблуждений». Однако для того, чтобы «сочинения противу раскола могли потрясти и опровергнуть главныя их основания и лжетолкования, необходимо изучить со всею подробностию дух современнаго раскола в их сочинениях настоящаго времени».
Что касается единоверия, то по мысли Несторова, «Единоверие, при начале его в Витебской губернии, представляет облеченный в законную форму раскол, со всеми его заблуждениями и предразсудками, а по этому не вполне достигает сближения» (РГИА. Л. 118 об.).
Общий вывод, который делает Несторов: «Крепкий в своем основании и по преимуществу Филиппо-Федосеевской секты раскол Витебский не представляет особенных сторон, которым бы можно было воспользоваться для его уничтожения, но тесно связанный с историею развития раскола в России показывает, что предоставленный сознанию своих заблуждений и надеждам вразумления, он постоянно возрастал, употребляя во зло терпимость и меры кротости» (РГИА. Л. 118 об. – 119). (Далее в документе следуют весьма ценные приложения, в том числе именные списки «раскольников» по конкретным уездам Витебской губернии).
Источники
«Алфавит духовный» Василия Золотова: исследование и текст (2014) Институт литовского языка; подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко; [редактор-составитель Надежда Морозова]; [подготовка текста и указатель имен Надежды Морозовой; вступительные статьи и комментарии Надежды Морозовой и Григория Поташенко]. Вильнюс: Институт литовского языка, 284 с.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 114б. – По Высочайшему повелению о приведении в известность современнаго положения раскола в губерниях Витебской, Могилевской и Смоленской.
Хронограф Литовский, сиречь Летописец степенный древлеправославного христианства (2011) Подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко. Вильнюс: Вильнюсский университет, 329 с.
Литература
Барановский, В., Поташенко, Г. (2005) Староверие Балтии и Польши. Краткий исторический и биографический словарь. Вильнюс: Aidai, 460 с.
Волков, В. И. (1866) Сведения о начале, распространении и разделении раскола и о расколе в Витебской губернии. Витебск: Тип. Губ. Правления, 85 с.
Горбацкий, А. А. (2004) Старообрядчество на Белорусских землях: Монография. Брест: Изд-во УО «БрГУ им. А.С. Пушкина», 237 с.
Заварина, А. А. (2019) Латгальские староверы. Историко-этнографические очерки разных лет. Рига: Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, 368 с.
Кожурин, К. Я. (2014 – 1) Староверие Витебской губернии в середине XIX в. в оценке архиепископа Василия (Лужинского). В сборнике: Международные Заволокинские чтения. Рига, 08-12 октября 2014 года. Рига: Международная балтийская академия, с. 261 – 294.
Кожурин, К. Я. (2014 – 2) Старообрядческие духовные центры русско-польского пограничья в XVII – XX вв. В сборнике: Латвийские староверы: исторический опыт сохранения идентичности. Институт философии и социологии Латвийского университета, Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, Старообрядческое общество Латвии. Рига: LU FSI, с. 217-232.
Кожурин, К. Я. (2014 – 3) Старообрядческие общины на территории Витебской губернии в середине XIX в. В сборнике: Историко-культурный ландшафт Северо-Запада — 3. Шестые международные Шёгреновские чтения. Санкт-Петербург: Европейский дом, с. 189-199.
Никонов, В. В. (2008) Староверие Латгалии. Очерки по истории староверческих обществ Режицкого и Люцинского уездов (2-я половина XVII – 1-я половина XX вв.). Резекне: Издание Резекненской кладбищенской старообрядческой общины, 430 с.
[1] Прим. Несторова: «Минской губернии Борисовскаго уезда».
[2] Едва ли это так. В уголовных делах против местных старообрядческих наставников имеется множество свидетельств о крещении новообрядцев, переходивших в старую веру.
Из истории старообрядческой общины деревни Ротково Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии
История сельских старообрядческих общин в последнее время нередко становится предметом специальных исследований (см., например: [Безгодов, Михайлов, 2003; Болонев, 2004; Дронова, 2002; Кожурин, 2023; Лизунов, 1992; Михайлов, 2017; Никонов, 2008; Фишман, 2003]). Это вполне объяснимо, поскольку на примере отдельной общины, на микроисторическом уровне достаточно четко можно проследить те общие тенденции и закономерности, которые имели место в русском старообрядчестве на уровне макроисторическом. Старообрядческая община деревни Ротково (Павлушкино), входившая в XIX – начале XX вв. в состав Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии, не в первый раз привлекает внимание исследователей. Некоторые сведения о ней мы можем получить из статей Л. В. Корольковой [Королькова, 2009; Королькова, 2019], а также из недавно вышедшего справочника М. В. Шкаровского «Старообрядцы Санкт-Петербурга и Ленинградской области в XX веке» [Шкаровский, 2023]. Однако в архивах Санкт-Петербурга нам удалось найти кое-какие новые материалы по истории этой общины.
Сложно с точностью сказать, когда именно возникла деревня Ротково, однако уже в начале XIX века она являлась вотчиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны. В 1806-1807 годах из нее были выставлены ратники Императорского батальона милиции. Деревня Роткова, или Павлушкина из 9 дворов упоминается на «Топографической карте окрестностей Санкт-Петербурга» Ф. Ф. Шуберта 1831 года.
Из следственных дел, связанных с ротковскими (павлушкинскими) старообрядцами, мы узнаем, что они были выходцами из Пруссии, некогда бежавшими туда из Российской империи. В 1814 году вышел «всемилостивейший» манифест императора Александра I в честь победы над Наполеоном. По этому манифесту многие русские, эмигрировавшие за границу, возвращались обратно в Россию. Как пишет А. А. Заварина, «среди возвратившихся лиц были в основном так называемые прусские выходцы, точнее, выходцы из районов Сувалкии и Августовщины, находившихся с 1795 по 1807 г. в составе Восточной Пруссии. Прусские выходцы по своему происхождению… являлись беглыми крепостными крестьянами, рекрутами из различных районов России… Названные манифесты предоставляли прусским выходцам право приписываться к различным окладам избираемых ими для жительства городов. Многочисленные дела Курляндского губернского правления о прусских выходцах свидетельствуют о том, что часть из них оседала в Латвии. Как выходцы из-за границы они становились свободными и приписывались в мещанский или рабочий оклады различных городов» [Заварина. С. 40]. Соответственно можно предположить, что примерно в это время будущий духовный наставник местных старообрядцев Данила Васильев (1771 (по др. сведениям, 1775) – 29 октября 1857) с родственниками и соседями переселился в деревню Павлушкино, и примерно в это же время в его доме была обустроена моленная.
М. В. Шкаровский пишет, что Ротковская «моленная устроена к 1827 г. в доме крестьянина Данилы Васильева» [Шкаровский, 2023. С. 289], однако Л. В. Королькова называет его «вторым наставником», имея в виду, что первым был крестьянин Иван Кириллов, в доме которого моленная располагалась в начале XIX века. Иван Кириллов «сам отправлял будничные моления по книгам, а в праздники в Ротково приезжал наставник из федосеевской “косцовой” моленной в Петербурге, находившейся на Фонтанке» [Королькова, 2009. С. 17]. Это был известный петербургский наставник Артемий Емельянов, или Санкт-Петербургский (1763? – 1832), впоследствии осужденный и закончивший свои дни в заточении в Коневецком монастыре [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828 г. Д. 35].
В таком уникальном памятнике старообрядческой исторической литературы, как «Алфавит духовный» Василия Золотова (последние годы которого, судя по всему, были связаны с Павлушкинской моленной), павлушкинскому наставнику Даниле Васильеву посвящена целая глава (одиннадцатая): «О Даниле Васильевиче Павлушинском и о благословении его на степень отеческий» [Алфавит духовный, 2014. С. 75-77].
19 ноября 1817 года в Петербурге, в моленной купца Терентия Андреевича Булыгина, что на Вознесенской улице, состоялось торжественное всенощное богослужение по случаю именин хозяина моленной. Присутствовали следующие духовные отцы: Иван Филиппович (из Москвы), Симон Левонтьич (из Санкт-Петербурга), Артемий Емельянович, Поликарп Силыч и Дмитрий Григорьевич (все трое из петербургской Косцовой моленной). Также присутствовал «духовный муж» Трифон Михайлович, «подруг» Данилы Васильевича и домовладелец из деревни Павлушкино.
После всенощного бдения состоялось благословение Данилы Васильевича в наставники, «на отеческий степень», за которым последовали праздничный молебен, часы и братская трапеза. «Посем Данила Васильичь от того времени пастырствуя древлеправославным християнством четыредесять лет и в течении сих достиже старости маститыя и вельми изнеможе, удручен болезнию телесною, а наипаче гниением ног, и пред кончиною своею по согласному выбору парафиян на свое место благословил правительствовать духовным отечеством благочестиваго мужа Иван Осиповича Коленскаго (из соседней деревни Колено. – К. К.). Потом немногое время пребысть болезнуяй и к сожалению всех парафиян своих преставися лета 7366-го, а по европейскому счислению 1857-го, месяца октября 29-го дня вечером, пополудни в шестом часу, от рождения своего на 86-м году, и погребен от своея паствы честно на своем кладбище при деревни Ротьковой месяца ноября 3-го дня, в воскресенье» [Алфавит духовный, 2014. С. 77].
21 октября 1822 года тайный советник Г. И. Вилламов, назначенный быть «у исправления дел» при императрице Марии Федоровне, обратился к министру народного просвещения князю А. Н. Голицыну со следующим письмом:
«Милостивый Государь
Князь Александр Николаевич
Состоящей в ведомстве города Гатчины деревни Ротковой приписные крестьяне из старообрядцев просят позволения построить им на свой щет при той деревне для совершения молитв часовню по примеру прочих старообрядцев оныя в местах своего жительства имеющих, где один из общества их избранный в виде настоятеля или священника молитствует. В следствие сего прошения Государыня Императрица высочайше повелеть изволила просить уведомления Вашего Сиятельства: можно ли постройку означенной часовни дозволить?
Исполняя сим высочайшую волю имею честь быть с совершенным почтением и преданностию
Милостивый Государь
Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Григорий Вилламов» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 1].
23 октября 1822 года последовал ответ князя А. Н. Голицына, в котором тот писал, что дела о «раскольниках» принадлежат ведомству министерства внутренних дел, и советовал обратиться непосредственно к министру графу В.П. Кочубею.
Тогда Г. И. Вилламов 26 октября 1822 года обратился к графу В.П. Кочубею со следующим письмом:
«Гатчинскаго ведомства деревни Ротковой крестьяне просят позволения построить на свой щет старообрядческую часовню и совершать в оной богослужение по своим обрядам. Государыня Императрица выслушав донесение о том Директора Гатчины высочайше повелеть изволила спросить у вашего Сиятельства: можно ли дать оным крестьянам просимое ими позволение? Очень ожидая вашего, Милостивый Государь, отзыва для донесения Ея Императорскому Величеству, имею сим быть с истинным почтением и преданностию» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. Л. 1].
На это граф В. П. Кочубей отвечал 31 октября 1822 года: «Получив отношение вашего Превосходительства от 26-го сего Октября, касательно позволения крестьянам Гатчинскаго ведомства, Деревни Ротковой, построить Старообрядческую Часовню, я поспешаю вас, Милостивый Государь, уведомить, что по существующим на сей предмет постановлениям, воспрещается определительно сооружение вновь раскольниками всякаго рода моленных и часовень» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. Л. 2].
13 ноября 1822 года, уже после того как императрица Мария Федоровна лично обратилась к князю А.Н. Голицыну по данному вопросу, он снова пишет Г. И. Вилламову:
«Милостивый Государь
Григорий Иванович
Ея Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна, удостоив меня личным объяснением касательно прошения крестьян Деревни Ротковой о позволении построить им для совершения молитв часовню, изустно повелеть мне изволила доставить имеющиеся у меня в виду сведения о постановлениях на подобный случай относящихся.
В следствие сего поспешая исполнить волю Ея Величества я имею честь препроводить к Вашему Превосходительству списки с указов о не дозволении раскольников устроять вновь часовни, и о правилах, на основании коих позволяется устроять Церкви по Высочайше конфирмованным докладам и пунктам покойнаго преосвященнаго Митрополита Платона и сии Церкви называются единоверческими.
Из сего Ваше Превосходительство усмотреть изволите, что к удовлетворению крестьян деревни Ротковой осталось единственным средством употребить старание к сближению их с Церковию на тех же самых основаниях на каких старообрядцы, приемля имя единоверцев пользуются правом устроить Церкви.
Я покорнейше прошу Ваше Превосходительство довести о сем до сведения Ея Императорскаго Величества.
С истинным почтением имею честь быть
Вашего Превосходительства
покорнейший слуга
Князь Александр Голицын» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 3-3 об.].
В ответ на это письмо Г. И. Вилламов сообщал князю А. Н. Голицыну 17 ноября 1822 года:
«Милостивый Государь
Князь Александр Николаевич
Я имел щастие представить Государыне Императрице полученное от Вашего Сиятельства отношение и при оном в списках постановления воспрещающия раскольникам строить вновь часовни и с тем вместе дозволяющия им иметь церкви под названием единоверческих, и Ея Императорское Величество по выслушании оных высочайше повелеть изволила изъявить Вам Милостивый Государь за доставление помянутых постановлений всемилостивейшую Ея Величества признательность и притом уведомить, что число просивших позволения на постройку часовни при деревне Ротковой старообрядцев вообще не простирается более шести или семи семейств и потому дарованным всем старообрядцам правом иметь церковь воспользоваться они не могут.
Исполняя сим высочайшую волю имею честь быть с совершенным почтением и преданности,
Милостивый Государь
Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Григорий Вилламов» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 4].
Однако, несмотря на запрет на строительство новой моленной, староверы деревни Ротково продолжали совершать богослужения в частном доме.
Имя павлушкинского наставника Данилы Васильева не раз упоминается в ряде дел, связанных с распространением «раскола». Так, к 1827 году относится «Дело по отношению тайного советника Вилламова по предмету существующей Гатчинского ведомства в деревне Ротковой старообрядческой молельни». Из дела выясняется, что Данила Васильев и брат его Иван были из «прусских выходцев», в старообрядчестве состояли их дед и отец.
Как обычно, всё началось с вмешательства представителя новообрядческого духовенства. Священник села Сиворицы Евтихий написал 21 января 1827 года донос митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Серафиму, в котором сообщал, что села Сивориц, помещика отставного артиллерии полковника Демидова крестьянин Иван Кириллов, «с давних лет состоя в расколе, совращает лжеучениями других от пути истинного и, именуясь их наставником, исправляет мирские требы в моленных покоях, устроенных Гатчинского ведомства деревни Павлушкиной у крестьян Ивана и Данилы Васильевых и там тела умерших погребает на кладбище, вновь заведенном при той же деревне».
Митрополит Серафим обратился 22 февраля того же года к петербургскому гражданскому губернатору, прося его принять меры относительно уничтожения в деревне Павлушкине старообрядческой моленной, а с хозяевами дома, в которой располагалась моленная (в особенности с «лжеучителем» Кирилловым), поступить по всей строгости законов. В результате было учреждено следствие.
Директор Гатчины полковник Штенгер 21 мая 1827 года довел до сведения вдовствующей императрицы Марии Федоровны, что царскосельский земский исправник во исполнение указа Санкт-Петербургского губернского правления производил следствие в деревне Ротковой, в результате которого в доме крестьянина Данилы Васильева были обнаружены старообрядческая молельня, располагавшаяся в середине дома, в ней по стенам поставлены «старого писания образа и два налоя». Поскольку полицейские не могли моленную «совершенно уничтожить», они запечатали ее общими печатями. Найденные в моленной старые книги были сложены в два сундука, заперты на ключ и тоже запечатаны. При этом в доме Васильева в то же время находился старообрядческий наставник. Детей ротковские старообрядцы крестили в домах, а мертвых предавали земле не днем, а ночью на особом месте близ общего кладбища. Однако делалось это не сиворицким крестьянином Иваном Кирилловым, а привозимым из Петербурга наставником. В ходе следствия выяснилось, что моленная и кладбище не вновь устроены, а «существуют с самаго того времени как те крестьяне поселены». При этом старообрядцы «ведут жизнь кроткую и ни в каких неблагопристойных поступках замечены не были» [РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. Л. 1 об. – 2].
Выслушав доклад директора Гатчины, императрица Мария Федоровна повелела сообщить министру императорского двора обстоятельства дела и попросила его рассмотреть объясненные обстоятельства (то, что по указу от 15 сентября 1826 года раскольникам «отнюдь не дозволялось вновь ничего строить, похожего на церкви, но существующия их церкви и молельни оставить в настоящем их положении, не делая им притеснений»), а если тот сочтет нужным, довести это до сведения самого императора.
В ходе следствия выяснилось, что в д. Ротковой в 1826 г. старообрядцев была только 21 душа, «но в последствии времени не только вся деревня обратилась в ересь, но разпространилася оная и на окрестныя места». Также выяснилось, что «секта сего раскола существует под именем лже учителя Коссова, в С.Петербурге пребывающаго и влиянием своим развращающаго поселян добродушных». «Молельна, в которой бывают сборища, устроена в доме выходца из заграницы Данилы Васильева, который, равно и крестьянин полковника Давыдова Иван Кириллов, по обстоятельствам дела признаются главными развратителями» [РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. Л. 7 об.]. К тому же выяснилось, что Гатчинское управление не только «не содействовало вполне, как следовало, в правильном произведении изследования и обнаружения виновных, разврат разсевающих, но отклонило самыя дальнейшия распоряжения Земскаго Исправника в исполнении сделаннаго ему от Начальства поручения».
В результате Губернское правление постановило: 1) моленную уничтожить; 2) выходца из заграницы или беглеца Данилу Васильева предать суду по законам; 3) поскольку следственное производство по поводу Ивана Кириллова не окончено, то, дополнив дело, в случае если он окажется виновным, тоже предать его суду; 4) о всех замеченных отступлениях от порядка Гатчинского управления представить на дальнейшее благоусмотрение петербургскому военному генерал-губернатору.
Дело на этом не закончилось, но продолжилось в следующем году. Санкт-петербургский военный генерал-губернатор П. В. Голенищев-Кутузов 2 марта 1828 года представил в министерство внутренних дел на рассмотрение «подлинное производство и состоявшееся по оному в Сдешней Уголовной Палате решительное определение»: «С.-Петербургская Палата Уголовнаго Суда взнесла ко мне решительное определение ея о крестьянах: Полковника Демидова Иване Кирилове, ведомства Гатчинскаго Городоваго Правления, Даниле Васильеве и Витепской Губернии Себежскаго Уезда Артемье Емельянове, из коих преданы суждению: первый по доносу Священника Села Сивориц Евтихия Семенова за разпространение якобы лжеучения и совращение других с пути истиннаго в раскол, вторый, за устройство в своем доме раскольничей моленной без испрошения на то от кого следовало позволения, а последний за отправление должности наставника и исправление разных мирских треб.
По сему определению Палата Уголовнаго Суда полагает: 1ое) Крестьянина Кирилова, как недоказаннаго во взводимых на него поступках, от осуждения освободить. 2ое) Моленную крестьянина Васильева оставить в настоящем ея положении под строгим наблюдением земской Полиции, чтоб вновь подобных не было устроивано, и чтоб не были допущаемы в оную люди православнаго исповедания, кои по слабоумию могут иметь случай к отступлению от православия. 3ье) Суждение о крестьянине Емельянове предать духовному Правительству и 4ое) Духовную Консисторию просить о предписании Священникам, дабы они кроткими мерами и словом Божиим старались заблудших людей приводить на путь истины.
Таковый Приговор Палаты признаваемый мною соответствующим обстоятельствам дела и сообразным с законами, я имею честь на основании Высочайше утвержденнаго в 12й день Июня 1823го года положения Комитета Гг. Министров представить купно с делом на предварительное Вашего Высокопревосходительства разсмотрение» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 1–2].
Министр внутренних дел генерал-адъютант А. А. Закревский представил записку об этом деле на заседании Комитета министров 15 сентября 1828 г. (сама записка составлена 2 августа), в которой, в частности, писал: «Существо и главныя обстоятельства дела сего заключаются в следующем:
Царскосельскаго Уезда Села Сивориц Священник Евтихий Семенов довел до сведения Начальства, что крестьянин Иван Кирилов состоя с давних пор в расколе, совращает лжеучением своим других с пути истиннаго, и имянуясь наставником, исправляет мирские требы в моленных покоях, устроенных Гатчинскаго ведомства деревни Павлушкиной в доме крестьянина Данилы Васильева.
По произведении о сем изследования открылось: а) что крестьянин Кирилов имея от роду 71 год и состоя в расколе с давняго времяни, в совращении других и в исправлении мирских треб ни сам не сознался, ни по следствию и розысканию Царскосельскаго Земскаго Исправника Кулагина того не обнаружено, а опрошенные под присягою шесть человек крестьян, равно и крестьянин Данила Васильев, в доме коего существует моленная, имянно утверждают, что Кирилов наставником в оной моленной и ни где ни когда не был, ни каких треб не отправлял, ни кого с пути истиннаго не совращал и лжеучений не распространял – b) что хотя в доме крестьянина Васильева и существует моленная, но оная по удостоверению, как крестьянина Васильева, так и Гатчинскаго Городоваго Правления устроена издавна, и сверх того состоит не на публичном месте, а внутри покоя Васильева, и что в сию моленную кроме крестьян деревни Павлушкиной и крестьянина Кирилова ни кто не ходил. с) что в упомянутую Моленную для отправления Богослужения и прочих мирских треб приезжает экономический крестьянин Витебской Губернии Себежскаго Уезда деревни Рябовой Артемий Емельянов, который от вотчины своей имея годовой плакатный пашпарт и успев приобресть от раскольников доверие, сделался наставником их в Старообрядческой Касцовой Секте, что в С. Петербурге на Волковском кладбище и исправляя по сей секте разные мирские требы, присвоенныя по правилам Грекороссийской Церкви одним Священникам, как то исповедь, приобщение Св. таин, крещение рожденных младенцев и погребение умерших, присвоил сверх сего право приезжать из С. Петербурга Царскосельскаго Уезда в Моленную крестьянина Васильева для отправления Богослужения, а для погребения умерших вместо себя присылать каких-то певчих.
Здешняя Уголовная Палата, обревизовав дело сие решительным определением, которое и Г. Военный Генерал Губернатор признает соответствующим обстоятельствам дела и сообразным с законами, заключила. 1) крестьянина Ивана Кирилова, как недоказаннаго взводимых на него поступках, от суждения освободить. 2) Моленную крестьянина Васильева устроенную с давняго времяни и до состояния Указа 15 сентября 1826 года оставить в настоящем ея положении под строгим наблюдением Земской Полиции, чтоб вновь подобных не было устроивано и чтоб не были допущаемы в оную люди православнаго исповедания, кои по слабоумию могут чрез то совратиться в раскол. 3) Суждение о крестьянине Емельянове предать Духовному Правительству. и 4) Духовную Консисторию просить о предписании священникам дабы они кроткими мерами и словом Божиим старались заблудших приводить на путь истины.
Заключение М.В.Д. Разсмотрев обстоятельства дела сего и находя, что крестьянин Емельянов исправляет разныя требы не только в С. Петербурге, но и в других местах и тем распространяет свое лжеучение, полагаю Заключение Уголовной Палаты, как об нем, так и в прочих частях утвердить, о чем имею честь представить Комитету Гг. Министров на благоразсмотрение» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 4–6 об.].
Комитет министров на своем заседании 15 сентября 1828 года постановил: «Комитет считая, что крестьянин Емельянов подлежит обыкновенному уголовному суду, а не суду Духовной Консистории, полагал: предписать С. Петербургской Уголовной Палате постановить о нем новый приговор на основании законов; в прочих же частях решение Палаты согласно с мнением Министра Внутренних Дел утвердить» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 7]. На заседании Комитета 16 сентября было объявлено, что государь император положение Комитета «Высочайше утвердить соизволил».
Согласно данным 1835 года, в подведомственной Гатчинскому городовому правлению деревне Роткове «имеется у крестьянина в доме одна старообрядческая моленная, в которой отправляют Богомолие крестьяне показанные в ведомости доставленной при отношении 6 сего м<еся>ца за № 2742-м, принадлежащих же как сим так и другим старообрядцам церквей, часовень, монастырей и скитов в городе и деревнях не имеется» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. Л. 3-3 об.].
В ведомости, присланной из Гатчинского городового правления санкт-петербургскому гражданскому губернатору 6 ноября 1835 года, в деревне Роткове значится 19 душ мужского пола и 26 – женского. При этом они по ошибке обозначены как «старообрядцы, приемлющие Священство при совершении браков и поклоняющиеся иконам». В примечании же сказано: «Обряд же секты их совершенно неизвестен, а только замечено, что рождаемыя дети крещаемы бывают в домах их, а умирающия предаются земле избранным их обществом старшиною, касательно же прочих раскольников, т.е.: духоборов, малаканов, икоборцев (sic!), суботников или жидов и скопцов в городе Гатчине и в селениях онаго не находится» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. Л. 5].
Согласно данным на 29 декабря 1837 года, в деревне Роткове проживало 22 души мужского пола и 24 – женского, а у крестьянина в доме «имеется… одна Старообрядчиская моленная, в которой отправляют Богомолие, крестьяне показанные в доставляемой ведомости; принадлежащих же как сим, так и другим Старообрядцам церквей, часовен, монастырей и скитов в городе и деревнях не имеет» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 2557. Л. 5-5 об.].
В «Ведомости о состоянии раскола в С. Петербургской епархии за вторую половину 1857 года, составленной на основании донесений и именных списков, представленных приходскими священниками» в Сиворицком приходе Николаевской церкви значится 69 раскольников федосеевского согласия мужского пола и 71 – женского. Среди них одна царскосельская мещанка, две крестьянки помещика Демидова, остальные – крестьяне Ведомства Гатчинского Дворцового правления. Все проживали в селе Сиворицах. Их наставником назван Даниил Васильев, крестьянин деревни Роткова, который «по преклонности лет и по причине продолжительной болезни своей совершенно отказался от наставнической должности». Потом был наставником крестьянин того же правления, деревни Колена Трифон Михайлов, а за ним – крестьянин той же деревни Иван Осипов, «который для богослужения и требоисправлений ездит в моленную, находящуюся в доме бывшаго наставника. Моленная существует с ведома Дворцоваго Правления и под покровительством Гражданской власти, с разрешения коей даже делается утверждение наставников раскольнических; в сию моленную ходят раскольники и из других приходов» [РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. Л. 503-503 об.].
Ротковский наставник открыто совершал общественное богослужение и требоисправления. Ежедневно совершались следующие богослужения: вечерня, утреня, обедница. Временные требоисправления состояли в крещении младенцев, благословении браков («венчании»), исповеди, погребении умерших и других «частных действиях». Также приходской священник сообщал, что «раскольники Сиворицкаго прихода имеют сношение с раскольниками, находящимися в С. Петербурге, от которых получают венчики, возлагаемые на умерших» [РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. Л. 503 об.].
После смерти в 1857 году ротковского духовного наставника Данилы Васильева, по сообщению автора «Алфавита духовного», «в д(еревне) Ротьковой оказались апостаты» [Алфавит духовный, 2014. С. 100], т.е. по-видимому, часть прихожан перешла в господствующую церковь или же пыталась перевести общину в единоверие.
К 1885 году в Роткове действовал деревянный молитвенный дом. В 1897 году в деревне проживало 108 старообрядцев. После выхода Манифеста 1905 года община, составлявшая на тот момент 535 человек (в состав Ротковского общества старообрядцев беспоповцев федосеевского согласия входили также жители города Гатчины и соседних с Ротково деревень: Голино, Новое Колено, Подгорье, Ручьи, Старое Колено), была официально зарегистрирована (1907) и в 1908-1909 годах построен новый большой деревянный молитвенный дом с колокольней. Председателем общины был избран житель Гатчины, почетный гражданин Артемий Ефимович Калинин, наставником – Ананий Федорович Михайлов (крестьянин д. Ротковой Гатчинской волости, 60 лет, «грамотный, благонадежный, трезвого образа жизни, безупречного поведения»)[1].
Еще один любопытный документ, найденный нами в Российском государственном историческом архиве и касающийся Ротковской старообрядческой общины, относится к началу XX века и касается деятельности ее председателя – Артемия Ефимовича Калинина.
Артемий Ефимович Калинин родился 12 октября 1865 года в семье себежского мещанина Ефима Тарасовича и Дарьи Кузьминичны Калининых[2]. В удостоверении, выданном 3 января 1886 года себежским мещанским старостой Павлом Курицо, говорится, что он мещанин города Себежа, «вероисповедания старообрядческого». Находился на заводе Франко-русского общества в качестве ученика в механическом цехе с 24 августа 1881 по 30 января 1885 года и вполне изучил механическое дело, о чем ему был выдан аттестат от 30 января 1885 г. Общества Франко-Русских заводов в Санкт-Петербурге.
10 марта 1885 года Артемий Ефимович поступил в Телеграфную школу, учрежденную при Санкт-Петербургском Городском Телеграфном управлении, обучался в оной телеграфному делу до 17 февраля 1886 года и на выпускном экзамене по всем предметам показал хорошие знания, о чем ему было выдано удостоверение. 11 июля 1886 года был определен на должность телеграфиста IV разряда низшего оклада на Главную телеграфную станцию (Управление городских телеграфов в СПб.). 15 октября 1886 года назначен в мастерскую Главной станции телеграфов. 13 ноября 1893 года назначен младшим механиком низшего оклада в штат Управления городских телеграфов в СПб.
Был женат. В 1898 году у него родился сын Василий (ум. 1903). В 1904 году родилась дочь Анна. В это время он уже – старший механик Управления городских телеграфов в Санкт-Петербурге, не имеющий чина. В 1910 году у него родился сын Леонтий (о чем в деле сохранилась выпись из метрической книги храма на Тверской), в 1913 году – дочь Людмила (то же имеется выпись). В 1910 году он уже показан живущим в Гатчино (sic!). 14 июля 1916 года старшему механику коллежскому регистратору А. Е. Калинину была высочайше пожалована учрежденная «за труды по отличному выполнению мобилицации (sic!) 1914 года, светло-бронзовая медаль для ношения на груди на ленте Белаго Орла».
Будучи с 1907 года председателем Ротковской старообрядческой общины, Артемий Ефимович решил построить в память о своей покойной матери церковный дом при моленной, о чем он известил 6 августа 1912 года прихожан общины:
«Прихожанам Ротковской старообрядческой общины
личнаго почетнаго гражданина Артемия Ефимовича Калинина
извещение
Имея желание в память моей покойной матери Дарьи Кузминичны Калининой прах которой покоится на Ротковском старообрядческом кладбище сделать полезное и богоугодное дело, я покорнейше прошу общину разрешить мне выстроить на принадлежащей Ротковскому сельскому обществу усадебной земле по соседству с Ротковским храмом, дом в два жилых помещения и хозяйственными пристройками с назначением этого жилья под всякое богоугодное дело, а также для безвозмезднаго проживания духовных лиц или лиц посвятивших себя на служение храму и кладбищу для охранения их и содержания в чистоте и порядке.
Означенный дом будет возведен на мои средства и по окончании постройки будет мною передан в собственность Ротковскому старообрядческому храму безвозмездно по нотариальной дарственной записи. Письменное согласие общины за подписями прихожанам членов общины и печатью прошу дать в течении месячнаго срока» [РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. Л. 19-19 об.].
В ответ на это извещение прихожане Ротковской моленной отвечали: «1912 года октября 23 дня. Мы, нижеподписавшиеся кр<естья>не CПбургской губ. Царскосельскаго уезда Гатчинской вол. дер. Ротково Карижановскаго сельскаго общества в составе 18 ниже подписавшихся из 22 числящихся в присутствии сельскаго старосты Раудопайне, быв сего числа на общественном сходе обсуждали вопрос о том, что лично почетный гражданин Артемий Ефимов Калинин желает построить церковный дом для нуждающихся служащих и духовных лиц Ротковской старообрядческой церкви, почему посоветовавшись между собою единогласно постановили отвести для вышеозначенной церкви под устройство церковнаго дома с хозяйственными постройками сколько потребуется по натурному положению, полный обмер земли будет указан при совершении дарственной записи в чем и подписуемся» [РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. Л. 20].
В результате, церковный дом при моленной в Роткове был выстроен. Что касается моленной, то она продолжала действовать и после революции, пока не была закрыта в июне 1941 года. С осени 1941 по 1943 год (при немцах) моленная снова действовала, однако в 1943 году была повреждена авиабомбой. Здание пустовало и постепенно разрушалось. В 1954 году гатчинские старообрядцы ходатайствовали о разрешении строительства в городе молитвенного дома из материалов полуразрушенной Ротковской моленной, однако безуспешно, и в 1957 году его остатки были разобраны на строительный материал для местной школы [Шкаровский, 2023. С. 289-290]. Так печально закончилась история некогда славной Ротковской моленной.
Литература
«Алфавит духовный» Василия Золотова: исследование и текст. Институт литовского языка; подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко; [редактор-составитель Надежда Морозова]; [подготовка текста и указатель имен Надежды Морозовой; вступительные статьи и комментарии Надежды Морозовой и Григория Поташенко]. – Вильнюс: Институт литовского языка, 2014. – 284 с.
Безгодов А. А., Михайлов С. С. Подмосковная «Патриаршина»: страница истории староверия в Орехово-Зуевском районе. – М., 2003. – 31 с.
Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII–XX вв. – М.: ДИК, 2004. – 350 с.
Дронова Т. И. Русские староверы-беспоповцы Усть-Цильмы: Конфессиональные традиции в обрядах жизненного цикла (конец XIX—XX вв.). – Сыктывкар: Коми науч. центр УрО Рос. АН, 2002. – 273 с.
Заварина А. А. Латгальские староверы. Историко-этнографические очерки разных лет. – Рига: Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, 2019. – 368 с.
Кожурин К. Я. Из истории старообрядческих духовных центров Псковского Поозерья: деревня Репище Невельского уезда в первой половине XIX в. // Комплексная археография Московского университета: Сборник научных статей /Под ред. Е.В. Воронцовой, Д.А. Сундуковой. Труды исторического факультета МГУ. Вып. 208. Сер. II: Исторические исследования, 139. – М., 2023. – С. 398-414.
Королькова Л. В. Материалы к этноконфессиональной карте Ленинградской области // Этноконфессиональная карта Ленинградской области и сопредельных территорий-2. Третьи Шёгреновские чтения. Сборник статей. – СПб.: «Европейский дом», 2009. – С. 11-32.
Королькова Л. В. Старообрядческие общины Санкт-Петербургской (Петроградской) губернии. 1907-1917 гг. // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы. – М., 2019. – С. 113-119.
Лизунов В. С. Старообрядческая Палестина. – Орехово-Зуево, 1992. – 205 с.
Михайлов С. С. Старообрядческие моленные и иноческие поселения в Гуслицах в XIX–XX столетиях. – Великий Новгород: Археодоксiя, 2017. – 455 с.
Никонов В. В. Староверие Латгалии: Очерки по истории староверческих обществ Режицкого и Люцинского уездов (2-я половина XVII – первая половина XX вв.). – Резекне, 2008. – 430 с.
РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. – По отношению тайного советника Вилламова по предмету существующей Гатчинского ведомства в деревне Ротковой старообрядческой молельни.
РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. – Дело о старообрядцах, проживающих в Гатчине и деревнях.
РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 2557. – Дело о старообрядцах, проживающих в Гатчинской мызе.
РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. – По отчетам г. министра внутренних дел о современном положении раскола в Новоладожском уезде Санкт-Петербургской губернии и по Новгородской губернии и о мерах к ослаблению онаго.
РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. – По просьбе раскольников деревни Ротковой о дозволении построить церковь (1822).
РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. – Личные и служебные документы А. Е. Калинина и членов его семьи; прошение А.Е. Калинина в Ротковскую старообрядческую общину о разрешении ему выстроить церковный дом на земле общины.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. – По отношению тайного советника Вилламова о крестьянах Гатчинского ведомства, просящих о дозволении построить в деревне Ротковой старообрядческую часовню и отправлять в оной богослужение.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828 г. Д. 35. – По отношению санкт-петербургского военного генерал-губернатора, о крестьянах полковника Демидова Иване Кирилове, Ведомства Гатчинского городового правления Даниле Васильеве и Витебской губернии Себежского уезда Артемье Емельянове, сужденных за распространение лжеучения и совращение других с пути истинного в раскол.
РГИА. Ф. 1284. Оп. 207. Д. 197. – По донесению санкт-петербургского гражданского губернатора о перечислении витебского 3-й гильдии купца Тараса Калинина в гатчинское купечество.
Фишман О. М. Жизнь по вере: Тихвинские карелы-старообрядцы. – М.: Индрик, 2003. – 407 с.
Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 2995. Оп. 1. Д. 165. – Книга о родившихся Ротковской старообрядческой общины.
Шкаровский М. В. Старообрядцы Санкт-Петербурга и Ленинградской области в XX веке: Справочник. – СПб.: Археодоксiя, 2023. – 368 с.
[1] Ананий Михайлов служил наставником Ротковской общины еще в 1916 году, о чем свидетельствуют записи в метрической книге общины [ЦГИА. Ф. 2995. Оп. 1. Д. 165. Л. 2].
[2] Дед А. Е. Калинина витебский купец 3-й гильдии Тарас Иванов Калинин перебрался из Себежского уезда Витебской губернии в Санкт-Петербург. Посещал федосеевскую моленную на Волковском кладбище. В 1852 г. он обратился в Санкт-Петербургскую Казенную палату с просьбой записать его с женой Пелагеей Федуловой и сыновьями Иваном, Галактионом, Ефимом, Пименом и Петром на будущий 1853 год в гатчинское 3-й гильдии купечество. Однако министр внутренних дел в просьбе отказал ввиду принадлежности Т. И. Калинина к «беспоповщинской секте», хоть и молящимся за царя и признающим браки [РГИА. Ф. 1284. Оп. 207. Д. 197].
«Разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес»
Кожурин К. Я.
«Разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес»
(из истории миссионерских собеседований с рыкшинскими старообрядцами)
История старообрядчества на территории Невельского уезда Витебской губернии до недавнего времени лишь отчасти входила в круг исследования отдельных историков (см., например: [Волков, 1866; Горбацкий, 2004]). По большей же части этот регион, на территории которого существовало порядка семи достаточно влиятельных духовных центров старообрядчества, оставался практически неисследованным. Рыкшинская волость, входившая в состав Невельского уезда, уже, по крайней мере, с середины XVIII в. являлась местом компактного расселения староверов-беспоповцев федосеевского согласия. Здесь находился их крупный духовный центр – деревня Большой Пружинец с древней моленной во имя Рождества Богородицы и богадельней при ней. Как удалось установить, трое пружинских наставников были участниками знаменитого Польского собора 1752 г. [Отеческие завещания: л. 92 об.]. Во время николаевских гонений 1850-х гг. Пружинская моленная была уничтожена, а старинные книги и иконы были переданы в Полоцкую духовную консисторию (подробнее: [Кожурин, 2022: 94–101]). Однако духовная жизнь местных староверов продолжалась, и уже в 1863 г. им удалось отстроить новую моленную, где и продолжали совершать богослужение.
К концу XIX в. как гражданским, так и духовным властям стало понятно, что силовое воздействие на старообрядцев только усложняет проблему и для решения ее необходимо применять иные, пропагандистские меры. «Сначала такие меры были приняты в Витебской губернии, где в 1888 г. была введена должность епархиального миссионера для борьбы с „расколом“, а 13 апреля 1893 г. в Витебске начал действовать комитет во имя Св. Равноапостольного князя Владимира; в числе задач комитета была и борьба с „расколом“» [Горбацкий, 2004: 151].
При Совете Витебского Свято-Владимирского братства с 1894 г. существовал так называемый противораскольнический миссионерский комитет. Основной задачей деятельности комитета было выполнение § 2 устава Свято-Владимирского братства, который гласил: «Братство имеет целью содействовать ослаблению раскола и ограждению православного населения от вредных влияний на него… со стороны раскола». Комитет занимался сбором сведений о количестве старообрядцев, проживавших в губернии; в Витебске для продажи и бесплатной раздачи антистарообрядческих изданий был открыт склад; здесь также открыли центральную миссионерскую библиотеку, целью которой являлось оказание теоретической и практической помощи миссионерам. В библиотеке было собрано также достаточно большое количество старопечатных книг. Но основной своей целью «противораскольнический миссионерский комитет» ставил «открытие собеседований с раскольниками». В 1894 г. по поручению и благословению архиепископа Полоцкого в епархии были учреждены окружные противораскольнические миссионеры из местных приходских священников и «других лиц, сведущих в миссионерском деле». Комитет руководил их деятельностью. В 1894–1897 гг. на этих должностях состояло 13 человек, в 1898 г. — уже 16.
Первые публичные собеседования епархиального миссионера о. Нила Серебреникова со староверами Рыкшинской волости Невельского уезда были проведены уже в 1892 г. «Беседы в Рыкшине (2-го августа) и в Ловце (6-го августа), — писал Серебреников, — были весьма оживленныя. Интерес здесь, особенно в Рыкшине, видимо одинаково захватывал и православное и раскольническое население. В Рыкшине литургия окончилась около 11 часов утра и тем не менее до начала беседы (в 2 часа) никто почти не ушел домой. Такой интерес к собеседованию, по моему мнению, объясняется главным образом тем, что как в Рыкшинском (и соседнем с ним Язненском), так и в Ловецком (и соседнем Топорском) приходах раскольников значительное количество, они имеют собственныя моленныя, своих начетчиков и вообще чувствуют себя весьма самостоятельно и даже покушаются на целость православия. Православные, испытывая давление со стороны раскольников естественно весьма интересуются знать, на столько ли раскольники действительно правы, как уверяют. С своей стороны и раскольникам не безынтересно было бы одержать победу на собеседованиях: в последнем случае их победа над православными в будущем была бы полная.
Сознавая всю важность собеседований в указанных пунктах, и не столько для раскольников, сколько для православных, я в Чернецове, Рыкшине и Ловце предварял их поучениями в церкви, в которых старался разъяснить народу всю лживость и вредность учения федосеевцев и несогласие его с евангелием.
На Рыкшинской и Ловецкой беседах со стороны раскольников было сделано несколько возражений, но все они носили какой-то странный характер. В них отразилось то предубеждение, с которым раскольники смотрят на православную церковь. Для раскольников непреложен факт, что “никонианская” церковь есть источник всего дурнаго и потому все, что в старопечатных книгах находится обличительнаго, — все это обыкновенно относится ими к православной церкви а рrіоrі, без всякой проверки. В Ловце и Рыкшине к православной церкви были относимы даже такия выражения, которыя очевидно обличают самый раскол. Указание на частности сделает мою мысль яснее.
На Рыкшинской беседе один из совопросников, между прочим, в доказательство того, что можно спастись и без священства, читал из Кирилловой книги 10-е послание патр<иарха> Мелетия к белоруссам (Кир. кн. л. 501—505), и все, что там отнесено к униатским епископам, прилагал, как несомненное, к православным, хотя послание не дает на это никаких оснований. Того же, что несомненно и прямо обличало безпоповцев, начетчик не замечал (и кажется совершенно искренно). Таково, напр., следующее место послания: “да знаете, яко все веры прочии, иже верами зовутся, не суть веры.., того ради, яко ни едина от них не вмещает Духа Святаго дарований, ли пришествия Его сподобляются, ниже мощи чинят, ниже освящаются..” (л. 505) … Хуже всего то, что недоумения подобнаго рода чрезвычайно трудно разсеять. Раскол есть не только тьма, но еще хуже тьма мнящая себя светом, а потому и недоступная свету истинному. Составив себе, на основании одного недоразумения или просто неправильнаго чтения известнаго места старопечатной книги, то или другое превратное мнение, раскольник твердо уверен, что он совершенно прав, а потому на всякую попытку указать его заблуждение смотрит как на обиду, а если встретит неопровержимо-ясное опровержение своей мысли, то готов скорее отказаться от книги, чем от своего неправильнаго мнения. Так, один начетчик называл книгу “Беседы апостольския” испорченною на том только основании, что там нашлось свидетельство в пользу троеперстия. Другой не хотел признать подлинность названной книги на том курьезном основании, что в ней есть “подставки”, т. е. окончание переносимаго на другую страницу слова здесь кроме того помещается еще под строкою (как в новопечатных славянских книгах), чего в старопечатных книгах Московскаго выхода не встречается. Третий зазирал книгу в том, что у ней нет “застежек”» [ПЕВ, 1892: 975–978].
Новый епархиальный миссионер священник Игнатий Сченснович продолжил практику проведения «публичных собеседований с раскольниками». Всего в первой половине 1897 г. он провел в Витебской губернии 20 таких публичных бесед, в том числе в Невельском уезде, в селе Рыкшине — одну, в селе Язне — одну, в селе Ракитине — одну. «Предметом бесед было раскрытие учения об антихристе, о вечности святой церкви, о ключах царства небесного, о добрых и худых делах» [НИАБ-1: л. 8; Кожурин, 2022: 156]. Окружной миссионер по 3-му Невельскому округу священник Язно-Богородицкой церкви Антоний Нарбут в течение 1897 года, «кроме частных бесед, для которых он пользовался всяким удобным случаем», провел десять публичных бесед со старообрядцами. Как говорится в отчете, «все эти беседы происходили в пределах Язно-Богородицкого прихода, как особенно из всех приходов 3-го Невельского округа зараженного недугом раскола (курсив мой. — К. К.)». Предметом публичных бесед было раскрытие учения о Церкви Христовой (в деревнях Хлупикине, Петрашах и Ровном) и о таинствах крещения (в деревнях Крючке и Бохонове), покаяния (в деревнях Жукове, Петрашах и Большом Пружинце) и причащения (деревнях Петрашах и Крючке). «Кроме бесед о. миссионером устроено было два противораскольнических чтения, оба в д. Петрашах, в здании Петрашевской церковно-приходской школы. На первом было прочитано: 1) „Бывшим некогда братиям нашим во Христе и во церкви, ныне же вне единения с нами пребывающим именуемым старообрядцем в стране Витебской сущим“ Ивана Никифоровского (Епархиальные ведомости за 1893-й год № 6; 2) „Присоединение к православию“ лжепопа Никанора Арюткина (Церковные ведомости 1895 г. № 6), и 3) Корреспонденция из Рудушек Режицкого уезда (Епархиальные ведомости 1897 года №4). На втором чтении было прочитано: 1) О таинствах крещения и миропомазания (против безпоповцев), священника Нила Серебреникова (Епархиальные ведомости 1892 г. №№ 4-й и 15-й), 2) „Новооткрытое свидетельство в пользу четвероконечного креста“ (Епархиальные ведомости 1897 г. № 22-й) и 3) было передано несколько чудесных случаев, совершившихся по молитвам к новоявленному угоднику Божию, святителю Феодосию Черниговскому» [НИАБ-1: л. 10 об. –11; Кожурин, 2022: 156-157].
Также о. Антонием Нарбутом были проведены беседы о пришествии антихриста. Об этом его попросили сами старообрядцы, «как оказалось впоследствии потому, что об этом предмете пожелал беседовать выписанный ими из Новоржевскаго уезда, Псковской губернии, начетчик Савелий Яковлев, который, по его собственным словам, бывал на беседах архимандрита Павла Прусскаго и свящ<енника> К. Голубова. В одной из бесед (в д. Жукове, 13 октября) о. миссионер коснулся великаго духовнаго торжества в православной церкви — открытия мощей святителя Феодосия Черниговскаго, жившаго и действовавшаго в то время, когда предки настоящих раскольников только что отделялись от православной церкви, а умершаго спустя 30 лет после формальнаго их отделения. Раскольнический наставник на это заметил, что еще неизвестно, на чьей стороне стоял святитель Феодосий, на стороне ли православных, или на стороне раскольников. В ответ ему о. миссионер привел несколько свидетельств о явлениях святителя во сне недужным, которых он наставлял ходить в церковь, вынимать частицы о здравии, служить молебны с акафистами, причащаться св. Таин, словом, наставлял делать то, что делают православные, но чего не делают раскольники. Это все с очевидностию может указать, на чьей стороне стоял святитель Феодосий» [ПЕВ, 1897: 878].
Однако ни «обличения раскола», ни чудеса «новоявленных угодников» не могли произвести на рыкшинских старообрядцев нужного действия. Численность староверов в Невельском уезде не сокращалась, и, по данным «противораскольнического миссионерского комитета», составила в 1897 г. 3534 души обоего пола (из них во 2-м благочинническом округе — 1140 душ, а в 3-м округе в одном только Язно-Пятницком приходе — около 2000 душ обоего пола). Согласно другим данным, количество старообрядцев в Невельском уезде составило в 1897 г. 5290 человек [Витебская губерния, 2009: 485]. «Во 2-м округе проживает один раскольнический наставник, но моленной нет, в 3-м округе есть моленная в д. Большом Пружинце, объединяющая, по словам проживающего при ней наставника, всех соседних раскольников „в одного человека“» [НИАБ-1: л. 15; Кожурин, 2022: 159].
Относительно внутренней жизни местного старообрядчества в отчете о миссионерской деятельности Свято-Владимирского братства говорилось следующее: «Некоторыми миссионерами отмечается у многих старообрядцев стремление к чтению умных и душеспасительных книжек. За таковыми они обращаются к миссионерам и к учителям церковно-приходских школ, с благодарностию возвращают, просят еще и часто заводят беседы по поводу прочитанного. Есть у старообрядцев и своя подпольная литература, иногда политического характера, иллюстрированная доморощенными художниками, но произведениями такого рода, повидимому, более всего пользуются наставники в целях отвращения своих чад от „никонианской ереси“» [НИАБ-1: л. 20; Кожурин, 2022: 161].
В отчете «противораскольнического миссионерского комитета» при Свято-Владимирском братстве за 1898 г. отмечается: «В Невельском уезде, во 2-м и 4-м округах… проживает раскольников 1523 души обоего пола; из этого числа во 2-м округе числится 1129 душ (583 м.п. и 546 ж.п.) и в 4-м 394 души. Из отдельных приходов по количеству проживающих в нем раскольников выдается Ракитинский (419 м.п. и 397 ж.п.). По местам замечается ослабление раскола во 2-м округе: 1) раскольники посещают иногда местные церкви и прислушиваются к православному богослужению; 2) некоторые из них отдают своих детей в народные училища и церковно-приходские школы; 3) раскольники находятся в хороших отношениях с православными, посещают их дома и нередко принимают там угощение. В отчетном году присоединено к православию из раскола во 2-м округе две души. Раскольники 4-го округа также живут в мире с православными, бывают у них и приглашают к себе. Местные священники ведут иногда беседы с раскольниками, которые охотно слушают их и обращаются иногда за книгами для чтения. Бывали случаи приглашения местного причта в дома раскольников для освящения воды» [НИАБ-2: л. 11; Кожурин, 2022: 161-162].
Окружной миссионер по 2-му и 3-му округам Невельского уезда священник Язно-Пятницкой церкви Николай Савицкий «за отсутствием старопечатных книг, необходимых при публичных собеседованиях с раскольниками» ограничивался публичными чтениями с простым народом после вечернего богослужения. На этих чтениях наряду с прихожанами господствующей церкви присутствовали и старообрядцы, так что отец миссионер имел счастливую возможность «обличать их заблуждения».
Окружной миссионер по 3-му округу, священник Язно-Богородицкой церкви Антоний Нарбут вел в 1898 г. не только частные, но и публичные собеседования со старообрядцами, проживающими в пределах вверенного ему округа. В отчете говорится, что «влияние бесед сказывается на раскольниках: некоторые из них начинают выражать желание присоединиться к православной церкви, другие приглашают местный причт служить панихиды, заупокойные обедни и принимают к себе в дом» [НИАБ-2: л. 11 об.; Кожурин, 2022: 162]. Однако за отчетный год к официальной церкви присоединилась всего одна девица-крестьянка.
Во внутренней жизни старообрядцев, населявших Витебскую губернию, миссионерами отмечалось в 1898 г. следующее событие: «3-го декабря в д. Войново состоялся раскольнический собор, на который было приглашено 20 наставников, но по случаю невозможно плохой погоды их явилось только 8 человек. Звонари звонили в 4 молотка, воздавая наставникам епископскую честь, народ кланялся им до земли, ликованию не было конца. Не обошлось здесь и без раздачи народу пирогов. По словам миссионера, на этом мятежном соборе раскольники постановили не молиться за Царя, как неверного. Полицией, предупрежденной о. миссионером относительно предстоящего собора, в ночное время в моленной арестована книга, в которой слова „благовернаго Царя нашего“ заклеены бумагой» [НИАБ-2: л. 14 об.; Кожурин, 2022: 164].
В 1901 г. в Витебске прошел Первый епархиальный миссионерский съезд. Участники съезда так характеризовали современное состояние старообрядчества в губернии: «За последния 15 лет раскол в Витебской губернии значительно ослабел. В общей массе проявляется меньше фанатизма, за исключением некоторых пунктов. Раскольники стали терпимы к православию, внимательны к собеседованиям и миссии и в частности к школе. Возсоединение происходит слабо. Однако, в виду массы раскольников (около 100 т <ысяч>), их сплоченности, материальной силе и характера вероучения (безпоповцы), они все еще представляют огромную силу, для борьбы с которой миссии предстоит много труда. Молодое поколение, по наблюдениям духовенства, потеряв веру в старших, стало индифферентно к делам веры и нравственно крайне расшатано (разврат), старые же люди (начетчики, наставники), желая удержать свою веру, принимают меры для борьбы с миссией — собирают соборы, усиленно ходатайствуют об открытии молелен, заводят домашнее обучение и распространяют книги. Уклонившиеся в раскол, но вступившие в брак с православными, проявляют наибольшую близость и общение с православными в молитве и житейском быту. Совращенцы же всячески стараются скрыть свою принадлежность к православию» [ПЕВ, 1901: 702–703].
В «Отчете о состоянии и деятельности витебского епархиального Свято-Владимирского братства за 1902 г. (XV-й год существования)» говорилось: «Всех же раскольников в епархии, в уездах, проживает около 90,000 человек; большая часть их проживает в режицком уезде (более 35,000) и двинском (около 30,000). Все они, за исключением нескольких приемлющих австрийское священство и так именуемых поповцев, управляемых уставщиками, безпоповцы федосеевскаго и частью поморскаго толка. Раскольники отличаются крайним невежеством и индифферентизмом по отношению к своей вере, которой и держатся больше по привычке и благодаря влиянию наставников. Впрочем, в некоторых местах напр. д. ІІруженец, Жарцы и др. среди раскольников замечаются и случаи грубаго фанатизма. Нравственность раскольников стоит на низкой степени. Не говоря уже о разврате и незаконных сожительствах, оправдываемых теорией Ильи Ковылина, среди раскольников сильно развито пьянство, воровство и др. пороки» [ПЕВ, 1904 (2): 23].
Вместе с тем новообрядческие миссионеры не могли пройти мимо ряда положительных качеств местных староверов: «Но с другой стороны среди раскольников замечается взаимная сплоченность и общность в интересах веры, какой часто нет среди православнаго населения. Раскольники сыплют жертвы на постройку моленных, на содержание своих наставников, на улучшение внешняго благолепия молитвенных домов, на певчих, помогают бедным собратьям по вере, поддерживают друг друга на суде и при всяком другом случае и т. п.» [ПЕВ, 1904 (13-14): 401].
В начале XX в. российскому староверию суждено было пережить самый настоящий расцвет. «Полоцкие епархиальные ведомости» писали в 1903 г. по поводу духовной жизни невельских староверов: «Не пренебрегают наши местные старообрядцы и другими средствами для поддержания своей веры, практикуемыми вообще в расколе современном. В разных местечках епархии устраиваются раскольнические соборы или для разрешения частных вопросов, напр. о перемене наставника (в Люцинском уезде) или же вообще для ограждения своей веры (в Невельском уезде на 2 Февр.). Сообщения миссионеров об этих соборах кратки. А интересно было бы познакомиться с «актами» хотя бы одного из соборов. Нет сомнения, что раскольнический собор в Невельском уезде стоит в связи с хорошо известным о. И. Сченсновичу и затеянным им, по нашему мнению, безнадежным делом…» [ПЕВ, 1903 (4): 122]. (Внизу текста было дано интригующее примечание: «Простите читатель, что мы выражаемся в данном месте неясно. Наше искреннее убеждение, что тайны в миссии чисто христианской быть не должно, и мы стараемся доказать это, хотя и терпим укоризны за это. Но в данном случае мы связаны нашим обещанием о. И. Сченсновичу». (Судя по всему, речь здесь идет о желании некоторых рыкшинских старообрядцев присоединиться к новообрядческой церкви на правах единоверия и организовать в деревне Большой Пружинец единоверческий приход.)
В 1903 г. епархиальный противораскольнический миссионер, священник Игнатий Сченснович провел большое количество бесед со старообрядцами Витебской губернии, в том числе с невельскими: 26 января в деревне Пружинец, 1 и 2 апреля в деревнях Петраши и Пружинец, 22 и 23 мая снова в Пружинце, 1 и 2 июня в Язно-Богородицком. «По невельскому уезду окружными миссионерами состояли — свящ. Н. Савицкий и свящ. В. Сорочинский. Оба миссионера устраивали частныя беседы со старообрядцами большею частью в собственных приходах. Некоторую помощь свящ. Сорочинскому оказывал учит. Петрашевской школы К. Ляшкевич. Причт Лутнянской церкви совершил около 30 поездок по приходу с миссионерскою целью, устраивая беседы о разных предметах. Прот. П. Петровским было присоединено из раскола два человека» [ПЕВ, 1904 (12): 377].
В 1902 г. произошло беспрецедентное событие в истории Пружинской старообрядческой общины: моленную в Пружинцах «самолично посетил проездом» бывший епископ Полоцкий и Витебский, а на тот момент — Псковский и Порховский Антонин (Державин). «Сей архипастырь пред входом в моленную облачился в мантию и с жезлом вошел в моленную, молился Богу и предложил раскольническим певцам пропеть ему что-либо из Божествен. догматиков. Раскольники пропели „Всемирную славу“ и др. песнопения. Преосвященный одобрил пение и выразил желание, чтобы сия моленная сделалась православною церковию» [ПЕВ, 1903 (10): 393]. По-видимому, это произошло в самом начале 1902 г., поскольку 2 марта 1902 г. епископ Антонин скончался в Пскове.
Через год Пружинскую общину посетил недавно назначенный в приход Язно-Богородицкой церкви священник Владимир Сорочинский, один из окружных миссионеров по Невельскому уезду. Его краткое донесение в Миссионерский противораскольнический комитет, по словам автора «Полоцких епархиальных ведомостей», «производит невыразимо радостное настроение, ясно свидетельствуя о том, какую силу имеет или может иметь в приходе с раскольническим населением хороший пастырь» [ПЕВ, 1903 (10): 392]. В своем миссионерском отчете о. Владимир Сорочинский сообщал следующее:
«По прибытии моем в село Язно, на другой же день прибыли ко мне несколько крестьян из деревни Большаго Пруженцы и сообщили, что они с некоторыми другими старообрядцами в числе 23 человек желают присоединиться к Св. Церкви на правилах единоверия с непременным обязательством и условием, чтобы для них была устроена новая церковь в селе Пруженцах, вблизи раскольнической моленной; при этом сии крестьяне жаловались на преследования их от раскольников-фанатиков. Затем на второй день Пасхи прибыл ко мне посланец от раскольническаго наставника с просьбою, чтобы я ради Христа посетил последняго, как болящаго телесною серьезною немощию. Наставник раскольничий Павел Архипов проживает в деревне Петрашах, куда я и прибыл 15 Апреля; в доме наставника совершалась панихида, изба была полна народу, пели стихиры, на столах и скамейках стояли чашки с кутьею и горящими свечами, певчие громогласно выводили хомовым пением, или напевом, тропари „Благословен еси, Господи“ и „Святых лик обрете источник жизни“. При моем входе в дом в пении произошло некое замешательство, и меня попросили войти в другую лучшую избу, куда сейчас же явился и больной наставник, который приветствовал меня с праздником, жаловался на свою болезнь (сахарная болезнь), причиняюшую ему страдания. Я указывал ему на то, что часто грехи наши бывают причиною болезни и советовал ему, кроме медиц. пособий, искать благодатных врачеваний во Св. Церкви. Наставник молчал и изъявил согласие принять св. масло от мощей Святителя Феодосия Черниговскаго. По всему селу пронеслась весть о прибытии правосл. священника. Улица около дому наставника наполнилась народом, многие вошли в избу, где находился я, здравствовались; я предлагал им свое желание прибыть к ним в праздничный день какой либо и почитать священныя книги, они все благодарили и выражали желание читать божеств. книги. Но только просили, чтобы не тревожили их полицией для сбора на беседу. В Субботу 19-го Апреля я, идя к обедне, настигнут был неизвестным мне здороваго телосложения парнем, который умолял меня отправиться с ним в дер. Большие Пруженцы: у него родной брат только что возвратившийся из Петербурга смертельно заболел и усерднейше просил меня посетить его и узнать будет-ли он жив. У него жена и шестеро детей. После литургии, я вынужден был усиленными просьбами посланнаго выехать в д. Большие Пруженцы, где я желал кстати посмотреть и находящуюся там старинную раскольническую моленную, недавно сравнительно ремонтированную» [ПЕВ, 1903 (10): 392–393].
Далее шло любопытное описание внешнего вида Пружинской моленной и местных староверов: «В д. Б. Пруженцы моленная находится на берегу озера, окрашена желтою краскою, крыша железная, кругом благоприличная ограда, на воротах которой водружена икона. Недавно на правой стороне моленной раскольниками устроена особая, отдельная от моленной, колокольня, обшитая досками, вышиною более 3-х саженей. Эта колокольня построена, говорят, с разрешения Пристава. Под крышею сей колокольни висит на железных прутьях громадная продолговатая металлическая доска, длиною сажени 1 1/2, она заменяет колокола; есть и клепало, в которое в два молотка ударяют пред началом Богослужения в моленной. Звук громкий, резкий, слышен более 10 верст разстояния. Эта доска устроена в Петербурге на Путиловском заводе и за нее уплочено 75 р. сер. (без пересылки).
В д. Пружинцах — средоточии Язненскаго раскола — наружный вид жителей-раскольников типический характерный, особый оттенок и выражение лиц, особая головная прическа, одеяние мущин и женщин, самый взгляд — показывают, что это люди времен Алексея Михайловича — Царя Московскаго. На меня сбежалась смотреть вся деревня, я подошел к больному, осенил его именословным благословением, говорил ему, что наше дыхание и жизнь в руце Божии, советовал молиться Богу о выздоровлении и предлагал ему дать обещание, в случае выздоровления, пожертвовать в св. церковь ладану и свечей и помазал его крестообразно освещенным елеем от мощей Св. Феодосия. Собралось много стариков, я побеседовал с ними о причинах наших болезней, указал на то, что лечиться не есть грех, как думают многие старообрядцы, и что самое лучшее врачевание, действительное, от грехов — как причин болезней — существует в Св. Церкви. Предлагал им в праздн<ичные> дни принять меня в особый дом и послушать чтение Бож<ественных> писаний. Все благодарили и просили приезжать, обещали беседовать и любовно, кротко, без укоризны и раздражения. И так я решил пока знакомить раскольников с положительными истинами веры и благочестия, а затем осенью, когда окончатся полевыя работы, открыть публичныя собеседования» [ПЕВ, 1903 (10): 393–394].
И действительно, миссионерская деятельность о. Владимира Сорочинского вскоре получила продолжение. Из новостей, регулярно появлявшихся в «Полоцких епархиальных ведомостях», мы видим, что в начале XX в. новообрядческие окружные миссионеры снова активизировались в Полоцкой епархии. Они пытались вступать в беседы с местными старообрядцами, о чем предоставляли регулярные отчеты в епархиальное управление. Так, окружной миссионер по Невельскому уезду священник Язно-Пятницкой церкви о. Николай Савицкий сообщал о нескольких беседах, проведенных им в 1903 г. со староверами в деревнях Воробьи, Великое Село Топорского прихода, Ровное Чернецкого прихода и др. Главным предметом его бесед был вопрос о Церкви и таинствах. Староверы, как отмечалось в отчете, относились к беседам «сочувственно», собираясь на беседы «в значительном количестве и внимательно выслушивая миссионера». «Наиболее искренние из старообрядцев почти сознавались в своем безсилии защитить раскол». Одна старообрядка говорила миссионеру: «Вера наша… немного попорчена… Тайнами своими вы нас заели, во всем же остальном мы вас загоним, потому что у нас все выполняется точно, а у вас облыжно» [ПЕВ, 1903 (18): 691].
Другой окружной миссионер, о. Владимир Сорочинский летом 1903 года «предпринимал неоднократныя поездки в большия деревни с сплошным раскольническим населением и устраивал здесь религиозно-нравственныя чтения для народа». «Приезд миссионера в деревню производил на раскольническое население давно не видевшее у себя православнаго священника, сильное впечатление. „Вся деревня всполошилась, пишет о. Сорочинский, все высыпали на улицу, на крыльцы домов и старые, и малые, и женщины и девы. Я подъехал к лучшей сравнительно избе. Просторная комната немедленно наполнилась народом обоего пола, все с удивлением смотрели на меня“. Чтение миссионера нравилось раскольникам. Один старик по окончании чтения миссионера о крестном знамении, обратившись к женщинам сказал: „смотрите, бабы, все начинайте и делайте крестом“. Раскольники благодарили миссионера, просили его еще приезжать, говорили, что они никогда не слыхали таких книг и чтений; раскольническия женщины при отъезде о. Владимира, окружив его, наперерыв одна перед другой совали ему в руки ягоды, яйца, усиленно прося его принять эти дары за труды чтения и не обижать их отказом» [ПЕВ, 1903 (18): 691–692].
Однако попытки некоторых пружинских староверов присоединиться к единоверию так ничем и не закончились, о чем также сообщали «Полоцкие епархиальные ведомости»:
«Между прочим, о. Сорочинский сообщает в своем отчете и нечто грустное. Раскольники, сделавшие попытку к присоединению к Церкви на правах единоверия, о чем о. миссионер писал когда то в одной из прежних своих корреспонденций, „упали Духом, охладели к исполнению своего предрешеннаго намерения, и теперь утесненные своими прежними единомышленниками по вере — некоторые из подписавшихся на присоединение отреклись вовсе от своего обещания, ссылаясь на преследования (?) от гражданских властей, а некоторые уехали — в Петербург“. Факт этот очень печальный… Мы еще до приезда о. Сорочинскаго в Язно слышали от о. Игнатия Сченсновича о намерении некоторых пруженецких раскольников присоединиться к Церкви. Трое из них даже приезжали в г. Витебск и являлись к Его Преосвященству… Ужели это дело совсем пропало?… И что же за причина?… Какия это преследования от гражданских властей?… Нам кажется, что нашей миссии в лице епархиальных миссионеров и приходскаго батюшки нужно приложить все усилие к тому, чтобы не дать угаснуть блеснувшему среди мрака и готовому уже потухнуть огоньку…» [ПЕВ, 1903 (18): 692–693].
Собеседования продолжились в следующем, 1904 г. — в деревне Петрашах о. Владимиром Сорочинским было проведено три беседы. Беседы начинались чтением из творений святых отцов Церкви о таинствах, при этом делались соответствующие пояснения. «Раскольники с интересом слушали батюшку и делали некоторыя незначительныя возражения. Отцу Сорочинскому помогал на беседах учитель К. Ляшкевич» [ПЕВ, 1904 (9): 262].
Свои незабываемые впечатления от общения с петрашевскими староверами о. Владимир Сорочинский изложил на страницах «Полоцких епархиальных ведомостей» в том же году:
«Население д. Петрашей, пишет миссионер, составляют частию прирожденные раскольники, а частию совратившиеся из православия. Надобно заметить, что все эти отпадшие от церкви, при переходе в раскол, подвергались перекрещиванию и, как неофиты, настолько теперь уверены и убеждены в святости принятаго ими крещения, настолько отличаются крайнею приверженностию и преданностию расколу до изуверства, что разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес. Оказывается, что нет почти ни одной раскольнической деревни в Язно-Богородицком приходе, где бы не нашлось совратившихся в раскол из православия из разных приходов Невельскаго, Опочецкаго и Великолуцкаго уездов. Жители раскольнических деревень отличаются склонностию к грабежу, воровству, разбою, пьянству и нравственность раскольников стоит на самой низшей ступени упадка, в д. Петрашах из 30—40 домохозяев только 4 хозяина не сидели в тюрьме, а остальные 36 все познакомились уже с тюремным заключением за разныя важныя уголовныя преступления, не исключая и раскольническаго наставника Павла Архипова, который просидел в тюрьме более года за покупку заведомо-краденых чужих вещей. Прибывши в д. Петраши со Св. Дарами для напутствия больного старика, который живя среди раскола, 40 лет не был у исповеди, вхожу в раскольнический дом, все из избы уже вышли, в избе ярко топилась печь, кипели и плыли горшки с кушаньем, хозяйки у печи не было, божница с иконами плотно закрыта была пеленой, не нашел стола, который, вероятно нарочно был вынесен вон и мне пришлось положить Св. Дароносицу на подоконник; за занавесью на кровати лежал больной 80-летний солдат, а в избе сидел еврей да мальчик лет 14, лишенный ног. Так как во всей деревни Петрашах не было ни одной души православной, то я, находясь один среди темной фанатической раскольнической толпы, опасался — дабы раскольники не поглумились бы над святынею. Но, слава Богу, все обошлось благополучно».
Любопытно также, что о. Владимиром Сорочинским, судя по всему, в деревне Малый Пружинец было совершено крещение младенца в озере («так как купели для крещения не было принесено»): «День был теплый, солнечный, домик старушки стоит на самом берегу озера в 5 шагах, озеро небольшое, против домика старушки на др. берегу расположена раскольническая моленная с высокою колокольнею. Разнеслась весть, что имеет совершиться крещение младенца в озере, собралось много раскольников обоего пола, свыше ста человек, весь берег был усеян народом. На самом берегу озера поставили стол, покрытый скатертью, я положил св. крест, евангелие, мирницу, зажгли свечи, началось священно-действие св. таинства крещения, я читал молитвы громко, внятно, толпа зрителей увеличивалась, все раскольники, и мущины, женщины и дети стояли тихо, спокойно, снявши шапки, слушали чтение молитв, приблизилось время погружения младенца, любопытство толпы достигло напряженности, все подошли к самому озеру, я взял младенца, отошел от берега по кладям к глубокому месту и совершил св. крещение чрез троекратное полное, истовое, погружение, в толпе послышались разговоры и шепот, затем я, обращаясь как будто к восприемникам, произнес громко поучение о таинствах св. крещения и миропомазания, — коснулся вопроса о неповторяемости крещения и, приведши слова символа веры: исповедую едино крещение, сказал о перекрещивании, зная, что в числе слушателей есть перешедшие из православия в раскол и подвергавшиеся перекрещиванию; толпа слушала поучение внимательно и мирно. Никогда еще православному священнику не приходилось в сей местности освящать воду в том озере, на берегу котораго недалеко от места крещения стоит раскольническая моленная. Интересный факт невольно переносит мысль к далеким библейским временам…» [ПЕВ, 1904 (11): 340–342].
17 апреля 1905 г. император Николай II издал долгожданный Высочайший Указ «Об укреплении начал веротерпимости», коренным образом изменивший положение последователей старой веры, а 17 октября 1906 г. вышел еще один закон о старообрядцах — Высочайший Указ правительствующему Сенату о порядке образования и действия старообрядческих общин. Последний закреплял право староверов образовывать общины с признанием их юридических прав, право самим вести метрические книги, право проповеди своего учения. Очень важным был пункт образования и регистрации общин в явочном порядке (т.е. по факту заявления). Это защищало староверов от чиновничьего беспредела — в отличие от «разрешительного» принципа регистрации общин, т.е. с разрешения местного начальства. Законы 1905 и 1906 гг., несмотря на наступившую впоследствии в стране реакцию и ограничения многих свобод, дали мощный толчок развитию старообрядческой жизни. Начался «Золотой век» русского старообрядчества. Созидательная сила, столетиями копившаяся внутри наиболее притесняемой части русского народа, получила выход и реализацию в церковном строительстве.
Интересна реакция новообрядческих миссионеров на царский указ о веротерпимости. «Нет сомнения, — писал автор статьи об указе в „Полоцких епархиальных ведомостях“, — что новый закон 17 апр. 1905 г. полагающий собою начало новому периоду в жизни нашей противораскольнической и противосентантской миссии, вызывает в душе каждаго деятеля миссии много разных дум и чувств. Но общее впечатление, которое возбуждает Высочайшее повеление 17 апр. — хорошее отрадное… — Правда, нас смущает то обстоятельство, что воля Государя застает наше миссионерствующее духовенство не подготовленным, к „новой“ борьбе с врагами православия… Правда, мы уверены, что для большинства приходскаго духовенства свобода религиозной совести, данная Царем старообрядцам и сектантам, явилась совершенною неожиданностью, „громом небесным“ по выражению недавно почившаго епископа — миссионера Вениамина (Борнукова) … Правда, что новый закон открывает для заблуждающихся широкий путь пропаганды и повлечет за собой отпадения от православия в раскол или в сектантство, имеющия причинить много горя и страданий нашим миссионерам… Но чтобы радость наша была „исполнена“, нам необходимо сейчас же, без всякаго промедления начать готовиться к новой борьбе со врагом православия и к выработке новых „начал“ миссии. Посему, приветствуя зорю новых лучших дней в жизни Церкви, мы позволим себе выразить мысль о необходимости устройства нынешним же летом всероссийскаго съезда деятелей православной миссии с приглашением на этот съезд возможно большаго числа представителей рядового сельскаго духовенства. Хороший урок в этом случае подают нам сами наши старообрядцы, начавшие устраивать почти ежегодно всероссийские „соборы“ старообрядческих деятелей…» [ПЕВ, 1905: 262–263].
Серьезные перемены в жизни Пружинской общины произошли в 1904 г. Если раньше все пружинские наставники были строго безбрачными, как и предписывало федосеевское учение, то теперь община фактически перешла на поморские правила: умер старый наставник Павел Архипов, а новым наставником был выбран человек женатый — помощник покойного наставника Иван Спиридонович. Вот как всю эту ситуацию описывал о. Владимир Сорочинский в свойственном ему цветистом стиле:
«Трудно беседовать о предметах веры и благочестия с людьми совсем неграмотными, незнакомыми с древле печатными книгами, ни даже с начатками христианскаго вероучения. Как вести беседу систематически с лицем, не имеющим понятия ни о св. писании и предании, ни о св. Евангелии, ни с историческими событиями ветхаго и новаго завета! Везде приходится, прежде раскрытия заблуждений раскольников, разъяснить толпе или догматич. учение св. церкви, или же излагать нравственные уроки из евангельских повествований. Раскольнические наставники — лица большею частью преклонных лет, вступать в беседу о предметах веры с православным священником они отказываются или недосугом, или же старческою дряхлостию, или же прямо неведением. У них всегда стереотипный ответ: „Мы знаем только Богу молиться, да прочитать павечерницу по часовнику, или же октай в воскресение Христово, а больше мы ничего не хотим знать, и как наши отцы, так и мы веры не переменим, а Ваши православные и Богу не знают молиться и праздники Божии теперь отменили — вопреки заповедям Божиим“. — Раскольнические наставники в своих разговорах со мною всегда ссылались на рукописные цветники, в которых помещены изречения, вырванныя из разных свято-отеческих творений без связи с предъидущим и последующим в изложении. Читаемыя темному народу как авторитетное слово святаго или Афанасия, или Василия, или же Тимофея Александрийскаго эти цветники приносят великий вред православию, удерживая народ в упорном противлении св. церкви. Феодосеевские безпоповщинские наставники получают эти цветники из Московскаго Федосеевскаго Кладбища. Между раскольниками циркулирует лицевой апокалипсис, в котором нарисованы страшныя хулы и порицания на св. церковь. На воображение темной толпы ярко нарисованная картина действует обаятельно и дает осязательное понятие о написанном на картинах. Недавно в раскольническом мире Язно-Богородицкаго прихода произошло принципиальное крушение безпоповщинскаго Феодосианскаго взгляда на брачное сожительство. В Пружинецкой моленной умер наставник Павел Архиппов, обществ<ом> раскольническим на должность наставника избран викарий бывшаго наставника, человек женатый, семейный, далеко еще не старый. Но сей новопоставленный отец ни под каким видом не согласился разойтись с женою и жить отдельно в причтовом нарочито устроенном около моленной доме, на правах инока. Весь старческий старообрядческий мир возмутился таким неслыханным условием и требованием, новоизбранный стоял на своем непоколебимо и раскольники уступили, дозволили своему наставнику открыто и публично жить в союзе с женою и в своем доме и так<им> обр<азом> нарушили иноческое житие своего наставника, оправдывая себя тем обстоятельством, что каждый наставник все равно, при видимом соблюдении иноческаго чина, держит в тайне на стороне сожительницу и имеет детей, но тогда, по выражению раскольников, тайный грех тайно будет и судиться Богом, а теперь наставник имеет открытое блудное сожитие. Теперь раскольнический наставник, к великому горю должен, при входе в моленную, брать скобку дверей не рабскую, а новоженскую. По случаю схода раскольников в дер. Петраши на выбор наставника, я прибыл в сию деревню и вступил в беседу с некоторыми из раскольников. Мое обращение к раскольникам началось с слова Апостольскаго: „Никто же сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон“ и словом Спасителя к Апостолам: „Не вы меня избрали, но я вас избрал“. Я говорил, что раскольники неимеющие власти решать и вязать дают таковую власть наставнику и так<им> обр<азом> меньшие благословляют большаго, извращают Богопреданный порядок и чин, ибо по слову св. Апостола, без всякаго прекословия меньшее от большаго благословляется. А у Вас старообрядцев, наоборот, говорил я, собравшаяся община, состоящая из простецов и несвященных, дает право свящ<енное> творить простецу. Законно ли это самовластие и самоволие? Не похоже ли это на выбор сельскаго старосты? Но и сельский староста, избранный обществом, утверждается высшею властию. Далее разсказывали о таинстве священства. Раскольники слушали, а затем стали возражать, опирались на антихристово время, извратившее весь порядок в церковном чине. Беседа продолжалась более двух часов» [Сорочинский, 1905: 25–27].
В целом, характеризуя состояние «раскола» в Полоцкой епархии за 1906 г., «Полоцкие епархиальные ведомости» не без зависти писали: «Раскол в епархии количественно остался в прежнем положении. Истекший год был весьма благоприятен для старообрядцев, так как ознаменовался дарованием таких свобод и прав, какими не располагает так называемая господствующая церковь. Раскольники не замедлили использовать данныя им права и привиллегии до конца. Регистрация старообрядческих общин началась с октября месяца вслед за изданием правительственнаго закона и в настоящее время наставники безпоповские заведуют своими приходами на правах православнаго духовенства с тою лишь разницею, что действуют полновластно, вне всяких субординаций. Строительство молитвенных домов ведется энергично» [ПЕВ, 1907: 408]. Этот благоприятный процесс роста и развития приходской жизни рыкшинских староверов продолжался вплоть до революции 1917 г. и начала последующих религиозных гонений, которые со временем практически полностью истребили общинную жизнь в этом старейшем на Псковской земле центре «древлего благочестия».
Список литературы
Витебская губерния, 2009 – Витебская губерния: государственные, религиозные и общественные учреждения (1802–1917). Минск: БелНИИДАД, 2009.
Волков, 1866 – Волков В. И. Сведения о начале, распространении и разделении раскола и о расколе в Витебской губернии. Витебск: Тип. Губ. Правления, 1866.
Горбацкий, 2004 – Горбацкий А. А. Старообрядчество на Белорусских землях: Монография. Брест: Изд-во УО «БрГУ им. А.С. Пушкина», 2004.
Кожурин, 2022 – Кожурин К. Я. Староверы Псковского Поозерья: Невельский уезд. [Б.м.]: Издательские решения, 2022.
НИАБ-1 – Национальный исторический архив Республики Беларусь. Ф. 2556. Оп. 1. Д. 1.
НИАБ-2 – Национальный исторический архив Республики Беларусь. Ф. 2556. Оп. 1. Д. 2.
Отеческие завещания – БАН. Собрание В. Г. Дружинина, № 701.
ПЕВ, 1892 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1892. № 22.
ПЕВ, 1897 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1897. № 19.
ПЕВ, 1901 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1901. № 13.
ПЕВ, 1903 (4) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 4.
ПЕВ, 1903 (10) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 10.
ПЕВ, 1903 (18) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 18.
ПЕВ, 1904 (2) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 2.
ПЕВ, 1904 (9) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 9.
ПЕВ, 1904 (11) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 11.
ПЕВ, 1904 (12) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 12.
ПЕВ, 1904 (13-14) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 13-14.
ПЕВ, 1905 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1905. № 8/9.
ПЕВ, 1907 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1907. № 32.
Сорочинский, 1905 – Сорочинский В., свящ. Из записок миссионера (из Невельскаго уезда) // Полоцкие епархиальные ведомости. 1905. № 1. С. 25-27.
ПАМЯТИ ВАЛЬТЕРА (В КРЕЩЕНИИ ВАЛЕНТИНА) ВАЛЬТЕРОВИЧА ФОТА. ШЕСТЬ ЛЕТ, КАК НЕТ ЕГО С НАМИ
Есть такая категория людей, про которых сколько не напиши – все мало. Но есть еще более узкая группа – это те, кто ушел от нас, но даже спустя время мы вспоминаем об этих людях и понимаем, что на самом деле всего сказанного о них все-равно недостаточно. Такие люди были примером в жизни и остаются примером и после смерти. И что не менее важно, после них остается наследство, в-первую очередь духовное. Остается память, подвести которую очень стыдно, потому что там, этот человек смотрит на нас и оценивает, как мы продолжаем его земные дела. Достойны ли мы тех усилий, того подвижничества, которое вело его по жизни? И право слово, очень не хочется встретившись с ним там, получить укоризненный взгляд – подвели.
2 июля исполняется 6 лет со дня смерти Вальтера Вальтеровича Фота – товарища, друга, наставника. После его упокоения я написал статью «Памяти Друга». Но сейчас, спустя эти шесть лет отчетливо понимаю, что любое из написанных тогда и сказанных сейчас слов будет неполным описанием того, кем он являлся в жизни для окружающих его людей, и для меня в частности. Продолжая сейчас реализацию задуманных еще вместе с ним проектов, периодически ощущаю, что кого-то не хватает рядом. Какая-то значимая часть жизни ушла, а ведь не договорили, не до обсудили, недоспорили.
Про таких как Вальтер (в крещении Валентин) обычно говорят – сделал себя сам. И в его случае, это не будет преувеличением. Он действительно сделал себя сам. Правда в основе всего этого лежало полученное от предков наследство – Вера, стойкость, упорство. Не материальные блага. Какие материальные ценности у простой крестьянской семьи? А та самая сила традиции, которая отличает северян и особенно поморцев.
Родившись в семье ссыльного немца из Поволжья и коренной староверки, он сумел воплотить в себе все лучшие качества присущие традициям как отца, так и матери.
Можно много рассказывать о том, как он ходил 18 километров по бездорожью в школу в село Замежное. О том, что, как и многие устьцилемы он был искусным охотником и рыбаком. О том, что один ходил на медведя. Это все закаляло характер. Но более важно то, что закаляло душу.
Занятость родителей возложила в большей степени вопросы его воспитания на его дедушку и бабушку – Федора Васильевича и Прасковью Евпсихеевну – которые опираясь на традиции староверия с самого детства приучили его к посту и молитве, уважению к вере своих предков. К тому же безусловным примером был, и его прадед построивший первую молельную в деревне и являвшийся наставником.
Во многом именно это позволило ему из простого водителя вырасти в руководителя компании которую уважали, как надежного партнера не только российские, но и международные партнеры. Такое же уважение как умелый руководитель он имел у своих сотрудников, которые даже спустя эти пять лет вспоминают его добрым словом. Но самое важное то, что свое занятие бизнесом он рассматривал не как личное обогащение, а как средство для реализации социально значимых проектов для своих земляков, для своей веры.
Мы есть то, что оставляем после себя. Именно поэтому нас будут оценивать наши потомки. Кто-то разбогатев скупает особняки и яхты, прожигает жизнь, пытаясь урвать максимум плотских удовольствий. О таком как правило, забывают сразу после того, как огласят завещание. Других помнят в веках, как создателей, как людей, думавших о других и старавшихся сделать жизнь этих других лучше.
Вальтер Фот из вторых, он логичное продолжение классических традиций великого дела староверов попечителей-предпринимателей, на чьих плечах возродилось Древлеправославие в начале ХХ столетия. Он возрождал его в начале XXI столетия. Его никто не просил и не заставлял. Он считал это правильным, он жил этим. Мне иногда кажется, что его материальное наследие – часовни в Пустозерске, гостевой дом Нарьян-марской общины, поминальные кресты и многое-многое другое лишь часть чего-то гораздо большего, что мы еще до конца не в силах оценить. Ведь делал он все это не ради какой-то своей, сиюминутной славы, а во Славу Божию. Прошу простить мне такое сравнение, но почему-то кажется, что если бы Вальтер жил во времена Аввакума, то совершено точно был бы одним из ближайших его соратников – сильный характер, принципиальность, уверенность в праведности своего дела и крепость Веры – вот отличительные черты людей этого уровня.
Написал предыдущий абзац, и подумал – а что бы на него сказал сам Вальтер? Наверняка не одобрил бы. Он не любил пафос и красивые слова. Но его рядом нет. А если бы был, то я процитировал бы ему слова из известной книги: «Правду говорить легко и приятно». Жаль в данном случае тот кому это говориться уже не услышит.
Ушел – друг. Его нет уже шесть лет. Но рана в душе и в сердце от его потери не зарастает. Сможем ли мы достойно завершить все им начатое? <p style=»text-indent: 40px;»>Не знаю. Но отчетливо понимаю, что будем стараться. Тем более корень у нас один – северный, Древлеправославный!
<p style=»text-indent: 40px;»>И повторю, что написал в самом начале – когда он встретит нас там, у нас не будет повода опускать глаза от стыда за сделанное тут. А значит он не зря жил, работал и верил!
