Преображенский богадельный дом во время захвата Москвы французскими войсками в 1812 году

Время от времени в современных публикациях в том или ином варианте воспроизводится миф о том, что во время оккупации Москвы наполеоновскими войсками староверы Преображенской обители приветствовали захватчиков и даже лично выражали преданность Наполеону. Этот миф был разоблачен еще в дореволюционный период. В подтверждение этому мы публикуем материал, напечатанный в журнале «Старообрядческая Мысль» № 10, 1912 г. с. 965-970 под названием «Старообрядцы и Наполеон. (Новый документ)». Автором публикации 1912 года указан А. Панкратов. В конце напечатанного текста также помещены инициалы («Р.С.»), что, возможно, означает журнал «Русское слово», из которого, в свою очередь, перепечатала текст «Старообрядческая мысль».

Публикацию подготовил профессор М.О. Шахов.

Известно обвинение, которое кидается старообрядцам:

— В двенадцатом году они изменили. В награду за измену французы охраняли Преображенское кладбище.

Когда черносотенная печать хочет ошельмовать Гучковых, она говорит:

— Их предки изменили и перекинулись к Наполеону.

Насколько в этом правды?

Старообрядец федосеевского согласия Г.Е. Смирнов передал в наше распоряжение пожелтевшую от времени рукопись письма от 23-го ноября 1814 года некоего Ивана Маркова, жившего в то время на Преображенском кладбище. К этому Маркову от провинциального старообрядца Степана Федоровича поступил запрос, каким чудом уцелел Преображенский богадельный дом от французского нашествия. Марков приводит в ответ на запрос рассказ, продиктованный ему «отцом Тимофеем Емельянычем», который «cиe плачевное время пребывал во обители неотступно». Рукопись эта нигде не была напечатана и представляет большой интерес, как правдивый рассказ очевидца. Письмо написано славянским языком.

«По вшествии своем в Москву, — рассказывает Тимофей Емельянович, — в 5 число, т.-есть в четверток, в первом часу поутру приходили три француза и усиливались крепко в передния ворота на двор, но, однако, милостью Божиею… в то время сохранены были, даже и до третьяго часа пополудни. Потом приехал французский адъютант с двумя солдатами к сим же вратам и у ворот постоял, на двор посмотрел, a ничего не спросил. И тако поехал от нас в Матросскую богадельню и тамо взял с собою семь человек французских солдат и переводчика нашего русского, знающего французский язык, и они были вcе вооруженные, конные, и приехали к самым воротам и стали нас спрашивать, что тут живут за люди; тогда мы, собравшись все престарелые, слепые и хромые, и убогие и вся больничная братия возмутились и вострепетали во отчаянии своея жизни, не знали, что нам будет, какое от Бога милосердие или за наши грехи наказание, и стали им отвечать, что здесь жительство московского общества купецкая богадельня. Маер (майор – М.Ш.) выслушав от нас такой ответ, сказал: я желаю здесь иметь квартиры и при себе иметь караульных, кои будут сохранять cиe место, только есть ли у вас сено, овес, вино и пиво или водка, говядина, куры, яйца, коровье масло, творог и прочие съестные припасы. На cиe мы отвечали, что квартира для вас будет опорожнена и справна, а вина, пива и водки у нас нет, а съестных припасов, что есть у нас, то и сказали правду.

A о вере и исповедании, и согласии никакого ни спросу, ни истязания не было.

И потом отворили наши ворота и въехали во двор все и спросили, где у вас конюшня, и поставили своих коней, и сами стали по двору расхаживать, и потом спросили, много ли у вас коров, мы сказали тридцать, и говорит он: мне потребно пять коров, которые б молока не доят, еще дайте масла и творогу и кур, яиц, муки и прочих съестных припасов; и тако все оное ему исполнено безоотговорочно. Получа он cиe от нас в то время и отъехал, а караульных при нашем месте оставил. И стояли у нас честно и обид никому ничего не творили, пили и ели все наше братское, что когда случится, больших припасов не спрашивали и каждый день сменялись то те, то другие. И тако сохранилась сия наша обитель до десятаго дня сохранно, и никаких наездов и страхов не было. И потом в восьмом часу поутру приехали французов вооруженных конных человек до пятисот или более и стали усильством и разбоем коровий двор разбивать и всякими мерами в него влезать, что одному и удалось через ворота перелезть. И ворота он отпер и отворил, и всех оных на двор впустил. Что увидя, стоящие у нас караульные солдаты и переводчик и наш хозяин Алексей Никифорович, подошед к ним, стали от разорения защищать, отчего и сделалась между оным французом и нашим караульным и переводчиком немалая штурма и спор, даже до обнажения саблей. Мы же, вышедши за ворота, стоим и глядим на них, а что делать, не знаем, токмо, воздевши руце, с умилением и слезами призываем в помощь Всемогущаго Бога… И тако неизреченною милостью Божией и щедротами караульные наши и переводчик, по многом разглагольствовании, свирепство их преодолели и от расхищения и разбою защитили, и они отъехали все прочь безо всякаго нам огорчения. Cиe видя, наши караульные тот же час послали с рапортом о случившемся нападении к своему коменданту, о чем вскоре на другой же день от него прислан оный предреченный маер. Он привез указ, писанный на французском языке, который и прибит был на воротах коровьяго двора. К тому уже, смотря на оной, не смел никто прикоснуться. И потом остался у нас во обители сам стоять на квартире и занимал покои в конторе, пять дней никуда не выезжал, проживал весьма спокойно, никаких обид нам не чинил. И продолжалось все оное время покровительством Божиим до седьмого на десять числа. И посем собравшись от нас нощию в двенадцатом часу съехал. На отъезде нам сказал последнее слово: «Прощайте, мне с вами век не видаться». И все оное было говорено через переводчика. Спустя после его отъезда два дня приехали к нам французские начальники, комендант и губернатор и прочие их чиновники с командою солдат осматривать наше жительство и все наше состоящее в нем имение. И взъехали прямо на двор стали по двору ходить и смотреть, а нам ничего неизвестно, какое их намерение и что с нами хотят делать, только на них смотрим с великим страхом и трепетом.

Во-первых, взошли в келию отца Сергея Яковлевича, потом ко мне, Тимофею Емельянычу, и везде смотрят и оглядывают, как в келиях, так и под кельями, а чего ищут, нам неизвестно, и потом пошли смотреть в амбар, где у нас мука лежит, и в кладовую, и в свечную восковую избу, и в хлебную, и все оное осмотрели с великим потщанием и прилежанием, а мы, собравшись, издали только ходим за ними и смотрим, что будет. Потом взошли в больницу, и в то время случилось у нас стоять над умершим погребение и на могилы понесли с пением «Святый Боже». И они все оное видели, а нам ничего не сказали. И с мужского двора прямо пошли на женский двор, и там везде осмотрели. Пошли в одну кладовую и увидели, что в ней стоят убогих старух сундучки и коробки, сумки и разные узелки. И, вышед вон, стали между собою говорить, что это не добре. И потом пошли в моленную на вороты, и тогда случилось в самую вечерню, и смотрели они на святыя иконы и чин церковный и с великим прилежанием и главами своими зыбали, и тако возвратились назад, и между собою разговаривают на своем языке, что это добре, это шпиталь (госпиталь). Нам же только оное и разумно, а прочее что разговаривают, неизвестно. Только сказали они переводчику: мы сюда приехали за тем, что русские обыватели доказывают, что здесь хранится множество имения московских купцов и здешнего хозяина, напитков и прочего на многие миллионы, а это, что нами усмотрено, то им и самим будет мало и не на долгое время, а от нашего императора приказу нет разорять больницы и все убогие места. И с тем поехали от нас, а караульные остались у нас; и приказали им накрепко соблюдать наше место от всяких праздношатающихся солдат и никого не пущать. И так они по приказу своих начальников и сохраняли нас с великим прилежанием, и продолжалось это время октября по 10-е число.

И потом вдруг сделалось в Москве страшное землетрясение от порохового взорвания. И от несчастного сего приключения и ужасного удару разрушилась Ивановская колокольня, Алексеевская башня, чахаусъ (цейхгаус – М.Ш), Никольския ворота, городская стена в двух местах, на что смотреть было страшно, такожде и по близости того места многия палаты претерпели повреждение, а в редком окне остались целы рамы и стеклы, и это было нoщию часу во втором за полночь. И мы в то время стояли полунощницу, и у нас от того трясения многия иконы с мест попадали, и вдруг сделался из пушки ужасный выстрел и бысть в Москве великий шум трубного гудения два дня и две нощи непрестанно. И наши караульные не мешкав ни малого часу в полночь от нас собрались и ушли. И так по неисповедимым судьбам Божиим освободися царствующий град Москва от ига французского».

Иван Марков передает, что от Наполеона был строгий приказ не разорять больниц и богаделен. Этим объясняется, что вместе с Преображенским богадельным домом были сохранены: Матросская богадельня, Шереметьевская и Голицынская больницы и Лeфopтoвский госпиталь. В Екатерининской Императорской, у Матросского моста богадельне стоял так же, как и на Преображенском кладбище, караул французских войск. Несомненно, такие же караулы стояли и во всех других больницах и богадельнях.

Преображенский дом имел в то время вид богадельни, так как все здоровые и молодые люди оттуда выехали до прихода французов в с. Ивановское, Владимирской губернии. Туда на 300 подводах были вывезены 200 девушек, живших на женском дворе, и все ценные вещи и деньги. Остались в Москве только старухи, старики и с ними в качестве «хозяина» отец Алексей Никифорович.

Так говорит правдивый источник. Совершенно иначе освещают дело враги старообрядчества. Известна их выдумка, что федосеевцы поднесли Наполеону блюдо золотых монет («ефимков») и подарили «быка с раззолоченными рогами» (!!!). Наставники Семен Кузьмич и Пафнутий Леонтьевич изъявили, будто бы, покорность Наполеону и для охраны кладовой выпросили караул. Эта ложь, возникшая в миссионерских целях в конце 50-х годов в самой общей форме, потом наслаивалась и в известной статье «расколоеда» проф. Субботина вылилась в яркую картину государственной измены. Профессор уверял даже, что сам Наполеон, в сопровождении Мюрата, был на кладбище, и что его встретили там как государя. Эту клевету не постыдился произнести с трибуны Государственного Совета прот. Буткевич, когда восставал против вероисповедного законопроекта.

Но, помимо ясного письма Ивана Маркова, клевета миссионеров и их прислужников разоблачается другими доказательствами. До конца 50-х годов никто совершенно не говорил об измене федосеевцев. В 20-х, 30-х и 40-х годах не прекращались правительственные расследования о кладбище. Это было «гонительное время». Если бы была налицо измена, то она бы непременно фигурировала в качестве обвинительного материала. Но ни в одном расследовании не говорится о ней ни слова. Тот самый «отец» Пафнутий Леонтьевич, которому проф. Субботин приписывает руководительство изменой, был в 50-х годах заключен чиновником Безаком в острог, где и умер. Безак имел обширные полномочия, «взрыл» все кладбище, чтобы достать обвинительный материал. И все-таки Пафнутия Леонтьевича мог обвинить только в устройстве монастыря без разрешения. Над А. Никифоровым, оставшимся в 1812 г. на кладбище, тоже велось следствие в 40-х годах. Но измену не вменили ему в вину, потому что её не было. В обвинениях известного Федора Алексеевича Гучкова, и особенно Семена Кузьмича, сосланных в 50-хъ годах, также могла бы фигурировать измена 1812 года, если бы она была, но им вменили в вину только управление капиталами Преображенского кладбища без ведома властей. В 1816 и последующих годах между прихожанами кладбища происходил сильный раздор. Доходили до всяких обвинений друг друга, включая укрывательство беглых, но никто никого не обвинял в государственной измене. В 1817 году Александр I потребовал сведений о московских монастырях и церквах, не было ли духовенством учинено измены в Отечественную войну. Возникло обширное следственное дело, но о Преображенском кладбище даже речи не было. Оно было вне подозрений. Если бы измена была фактом или даже слухом, духовенство прежде всего указало бы следователям на старообрядцев. В известных «Щукинскихъ сборниках», где содержится масса материала об Отечественной войне, нет ни слова об измене старообрядцев. Между тем, это факт огромной важности; мимо его историку нельзя пройти. Наконец, те историки, которые в истории видят беспристрастную науку, откровенно заявляют, что рассказ проф. Субботина об измене «не имеет фактической достоверности». Таков, например, г. Васильев, который проследил историю Преображенского кладбища по документам министерства внутренних дел и не нашел там даже намека на измену. Обвинение федосеевцев в измене клевета, которую измыслили и поддерживают сейчас в полемических целях. Эта клевета, несомненно, сыграла свою печальную роль в «гонительное время» … («Р. С.»).

А. Панкратов

WhatsApp Image 2025-02-28

А. Мельников «СТАБИЛЬНОСТЬ ИЛИ VI МУНИЦИПАЛЬНЫЙ КОНКУРС ЧТЕНИЯ И ПИСЬМА НА СТАРОСЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ ИМЕНИ ВАЛЬТЕРА ВАЛЬТЕРОВИЧА ФОТА»

Есть у спортсменов такое выражение – стабильность, признак мастерства. Но при этом стабильность – это еще и показатель постоянства, преемственности, а значит того, что многовековые традиции живы. И это не может не радовать.

К сожалению, не так часто приходится писать о чем-то максимально положительном, о том, что вызывает исключительно гордость если не за всю страну, то за конкретные социальные группы, которые по сути и составляют те кирпичики на которых держится наша Родина.

25 февраля в Усть-Цильме в холле гостиницы «Прасковья» состоялись очередные шестые конкурсы чтения и письма церковнославянского языка для школьников и молодежи Усть-Цилемского района. В этом году в конкурсе приняло участие более 40 представителей различных поселений не только Усть-Цильмы, но и всего района. По уже сложившейся традиции участников поздравили представители администрации района, представители Министерства образования и Министерства культуры. Как и всегда это мероприятие прошло при поддержке руководства муниципального образования и, что тоже уже стало традицией родных Вальтера Вальтеровича Фота, известного предпринимателя и основателя этих чтений.

Очень важно то, что одна из задач чтений, это сохранение церковнославянского языка. Не секрет, что большинство жителей Усть-Цильмы – староверы. А для них церковнославянский язык являлся всегда языком грамоты, языком молитвенного общения. Сначала они учились с детства молиться на церковнославянском языке, а только потом уже шли в школу, где получали общее гражданское образование. Естественно, что эта традиция очень важна для просвещения, для образования, для сохранения традиции староверов Усть-Цильмы.

По уже сложившейся традиции мероприятие проходило в гостинице «Прасковья», построенную в Усть-Цильме также Вальтером Вальтеровичем Фотом. Красивый, просторный, замечательный холл вмещает не только всех участников, но и их родителей, преподаватели, которые их учили читать и писать и просто местных жителей, для которых данный конкурс так же является значимым событием.

Важной особенностью конкурса является и то, что многие из участников не только читают и пишут на церковнославянском, но также рассказывают историю своего рода, своей семьи, о том, чем они и как занимаются. Особенно приятно отметить то, что возрастные границы конкурса с каждым годом расширяются. Сейчас в чтениях принимают участия ребята от начальной до старшей школы. Конечно, все участники разделены по своим возрастным группам. У каждой группы свои уровни заданий и естественно свои награды.

Отдельно хочется сказать о членах жюри. Традиционно в жюри присутствовали отец Алексей Григорьевич Носов (председатель жюри), настоятель храма св. Николы с. Усть-Цильмаи его супруга. Доктор исторических наук, этнограф ведущий специалист по истории старообрядчества Татьяна Ивановна Дронова. Так же уже по традиции от Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви присутствовал заместитель, председатель Алексей Александрович Безгодов. Основанный 15 лет назад Культурно-паломнический центр протопопа Аввакума представлял – Пашинин Максим Борисович – и как председатель правления и как соратник Вальтера Ивановича Фота.

По итогам конкурса, члены жюри отметили, что уровень участников с каждым годом становится все выше и выше, и определять победителей становится сложнее. Тем не менее с этой сложной задачей жюри справилось на отлично – участникам были вручены не только дипломы, но и награды, в том числе и книга «Искры костра Аввакума», которая была издана в 400-летие празднования Протопопа Аввакума.

Мероприятие, как всегда прошло в торжественной, но вместе с тем максимально теплой и дружеской атмосфере. Но что самое главное –это та неподдельная радость, которая была у детей, которые иногда конечно смущались, иногда волновались, но достойно представляли свои выступления.

Отдельно хочется подчеркнуть то, что на чтениях присутствовали родные Вальтера Вальтеровича, присутствовали его супруга Флорида Зайнагетдиновна и старший сын Эдгар Вальтерович, которые не просто тепло поздравили участников конкурса, но и участвовали в награждении лучших чтецов и участников конкурса.

И вот еще что хочется отметить. Был такой всероссийский конкурс «Отечество». Сейчас его зачем-то переформатируют, что от него останется – посмотрим. Но мне кажется, что Министерству просвещения надо очень пристально посмотреть на такие конкурсы как тот, что проходит уже в шестой раз подряд в Усть-Цильме. Напомню чиновникам, что только то, что идет снизу и получает отклик в других регионах в итоге становится по-настоящему массовым. История показывает, что ничего навязываемого сверху надолго не приживается. Так давайте поддержим эту прекрасную инициативу. Живые традиции – живая страна!

Подробнее по ссылке https://ex.moment-istini.com/news/stabilnost-ili-vi-municzipalnyij-konkurs-chteniya-i-pisma-na-staroslavyanskom-yazyike-imeni-valtera-valterovicha-fota
© Момент Истины.

Староверы Сызрани

Сызрань — небольшой «уезд­ный городок», основанный в 1683 году. Он расположен на правом берегу реки Волги, между речками Крымзой и Сызраном. По названию последней и была перво­начально названа крепость Сыз­ран. Для возведения крепости было выбрано гористое место в южной стороне Самарской Луки, вблизи которого пролегала дорога на Урал. Для строительства крепости, ее заселения и несения службы при­влекалось население Симбирска и Казани, Чебоксар и Нижнего Нов­города, Саранска, Арзамаса и дру­гих поволжских городов.

Поначалу Сызрань приписыва­лась к Симбирской провинции Казан­ской губернии, позднее – к Симбир­ской губернии. Ее население к концу ХVIII века составляло около пяти ты­сяч человек. По новому администра­тивному делению 1928 года Сызрань вошла во вновь образованную Сред­не-Волжскую область (ныне Самар­скую) с центром в Самаре.

Появление и распространение ста­рообрядцев в Симбирской губернии связано, прежде всего, с Высочай­шим манифестом императрицы Ека­терины II, призывавшим вернуться в Россию из-за границы всех русских «беглецов», и обещавшим им раз­личные блага и восстановление их в правах гражданства. Последующими императорскими указами 1764 и 1769 годов были определены места для по­селения вернувшимся в страну старо­обрядцам, в том числе по реке Иргиз и вдоль Малой Сиротской дороги с Волги на Урал, проходившей как раз по территории Сызранского уезда Симбирской губернии.

Самым распространенным и влиятельным в Симбирской губер­нии было поморское согласие, изна­чально как феодосеевское, позднее даниловское и брачное. Это согла­сие распространилось по губернии из Сызрани, где его первым после­дователем был казенный крестья­нин Иван Васильевич Долгушин, который, как пишется в докумен­тах, «обучаясь ремеслу в Астраха­не и Уральске, заразился оным и принес семена его в Засызранскую слободу». В хуторах первое рас­пространение поморского согласия принадлежит сызранским мещанам Андрею и Петру Соболевым, а по­том выходцам из села Суровки Ива­ну Лукьяновичу Артемьеву, братьям Стефану и Леонтию Ивановичам Набиркиным.

Одно из самых старинных упо­минаний о старообрядцах в матери­алах сызранского архива относится к 1796 году. Здесь имеются прошения на высочайшее имя от сызранских старообрядцев «о разрешении (им) справлять обряды по старопечатным книгам», а так же «Реестр живущим в городе Сызране в разных приходах старообрядцев а именно купцов, ме­щан, пахотных солдат и разночинцев с женами и детьми мужеска и женска пола сто двадцать три души». Из все­го списка можно выделить 11 фами­лий купцов-старообрядцев: Лад­ванов Василей Макаров, Хлебников Иван Андреев, Жирнов Степан По­тапов и другие.

В конце ХVIII – начале XIX ве­ков в Сызрани зарождается новый для этой местности иконописный промысел, именуемый как «Сыз­ранская иконопись».

В начале 1840-х годов наставни­ком местной многочисленной общи­ны феодосеевцев был Петр Иванович Леднев, более известный под именем Павел Прусский. Позже, перейдя в единоверие, Павел Прусский в своих сочинениях опишет многие обряды и традиции, существовавшие в сре­де сызранских феодосеевцев. Будучи настоятелем Войновского монастыря (в Польше), он организовал литей­ную мастерскую и старообрядческую типографию. При распространении своей продукции в России он не за­бывал и Симбирскую губернию, и в частности, родную Сызрань. Сюда (контрабандой!) им были переправ­лены (из того, что известно): «Книга Щит, или ответы на вопросы попо­вщины; в книге доказывается, что церковь может существовать без священства», «Сборник сочинений о браках», «Славянская азбука», «Ча­совник», «Апостол», «Псалтырь» и другие, в том числе певческие книги.

В 1863 году к Павлу Прусско­му приезжал в Йоханесбург восьмилетний мальчик из Сызрани Артемий Фомич Копы­лов, сын мещанина Фомы Петрови­ча Копылова, имевшего тесные от­ношения с Павлом Прусским. Три года Артемий учился в школе при Войновском монастыре, а потом вернулся вместе с Павлом Прус­ским в Россию. Мальчик побывал в Петербурге, Москве и Нижнем Новгороде, откуда приехал в Сыз­рань и привез с собой кованный же­лезом сундук, полный книг, издан­ных в Йоханесбурге, медных икон и крестов. Распродажей всего этого занимался отец Артемия – Фома Петрович Копылов, который рас­пространял книги и иконы по Сим­бирской и соседним губерниям.

На 1864 год в Сызрани и уезде проживало старообрядцев:

В Сызрани – поповцев 218 че­ловек, безпоповцев, приемлющих брак 38, безпоповцев, не приемлю­щие браки 543. В уезде – поповцев 1116 человек, безпоповцев, прием­лющих брак 294, безпоповцев, не приемлющие браки 1483.

В разные годы XIX века в Сыз­рани возникали тайные моленные в домах верующих, но, как прави­ло, вскоре они разоблачались. Их устроителей подвергали судебным разбирательствам, моленные закры­вались, а имущество передавалось в ведомство Духовной консистории.

В архивных материалах имеются сведения о моленных в домах Д. В. Попова, купчихи Клавдии Ерамасо­вой, Д. Ф. Бочкарева, купца Елистра­това и мещанина И. С. Старцева.

Моленная Ивана Семеновича Старцева располагалась в доме куп­чихи Ерамасовой еще в 1860–е годы в набережной части Средне–Покров­ской улицы (ныне ул. Крестьянская), и прослеживается по полицейским документам вплоть до 1904 года.

Подробное описание моленной И. С. Старцева содержатся в деле о ее закрытии в 1866 году:

«Сызранский Полицмейстер ра­портом от 31 июля за № 37 донес мне, что 27 июля в 6 часов утра по­следовало закрытие молельни по­морской секты Ивана Семеновича Старцева (он же Шапошников), по­мещающийся в доме купчихи Клав­дии Ерамасовой. Закрытие молельни Старцева сопровождалось легким говором, слезами женщин, собрав­шихся в значительном числе на улице и некоторыми просьбами о возвра­щении икон, отобранных при обыске.

О чем имею честь уведомить Ваше Преосвященство и присово­купить, что отобранные в молельне Старцева Сызранским Полицмей­стером вещи, именно: 1. 68 икон, пи­санных по дереву красками, которые были вставлены в нарочно сделан­ные полки и представляли собой вид иконостаса; 2. 13 медных образов малой величины; 3. 4 медных кре­ста; 4. 8 малых всяческих подсвеч­ников; 5. 8 железных крючьев к ним; 6. 4 больших висячих подсвечника; 7. Бронзовая люстра (паникадило); 8. Кисейная белая занавеска, ошитая золото – мишурным галуном и к ней железный тонкий прут; 9. Бронзо­вая канделябра; 10. Медная кадиль­ница; 11. Жестянка с ладаном; 12. Огарки восковых свеч разной величи­ны; 13. Два аналоя; 14. 102 подручни­ка; 15. 2 вышитые по канве бисером стрелки с мишурными при них галу­нами венчики из цветов от икон и не­сколько кусков лент, составляющих украшение икон; 16. 2 деревянные лестницы для зажигания свечей; 17. 2 ширмы, каждая о трех полотнах; 18. 10 богослужебных книг и 19 раз­ных рукописных листов, сверх того книги, отобранные в домах мещан­ки Дарьи Заворотковой и мещанина Копылова будут представлены им в Симбирскую Духовную Консисто­рию в скором времени».

Несмотря на все принятые строгие меры, община про­должила свое существова­ние, И. С. Старцев проводил бо­гослужения, и ко всему прочему возглавлял училище, в котором об­учалось грамоте и пению до двад­цати человек мальчиков.

Через год в моленную вновь по­следовал визит полиции. «Пристав, взяв собой трех рядовых полицейской команды, прибыл в дом Ерамасовой и, войдя в квартиру Старцева, находя­щуюся во втором этаже дома, нашел в ней значительную толпу народа (человек восемьдесят, мужчин, жен­щин и детей), занимавшую самую об­ширную комнату, в которой прежде была моленна…» Окна комнаты были забиты толстым войлоком, препят­ствовавшим проникновению света из комнаты на улицу и наблюдению, что в комнате происходит. В комна­те были оставлены полки от бывше­го иконостаса, несмотря на данное Старцеву во время первого закрытия моленной приказание сломать их.

«В пространстве полок висел в большом киоте образ Преподобной Феодосии, а под ним висело большо­го формата медное распятие, поле которого украшено двумя кусками парчи с золотыми цветами и шелко­выми букетами цветов. Вправо от образа висели в два ряда пять об­разов, в верхнем ряду: Воскресения Христова, Преподобных Зосима и Савватия Соловецких, Николы Ко­чанного; в нижнем ряду: Спасите­ля, Владимирской Божией Матери и два – медных и деревянный кре­ста. Влево от образа Преподобной Феодосии висели образа, в верхнем ряду: Рождество Богородицы, По­кров Пресвятые Богородицы, Пре­подобный Морой; в нижнем ряду: два образа Казанской Божией Ма­тери, при двух образах были два малых медных образка. Перед обра­зами стояли тонкие восковые све­чи, воткнутые на вбитые в полки железные крючья. Перед средним образом стоял столик вроде ана­лоя, покрытый шелковой пеленой, на которой нашит золотого галуна крест, на аналое лежал кусок мали­нового цвета штофной материи, а на ней лестовка. Около аналоя на полу лежал высокого шва по бархат шерстяной ковер, края которого ко­ричневого цвета, а в самой середине по белому фону разбросаны цветы, обрамленные желтыми арабеска­ми. На иконостасных полках сто­яли кадильницы с углями, горшочек с ладаном, ящичек от свечей, двое щипцов для снятия со свечей, руч­ной к ним ковшичек. Против иконо­стаса висели стенные часы».

Кроме перечисленных вещей, полицией в доме Старцева были найдены десять богослужебных книг. Все перечисленные иконы, книги и вещи по постановлению полицмейстера были отобраны и отправлены в Симбирскую духовную консисторию. Туда же представлен список бывших в моленной лиц и рисунок моленной. Саму моленную также опечатали.

В «Материалах для истории и статистики Симбирской губернии за 1867 год» следующим образом описывается жизнь Сызранских старообрядцев: «Ни в одном из городов Симбирской губернии не развит так раскол, как в Сызране, чем обуславливается необыкновенная замкнутость жизни. Попасть в раскольничье семейство, провести вечер в купеческом раскольничьем доме, православному, да еще чиновнику – вещь совершенно не мыслимая. Вы можете сделать визиты, вас примут, но примут мужчины, даже иной раз угостят на славу, но дальше этаго ваше знакомство не пойдет: хозяйка к вам никогда не выйдет; разговора семейнаго вы не услышите. Но если трудно увидать жену или сестру купца раскольника, то за то очень легко познакомиться с одинокими раскольницами – келейницами, или черничками. Келейницы живут по большей части в собственных кельях. Келий этих в Сызране огромное количество. Мне случилось на одном дворе насчитать 13 келий. Келейницы не ходят даже в единоверческую церковь, считая ее ловушкой, устроенной на пагубу раскольничьих душ. Они молятся по домам, поэтому в келье очень часто можно встретить налой с лежащими на нем божественными книгами, по которым келейницы поют ирмосы и каноны. Я слышал их пение и признаюсь не нашел ни какой разницы с пением православных. Несмотря на такую душеспасительную домашнюю обстановку, нельзя предположить, чтобы черничек заставляла вести такую жизнь единственно забота о спасении души. Надобно при этом принять во внимание потворство самих сызранцев: их щедрыя подачки всего более помогают размножению черничек. Иное богатое семейство на свои щедрыя средства строит даже келью черничке, в той твердой уверенности, что она замолит грехи своих благодетелей; беззаботная жизнь, отсутствие всяких лишений, вот что заставляет крестьянских и мещанских девиц идти в чернички. В самом деле: черничка одета опрятно, сыта по горло, имеет возможность кушать даже пряники вместо десерта и в заключении всего: ничего не делает. <…> Но для раскольников эти чернички имеют важное значение: к ним ездят они молиться и беседовать о спасении души; они молятся о здравии своих благодетелей и за упокой их душ, конечно за деньги. Весьма странно, что им покровительствуют не только старообрядцы, но даже принявшие единоверие. Одна келейница рассказывала мне, что она оправдана по какому-то делу, благодаря предстательству одного богатого сызранского купца Ш-а (возможно Шамбарова – прим. авт.), хотя келейница эта придерживается поморской секты, а Ш-в единоверец».

В «Сборнике исторических и статистических материалов Симбирской губернии на 1868 год» Сызрань отмечена как город, «славившийся своими упорными и сильными по богатству и торговым связям с Москвой, Астраханью, Уральском и Черноморьем раскольниками».

Во многих исторических документах Сызрань указывается как главный пункт распространения «раскола» в губернии. Из 48 церквей, встречающихся по пути из Сызрани в Симбирск, 29 были старообрядческие.

«Милостыня, которую они, то есть раскольники, во множестве получали из Сызрана и других богатых мест, — пишет кафедральный протоиерей Петр Иустинов,- было главным для распространения раскола в губернии».

В СЕВ за 1870 г. И. С. Старцев отмечен как глава сызранского поморского общества, приемлющих браки, «который в Сызранской молельне совершает разныя молитвословия, а также по их обряду браки и крещение». Судя по всему сказанному, он был здесь духовным наставником.

На 1875 г. в Сызрани насчитывалось 885 человек принадлежащих к поморскому согласию, приемлющих браки.

По состоянию на 1886 год многие из поморцев г. Сызрани занимали выборные общественные должности, среди них:

Архипп Епифанов Колесов, сызранский мещанин, ремесленник, 43 лет, 4 ноября 1885 года избран старшиной сапожного цеха, сроком на 1 год;

Иван Ильин Цветков, сызранский купец, хлебный торговец, 43 лет, 17 января 1884 года избран директором городского общественного банка, сроком на 4 года;

Архипп Афонасьев Бочкарев, крестьянин, торговец, 54 лет, 20 октября 1884 года избран помощником волостного старшины, сроком на 3 года;

Иван Иванов Бочкарев, крестьянин, торговец, 40 лет, 1 декабря 1885 года избран волостным судьей, сроком на 1 год.

По данным ГАУО на 1887 г. «все раскольники находящиеся в уезде принадлежат к сектам: поморской, безпоповщинской, австрийского толка, спасова согласия и молокан». «Число раскольников увеличивается».

«Отношения раскольников к местным властям и к православному населению безукоризненны, повинности они платят по возможности исправно, и все требования закона исполняют безпрекословно».

«Раскольники будучи самоуверенные в непреложной истине своих убеждений и верований, в превосходстве своих знаний, догматов веры, воздерживаются от пьянства и расточительности в домохозяйстве, ограничиваются одним исполнением… древних обрядов. Поддержкой раскола служит то, что раскольники всеми средствами помогают своим односектантам в их нуждах деньгами и хлебом, большая часть молодых людей из раскольников уходят на работы в Сибирь и Оренбург, где преимущественно служат у казаков — старообрядцев».

«Главная отличительная черта  старообрядцев – последование молодого поколения старшим в семействе. Полиция строго следит за появлением в уезде разных раскольничьих служителей и следит за тем, чтобы раскольники без надлежащих разрешений не строили себе молельнь и не собирались бы в особые избы для публичного отправления своих богослужений и тем не могли бы вовлечь в раскол православных простолюдинов».

Чуть позже гражданское начальство отмечает, что «характер раскольников стал гораздо мягче, прежней грубости, нетерпимости … в настоящее время … не замечается. Раскол по — видимому теряет почву, колеблется и поддерживается только упорством и корыстными разчетами закоренелых раскольников (вожаков)».

В 1880-х или 1890–х годах в Сызрани проходил поместный собор, одним из вопросов на котором был «о принятии самокрестов». Председателем Собора был Иван Семенович Старцев.

В 1896 году в в сызранском уезде  проживало 11239 человек старообрядцев, а по всей Симбирской губернии 29913. На 1897 год в среде поморцев служил наставник, называемый «дедушка Александр» (скорее всего А. Д. Валенщиков), имевший влияние на своих одноверцев в окрестности. В конце ХIХ — начале ХХ века в Сызрани действовала гектографическая типография Прокопия Максимовича Безводина.

В 1903 году проживало старообрядцев в Сызрани: 966, в Сызранском уезде: 7130, в губернии: 29756 человек.

В материалах ГАУО имеется «список раскольников проживающих в г. Сызрани на 1904 г.», он наглядно показывает расселение старообрядцев поморцев по частям города:

В приходе Казанского собора старообрядцев проживало 30 человек, в Троицком приходе – 113 человек, из них поморцев – 97, в Успенском приходе – 221, поморцев – 115, в Покровском приходе – 215, поморцев – 154 (примечание: молитвенный дом на набережной части Средне-Покровской ул. Дом деревянный, разделяется на 2 половины коридором. В 1 части – помещение хозяина дома, а другое, с окнами во двор, собственно молитвенное помещение. Домом владеет сызранский мещанин Яков Семенов Старцев. Открыто без разрешения правительства, существует около 50 лет), в Ильинском приходе – 515, поморцев – 437 (примечание: молитвенных зданий разрешенных правительством нет. Для богомоления раскольники собираются в 2-х домах: 1. В доме крестьянина Ивана Ивановича Бочкарева по Татаренцевой ул. 2. В доме мещанина Ивана Давыдова Попова по Набережной ул. Существует около 30 лет).

Как видно из документа моленная Старцева также находилась в набережной части Средне-Покровской улицы, но принадлежала брату Ивана Семеновича (уже умершего к 1904 году) – Якову Семеновичу. Был ли это тот же дом купчихи Ерамасовой, откупленный у нее или другой, уже собственно Старцевых – не известно. Еще И. С. Старцевым на наставничество был благословлен Валеньщиков Александр Дмитриевич, который продолжал свое служение и после него.

Позднее община Старцевых составила приход первой сызранской («бочкаревской») моленной.

15 августа 1910 года при многочисленном стечении народа состоялось торжественное освящение старообрядческого храма, построенного местным купцом Иваном Ивановичем Бочкаревым за Крымзой. По окончании богослужения настоятелем общины С. Т. Бондуров было сказано благодарственное слово благотворителю.

По всей видимости, это был первым официально открытым храмом старообрядцев-поморцев. Точный адрес храма —  ул. Канатная (ныне ул. Чапаева), дом № 3.

Это было срубное деревянное строение с притвором, стоящее вдоль улицы, с шатровой крышей, увенчанной небольшим куполом с восьмиконечным крестом. Во двор – на северную сторону – выходило четыре окна. В моленную было два входа: мужской и женский, внутри же разделенное перегородкой на двое по самые клироса. Последние описания говорят о том, что моленная была устроена по федосеевским принципам. Внутри храм был отштукатурен и имел размер длиной и шириной в 17 аршин и высотой в 7 аршин. У входа с мужской стороны находился свещной ящик. Помещение отапливалось двумя печами – голландками, обложенными железом, стоявшими по разным сторонам.

Одним из служителей в ней, а именно руководителем хора был А. А. Бочкарев. Многие иконы в моленной были его же работы.

Иконостас в храме был столярной работы, высотой в 6 аршин с позолоченными колоннами и резьбой и иконами, расположенными в пять ярусов, обложенными багетными рамками. Всего икон в храме насчитывалось около двухсот, из которых в местном ряду 12 размером в 6 четвертей, ветхозаветных праотцов (верхний ряд) – 14, пророков и апостолов – 24. В центре стоял деревянный запрестольный крест в 56 вершков с предстоящими Пресвятой Богородицей и Иоанном Богословом. На аналое – икона Св. Николы чудотворца. На двух медных и позолоченных хоругвях были изображения: Успение Пресвятой Богородицы и св. Николы чудотворца, на одной и Знамения Пресвятой Богородицы и пророка Илии, на другой.  В центре храма висело медное посеребренное паникадило в 18 свещей. Так же по описям в храме имелись 43 богослужебные книги, аналои, медные посеребренные подсвещники и лампады.

В начале ХХ века в Сызрани существовала моленная, которую в народе называли «бондуровой» (или «бондуровской»), так как в ней долгое время служил Стефан Тимофеевич Бондуров, с именем которого, по всей видимости, связаны разделения поморцев в Сызрани. Моленная стояла по ул. Рабочей, и представляла собой большой деревянный флигель, выкрашенный в желтый цвет. В начале 1920-х годов община «бондуровой» моленной объединилась с общиной «бочкаревской» моленной, где С. Т. Бондурова поставили в наставники.

На 1910 г. Симбирскими епархиалиными ведомостями сделан отчет о состоянии раскола в епархии.  «Поморское согласие, или Даниловский безпоповщинский брачный толк; последователей этого толка считается в епархии до 10779 человек обоего пола. Они также, как и спасовцы, разбросаны почти по всем уездам епархии и главным образом в Сызранском уезде.

Феодосеевский толк. Последователи этого толка сосредоточены, главным образом, в с. Кладбищах, Алатырского уезда, и отчасти в соседних селах: Явлеях, Сурском Майдане, Березовом Майдане, Миренках, Чуварлеях и Алатырском Посаде. Последователей феодосеевского толка считается в Симбирской епархии 3203 человека обоего пола».

В 1913 г. в Сызрани был построен второй храм, именовавшийся «Пережогинская моленная». С этого времени община при «Бочкаревской моленной» считается I-й, а при «Пережогинской» – II-ой сызранской общиной.

На 1915 г. настоятелем I-ой общины являлся Степан Тимофеевич Бондуров, председателем Совета И. Бочкарев, членами Совета Прокопий Максимович Безводин, Федор Бочкарев и Александр Архиппович Бочкарев. В этом году году по официальным данным в Сызрани и в Сызранском уезде  проживало старообрядцев: в городе: 1195, в уезде: 9487, а всего в губернии: 31311 человек.

Симбирские епархиальные ведомости описывают случай произошедший в среде сызранских поморцев после собора в Москве 1909 г.

Часть сызранских поморцев во главе с неким начетчиком Афанасием Басовым образовали группу раскольников несогласных с «Деяниями Собора» по вопросу о духовных отцах. Они не приняли постановления Собора и всячески изобличали отцов Собора. Во время публичного собеседования с епархиальным миссионером в сентябре 1909 г. А. Басов публично предал проклятию и отрекся от Собора и его руководителей. Это деяние А. Басова было только наруку синодальным миссионерам. Его речь оказалась основой для написания брошюры симбирским миссионером Садовским. Она была напечатана в количестве 2000 экземпляров отдельными брошюрами и раздавалась народу, что вызвало большие волнения среди верующих старообрядцев.

Пережогинская моленная – выстроена в Сызрани в 1913 г.

Храм построен жертвою и усердием именитых сызранских купцов Пережогиных. Начал строительство и ассигновал на его постройку 20 тыс. рублей сызранский купец Иван Иванович Пережогин, глава семейства, умерший в 1911 году. На освящении храма чествовали уже его детей, завершивших строительство — братьев Матфея Ивановича и Ивана Ивановича, в честь коих установлены еще два храмовых праздника: Собор святого пророка и Предотечи, Крестителя Господня Иоанна и святого апостола Матфея.

6 декабря 1913 г. храм был освящен во имя святителя Николы, архиепископа Мир Ликийских чудотворца.

К торжеству освящения храма съехалось много гостей, среди которых: наставник Т. А. Худошин из Саратова, хор певцов во главе с К. И. Болобковым из Самары, а также старцы – настоятели соседних общин. Праздничные богослужения возглавил сызранский настоятель  Антон Иванович Ковшаров.

Здание храма находилось на возвышенном месте по Большой Покровской улице (ныне ул. Красноармейская, 21), и видно было издалека. Это было одно из величественнейших сооружений по всему Поволжью со времени дарования свободы старообрядцам. При храме была колокольня с семью колоколами, а венчали его пять глав с золочеными крестами. Богатство и великолепие внутреннего убранства храма создавали древние иконы, которые большей частью были выставлены  в дубовом резном иконостасе.

В народе храм именовали как «Пережогинская моленная».

Рядом с храмом были построены также два дома, один из которых использовался как сторожка, а во втором жил наставник с семьей.

Сызранская община брачного согласия в советский период

В начале 1920–х гг. в первой общине наставниками были Иван Федорович Семенов и С. Т. Бондуров, секретарем А. А. Бочкарев, а одним из ведущих деятелей Федор Архиппович Бочкарев. Во второй общине наставником  был Шашков Павел Федотович, председателем – Кузьма Еремеевич Зиновьев, одним из ведущих деятелей был Федор Фомич Копылов.

27 февраля 1924 года в Адм. отделе был зарегистрирован устав II-ой общины. По списку членов общины 74 человека. Деятельность общины распространялась на «примыкающие» села: Обшаровку Самарской губернии, а также Батраки и поселок Губинский выселок Симбирской губернии.

27 декабря 1925 г. в молитвенном доме I-ой общины состоялось общее собрание двух общин, на котором было принято решение об объединении. Так же был выбраны объединенные духовный совет и совет общин.

Объединенный совет общин был представлен по 7 членов и 1 кандидату от каждой общины.

В последующем моление совершалось раздельно на два храма, а на двунадесятые праздники совместно обеими обществами, но следующим образом: всенощную служили в первой общине, а второй храм был закрыт, на другой день наоборот первый храм был закрыт, а во второй общине служились часы и молебен.

С учреждением в 1924 г. Нижневолжского областного духовного Совета сызранская община входит его состав.

Участниками Саратовского Собора 1925 г. от местной общины брачного согласия были Федор Архиппович Бочкарев – от первой общины и Федор Фомич Копылов и Тимофей Кузьмич Шерстнев – от второй общины.

По смерти С. Т. Бондурова было предложено избрать наставником первой общины А. А Бочкареву.

По сведениям на 1927 – 28 гг. настоятелем I–ой общины значится М. Фе. Семенов, председателем совета И. Бочкарев, секретарем А. А. Бочкарев, а среди членов совета встречаются фамилии Ф. Бочкарева и П. Андреянова.

Павел ПОЛОВИНКИН

(Продолжение следует)

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, октябрь – декабрь 2023. № 93, январь — март 2024

Авторская страничка Искусство Выга в Эрмитаже

12 – 13 марта 2024 года на берегах Невы, в Санкт-Петербурге, в Государственном Эрмитаже состоялось знаменательное событие – научная конференция «Выговское общежительство. Художественное наследие староверов Поморья», посвященная 330-летию основания Выговского старообрядческого монастыря.

Эта конференция стала завершением, своего рода научным итогом прошедшей в Манеже Малого Эрмитажа выставки «Художественное наследие староверов Поморья в собрании государственного Эрмитажа».

Это прошедшее событие вызвало в памяти рассказ моих родителей, которые смогли посетить выставку «Святая Русь» в музее Лувра в 2010 году. Это была первая подобная масштабная выставка, посвященная истории древлеправославия. Судя по открытым источникам в соцсетях, на ней было представлено более 400 экспонатов из 24 российских музеев, архивов и библиотек.

И вот сейчас в Санкт-Петербурге, городе, который длительное время был столицей Российской империи, а сейчас многими именуется культурной столицей страны, состоялись столь значимые мероприятия: и выставка, и конференция, посвященные одной из знаменательных страниц нашей истории – Выговскому старообрядческому общежительству.

Впервые из хранилищ Государственного Эрмитажа были взяты, систематизированы и, наконец, представлены всем на обозрение уникальные старообрядческие иконы, рукописные книги, резные доски, настенные листы, меднолитые кресты и складни, выполненные в одном художественном центре, на Выгу. Как и в далеком XVIII веке на выставке нас сразу встречали иконы Деисуса, с образами Спасителя, Богоматери и святого Иоанна Предотечи (на снимке там-то), когда-то снятые с входных врат этой северной обители…

Изучая представленные карты Выго-Лексинского общежительства, невольно сразу вспоминаешь нашу недавнюю поездку на Выг и ощущаешь себя причастным к столь значимому духовному месту, откуда Илья Алексеевич Ковылин привез в начале 1770-х годов монастырский устав, а далее, по взяв за образец планировку Выго-Лексинского общежительства, основал мужской и женский дворы Преображенского богаделенного дома (Преображенского старообрядческого монастыря г. Москвы).

Атмосферу Выгореции также помогли почувствовать и фильм об истории обители, и старые фотографии, запечатлевшие ансамбль общежительства. Вот это всё в целом как раз и давало ощущение духовной силы этого места.

В значительной степени этому способствовала и конференция, ставшая логичным продолжением этого исторического события. Сразу очень захотелось поделиться этими впечатлениями, и мы старались способствовать популяризации конференции, опубликовав на нашем телеграмм-канале «Старообрядческий Преображенский монастырь (староверы-федосеевцы)» ссылку на вход и пароль в ZOOM, где можно было увидеть онлайн-трансляцию выступлений докладчиков.

Даже месяц спустя вспоминается это двухдневное пребывание в Эрмитаже и то неизгладимое впечатление от посещения выставки конференции. В течение двух дней ведущие ученые, музейные сотрудники и специалисты Санкт-Петербурга, Москвы, Великого Новгорода, Екатеринбурга, Петрозаводска, Сыктывкара, изучающие вопросы истории, культуры и искусства Выга, под эгидой Государственного Эрмитажа (СПб.) и Государственного исторического музея (Москва), представили доклады, посвящённые этому выдающемуся духовному и художественному центру.

Высокий статус на открытии конференции подтвердили выступившие с приветственными словами генеральный директор Эрмитажа Михаил Борисович Пиотровский и генеральный директор ГИМа Алексей Константинович Левыкин.

Заседание первого дня, посвященного выговской книжности, провели доктор филологических наук, главный научный сотрудник Государственного исторического музея Елена Михайловна Юхименко (на снимке там-то) и доктор филологических наук, Институт русской литературы (Пушкинский Дом) РАН Александр Валерьевич Пигин.

В такой же доброжелательной обстановке прошел и второй день, посвященный выговской иконописи, медному литью и настенным листам. Ведущими этого заседания стали старший научный сотрудник Отдела истории русской культуры Эрмитажа Анна Петровна Иванникова и кандидат искусствоведения, ведущий научный сотрудник Государственного Русского музея Надежда Валерьевна Пивоварова. Как куратор выставки Анна Иванникова уже была известна нам после просмотра многочисленных репортажей с выставки и целого цикла встреч, посвященных художественному наследию староверов Поморья, даже стала как бы нашей «давней знакомой» здесь, в Эрмитаже.

Особенно интересно было услышать доклады реставраторов Эрмитажа, тех специалистов, которые чаще всего остаются неизвестными для многочисленных посетителей выставки. Впервые они рассказали об особенностях реставрации представленных на экспозиции икон, привезенных с Выга. Их рассказ способствовал созданию той неповторимой атмосферы на конференции и в значительной мере вызывал желание вновь вернуться к памятникам на экспозиции.

Порадовал тот факт, что старший научный сотрудник нашего Музейно-информационного центра Преображенского старообрядческого монастыря г. Москвы кандидат исторических наук Елена Яковлевна Зотова (на снимке там-то) приняла участие в этой конференции и воссоздала классификацию медных крестов, отлитых на Выгу. Значительный ряд выговских портретов представила кандидат искусствоведения, старший научный сотрудник ГИМ Яна Эрнестовна Зеленина, которая знакома нашей общине по докладу на проведенный в 2023 году конференции «Следуя отеческим заветам». Наследие старообрядцев Преображенской федосеевской общины г. Москвы».

Вопросам датировки выговских икон был посвящен доклад известного художника-реставратора Дарьи Евгеньевны Мальцевой. Основой ее исследования стали иконы из Музея русской иконы, основанного Гуннаром Сависааром в Таллине. Отрадно, что, несмотря на все сложности, он смог приехать на конференцию и порадовать нас своим присутствием и общением.

И сейчас, когда воссоздаешь в памяти каждый из услышанных на конференции докладов, посвященных истории и культуре Выга, а также посещение выставки в Манеже Малого Эрмитажа сразу задумываешься о духовном подвиге выговских пустынножителей, пострадавших за веру, а также их вкладе в развитии древлеправославия на нашей земле.

Приятным дополнением этого мероприятия стал каталог выставки, экземпляры которого организаторы заботливо сохранили для продажи участникам конференции, в музейных киосках книг уже давно не было. Это великолепное издание, подготовленное сотрудниками Отдела истории русской культуры Эрмитажа, стало не только первой научной публикацией, но и без преувеличения открытием уникальных материалов из музейных фондов, связанных с наследием Выговского старообрядческого общежительства.

Безусловно, проведенная конференция вместе с экспозицией выставки предоставили возможность широкому круг граждан, всем интересующимся историей старообрядчества, ознакомиться с той частью истории нашей страны, которая с начала гонений на староверов и до недавнего времени всеми силами старательно стиралась из памяти христиан.

Но даже в эпоху гонений со стен постоянной экспозиции в Третьяковской галерее можно было видеть безмолвный подвиг боярыни Морозовой, изображенный на известной картине В.И. Сурикова.

Сейчас же мы живем во время открытого волеизъявления и можем свободно исповедовать нашу веру, а также печатать церковные книги и изготавливать иконы по древлеправославным канонам.

Но именно это проведение посвящённой старообрядчеству выставки в Государственном Эрмитаже, завершившейся столь значительной конференцией, позволяет придать новые импульсы в становлении древлеправославия в нашей стране.

Именно такие действия со стороны научного сообщества хочется видеть в качестве поддержки для всеобщего приобщения и изучения нашей общей истории. В совокупности с разного рода грантами, начиная с программы Президентских грантов, на всеобщее обозрение представляются всё больше и больше периодов нашей общей истории древлеправославия. Это особенно важно сегодня в эпоху засилья чуждых христианам ценностей.

Также призываю староверов, а также всех, не безразличных к истории древлеправославия, поблагодарить организаторов выставки и участников конференции в Эрмитаже за их труды.

Спаси Господи!

Константин КОЖЕВ

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024

Собрание в Петербурге

3 марта 2024 года в Невской общине состоялось годовое отчетно-выборное собрание. Были представлены отчёты: настоятеля о. Владимира Шамарина о духовной и служебной деятельности Рыбацкого прихода, и о хозяйственной деятельности председателя правления А.К. Анащенко. Отчёт по Тверскому приходу сделал зам. председателя правления Д.В. Хмелёв. О. Антоний Ларионов зачитал отчёт по Коломенскому приходу. Отчёт Ревизионной комиссии предоставил З.И. Петров. Помимо этого, кратко, но ёмко выступил духовный руководитель Тверского прихода о. Иларион Петров.

В отчётах по приходам, кроме доклада об основной служебной деятельности, большое место было отведено отчётам о духовных мероприятиях, о внеслужебных направлениях деятельности общины и о финансовых расходах на хозяйственные нужды.

В Невской общине за 2023 год были выполнены многие хозяйственные работы. В частности, в Тверском приходе был пополнен иконостас апостольским рядом, за счёт икон, написанных о. Антонием. Иконостас украшен резьбой, выполненной в староверческой мастерской, в которой работают члены Невской общины.

В общине работают три церковные лавки, в каждом приходе своя. В Рыбацком приходе работает свечная мастерская, обеспечивающая свечами все три прихода. В Тверском приходе – издательства «Врата Веры» с собственной типографией, переплётная мастерская и небольшая свечная мастерская тоже. Коломенский приход в свою очередь имеет швейную мастерскую.

Были озвучены планы работ и планируемые в 2024 году мероприятия. Так же на собрании было рассказано о мероприятиях Российского Совета, в котором члены Невской общины принимали непосредственное участие.

На собрании были утверждены новые члены общины. Работа руководства общины в 2023 году признана удовлетворительной.

Далее состоялось утверждение Д.В. Хмелёва на степень помощника наставника.

Затем состоялись выборы. Председатель правления А. К. Анащенко попросил не выдвигать его кандидатуру на следующий срок ввиду состояния здоровья. Участники Собрания выразили большую благодарность Александру Константиновичу за многолетнюю плодотворную работу, в том числе за 12 лет на посту председателя правления, и высказали надежду, что он продолжит активно трудиться в общине в другом качестве. На пост председателя Невской общины был выдвинут С.П. Михович, который был единогласно утверждён собранием на эту должность.

Совет общины, другие должностные лица, Ревизионная комиссия были переизбраны в прежнем составе. Настоятель общины: Шамарин Владимир Викторович; наставники: Петров Илларион Михайлович, Шамарин Арсений Владимирович, Ларионов Антоний Вячеславович; правление: председатель Михович Станислав Петрович, зам. председателя Хмелёв Дионисий Валерьевич, казначей Быков Александр Александрович; члены Совета общины: Клямко Елена Георгиевна, Кожурин Кирилл Яковлевич, Смирнов Алексей Иванович, Ермолин Денис Сергеевич, Юшко Михаил Евгеньевич.

Д.В. Хмелёв

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024

Поездка на Выг

Снежной зимой 2024 года группа прихожан поморского храма дер. Лампово Ленинградской области во главе с председателем общины Денисом Ермолиным совершила краткий выезд в д. Данилово, где обустраивает скит инок Варлаам.

Многолюдная некогда обитель, основанная староверами-поморцами на реки Выг и разоренная при правлении Николая I, представляет сейчас собой очень небольшую деревню.

Гости провели здесь несколько дней, помогая о. Варлааму с заготовкой дров, привезли с собой кое-какой провиант и инструменты. Будни инок проводит в трудах и молитвах, помогает по возможности единственному на данный момент жителю деревни Александру заготавливать дрова, принести питьевую воду из родника, расчистить тропинки от снега.

В свободное время инок занимается рукоделием: резьбой деревянных голгоф и рукописанием.

Если есть возможность поддержать развитие этого исторического скита, пожертвования можно перевести на карту сбербанка: 5469550079090566 (держатель Денис Сергеевич Ермолин, карта открыта исключительно на скит). Спаси Господи!

Сайт «Староверы Лампова»

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024

История о том, как старообрядец Андрей Игнашин возродил старинный кустарный меднолитейный промысел

Мы живём во времена грандиозной унификации мира. Одинаковые продукты и товары, сделанные по стандартам в расчете на прибыль и материальный рационализм, заглушили остатки мастеровой уникальности. Оказались утраченными многие технологии, что веками передавались от отца к сыну. Их стало просто некому передать. Но Господь словно Сам начинает возвращать их из небытия…

Андрей Игнашин вырос в старообрядческой семье, к иконе с детства питал огромное благоговение. И так как в староверской традиции огромным уважением пользуются иконы литые, технология их изготовления стала для Андрея предметом особого интереса. Мы приводим его рассказ, как увлечение стало делом всей его жизни, и как удалось восстановить, казалось, навсегда утраченную технологию литейного производства.

Чтобы отвлечься от проблем, начал… лить!

— У меня ж семья старообрядческая! С детства в деревне, я помню, у бабушки стояли литые иконы наравне с живописными деревянными. Так с детства и зародился интерес к медному литью. Жил я и жил, и в принципе неплохо жил, но в 2015-м году по стечению обстоятельств уволился с основной работы. Были планы, но все расстроились. Начался тяжелый период в моей жизни.

И я, дабы отвлечься от проблем, начал… лить. Уходил с раннего утра, возвращался к полуночи. Помещения не было, работал в теплице, первую печь соорудил из кирпича, в качестве горна приладил советский пылесос, так и работал. В общем, плотно стал заниматься литьем. И в этом воплотился тот ранний интерес к этому делу, что возник еще в юности. Много читал я книг по литью, Зотову Елену Яковлевну — у нее диссертация была написана на эту тему. Но во всей этой литературе было написано, что технология литья в землю, так, как наши предки лили, была утрачена.

Со всей матушки России

До революции в Анциферово — это Орехово-Зуевский район Московской области — было пять литейных мастерских. Одним из последних мастеров-литейщиков там был Федор Варламов. До самой смерти в 1980-х он снабжал отлитыми своими руками тельными крестами и иконами всю округу и Рогожское кладбище. Это был единственный литейщик, кто лил и иконы, и кресты.

Возили продукцию на Рогожское — везли на электричке и, чтобы не попасться в руки милиции, прятали образы в бидончике с молоком. Сначала жена его, потом дочка, Нина Федоровна (сейчас ей 80 лет, мы с ней очень часто общаемся), с этим молочным бидоном в Москву приезжали. Нина Федоровна на Рогожское крестики в бидончике с молоком возила с 1959 году. В то время она закончила 10 класс. На Рогожском она передавала их женщине — ту звали Варвара, она заведовала хозяйственными делами. А туда, в исторический центр старой веры, со всего Союза ехали за литыми крестами и иконами — из Молдавии, Белоруссии, со всей матушки России.

Старый дом литейщиков

Когда я начал лить, Нина Федоровна мне рассказывала о технологии — конечно, в общих чертах, всего она знать не могла, поскольку в процессе формовки и литья участия не принимала. Но в некоторых этапах производства она участвовала. А в доме, в котором я сейчас живу, еще до революции была литейная мастерская Ивана Павловича Варламова. Он был уставщиком старообрядческой церкви. В 1937-м его расстреляли на полигоне в Бутово.

В 2017 году я уже лил. Владелец дома-мастерской Варламовых, Владимир Иванович, приходил в гости ко мне и рассказывал про деда своего, который занимался литьем еще до революции. И он мне при жизни своей образцы подарил для литья: «На, — говорит, — пользуйся». Мы с ним очень дружили! В том же году он умер, приехала его сноха, сказала, что планирует продавать дом. Я сказал, что хотел бы купить его. На том мы и договорились. Так и поселился я вместе с семьей в доме потомственных литейщиков Варламовых. И нарочно не придумаешь, как Господь Бог все сложил: в 2016 году я начал лить, а в 2017 году заехал в дом потомственных литейщиков. Когда огород копал, находил то остаток литниковой системы, то иконки, а когда на дворе разбирал старые вещи — там гвозди лежали ржавые, а под ними туясок берестяной, в котором я обнаружил дореволюционные образцы икон и крестов для литья.

Утраченная технология

Я начал работать по «Указу о медном мастерстве» 1720-х годов. Кажется, поморские литейщики его написали. По этому указу я стал пытаться лить. Но ни этот, ни какой другой исторический документ не раскрывает нюансов. Это только некая основа, скелет. Дальше своим потом и кровью пришлось восстанавливать утраченную технологию литья. Это сотни отливок, годы работы! Ездил несколько лет в библиотеку имени Ленина. Поднимал всю литературу, за XIX век, за начало XX-го по слесарному делу, по литью, по технологии сплавов. Все, что только можно было найти, перелопатил, но везде были только общие фразы. А после революции технология изменилась. Раньше нюансы и детали никто не описывал. У каждой мастерской существовали свои секреты, которые хранились и передавались поколениями, от отца к сыну. Литейных мастерских было много, и среди них была жесткая конкуренция.

А теперь как это восстановить? Только методом бесконечных проб и ошибок. Но случается, что некая сила подхватывает и ведет, и ничего с этим поделать не можешь. Вот подхватила меня, и я не в силах остановиться. И накатывали внутренние сомнения: неужто не получится? Столько же сил потрачено! Все потом и кровью. Решил, что лучше в лепешку расшибусь, но добьюсь. И так много думал о литье, что мне снилось, как лучше сделать. С утра приходил, пробовал и получалось. Это какое-то внутреннее движение, посыл, словно не я этим двигал.

Как лили сотни лет, так и я лью

Какова же принципиальная разница в ручном труде от тиражированного литья? Все дело в качестве, в остроте литья. Простой обыватель не заметят разницы, если не объяснить. Но те, кто разбирается в литье, видят разницу сразу. В наше время льют вакуумным способом по восковкам или в кокиль, то есть в металлической форме. Литье получается сглаженным — и лики, и фактура. Нет той остроты, как при литье в землю. Любая жидкость имеет поверхностное натяжение, и, соответственно, на всех этапах теряется качество литья. Снятие резиновой формы — раз, восковка — два, формовочная масса — три, заливка металла — четыре, жидкий металл тоже имеет поверхностное натяжение, потом галтовка. Вот и уходит потихоньку качество, острота конечного продукта. Кокильное литье в металлическую форму тоже имеет свои минусы — это закал поверхности, появляется мелкая шероховатость, которую приходится заполировывать. И опять же теряется качество.

Литье же по старой технологии в землю не требует промежуточных операций, все напрямую модель (матка) — земля — металл. Такого качества, как раньше лили, иным способом не достичь. Вот как лили на протяжении сотен лет, так я и лью.

Вот так с Божией помощью получилось возродить этот старинный кустарный меднолитейный промысел в гуслицкой деревне Анциферово.

Анатолий Бочкарев, публикация сайте «Старообрядцы» от 1 марта 2024 года

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024

У староверов Лампова

По сложившейся традиции, 7 января поморская община деревни Лампово (Ленинградская область) устраивает праздничные гуляния в честь светлого и радостного праздника — Рожества Христова. Не стал исключением и этот год, невзирая на мороз и стужу: все организаторы накануне собрались и решили — гуляниям быть!

После праздничной службы в храме юные прихожане прославили рождьшагося Христа и получили подарки от общины, в этом году нам очень помогли Иван Тимофеев, Екатерина Поликарпова и Екатерина Ермолина — спаси Господи за выбор, закупку и доставку подарков!

В 12.00 часов начался праздник — дети и взрослые играли, забавлялись, пританцовывая на морозе (все же — 20!). По традиции, игры и забавы провели Евпраксия Леонтьевна и Александра Лукашевич.

Все желающие грелись ароматным травяным чаем и пряным сбитнем из самоваров, во славу Божию потрудились наши герои самоварной бригады — Евгений Георгиевич Платонов и Иван Иванович Чумаков. А после — согревали пением духовных стихов под псковские гусли (на снимке).

Мы благодарим всех, кто пришел на праздник, порадовался появлению на свет Богомладенца Христа и поделился отличным настроением, которому не страшны любые морозы!

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 93, январь — март 2024

Освящение храма в Кулиге

22 октября 2023 года в селе Кулига (Кезский район Удмуртии) был торжественно освящен храм во имя святаго славнаго пророка Илии Фезвитянина.

Староверы издревле проживали в Верхокамье и, главным образом, это были многочисленные представители часовенного согласия. Однако в северных районах Верхокамья в начале XVIII в. установилось влияние Выговской обители в Поморье, ставшей к тому времени крупнейшим духовным центром для староверов-беспоповцев, в южных районах такое влияние стали оказывать беглопоповцы.

В селе Кулига издавна существовала поморская община, однако приличного молитвенного здания здесь не было много лет, пока местные власти не отдали верующим здание заброшенной аптеки. Реконструкция сооружения велась несколько лет.

Строительство, а точнее реконструкцию здания бывшей аптеки вели несколько лет. На стройку жертвовали как местные христиане, так и многие неравнодушные люди со всей страны. Большую помощь оказал Российский Совет Древлеправославной Поморской Церкви и прихожане Московской поморской общины. Неоднократно финансовую помощь оказывал Благотворительный Фонд «Правда Русская». Особый вклад и финансовую помощь оказали представители большой семьи Бузмаковых из Кулиги, Перми, Москвы и др. мест. Большая благодарность бригадиру строителей Сергею Степанову и его рабочей бригаде за своевременную и качественную работу. Отдельно хочется отметить Наталью Ивановну Бузмакову и Ивана Дмитриевича Бузмакова, без которых сегодняшний праздник не состоялся бы, а в Кулиге не появилось бы своего храма. Большое содействие оказало уставщица Мария Петровна Селезнёва, до пенсии работавшая руководителем сельсовета, директором школы.

На освящение храма прибыл председатель Российского Совета ДПЦ Владимир Викторович Шамарин, заместитель председателя А. Безгодов, руководитель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума М.Б. Пашинин, наставник общины села Сепыч Пермской области Л.Д. Габов. Участвовали представители Пермской общины И.Р. Султанов, Красногорской общины И.Н. Косолапов, Глазовской общины Г.И. Перминов, уставщица К.К. Ашихмина. Присутствовала также старший научный сотрудник Архива РАН Н.В. Литвина, много лет поддерживающая дружеские связи с кулижанами. Собрались многие жители села, а так же гости из соседних сел и деревень Кезского района, так же были гости из Балезинского, Глазовского и Красногорского районов Удмуртии. Насчитали более 120 человек, храм едва вместил всех желающих.

Службу по случаю освящения возглавил Кулижанский духовник Иван Евдокимович Селезнев, ему сослужили Леонтий Давыдович Габов из Сепыча, Владимир Викторович Шамарин из Санкт-Петербурга и Алексей Александрович Безгодов из Великого Новгорода.

После молебна пророку Илие, все молящиеся обошли храм с пением величаний, духовники по очереди совершали каждение.

По окончании службы с торжественным словом обратился председатель РС ДПЦ В.В. Шамарин, он напомнил присутствующим о необходимости посещать храм и сохранять свою веру и традиции.

В этот же день председатель РС посетил д. Степаненки (в 15 км от Кулиги), где расположено лучшее сельскохозяйственная предприятие Удмуртии СПК «Степанёнки», которым с 1999 года руководит старовер Фёдор Дмитриевич Першин. В. Шамарин осмотрел фундамент будущего храма и встретился с местными жителями. В Кезском районе начинается строительство еще двух староверских храмов. На следующий год в Кулижской моленной планируется возведение купола и установка ограды.

А.А. БЕЗГОДОВ

Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, январь – февраль 2024

Быт и нравы староверов Витебской губернии в середине XIX в.

Кожурин К. Я.

Быт и нравы староверов Витебской губернии в середине XIX в.
(по материалам секретных данных, собранных надворным советником В. С. Несторовым)

Витебская губерния во времена Российской империи была одной из самых густонаселенных староверами губерний. Только согласно официальной статистике, в 1851 г. здесь проживало 37 487 староверов и находилось 28 часовен и моленных, являвшихся крупными духовными центрами. В 1854 г. староверческое население региона достигло уже 38 481 души обоего пола. Одним из первых историков старообрядчества на Витебщине можно считать единоверческого священника Василия Волкова (Волковича) (Волков, 1866). Также и сами староверы оставили ряд исторических сочинений, в которых нашли отражение события из истории местного старообрядчества (Хронограф Литовский, 2011; Алфавит духовный, 2014).

После Октябрьской революции 1917 г. и последовавшим распадом Российской империи территория Витебской губернии оказалась разделенной между тремя государствами: Россией, Белоруссией и Латвией. В связи с этим историей староверия в данном регионе занимались не только отечественные, но и зарубежные исследователи. Среди них можно назвать имена таких известных исследователей из Латвии, как А. А. Заварину (Заварина, 2019) и В. В. Никонова (Никонов, 2008), историков из Литвы В. С. Барановского и Г. В. Поташенко (Барановский, Поташенко, 2005), белорусского историка А. А. Горбацкого (Горбацкий, 2004). В этих исследованиях содержится немало ценного материала о староверах Витебской губернии в XIX – начале XX вв. Однако многие архивные материалы еще ждут своего исследователя.

Ценнейшие сведения находятся в рапорте, представленном в Синод архиепископом Полоцким и Витебским Василием (Лужинским), самолично объездившим вверенную ему епархию и составившим подробный отчет о состоянии «раскола» в Витебской губернии. Об этом я уже не раз с большей или меньшей полнотой писал в различных своих статьях (см.: Кожурин, 2014 – 1; Кожурин, 2014 – 2; Кожурин, 2014 – 3). Однако не менее интересными и ценными оказались сведения, параллельно собранные светским чиновником, надворным советником В. С. Несторовым, недавно обнаруженные мной в Российском государственном историческом архиве Санкт-Петербурга.

В конце царствования Николая I по личному указу царя производился секретный сбор сведений о «современном состоянии раскола» в Российской империи. Собирались подобные сведения и по Витебской губернии. В результате, появился весьма любопытный и ценный с исторической точки зрения документ – «Обозрение положения раскола в Витебской губернии» (1853), составленный надворным советником Валерианом Степановичем Несторовым, состоявшим чиновником по особым поручениям при генерал-губернаторе Витебском, Могилевском и Смоленском (РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 114б. – По Высочайшему повелению о приведении в известность современнаго положения раскола в губерниях Витебской, Могилевской и Смоленской).

О происхождении и о времени появления в Витебской губернии первых староверов Несторов писал: «Наружный вид, язык и обычаи Витебских раскольников, резко отличающие их от местнаго населения, указывают на их Великороссийское происхождение; но предания о времени их здесь поселения не сохранилось между ними.

Из рукописнаго сочинения, написаннаго в Риге для Рижских, Витебских и других этого края раскольников, под названием: “Краткое показание яко филипо-федосеевским христианам, новоженам покаяние несть” видно, что в конце семнадцатаго столетия, они уже находились здесь и что Федосей Васильев (основатель Федосеевской секты) на соборе с братиею 7202 лета (1694 г.) установил: “поженившихся от единения отлучать”.

Принимая в соображение местность поселения, сношения с раскольниками других губерний и некоторыя различия в обрядах, можно полагать, что они поселились не в одно время во всех уездах, или проникли в губернию разными путями с неодинакими учениями, слившимися в последствии в Федосеевское согласие. – А именно: уезды Люцинский, Режицкий и Динабургский, находясь на пути первоначальных поселений в Польшу, Курляндию и на границы Пруссии, Новгородских и Псковских стригольников, заселены прежде других, выходцами этих губерний, остановившимися здесь по удобству укрывательства в малозаселенных, болотистых и трудно проходимых лесах. На одновременность заселения этих уездов, кроме согласия в учении, обрядах и связи с Рижскими, одновременно с ними вышедшими и поселившимися, указывает смежность раскольнических деревень, составляющих, как бы одно общее поселение и их связи собою. – Принявши, вместе с Рижскими и другими этого края, учение Федосея, они в последствие отделились от своих Великороссийских собратий, по случаю признания на кресте титлы, Пилатом написанной и отвержения молитвы за царя и составили особое согласие, главою котораго зделалась Рига.

Раскольники других уездов Витебской губернии, принадлежа к Федосеевскому согласию, не так тесно соединены с Динабургскими, Режицкими и Ригою, что бы можно было предполагать об одноплеменности их и одновременности поселения, а именно: Лепельские, частию Полоцкие и Витебские находятся в постоянных сношениях с м. Холопиничи[1], едва известном Динабургским и Режицким. Невельские и Себежские соединены с Великолуцкими. К этому должно присовокупить, что в уездах Динабургском, Режицком, Люцинском и Дризенском не живет ни одного из раскольников Лепельскаго, Полоцкаго и других уездов, населенных раскольниками всех уездов, кроме Динабургскаго, Режицкаго и Люцинскаго.

В Городецком уезде раскольники поселены в недавнее время, а в Велижском с 1839 г., выходцами из других уездов Витебской губернии.

В отношении брака Динабургские, Режицкие, Люцинские и Дризенские более приближаются к учению Феодосия и хотя все имеют сожительниц, но допускают их, как бы по необходимости, не совершая при вступлении в сожительство, ни каких обрядов и в известные годы многие, оставаясь с ними жить в одном доме, разлучаются; в прочих же уездах соблюдаются некоторые обряды, для совершения которых приглашается Наставник и родственники с обеих сторон.

Строгое отвержение брака и послабления в отношении его, бывшее причиною отделения Федосеевской секты от Поморян, вместе с другими отличиями этих уездов, дает повод к предположению о разнородности Витебских раскольников, хотя все они называют себя Федосеевскаго согласия.

Кроме безпоповских Федосеевских в г. Витебске и в уездах Витебском и Суражском живут в небольшом количестве раскольники поповской секты, пришедшие сюда в позднейшие времена из Ветки, как уверяют многие из живущих стариков.

Поселившись в Витебской губернии, принадлежавшей тогда к польским провинциям, раскольники жили под покровительством владельцев земель, не принадлежа ни к какому сословию, почему по присоединении Белоруссии и распространении на нея народной переписи, раскольники принуждены были записаться в крестьяне к владельцам земель, на которых жили; но в последствии начали отыскивать свободу, доказывая неправильность приписки, при чем некоторые называли себя выходцами из Пруссии, многие из таковых получили свободу, другие же выкупились на волю и богатея дают средства остальным выкупаться, или отыскивать свободу. Таким образом в Витебской губернии образовалось и с каждым годом увеличивается сословие купцев и мещан раскольников.

Обыкновенно их называют русскими, сами же себя они называют староверами, русскими и некоторые Пилипонами, от искаженнаго слова Филиповицы, – но при этом замечательно, что и поповские также присвоивают себе название Пилипонов.

Раскольники Витебской губернии состоят преимущественно из безпоповских Федосеевскаго согласия и не значительнаго числа поповских Ветковскаго согласия.

Число безпоповских простирается до  18.447 мужескаго и 19. 264 женскаго пола, поповских 348 мужескаго и 422 женскаго пола всего же 38.481 обоего пола душ.

По сословиям они разделяются: на купцов 3-й гильдии и мещан Витебской и других губерний, вольноотпущенных, панцырных бояр, пахотных солдат, свободных хлебопашцев, крестьян Государственных имуществ и помещичьих» (РГИА. Л. 59 – 63 об.).

Далее В. С. Несторов приводил таблицы с распределением старообрядцев по сословиям. Также он отмечал, что нередки были злоупотребления при ведении ревизских сказок – в них до 1850 года вносили записи на основании метрических книг, которые вели старообрядческие наставники.

На основании собранных статистических данных Несторов делает вывод: «…четыре пятых купцов и мещан живут, как крестьяне, по деревням на землях, нанимаемых у помещиков, или приобретенных у них покупкою и называемых также деревнями, в которых как и в помещичьих живут от одного до пяти и более семейств, смотря по количеству земли и удобствам, но деревни эти расположены, большею частию, не в дальнем одна от другой разстоянии, что способствуя сношениям и отправлению обрядов, образует один, или несколько пунктов раскольничьяго поселения в уезде, или же одно общее в нескольких уездах, как Люцинском, Режицком и Динабургском.

В каждом из таких пунктов существовало несколько моленных, по запечатании которых, служение отправляется в домашних, устроенных большею частию в тех же деревнях и отличающихся от прочих домов большим количеством образов и некоторыми убранствами, на время сборниц (по-видимому, надо “сборищ”. – К. К.).

Воспрещение домашних сходбищ для моления весьма затруднительно по расположению раскольничьих деревень в лесах, между болотами и при том может подать повод в притеснениях и злоупотреблениях местных полицейских властей» (РГИА. Л. 60 – 71).

Относительно образа жизни местных староверов Несторов отмечал: «Из Витебских раскольников 13.956 муж. пола принадлежат к крестьянскому разных наименований сословию и 4.838 муж. пола к купечеству 3 гильдии и мещанству, из числа последних только 945 муж. пола живут в городах, все же прочие в деревнях на собственных, ими нанимаемых у помещиков землях.

Это самое указывает на их образ жизни и занятия. Живущие в городах занимаются торговлею и разными промыслами, поставками и работами, как то плотничною, каменною и другими. Живущие же по деревням занимаются преимущественно землепашеством, разными сельскими промыслами, перекупкою и продажею сельских произведений, плотничеством, каменными и землекопными работами на шоссе и железной дороге, особливо у купца Гладышева, поставкою работников и мастеровых и другими промыслами.

Раскольники Витебской губернии все живут зажиточно, – они трудолюбивы, трезвы, здоровы, большаго роста, говорят по русски, сохраняют русские обычаи и платье.

Оказывают вспомоществование и защиту принадлежащим к расколу.

Сообщений с общим населением избегают, приглашаемых к себе на работы, не раскольников, или приходящих по делам и случайно, не допускают к столу вместе с собою и держат для них особую посуду» (РГИА. Л. 88 – 89).

Далее Несторов отмечает характерные особенности «нравственного характера» витебских староверов. Несомненно, его оценка носит несколько поверхностный и субъективный характер: «Не смотря на зажиточность, трудолюбие и трезвость в частной и общественной жизни раскольников много сторон, заслуживающих порицания.

Неповиновение и самоуправство, положившия начало расколов, отражаются во всех их действиях и дают особый характер, не только обществам, но каждому лицу в частности. В избежание исполнения законных учреждений и свободнейшаго отправления обрядов, купцы и мещане удаляются в леса, не берут паспортов, кроме самых необходимых случаев, скрывают у себя беглых и дезертиров, приписывают их в свои семейства под именами умерших, неправильно показывают в ревизских сказках свои семейства; помещичьи крестьяне для большей свободы стараются быть на оброке.

Не подчиняясь установленным властям, они образуют особое общество, управляемое своими собственными учреждениями, но тяготясь и этим, они стараются поставить себя в возможность уклоняться от них, от этого в каждом селении встречается по несколько, богатством, мнимою приверженностию к расколу, или другими способами, присвоивших себе влияние и независимость, пользуясь которым делаются самовластными и кроме вмешательства в дела частныя, дозволяют себе, при отправлении служения, поправлять Наставников, замечать их ошибки и заводить споры в самых моленных, некоторые даже отправляют сами служение, не бывши Наставниками, наконец для большаго влияния на Наставников стараются избирать их из людей, не только не пользующихся уважением, но часто из таких, за которыми известны проступки и даже преступления.

От такого раздробления, раскольничьи общества, удовлетворяя мелкому самолюбию богатых и предприимчивых не лишают беднейших помощи в нуждах. Чем как тех, так и других привязывают к расколу, и вместе с этим развивают дух непокорности.

В сношениях раскольники лукавы, скрытны, лицемерны, не упускают случая обманывать, занимаются воровством, подлогами и конокрадством, из котораго образовали особый промысл, удачно отправляемый при покровительстве и защите в каждом раскольничьем селении.

Женщины ведут распутную жизнь, которая им неставится в преступление, даже родителями; напротив незаконнорожденные дети называются богданчиками.

При всем этом ежедневно кладут по несколько земных и поясных поклонов, в продолжении чего делают домашния распоряжения, или нанимают других класть за себя определенное число поклонов; соблюдают посты, не курят табаку, не пьют вина и многие чаю, особливо с сахаром, но некоторые не отказываются от вина и табаку, когда предполагают, что другие не узнают об этом.

Отчужденная жизнь, скрытность, постоянная забота о изобретении обманов, имея влияние на нравственный характер раскольников, дает наружности их преимущественно старикам, особую печать дикости и суровости.

Вообще раскольники Витебской губерниии находятся в грубом и невежественном состоянии, особливо в отношении религиозных понятий. – Избирая приемущественно сношения с раскольниками, в них до того вкоренились лжеучения, дошедшия к ним от отцев и поддерживаемыя упорством и разсчетами мелкаго самолюбия и выгод, что истинное учение сделалось для них недоступным. Часто, не находя доказательств в подтверждение своих заблуждений, они ограничиваются словами “так веровали наши отцы и мы желаем умереть, как они”.

Богатые, получивши некоторое развитие и усвоив удобства жизни, большею частию остаются упорными раскольниками, или выказывают себя такими, для приобретения большаго влияния и уважения; а как ни в каком сословии, богатство не дает столько прав на уважение и влияние, как у раскольников, то главными движителями раскола суть богатейшия из них» (РГИА. Л. 89 – 93 об.).

Вместе с тем Несторов не мог не отметить достаточно высокий уровень грамотности местных староверов: «Многие из раскольников грамотны; к числу их принадлежат так называемые “знающие от писания”, большая часть из них не умеют ни читать, ни писать, но заучивши наизусть многия места из священнаго писания, церковных книг и разсуждений сектаторов, толкуют их по своему. Они пользуются большим уважением и к ним стекаются из окрестностей раскольники, даже наставники, для бесед и совещаний.

Грамотность между раскольниками распространяется посредством наставников, причетников и особых учителей, которые для этого ездят по деревням. Азбуки употребляют писанныя и так называемой гражданской печати.

Писать учатся не многие и большая часть из наставников и учителей с трудом подписывают свое имя; обыкновенно они стараются подражать уставному письму.

Раскольники, предпочитая древния книги, почти их не имеют, по дороговизне и редкости, а довольствуются перепечатанными с древних, в бывших раскольничьих типографиях, с объяснением в конце каждой когда, где и с какой книги перепечатана, так наприм. “Сия святая и богодухновенная книга тетро Евангелие, сиречь четверо благовестие Матфея, Марка, Луки и Иоанна, от прежде печатанных книг в царствующем граде Москве в лето от сотворения мира 7156 (1648) ныне вторым тиснением издается Новгородскаго Северскаго наместничества округа Суражскаго в Клинцовском посаде состоящей типографии содержателя онаго посада купца Якова Железнякова и сына его Василия Железнякова в собственной их типографии. Печатана с указнаго дозволения. Начата бысть печататься 7295 (1787). А прежде печатанная книга тетро Евангелие по вышеименованному указу свидетельствована Нижним Земским Суражским Судом и подписана онаго суда присутствующими. С которой ныне сия книга перепечатана”.

Кроме этих, встречаются книги, напечатанныя в бывшей Почаевской типографии.

Большим уважением у раскольников пользуется и находится почти в каждом доме житие св. Ефремия.

Книги приобретаются покупкою в Москве, Риге и на местах у раскольников, приносящих их.

Писанных книг менее; в числе их встречаются молитвенники, составленные раскольниками; прения, знаменитых раскольничьих наставников, различных сект, о предметах, послуживших к разделению сект; выписки из стоглава и кормчей книги; разсуждения о молении за Царя, о кресте четверо-составном, или восьми конечном, о титле на кресте, о двуперстном сложении креста, о браках, о причащении и возможности спасения без причащения Свят. Тайн; о не бритии бород, об одежде и других предметах, отделяющих их от истинной церкви.

Иконы кроме древних, дошедших по наследству и весьма редких, пишутся на местах, особыми иконописцами, содержимыми обществом при моленных и меняются в Москве, Риге, Калуге.

На некоторых из них представляются изображения, созданныя невежеством раскольников, так напр. Иоанн предтеча с крыльями, держащий в левой руке сосуд в роде чаши, в котором лежит голова Иоанна Крестителя с надписью: “Се агнец Божий взимай грехи всего мира”, на других изображены ложные их мученики, сожигаемые с замками на губах.

Медные кресты восьмиконечные с изображением распятаго Спасителя с надписью: “Царь Славы, IС ХС, сын Божий, ника”, кроме которой на иных находится титло, Пилатом написанное; на других же ее нет.

Во многих домах над окнами и дверми прибиты маленькия бумажки с надписью: “Христос с нами устависся”. Надписи эти делают наставники» (РГИА. Л. 93 об. – 96).

Говоря о влиянии староверов на жителей других исповеданий, Несторов отмечает: «Раскольники Витебской губернии, живя большею частию по деревням, своею зажиточностию и здоровым видом возбуждают зависть в бедном, истощенном населении крестьян и многие из них охотно присоединились бы к раскольникам, но запрещение пить вино останавливает их. От этого переходы в раскол встречаются довольно редко и только между крестьянами, попавшими в работники к раскольникам с молодых лет, когда привычка к пьянству не сделалась для них необходимою потребностию.

Для обработки полей своих раскольники держат постоянных или временных работников, часто беглых, не принадлежащих к расколу; но оказывают им пренебрежение и образа их ставят отдельно от своих, в последнем углу, у двери, склоняя между прочим к соединению. По мере согласия, образ передвигают по стене к переднему углу, на конец по испытании и наложении эпитимии, совращеннаго допускают в моленную и, прининяв (sic!) в свое согласие, приписывают на место умерших, с присвоением их имен и дают им сожительниц из раскольниц.

Перекрещивание не встречается[2], кроме совращенных Евреев.

Открытие таких приписанных, по трудности розысканий, случается редко, в последнее время следствием доказано, что крестьянин г. Медуницкаго, Себежскаго уезда, бежавший лет за 20 пред сим и проживавший все время у раскольников, в 1845 году, по совращении, приписан был ими в Дризенское мещанство, под именем умершаго около того времени раскольника Степана Ермолаева Трофимова, котораго именем называясь, получал до 1853 г. паспорты…» (РГИА. Л. 96 – 97 об.).

Далее В. С. Несторов приводит ряд других аналогичных случаев, заключая: «Подобные случаи весьма часты у раскольников, но по недостаточности улик и подозрений, живущие под чужими именами, спокойно пользуются ими и передают своим детям, неправильно приобретенныя имена и звание» (РГИА. Л. 98).

Вместе с тем обратное влияние на староверов было крайне слабым: «Раскольники Витебской губернии по образу жизни составляют совершенно особое общество, подчиненное влиянию только своих лжеучений.

Православное духовенство, особливо в главных их пунктах: Динабургском, Режицком и даже Люцинском уездах, весьма малочисленно: в Динбургском уезде две, а в Режицком одна Православная церьковь и по этому не может иметь на них ни какого влияния; полицейския же власти, из видов, содействуют им послаблениями установлений о раскольниках.

Сверх этого помещики, на землях которых живут мещане и купцы, получая отдаваемыя им во временное пользование земли гораздо большую, нежели от других наемщиков плату, а в крестьянах имея исправнейших работников или плательщиков значительнаго и бездоимочнаго оброка, оказывают им покровительство и притом будучи сами, равно как и местныя полицейския власти Римско-Католическаго исповедания, кроме выгод, находят другия причины к поддержанию раскола.

Отношения Витебских раскольников к местным властям и помещикам дают им особое, от живущих в Великороссийских губерниях, значение.

Белоруссия под владычеством Польши с утратою Православия и языка, двух вековым влиянием Езуитов на высшие классы и привилегиями латинскому населению, до того слилась с Польшею, что народныя предания, соединявшия ея с Россиею изгладились из памяти. Возвращение к России и возсоединение Унии, благодетельно действуя на низшия классы, возстановив не совсем утраченныя ими верования, возбудило в высшем стремление к поддержанию латинства и не раздельнаго с ним Польскаго духа, а вместе с тем к ослаблению Православия.

Это стремление, между прочими действиями, выразилось в вмешательстве дворянства в разборы бывших Униятских приходов на Православные и Римско-Католические, в неохотной постройке Православных церквей, во вновь образовавшихся и прежних приходах, наконец в покровительстве раскольникам, как враждующим Православию; тем более, что с обращением их увеличилось бы в губернии число православных церквей и истинно русских, особливо в уездах Динабургском и Режицком и тем нарушился бы перевес латинскаго населения» (РГИА. Л. 98 – 100).

Весьма важными были для местных староверов связи («сношения») между собой и со своими единоверцами из других регионов: «Сношения раскольников Витебских между собою и с живущими в других губерниях имеют главною целию сведения о положениии раскола, а также разрешение некоторых, возникающих вопросов; меры к поддержанию раскола и уведомления о распоряжениях Правительства до них касающихся и о изобретаемых противу них средствах. За этим следуют интеры (sic!) домашние.

Раскольники все вообще и в частности стараются о сообщении, сколь можно более известий и почти каждый из значительных имеет свой особый источник и способ» (РГИА. Л. 101 – 101 об.).

К такого рода источникам относились: 1) родственники, с которыми даже после переселения на новые земли староверы продолжали поддерживать отношения, деловые связи, отправление на заработки и по торговым делам; 2) «род постоянной почты посредством нищих не из раскольников», которые, переходя между различными селениями, переносят информацию, также через других нищих. «В случаях же экстренных раскольник берет первую, попавшуюся ему лошадь и скачет по раскольничьим деревням, из которых посылаются другие в разные стороны, так что в несколько часов нужное сведение становится известным раскольничьему населению на значительном пространстве» (РГИА. Л. 102 об.).

3) «Наконец, раскольники, для совещаний, съезжаются из разных уездов и губерний к какому нибудь, пользующемуся уважением наставнику, сведущему от писания, чаще же к знаменитому по своему богатству и влиянию. Съезды эти имеют целию решение возникающих сомнений и предпринятие способов к поддержанию раскола. Для таких совещаний из Витебской губернии ездят в Ригу, м. Холопеничи Минской губернии, а иногда в Москву. Поповские же на Ветку.

Витебские раскольники, почитая Ригу главою своею, подчиняются уставу Рижской больницы, составленному по образу устава Московскаго Преображенскаго кладбища, в 1826 г. 27 Сентября и найденному в числе рукописных книг у раскольников Витебских.

Устав Рижской больницы начинается так “Словеса Господня, словеса чиста, сребро раждеженно, очищено седмерицею, Ты Господи соблюдиши ны во веки. Рига. Старообрядческая больница 1826 г. Сентября 27 дня. Господи Исусе Христе сыне Божий помилуй нас. Аминь. Мы, Рижское благочестивое общество, выслушав Московскаго церковнаго о устроении ниже писанных статии и с ними согласуемся, которые и в закон исповедания нашего приемлем и рукописанием нашим утверждаем”» (РГИА. Л. 103 об. – 104).

Согласно Рижскому уставу, «определено составить из семи избранных светских и трех духовных лиц Церковный Совет, на который возложить надзор “за соблюдением наших православных догматов и преданий и всего внутренняго и внешняго церкви распоряжения и благоустройства, равно все наши по христианству дела на разсуждение и  определение по законам церковным”. Для чего и Совету следует “принять к себе все церковныя наши дела в правление и различных времен предков наших сочинения и узаконения, которые все внимательно ему пересмотреть должно и согласныя законам и писанию утвердить, недостаточные пополнить, не вразумительныя объяснить, а противныя правилам и Священному Писанию, пред обществом доказав, отменить, понеже бо в некоторых узаконениях оных обретаются и погрешности как то в статиях Польских и в подобных тем, ибо и Максим Грек после великих чудотворцев Российских и пастырей священных многия и великия в книгах погрешности повелением царским исправлял, как пишет он в предисловии Иосифовской грамматики на листе 24 и далее также и стоглавы<й> Собор четверящим Аллилуия впредь запрети, а их за незнание не осуди. И кем либо общества нашего, что усмотрено будет в церковных содержаниях недостаточным, или излишним, то всяк о том познавший должен представить Церковному Совету письменно или словесно. Совет же все то приняв приводит в надлежащее исправление. Самим же оным собою без ведома Совета ни кому ни чего не составлять и не утверждать под великим запрещением. Из духовных дел правителей одному быть старшим, которому прочие все правящие в Риге должности, должны подчиняться и в случаемых нуждах к нему относиться. А и старший во всех недоумительных случаях без Церковнаго Совета, один собою, судить и решать дел не может, как и священные законы повелевают. На духовную должность служителей избирать Церковному Совету купно с духовными отцами по законам церковным и утверждать их общественным приговором”. В конце: “и так к верному и не преложному всего в десяти статиях зде написанному, исполнению мы ныне волею Божиею и общим согласием в Рижской богоугодной нашей больнице и в храме Рождества Христова и Пречистыя Его Матери Успения на вся грядущия времена и роды рукоподписанием нашим утверждаем. Лета от создания мира   месяца Августа”. За следуют подписи до 60 человек.

Прямых сношений с заграничными раскольниками, сколь можно предполагать, не имеют, но чрез Рижских, Виленских и Ковенских имеют сношения с живущими на границах Прусских, к которым в конце тридцатых годов, возбужденные распущенными не доброжелателями слухами о привольной жизни тамошних хотели переселиться; но сделанными распоряжениями были остановлены и некоторые, вышедшие из губернии, возвращены на прежния места» (РГИА. Л. 101 – 106 об.).

Что касается разделений среди старообрядцев Витебской губернии, то они, в основном, делились на две неравные группы: беспоповское большинство и поповское меньшинство. «Поповские принадлежат к Ветковскому согласию, откуда они вышли, как утверждают старики. Число их не значительно, они живут в г. Витебске и в уездах Витебском и Суражском. От Ветковских отличаются только тем, что за неимением попов довольствуются Наставниками, или Уставщиками, избираемыми из среды своей. Для исполнения треб, не отправляемых уставщиками, посещают Ветку» (РГИА. Л. 106 об. – 107). Главным центром поповцев была деревня Фокино в Суражском уезде.

Витебские беспоповцы принадлежали к федосеевскому, или, как уточняет Несторов, «филиппо-федосеевскому согласию». «В главных основаниях верований своих все безпоповские, живущие в Витебской губернии, согласуются между собою, кроме различной степени упорства и обрядов при браке, а именно Динабургские, Режицкие, Люцинские и Дризенские, самые упорные и грубые, совершенно его не признают… В других же уездах, при вступлении в сожительство, совершаются некоторые обряды, приближающие его к браку, а именно: в назначенный день приглашаются родственники, на налое пред вступающими в сожительство кладется крест и Евангелие, наставник читает молитвы, дает приложиться к кресту и Евангелию и благословляет на сожительство; венцы не употребляются» (РГИА. Л. 107 об. – 108 об.).

Подводя итог своему анализу состояния «раскола» в Витебской губернии, Несторов выделяет четыре основные причины «приверженности к расколу»: «Раскол в Витебской губернии держится приемущественно собственными своими учреждениями; недостатком церковнаго вразумления; свободою в отправлении своих обрядов; покровительством, прямо оказываемым ему владельцами земель и косвенно местными полицейскими и другими властями; наконец укрепляется существованием в столицах и других местах раскольничьих учреждений под названием кладбищ, больниц, богоделень.

  1. Раскольники, отвергши законныя власти, образовали свои общества, для распространения и увеличения которых оказывают каждому из принадлежащих вспомоществование в нуждах и заступничество в случае законнаго преследования проступков и преступлений. Люди же по своему богатству, не имеющие нужды в пособиях, составляя главных двигателей раскола, находят удовлетворение в преуспеянии обществ, в влиянии, которым они пользуются, на дела общественныя и в уважении, оказываемом им другими. Наконец в самой борьбе с Правительством и Церьковью.

Лжеучения, облеченныя в грубыя формы, доступныя невежественным понятиям раскольников, представляют возможность при наружном соблюдении обрядов удовлетворять страстям их.

  1. Постоянныя сношения с раскольниками, при недостаточности церковнаго вразумления и недоверии ко всему, что исходит не из раскола, отнимает у них возможность убедиться в заблуждениях и предразсудках, переданных отцами и старшими, которых они уважают по своейственному русским обыкновению.
  2. Находясь под покровительством дворянства и местных полицейских властей, из выгод содействующих им, они свободно отправляют свои обряды, живут отдельными обществами, передерживают беглых, приписывают в ревизския сказки под именами умерших и вообще не стесняются привидением в исполнение всех беззаконных действий, клонящихся к их выгодам.
  3. Существование обманным образом и под ложными названиями устроенных в столицах и других местах скитов, моленных и других учреждений, выставляемое коноводами как формальное признание раскола, укореняет приверженность и вводит неведущих в заблуждение, образуя род Иерархическаго управления. Кроткия меры и надежды на вразумление заблудших объясняются ими как доказательство их правоты» (РГИА. Л. 115 – 117).

Наконец, Несторов предлагал конкретные меры «к ослаблению Витебскаго раскола», считая, что «поддерживаемый самовластием и неповиновением, распространяемый интересами, раскол в себе самом носит источник своего уничтожения; – а именно лишение выгод, привлекающих к нему». Для достижения этого необходимо выполнение четырех пунктов:

  1. привести в точную известность число «раскольников»;
  2. подчинить местные власти добросовестному и внимательному наблюдению за их действиями;
  3. обязать каждого из них жить в городах, к которым приписаны, с безотложным соблюдением всех повинностей и установлений, лишив их возможности безнаказанно уклоняться от исполнения законных обязанностей. Тем самым «ослабятся раскольничьи общества и влияние богатых, а вместе с тем уничтожатся выгоды, сопряженныя, в настоящее время, с принадлежностию к расколу»;
  4. распространять между староверами «истинное учение» с показанием их «заблуждений». Однако для того, чтобы «сочинения противу раскола могли потрясти и опровергнуть главныя их основания и лжетолкования, необходимо изучить со всею подробностию дух современнаго раскола в их сочинениях настоящаго времени».

Что касается единоверия, то по мысли Несторова, «Единоверие, при начале его в Витебской губернии, представляет облеченный в законную форму раскол, со всеми его заблуждениями и предразсудками, а по этому не вполне достигает сближения» (РГИА. Л. 118 об.).

Общий вывод, который делает Несторов: «Крепкий в своем основании и по преимуществу Филиппо-Федосеевской секты раскол Витебский не представляет особенных сторон, которым бы можно было воспользоваться для его уничтожения, но тесно связанный с историею развития раскола в России показывает, что предоставленный сознанию своих заблуждений и надеждам вразумления, он постоянно возрастал, употребляя во зло терпимость и меры кротости» (РГИА. Л. 118 об. – 119). (Далее в документе следуют весьма ценные приложения, в том числе именные списки «раскольников» по конкретным уездам Витебской губернии).

Источники

«Алфавит духовный» Василия Золотова: исследование и текст (2014) Институт литовского языка; подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко; [редактор-составитель Надежда Морозова]; [подготовка текста и указатель имен Надежды Морозовой; вступительные статьи и комментарии Надежды Морозовой и Григория Поташенко]. Вильнюс: Институт литовского языка, 284 с.

РГИА. Ф. 1284. Оп. 208. Д. 114б. – По Высочайшему повелению о приведении в известность современнаго положения раскола в губерниях Витебской, Могилевской и Смоленской.

Хронограф Литовский, сиречь Летописец степенный древлеправославного христианства (2011) Подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко. Вильнюс: Вильнюсский университет, 329 с.

Литература

Барановский, В., Поташенко, Г. (2005) Староверие Балтии и Польши. Краткий исторический и биографический словарь. Вильнюс: Aidai, 460 с.

Волков, В. И. (1866) Сведения о начале, распространении и разделении раскола и о расколе в Витебской губернии. Витебск: Тип. Губ. Правления, 85 с.

Горбацкий, А. А. (2004) Старообрядчество на Белорусских землях: Монография. Брест: Изд-во УО «БрГУ им. А.С. Пушкина», 237 с.

Заварина, А. А. (2019) Латгальские староверы. Историко-этнографические очерки разных лет. Рига: Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, 368 с.

Кожурин, К. Я. (2014 – 1) Староверие Витебской губернии в середине XIX в. в оценке архиепископа Василия (Лужинского). В сборнике: Международные Заволокинские чтения. Рига, 08-12 октября 2014 года. Рига: Международная балтийская академия, с. 261 – 294.

Кожурин, К. Я. (2014 – 2) Старообрядческие духовные центры русско-польского пограничья в XVII – XX вв. В сборнике: Латвийские староверы: исторический опыт сохранения идентичности. Институт философии и социологии Латвийского университета, Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, Старообрядческое общество Латвии. Рига: LU FSI, с. 217-232.

Кожурин, К. Я. (2014 – 3) Старообрядческие общины на территории Витебской губернии в середине XIX в. В сборнике: Историко-культурный ландшафт Северо-Запада — 3. Шестые международные Шёгреновские чтения. Санкт-Петербург: Европейский дом, с. 189-199.

Никонов, В. В. (2008) Староверие Латгалии. Очерки по истории староверческих обществ Режицкого и Люцинского уездов (2-я половина XVII – 1-я половина XX вв.). Резекне: Издание Резекненской кладбищенской старообрядческой общины, 430 с.

[1] Прим. Несторова: «Минской губернии Борисовскаго уезда».

[2] Едва ли это так. В уголовных делах против местных старообрядческих наставников имеется множество свидетельств о крещении новообрядцев, переходивших в старую веру.

Из истории старообрядческой общины деревни Ротково Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии

История сельских старообрядческих общин в последнее время нередко становится предметом специальных исследований (см., например: [Безгодов, Михайлов, 2003; Болонев, 2004; Дронова, 2002; Кожурин, 2023; Лизунов, 1992; Михайлов, 2017; Никонов, 2008; Фишман, 2003]). Это вполне объяснимо, поскольку на примере отдельной общины, на микроисторическом уровне достаточно четко можно проследить те общие тенденции и закономерности, которые имели место в русском старообрядчестве на уровне макроисторическом. Старообрядческая община деревни Ротково (Павлушкино), входившая в XIX – начале XX вв. в состав Царскосельского уезда Санкт-Петербургской губернии, не в первый раз привлекает внимание исследователей. Некоторые сведения о ней мы можем получить из статей Л. В. Корольковой [Королькова, 2009; Королькова, 2019], а также из недавно вышедшего справочника М. В. Шкаровского «Старообрядцы Санкт-Петербурга и Ленинградской области в XX веке» [Шкаровский, 2023]. Однако в архивах Санкт-Петербурга нам удалось найти кое-какие новые материалы по истории этой общины.

Сложно с точностью сказать, когда именно возникла деревня Ротково, однако уже в начале XIX века она являлась вотчиной вдовствующей императрицы Марии Федоровны. В 1806-1807 годах из нее были выставлены ратники Императорского батальона милиции. Деревня Роткова, или Павлушкина из 9 дворов упоминается на «Топографической карте окрестностей Санкт-Петербурга» Ф. Ф. Шуберта 1831 года.

Из следственных дел, связанных с ротковскими (павлушкинскими) старообрядцами, мы узнаем, что они были выходцами из Пруссии, некогда бежавшими туда из Российской империи. В 1814 году вышел «всемилостивейший» манифест императора Александра I в честь победы над Наполеоном. По этому манифесту многие русские, эмигрировавшие за границу, возвращались обратно в Россию. Как пишет А. А. Заварина, «среди возвратившихся лиц были в основном так называемые прусские выходцы, точнее, выходцы из районов Сувалкии и Августовщины, находившихся с 1795 по 1807 г. в составе Восточной Пруссии. Прусские выходцы по своему происхождению… являлись беглыми крепостными крестьянами, рекрутами из различных районов России… Названные манифесты предоставляли прусским выходцам право приписываться к различным окладам избираемых ими для жительства городов. Многочисленные дела Курляндского губернского правления о прусских выходцах свидетельствуют о том, что часть из них оседала в Латвии. Как выходцы из-за границы они становились свободными и приписывались в мещанский или рабочий оклады различных городов» [Заварина. С. 40]. Соответственно можно предположить, что примерно в это время будущий духовный наставник местных старообрядцев Данила Васильев (1771 (по др. сведениям, 1775) – 29 октября 1857) с родственниками и соседями переселился в деревню Павлушкино, и примерно в это же время в его доме была обустроена моленная.

М. В. Шкаровский пишет, что Ротковская «моленная устроена к 1827 г. в доме крестьянина Данилы Васильева» [Шкаровский, 2023. С. 289], однако Л. В. Королькова называет его «вторым наставником», имея в виду, что первым был крестьянин Иван Кириллов, в доме которого моленная располагалась в начале XIX века. Иван Кириллов «сам отправлял будничные моления по книгам, а в праздники в Ротково приезжал наставник из федосеевской “косцовой” моленной в Петербурге, находившейся на Фонтанке» [Королькова, 2009. С. 17]. Это был известный петербургский наставник Артемий Емельянов, или Санкт-Петербургский (1763? – 1832), впоследствии осужденный и закончивший свои дни в заточении в Коневецком монастыре [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828 г. Д. 35].

В таком уникальном памятнике старообрядческой исторической литературы, как «Алфавит духовный» Василия Золотова (последние годы которого, судя по всему, были связаны с Павлушкинской моленной), павлушкинскому наставнику Даниле Васильеву  посвящена целая глава (одиннадцатая): «О Даниле Васильевиче Павлушинском и о благословении его на степень отеческий» [Алфавит духовный, 2014. С. 75-77].

19 ноября 1817 года в Петербурге, в моленной купца Терентия Андреевича Булыгина, что на Вознесенской улице, состоялось торжественное всенощное богослужение по случаю именин хозяина моленной. Присутствовали следующие духовные отцы: Иван Филиппович (из Москвы), Симон Левонтьич (из Санкт-Петербурга), Артемий Емельянович, Поликарп Силыч и Дмитрий Григорьевич (все трое из петербургской Косцовой моленной). Также присутствовал «духовный муж» Трифон Михайлович, «подруг» Данилы Васильевича и домовладелец из деревни Павлушкино.

После всенощного бдения состоялось благословение Данилы Васильевича в наставники, «на отеческий степень», за которым последовали праздничный молебен, часы и братская трапеза. «Посем Данила Васильичь от того времени пастырствуя древлеправославным християнством четыредесять лет и в течении сих достиже старости маститыя и вельми изнеможе, удручен болезнию телесною, а наипаче гниением ног, и пред кончиною своею по согласному выбору парафиян на свое место благословил правительствовать духовным отечеством благочестиваго мужа Иван Осиповича Коленскаго (из соседней деревни Колено. – К. К.). Потом немногое время пребысть болезнуяй и к сожалению всех парафиян своих преставися лета 7366-го, а по европейскому счислению 1857-го, месяца октября 29-го дня вечером, пополудни в шестом часу, от рождения своего на 86-м году, и погребен от своея паствы честно на своем кладбище при деревни Ротьковой месяца ноября 3-го дня, в воскресенье» [Алфавит духовный, 2014. С. 77].

21 октября 1822 года тайный советник Г. И. Вилламов, назначенный быть «у исправления дел» при императрице Марии Федоровне, обратился к министру народного просвещения князю А. Н. Голицыну со следующим письмом:

 

«Милостивый Государь

Князь Александр Николаевич

 

Состоящей в ведомстве города Гатчины деревни Ротковой приписные крестьяне из старообрядцев просят позволения построить им на свой щет при той деревне для совершения молитв часовню по примеру прочих старообрядцев оныя в местах своего жительства имеющих, где один из общества их избранный в виде настоятеля или священника молитствует. В следствие сего прошения Государыня Императрица  высочайше повелеть изволила просить уведомления Вашего Сиятельства: можно ли постройку означенной часовни дозволить?

Исполняя сим высочайшую волю имею честь быть с совершенным почтением и преданностию

Милостивый Государь
Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Григорий Вилламов» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 1].

 

23 октября 1822 года последовал ответ князя А. Н. Голицына, в котором тот писал, что дела о «раскольниках» принадлежат ведомству министерства внутренних дел, и советовал обратиться непосредственно к министру графу В.П. Кочубею.

Тогда  Г. И. Вилламов 26 октября 1822 года обратился к графу В.П. Кочубею со следующим письмом:

«Гатчинскаго ведомства деревни Ротковой крестьяне просят позволения построить на свой щет старообрядческую часовню и совершать в оной богослужение по своим обрядам. Государыня Императрица выслушав донесение о том Директора Гатчины высочайше повелеть изволила спросить у вашего Сиятельства: можно ли дать оным крестьянам просимое ими позволение? Очень ожидая вашего, Милостивый Государь, отзыва для донесения Ея Императорскому Величеству, имею сим быть с истинным почтением и преданностию» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. Л. 1].

На это граф В. П. Кочубей отвечал 31 октября 1822 года: «Получив отношение вашего Превосходительства от 26-го сего Октября, касательно позволения крестьянам Гатчинскаго ведомства, Деревни Ротковой, построить Старообрядческую Часовню, я поспешаю вас, Милостивый Государь, уведомить, что по существующим на сей предмет постановлениям, воспрещается определительно сооружение вновь раскольниками всякаго рода моленных и часовень» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. Л. 2].

13 ноября 1822 года, уже после того как императрица Мария Федоровна лично обратилась к князю А.Н. Голицыну по данному вопросу, он снова пишет Г. И. Вилламову:

 

«Милостивый Государь

Григорий Иванович

Ея Величество Государыня Императрица Мария Феодоровна, удостоив меня личным объяснением касательно прошения крестьян Деревни Ротковой о позволении построить им для совершения молитв часовню, изустно повелеть мне изволила доставить имеющиеся у меня в виду сведения о постановлениях на подобный случай относящихся.

В следствие сего поспешая исполнить волю Ея Величества я имею честь препроводить к Вашему Превосходительству списки с указов о не дозволении раскольников устроять вновь часовни, и о правилах, на основании коих позволяется устроять Церкви по Высочайше конфирмованным докладам и пунктам покойнаго преосвященнаго Митрополита Платона и сии Церкви называются единоверческими.

Из сего Ваше Превосходительство усмотреть изволите, что к удовлетворению крестьян деревни Ротковой осталось единственным средством употребить старание к сближению их с Церковию на тех же самых основаниях на каких старообрядцы, приемля имя единоверцев пользуются правом устроить Церкви.

Я покорнейше прошу Ваше Превосходительство довести о сем до сведения Ея Императорскаго Величества.

С истинным почтением имею честь быть

Вашего Превосходительства
покорнейший слуга
Князь Александр Голицын» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 3-3 об.].

 

В ответ на это письмо Г. И. Вилламов сообщал князю А. Н. Голицыну 17 ноября 1822 года:

«Милостивый Государь

Князь Александр Николаевич

 

Я имел щастие представить Государыне Императрице полученное от Вашего Сиятельства отношение и при оном в списках постановления воспрещающия раскольникам строить вновь часовни и с тем вместе дозволяющия им иметь церкви под названием единоверческих, и Ея Императорское Величество по выслушании оных высочайше повелеть изволила изъявить Вам Милостивый Государь за доставление помянутых постановлений всемилостивейшую Ея Величества признательность и притом уведомить, что число просивших позволения на постройку часовни при деревне Ротковой старообрядцев вообще не простирается более шести или семи семейств и потому дарованным всем старообрядцам правом иметь церковь воспользоваться они не могут.

Исполняя сим высочайшую волю имею честь быть с совершенным почтением и преданности,

Милостивый Государь
Вашего Сиятельства
покорнейший слуга
Григорий Вилламов» [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. Л. 4].

 

Однако, несмотря на запрет на строительство новой моленной, староверы деревни Ротково продолжали совершать богослужения в частном доме.

Имя павлушкинского наставника Данилы Васильева не раз упоминается в ряде дел, связанных с распространением «раскола». Так, к 1827 году относится «Дело по отношению тайного советника Вилламова по предмету существующей Гатчинского ведомства в деревне Ротковой старообрядческой молельни». Из дела выясняется, что Данила Васильев и брат его Иван были из «прусских выходцев», в старообрядчестве состояли их дед и отец.

Как обычно, всё началось с вмешательства представителя новообрядческого духовенства. Священник села Сиворицы Евтихий написал 21 января 1827 года донос митрополиту Новгородскому и Санкт-Петербургскому Серафиму, в котором сообщал, что села Сивориц, помещика отставного артиллерии полковника Демидова  крестьянин Иван Кириллов, «с давних лет состоя в расколе, совращает лжеучениями других  от пути истинного и, именуясь их наставником, исправляет мирские требы в моленных покоях, устроенных Гатчинского ведомства деревни Павлушкиной у крестьян Ивана и Данилы Васильевых и там тела умерших погребает на кладбище, вновь заведенном при той же деревне».

Митрополит Серафим обратился 22 февраля того же года к петербургскому гражданскому губернатору, прося его принять меры относительно уничтожения в деревне Павлушкине старообрядческой моленной, а с хозяевами дома, в которой располагалась моленная (в особенности с «лжеучителем» Кирилловым), поступить по всей строгости законов. В результате  было учреждено следствие.

Директор Гатчины полковник Штенгер 21 мая 1827 года довел до сведения вдовствующей императрицы Марии Федоровны, что царскосельский земский исправник во исполнение указа Санкт-Петербургского губернского правления производил следствие в деревне Ротковой, в результате которого в доме крестьянина Данилы Васильева были обнаружены старообрядческая молельня, располагавшаяся в середине дома, в ней по стенам поставлены «старого писания образа и два налоя». Поскольку полицейские не могли моленную «совершенно уничтожить», они запечатали ее общими печатями. Найденные в моленной старые книги были сложены в два сундука, заперты на ключ и тоже запечатаны. При этом в доме Васильева в то же время находился старообрядческий наставник. Детей ротковские старообрядцы крестили в домах, а мертвых предавали земле не днем, а ночью на особом месте близ общего кладбища. Однако делалось это не сиворицким крестьянином Иваном Кирилловым, а привозимым из Петербурга наставником. В ходе следствия выяснилось, что моленная и кладбище не вновь устроены, а «существуют с самаго того времени как те крестьяне поселены». При этом старообрядцы «ведут жизнь кроткую и ни в каких неблагопристойных поступках замечены не были» [РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. Л. 1 об. – 2].

Выслушав доклад директора Гатчины, императрица Мария Федоровна повелела сообщить министру императорского двора обстоятельства дела и попросила его рассмотреть объясненные обстоятельства (то, что по указу от 15 сентября 1826 года раскольникам «отнюдь не дозволялось вновь ничего строить, похожего на церкви, но существующия их церкви и молельни оставить в настоящем их положении, не делая им притеснений»), а если тот сочтет нужным, довести это до сведения самого императора.

В ходе следствия выяснилось, что в д. Ротковой в 1826 г. старообрядцев была только 21 душа, «но в последствии времени не только вся деревня обратилась в ересь, но разпространилася оная и на окрестныя места». Также выяснилось, что «секта сего раскола существует под именем лже учителя Коссова, в С.Петербурге пребывающаго и влиянием своим развращающаго поселян добродушных». «Молельна, в которой бывают сборища, устроена в доме выходца из заграницы Данилы Васильева, который, равно и крестьянин полковника Давыдова Иван Кириллов, по обстоятельствам дела признаются главными развратителями» [РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. Л. 7 об.]. К тому же выяснилось, что Гатчинское управление не только «не содействовало вполне, как следовало, в правильном произведении изследования и обнаружения виновных, разврат разсевающих, но отклонило самыя дальнейшия распоряжения Земскаго Исправника в исполнении сделаннаго ему от Начальства поручения».

В результате Губернское правление постановило: 1) моленную уничтожить; 2) выходца из заграницы или беглеца Данилу Васильева предать суду по законам; 3) поскольку следственное производство по поводу Ивана Кириллова не окончено, то, дополнив дело, в случае если он окажется виновным, тоже предать его суду; 4) о всех замеченных отступлениях от порядка Гатчинского управления представить на дальнейшее благоусмотрение петербургскому военному генерал-губернатору.

Дело на этом не закончилось, но продолжилось в следующем году. Санкт-петербургский военный генерал-губернатор П. В. Голенищев-Кутузов 2 марта 1828 года представил в министерство внутренних дел на рассмотрение «подлинное производство и состоявшееся по оному в Сдешней Уголовной Палате решительное определение»: «С.-Петербургская Палата Уголовнаго Суда взнесла ко мне решительное определение ея о крестьянах: Полковника Демидова Иване Кирилове, ведомства Гатчинскаго Городоваго Правления, Даниле Васильеве и Витепской Губернии Себежскаго Уезда Артемье Емельянове, из коих преданы суждению: первый по доносу Священника Села Сивориц Евтихия Семенова за разпространение якобы лжеучения и совращение других с пути истиннаго в раскол, вторый, за устройство в своем доме раскольничей моленной без испрошения на то от кого следовало позволения, а последний за отправление должности наставника и исправление разных мирских треб.

По сему определению Палата Уголовнаго Суда полагает: 1ое) Крестьянина Кирилова, как недоказаннаго во взводимых на него поступках, от осуждения освободить. 2ое) Моленную крестьянина Васильева оставить в настоящем ея положении под строгим наблюдением земской Полиции, чтоб вновь подобных не было устроивано, и чтоб не были допущаемы в оную люди православнаго исповедания, кои по слабоумию могут иметь случай к отступлению от православия. 3ье) Суждение о крестьянине Емельянове предать духовному Правительству и 4ое) Духовную Консисторию просить о предписании Священникам, дабы они кроткими мерами и словом Божиим старались заблудших людей приводить на путь истины.

Таковый Приговор Палаты признаваемый мною соответствующим обстоятельствам дела и сообразным с законами, я имею честь на основании Высочайше утвержденнаго в 12й день Июня 1823го года положения Комитета Гг. Министров представить купно с делом на предварительное Вашего Высокопревосходительства разсмотрение» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 1–2].

Министр внутренних дел генерал-адъютант А. А. Закревский представил записку об этом деле на заседании Комитета министров 15 сентября 1828 г. (сама записка составлена 2 августа), в которой, в частности, писал: «Существо и главныя обстоятельства дела сего заключаются в следующем:

Царскосельскаго Уезда Села Сивориц Священник Евтихий Семенов довел до сведения Начальства, что крестьянин Иван Кирилов состоя с давних пор в расколе, совращает лжеучением своим других с пути истиннаго, и имянуясь наставником, исправляет мирские требы в моленных покоях, устроенных Гатчинскаго ведомства деревни Павлушкиной в доме крестьянина Данилы Васильева.

По произведении о сем изследования открылось: а) что крестьянин Кирилов имея от роду 71 год и состоя в расколе с давняго времяни, в совращении других и в исправлении мирских треб ни сам не сознался, ни по следствию и розысканию Царскосельскаго Земскаго Исправника Кулагина того не обнаружено, а опрошенные под присягою шесть человек крестьян, равно и крестьянин Данила Васильев, в доме коего существует моленная, имянно утверждают, что Кирилов наставником в оной моленной и ни где ни когда не был, ни каких треб не отправлял, ни кого с пути истиннаго не совращал и лжеучений не распространял – b) что хотя в доме крестьянина Васильева и существует моленная, но оная по удостоверению, как крестьянина Васильева, так и Гатчинскаго Городоваго Правления устроена издавна, и сверх того состоит не на публичном месте, а внутри покоя Васильева, и что в сию моленную кроме крестьян деревни Павлушкиной и крестьянина Кирилова ни кто не ходил. с) что в упомянутую Моленную для отправления Богослужения и прочих мирских треб приезжает экономический крестьянин Витебской Губернии Себежскаго Уезда деревни Рябовой Артемий Емельянов, который от вотчины своей имея годовой плакатный пашпарт и успев приобресть от раскольников доверие, сделался наставником их в Старообрядческой Касцовой Секте, что в С. Петербурге на Волковском кладбище и исправляя по сей секте разные мирские требы, присвоенныя по правилам Грекороссийской Церкви одним Священникам, как то исповедь, приобщение Св. таин, крещение рожденных младенцев и погребение умерших, присвоил сверх сего право приезжать из С. Петербурга Царскосельскаго Уезда в Моленную крестьянина Васильева для отправления Богослужения, а для погребения умерших вместо себя присылать каких-то певчих.

Здешняя Уголовная Палата, обревизовав дело сие решительным определением, которое и Г. Военный Генерал Губернатор признает соответствующим обстоятельствам дела и сообразным с законами, заключила. 1) крестьянина Ивана Кирилова, как недоказаннаго взводимых на него поступках, от суждения освободить. 2) Моленную крестьянина Васильева устроенную с давняго времяни и до состояния Указа 15 сентября 1826 года оставить в настоящем ея положении под строгим наблюдением Земской Полиции, чтоб вновь подобных не было устроивано и чтоб не были допущаемы в оную люди православнаго исповедания, кои по слабоумию могут чрез то совратиться в раскол. 3) Суждение о крестьянине Емельянове предать Духовному Правительству. и 4) Духовную Консисторию просить о предписании священникам дабы они кроткими мерами и словом Божиим старались заблудших приводить на путь истины.

Заключение М.В.Д.  Разсмотрев обстоятельства дела сего и находя, что крестьянин Емельянов исправляет разныя требы не только в С. Петербурге, но и в других местах и тем распространяет свое лжеучение, полагаю Заключение Уголовной Палаты, как об нем, так и в прочих частях утвердить, о чем имею честь представить Комитету Гг. Министров на благоразсмотрение» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 4–6 об.].

Комитет министров на своем заседании 15 сентября 1828 года постановил: «Комитет считая, что крестьянин Емельянов подлежит обыкновенному уголовному суду, а не суду Духовной Консистории, полагал: предписать С. Петербургской Уголовной Палате постановить о нем новый приговор на основании законов; в прочих же частях решение Палаты согласно с мнением Министра Внутренних Дел утвердить» [РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828. Д. 35. Л. 7]. На заседании Комитета 16 сентября было объявлено, что государь император положение Комитета «Высочайше утвердить соизволил».

Согласно данным 1835 года, в подведомственной Гатчинскому городовому правлению деревне Роткове «имеется у крестьянина в доме одна старообрядческая моленная, в которой отправляют Богомолие крестьяне показанные в ведомости доставленной  при отношении 6 сего м<еся>ца за № 2742-м, принадлежащих же как сим так и другим старообрядцам церквей, часовень, монастырей и скитов в городе и деревнях не имеется» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. Л. 3-3 об.].

В ведомости, присланной из Гатчинского городового правления санкт-петербургскому гражданскому губернатору 6 ноября 1835 года, в деревне Роткове значится 19 душ мужского пола и 26 – женского. При этом они по ошибке обозначены как «старообрядцы, приемлющие Священство при совершении браков и поклоняющиеся иконам». В примечании же сказано: «Обряд же секты их совершенно неизвестен, а только замечено, что рождаемыя дети крещаемы бывают в домах их, а умирающия предаются земле избранным их обществом старшиною, касательно же прочих раскольников, т.е.: духоборов, малаканов, икоборцев (sic!), суботников или жидов и скопцов в городе Гатчине и в селениях онаго не находится» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. Л. 5].

Согласно данным на 29 декабря 1837 года, в деревне Роткове проживало 22 души мужского пола и 24 – женского, а у крестьянина в доме «имеется… одна Старообрядчиская моленная, в которой отправляют Богомолие, крестьяне показанные в доставляемой ведомости; принадлежащих же как сим, так и другим Старообрядцам церквей, часовен, монастырей и скитов в городе и деревнях не имеет» [РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 2557. Л. 5-5 об.].

В «Ведомости о состоянии раскола в С. Петербургской епархии за вторую половину 1857 года, составленной на основании донесений и именных списков, представленных приходскими священниками» в Сиворицком приходе Николаевской церкви значится 69 раскольников федосеевского согласия мужского пола и 71 – женского. Среди них одна царскосельская мещанка, две крестьянки помещика Демидова, остальные – крестьяне Ведомства Гатчинского Дворцового правления. Все проживали в селе Сиворицах. Их наставником назван Даниил Васильев, крестьянин деревни Роткова, который «по преклонности лет и по причине продолжительной болезни своей совершенно отказался от наставнической должности». Потом был наставником крестьянин того же правления, деревни Колена Трифон Михайлов, а за ним – крестьянин той же деревни Иван Осипов, «который для богослужения и требоисправлений ездит в моленную, находящуюся в доме бывшаго наставника. Моленная существует с ведома Дворцоваго Правления и под покровительством Гражданской власти, с разрешения коей даже делается утверждение наставников раскольнических; в сию моленную ходят раскольники и из других приходов» [РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. Л. 503-503 об.].

Ротковский наставник открыто совершал общественное богослужение и требоисправления. Ежедневно совершались следующие богослужения: вечерня, утреня, обедница. Временные требоисправления состояли в крещении младенцев, благословении браков («венчании»), исповеди, погребении умерших и других «частных действиях». Также приходской священник сообщал, что «раскольники Сиворицкаго прихода имеют сношение с раскольниками, находящимися в С. Петербурге, от которых получают венчики, возлагаемые на умерших» [РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. Л. 503 об.].

После смерти в 1857 году ротковского духовного наставника Данилы Васильева, по сообщению автора «Алфавита духовного», «в д(еревне) Ротьковой оказались апостаты» [Алфавит духовный, 2014. С. 100], т.е. по-видимому, часть прихожан перешла в господствующую церковь или же пыталась перевести общину в единоверие.

К 1885 году в Роткове действовал деревянный молитвенный дом. В 1897 году в деревне проживало 108 старообрядцев. После выхода Манифеста 1905 года община, составлявшая на тот момент 535 человек (в состав Ротковского общества старообрядцев беспоповцев федосеевского согласия входили также жители города Гатчины и соседних с Ротково деревень: Голино, Новое Колено, Подгорье, Ручьи, Старое Колено), была официально зарегистрирована (1907) и в 1908-1909 годах построен новый большой деревянный молитвенный дом с колокольней. Председателем общины был избран житель Гатчины, почетный гражданин Артемий Ефимович Калинин, наставником – Ананий Федорович Михайлов (крестьянин д. Ротковой Гатчинской волости, 60 лет, «грамотный, благонадежный, трезвого образа жизни, безупречного поведения»)[1].

Еще один любопытный документ, найденный нами в Российском государственном историческом архиве и касающийся Ротковской старообрядческой общины, относится к началу XX века и касается деятельности ее председателя – Артемия Ефимовича Калинина.

Артемий Ефимович Калинин родился 12 октября 1865 года в семье себежского мещанина Ефима Тарасовича и Дарьи Кузьминичны Калининых[2]. В удостоверении, выданном 3 января 1886 года себежским мещанским старостой Павлом Курицо, говорится, что он мещанин города Себежа, «вероисповедания старообрядческого». Находился на заводе Франко-русского общества в качестве ученика в механическом цехе с 24 августа 1881 по 30 января 1885 года и вполне изучил механическое дело, о чем ему был выдан аттестат от 30 января 1885 г. Общества Франко-Русских заводов в Санкт-Петербурге.

10 марта 1885 года Артемий Ефимович поступил в Телеграфную школу, учрежденную при Санкт-Петербургском Городском Телеграфном управлении, обучался в оной телеграфному делу до 17 февраля 1886 года и на выпускном экзамене по всем предметам показал хорошие знания, о чем ему было выдано удостоверение. 11 июля 1886 года был определен на должность телеграфиста IV разряда низшего оклада на Главную телеграфную станцию (Управление городских телеграфов в СПб.). 15 октября 1886 года назначен в мастерскую Главной станции телеграфов. 13 ноября 1893 года назначен младшим механиком низшего оклада в штат Управления городских телеграфов в СПб.

Был женат. В 1898 году у него родился сын Василий (ум. 1903). В 1904 году родилась дочь Анна. В это время он уже – старший механик Управления городских телеграфов в Санкт-Петербурге, не имеющий чина. В 1910 году у него родился сын Леонтий (о чем в деле сохранилась выпись из метрической книги храма на Тверской), в 1913 году – дочь Людмила (то же имеется выпись). В 1910 году он уже показан живущим в Гатчино (sic!). 14 июля 1916 года старшему механику коллежскому регистратору А. Е. Калинину была высочайше пожалована учрежденная «за труды по отличному выполнению мобилицации (sic!) 1914 года, светло-бронзовая медаль для ношения на груди на ленте Белаго Орла».

Будучи с 1907 года председателем Ротковской старообрядческой общины, Артемий Ефимович решил построить в память о своей покойной матери церковный дом при моленной, о чем он известил 6 августа 1912 года прихожан общины:

«Прихожанам Ротковской старообрядческой общины
личнаго почетнаго гражданина Артемия Ефимовича Калинина

извещение

Имея желание в память моей покойной матери Дарьи Кузминичны Калининой прах которой покоится на Ротковском старообрядческом кладбище сделать полезное и богоугодное дело, я покорнейше прошу общину разрешить мне выстроить на принадлежащей Ротковскому сельскому обществу усадебной земле по соседству с Ротковским храмом, дом в два жилых помещения и хозяйственными пристройками с назначением этого жилья под всякое богоугодное дело, а также для безвозмезднаго проживания духовных лиц или лиц посвятивших себя на служение храму и кладбищу для охранения их и содержания в чистоте и порядке.

Означенный дом будет возведен  на мои средства и по окончании постройки будет мною передан в собственность Ротковскому старообрядческому храму безвозмездно по нотариальной дарственной записи. Письменное согласие общины за подписями прихожанам членов общины и печатью прошу дать в течении месячнаго срока» [РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. Л. 19-19 об.].

В ответ на это извещение прихожане Ротковской моленной отвечали: «1912 года октября 23 дня. Мы, нижеподписавшиеся кр<естья>не CПбургской губ. Царскосельскаго уезда Гатчинской вол. дер. Ротково Карижановскаго сельскаго общества в составе 18 ниже подписавшихся из 22 числящихся в присутствии сельскаго старосты Раудопайне, быв сего числа на общественном сходе обсуждали вопрос о том, что лично почетный гражданин Артемий Ефимов Калинин желает построить церковный дом для нуждающихся служащих и духовных лиц Ротковской старообрядческой церкви, почему посоветовавшись между собою единогласно постановили отвести для вышеозначенной церкви под устройство церковнаго дома с хозяйственными постройками сколько потребуется по натурному положению, полный обмер земли будет указан при совершении дарственной записи в чем и подписуемся» [РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. Л. 20].

В результате, церковный дом при моленной в Роткове был выстроен. Что касается моленной, то она продолжала действовать и после революции, пока не была закрыта в июне 1941 года. С осени 1941 по 1943 год (при немцах) моленная снова действовала, однако в 1943 году была повреждена авиабомбой. Здание пустовало и постепенно разрушалось. В 1954 году гатчинские старообрядцы ходатайствовали о разрешении строительства в городе молитвенного дома из материалов полуразрушенной Ротковской моленной, однако безуспешно, и в 1957 году его остатки были разобраны на строительный материал для местной школы [Шкаровский, 2023. С. 289-290]. Так печально закончилась история некогда славной Ротковской моленной.

Литература

«Алфавит духовный» Василия Золотова: исследование и текст. Институт литовского языка; подготовлено Надеждой Морозовой и Григорием Поташенко; [редактор-составитель Надежда Морозова]; [подготовка текста и указатель имен Надежды Морозовой; вступительные статьи и комментарии Надежды Морозовой и Григория Поташенко]. – Вильнюс: Институт литовского языка, 2014. – 284 с.

Безгодов А. А., Михайлов С. С. Подмосковная «Патриаршина»: страница истории староверия в Орехово-Зуевском районе. – М., 2003. – 31 с.

Болонев Ф. Ф. Старообрядцы Забайкалья в XVIII–XX вв. – М.: ДИК, 2004. – 350 с.

Дронова Т. И. Русские староверы-беспоповцы Усть-Цильмы: Конфессиональные традиции в обрядах жизненного цикла (конец XIX—XX вв.). – Сыктывкар: Коми науч. центр УрО Рос. АН, 2002. – 273 с.

Заварина А. А. Латгальские староверы. Историко-этнографические очерки разных лет. – Рига: Рижская Гребенщиковская старообрядческая община, 2019. – 368 с.

Кожурин К. Я. Из истории старообрядческих духовных центров Псковского Поозерья: деревня Репище Невельского уезда в первой половине XIX в. // Комплексная археография Московского университета: Сборник научных статей /Под ред. Е.В. Воронцовой, Д.А. Сундуковой. Труды исторического факультета МГУ. Вып. 208. Сер. II: Исторические исследования, 139. – М., 2023. – С. 398-414.

Королькова Л. В. Материалы к этноконфессиональной карте Ленинградской области // Этноконфессиональная карта Ленинградской области и сопредельных территорий-2. Третьи Шёгреновские чтения. Сборник статей. – СПб.: «Европейский дом», 2009. – С. 11-32.

Королькова Л. В. Старообрядческие общины Санкт-Петербургской (Петроградской) губернии. 1907-1917 гг. // Старообрядчество: история, культура, современность. Материалы. – М., 2019. – С. 113-119.

Лизунов В. С. Старообрядческая Палестина. – Орехово-Зуево, 1992. – 205 с.

Михайлов С. С.  Старообрядческие моленные и иноческие поселения в Гуслицах в XIX–XX столетиях. – Великий Новгород: Археодоксiя, 2017. – 455 с.

Никонов В. В. Староверие Латгалии: Очерки по истории староверческих обществ Режицкого и Люцинского уездов (2-я половина XVII – первая половина XX вв.). – Резекне, 2008. – 430 с.

РГИА. Ф. 472. Оп. 12. Д. 238. – По отношению тайного советника Вилламова по предмету существующей Гатчинского ведомства в деревне Ротковой старообрядческой молельни.

РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 1928. – Дело о старообрядцах, проживающих в Гатчине и деревнях.

РГИА. Ф. 491. Оп. 1. Д. 2557. – Дело о старообрядцах, проживающих в Гатчинской мызе.

РГИА. Ф. 796. Оп. 136. Д. 512. – По отчетам г. министра внутренних дел о современном положении раскола в Новоладожском уезде Санкт-Петербургской губернии и по Новгородской губернии и о мерах к ослаблению онаго.

РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 8953. – По просьбе раскольников деревни Ротковой о дозволении построить церковь (1822).

РГИА. Ф. 1102. Оп. 2. Д. 486. – Личные и служебные документы А. Е. Калинина и членов его семьи; прошение А.Е. Калинина в Ротковскую старообрядческую общину о разрешении ему выстроить церковный дом на земле общины.

РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1822 г. Д. 23. – По отношению тайного советника Вилламова о крестьянах Гатчинского ведомства, просящих о дозволении построить в деревне Ротковой старообрядческую часовню и отправлять в оной богослужение.

РГИА. Ф. 1284. Оп. 195 – 1828 г. Д. 35. – По отношению санкт-петербургского военного генерал-губернатора, о крестьянах полковника Демидова Иване Кирилове, Ведомства Гатчинского городового правления Даниле Васильеве и Витебской губернии Себежского уезда Артемье Емельянове, сужденных за распространение лжеучения и совращение других с пути истинного в раскол.

РГИА. Ф. 1284. Оп. 207. Д. 197. – По донесению санкт-петербургского гражданского губернатора о перечислении витебского 3-й гильдии купца Тараса Калинина в гатчинское купечество.

Фишман О. М. Жизнь по вере: Тихвинские карелы-старообрядцы. – М.: Индрик, 2003. – 407 с.

Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга. Ф. 2995. Оп. 1. Д. 165. – Книга о родившихся Ротковской старообрядческой общины.

Шкаровский М. В. Старообрядцы Санкт-Петербурга и Ленинградской области в XX веке: Справочник. – СПб.: Археодоксiя, 2023. – 368 с.

[1] Ананий Михайлов служил наставником Ротковской общины еще в 1916 году, о чем свидетельствуют записи в метрической книге общины [ЦГИА. Ф. 2995. Оп. 1. Д. 165. Л. 2].

[2] Дед А. Е. Калинина витебский купец 3-й гильдии Тарас Иванов Калинин перебрался из Себежского уезда Витебской губернии в Санкт-Петербург. Посещал федосеевскую моленную на Волковском кладбище. В 1852 г. он обратился в Санкт-Петербургскую Казенную палату с просьбой записать его с женой Пелагеей Федуловой и сыновьями Иваном, Галактионом, Ефимом, Пименом и Петром на будущий 1853 год в гатчинское 3-й гильдии купечество. Однако министр внутренних дел в просьбе отказал ввиду принадлежности Т. И. Калинина к «беспоповщинской секте», хоть и молящимся за царя и признающим браки [РГИА. Ф. 1284. Оп. 207. Д. 197].