Покровская старообрядческая церковь в Серпухове
07 Июл
Иконопись

И.А. Волков. Иконы Покровской (Мараевской) старообрядческой церкви в Серпухове. Обзор иконографических сюжетов

Старопоморский храм Покрова Пресвятой Богородицы в Серпухове – один из немногих памятников старообрядческого храмоздательства начала XX в., сохранившихся полностью, без утрат.

Покровская церковь была построена в 1908–1912 гг. на средства серпуховской почетной гражданки Анны Васильевны Мараевой. Церковь была своеобразным духовным центром квартала, включавшего в себя помещения бумаго-ткацкой, красильно-отделочной и ситценабивной фабрики, спальни для рабочих, дома служащих фабрики, усадьбу владелицы фабрики. Храм строился по проекту московского архитектора Мечислава Густавовича Пиотровича в традициях русского стиля (шатровая колокольня, ярус кокошников в верху четверика, стилизованный кирпичный декор стен), рядом, в одном стиле с церковным зданием было построено одноэтажное здание богадельни[1].

Строительство и украшение храма осуществлялось из самых качественных и прочных материалов; полы внутри церкви и наружные крыльца выложены метлахской плиткой, металлическая фурнитура дверей, окон и печей изготовлена известной московской фабрикой Ивана Кирова[2]. Иконостасы, киоты, клиросы исполнены столярами и резчиками калужской мастерской Сергея Терентьевича Тинякова. Резьба иконостасов очень высокого качества, вся их структура и мельчайшие детали (витые колонки, розетки, филенки, профиля карнизов и т.д.) хорошо продуманы, декор и конструкция взаимно дополняют друг друга. Резьба совершенно не отвлекает от созерцания икон, оставаясь для них всего лишь достойным обрамлением. Интересно, что северные и южный иконостасы в самом основном объеме храма не предусматривались первоначальным проектом, на это косвенно указывают отсутствие их чертежей в архиве храма, а также то, что они наполовину закрывают окна и встроенные металлические шкафы.

Главной, составляющей частью храмового интерьера являются иконы. Собрание храма состоит из 634 икон, относящихся к концу XV – началу XX в. Начало формироваться оно задолго до построения храма. На тыльной стороне некоторых икон сохранились владельческие надписи не только Анны Васильевны, но и ее супруга Мефодия Васильевича Мараева, скончавшегося в 1882 г., сохранились данные о существовании в Серпухове старопоморской моленной в 40-е гг. XIX в. Часть икон была пожертвована единоверцами А.Мараевой работавшими на ее фабрике, о чем также говорят владельческие надписи. По семейному преданию рода Мараевых, при расстановке икон в иконостасах пользовались рекомендациями Ивана Николаевича Леднева[3], мужа Александры Мефодьевны Ледневой, старшей дочери Анны Мараевой.

Расположение икон в иконостасах имеет свою оригинальную структуру: в верхнем ряду центрального иконостаса образы евангелистов размещены вместе с пророками, предстоящими иконе «Отечество», сам иконостас увенчан Нерукотворенным образом Спасителя и Распятием. Ниже Деисуса – два ряда икон с Господскими и Богородичными праздниками, они представлены вместе с иконами чтимых святых. Таким же оригинальным характером отличается структура иконостасов северной и южной стен, трапезной. Данный порядок можно объяснить тем, что иконы подбирались по размеру из уже существующих в собственности общины и храмоздателей. Это и пядничные иконы, и крупные храмовые образа, три комплекта Царских врат, надвратная сень, походные складни, полные или частично сохранившиеся Деисусные чины и т.д. При размещении икон в иконостасах храмоздатели руководствовались их значимостью для богомольцев, научению последних благочестию, смирению и молитвенным нуждам. В самых значимых местах храмового интерьера установлены крупные храмовые образа с изображением Спасителя («Спас в силах», «Умовение ног», «Распятие», «Воскресение Христово. Сошествие во ад») Богоматери («Тихвинская», «Казанская», «Страстная», «О Всепетая Мати…», «Покров Богородицы»), чтимых святых («Святитель Никола, с житием», «Св. пророк Илия, с житием», «Свв. Гурий,Самон и Авив»).

Характеризуя храмовое собрание, можно прийти к интересному наблюдению – весь интерьер храма носит ярко выраженное «учительное» начало, утверждающее спасительность и истинность «древлего благочестия», на что указывает большое число восьмиконечных литых и писаных крестов, крестов киотных и икон с изображением Распятия (общее число их 52). Восьмиконечные литые кресты утверждены над киотами в трапезной, поставлены по периметру главного и боковых иконостасов в основном помещении церкви. Икон Христа Спасителя в храмовом собрании около 40, преобладает иконографический тип Вседержителя. Так как церковь посвящена Покрову Богородицы, то во внутреннем убранстве преобладают иконы богородичные; 93 иконы Богоматери разных изводов, 11 икон Покрова. На самых видных местах, «на поклоне» находились и четыре храмовые иконы Богоматери Тихвинской, причем их размер был близок к чтимому в Тихвине первообразу. Тихвинская икона всегда почиталась старообрядцами как великая святыня, подтверждающая древность и истинность двуперстия. Кроме Тихвинской иконы, другими чтимыми образами-подобиями являются иконы Владимирская, Феодоровская, Страстная, Курская-Коренная.

Из праздничных икон первое место по числу занимают образа Воскресения Христова (всего их 12). Монументальный образ «Воскресение Христово. Сошествие во ад» расположен в местном ряду южного иконостаса, то есть в одном из центральных мест церкви.

Значительное место в храмовом интерьере уделено чтимым святым, из них преобладают образы святителя Николы (26) и Иоанна Предтечи (20). На значительном числе икон изображены святые помощники и покровители в повседневных делах, нуждах и печалях: Ангел Хранитель, великомученики Георгий, Димитрий, Никита, Пантелеимон, великомученица Парасковия Пятница, священномученики Власий и Антипа, мученики Гурий, Самон и Авив, преподобные Нифонт и Паисий Великий, преподобномученица Евдокия. Им посвящены как отдельные иконы, так приписные изображения на полях. Есть в собрании и определенное число икон с ликами отечественных чудотворцев из которых преобладают святители и преподобные: свв. Петр, Алексий, Иона и Филипп, митрополиты московские, свв. Варлаам Хутынский, Антоний Римлянин, Сергий Радонежский, Савва Сторожевский, Дмитрий Прилуцкий, Авраамий Городецкий, Макарий Калязинский, Зосима и Савватий Соловецкие. Интересен небольшой образ благоверного великого князя Владимира, при более внимательном исследовании этой иконы XVI столетия, оказалось, что при поновлении конца XIX в. она была «переименована» – святого царя и пророка Давыда переписали в князя Владимира, изменив надпись, удлинив бороду и одев его в шубу-охабень.

Несколько икон в собрании могли быть созданы по обету или в честь того или иного важного события в жизни. Примером такой обетной иконы может служить икона св. пророка Моисея, священномучеников Вавилы Никомидийского и Вавилы Антиохийского, отроков Урвана, Прилидиана, Еполония, с приписными на полях свв. Екатериной и Парасковией. Вероятно, для заказчиц образа, которым были соименны свв. Екатерина и Парасковия, 4 сентября (стар. ст.), когда празднуется память изображенным в среднике угодникам, был днем знаменательным.

Более детальное изучение данной коллекции, основанное не только на визуальном искусствоведческом исследовании памятников, но и на привлечении архивных документов, семейных преданий храмоздателей и потомков первых прихожан даст более четкую и объективную картину истории формирования замечательно собрания икон Покровского храма.

  1. Об Анне Васильевне Мараевой, ее деятельности и коллекции см.: Серпуховский историко-художественный музей. Тула, 2008. С. 12–20, 200–209.
  2. Пустовалов В., Гаева О., Вайнтрауб Л. Историческая записка по памятнику архитектуры церкви Покрова Богородицы старообрядцев-беcпоповцев в г. Серпухове. М., 1993. С. 5–24.
  3. О семье А.В.Мараевой см.: Гуськов В.В. Сказание о Московском Преображенском монастыре. Из истории монастыря в свидетельствах и документах. М., 2000. С. 162–182; Любартович В.А. Новые данные к биографии владелицы «Пустозерского сборника» серпуховской купчихи А.В.Мараевой //Старообрядчество в России (XVII–XX вв.): Сб. науч. трудов. М.,1999. С. 428–438; Балматова М.В. Каталог архивных фотографий серпуховских фабрикантов Мараевых //Материалы 2-й научно-практической конференции «Города Центральной России в истории предпринимательства и культуры». Серпухов, 2005. С. 245–254.
06 Июл
Люди

Е.М.Юхименко Письмо (автограф) С.С.Гнусина из соловецкого заключения

Хранящееся в Российском государственном архиве древних актов со­брание знаменитого коллекционера московского купца Ф. Ф. Мазури­на (1845-1898) включает ценнейшие рукописные и документальные ма­териалы XV-XIX вв. по истории России. В свое время сотрудник архи­ва И. Л. Жучкова обратила наше внимание на одну единицу из этого об­ширного собрания, содержащую разрозненные материалы по истории старообрядчества1. Некоторые из источников были использованы нами уже давно2; более основательно их изучал по нашему совету А. И. Маль­цев3. Еще раз обратившись к этим несистематизированным, состоящим из отдельных листов и тетрадей материалам, мы обнаружили документ, ранее ускользнувший от нашего внимания. Им оказалось подлинное пись­мо знаменитого федосеевского наставника и «страдальца за веру» Сергея Семеновича Гнусина 1824 г. из Соловков.

Полная драматических событий жизнь этого выдающегося деятеля староверия и писателя обстоятельно, на новых документальных материа­лах рассмотрена в статье Е. А. Агеевой «Судьба старообрядца в император­ской России: история жизни «учительного настоятеля»» С. С. Гнусина», по­мещенной в настоящем сборнике. Автор убедительно показала, что при­стальное внимание властей к делам и сочинениям наставника, результа­том чего стали арест и последующая ссылка, явилось следствием серьез­ного внутреннего конфликта в Преображенской общине, вызванного вы­борами новых попечителей в 1816 г. С. С. Гнусин был арестован в декабре 1821 г. в Судиславле, перевезен в Москву и содержался в тюремном зам­ке. В октябре 1822 г. был схвачен сто ближайший соратник Иван Федотов. Только 12 мая 1823 г. они были отправлены в Архангельск для препро­вождения на место постоянного заключения — в Соловецкий монастырь.

Письмо С. С. Гнусина из Соловецкого монастыря сохранилось среди материалов, которые на первый взгляд безусловно кажутся varia, однако внимательное их рассмотрение обнаруживает одно объединяющее их на­чало: все они имеют прямое отношение к внутренней жизни двух мо­сковских беспоповских общин — поморской и федосеевской. Докумен­ты представлены в подлинниках и — весьма незначительно — копиях того времени; большинство их относится к 1810-1820-м гг., есть отдель­ные документы более раннего времени и два письма 1830-х гг., о кото­рых будет сказано ниже. Превалируют материалы поморского происхо­ждения: несколько автографов сочинений известных деятелей поморско­го староверия Г. И. Скачкова (1745-1821) и его зятя Андриана Сергеева (1769-1847), письма к ним 1816-1888 гг. от иногородних общин и отдель­ных лиц, в том числе Павла Любопытного, подлинник послания москов­ских поморцев в Выговское общежительство 19 декабря 1797 г., письма Г. И. Скачкова к И. В. Анисимову в Белев 1814-1815 гг., список завещания Василия Емельянова 1794 г.4

Внимательный анализ всего комплекса документов в сопоставле­нии с фактами истории поморского староверия Москвы привел нас к вы­воду о том, что данные письменные материалы имеют общий источник происхождения — они связаны с поморской моленной на Генеральной улице в Преображенском, которая после закрытия в 1837 г. Монинской моленной взяла на себя функции общественного богослужения5. Изна­чально моленная на Генеральной улице была федосеевской; ее построил федосеевец Грачев в память рано умершего сына для имевшего большой авторитет в московской беспоповской среде Михаила Евстигнеевича Баже­нова6. После его смерти в 1828 г. ею стал управлять Иван Васильевич Ани­симов, перебравшийся в Москву из Белева, хорошо знакомый Г. И. Скач­кову и А. Сергееву и к этому времени перешедший из федосеевского со­гласия в поморское7. В эту моленную в середине 1830-х гг., почти перед самым закрытием Монинской моленной, перебрался на жительство Ан­дриан Сергеев, здесь же он и умер 15 апреля 1847 г. Наше предположе­ние о происхождении данного комплекса документов подтверждает также тот факт, что два письма Андриану Сергееву из этой подборки датируются 30 мая 1836 г. и 23 июня 1838 г.8, причем первое из них, от поморцев дер. Васильевщины Моршанского уезда Тамбовской губ., адресовано: «В Мо­скве на Преображенском в Генеральную улицу в моленную (…) попечите­лю Андреяну Сергеевичу». Среди документов есть еще одно письмо — по­сланное 22 марта 1822 г. с Выга жившему по соседству с этой моленной, также на Генеральной улице, поморцу купцу Федору Макарьевичу Фарыскову («В Москве в Преображеньском в Гениральной улице (…) Федору Макарьевичу»)9. После смерти И. В. Анисимова 13 августа 1846 г. дом пе­решел во владение А. Е. Сорокина. Поморская моленная на Генеральной улице, которая также называлась Покровской моленной поженившихся (в отличие от другого направления поморского староверия в Москве, груп­пировавшегося вокруг моленной в доме купца Н. М. Гусарева, носившей название Покровской моленной древнего поморского согласия), просуще­ствовала до конца 1840-х гг., поскольку около 1848 г. А. Е. Сорокин, по сви­детельству бывшего здесь некоторое время наставником Д. А. Мамарина, перешел в единоверие и «бывшия в моленной образа распродал»10.

Таким образом, скорее всего именно в стенах моленной на Генераль­ной улице могли объединиться некоторые документы, принадлежавшие Андриану Сергееву (в том числе и документы Скачкова), и два письма, адре­сованных И. В. Анисимову. К этому комплексу документов примыкают федосеевские материалы (подлинники 1810-1820-х гг.). Вполне возможно, что такой факт не случаен, так как большая часть интересующих нас федосеевских документов по своему происхождению связана с тяготевшей к поморцам-брачникам партией Лаврентия Ивановича Осипова. Сохра­нились письма к нему — «поверенного общества старообрядцев» Осипа Милованова от 17 июня 1809 г., сопроводительное при пересылке по при­казанию И. А. Ковылина шести книг за шнуром и печатью Преображен­ского богаделенного дома11; Варвары Ефимовны Грачевой о необходимо­сти прекратить московские раздоры от 9 июля 1820 г.12, а также подлинни­ки двух обращений (возможно, не переданных по адресу) в поддержку ре­зультатов выборов 12 мая 1816 г. — одно «его высокопревосходительству Александру Васильевичу» от июля 1816 г.13, другое графу А. А. Аракчееву от февраля 1818 г.14 Среди документов находится также список соборно­го постановления московских федосеевцев от 9 февраля 1820 г. о прими­рении с филипповцами, содержащего 29 статей «ко исправлению церков­ному»15; в начале этой тетради, на л. 214 об., сделана карандашная поме­та XIX в.: «Эта тетрадь собственноручная Гнусина», однако данное указа­ние, учитывая очевидную разность почерков и, видимо, отсутствие настав­ника в столице в это время, не соответствует действительности.

Материалы С. С. Гнусина, пользовавшегося большим авторитетом сре­ди федосеевцев, скорее всего, вне зависимости от «партийной» принад­лежности, вполне могли оказаться вне Преображенского кладбища и, учитывая тесные личные и семейные связи федосеевцев и поморцев, по­пасть к последним.

В подборке из собрания Ф. Ф. Мазурина имеется «Копия с писма, писаннаго от Михайлы Васильева с кладбища к Андрею Лазареву. 6 марта 1807 г.»16. На л. 41 карандашом помечено: «Гнусин». Действительно из­вестно, что именем Михаила Васильева С. С. Гнусин подписывал свои по­слания17. Адресат послания — Андрей Лазарев (1744-1810), московский мещанин, по словам Павла Любопытного, «твердый феодосианец», актив­ный противник брака18. Письмо С. С. Гнусина содержит краткие ответы на 14 вопросов, касающиеся отношения к новоженам.

Публикуемое письмо С. С. Гнусина19 безусловно подлинное. Двойной лист, на котором оно написано, имеет следы сгибов, загрязнения по сги­бам и был скреплен красной сургучной печатью, остатки которой сохра­нились на л. 147 об. Документ является подписным автографом федосеевского наставника: одной и той же рукой написан текст, выполнена под­пись «многогрешныи Сергеи Семенов» и надписан адрес: «На Преобра­женском кладбище милостивому государю моему Алексею Никифоровичю со отцами». На нижнем поле л. 146 карандашная помета XIX в.: «Это пись­мо собственноручное Сергея Семеновича Гнусина из Соловецкаго мона­стыря»; на л. 147 также карандашом проставлен год от Рождества Христо­ва: «1824». В конце письма, на л. 147 об., соузник С. С. Гнусина Иван Фе­дотов сделал пространную приписку. Ее тоже удостоверили карандашной пометой: «Эта приписка собственноручная Ивана Федотова, из Соловец­каго же монастыря».

Документы, выявленные Е. А. Агеевой в фонде канцелярии московско­го военного генерал-губернатора, свидетельствуют, что из Москвы в Ар­хангельск узники были отправлены 12 мая 1823 г., а 22 мая архангельский гражданский губернатор докладывал в Москву, что арестанты доставлены и уже сделано распоряжение об отправлении их в монастырь «под стро­гим караулом». К сожалению, пока обстоятельства заключения московских узников на Соловках не прояснены полностью (может быть, они год про­вели в тюрьме в самом Архангельске), поэтому в настоящий момент труд­но объяснить несоответствие дат, сообщаемых документальными и ста­рообрядческими источниками. Последние свидетельствуют, что Гнусин и Федотов «в Соловецкой монастырь посланы из Москвы 1824-го года мая 15-го»20. Архимандрит Никанор, самый серьезный дореволюционный исследователь жизни и творчества федосеевского настоятеля, также, по- видимому, с опорой на старообрядческие источники, писал, что «место за­ключения, с 15 мая 1824 г., Гнусина, благодаря случайной встрече с ним, при переправе через Волгу под Ярославлем, кладбищенского наставника Зиновия Осипова, сделалось скоро известным в Москве»21. 1824-м годом датировано и публикуемое письмо С. С. Гнусина из Соловков.

По прочтении письма складывается устойчивое впечатление, что оно было написано сразу же по прибытии на остров (обратим внима­ние на число: 10 июня) и было первой весточкой «страдальцев за веру» своим московским одноверцам. «… Продолженная путь до определеннаго нам места, — писал С. С. Гнусин, — хотя и грозила чашею смертною от чрезвычайнои скорости поездки, однако на конец нечаенно здесь дала некиим премудрым Божиим провидением отдохновение, толко оставила след свои во мне болезнь, не получающую совершеннаго здравия в спине, которою всегда стражду, впрочем кроме собственных своих грехов». При этом фраза, с которой начинается письмо: «Наша с вами разлука и судба и все произходимое действие прискорбное достаточно известно», застав­ляет предположить, что на Преображенском кладбище были в курсе всех изменений в судьбе заключенных, возможно благодаря их же собствен­ным письмам, и в таком случае вызывает удивление, что С. С. Гнусин до­жидался целый год, чтобы сообщить в Москву о себе (как видно из других свидетельств, ему не было запрещено писать).

Впечатления от Соловков Ивана Федотова также более походят на первые впечатления, дополненные сведениями старожилов, нежели на описание человека, прожившего в этих местах год: «Здесь еще мно­го льду и снегу, ожидают, что на Петров день древеса распустят свои но­выя листы. Здесь, опричь оной ретки, капусты и картофелю, ничего не са­дят, но и то с нуждою. Рыбы семги, селдей, палтусины, трески довольно, а в протчем более нет никакой. Летом великой бывает урожай ягод мо­рошки и брусники, частию грибов простых. Климат более стоит холод­ной, нежели теплой. В нынешнее время здесь совсем нет ночи, а всегда день, и солнце совершенно не закатается даже до дня Ильи пророка».

С. С. Гнусин адресует письмо попечителям Преображенского богаделен­ного дома московскому купцу 2-й гильдии Алексею Никифоровичу Ники­форову (1778-5.02.1859) и казначею Калине Несторову (1775-19.10.1825)22, а также наставникам Алексею (Федоту) Тимофеевичу Носкову, московско­му мещанину, старейшему настоятелю Преображенского кладбища, про­служившему в этой должности 26 лет; Афанасию Антонову (ум. 8.01.1856), Тимофею Емельянову, Семену Козмину (ум. 1859), Семену Фомичу (1777-1837), московскому мещанину, настоятелю, прожившему при богаде­ленном доме 20 лет, и Мирону (Стефану) Иванову (1761-11.01.1841), мо­сковскому мещанину. В письме содержатся наставления к прекращению раздоров на Преображенском кладбище и к соблюдению уставов благочин­ного жития, при этом С. С. Гнусин указывает адресатам и на их личную от­ветственность за все «нестроения». «Болю и преболю сердцем о нашем мо­сковском обществе» — вот главная движущая идея автора.

Соловецкие узники провели в островной тюрьме 15 лет. Иван Федотов скончался 21 июня 1839 г. — «прежде болезнь его продолжалась недол­го, но однако страдательно: грудью весьма изнемогал»23. Сергей Семено­вич отправлял по нему погребение и «потом сам захворал и 27-го того же месяца окончил свою жизнь мирно»24. Он был погребен кемским купцом Терлиным, настоятелем топозерской федосеевской общины в Архангель­ской губернии. Руководитель общины испросил у архимандрита Соловец­кого монастыря «все сочинения и картины, писанныя Гнусиным как пре­жде заточения, так и во время онаго»25. Эти ценнейшие материалы неко­торое время находились в Кеми, пока их не выпросил у Терлина прожи­вавший здесь московский мещанин Иван Федоров Полуектов (вполне воз­можно, специально направленный отцами Преображенского кладбища в Кемь для осуществления связи с узниками и облегчения их участи)26. Именно он сообщил письмом в Москву о смерти страдальцев. На это ука­зывают заключительные строки письма, доставленного на Преображен­ское кладбище сборщиком Петром Трофимовым «от топозерских посети­телей»: «Есть у меня сочинения и начертания Сергея Семеныча с картины копия — списана собственной его руки, которую я тебе, сестрица, пошлю в достопамятство сего мужа, и писанное им сие письмо к присному своему благодетелю, егда же при самой своей кончине, — очень незадолго, — (на­писал), платя долг за благодеяние его»27. Сведения о том, что материалы С. С. Гнусина были отосланы на Преображенское кладбище, подтверждаются и другой записью полицейского осведомителя — о том, что И. Ф. Полуектов переслал их «в Москву к сестре своей мещанке Анне Федоровой, проживающей в Преображенском доме. Со всей жадностию ныне последо­ватели федосеевские обратились к ней получать копии с руки Гнусина»28.

В составленном М. И. Чувановым некрополе Преображенского клад­бища есть такая запись: «Иоанн Федотов (страдалец) 21.VI.7347-1839. Со­ловки»29; можно предположить, что москвичам удалось перезахоронить его тело, вывезя с Соловков, на Преображенском кладбище. Благодаря стараниям настоятеля федосеевского Топозерского скита С. С. Гнусин сра­зу был погребен в подобающем — староверческом — месте, на скитском кладбище.

Новонайденное письмо чтимого духовного наставника, «страдаль­ца за веру» и писателя Сергея Семеновича Гнусина представляет собой не только единственный подписной его автограф и ценный документ, но подлинную реликвию староверия.

Примечания

  1. 1 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. № 1004. 258 л.
  2. 2 Хвальковский А. В., Юхименко Е. М. Поморское староверие в Москве // Старо­обрядчество в России (XVII-XX вв.). Вып. 2. М., 1999. С. 315-316, 341-342.
  3. 3 Мальцев А. И. 1) Филипповский наставник Алексей Яковлев (Балчужный): Проблемы изучения биографии и творческого наследия // Старообрядчество в Рос­сии (XVII-XX вв.). Вып. 3. М., 2004. С. 139, 144, 147, 149, 150, 152-155; 2) Старо­обрядческие беспоповские согласия в XVIII — начале XIX в. Новосибирск, 2006. С. 487, 489-493, 496-498 и др.
  4. 4 Почти все эти документы проанализированы нами в работе: Юхименко Е. М. Поморское староверие в Москве и храм в Токмаковом переулке. М., 2008. С. 10, 16, 23-26, 31, 35-40, 48, 49.
  5. 5 Подробнее см.: Там же. С. 58, 60-66.
  6. 6 Об этом писал А. Вишняков, в значительной степени опиравшийся на уст­ные источники: «Некто купец Грачев, прихожанин Преображеского кладбища, на старости лет лишившись сына, единственного наследника …» (Вишняков А. Ста­рообрядческие Покровская молельня и филипповская часовня в Москве. М., 1865. С. 17). По всей видимости, речь все же идет об известном попечителе Преобра­женского кладбища Ефиме Ивановиче Грачеве (ум. 22.10.1818). На Преображен­ском кладбище была похоронена Варвара Ефимовна Грачева, умершая 28 августа 1826 г. в возрасте 50 лет (Сморгунова Е. М. Два века московского Преображенского некрополя: материалы из архива М. И. Чуванова // Мир старообрядчества. Вып. 2. Москва старообрядческая. М., 1995. С. 190. № 183). /Других Грачевых в материа­лах М. И. Чуванова не отмечено. Скорее всего, В. Е. Грачева — дочь Ефима Ива­новича и, судя по отцовской фамилии, оставшаяся незамужней. (Вряд ли она при­ходилась Е. И. Грачеву женой, поскольку в таком случае необъяснимо замечание А. Вишняков о «старости лет».)
  7. 7 Об этом см.: Юхименко Е. М. Поморское староверие в Москве … С. 60, 61.
  8. 8 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 53-54 об., 199-200.
  9. 9 Там же. Л. 212-213.
  10. 10 РГАДА. Ф. 1183. Оп. 11. Д. 137. Л. 71.
  11. 11 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 248-249.
  12. 12 Там же. Л. 186-187 об.
  13. 13 Там же. Л. 254-255 об. В письме содержится просьба об утверждении результатов выборов, состоявшихся 12 мая 1816 г., когда к прежним попечите­лям Е. И. Грачеву и А. Н. Никифорову были избраны новые — московские купцы Тимофей Шевалдышев, Федор Владыченский и Федор Афанасьев, «люди, дове­рия достойные, бывшие ратманами и по службам своим заслужившим отличия», и мещанин Николай Рожин. Под документом в числе прочих стоят подписи-автографы московских купцов Макара Андреева, Л. И. Осипова, Федора Владыченского и Федора Нефедова Полякова.
  14. 14 Там же. Л. 256-258 об. Авторы письма (в их числе Николай Рожин, Ф. Н. Поляков и его сын Ф. Ф. Поляков) жалуются на Е. И. Грачева и А. Н. Ники­форова, которые, «находясь под судом, имеют к нам особое жестосердие за изо­бличение их в противозаконных поступках».
  15. 15 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 214-224. См.: Мальцев А. И. Старообрядче­ские беспоповские согласия … С. 564, № 359.
  16. 16 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 40-41. В указателе А. И. Мальцева поме­щено под именем Михаила Васильева (см.: Мальцев А. И. Старообрядческие беспо­повские согласия … С. 516. № 141).
  17. 17 ГИМ. Собр. Хлудова, № 346. Л. 118 об.
  18. 18 [Любопытный П.] Исторический словарь 86 раскольничьих отцов и учите­лей / Каталог Павла Любопытного. Б. м., б. г. С. 93.
  19. 19 РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 146-147.
  20. 20 Дневные дозорные записи о московских раскольниках // ЧОИДР. 1892. Кн. 1. Отд. 1. С. 16. См. также: [Любопытный П.] Исторический словарь … С. 107.
  21. 21 Никанор, архим. Гнусин // Русский биографический словарь. Т. 5. М., 1916. С. 402.
  22. 22 В материалах М. И. Чуванова ошибочно записан как Нестор Калинин, каз­начей (см.; Сморгунова Е. М. Два века московского Преображенского некрополя … С. 197. № 196).
  23. 23 Дневные дозорные записи о московских раскольниках // ЧОИДР. 1892. Кн. 1. Отд. I. С. 16.
  24. 24 Там же.
  25. 25 Дневные дозорные записи … // ЧОИДР. 1885. Кн. 4. Отд. V. С. 144-145. В этом сообщении архимандрит Соловецкого монастыря назван Макарием, од­нако это ошибка, т. к. с 1836 по 1842 г. обителью руководил архимандрит Иларий (Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монастырей российской церк­ви. СПб., 1877, Стб. 818).
  26. 26 Дневные дозорные записи… // ЧОИДР. 1885. Кн. 4. Отд. V. С. 145.
  27. 27 Дневные дозорные записи о московских раскольниках // ЧОИДР. 1892. Кн. 1. Отд. I. С. 16.
  28. 28 Дневные дозорные записи … // ЧОИДР. 1885. Кн. 4. Отд. V. С. 145.
  29. 29 Сморгунова Е. М. Два века московского Преображенского некрополя … С. 197. № 79.

Приложение

Письмо С. С. Гнусина отцам Преображенского кладбища из Соловецкого монастыря в Москву от 10 июня 1824 г. (с припиской Ивана Федотова)

Милостивейшие мои благоприятели господин сирот­скои попечитель Алексеи Никифорович и Калина Несторович и боголюбезнейшие отцы Алексеи Тимофеевич, Афанасеи Антоно­вич, Тимофеи Емельянович, Семен Козмич, Семен Фомич и Мирон Иванович, с помощниками вашими, здравствовать, в мире и любове соуза христианскаго мудраго и благоразсуднаго управления пребывати вам всеусердно желаю.

Наша с вами разлука и судба и все произходимое действие при­скорбное достаточно известно, продолженная путь до определеннаго нам места хотя и грозила чашею смертною от чрезвычайнои ско­рости поездки, однако на конец нечаенно здесь дала некиим прему­дрым Божиим провидением отдохновение, толко оставила след свои во мне болезнь, не получающую совершеннаго здравия в спине, ко­торою всегда стражду, впрочем кроме собственных своих грехов. Питаюся надеждою милости Божия, поелику совесть моя в сих делах меня ни мало не зазирает и не токмо не зазирает, но, еже­ли бы когда где в таких случаях что прилучилось, поощряет более и более за правость истинны незазорных наших христианских положениев ревностно стоять и необиновенно проповедал изъяснять, но толко остается во мне неусыпная печаль и скорбь в собственных своих грехах поправится, еи, еи, в сем весма себя обижаю, да еще не могу и то утаить от вашеи любви, что болю и преболю сердцем о нашем московском обществе, так же и о всех християнских местах, дабы некоторым нерадением или простотою не приняли к себе часть какои неприязни и противных следов целемудренному положению святопочивших наших предков.

Того ради нарочно сим убогим писаниицем всепокорно прошу вашю любовь: бдите и стрегите данныи вам от Бога талант, зная, что Господь Бог за нерадивое или какое лакомое и мздоимное и славохотное правление взыщет без милосердия до малои частицы, поне­же диявол всею силою настоит и хитрит рыкая, хотя последнюю ис­кру благочестия угасити и семя поглотити, нашего московскаго об­щества, зная, что все страны, мало-мало где осталось, наклонились в горестное падение, а вина сим — пространное житие, лишения словес Божиих и настоятелем лакомства нерадения, а более и совершеннаго невежества. Бога ради прошу и коленома вашима касаюсь: всяк по своеи должности возмите всевозможное старание в правле­нии правом и истинном и частно всех наставляйте к хранению жи­тия честнаго, поелику, как выше говорил, всему погибелному паде­нию вина — слабость и распутное житие, а такие наставления могут более и более подействовать при исповедях.

А по хозяйственнои части в том бдительность и надзор состо­ит, чтоб врата обителские чювствовали, ково вводят и ково испуска­ют, болницы же и чюланы имели б разум смотреть, все ли по своим местам находятся, и тому надо иметь не один или два глаза, но многие и тмищные, для того и Моисеи, народоправитель Божия Израиля, распоряжал на князеи тысященачалников, стоначалников, и пятьдесятоначалников, и десятоначалников. Такъже и в древних обще­ственных местах сего чина держалися, были архимандриты, игумны, при них старцы свидетельствованные в непорочном житии, они надзоры имели великие на монастырском пустыре, в келиях, в церквах, на трапезах, в работах, и всегда оные предавалися стар­шим, во всякои келии один над другим начальствовал, а в преслу­шаниях имели строгое наказание, и таким и прочим бдителным рас­поряжением боялися праздно иметь с непристоиными лицами пре­бывания, бесед и отлучки из своих келеи в другую, и за то власти тыя были хвалимы от болших властеи и пред Богом оправдалися тем, нежели когда что и случалося от кого, они за такое распоря­жение оставались пред Богом невинными, а весь гнев на самих тех злоделателеи, и тако за то от Бога мзду получали. И сим и ныне рев­новать и следовать нет никакого ни от кого препятъствия.

Молю вашу любовь, приимите малое сие мое от всея искренно­сти сердечныя предложение и бдите неусыпно, да в благостях Изра­илевых не обрящется противник, а паче вы, честнейшие отцы, при исповедях не торопитеся скоро отправлять, но имейте попечение вообразить ему каждому наставление, как жить и что творить, по­елику все християнское житие имеет окормление в сих бдителных при исповедях наставлениях. А паче и паче ныне подобает ваше всеусердное приложить старание, поелику ныне народ совсем лишен слышания словес Божиих, и от того глада едва ли не все страны изомроша. Знаите, что, ежели вашею леностию и нерадением мало что кто противное Богу учинит, с вас взыщется и за всякои грех таковыи вы приимите мщение. Аминь.

Впрочем, пад, я всем земно прошу в сих дерзновенных словах прощения и молитвы и засвидетельствуите всем от мала и до вели­ка от меня всеусердное почтение и в досадах прощение и молитвы,

многогрешныи Сергеи Семенов

Июня 10 7332 года.

(приписка Ивана Федотова)

Со истинным моим почитанием и преданностию имею быть к вам покорным слугою и доброжелетелем и всегдашним богомолцем, как и есмы, Иван Федотов лицеземно кланеюсь и покорнейше вас про­шу не оставить моих родных, под вашим покровительством находащихся. Здесь еще много льду и снегу, ожидают, что на Петров день древеса распустят свои новыя листы. Здесь, опричь оной ретки, ка­пусты и картофелю, ничего не садят, но и то с нуждою. Рыбы сем­ги, селдей, палтусины, трески довольно, а в протчем более нет ника­кой. Летом великой бывает урожай ягода морошки и брусники, ча­стик) грибов простых. Климат более стоит холодной, нежели теплой. В нынешнее время здесь совсем нет ночи, а всегда день, и солнце со­вершенно не закатается дажеб до дня Ильи пророка.

(Адрес рукою С. С. Гнусина) На Преображенском кладбище мило­стивому государю моему Алексею Никифоровичю со отцами

РГАДА. Ф. 196. Oп. 1. Д. 1004. Л. 146-147 об.

а Вписано над строкой.

б Вписано над строкой.

Егоров Е.Е.
06 Июл
Люди

Ю.Д. Рыков. Егор Егорович Егоров

Егор Егорович Егоров (1862 или 1863, Москва – 15. 12. 1917, Москва), купец 2-й гильдии, старообрядец беспоповского федосеевского согласия, видный деятель Московской Преображенской старообрядческой общины, выдающийся собиратель древнерусских икон, рукописных и старопечатных книг и предметов мелкой церковной пластики. Родился в Москве в потомственной старообрядческой семье, к-рая имела родовые корни в г. Рыбинске Ярославской губ. Заслуги коллекционера Е.Е. Егорова поистинне велики для всех тех, кто любит и ценит седую русскую старину и кто ее изучает…

Первым из Рыбинска в Москву приехал дед Е. Константин Егорович и открыл торговлю продовольственными товарами, а затем и ставший позднее знаменитый трактир в Охотном ряду. В 1825 г. Константин Егорович записался в купеческое сословие. Был видным деятелем федосеевской общины на Московском Преображенском кладбище. За активную старообрядческую деятельность в сер. XIX в. Константин Егорович был сослан в г. Пензу под надзор полиции. Здесь он и умер.

Торговое дело и трактир сосланного отца унаследовал и развил его сын купец 2-й гильдии Егор Константинович Егоров, к-рый также играл активную роль в общественной жизни старообрядческого Преображенского кладбища. В сер. XIX в. Е. К. Егоров женился на девице Федоре, происходившей из известной московской старообрядческой семьи Косичкиных. От этого брака в семье Егоровых родился сын Егор и две дочери: Екатерина и Елизавета.

Московский дом купцов Егоровых находился в Салтыковском переулке (ныне – Дмитровский переулок, д. 3) и имел семейную моленную.

Е. получил домашнее образование и традиционное старообрядческое воспитание. При жизни отца Егора Константиновича Е. обучался купеческому «делу» и привлекался к торговой купеческой деятельности, а после смерти отца в 1887 г. Е. унаследовал его торговое дело – продовольственный магазин и трактир в Охотном ряду, однако через год небольшим он отошел от торговой деятельности, продав свое «дело» московскому купцу 2-й гильдии С. С. Уткину, и стал активно и увлеченно собирать ценнейшие памятники древнерусской и старообрядческой истории и культуры, движимый страстным желанием сохранить их в старообрядческой среде.
Собирательская деятельность Е. была предопределена конкретно-историческими условиями 2-й пол. XIX в., поскольку после официального правительственного запрещения старообрядческого богослужения в 1856 г. в среде старообрядцев наступил период общего оживления коллекционирования икон и книг «дониконовского» времени с целью устройства в своих домах тайных моленных и отправления в них своих религиозных молений и служб. Такой собирательской деятельностью занимались отец и дед Е., и именно от них Е. «заразился» собирательской «страстью».

Е. был очень увлеченным коллекционером. Он сознательно тратил зачастую большие деньги из накопленного семейного капитала на приобретение тех или иных икон, предметов мелкой церковной пластики, рукописных и старопечатных книг, заинтересовавших его как старовера. Будучи тонким знатоком русской церковной старины, Е. отличался большой компетентностью, ибо обладал довольно хорошими познаниями в области древнего иконописания и палеографии. Эти познания определялись, прежде всего, его старообрядческим происхождением, живым умом и полученной с молодых лет образованностью. В немалой степени этому способствовали и справочные издания, каталоги и альбомы, имевшиеся в его обширной библиотеке печатных изданий, насчитывавшей вместе с комплектами журналов и газет около 30 000 единиц. Контакты с отдельными знающими профессиональными антикварами и реставраторами икон, а также редкое общение с нек-рыми учеными и археографами также обогащали практические знания Е. как коллекционера предметов родной церковной старины.

Как его дед и отец, Е. принимал деятельное участие в старообрядческой жизни, к-рая значительно активизировалась в России после Первой русской революции 1905 – 1907 гг. в связи с получением старообрядцами юридического права на официальное отправление религиозного культа по старым обрядам и на устройство старообрядческих общин. С 1906 г. Е. являлся членом официально учрежденной Московской старообрядческой федосеевской общины Преображенского кладбища, был активным участником общих собраний членов старообрядческой общины и в качестве выборного представителя прихожан принимал также участие в заседаниях Совета Преображенской старообрядческой федосеевской общины. В 1900 – 1910-х гг. Е. бывал на многих расширенных собраниях старообрядцев в Москве, Казани (1907), в с. Воскресенском Саратовской губ.(1913, 1915), в с. Киселеве Костромской губ. (1915), а также на всероссийских съездах старообрядцев-беспоповцев в 1908 – 1917 гг. Наряду с этим Е. был одним из крупных благотворителей Преображенского Богаделенного дома. В новых исторических условиях либерализации общественной и религиозной жизни в нач. ХХ в. легализовалась и деятельность Егоровской моленной в Салтыковском пер., а собирательская деятельность Е. получила новый дополнительный импульс.

Будучи начетным человеком благодаря полученному в семье традиционному старообрядческому воспитанию и образованию, в среде староверов Е. слыл авторитетным знатоком Священного Писания, Преданий Св. Отцов Церкви, истории Церкви и старообрядчества, древнерусской и старообрядческой книжности и иконописи. По отзыву известного исследователя старообрядчества Е. В. Барсова, Е. представлял собой тип развитого старообрядца.

В результате своей многолетней сознательной поистине подвижнической собирательской деятельности Е. собрал замечательное собрание произведений древнерусской живописи, предметов мелкой церковной пластики и весьма ценные коллекции рукописных и старопечатных книг. Были в составе коллекции и предметы лицевого церковного шитья.

Еще при жизни Е. его замечательные коллекции икон и книг тщетно пытались приобрести многие известные любители древнерусской старины и гос. учреждения. В числе их были известный московский коллекционер А. В. Морозов, нижегородские любители старины старообрядцы Н. А. Бугров и Д. В. Сироткин, Российский Исторический музей, Русский музей в Петрограде, старообрядческое Рогожское кладбище в Москве и др. Однако Е. категорически отказывался от предложений продать им свои коллекционные сокровища, желая, чтобы все они стали собственностью Преображенской старообрядческой общины и хранились там. Переговоры Е. с Советом Преображенской общины о возможном перевозе Егоровских коллекций на территорию Преображенского кладбища велись неоднократно на протяжении 1910-х гг., однако передача все время откладывалась по разным причинам. Руководство общины предлагало Е. разместить его коллекции в здании больницы федосеевцев Преображенского кладбища. В последний раз этот вопрос обсуждался на заседании Совета общины 21 сентября 1917 г., на к-ром присутствовал сам Е. Ввиду того, что помещение больницы Преображенского кладбища, куда предполагалось передать на хранение собрания Е., было, по мнению собирателя, не очень надежным для размещения и хранения, он попросил руководство общины отложить окончательное решение этого вопроса о перевозе на весну 1918 г. Однако осуществить это решение на практике не пришлось, поскольку 15 дек. 1917 г. Е. был злодейски убит грабителями в помещении собственной моленной в Салтыковском пер. Похоронен Е. на Преображенском кладбище в Москве. Его могила существует здесь и поныне.

Вскоре после смерти Е. собранные им и сосредоточенные в его доме в Салтыковском пер. коллекции были взяты под охрану Советской властью. Видную роль в деле поступления коллекций Е. в ГРМ сыграл заведующий отделением рукописей и старопечатных книг Г. П. Георгиевский, к-рый 19 дек. 1917 г. обратился по собственной инициативе к и. о. народного комиссара имуществ Республики П. П. Малиновскому, возглавлявшему Комиссию по охране памятников старины и художественных сокровищ при Московском Совете рабочих и красноармейских депутатов, с просьбой принять необходимые срочные меры для охраны ценного имущества убитого купца Е. В рез-те такого обращения П. П. Малиновский 28 дек. 1917 г. выдал специальный мандат на прием научного и художественного имущества убитого Е. на временное хранение в Московский Публичный и Румянцевский музеи.
Прием егоровского имущества в Музей был возложен Ученой коллегией Румянцевского музея на комиссию в составе Г. П. Георгиевского, Л. Л. Зубалова и М. Ф. Ходасевича. 29 дек. 1917 г., согласно предписанию комиссара рабоче-крестьянской милиции г. Москвы М. И. Рогова, началось составление «охранительных» описей коллекций и имущества Е. В январе 1918 г. охранные описи на рукописи, старопечатные книги, иконы, предметы мелкой пластики и лицевого шитья были уже подготовлены. Во главе дела по со-ставлению описей научного и художественного имущества покойного Е. стоял старший помощник заведующего 3-м Тверским комиссариатом милиции г. Москвы И. А. Трушин. Практическую работу по составлению описей вели члены комиссии ГРМ, а также привлеченные к этому делу другие лица. В Румянцевский музей была вывезена большая часть рукописей, а также часть икон, предметов мелкой пластики и книг старой кириллической печати. Оставшаяся часть научного и художественного имущества Е. должна была временно храниться в его доме, так как у ГРМ не было свободного помещения для перевозки всех коллекций Е. На основании вышедшего вскоре декрета Совета Народных Комиссаров РСФСР, по к-рому все духовные завещания в пользу религиозных общин были аннулированы, а дальние родственники лишены права на наследование имущества, егоровские коллекции были национализированы и объявлены гос. достоянием. По свидетельству отчета ГРМ по отделу рукописей и старопечатных книг, Г. П. Георгиевский уже к началу февраля 1918 г. зарегистрировал и перевез в отдел свыше 3 000 предметов этого собрания.

Учитывая, что национализированные коллекции Е. хранились в ГРМ временно, ГРМ обратился 3 марта 1919 г. в юридический отдел Московского Совета рабочих и красноармейских депутатов с просьбой «передать Музею, как учреждению государственному, в полную собственность» «на благое просвещение народа» все памятники старины и искусства, собранные убитым купцом Е. Ходатайство ГРМ было удовлетворено, и коллекции Е. стали полной собственностью Музея.

В феврале 1921 г. под руководством эмиссара ГРМ В. О. Нилендера была начата перевозка оставшихся в доме Е. рукописей и старопечатных книг, а также библиотеки.

В 1923 г. иконы и предметы мелкой пластики из собрания Е. по постановлению Ученого совета ГРМ были переданы Российскому Историческому музею. (Архив ГБЛ, оп. 17, ед. хр. 218, л. 3 – 7, 19, 20, 22 – 24, 34 – 37). В отделе рукописей ГРМ было оставлено тогда 66 икон «для сравнительного изучения рукописных миниатюр и иконописных изображений» (см. хранящуюся в ОР ГБЛ докладную записку Г. П. Георгиевского на имя директора ГРМ от 27 марта 1923 г., а также приложенный к этой записке список 66 икон). Впоследствии часть икон из Исторического музея и остававшаяся часть икон из ОР ГБЛ попали на хранение в Гос. Третьяковскую галерею. (см.: Антонова В. И., Мнева Н. Е. Указ. соч., т. 1, с. 33, 36).

Собрание икон Е. представляло собой весьма ценную в научном и художественном значении коллекцию древнерусских икон различных школ живописи. Здесь имелись иконы различных мастеров московской, новгородской и строгановской школ древнерусской живописи, а также иконы афонского письма. Коллекция насчитывала ок. 1200 икон, написанных масляными красками, на сосновых и липовых досках, а также свыше 60 резных каменных и медных икон, крестов и др. предметов мелкой церковной пластики. В числе икон Егоровского собрания были, например, иконы с изображением Господских и Богородичных образов, пророков, святителей, многих византийских и русских святых, а также Господских и Богородичных праздников. Среди таковых икон находилась икона с изображением Преображения Господня, московской школы, имевшая «Рублевскую легенду» и датированная условно 1425 г. Данная икона происходила из коллекции известного московского собирателя И. Л. Силина. Имелась икона 1-й пол. XVI в. московской школы с изображением Спаса Нерукотворного с прозванием «Мокрая брада», икона Богоматерь Иерусалимская московской школы XV в., икона Богоматерь Корсунская (Ярославская оплечная) со святыми на полях новгородской школы, датируемая 2-й пол. XVI в., икона московской школы 1-й четв. XVI в. с изображением св. благоверного кн. Владимира Святославича, крестившего Русскую землю в 988 г. от Рождества Христова, и первых русских св. князей-страстотерпцев Бориса и Глеба с житием их на полях, двухсторонняя таблетка новгородской школы кон. XV – нач. XVI в. с изображением Страстей Христовых, Деисусный чин, по всей вероятности, афонской школы XV в. с изображением Спаса, Божией Матери и Архангела Михаила, апостола Павла и св. мученика Димитрия Солунского, двухсторонняя таблетка московской школы живописи с изображением церковных праздников Триодного цикла: Недели мясопустной и Страшного суда, Недели о Мытаре и Фарисее, Недели о Блудном сыне, Субботы и Недели Сыропустной и мн. др. Среди замечательных икон собрания Е. строгановского письма имеется трехстворчатый складень Походная церковь нач. XVII в. Из трех створок сохранилась только средник и левая часть складня. На каждой сохранившейся доске створки имеется деление на 6 рядов, образующих шествие святых или от-дельные клейма. Складень предположительно связывается с деятельностью иконописного мастера Истомы Гордеева.

В основу собрания икон Е. легли родовые иконы, доставшиеся ему по наследству от деда и отца. Дальнейшее формирование коллекции шло гл. образом путем покупок у антиквариев и у старообрядцев Москвы, Петербурга, а также на ярмарке в Нижнем Новгороде и в др. городах Верхнего и Нижнего Поволжья. В числе источников комплектования данного собрания были антикварные магазины С. Т. и Н. С. Большаковых, М. П. Вострякова, И. Л., Д. И., Евг. И. и Ел. И. Силиных, П. П. Шибанова и др. Значительное число икон было куплено Е. у московского купца Пономарева, который распродавал заложенное ему за долги и невыкупленное замечательное собрание икон П. М. Постникова. Отдельные иконы поступали в собрание от приезжих из разных мест.

Среди древнейших предметов мелкой пластики из камня в собрании Е. имелись каменные иконы с изображениями Гроба Господня, датируемые 13 – 14 вв., иконы Сретение Господне XV в. и икона Богоматерь Знамение XV в., происходившие из коллекции известного московского собирателя древнерусской живописи Н. М. Постникова. Отдельные иконы с изображением Гроба Господня дополнительно содержат также изображения Сошествия во ад, св. мученика Георгия Победоносца, архидиакона Стефана (?), св. чудотворца Николая Мирликийского, 7 спящих ефесских отроков.

На протяжении 1888 – 1916 гг. Е. вел учет предметам своего собрания икон и предметов мелкой пластики в специальных каталогах. В этих каталогах владелец отражал краткие сведения о предметах своего собрания, указывал имена их бывших владельцев, а также дату и место их приобретения и денежную стоимость.
Весьма ценной в научном и историко-культурном отношении являлась и собранная Е. коллекция славяно-русских рукописных книг. В составе ее находилось свыше 2 000 рукописей XIV – XX вв. Это была одна из крупней-ших частных коллекций славяно-русских рукописных книг в Российской империи. Замечательный знаток книжного наследия Древней Руси акад. А. И. Соболевский в начале XX в. относил ее к числу самых больших частных собраний России, ставя собрание Е. на третье место после крупнейших рукописных собраний графа А. С. Уварова и Е. В. Барсова. Несмотря на известность рукописного собрания Е. в научном мире, при жизни владельца лишь немногим российским исследователям довелось ознакомиться с рукописями его собрания. В числе тех немногочисленных ученых и археографов, к-рым посчастливилось видеть отдельные рукописные книги Егоровской коллекции, были С. А. Белокуров, Г. П. Георгиевский, В. Г. Дружинин, Н. П. Лихачёв.

Гл. отличительной чертой данного собрания рукописных книг является его универсальность и широкий хронологический диапазон, богатый репертуар рукописной книжности, а также замечательный подбор ранних, редких и лицевых рукописей. Около половины собрания составляют рукописи XIV – XVII вв. Более 150 рукописных книг имеют точную датировку. Многие рукописные памятники представлены несколькими списками разного времени.

Собрание рукописных книг Е. формировалось в период 1880-х – 1910-х гг., но его первооснову составил небольшой комплекс «родовых» книг, собранных еще его дедом К. Е. Егоровым. Этих «родовых» книг насчитывалось у Е. около сотни. Основной формой комплектования его замечательного собрания являлись покупки, а гл. источником – московский и петербургский антикварный рынок, Нижегородская ярмарка и старообрядческая среда Москвы, Петербурга, Верхнего и Среднего Поволжья. Отдельные рукописи и целые партии рукописей (иногда довольно крупные) Е. покупал у таких известных московских и петербургских букинистов-антикваров как С. Т. и Н. С. Большаковы, М. П. Востряков, П. Н. Ерыкалов, П. М. Иванов, Е. М. Казаков, Н. Ф. Немилов, М. Я. Параделов, В. Д. Розанов, И. Л., Д. И., Евг. И. и Ел. И. Силины, П. П. Шибанов, А. Т. Шитиков и др. Другой формой комплектования служили заказы рукописей у профессиональных переписчиков, в т. ч. у известного талантливого городецкого книгописца и художника И. Г. Блинова. В числе заказанных в 1910-х гг. у И. Г. Блинова рукописей был экземпляр лицевого «Слова о полку Игореве», написанный стилизованным уставом и украшенный великолепными высокохудожественными красочными миниатюрами.

В составе собрания Е. имеются значительные комплексы рукописных книг, происходящие из библиотеки еп. Угличского Амфилохия (Казанцева, Сергиевского), петербургского коллекционера А. И. Егорова, петербургского купца, члена и попечителя различных благотворительных учреждений Е. С. Егорова, петербургского купца С. В. Сажина, ярославского коллекционера Я. С. Сафкинского, ковровского собирателя И. Д. Першина, горбатовского собирателя старообрядца Белокриницкого согласия Н. П. Никифорова, вольских книгособирателей старообрядцев Кирилловых, собирателя-старообрядца из г. Вольска Саратовской губ. Ф. О. Плигина и др. В составе собрания Е. находятся также отдельные рукописные книги из др. частных, монастырских и церковных собраний, в т. ч. из собраний казанского собирателя Ф. Т. Васильева, «верховника» кн. Д. М. Голицына, петербургского купца И. П. Лаптева, казанского врача и судовладельца Д. И. Образцова, отставного офицера Семеновского гвардейского полка, титулярного советника жителя Петербурга А. И. Сулакадзева и др., из собраний Ниловой Столобенской пустыни, Антониева Сийского, Иосифо-Волоколамского, Кирилло-Белозерского, Корнильева Комельского, Коневского Рождественского, Луцкого Рождественского, Межигорского Спасо-Преображенского, Соловецкого Спасо-Преображенского Троице-Сергиева, Ферапонтова, Московского Чудова и многих др. крупных, средних и мелких российских монастырей и церквей. Ряд рукописей по своему первоначальному происхождению и бытованию восходит к биб-кам Бисериканского и Сучавского монастырей в Молдавии, одна из рукописей – Пандекты Никона Черногорца, гл. 31 – 63, сер. XIV в. происходит даже из книжного собрания Зографского мон-ря на православном Афоне.

Самую большую часть данного собрания составляют книги Священного Писания, творения Отцов Церкви и богослужебная литература. Эти книги в составе коллекции Е. насчитывают около четверти ее состава. Большая часть их датируется XVI – XVII вв. Наиболее значительную группу в них занимают такие памятники древнерусской письменности, как Евангелия, Псалтири, Апостолы, Минеи служебные, Трефологии, Триоди Постные и Цветные, Святцы и др. В составе указанных книг довольно значительна доля богослужебных певческих рукописей XVII – XX вв. на крюковых нотах (ок. 100 ед. хр.). Самой ранней рукописью является Апостол-апракос (полный) в списке 2-й пол. XIV в. рус. извода (№ 84) и Евангелие-апракос (краткий) в списке кон. XIV – нач. XV в. рус. извода (№ 108).

Другую крупную группу в составе собрания Е. составляют рукописи патристического, богословско-учительного, богословско-аскетического и полемического содержания. Замечательной рукописью данной группы является Евангелие учительное 2-й четв. XVI в., украшенное замечательными миниатюрами, инициалами и заставками кремлевских мастеров-художников времени царя Ивана Васильевича Грозного (№ 80). Из царской мастерской Ивана IV происходит, несомненно, и т. н. «Егоровский сборник», содержащий 330 великолепно выполненных красочных миниатюр очеркового характера (№ 1844). В состав данного уникального лицевого сборника входят Апокалипсис толковый, Слово св. Иоанна Богослова на Успение Пресвятой Богородицы, Слово похвальное на Зачатие св. Иоанна Предтечи и Сказание о чудесах Архангела Михаила. Данный сборник имеет тесную связь с Лицевым летописным сводом Ивана Грозного, к-рый, как известно, создавался кремлевскими книжными мастерами в Александровской слободе, приобретшей после постройки там каменного кремля и переезда в Слободу царя Ивана статус «нового града». В числе рукописных книг находятся Творения Отцов Церкви св. Иоанна Златоуста, св. Василия Великого, св. Григория Богослова, св. Ефрема Сирина, Дионисия Ареопагита, Иоанна Дамаскина, Симеона Нового Богослова и др. В числе древнейших книг этой группы рукописей находятся Пандекты Никона Черногорца в списках среднеболг. извода сер. XIV в. (№ 1, 2-я часть кодекса, гл. 31 – 63) и 3-й четв. XIV в. (№ 18), а также Лествица св. Иоанна Лествичника в списке серб. извода кон XIV (?) – нач. XV в. (№ 380). Произведения древнерусских духовных писателей богословско-учительного характера представлены многочисленными именами. В коллекции находится много списков поучений и слов Климента Словенского, Кирилла Туровского, Серапиона Владимирского, митрополита Киевского Илариона, Григория Цамблака, являющихся замечательными образцами древнего ораторского искусства. Здесь находятся творения таких выдающихся писателей-публицистов, как преп. игумена Иосифа Волоцкого, преп. инока Максима Грека, митрополита Московского и всея Руси Даниила, инока Отенской пустыни под Великим Новгородом Зиновия Отенского, основателя скитского жития на Руси инока Нила Сорского, старца Псковского Елиазарова мон-ря Филофея, Значительную часть коллекции составляют богословские произведения духовно-нравственного и аскетического характера, а также церковно-канонические памятники.

В собрании имеется количество старообрядческих сочинений, большинство к-рых относятся к числу произведений представителей т.н. беспоповского толка. Репертуар этих сочинений очень широк. Наиболее значительная часть их принадлежит перу поморских авторов. Однако, кроме беспоповских рукописей, в собрании имеются и немало рукописей, написанных старообрядцами т.н. поповского толка. Значительно число сборников, содержащих в своем составе сочинения родоначальников старообрядчества протопопа Аввакума, инока Епифания, романово-борисоглебского священника Лазаря, священнодиакона Федора, руководителей Выговской старообрядческой пустыни Андрея и Семена Денисова и др. Среди старообрядческих рукописей имеется немало полемических сочинений, в том числе направленных против церковных нововведений и реформ патриарха Московского и всея Руси Никона (Минина). В составе собрания Е. хранятся два подлинных экземпляра т.н. «Поморских ответов», написанных старообрядцем-поморцем Андреем Денисовым и его помощниками от имени «выговских пустынножителей» на 106 вопросов иеромонаха Неофита, направленного Св. Синодом, согласно указу императора Петра I от 22 апр. 1722 г., в Олонецкий уезд «для разглагольствия о происходящем церковном несогласии и для увещания». Оба оригинала подлинных «Поморских ответов» были подписаны 9-ю уполномоченными выговцев во главе с ее основателем Даниилом Викуловым и переданы иеромонаху Неофиту и в канцелярию Петровских заводов в Олонце (№№ 193, 194). Помимо подлинных Поморских ответов, в фонде находится большое число и их списков XVIII – XIX вв. В фонде имеется также немало списков и др. популярного в старообрядческом мире полемического сочинения под названием «Диаконовы ответы» на 130 вопросов еп. Нижегородского Питирима, составленные от имени диакона Александра на Керженце поморцем-выговцем Андреем Денисовым при участии его одноверцев брата Семена Денисова и Трифона Петрова. Кроме полемических рукописей, в собрании имеются старообрядческие произведения исторического, житийного, эсхатологического и иного содержания. В подавляющем большинстве рукописи этой группы представлены в списках XVII – XX вв., однако иногда имеются и автографы старообрядческих писателей. В числе исторических старообрядческих сочинений находятся значительное число списков «Истории о зачале Выговской пустыни» Ивана Филиппова, «Истории об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова, его же «Винограда российского» и др.

В собрании находится большое число рукописных книг, содержащих в своем составе памятники древнерусской оригинальной и переводной лит-ры. Рукописи данной группы позволяют всесторонне проследить историю развития древнерусской лит-ры, ее репертуар, разнообразие литературных жанров и стилей и бытование. В числе памятников находятся многочисленные слова, повести, сказания, жития византийских, славянских и древнерусских святых, послания, различные апокрифические произведения и др. Произведения древнерусских светских писателей представлены именами царя Ивана Васильевича Грозного, выезжего из Великого княжества Литовского служилого человека Ивана Пересветова, кн. А. М. Курбского и мн. др. авторов. Особую историко-литературную ценность в данной группе рукописных текстов представляет список 30-х гг. XV в. «Памяти и похвалы князю Владимиру» Иакова Мниха, в к-ром отразились черты древнейшего русского летописания XI в. Собрание замечательно великолепным подбором житий русских святых в разновременных списках: Авраамия Ростовского, Александра Свирского, князей страстотерпцев Бориса и Глеба, Димитрия Прилуцкого, преп. Зосимы и Савватия Соловецких, преп. Иоанна и Прокопия Устюжских, Иоанна Рыльского, Кирилла Белозерского, св. благоверного кн. Константина Муромского и его сыновей Михаила и Феодора, Леонтия Ростовского, св. благоверного кн. Михаила Черниговского и боярина его Феодора, Никиты Новгородского, Никиты Столпника Переяславского, митрополита Киевского и всея Руси Петра, царевича Петра Ордынского, Сергия Радонежского, кн. Феодора Смоленского и Ярославского и чад его Давида и Константина, ливонских мучеников Иоанна, Антония и Евстафия, пострадавших «от Немец», и мн. др. Из житий славянских святых в фонде находятся жития «учителя славяном» Кирилла, Иоанна Белгородского, Саввы и Симеона Сербских. К житийным па-мятникам агиографии примыкают и помещенные в разных рукописях сказания о Знамении иконы Пресвятой Богородицы в Великом Новгороде, о Явлении икон Пресвятой Богородицы Казанской и Тихвинской, о Сретении иконы Пресвятой Богородицы Владимирской, Повести о приходе Темир-Аксака (среднеазиатского завоевателя Тимура) на Русь и о чудесном спасении страны от нашествия после принесения в Москву иконы Богородицы Владимирской и др.

Круг рукописных книг исторического содержания, не связанных со старообрядческой традицией, в масштабе собрания сравнительно невелик. Эти рукописи датируются XV – XIX вв. и представляют собой гл. образом хронографические и летописные тексты. Наиболее значительное место в этой группе рукописей принадлежит русским хронографам различных редакций в списках XVI – XVII вв. Особую историко-культурную ценность среди них имеет лицевой русский Хронограф редакции 1512 г. конца XVI – начала XVII в., содержащий свыше 1 000 живописных красочных миниатюр (№ 292). Данная рукопись представляет собой попытку иллюстрирования событий всемирной истории как подражание Лицевому летописному своду XVI в.

В собрании Е. имеется немалое число списков византийских и древне-русских памятников историко-юридического содержания. В числе их нахо-дятся списки Кормчих, Номоканонов, Правды Русской, Стоглава 1551 г., Соборного Уложения 1649 г. и др. Правда Русская принадлежит к числу осно-вополагающих юридических памятников Древней Руси. В собрании она представлена 5 списками, к-рые относятся к Пространной редакции. Три списка из них датируются XVI в. и содержат текст Новгородско-Софийского вида Синодально-Троицкой группы (№ 254, 472, 850), один в списке кон. XVI – нач. XVII в. относится к Ферапонтовскому виду той же группы (№ 253) и еще один в списке нач. XVI в. – к Археографическому виду Пушкинской группы (№ 245). Среди списков Кормчих особо выделяется Кормчая нетрадиционной редакции, составленная и написанная игуменом Иосифо-Волоколамского мон-ря Нифонтом Кормилицыным в 30-х гг. XVI в. (№ 156). Данная Кормчая была составлена волоцким игуменом «по гранем, а не по соборам», в связи с чем это обст-во вызвала критические нарекания со стороны руководства Рус. Православной церкви в лице митр. Московского и всея Руси Даниила, а затем и митр Московского и всея Руси Макария, о чем свидетельствует собственноручная запись игумена Нифонта, оставленная на листах названной Кормчей.

В составе рукописного собрания Е. имеется ряд рукописей научного и учебного характера XVI – XIX вв., однако число их сравнительно невелико. В этой группе находится несколько алфавитов XVII в., учебных пособий по риторике и философии в списках XVI –XVIII вв., сочинений грамматического содержания в составе сборников XVI – XVII вв., руководства по иконописанию в списках XVII – XIX вв. Сочинения медицинского содержания представлены несколькими Лечебниками в списках XVII – XIX вв. В собрании хранится также небольшое количество рукописей историко-географического характера, среди к-рых обращает на себя внимание несколько списков космографий разных редакций в списках XVI – XIX вв.

Собрание кириллических книг Е. также отличалось широким подбором и хронологическим охватом изданий, а также хорошей сохранностью экземпляров. Многие кириллические книги собрания Е. содержат вкладные и запродажные записи, к-рые являются ценными свидетельствами по истории кириллической книжности и книжной культуры XVI – XIX вв. Немалая часть книг имеет иллюминацию.

Комплектование этого собрания велось Е. параллельно с комплектованием коллекций икон, предметов мелкой пластики и рукописных книг, при этом кириллические издания приобретались Е. нередко у одних и тех же владельцев рус. старины.

В данном собрании Е. было представлено большинство кириллических изданий, напечатанных в Москве на Печатном дворе в XVI – XVII вв.: Евангелия, Апостолы, Псалтири, Служебники, Октоихи, Часословы, Минеи служебные, Триоди и др. церковно-богослужебные книги, В числе московских изданий были и богословско-учительные книги с сочинениями Василия Великого, Иоанна Златоуста, Иоанна Лествичника и др. авторов. Наряду с московскими «дониконовскими» изданиями здесь имелись литовские, белорус. и украинские издания XVI – XVIII вв., в числе последних преобладали киевские. Значительное место в собрании занимали богослужебные книги кириллического шрифта, изданные в старообрядческих типографиях («книгопечатнях»), действовавших в кон. XVIII – нач. XIX вв. в посаде Клинцы Черниговской губ. и находившихся на попечении местных купцов-староверов поповщинского согласия. Эти книги представляли собой перепечатки с «дониконовских» богослужебных кириллических изданий.

Особо ценное научное значение в составе Егоровского собрания печатных кириллических книг имеет т. н. «Памятник нижегородской печати 1613 г.», известный в настоящее время в единственном экземпляре. Данный «Памятник» представляет собой тетрадь из 6 листов наборного кириллического текста, приплетенную к Евангелию учительному форматом в лист, напечатанному в Вильне в типографии В. М. Гарабурды ок. 1582 г. (инв. № 6467). Историко-литературное значение данного текста состоит в том, что он является первым печатным публицистическим произведением светского характера, появившемся в Московском гос-ве. Автором этого оригинального рус. сочинения является книжный мастер Никита Федоров сын Фофанов, к-рый после пожара на Московском Печатном дворе бежал в Нижний Новгород, где устроил новую типографию и изготовил печатный шрифт, напоминающий шрифт московских невежинских изданий. Как полагают ученые, произошло это в период между 5 янв. и 17 дек. 1613 г. В данном сочинении Н. Ф. Фофанова рассказывается о польско-литовской интервенции в Московское гос-во в начале XVII в., о разорении Русской земли и о ее освобождении от иностранных интервентов и дается философско-историческое осмысление пережитых событий с использованием теологического мировоззрения. По мнению книговеда А. С. Зерновой, открывшей этот памятник в Егоровском собрании, Н. Ф. Фофанов «употребляет язык псалмов и церковных песнопений, черпая образы, сравнения и целые фразы из Священного писания, преимущественно из Псалтири, иногда изменяя и приспособляя их для выражения своей мысли». В тексте Фофановского сочинения имеются неоднократные заим-ствования из стихов и прозаических предисловий украинского писателя Герасима Смотрицкого к Острожской Библии, к-рые, по мнению исследовательницы, и подсказали автору оформление темы противоборства православия и «латинства». Сложный синтаксис этого произведения нач. XVII в. дал основания А. С. Дёмину сблизить данный текст Нижегородского памятника с «Временником» дьяка Ивана Тимофеева. По своему характеру и стилю данное сочинение Н. Ф. Фофанова напоминает предисловие или послесловие к какому-либо изданию, предположительно готовившемуся к печати в Нижнем Новгороде между 5 янв. и 17 дек. 1613 г. В недавней статье уральских исследователей обосновывается мнение, что таким изданием вполне может быть старопечатное Евангелие, которое прежде атрибутировалось книговедами как издание Московского Печатного двора, напечатанное ок. 1619 г. В составе собрания Е. находится также кириллическое издание 1624 г. Номоканона, к-рое имеет владельческую запись кон. XVIII в. о принадлежности данной книги старообрядческой Выговской пустыни (инв. № 2322).

Одну из книг данного собрания Евангелие 1644 г. в металлическом окладе Е. 12 июня 1893 г. дал вкладом в храм Успения Пресвятой Богородицы на Преображенском кладбище «на память и за упокой родительницы своей Феодоры». Книга эта позднее входила в состав коллекции старопечатных книг председателя Моск. Преображенской общины М. И. Чуванова, а после смерти Чуванова было продано с молотка на московском аукционе в 2013 г. за 2 млн. 600 тыс. руб. Современное местонахождение этого Евангелия неизвестно.
Собрание кириллических книг после смерти Е. также попало на хранение в Отделение рукописей и старопечатных книг ГРМ, однако после расформирования данного Отделения на два самостоятельных структурных подразделения: – отдел рукописей и отдел редких книг –кириллические книги Егоровской коллекции вошли в состав основного фонда Отдела редких книг Гос. Биб-ки СССР им. В. И. Ленина. Позднее значит. часть кириллических книг собрания Е. в силу их дублетности была выделена из основного фонда отдела и передана в состав т. н. Резервного фонда ГБЛ. В основном фонде отдела редких книг к 1979 г. осталось на хранении ок. 455 изданий кириллической печати XV – XVIII вв., в т. ч. 349 московских, 70 белорусских (гл. образом старообрядческих) и более 100 украинских печатных изданий, В связи с этим обстоятельством нек-рая часть кириллических изданий из собрания Е. «ушла» из гл. биб-ки страны, осев в различных собраниях гос. биб-к. Ряд кириллических книг из собрания Е. попал на хранение в биб-ку Новосибирского гос. ун-та.

О Е.Е. Егорове, его собирательской деятельности и замечательной коллекции см. также мои опубликованные работы: Собрание Е.Е. Егорова // Рукописные собрания Государственной библиотеки CCCР имени В.И. Ленина. Указатель / Отв. ред. [и сост.] Ю. Д. Рыков. М., 1986. Т. 1. Вып. 2. C. 61-84 ; Егоров Егор Егорович // Православная энциклопедия / Под ред. патр. Московского и всея Руси Алексия II. М., 2008. Т.18. С. 32-35. Ю. Д. Рыков

21 Июн
Литература

Апокалипсис

Скачать книгу «Апокалипсис» на славянском языке, с иллюстрациями (331 Мб)

На данный момент порядок страниц этой книги немного сбит и на данный момент мы обрабатываем книгу, для более удобного просмотра.

А пока вы можете скачать версию книги со сбитым порядком страниц.

Богоматерь «Всем скорбящим радость». Конец XIX в. Храм Успения Пресвятой Богородицы (мужской двор) на Преображенском кладбище, Москва.
15 Июн
Иконопись

Д.Е. Мальцева. Проблемы выявления работ иконописцев мастерских Преображенского монастыря (вторая половина XIX — начало XX в.)

Иконы «преображенских писем», как их называли знатоки, издавна пользовались заслуженной славой не только в старообрядческой среде, но и среди собирателей. Их приобретал для своей коллекции такой видный ученый и исследователь русской иконы, как Н.П. Лихачев. Однако в современном искусствознании, несмотря на растущий интерес к локальным старообрядческим иконописным центрам, эта тема практически не привлекала внимания исследователей. После многолетнего забвения к истории преображенских иконников обратилась Т.В. Игнатова, собравшая разносторонние сведения о существовании и формах организации иконописных мастерских Преображенского богаделенного дома (ПБД) из опубликованных источников и на основании архива Е.Е. Егорова: выявлено около 30 имен мастеров, работавших на протяжении XVIII – начала XX в.[1] Но поскольку, как правило, иконописцы-федосеевцы не подписывали свои работы, связать большинство этих имен с конкретными памятниками пока не представляется возможным.

Исключение составляют несколько мастеров, достоверные работы которых на сегодняшний день известны в музейных, частных и церковных собраниях. Имя Якова Михайловича Жучкова приведено на единственной подписной иконе «Спас Вседержитель» 1813 г., находящейся в Государственном историческом музее (ГИМ)[2]. К середине XIX в. относится «Богоматерь Казанская» Ивана Федоровича Чуванова[3]. Гурий Иванов, изначально иконописец поморского толка[4], работавший в первой половине XIX в., с 1850 г. числился среди проживавших при ПБД[5]. Высокий уровень его мастерства отмечал еще Д.А. Ровинский, считая «первым иконником» своего времени и указывая на многочисленные иконы его руки на Преображенском кладбище[6]. Представление о стиле мастера можно составить по двум сохранившимся и опубликованным иконам – четырехчастному образу Воскресения Христова 1812 г. в собрании Государственного музея истории религии[7] и «Св. Иоанн Предтеча Ангел пустыни», хранящейся в Государственном Русском музее, куда она поступила в 1913 г. из коллекции Н.П. Лихачева[8].

Поздний период существования Преображенских мастерских второй половины XIX – начала XX в., столь богато документированный, наглядно представлен только двумя именами. Первое – Николай Михайлович Силачев, чье искусство получило высокую оценку такого искушенного знатока иконописи, как Н.С. Лесков, известен по трем подписным иконам: «Св. Иоанн, епископ Новгородский» в Государственном Русском музее (также поступила из коллекции Н.П. Лихачева)[9], «Богоматерь Тихвинская»[10] и «Св. Иоанн Богослов в молчании» в частных собраниях[11]. Второе имя – Афанасий Трифилович Михайлов, чья мастерская в начале XX в. пользовалась широкой известностью. О ее участии в создании иконного убранства церкви в Токмаковом переулке известно из документов, опубликованных Е.М. Юхименко[12]. Важно отметить, что написание икон для поморского храма было поручено представителю федосеевского согласия, что, по-видимому, свидетельствует о недостатке собственно поморских иконописных сил в Москве, с одной стороны, и о высоком авторитете преображенских мастеров – с другой. Помимо того, сохранились иконы с подписями, свидетельствующими об их исполнении в мастерской А.Т. Михайлова: «Акафист Богоматери» 1901 г. (Государственный Русский музей, из коллекции Н.П.Лихачева)[13], «Свв. Кирик и Улита» 1905 г. (частное собрание в Германии)[14] и образ в собрании Саратовского художественного музея, название которого в публикации не приводится[15].

Очевидно, что этих немногих памятников недостаточно, чтобы составить представление о характере преображенского иконописного наследия. Расширить круг произведений отчасти позволяет обращение к творчеству г.Е.Фролова, который является одной из ключевых фигур в среде старообрядцев-федосеевцев своего времени. Он происходил из семьи иконописцев, выходцев из посада Митьковка Черниговской губернии. В 1868 г. с отцом и братьями переехал в Режицу (ныне г. Резекне в Латвии), а с 1875 по 1879 г., как известно, с братом Титом работал в Москве при Преображенском кладбище, выезжая также для работ в Самару и Казань. В дальнейшем Г.Е. Фролов вернулся в Режицу, а затем основал иконописную школу и мастерскую в Причудье[16]. По некоторым данным, Фролов учился во Мстере у известного иконописца Цепкова[17]. В огромном количестве икон, помеченных клеймом Фролова, неоднородных и стилистически, и по качеству исполнения, нелегко выявить его собственные работы и с определенностью датировать их. Как правило, к московскому периоду относят иконы с овальным клеймом и подписью «братья Фроловы». Однако опыт, приобретенный в Москве и характерные черты, свойственные преображенским мастерам, очевидно, отразились и в последующих работах мастера, поэтому они также принимались во внимание для выявления аналогий.

Казалось бы, наиболее логичным представляется поиск работ преображенских мастеров в самих храмах Преображенского кладбища. Однако, их убранство неоднократно менялось во времени и большей частью состоит из древних памятников. В целом оно еще мало изучено, и на этом пути, наверняка, нас еще ждут серьезные открытия. Как известно, Преображенское на протяжении всей своей истории являлось общероссийским духовным центром федосеевского согласия. Поэтому, чтобы расширить круг поисков, мы обратились к некоторым церковным комплексам в местах, поддерживавших тесные связи с ПБД. В этом отношении богатый материал представляет монастырь в Войнове. Он был основан в Восточной Пруссии (на территории современной Польши) в 1831 г. по инициативе преображенских духовных отцов, вследствие опасений разгрома московского центра в период обострения гонений на старообрядцев. С Москвой монастырь поддерживал постоянный контакт, получая все необходимое, в том числе и иконы, которые согласно свидетельствам современников присылали возами. Очевидно, нет оснований все дошедшие до нашего времени и введенные в научный оборот произведения, находившиеся там, приписывать преображенским мастерам, но среди них выделяются определенные группы сходных икон (большей частью аналойного размера), находящих аналогии и в других церковных, частных и музейных собраниях[18]. Значительное число выявленных памятников, близких стилистически и хронологически, позволяет предположить их изготовление в хорошо организованных мастерских и гипотетически связать с иконописцами, работавшими по заказам ПБД[19]. Другим объектом изучения стал Покровский храм-моленная в Серпухове, создававшийся в непосредственной близости от Москвы в период активной деятельности преобрaженских мастерских (построен в 1908–1910 гг. на средства А.В. Мараевой). Известно, что несмотря на существование собственной общины в Серпухове Мараевы оставались прихожанами Преображенского кладбища. Поэтому представляется естественным, что наряду с древними образами они украшали свой храм работами лучших современных мастеров, группировавшихся вокруг ПБД. Многие из них обнаруживают близкое сходство с иконами «Свв. Зосима и Савватий Соловецкие», «Трое избранных святых», «Ангел хранитель со свв. Фотием и Аникитой» и др.[20] В беспоповских моленных часто встречаются небольшие, 3–4 вершковые образа (около 13–18 см), представляющие Ангела-хранителя и святых согласно выбору заказчика. Они составляют особую группу памятников, отличающихся стилистической однородностью. Тесное сходство отдельных икон позволяет порой предположить их принадлежность к одной мастерской (показательно сравнить иконы «Ангел-хранитель и св. Анна», «Ангел-хранитель и св. Василий Исповедник», «Св. Пантелеймон, архангел Михаил, свв. Кирик и Улита»[21]).

В записях Е.Е. Егорова упоминается Трифон Леонтьев, работавший в последней четверти XIX в., которому Егоров в 1877 г. заказал три иконы: мученика Артемия, 13 см высотой, мученика Садофа того же размера и свв. Георгия, Феодора и Артемия, ок. 18 см[22]. Принимая во внимание, что покупались, как правило, самые лучшие и характерные образцы продукции каждого мастера, возникает вопрос, не специализировалась ли данная мастерская на миниатюрных семейных иконах, подобных вышеприведенным.

Монументальных храмовых образов дошло до нашего времени мало. Сохранились две большемерные иконы из Пружинской моленной в Невельском уезде, происхождение которых связывалось именно с Преображенским[23] – «Ангел хранитель со св. Емилианом Кизическим» и Богородичная икона «О Всепетая Мати». Несмотря на различия масштаба они и по колористическому строю, и по композиции, и по манере письма близки вышеупомянутым семейным иконам, что позволяет говорить о сложении устойчивых стилистических признаков, отличающих работы преображенских мастеров. Одним из них можно считать монументальность, свойственную как миниатюрным, так и крупноформатным изображениям святых. Она определяется статичностью и пропорциями фигур, с одной стороны, и лаконичностью выразительных средств, ориентированных на образцы XV–XVI вв., с другой.

К кругу рассматриваемых памятников примыкает и значительное число писаных икон с врезными литыми образками. Это сочетание, свойственное в целом старообрядческой культуре (достаточно вспомнить многочисленные ставротеки), мы встречаем во множестве среди икон уральского происхождения, что объясняется развитым производством и тех, и других в этом регионе. В то же время о преображенских памятниках подобного рода мы знаем мало, хотя именно здесь писание икон сочеталось с массовым производством меднолитых предметов, составивших славу преображенских мастеров. К числу несомненно преображенских мы можем отнести икону с литым образом Седмицы в центре, предстоящими ему Ангелом-хранителем и св. Дарьей и праздниками Троицы и Покрова Богородицы в клеймах вверху[24]. Изображения предстоящих находят почти идентичные повторения во многих иконах рассматриваемого круга (например, Богоматери Смоленской с Ангелом-хранителем и св. Миропией на полях, Музей Вардзии и Мазур[25]). Другой типичный пример находим в храме Мараевых – многочастная икона с изображением праздников, святых и врезными литыми иконами и киотным крестом. Там же находится и одна из наиболее характерных ставротек, на наш взгляд, изготовленных при ПБД.

В процессе выявления и сопоставления сходных памятников постепенно складывалось все более определенное представление о характере произведений, создававшихся в Москве при ПБД иконописцами-федосеевцами[26]. Доски тщательно обработаны, скреплены встречными врезными шпонками, почти не выступающими над поверхностью тыльной стороны и лишенными профилировки. Непременным условием, свойственным в целом большинству беспоповских икон, является наличие ковчега, чаще всего неглубокого. Фон и поля выполнены темно-оливковым, коричневатым или охристым цветом с мягкой двуцветной опушью: широкой умбристой или зеленоватой и узкой киноварной. Изображениям присуща некоторая сухость и графичность, объемная моделировка форм слабо выражена. Плотное укрывистое письмо отличается строгостью, преобладают сдержанные локальные тона. Оживляют цветовую гамму киноварно-красные акценты, сочетающиеся с глубокими сине-зелеными. Нередко, в продолжение древней традиции, в одеждах встречаются пробела контрастных цветов. В целом большинству преображенских икон свойственен несколько приглушенный колорит. Лаконизм выразительных средств проявляется и в минимальном применении декоративных элементов, что способствует концентрации внимания на ликах: поземы строгие, темные, без стилизованной растительности; плоскостный схематичный орнамент покрывает лишь одежды святителей и князей, лузга не акцентирована ни золотом, ни орнаментацией. В отличие от большинства других старообрядческих иконописных центров, и, в первую очередь, Мстеры, отсутствуют разделки твореным золотом, как в пробелах, так и в деталях (за исключением, в редких случаях, орнамента на облачениях). В противовес этому иконники придерживаются древних приемов и широко используют листовое золочение – исключительно таким образом выполнены нимбы; каймы одежд, оклады Евангелия и другие мелкие элементы по листу золота украшены графичной прорисовкой. Нередко встречается ассист на одеждах, ассистом же по охристой или красно-коричневой подкладке покрыты крылья ангелов (в то время как в большинстве поздних икон других центров преобладает черневой рисунок по листовому золочению или имитирующему его листу серебра под лаком). Работы преображенских мастерских отличает характерная каллиграфия – на верхнем поле надписи выполнены вязью листовым золотом, а имена на полях и в среднике – скорописью с изящными росчерками, в подражание надписям XVI – начала XVII в. Часто даже эти мелкие надписи выполнены листовым, а не твореным золотом, в подражание древним памятникам.

Как и в беспоповском литье, в возглавии преображенских икон чаще всего встречается Нерукотворный Спас (как правило, с черными полосками на убрусе). Другой вариант представлен оплечным изображением Эммануила, помещённым в круг на зеленоватом или розовом фоне с горизонтальными золотыми лучами. Реже помещается Спас Вседержитель, восседающий на облаках.

Значительное число икон, изображающих избранных святых и Ангела-хранителя, говорит о продолжении и развитии традиций личного, семейного благочестия. В основном их построение следует устоявшимся композиционным схемам. Это изображения двух-трех святых (среди которых часто присутствует Ангел-хранитель) в предстоянии образу Спаса. Чаще всего центральная фигура представлена фронтально, а боковые в трёхчетвертном повороте обращены к центру. Большее число святых располагается в несколько ярусов парными группами, также обращенными друг к другу. В большинстве случаев статичные фигуры отличаются вытянутыми пропорциями и
характерной постановкой – подчеркнуто прямые, даже чуть откинувшиеся назад.

В целом в иконах преображенского круга прослеживается ориентация на строгую торжественную новгородскую и московскую иконопись XV–XVI вв., а не на рафинированную строгановскую, как, например, в Палехе и Мстере, также выполнявших многочисленные заказы старообрядцев[27]. Это увлечение стилизацией под древнюю дониконовскую живопись Новгорода и Москвы прослеживается на рубеже XIX–XX вв. не только в среде федосеевцев, но и у других московских мастеров, например, у Я.А. Богатенко[28], однако преображенские мастерские к тому моменту работали в этой манере уже не одно десятилетие и, возможно, повлияли на ее распространение в широких
московских кругах.

Несомненно, мы затронули пока лишь малую часть богатейшего наследия преображенских мастерских в поздний период их существования во второй половине XIX – начале XX в., характеризующегося сложением единого опознаваемого стиля и художественных приемов. Надеемся, что дальнейшее изучение материала позволит расширить и конкретизировать эти предварительные наблюдения.

  1. Игнатова (Котрелева) Т.В. Московские иконописцы-федосеевцы конца XVIII – первой поло-
    вины XX века. Материалы для словаря // Старообрядчество в России (XVII–ХХ вв.): Сб. науч.
    тр. Вып. 5 / Отв. ред. и сост. Е.М. Юхименко. М., 2013. С. 354–388; Она же. «Написан бысть
    съи стыи образ… в Москве в Преображенском». К вопросу об организации труда московских
    иконописцев-федосеевцев // «Антиквариат». № 11 (111). 2013. С. 4–28; Преображенский А.С.
    К ранней истории старообрядческого собирательства: иконы с художественно оформленными
    владельческими надписями конца XVIII–XIX века // История собирания, хранения и реставра-
    ции памятников древнерусского искусства. Сборник статей по материалам научной конферен-
    ции (25–28 мая 2010 г.). М., 2012. С. 25–120.
  2. Надпись опубликована: Хотеенкова И.А. Русская иконопись XIX – начала XX веков в собра-
    нии ГИМ // Из истории русской изобразительной культуры XVIII–XX вв. М., 1991. С. 25.
  3. Старообрядческий церковный календарь на 1971 г. Вклейка с иллюстрациями, без номера.
  4. Юхименко Е.М. Поморское староверие в Москве и храм в Токмаковом переулке: к 100-летию
    освящения поморского храма в честь Воскресения Христова и Покрова Пресвятой Богородицы
    в Токмаковом переулке. М., 2008. С. 48.
  5. Игнатова (Котрелева) Т.В. Московские иконописцы-федосеевцы… С. 363–364.
  6. Ровинский Д.А. Обозрение иконописания в России до конца XVII века. 2-е изд. СПб., 1903. С. 138.
  7. Русское искусство из собрания Государственного музея истории религии. М., 2006. С. 230–231.
  8. Образы и символы старой веры. Памятники старообрядческой культуры из собрания Русского
    музея // Альманах. Вып. 217. СПб., 2008. С. 124–125.
  9. Из коллекции Н.П. Лихачева. Каталог выставки. СПб., 1993. С. 269.
  10. Lebendige Zeugen. Datierte und signierte ikonen in Russland um 1900. Frankfurt am Main, 2005.
    С. 128, 243.
  11. Частное собрание, Москва; Игнатова (Котрелева) Т.В. Московские иконописцы-федосеев-
    цы… С. 379.
  12. Юхименко Е.М. Указ. соч. С. 120–122.
  13. Пречистому образу Твоему поклоняемся. Образ Богоматери в произведениях из собрания Рус-
    ского музея. СПб., 1995. С. 141.
  14. Lebendige Zeugen… С. 124, 241. Стилистически икона выпадает из круга работ А.Т. Михайлова.
  15. Гаврилова Н.В. Надписи XVIII–XIX веков на иконах Саратовского края // Русская поздняя
    икона от XVII до начала XX столетия: Сб. статей. М., 2001. С. 224.
  16. О жизни и творчестве Г.Е. Фролова существует обширная литература; наиболее пол-
    но обобщающие сведения см.: Мануйлов Ю.Н. Икона староверов Причудья. Гавриил Ефимович
    Фролов и его иконописная мастерская. Sihtasutus IKOONIMUUSEUM, 2013.
  17. Никонов В.В. Староверие Латгалии. Издание Резекненской кладбищенской общины, 2008.
    С. 84; Агеева Е.А. Из неопубликованного рукописного наследия изографов Фроловых // Русские
    старообрядцы: язык, культура, история: Сборник статей к XV международному съезду слави-
    стов. М., 2013. С. 525–529.
  18. 72 иконы из Войновского монастыря в 1970 г. были приобретены Музеем Вармии и Мазур
    в Ольштыне и опубликованы: Kobrzeniecka-Sikorska G. Ikony staroobrzędowców w sbiorach
    Museum Warmii i Mazur. Olsztyn, 1993.
  19. На начальном этапе изучения материала мы сознательно из всего сюжетного многообразия
    выбрали однотипные изображения избранных святых, чтобы точнее проследить характерные
    отличия этого круга икон от аналогичных изображений других центров. С другой стороны,
    именно образы святых количественно преобладают среди работ преображенских мастеров.
  20. Приношу глубокую благодарность И.А. Волкову за возможность ознакомиться с иконным со-
    бранием Мараевской моленной.
  21. Все в частных собраниях.
  22. Игнатова (Котрелева) Т.В. Московские иконописцы-федосеевцы… С. 374.
  23. В настоящее время находятся в церкви Знамения Пресвятой Богородицы на Тверской ул. в
    Санкт-Петербурге, куда были переданы в дар наследниками последнего наставника Пружин-
    ской моленной Я.А. Кожурина. Кожурин К.Я. Староверы Вязовщины: история и современ-
    ность // Международные Заволокинские чтения. Сборник 2. Рига, 2010. С. 102. Иконы воспро-
    изведены на сайте и в электронной версии статьи К.Я. Кожурина.
  24. Икона в центре атрибутирована как преображенское литье Е.Я. Зотовой.
  25. Kobrzeniecka-Sikorska G. Ikony staroobrzędowców… С. 72–73.
  26. Мы приводим наиболее общие черты, прослеживающиеся в большинстве проанализирован-
    ных памятников. При этом сосуществование разных мастерских на протяжении десятилетий
    определяет их индивидуальные отличия.
  27. На иконопись строгановской школы как ориентир для преображенских мастеров ошибочно
    указывает Г. Кобженецка-Сикорска, см.: Kobrzeniecka-Sikorska G. Ikony staroobrzędowców…
    С. 30.
  28. Игнатова Т.В. Возникновение «неоновгородского» стиля в старообрядческой иконописи рубе-
    жа XIX–XX веков //Стиль мастера. Сб. ст. / Отв. ред. Е.Д. Федотова. М., 2009. С. 354–370.
Фрагмент гравюры Р.Курятникова «Перспективный вид Преображенского богаделенного дома с юго-западной стороны» (1854, собрание ГИМ).
15 Июн
Архитектура

Старообрядческий Кремль на Преображенке

Роль Преображенского кладбища в истории русского староверия трудно преувеличить. Историк старообрядчества В. Г. Сенатов справедливо назвал основанные в 1771 году в Москве Преображенское и Рогожское кладбища «старообрядческими кремлями», едва не затмившими славы и блеска единого общерусского московского Кремля. Один из этих кремлей — Преображенское кладбище — «превратился в культурный, экономический и религиозный оплот… беспоповской половины старообрядчества. Благодаря отсутствию иерархии при внутренней ее “ненужности”, здесь образовалась своя иерархия, и кладбище сделалось “Сионом”, то есть для огромной народной массы приобрело такое значение, какого не имел даже исторический московский Кремль. Преображенское кладбище для старообрядцев-беспоповцев было то же, чем Иерусалим для иудеев и христиан; его главный наставник, в особенности Семен Кузьмич, пользовался в своих народных массах таким высоким авторитетом и уважением, какого не имели ни Платон, ни Филарет синодальной церкви. Его называли “патриархом”, к его воле относились как к Божией воле, его благословение превратилось в самую сущность святости»[1].

Вообще, как отмечают исследователи, «вплоть до начала XX в. кладбища играли огромную роль в жизни старообрядческих общин. Это было связано с тем, что до 1883 г. им было запрещено строить церкви. Большинство существовавших молелен, появившихся главным образом при Екатерине II, возникли явочным порядком и в любой момент могли быть закрыты. Между тем прямого запрета на устройство кладбищ не существовало. В результате у старообрядцев именно кладбища (прежде всего Преображенское и Рогожское в Москве) стали конфессиональными центрами. При них основываются молитвенные дома и целые скиты-монастыри, богадельни, столовые, другие благотворительные учреждения, книгописные и иконописные мастерские. Вместе с тем, заупокойный обряд и кладбищенское благолепие были для старообрядцев принципиально важны. С кладбищем была связана и мирская сторона жизни старообрядческих общин. Сюда стекалась коммерческая информация со всех концов России, здесь предприниматель-старообрядец всегда мог найти себе приказчиков и рабочих из среды единоверцев или получить кредит из кладбищенского капитала»[2]. Недаром церковный историк В. Ф. Нильский называл кладбища «твердынями старообрядчества».

На Преображенке проходили федосеевские соборы 1810, 1814, 1816, 1817 и последующих годов; отсюда распространялись письменные обращения «ко всем христианам»; Преображенский богослужебный устав стал образцом для подражания. Именно на Преображенском кладбище благословлялись наставники и с особыми ставлеными грамотами отправлялись во все уголки Российской империи.

Преображенское кладбище было основано Ильей Алексеевичем Ковылиным (1731–1809) в Москве 14 сентября 1771 года для содержания больных и погребения умерших от свирепствовавшей тогда в городе чумы беспоповцев. Образовавшееся при Преображенском кладбище старообрядческое общежительство Ковылин назвал монастырем, запретив всем обитателям называть его по-другому. В 1781 г. он побывал в Выговском общежительстве, где ознакомился с местным монастырским уставом и откуда привез с собою в Москву искусных выгорецких певчих и наставника. Лучших певиц прислал из далеких польских пределов, из стародубских слобод наставник Петр Федоров. Служба в соборной моленной и богадельных палатах Преображенской обители теперь стала совершаться с особым благолепием и стройностью. На Преображенке было заведено самое древнее, соответствовавшее дораскольным отеческим уставам и обычаям знаменное пение — наонное. Этим лишний раз подчеркивалась преемственность Преображенки от Выгореции и Соловков.

Хотя в обители часто гостили богатые купцы и благодетели, порядок был для всех одинаков: после ударов в било (железную доску, висевшую на дворе) все насельники собирались на богомолье к вечерням, заутреням, часам. После часов также пелись панихиды по умершим во время морового поветрия. Мужское отделение по окончании утренней службы отправлялось в трапезную в предшествии «очередного», который нес икону, обернутую по краям белым полотенцем. Следуя в трапезную, по древнему монастырскому уставу пели 144-й псалом «Вознесу тя, Боже мой, Царю мой…» Зайдя в помещение, ставили икону на аналой, наставник читал «Отче наш», а затем, положив семь земных поклонов, все садились обедать. Во время обеда стояла гробовая тишина, только был слышан голос читавшего Житие святого, которому в этот день совершалась память. Пища в обители всегда была постной и готовилась по монашескому уставу: рыбная или овощная, с маслом или без него — в зависимости от дня. Пища разносилась прислужниками, несшими послушание по кухне. По окончании обеда все пели «Достойно есть» и, положив семь земных поклонов, чинно относили икону в моленную, после чего расходились по кельям. Удары в доску созывали насельников Преображенской обители к вечерне и к келейному правилу.

На женской половине порядок был несколько иной. Женщинам не дозволялось участвовать в общественных молениях, но разрешалось лишь под надзором привратницы бывать при отпевании усопших и пении панихид. Впоследствии была устроена и женская моленная, в которой наставники по очереди отправляли богослужение. Что касается трапезы, то у женщин она была общая, а порядок хождения в нее после службы был такой же, как и у мужчин. Для насельников обители была заведена особая одежда: для мужчин — кафтаны, отороченные черным шнурком, с тремя складками на лифе и 8 пуговицами, и сапоги на каблуках, а для женщин — черные повязки, платки и сарафаны.

Богослужение совершалось ежедневно по Поморскому уставу. Служили вечерню и павечерницу, утреню, часы, а после часов — молебен либо панихиду. С самого момента основания Преображенской обители в ней с необыкновенной точностью исполнялся богослужебный устав. Никакие упущения в совершении служб не допускались. Так же строго соблюдался и временной порядок богослужений. Всенощное бдение здесь всегда понималось в самом строгом, буквальном смысле слова — как богослужение, которое продолжается всю ночь и заканчивается утром. В соответствии с этим пониманием и всенощная служба начиналась не ранее 11 часов вечера, а заканчивалась часов в 5 или 6 утра. Всеми признавалось, что даже знаменитые староафонские монастыри не исполняют службу с такой точностью, как старообрядцы Преображенского кладбища. Такой порядок богослужения соблюдался практически до 1910-х гг., когда для заказных всенощных стал допускаться иной порядок, а именно: начало их приходилось на восемь часов вечера. (В наше время всенощные совершаются полностью вечером.)

С XIX века Преображенское кладбище стало духовно-административным центром всего федосеевского согласия. Здесь проходили пользовавшиеся беспрекословным авторитетом практически для всех федосеевцев (как в Российской империи, так и зарубежом) соборы, отсюда распространялись письменные обращения «ко всем христианам», Преображенский богослужебный устав стал образцом для подражания. С духовным авторитетом росло и материальное благосостояние общины. Так как дети федосеевцев властями почитались незаконными, то обычный порядок наследования был нарушен. Не имея возможности оставлять имущество близким, федосеевские купцы нередко передавали все нажитое в общину, которая беспроцентно (и даже иногда безвозвратно) ссужала деньги одноверцам.

В основном сохранившийся до наших дней комплекс зданий был выстроен в 1784—1811 годах по проекту архитектора Ф. К. Соколова. По пространственному замыслу комплекс подражает Выговской пустыни, с делением на северный (мужской) и южный (женский) монастыри. По преданию, до основания Преображенского кладбища федосеевцев в Москве насчитывалось около 20 домов; после его образования к 1825 году число их за счет присоединения местного населения возросло до 12 тысяч прихожан и 2 тысяч призреваемых. Согласно указу от 1 сентября 1771 года, в котором населению предлагалось «учредить на свой кошт карантинные дома и лазареты», И. А. Ковылин подал прошение разрешить «построить против Преображенского в земляном валу карантин для больных». Здесь была устроена застава для контроля проезжающих, построены бараки, небольшая деревянная часовня для отпевания умерших беспоповцев, отведено место для погребения. После конца эпидемии вокруг кладбища в оставшихся бараках начали проживать вдовы и сироты умерших беспоповцев. Это кладбище быстро приобрело важное значение в жизни согласия. Изменился его облик. Московский главнокомандующий А. Прозоровский доносил 25 октября 1792 года Екатерине II: «Близ Преображенской заставы, в самом Камерколлежском валу, находится часовня, для которой вал сей заровняли, чтоб более дать место погосту. Сия часовня каменная представляет наружность церкви, около оной довольно каменного жилого строения, в котором они (беспоповцы) содержат богадельню более 1000 человек».

В 1784 году была построена соборная часовня во имя Успения Богородицы, в 1805–1808 годах — надвратная Крестовоздвиженская часовня на мужской половине. В 1805 году на женском дворе строились шесть каменных корпусов с моленными: Покровской, Всемилостивого Спаса, Преображенской (над вратами), Богоявленской (и преподобного Зотика) в больничных палатах, Успенской (и Иоанна Богослова, и Николы чудотворца) и Ильинской. В 1811 году закончено строительство Крестовоздвиженской часовни на женском дворе. Кирпич для строительства предоставил Ковылин со своих заводов. Палаты были обнесены белой кирпичной стеной с башнями по углам. Для украшения моленных были использованы иконы только древлеписанные, дораскольные. В 1802 году Ковылин через Министерство внутренних дел приобрел идущий на слом храм Сретения в Кремле (XVI век) вместе со старинными иконами и убранством. Старинные иконы и утварь он скупал везде, где только они сохранились, в том числе и в новообрядческих монастырях и церквах.

И. А. Ковылиным и его помощниками был выработан «Устав Богаделенного дома на Преображенском кладбище», утвержденный властями 15 мая 1809 года. По этому Уставу преображенцы освобождались от опеки Духовной консистории, сами выбирали попечителей, были полностью автономны в своей внутренней жизни. В течение 37 лет Преображенское кладбище числилось как частная собственность И. А. Ковылина. Он оберегал его, постоянно раздавая «подарки» различным мелким чинам, покупая их лояльность. Законодательство Екатерины II и Павла I не знало юридического понятия старообрядческой общины. Старообрядцам — как отдельным лицам, так и целым обществам — вменялось в обязанность лишь соблюдение общих законов и правил общего для всех благочиния. Это отдавало их в полную власть низших чиновников, которые внимательно следили за старообрядцами, истолковывая всякую мелочь как нарушение общего благочиния. Любая мелочь могла привести к разрушению кладбища. Однажды И. А. Ковылин не дал обычного подношения какому-то мелкому чину. Последовал донос о незаконных действиях на Преображенском кладбище. Дело попало на решение к императору Павлу, который распорядился закрыть кладбище и снести все постройки. Кладбище удалось спасти ценою пирога с начинкой из 10 000 золотых полуимпериалов, поднесенного московскому обер-полицмейстеру генералу Воейкову. Пирог замедлил выполнение задуманного, а последовавшая смерть императора Павла предала указ забвению.

После смерти И. А. Ковылина московской федосеевской общиной (а, по сути, и жизнью всего согласия) руководили следующие попечители: Ефим Иванович Грачев (1743–1814), Тимофей Ерофеевич Соколов (ум. в 1845 г.), председатель общины Григорий Клементьевич Горбунов (1836–1920). Наставниками после Ковылина были: Андрей Алексеевич (1725–1793), Алексей Никифорович Никифоров (ум. в 1859 г.), Сергей Яковлевич (1738–1822), Григорий Степанович Гончаров (ум. в 1832 г.), Симеон Кузмин (1768–1859), Георгий (Василий) Гаврилович Михайлов (1798–1880), Василий Парфенович Санин (1825–1897), Антоний Семенович (ум. в 1902 г.), Симеон Ерофеевич Грузинцев (1837–1910), Василий Тимофеевич Тимофеев (1855–1907), Федор Стефанович Кузнецов (1826–1913).

В 1816 году из-за выборов новых попечителей Преображенского кладбища возник сильный внутренний раздор. Образовались две партии. Дело тянулось четыре года, наконец, в него были вовлечены власти. Дошло до императора Александра I, который выразил «гневное» неудовольствие относительно раздора и некоторых сторон вероучения федосеевцев (безбрачие, немоление за царя и пр.). Это послужило умалению гражданских прав кладбища и стало началом последующих репрессий правительства по отношению уже ко всему старообрядчеству.

С началом новых гонений при Николае I Преображенское кладбище продолжало оставаться центром не только федосеевского согласия, но «сюда обращены были взгляды всего русского старообрядчества. В страшные годины возродившихся гонений оно стояло непоколебимым столпом и было светочем для всей России, поддерживая национальную веру и не давая ей угаснуть»[3].

Однако власти начали медленно, но целенаправленно уничтожать эту старообрядческую святыню Москвы. Еще в 1823 г. был назначен особый чиновник для наблюдения за Преображенским богаделенным домом, а после вступления на престол Николая I события стали развиваться стремительно: в 1826 г. было приказано уничтожить моленные, построенные за 10 лет до указа; в 1834 г. приказано было всех мальчиков, содержавшихся в приютах Преображенского кладбища, зачислять в кантонисты — ученики военных школ, которых обращали при поступлении в новообрядчество; в 1838 г. федоссевцам велено было продать все недвижимое имущество кладбища, находящееся вне его. В 1847 г. Николай I насильственно подчинил Преображенский богаделенный дом гражданским властям (с 1853 г. — Императорскому человеколюбивому обществу). При этом было запрещено принимать больных, уничтожены кельи для призреваемых и отделения вне кладбища. Была уничтожена крещальня и запечатан Крестовный дом. Насельникам обители запретили носить иноческую одежду, хоронить своих единоверцев без разрешения полиции. В 1853 г. было запрещено содержать певчих на жаловании, принимать новых призреваемых, а само кладбище было приказано закрыть после смерти последних призреваемых или после их перевода в другие богадельни Москвы.

В марте 1854 г. у федосеевцев отобрали Успенскую соборную часовню на мужской половине и передали так называемым единоверцам, когда несколько человек из числа прихожан Преображенки изъявили желание присоединиться к господствующей церкви на правах единоверия. Единоверие было своеобразной формой существования старообрядцев в лоне господствующей церкви. Оно было задумано по модели западной унии и утверждено императором Павлом I еще в 1800 г. по представлению митрополита Московского Платона, причем в единоверие разрешалось вступать только старообрядцам. Новообрядцы же не могли переходить в единоверие. Единоверцы при сохранении дониконовского богослужебного чина, древних книг и обычаев официально подчинялись Синоду, принимали священство от господствующей церкви и поминали на литургии Синод, а впоследствии — новообрядческого патриарха. Единоверие явилось формой компромисса со стороны ряда богатых купцов-старообрядцев, стремившихся любой ценой восстановить трехчинную иерархию. Однако большинство старообрядцев не спешило принимать единоверие, опасаясь за то отлучения от истинной Церкви, в которой, по их понятиям, они пребывали, по 45-му апостольскому правилу: «Моляися с еретики, да отлучится». Их не пугали рассуждения на тему «без епископа нет Церкви», поскольку они руководствовались 15-м правилом Первовторого собора: «…аще же неции отступят от некоего епископа, не греховнаго ради извета, но за ересь его, от собора, или святых отец не ведому сущу, таковии чести и приятия достойни суть, яко правовернии».

При Николае I начинают практиковать насильственное «обращение в единоверие», ставшее излюбленной формой борьбы правительства со старообрядчеством. Старообрядческие обители разорялись, а их имущество (прежде всего, древние иконы и книги) передавалось единоверцам. То же самое произошло и с Преображенской обителью. Воспользовавшись полученным от нескольких прихожан кладбища прошением, митрополит Московский Филарет (Дроздов) немедленно сделал об этом «донесение» в Синод. Синод тотчас же отдал распоряжение о водворении на Преображенке единоверия. Одна из каменных часовен на мужской половине была избрана для единоверческой церкви. В ней был устроен иконостас, а уже 3 апреля состоялось торжественное освящение церкви «во имя чудотворца Николая» самим митрополитом Филаретом. «“Богослужение” продолжалось около четырех часов. Любителей быть за своего рода “нижегородско-французской” службой, где православный святитель, облаченный в древний “раскольничий” саккос и омофор, в другое время заставляющий “проклинать всех, иже не крестятся тремя первыми персты, но крестятся двумя персты: указательным и средним, и прочиих учат творити тако”, заставляющий проклинать “всех таковых, иже ныне глаголют по псалмах аллилуйя по-дважды, а не по-трижды, и прочих учат творити тако”, сам на этот раз усердно слагал по “арменски крест”, себя крестил и других благословлял им, сам усердно пел аллилуйя по-дважды, — собралось довольно много. Все были в удивлении и восхищении»[4].

К 19 декабря того же года в единоверческую церковь была превращена еще одна часовня — Крестовоздвиженская, а в 1857 г. — и третья, Успенская, к которой пристроили алтарную часть. В 1866 г. вся мужская половина была передана организованному здесь Никольскому единоверческому монастырю. Настоятелем монастыря стал бывший федосеевский монах Павел Прусский.После того как мужская половина Преображенской обители была отдана единоверцам, центром московских федосеевцев вплоть до наших дней неизменно остается Крестовоздвиженская часовня на бывшей женской половине. Чтобы окончательно разгромить последний оплот древлего благочестия на Преображенке, власти репрессировали одного за другим главных руководителей кладбища.

В 1854 г. одновременно с попечителем кладбища Федором Гучковым и настоятелем федосеевского Боровского монастыря Пафнутием Леонтьевичем был арестован Семен Кузмин (с 1827 г. — наставник, с 1837 г. — главный наставник общины федосеевского согласия на Преображенском кладбище). Формальным поводом послужило обвинение в управлении капиталами кладбища и немолении за царя (последнее было одним из пунктов федосеевского учения вообще). Истинной же целью ареста явилось желание поскорее обезглавить федосеевскую общину, лишив ее опытных и грамотных наставников, и тем самым способствовать ее скорейшему переходу в единоверие.

Семен Кузмин был заточен в Крестовоздвиженском мужском монастыре Полтавской епархии. До конца своих дней он оставался верным последователем федосеевского согласия и молился по старым книгам, отказываясь ходить в новообрядческую церковь и исполнять никонианские обряды. Полтавские жители называли его «патриархом старообрядчества». Когда в город на Ильинскую ярмарку съезжалось множество купцов-староверов, к Кузмину приставляли двух рядовых солдат. Караул снимался, когда ярмарка заканчивалась. Скончался Семен Кузмин 13 июля 1859 г. от упадка сил. Могила его находится на Преображенском кладбище в Москве.

Другие наставники Георгий Гаврилович Михайлов и Андрей Ефимович были сосланы один в Вятку, другой — в Харьков. Попечителя Федора Алексеевича Гучкова сослали в Петрозаводск, в Олонецкую губернию, а Константина Егоровича Егорова — под надзор полиции в Пензу. Оба они скончались в заточении, тела их были погребены на Преображенском кладбище.

Тем самым, Преображенское кладбище было фактически обезглавлено и после ареста его духовных руководителей и попечителей подчинено ведению Попечительного совета заведений общественного призрения.

Только 3 октября 1883 г. был издан закон, предоставлявший некоторые права старообрядцам в их религиозной жизни. С 15 по 18 августа 1883 г. на Преображенском кладбище состоялся съезд 180 наставников. На съезде было принято 20 постановлений, в том числе о всеобщем безбрачии, о принятии еретиков через крещение. Съезд осудил пьющих чай и кофе, курящих табак, бреющих бороды и носящих иностранную одежду.

К концу XIX в. в Москве действовало около 17 федосеевских (в основном домовых) моленных и скитов, из них на Преображенском кладбище — 7. Кроме того, на Преображенке находилось две больницы и школа. Всеми расходами заведовал особый эконом. Годовой оборот доходил до 40 000 рублей и более (сумма по тем временам немалая). Во всех моленных кладбища состояло на жаловании более 200 певцов и певиц. В главной соборной моленной кладбища служба совершалась повседневно — служились вечерня, павечерница, утреня, часы, молебен, а под большие праздники — всенощная.

После выхода в 1905 г. царского Указа об укреплении начал веротерпимости жизнь федосеевской общины вновь оживилась. 1 августа 1905 г. на Преображенском кладбище раздался первый разрешенный колокольный звон. В 1907 г. община была официально зарегистрирована. 15 августа 1909 г. в Преображенском богаделенном доме члены общины утвердили «Устав московской общины христиан древлеправославного вероисповедания старопоморского согласия». В том же году открылась школа с трехгодичным курсом обучения. В 1910 г. почетный член общества старообрядцев Преображенского кладбища Г. К. Горбунов устроил богадельню для престарелых старообрядцев, а в 1912 г. состоялась закладка больничного корпуса (архитектор Л. Р. Кекушев), который вскоре был выстроен крупным подрядчиком, членом общины М. М. Малышевым за полцены (по смете цена строительства определялась в 70 000 руб.). В богадельне постоянно проживало около 300 мужчин и женщин, причем лекарства раздавались бесплатно.

В 1907 г. Г. К. Горбуновым на средства, завещанные кладбищу одной из богатых прихожанок, была создана типография Преображенского кладбища. Управляющим в типографии был Н. Ф. Суворин. Типография широко развернула свою деятельность. — Уже в первый год ее существования было выпущено в свет более десятка изданий, причем изначально при типографии существовала своя переплетная мастерская, в которой книги переплетались в лучших традициях древнерусского переплетного искусства — в коже и с медными застежками. Всего же за время существования типографии (до 1917 г. включительно) с ее станков сошло свыше 80 названий книг! Репертуар изданий был очень широк: здесь и традиционная богослужебная литература (Часословы, Псалтыри, Минеи, Триоди, Октаи, Шестодневы, Канонники), и книги, составленные специально для бессвященнословной службы (Потребник малый, «Скитское покаяние», «Устав о домашней молитве», «Устав церковной службы» — «Савины главы»), и печатные крюковые книги наонной традиции (Обиход, Ирмосы, Октай), и лицевые книги (такие шедевры полиграфического искусства, как «Апокалипсис трехтолковый», «Григорьево видение», «Прение живота со смертью»). С подлинного оригинала 1723 г. были изданы «Поморские ответы» с фототипическим воспроизведением автографов выгорецких пустынножителей. Изданиями типографии Горбунова староверы пользуются при богослужении и в наши дни.

На Преображенском кладбище также отливали меднолитые иконы, расходившиеся по всей России; была здесь и своя иконописная мастерская. Наибольшей известностью пользовались иконописцы А. Т. Михайлов (ум. в 1948 г.) и Т. И. Илларионов (ум. в 1930 г.).

После 1917 г. гонения на веру коснулись и федосеевской общины. В Преображенский богаделенный дом было решено поселить порядка 400 беженцев из голодающих губерний за счет закрытия большинства моленных. 10 января 1923 г. приходской комитет Преображенского кладбища оповестили о том, что четыре храма подлежат закрытию и ликвидации.

Никольский единоверческий монастырь, занимавший мужскую половину Преображенской обители, после революции распался (как вскоре распалось и само единоверие), и в 1922 г. монастырские храмы попали в руки обновленцев. Не найдя средств на их содержание, обновленцы оставили за собой западный Никольский придел Успенского храма, а центральную его часть продали староверам поморского согласия, изгнанным новыми властями из своего храма в Токмаковом переулке.

Что касается федосеевцев, то оставшийся за ними Крестовоздвиженский храм никогда не закрывался, хотя сама община изрядно пострадала от начавшихся гонений на веру. В 1934 г. НКВД арестовал наставника Преображенской федосеевской общины. Однако тот перед самым своим арестом успел тайно благословить себе преемника. Девять лет (до 1943 г.) духовный отец федосеевской Преображенской общины вынужден был действовать подпольно.

Только в 1945 г. Преображенская федосеевская община была зарегистрирована вновь. Число ее членов в Москве составляло в это время 2500, а вместе с областью — 5000 человек. В 1967 г. председателем общины стал Михаил Иванович Чуванов (1890–1988), потомственный федосеевец, большой знаток древнерусской и старообрядческой книжности, ученый и книголюб, собравший уникальную книжную коллекцию. С конца 1980-х гг. власти начали постепенно возвращать федосеевской общине монастырские строения.

Теперь Преображенское кладбище уже утратило свое былое экономическое значение. Однако, как и прежде, оно продолжает играть важную роль в духовной жизни федосеевского и поморского согласий. На сегодняшний день на Преображенке зарегистрированы целых три церковные общины: на территории бывшего «женского двора» находится община федосеевского согласия, а на территории бывшего «мужского двора» — община Древлеправославной Поморской Церкви и община Московской Патриархии, которые молятся в бывшей соборной Успенской часовне, разделенной на две части глухой стеной. С середины 1990-х годов властями было начато поэтапное возвращение некоторых построек федосеевской общине.

Несмотря на суровые испытания, выпавшие на долю этой благословенной обители, жизнь здесь идет своим чередом. Все так же, как и при Илье Алексеевиче, молятся перед древними образами благочестивые прихожане в строгих одеждах, все так же звучит величественный знаменный распев, все так же разносится в воздухе теплый аромат восковых свещей. Попадая в Преображенскую обитель, поистине начинаешь чувствовать всю суетность и нелепость той жизни, которая бурлит за ее стенами, и хочется сказать вслед за псалмопевцем: «Иде убо образом ходит человек, обаче всуе мятется, сокровищует, и невесть кому собирает я» (Пс. 38, 7).

[1] Сенатов В. Г.Философия истории старообрядчества. М., 1995. С. 16.
[2] Лурье Л. Я., Кобак А. В.Малоохтинское кладбище // Исторические кладбища Петербурга. СПб., 1993. С. 418.
[3] Прозоров И. А.История старообрядчества. М., 2002. С. 162.
[4] Переведеновский А. А.Из истории Преображенского кладбища // Древлеправославный месяцеслов на 2004 год: Настольная книга христианина для душеполезного чтения на каждый день с богослужебным уставом, святцами, домашними молитвами и пасхалией. М., 2004. С. 236.

13 Июн
Литература

Н.А. Прозоров. История старообрядчества

Скачать книгу в формате DOCX

В В Е Д Е Н И Е

Прежде чем приступать к изучению истории старооб-рядчества, нужно сказать несколько слов о том, что такое старообрядчество.
Приняв в 988 году при князе Владимире Святом хри-стианскую православную веру от греков, русские свято и нерушимо хранили ее до 17 века и стали смотреть на нее, как на свою нерушимую национальную святыню.
Греки же за это время под влиянием различных поли-тических причин мало-помалу завели у себя в обрядах различные новшества, которые сильно отличались от древних.
В 17 веке патриарх Никон и русское правительство по политическим мотивам приняли от греков все накопивши-еся у них новшества, не подвергая их критической оценке и проверке. Это вызвало сильный отпор в России и с того времени русская православная церковь распадается на два враждебных лагеря: старообрядцев и новообрядцев.
Новообрядцами («православными») называются после-дователи патриарха Никона, признавшие его реформы, произведенные по новогреческим образцам, правильными и отвергнувшими древние русские обряды и древнее цер-ковное управление. К Никону примкнуло высшее духовен-ство, зависимое от патриарха и правительства, и правящий класс. Со временем новообрядческая церковь, опиравшая-ся на самодержавие, все дальше отходила от русской ста-рины, а после русской революции рассыпалась на множе-ство мелких церквей, враждующих между собой.
Старообрядцами («староверцами») называются люди, оставшиеся верными русской церковной старине, не при-знававшие никаких новшеств и желавшие и впредь сохра-нить свою родную старинную веру. Защитниками ее ока-залась та часть русского духовенства и высшего класса, которая ставила интересы веры выше личных, а также весь русский народ. Несмотря на все ужасные гонения и при-теснения, которым подвергались старообрядцы в течение 250 лет, старообрядчество не умерло и мало уменьшилось в своем количестве. Загнанное правительством и новооб-рядчеством, оно вначале распалось на многие отдельные согласия и группировки, но получив свободу, быстрыми шагами пошло к объединению и созданию единой старо-обрядческой церкви, свято хранящей заветы родной ста-рины. В последнее время со стороны новообрядцев заме-чаются некоторые попытки к примирению, но они не мо-гут быть признаны искренними, пока клятвы соборов не уничтожены. Клятвы же новообрядцы уничтожать не хо-тят по политическим мотивам.
Скорбным путем пришлось идти старообрядчеству. Угнетаемое и притесняемое, загнанное и запуганное, ста-рообрядчество не смело и не могло ничего говорить в свою защиту. Навязанный всем ложный взгляд синодальных ис-ториков на происхождение старообрядчества, как плод невежества его первых учителей, оставался господ-ствующим в течение целых столетий и, к несчастью, не исчез и до настоящего времени. Только работы ученых по-след¬него времени начали обнаруживать всю неправиль-ность и ложность этого взгляда и мало-помалу истина начинает воскресать.
Всю историю старообрядчества нужно разделить на несколько периодов: I период – «борьбы» – от 1652-1667 г. – от начала патриаршества Никона до собора, наложивше-го клятву на старину; II период – «мученический» – от 1667-1762 г. – период наиболее сильных притеснений; III – от 1762-1823 г. – период послаблений и легализации ста-рообрядчества; IV – от 1823-1826 г. – II период притесне-ний и разорений старообрядческих монастырей; V – от 1862-1904 г. – II период некоторых послаблений; VI – 1904-1917 г. – период освобождения и VII – с 1917 г. до настоящего времени – период полной свободы вероиспо-ведания и равноправия старообрядцев с другими религия-ми за границей и борьба с безбожниками в России. Таковы главнейшие этапы долгого и трудного пути старообрядче-ства.
Теперь старообрядчество после вековой спячки начи-нает пробуждаться и интересоваться, как окружающей но-вой жизнью, так и теми идеалами, за которые оно боро-лось.
До сих пор говорила одна часть спорящих, теперь наступила пора, когда начинает говорить и подводить ито-ги и вторая часть.

ИСТОРИЯ СТАРООБРЯДЧЕСТВА
Гл. I. Москва – Третий Рим

Приняв от Византии в 988 году, при киевском князе Владимире Святом, христианскую веру, русские вместе с тем восприняли от греков весь чин церковного богослуже-ния, обычаи и обряды, а также и церковное управление.
Первыми митрополитами на Руси были греки, но по-том начинают все чаще встречаться и русские, которые, впрочем, за постановлением ездили к Константинополь-скому патриарху, в область управления коего входила и вся Русская Церковь. Поэтому греки смотрели на Русскую Церковь не как на самостоятельную, а как на подвластную себе.
Так патриарх Фотий, после крещения князя Владими-ра пишет: «Так называемые Руссы – в настоящее время променяли еллинское и нечестивое учение, которое со-держали раньше, на чистую и неподдельную веру христи-анскую, с любовию поставив себя в чине подданных и друзей».
Такой взгляд на русских, как на подвластных грекам, господствовал очень продолжительное время и даже а XIV веке греческие императоры в свой титул включают и зва-ние «царь русский», а Константинопольский патриарх Фи-лофей пишет русским князьям: «Бог поставил нашу мер-ность предстоятелем всех по всей вселенной находящихся христиан, попечителем и блюстителем их душ, то все за-висят от меня, как общаго отца и учителя».
Таким образом, отсюда ясно видно, что Константино-польский патриарх считал себя единственным главою Рус-ской Церкви.
Между тем, хотя русские и продолжали сноситься с греками, с течением времени эти сношения делались все более редкими и затруднительными. Междоусобицы кня-зей, нападения кочевников, перенесение центра Руси из Киева на более отдаленный север, татарское разорение и иго – не могли способствовать живому общению с грека-ми. На Руси наступили тяжелые времена и, казалось, стране наступает конец, так как татары сильно разоряли покоренную страну. К тому же и русские князья не пре-кращали споров и междоусобиц.
И только духовенство осталось в эту эпоху на высоте своего положения, поддерживая национальный дух среди народа и спасая остатки национальной русской культуры. Монастыри становятся рассадниками просвещения. Вера, бережно хранимая и передаваемая из поколения в поколе-ние, является огоньком, поддерживающим самосознание народных масс. К тому же и сами татары, даже после при-нятия магометанства, терпимо относились к русской вере.
Мало-помалу среди многочисленных русских удель-ных княжеств начинает выдвигаться Московское княже-ство. Возвышение его, благодаря сильной поддержке духо-венства, начинается при Иване Калите. Особенно следует отметить деятельность митрополитов св. Петра и св. Алек-сея. Москва начинает расцветать и усиливаться настолько, что начинает бороться с татарами и, наконец, при великом князе Иване III сбрасывает ненавистное татарское иго, освободив русскую землю от гнета иноверцев.
Но уже и до этого времени русские князья начинают на себя смотреть, как на единственных защитников право-славной веры, так как начинается падение Византии, тес-нимой турками.
Чтобы спастись от турок и получить помощь от Запа-да, греки заключили на Флорентийском соборе 1439 г. унию с папой. От русских на этом соборе присутствовал митрополит Московский Исидор (с ним был епископ Си-меон), также примкнувший к унии, за что был по возвра-щении в Москву осужден и лишен сана.
Заключение греками унии произвело на русских самое отрицательное впечатление и они стали смотреть на гре-ков, как на отступников. «Радуйся, православный княже Василий , всеми венцы украсися православныя веры гре-ческия» – пишет епископ Симеон в «Повести о восьмом соборе» – «тамо начало злу бывшу греческим царем Иоан-ном и греки сребролюбцы и митрополиты. Зде же утвер-дися православием русская земля, христолюбивым вели-ким князем Василием Васильевичем.»
С 1448 года русские митрополиты перестают ездить за постановлением в Константинополь к патриарху, а по-ставляются собором русских иерархов.
В 1453 произошло падение Византии, которое Бог до-пустил, как объясняли тогда русские люди, за отступниче-ство от веры. Вскоре после этого великий князь Иван III женился на племяннице последнего греческого царя Кон-стантина XI Палеолога – Софье. Софья привыкла к роско-ши и пышности царского двора Византии. Прибыв в Москву, она и здесь старалась завести порядки византий-ского двора. Несомненно, под ее влиянием Иоанн решает-ся и на борьбу с татарами, иго которых ему удается сбро-сить в 1480 г. Москва становится сильным независимым государством. Великий князь окружает себя пышным дво-ром, прежняя простота и доступность государя исчезает, великий князь усваивает новый взгляд на высоту своей власти и начинает смотреть на себя, как на самодержца и единственного православного государя на всем востоке, защитника православия, центром коего становится Москва. Иоанн III принял византийский герб – двуглавого орла, чтобы показать этим, что он является наследником и преемником греческих императоров. Делаются попытки получения царского титула, что, впрочем, удается только Иоанну IV.
В подтверждение важной миссии Руси, как центра православия, и государей, защитников истинной веры, на Руси в то время появляется и целый ряд сказаний. Глав-нейшими повестями являются: 1) «Повесть о белом клобу-ке», 2) «Сказание о Вавилонском царстве», 3) «Сказание о князьях Владимирских» и 4) «Послание Спиридона Сав-вы».
В «Повести о белом клобуке» рассказывается, что им-ператор Константин Великий, из почтения, подарил папе Сильвестру белый клобук, являющийся символом истин-ного православия, его чистоты и святости. Клобук был у папы до тех пор, пока они держались истинной веры; но когда стали впадать в ересь, у них явилось нерасположе-ние к белому клобуку и, наконец, папа Формоз, впавший в апполинариеву ересь , отправляет клобук в дальние стра-ны. Клобук привезли в Константинополь патриарху Фи-лофею. Последнему является во сне ангел и приказывает отправить клобук на Русь в Новгород: «Тамо бо ныне во-истину славима Христова вера». Патриарх колеблется, но ему во сне является Константин Великий и папа Силь-вестр, который говорит: «яко же бо от Рима благодать и слава, и честь православия отъята бысть, тако же и от цар-ствующаго града благодать Святаго Духа отъимется в пле-нение агарянское, и вся святая предана будут от Бога ве-лицей рустей земли во времена своя и царя русскаго воз-величит Господь над многими языки и под властию его многие цари будут от иноязычных и патриаршский чин от царствующаго сего града (Константинополя) тако же дан будет рустей земли во времена своя; древний Рим отпаде славы и от веры Христовой гордостию и своею волей, в новом же Риме, еже есть Константиноград от насилия ага-рянскаго такожде христианская вера погибнет, на третьем же Риме, еже есть на рустей земли, благодать Святаго Ду-ха возсия. И да веси, Филофие, яко вся христианская цар-ства приидут в конец и снидутся во едино царство рус-ское, православия ради…»
И в остальных повестях проводится также мысль о бо-гоизбранности Руси и о том, что только здесь сохраняется истинная вера. Но своего завершения эта мысль достигает в посланиях псковского инока Филофея, жившего в XVI веке.
В послании к великому князю Василию Ивановичу он пишет: «и да весть держава твоя, благочестивый царю, яко вся царства православныя христианския веры снидошася в твое едино царствие и един ты во всей поднебесной хри-стианам святейший и благочестивый имянуешися царь».
А в послании к Мунехину он же говорит: «Мала некая словеса изречем о внешнем православном царствии пре-стветлейшаго и высокодостойнейшаго государя нашего, иже во всей поднебесной единаго христианам царя браз-додержателя святых Божиих престол святыя вселенския апостольския церкви, иже вместо римской и константино-польской, иже есть в богоспасаемом граде Москве святаго и славнаго Успения Пречистыя Богородицы, иже едина во вселенней паче солнца светится да веси христолюбче и боголюбче, яко вся христианская царства приидоша в ко-нец и снидошася во едино царство нашего государя по пророческим книгам, то-есть российское царство: два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не быти.»
Таким образом здесь уже окончательно развита мысль о том, что первый Рим пал из-за уклонения в ересь Апол-линария, второй Рим – Константинополь – пал из-за изме-ны православию на восьмом (Флорентийском) соборе, третий Рим – Москва стоит и в ней царствует истинная вера. Когда же и Москва ей изменит, то тогда наступит второе пришествие.
Эта мысль получила широкое распространение и все более укреплялась в сознании народном, чему еще способ-ствовало учреждение патриаршества на Руси.
Своего апогея она достигла ко времени патриаршества Никона, когда после разорения смутного времени Русь снова оживает и расцветает. Идея «Москва – Третий Рим» еще более укрепляется, но и начинает раздваиваться. В то время, как царь и патриарх Никон видят в ней необходи-мость объединить весь Восток вокруг Третьего Рима пу-тем изменения всего русского на восточный лад, защитни-ки русской старины, основатели старообрядчества, видели в этом измену всему русскому, которое повлечет за собою гибель Третьего Рима. Они считали русскую православ-ную церковь единственно правильной и исповедующей истинную веру. Они прикладывали все усилия чтобы ее поддержать на должной высоте и не дать проникнуть в нее новым греческим обрядам.

Гл. II. ГРЕКИ

Уже в 1054 г. произошло окончательное разделение церкви на западную – «католическую» под властью папы с центром в городе Риме, и на восточную – «православную» с центром в городе Константинополе, под покровитель-ством византийских (греческих) императоров.
С этого времени начинается глубокая вражда и между греческим православием и «латинским» католичеством.
Эта вражда была перенесена и на Русь, где русским греками была внушена не только вражда к католичеству, но и ко всему западному. Усвоив эту точку зрения, рус-ские с ужасом и опасением начинают смотреть на все идущее с запада, в особенности в делах веры.
А между тем сама пышная и могущественная Византия под натиском арабов, славян, крестоносцев и др. мало-помалу начинает клониться к упадку и, наконец, под уда-ром турок окончательно гибнет (1453 г.).
Уже с VII века начался натиск магометан на Визан-тию. Сначала арабы, потом турки завладели всем югом империи. Вскоре вся Палестина, также входившая в состав империи, перешла в их руки. Иерусалим со всеми святыми местами, дорогими каждому христианину, очутились в руках неверных магометан. Так как греки были бессильны самостоятельно бороться с магометанами, то на выручку гроба Господня, начиная с 1095 г. стали устраиваться на Западе походы, известные под названием «крестовых». Во-ины, принимавшие в них участие, назывались крестонос-цами. Первые походы были предприняты крестоносцами, наводнившими католическими проповедниками весь Во-сток, – через Константинополь. В 1099 г. был завоеван крестоносцами Иерусалим, в котором было основано Иерусалимское королевство; там был дан полный простор проповеди католического духовенства, с нетерпимостью относящегося к духовенству православному. В 1187 году Иерусалим вновь завоевывают арабы, а на выручку его на Западе собираются новые походы, один из которых окан-чивается тем, что вместо Иерусалима завоевывается Кон-стантинополь со всей Византией и основывается Латин-ская империя, существовавшая с 1204 г. до 1261 г. В Кон-стантинополь назначается католический патриарх, право-славные храмы закрываются и разрушаются, а народ насильно обращается в католичество. Всюду насаждается уния.
С удалением в 1261 г. крестоносцев, положение Ви-зантии не улучшилось, так как турки снова начинают тес-нить греков. Греческие силы иссякают и государство быстрыми шагами идет к гибели. Культурный уровень сильно понижается и просвещение падает. Число школ было чрезвычайно мало, а обучение в них велось весьма плохо. Приходилось все заимствовать с Запада, либо учиться в латинских школах, где непременным условием ставился отказ от православия и переход в латинство.
«У вас будет все», пишет митрополит Виссарион в наставлениях Софье Палеолог, «если вы станете подражать латинянам, в противном случае вы не получите ничего». И действительно, подражали во многом. Воспитываясь в иноверных школах, греческая молодежь легко усваивала разные латинские и протестантские воззрения, а вернув-шись на родину, как получившие высшее образование, они занимали места учителей, священников и архиереев. При-витые в школе взгляды они проводили и у себя в Греции, прививая различные новины и перемены, как в жизни, так и в церкви.
И сами греческие книги подвергались серьезной порче благодаря тому, что греки, не имея возможности завести у себя типографии, печатали книги за границей, главным образом в Венеции, где часто в греческие книги вносились различные латинские нововведения. Книги же печатаемые при греческой коллегии, подвергались цензуре иезуитов, которые исправляли их по своему усмотрению. Греческий митрополит Феофан так отзывается о греческих книгах: «имеют папежи и лютори греческую печать и печатают повседневно богословныя книги св. отец и в тех книгах вмещают лютое зелие – поганую свою ересь.»
В начале XV века, не надеясь на свои силы, греческий император Иоанн Палеолог отправился к папе просить помощи против турок. Чтобы задобрить папу, он принял католичество. 6 июля 1439 г. на Флорентийском соборе было объявлено о заключении унии с греками и о соеди-нении церквей. Заключение этой унии нанесло сильный удар авторитету греков на Руси, где стали смотреть на греков, как на изменников и сребролюбцев, продавших свою веру за злато. И последовавшее за этим падение Кон-стантинополя 29 мая 1453 года русскими рассматривалось, как наказание Господне за измену православию. Положе-ние греков под властью турок было очень тяжелым, так как турки начали сильно угнетать и притеснять христиан к тому же началось и сильное обеднение греческого духо-венства, так как помощь, оказываемая ранее греческими императорами, прекратилась. Естественно, что греки начали искать новые источники дохода и их взоры обра-тились на север, где имелось единственное православное государство – Москва.
Однако русские, после Флорентийской унии и падения Константинополя, начинают самостоятельно устраивать свою церковь и управляться во внутренней жизни, избегая греков, у которых к тому же появились и новые обряды, как троеперстие, трегубая аллилуия и другие. И среди са-мих греков начинают раздаваться голоса о их неправосла-вии. Все это не могло способствовать к тому, чтобы авто-ритет греков на Руси оставался на прежней высоте. К тому же, прибывающие на Русь греки, в большинстве своем, оказывались авантюристами – проходимцами, являвшими-ся на Русь чаще только за легкой наживой. Все чаще и ча-ще обвиняли их в латинстве и отдавали под начал для ис-правления; также поступали с киевлянами и белорусами.
Отталкивала русских также крайняя небрежность при богослужении и отсутствие всякого благоговения к свя-тыне. При приезде иерусалимского патриарха Феофана (в 1620 г.) произошло даже столкновение между русским и греческим духовенством из-за того, что греки, придя в церковь, сложили свои служебники, ризы и стихари прямо на алтарь. После этого случая патриарх просил русских: «указывайте нам по своему, как де у вас чин ведется, рад служити», и в дальнейшем старался совершать все, как бы-ло принято на Руси.
В одном из своих посланий патриарх признается: «просветили вы меня своим благочестием, и наполнили жаждущую землю водою своего благочестиваго учения, и на том-де вам много челом бью».
Приезжавшие в Москву греки сплошь и рядом не от-личались высокими качествами, нередко проявляя свое корыстолюбие. «Корыстолюбивые греки под сенью благо-честия волочатся по нашим странам без нужды и совер-шают поступки против святых правил, через что падает добрый церковный порядок. Всякие святыни они обраща-ют в товар… и готовы продать нам тысячу раз Христа, ко-его Иуда продал лишь один раз. За пенязи разрешают вся-кие браки и позволяют одному мужу переменить пять, шесть жен, отсылая старых в монастырь. За пенязи отпус-кают людям грехи их без исповеди и без покаяния; дают разрешительные грамоты тому, кто дает деньги, и таким образом отсылают душу прямо в ад. За пенязи продают свое миро. Из-за денег скитаются и выдумывают предлоги для нищенства и выпрашивают милостыни» – так отзыва-ется о греках серб Юрий Крижанич, живший на Руси в начале XVII века. Он же рассказывает и о том, как некий греческий самозванец, Софроний, заставлял его сочинить подложную грамоту от Цареградского патриарха.
Интересен также отзыв Павла, архидиакона Алеппско-го. Он рассказывает об иерусалимском патриархе Паисии, который явился в Москву с огромною свитою. Сначала в этой свите, сопровождавшей патриарха, было около 35 че-ловек, но затем патриарх еще в число своих спутников набрал разного сброда и в списках назвал их священника-ми, архимандритами и клириками разных монастырей, – и это все для того, чтобы получить побольше милостыни, так как все пожертвования, которые шли патриаршим спутникам и их монастырям, патриарх брал себе. Также обирались и купцы.
Таким образом не только простые греки, но и весьма высокопоставленные не отличались не только своим пове-дением, но и нравственностью, о чем, например, сообща-ется в «извете дьякона Гавриила» .
Все это не могло способствовать тому, чтобы автори-тет греков стоял на прежней высоте и у русских устано-вился резко отрицательный взгляд на все, что исходило от греков.
К тому же сами греческие патриархи с большими по-хвалами отзывались о русском благочестии и хулили свое греческое. Патриарх константинопольский Иеремия гово-рил: «Великое российское царство, третий Рим, благоче-стием всех превзыде, и вся благочестивая царствия в твое едино собрася и ты един под небесем христианский царь (Феодор Иоаннович) именуешися во всей вселенной, во всех христианех»… Патриарх иерусалимский Феофан, об-ращаясь к царю, говорит: «зрех на востоце и на полудни святым Божиим церквам запустение и православным хри-стианам святаго греческаго закона великое насилие и по-губление, и утешение и откуда несть, точию слух благоче-стиваго христианскаго царя, яко ты един на вселенней владыка и блюститель непогрешимой веры Христовой».
Интересный отзыв о греках дает ездивший на восток за книгами московский дьяк Арсений Суханов. Обращаясь к грекам, он говорит: «Скажите мне кого вы своим источни-ком напоисте и учением просветили. Мощно идети, мало вы не все обусурманились, возле поганства живучи, и церкви ваши помечетены и, просто молвить, только след знать, что было у вас христианство да миновалось».
Трудно было бороться грекам против очевидности и вместе с тем, боясь, что русские окончательно отвергнутся от них, греки искали путей, чтобы удержаться на Руси. Поэтому начавшаяся на Руси разруха, вызванная патриар-хом Никоном, была грекам на руку. Вмешательством в де-ла русской церкви они пытались восстановить свой поко-лебленный и упавший авторитет. Снова открылась воз-можность русскому золоту литься в бездонные греческие карманы. Единственно кто в этом им мешал были защит-ники русской старины, поэтому их надо было убрать во что бы то ни стало и таким образом уничтожить всякую оппозицию себе. Что же касается того, что этим обрека-лись на казни и муки тысячи людей, то грекам это было безразлично, так как русские были для них чужим наро-дом.

Гл. III. СТОГЛАВЫЙ СОБОР

В XVI веке случилось в русской церковной жизни зна-менательное событие: был созван царем Иваном Василье-вичем Грозным, для устроения церковных дел, собор, по-лучивший название «Стоглаваго».
Мысль о неправославии греков и о том, что к ним про-никла «латинская ересь», а на ряду с этим и мнение о том, что только в Москве держится истинная вера, настолько укрепилось в сознании русских людей, что решено было на соборе обойтись без греков. Русские больше не нужда-лись в опеке и руководстве греков и не обращались к ним за советами и утверждением, а собственными силами вы-несли решение, которым подтверждали все древние обы-чаи и обряды, желая этим оградиться от греческих новов-водств. Стоглавый собор был созван в 1551 г. царем Ива-ном Васильевичем Грозным по настоянию митрополита Макария, одного из замечательнейших, а для того времени и образованнейших пастырей церкви.
Митрополит Макарий (1482-1563 г.), рано постриг-шись в монахи, всю свою молодость провел в разных мо-настырях, а в 1526 г., будучи архимандритом Можайского монастыря, был поставлен архиепископом новгородским; в 1542 г. был возведен на престол митрополитов москов-ских, на коем и пробыл до 1563 г., заслужив уважение, как царя, так и всего народа. Не занимаясь совершенно поли-тикой, он все силы свои посвятил русской церкви.
При митроп. Макарии созываются часто соборы, на которых разбираются различные вопросы о церковном устройстве, о различных улучшениях в церквах, о народ-ной нравственности, осуждаются различные появившиеся ереси и т.д. На соборах 1547 г. и 1549 г. было канонизиро-вано много русских святых.
Под покровительством митрополита Макария была от-крыта в Москве и первая русская типография (в 1563 г.) для печатания книг по новоисправленным образцам. Пер-вою книгою был отпечатан в 1564 г. «Апостол». Первопе-чатниками были дьяк Иван Федоров и Петр Мстиславец. Вскоре после смерти митрополита Макария типография была разгромлена, а первопечатники бежали из России.
Митрополитом Макарием было написано много раз-личных сочинений. Собрав воедино все «чтомыя книги, яже в Русской земле обретаются» им был составлен огромный сборник известный под названием «великих Миней Четий», в который были включены и жития рус-ских святых. Жития святых положены в порядке дня их празднования на каждый день каждого месяца в году. К житиям были присоединены, как отдельные поучения, приспособленные к чтению в день памяти святого, так и целые собрания слов его. Добавлены были и описания чу-дес, бывших по кончине святого.
Кроме того митр. Макарию приписывается составле-ние «Сводной Кормчей книги» и «Великой книги правила келейнаго и путнаго».
Много и еще произведений было составлено митр. Макарием, среди которых особенно замечательны дошед-шие до нас поучения и речи, отличающиеся большою про-стотою и ясностью мысли.
Но все же главным трудом митр. Макария был созыв Стоглаваго собора. На соборе, происходившем под пред-седательством митр. Макария, собрались 9 архиепископов и епископов, много архимандритов, игуменов, старцев и священников. Были также и представители светской вла-сти.
Собор был открыт царем Иоанном Васильевичем 23-го февраля 1551 г. Царь обратился к собору с речью, где разъ-яснил цель собора, указав, что многие обычаи «поисшата-лося или в самовластии учинено по своим волям или пре-дания законы нарушены или ослабно дело и небрегомо Божиих заповедений, что творилося» и поэтому царь «тре-бует святительскаго совета и дела и советовати с вами же-лаем о Бозе, утверждати нестройное во благо» и далее го-ворил, чтобы они «разсудя по правилам святых апостолов и святых отцов «утверждали» в общем согласии вкупе». Затем собору были предложены 37 царских вопросов, к которым были потом добавлены еще 32 вопроса.
После этого собор приступил к составлению ответов, каковые и закончил к началу мая того же года.
Все постановления Стоглаваго собора записаны в кни-ге «Стоглав» (по числу глав, в которых описываются дея-ния собора).
Постановления собора охватывали различные стороны церковной жизни. В большей части постановлений гово-рится о богослужениях, каковые должны совершаться сполна (гл. 6) по уставу, чинно и не спешно (гл. 16), о по-ставлении священников «добрых искусных, житием непо-рочных» (гл. 6, 77 и 81) о возрасте их (гл. 25) и о поставле-нии прочих церковных чинов (гл. 8 и 86 — 90); о порядках в церкви и при богослужении (гл. 7 — 16), о совершении та-инств: крещения (гл. 17) и венчания (гл.18 — 24), о писании икон (гл. 27 — 43), о переписке книг (гл. 28), о поведении священников (гл. 29 — 30, 34, 83 и 96), о различных обря-дах: о двуперстном крестном знамени (гл. 31 — 32), об ал-лилуия (гл. 42), об освящении церквей (гл. 44 и гл. 47), о посте и о недозволенной пище (гл. 90 — 91).
Другие постановления касаются святительского суда, его упорядочения и устранения различных злоупотребле-ний (гл. 53 — 68), о невмешательстве мирян в суд над ду-ховными (гл. 65) и о правильном взимании венечных по-шлин (гл. 46, 48, 69).
Далее идут постановления о монастырях, их имуще-ствах и устранении различных пороков в монастырях ( гл. 49, 50, 75 — 76, 82, 85, 97, 100).
Наконец, постановления о мирянах и мерах к искоре-нению различных пороков, как пьянства (гл. 42, 92), иг-рищ (гл. 92), волхвования (гл. 93), языческих увеселений (гл. 41), запрещение выступлений скоморохов (гл. 99, 41) и пр.(гл. 41).
Вынесены постановления и об учреждении училищ (гл. 26), выкупе пленных (гл. 72), об учреждении богаде-лен (гл. 73), о нищепитательстве (гл. 71) и проч.
Кроме вышеупомянутых о двуперстии и сугубой алли-луия, еще интересно постановление о чтении Символа ве-ры с внесением слов » истиннаго и животворящаго» (гл. 9). Таким образом употребление слова «истиннаго» никаких сомнений не возбуждало и употреблялось всеми с давних времен. Затем, в гл. 31 говорится, что следует употреблять двуперстное знамение: «и на себе крестное знамение ру-кою возлагати двема персты, яко же предиша св.отцы во-ображати крестное знамение… Такоже подобает всем христианам православным руку уставляти, и двема персты крестное знамение на лице своем воображати и поклоня-тися». Наконец, гл. 42, где говорится об аллилуия: «отныне всем православным христианам говорити двугубую алли-луия, а не трегубити… не подобает св. аллилуия трегуби-ти, но дважды глаголати: аллилуия, аллилуия, а в третье: слава Тебе Боже».
Благодаря своим постановлениям значение Стоглаваго собора чрезвычайно велико, так как им была сделана свод-ка всех древних русских обычаев и обрядов свято храни-мых и передаваемых русскими с древних времен. Вместе с тем на соборе русские показали, что они достаточно со-зрели, чтобы в церковной жизни быть независимыми от греков и освободиться от их опеки, а также, чтобы само-стоятельно устраивать свою церковь.

Гл. IQ. ИСПРАВЛЕНИЕ КНИГ

Идея, что Москва единственная хранительница чистой православной веры, Москва – Третий Рим, достигает наибольшего своего апогея при царе Феодоре Ивановиче, при коем было утверждено патриаршество в 1589 году.
Первым патриархом был Иов (1589-1605 ), затем Гермоген (1606-1612), высшего же блеска и расцвета пат-риаршая власть достигла при патриархе Филарете (1619-1633), который был отцом царя Михаила Федоровича. Так как сын был еще молод и неопытен, то за него государ-ством правил патриарх Филарет, который наравне с царем именовался «великим государем»; все правительственные грамоты рассылались от имени их обоих. После него пат-риархами были Иоасаф (1634-1642) и Иосиф (1642-1652), после чего патриарший престол был занят Никоном (1652-1666), при котором наступил конец единству рус-ской церкви, разделившейся на две не слиянные половины. При первых патриархах русская церковь достигает наибольшей самостоятельности.
Постановления и пожелания Стоглаваго собора прово-дятся в жизнь и вносятся различные улучшения в церков-ную жизнь и управление. Много забот приходится при-кладывать патриархам, чтобы приостановить слишком сильное влияние олатинишегося Киева и греков, а также и лютеран. Много было сделано и для исполнения поста-новления Стоглаваго собора об исправлении книг, где ска-зано в гл. 27: «а которыя св. буде книги евангелие, и апо-столы, и псалтыри, и прочая книги в коеждо суть церкви обрящете не исправлены и описливы, и вы бы есте все св. книги с добрых переводов исправили соборне: занеже священныя правила о том запрещают, и не повелевают не-правильных книг в церковь вносити и ничтоже по них пе-ти»… и в гл. 28: «писать (книги) с добрых переводов да написав правили… а не исправив книг, не продавали… И аще сия с благодарением и хотением сердечным исправи-ти потщитеся, то с радостью ожидайте сугубы мзды от Бо-га и царство небесное».
Таким образом Стоглавый собор не только не был про-тив исправления книг, но даже и сам рекомендовал, требуя только исправления производить «с добрых переводов», а не с каких попало наспех переведенных, как это впослед-ствии было сделано патриархом Никоном.
Исправление книг уже давно производилось на Руси. Но в особенности интенсивно оно стало производиться с половины XV века, когда в 1469 году великий князь же-нился на греческой царевне Софье Палеолог. Приехав на Русь, царевна привезла с собою множество редких и весь-ма древних книг и рукописей. А так как и у самого князя было уже собрано много древних книг на славянском язы-ке, то была образована весьма богатая великокняжеская библиотека. На нее обратил весьма серьезное внимание великий князь Василий III Иванович, который пожелал, чтобы многие книги были переведены с греческого языка на славянский. В 1515 году была послана в Афонский мо-настырь просьба прислать для перевода старца Савву. Но за дряхлостью Саввы, вместо него был послан инок Мак-сим, который хотя и не знал русского языка, но был весьма образован и начитан, так что предполагалось, что «и рус-скому языку борзо навыкнет».
Прибыв в Россию, где был встречен с большим поче-том, инок Максим занялся переводами. Первой была пере-ведена при помощи русских толмачей «Седмитолковая псалтырь», – книга весьма огромная по своему объему. Перевод заслужил полное одобрение от духовенства и «су-губую мзду» от великого князя. После этого Максиму Гре-ку было предложено и далее продолжать свой труд пере-вода и исправление книг, на основании древних подлин-ников. Он исправил еще Триодь, Часослов, Праздничную Минею, Апостол. Но скоро деятельности преп. Максима был положен конец, так как он вмешался в придворные интриги и выступил с обличением великого князя. Кроме того многими своими поступками он вызвал недовольство и среди русского духовенства. В 1525 году был созван со-бор, на котором Максим был обвинен во многих проступ-ках и сослан в Волоколамский монастырь, а затем в еще более суровую ссылку в тверской Отрочь Монастырь, где он томился более 20 лет. Скончался он в 1556 г., оставив после себя много сочинений.
После Стоглавого собора деятельность по исправле-нию книг усиливается. Особенно много было сделано при патриархе Филарете. В самом начале своего правления по настоянию патриарха было пересмотрено дело справщи-ков Дионисия, Арсения и Ивана. Обвиненные в искажении книг, они были помилованы, а исправленные ими книги утверждены. В 1620 году была возобновлена Московская типография и при ней устроены особые помещения для справщиков и библиотека, куда было приказано свозить древние харатейные книги со всей Росии. Типографией было отпечатано очень много книг: 12 Миней Месячных, Псалтырь, Большой Катехизис , Потребник и много бого-служебных книг, причем многие книги были свидетель-ствованы самим патриархом. Другие же исправлялись особыми справщиками, выбранными из наиболее образо-ванных людей того времени. Патриарх строго следил за тем, чтобы книги исправлялись согласно с текстами древ-них славянских и греческих рукописей. Главными справ-щиками были Троицкие старцы Антоний Крылов и Арсе-ний Глухой, а для надсмотра над ними были поставлены игумен Илия и свящ. Иван Наседка.
При патриархе Филарете часто прибывали за мило-стынею многочисленные представители греческой и во-сточных православных церквей, которые, впрочем, не об-виняли русских в отступлении от православия, как это по-том они сделали при Никоне.
При патриархе Иоасафе деятельность по исправлению книг продолжается; при нем издается до 23-х исправлен-ных изданий. Главными справщиками, кроме старца Ар-сения, состояли игумены Авраамий и Варлаам, старец Савватий и другие лица.
При патриархе Иосифе было издано до 38 названий (а всего 116 изданий), причем многие были изданы несколь-кими изданиями. Во всех этих изданиях свидетельствуют-ся все древние русские обряды и обычаи. Главными справщиками при патриархе Иосифе были протопоп Ми-хаил Рогов, ключарь Успенского собора Иван Наседка (он же в иночестве старец Иосиф), старец Савватий и миряне Шестой Мартемьянов и Захарий Афанасьев, к которым в 1651 году был добавлен архимандрит Сильвестр, а затем Захарий Новиков и Сила Григорьев, – люди для того вре-мени образованные и начитанные. Они исправляли книги чрезвычайно тщательно, причем много внимания уделяли правильности языка и соблюдению грамматических пра-вил. При исправлении справщики пользовались не только древними славянскими рукописями, но и древними грече-скими. И с внешней стороны книги были изданы чрезвы-чайно тщательно, на хорошей бумаге и отпечатаны очень ясным шрифтом, являясь лучшими изданиями книг XVII века.
Все эти исправления книг вовсе не привели к каким-либо церковным раздорам и спорам. Русское духовенство и народ отлично понимали, что рукописные книги нуж-даются в правильных исправлениях при сличении их с древними рукописями, так как случайные ошибки и опис-ки могли нечаянно вкрасться. Поэтому исправления и производились; исправленные же книги принимались бес-прекословно русским духовенством и мирянами.
Но, когда явился Никон и начал книги не исправлять, а искажать, приноравливая их не к древним подлинникам, а к современным олатинизированным греческим и киевским книгам, изгнав старых справщиков и заменив их прохо-димцами греками и бывшими униатскими монахами, то, конечно, эти книги не могли быть приняты беспрекослов-но и должны были вызвать жестокий отпор, как от русско-го духовенства, так и от мирян, что и произошло на самом деле. Чрезмерные стремления Никона привели к распаду русской церкви и русского общества на две половины, между которыми раскрылась огромная непроходимая не-проходимая пропасть, существование которой приближа-ется к 300-летию.

Гл. Q. ПАТРИАРХ НИКОН

Главным виновником раскола, разделившего русскую православную церковь на две половины, был Никон. Чело-век величественной наружности, богато одаренный, ум-ный, хитрый и весьма честолюбивый, начитанный, обла-дающий даром красноречия, умеющий всем угождать, притворяться, когда надо, не знающий предела своим за-мыслам, вспыльчивый, жестокий, суровый, страшный са-модур и вместе с тем очень мелочный и подозрительный человек – таков Никон.
Главной силой, которая толкнула его к расколу – было его безграничное властолюбие; оно заставляло его лезть все выше и выше, возвело на недоступную высоту, так что Никон уже возомнил себя единым избранным главой всей восточной церкви и русской державы и этим оттолкнув от себя всех, он упал стремительно вниз. Чем большая была высота, тем больше оказалось и падение. И в конце концов гордый патриарх превратился в полоумного монашка.
Год рождения Никона точно не установлен: по одним источникам – 1605 г., по некоторым же старообрядческим «повестям» – 1613 г. Родители его бедные крестьяне – мордвины села Вальдеманова (Курмышова), Нижегород-ской губернии. Вскоре после рождения Никиты его мать умерла, а отец женился на другой. Мачеха не взлюбила пасынка и очень его угнетала и била. Не выдержав гнета, Никита, когда ему исполнилось 12 лет от роду, тайком бежал в Макарьевский Желтоводский монастырь, где при-обвык к церковным службам. Выросши, Никита женился на 20 году и был поставлен в причетники, а потом и в свя-щенники. После 10 лет супружеской жизни, когда дети все умерли, Никита, не удовлетворяясь своею жизнью и тол-каемый своим честолюбием, заставил жену уйти в мона-стырь, а сам принял пострижение под именем Никона. После скитания по разным обителям, он прибыл в Аннер-ский скит, где задержался на некоторое время, но вскоре рассорившись с игуменом и братией, ушел в Кожеозер-ский монастырь, где был избран игуменом.
Но такое скромное место, конечно, не могло удовле-творить честолюбивого Никона и он все старания употре-бил, чтобы заручиться поддержкой сильных. Бывая в Москве, он сошелся с кружком, возглавляемым царским духовником Стефаном Вонифатьевым; до поры до време-ни скрывая искренние свои намерения, он добился благо-расположения протопопа, а через него познакомился и с молодым царем Алексеем Михайловичем, на которого произвел сильное впечатление, как своей наружностью, так и речами. Вскоре Никон был поставлен архимандри-том Новоспасского монастыря в Москве; в это время он еще больше сошелся с царем, мало-помалу забирая его в свои руки и заставляя действовать по своему желанию. Вместе с тем, видя силу Вонифатьевского кружка, он сблизился со всеми членами его и вступил с ними в друж-бу, заискивая у тех, кого потом начал гнать, отплачивая самой черной неблагодарностью людям, способствовав-шим его возвышению.
В 1648 году, в нарушение канонов, при жизни неотка-завшегося митрополита Авфония, царь заставил поставить Никона митрополитом Новгородским. С этого времени последний уже начал проявлять свое грекофильство, вводя разные «новины» на греческий лад. Слух об этом дошел до патриарха Иосифа и тот послал свое запрещение изменять древние обычаи и обряды; но Никон, опираясь на царя, не обратил внимания на требования престарелого патриарха, который и сам чувствовал свое бессилие и видел, что «пе-ременить меня, скинуть меня хотят». Вскоре Никон, из-за заступничества за царских наместников, был сильно избит взбунтовавшимся народом, за что вошел в еще большую милость у царя. После жестокой расправы с бунтовщика-ми, суд над которыми был поручен ему, Никона вызвали к царю для совета. Ему поручили привезти мощи св. митро-полита Филиппа из Соловецкого монастыря в Москву. В дороге он сильно притеснял своих спутников – бояр и так проявил свой строптивый нрав, что бояре обратились с жалобами к царю и своим домашним. В Соловецком мо-настыре Никон познакомился с сосланным туда Арсением Греком, с которым они быстро стали друзьями.
15 апреля 1652 года умирает патриарх Иосиф. О смер-ти патриарха царь грамотою известил Никона, требуя, чтобы он спешно возвращался для выбора патриарха и намекнул, что патриархом быть ему – Никону.
9 июля св. мощи митрополита Филиппа, сопровожда-емые Никоном, прибыли в Москву и здесь были встречены вблизи города царем, боярами и священным собором. Вер-нувшись в Москву, Никон со всеми стал обращаться «яко лис, челом да здорово», желая всех задобрить и перетянуть на свою сторону. Много Никону помогали при этом жен-щины . Никону удалось в конце концов так ловко обойти всех что «кружковцы» подали челобитную царю за при-знание Никона патриархом и сам протопоп Аввакум «при-ложил свою руку».
22 июля 1652 года Никон был избран патриархом. Но избрание патриарха было обставлено совершенно особым образом: когда Никону было предложено патриаршество, он начал отказываться. После долгих просьб царя, Никон торжественно потребовал, чтобы царь, бояре и весь народ поклялись, что будут исполнять все церковные заповеди и законы, и по всем делам веры и церкви будут слушать его, Никона, «яко начальника и пастыря и отца краснейшаго». Это было исполнено и тогда Никон принял патриарше-ство.
Итак, Никон добрался до таких высот, дальше которых идти было некуда. Но и этого было мало честолюбивому Никону: он мечтал о папской тиаре.
Москва – третий Рим. В первом Риме сидит папа, власть коего огромна: он не только государь и законода-тель церковный, но, кроме того, и государь светский, имеющий свое государство. К его голосу прислушивается вся Европа и духовная власть там стоит выше светской.
Почему же этого не ввести в Москве, главном центре православия. Греция пала; восточная церковь в загоне; православные патриархи не пользуются почти никаким авторитетом. А между тем Москва сильна, Московское царство все сильнее расцветает и на него обращены взоры всего востока. Авторитет Московского патриарха очень велик и власть его огромна; другие патриархи приезжают к нему на поклоны и за милостынями в богатую Моско-вию. Ясно, что если он, Никон, захватит светскую власть в свои руки или, по крайней мере, заставит признать власть духовную выше светской, то остальные патриархи за по-дачки, которые они уже привыкли получать, согласятся признать Никона восточным папою.
Казалось, особых препятствий на этом пути Никон не встретит. Ведь препятствиями могли служить только сам царь Алексей Михайлович и вторым, более сильным пре-пятствием была разница в обрядах, существовавшая между церковью греческою и русскою.
Первое препятствие удалялось сравнительно легко: «тишайший» царь Алексей Михайлович всецело доверял своему «собинному» другу и слушался его беспрекословно. Никон говорил царю, что тот единственный православный государь, который должен пользоваться авторитетом сре-ди всех православных. А между тем этому мешала разни-ца, образовавшаяся в церковных обрядах. Поэтому необхо-димо прежде всего изменить все церковные русские обря-ды на греческий лад, чтобы в вере никакой разницы не бы-ло.
Царь согласился и дал полную волю Никону, после че-го тот стал господином всего церковного управления, в которое царь больше совершенно не вмешивался. Вместе с тем, вступив с Никоном в соглашение, которое они скры-вали от других, царь допустил Никона и к участию в госу-дарственных делах: Никон получил титул «великого госу-даря» и во всех грамотах его стали упоминать рядом с настоящим государем. В конце концов он начал заслонять собою царя, а когда царь уехал на войну с Польшей, Никон в течение двух лет управлял всеми государственными де-лами, как государь. Он заставлял знатнейших бояр, управ-лявших приказами, ежедневно являться к нему с доклада-ми, причем, продержав боярина на холоде подольше, при-нимал их стоя и заставлял при входе делать ему земные поклоны. Обходился же со всеми крайне высокомерно и грубо. Никон окончательно решил, что дарованная ему ца-рем власть есть власть по праву, и что духовная власть стоит выше светской, которая должна находиться в подчи-нении у духовной. Никон писал: «Бог избрал начальство и снабдение людем своим сию премудрую двоицу великаго государя царя Алексея Михайловича и великаго государя святейшего Никона патриарха, иже… праведно и подобно преданные им украшают грады… Да дасть же им, госуда-рем, яко да под единым их государским повелением вси, повсюду православнии народы живуще, утешительными песнями славити имуть воздвигшаго их истиннаго Бога нашего».
В отсутствие царя Никон рассылал разные указы, начинающиеся словами: «Указал государь и великий князь Алексей Михайлович всея Руси и мы, великий государь»… Многие же указы пишутся прямо от имени только одного патриарха. Да и сам царь как бы преклонялся перед авто-ритетом Никона и признавал его первенство, всюду это подчеркивая, именуя себя его «сыном», целуя ему руку, первый тост на празднествах подымал за Никона т.д.
Так как патриархи московские имели огромное коли-чество вотчин и земель, то, благодаря этому, были самыми богатыми землевладельцами на Руси. Никону и этих бо-гатств показалось мало и он всеми способами стал еще больше увеличивать свои владения, часто прибегая к за-прещенным духовенству покупкам. С помощью царя Ни-кон строит и богатейшие монастыри, чтобы затмить гре-ческие и побольше собрать вокруг них земельных угодий. Наконец, он приступает и к постройке своего будущего Ватикана – Воскресенского Ново-Иерусалимского мона-стыря, где были точно воспроизведены Гроб Господень и другие Иерусалимские святыни. На монастырь средств не жалели: несколько сел и вотчин пожертвовал царь, много Никон, который продолжал скупку земель вокруг нового монастыря; не жалел Никон денег и на украшение мона-стыря и создал богатейший монастырь, подготовляя себе здесь резиденцию, которой воспользоваться, впрочем, ему не удалось.
Казалось, Никон уже достиг всего, – еще один шаг и он будет папою, тем более, что и церковная его реформа тоже подходила к концу – все противники были уничтожены: кто замучен, кто сослан, а русская церковь уже приняла все новые греческие обряды.
Но в самый момент достижения Никоном апогея своей славы судьба изменила ему: у царя открылись глаза на ис-тинные замыслы Никона и, вняв голосу бояр, испуганный царь охладел к Никону. Зазнавшийся патриарх, заявив, что «мне и царская помощь негодна и ненадобна, да такоде на нее и плюю, и сморкаю», решился на разрыв и борьбу с царем. В июле 1658 года, после небольшой стычки из-за побитого патриаршего боярина, произошел окончатель-ный разрыв: царь разгневался на Никона и приказал впредь ему не именоваться «великим государем». Патри-арх, после службы в Успенском соборе, объявил народу, что больше патриархом не будет, а «если же помыслю быть патриархом, то буду анафема». После этого он снял облачение и хотел выйти из собора, но народ его не выпу-стил. Послали известить о всем царя. Царь с уговорами прислал боярина; Никону же хотелось, чтобы пришел про-сить сам царь. Когда же этого не случилось, Никон уда-лился в Воскресенский монастырь, откуда и начал свою борьбу с царем, продолжавшуюся вплоть до собора 1666 года. Теперь он стал называть себя уже патриархом Нового Иерусалима и продолжал управлять делами церковными. Он написал сочинение, где старался доказать, что духов-ная власть выше светской – «священство царства предоль-ше есть». «Власть священства толико гражданская лучше есть, елико земли небо, паче же много вящше»… «Патри-арх есть образ жив Христов и одушевлен», – писал он. Это мнение о превосходстве духовной власти над светской со-брало много поборников и на соборе 1667 г. пришлось до-казывать, что они никонствуют и папствуют, покушаясь уничтожить царство. Но борьба с царем оказалась не по плечу Никону и мало-помалу гордый патриарх менялся и все более становился простым брюзгой-монашком, вспо-минающим роскошные царские трапезы, где был «питан, яко телец на заколение, толстыми многими пищами», вы-прашивающим у царя денежные подачки, видящим вокруг себя какие-то несуществующие заговоры на его жизнь. А вместе с тем начались и самоуправства Никона, как в светских делах, где он проявлял себя отнятием и захваты-ванием земель у соседей, так и в церковных, где он сыпал отлучениями от церкви, проклятиями и т.д.
Наконец, чтобы положить конец всем смутам, царь решил собрать собор для суда над Никоном. После не-удачной попытки Никона в 1664 году вернуться самоволь-но на патриаршество, в 1666 году собирается собор и Ни-кону представляют много обвинений, в числе коих были: присвоение Никоном имени патриарха – папы, именова-ние себя патриархом Нового Иерусалима, старание при-своить место патриарха антиохийского через подложные письма и подписи, непризнание антиохийского и алексан-дрийского патриархов законными, обладание 80-ю сакко-сами, которых он переменял в течение одной обедни до 20, приравнивание себя к святым, ношение на главе своей короны и т.д. После долгих заседаний и личного допроса Никона собор обвинил его во многих поступках: в само-вольном оставлении кафедры, в произвольном удалении и мучении епископа Коломенского Павла, в оскорблении русской церкви и восточных патриархов и пр. Никон был приговорен к низложению, лишению звания и ссылке в монастырь. 13 декабря 1666 года Никон отправился в ссылку в Ферапонтов монастырь, где и жил в качестве простого монаха. Пребывание в изгнании сломило гордого патриарха и он превратился в слабого духом старика, ин-тересы которого не шли далее забот о хорошей еде. После смерти Алексея Михайловича его сын, царь Феодор, воз-будил перед восточными патриархами ходатайство о вос-становлении Никона. Патриархи выдали разрешительные грамоты, причем константинопольский и иерусалимский патриархи взяли за них 300 талеров, алесандрийский – 150, антиохийский – 100 и кроме того были розданы огромные суммы в виде пожертвований патриархам, их соборам и пр. Когда разрешительная грамота пришла на Русь, он не застала Никона в живых. Он скончался на пути из ссылки в Москву 17 августа 1681 года.

Гл. QI. ПОМОЩНИКИ НИКОНА

Едва Никон в 1652 году вступил на патриарший пре-стол, как приступил к своим реформам, в которых дея-тельное участие ему оказывали проходимцы греки и киев-ляне, уже имевшие большой опыт в «исправлениях», так как перед этим такие же реформы были произведены мит-рополитом Петром Могилою в Киеве.
Одним из главных помощников Никона был Арсений Грек. Он родом грек из гор. Трикала. Был крещен в право-славной вере, но в детстве его увезли в Италию, где он учился у иезуитов в Венеции и Риме, живя у униатского митрополита. Вернувшись в Грецию, он после того, как принял латинскую ересь, был пострижен в иноки, а через год поставлен дьяконом, потом священником, и, наконец, игуменом. Не удовлетворившись этим он покинул мона-стырь, чтобы сделаться учителем. Но и учителем он про-был не долго и вскоре начинаются его странствования по разным землям. Нужно предполагать, что именно в это время он принял мусульманство, причем сам он говорил, что был обасурманен неволею.
Наконец, он попадает в Киев, где в 1649 году присо-единяется к свите иерусалимского патриарха Паисия, направляющегося в это время за милостыней в Москву. Так как на Руси был огромный спрос на ученых людей, то попросили и Паисия указать на какого-либо ученого грека, который мог бы устроить школу в Москве. Выбор патри-арха пал на Арсения и последний был рекомендован пат-риарху Иосифу и царю. Но едва патриарх покинул русские пределы, как прислал грамоту, где сообщал, что подозре-вает Арсения в нетвердости в вере и рассказывал, что Ар-сений «бысть бусурман», а потом, попав в Польшу, принял униатство.
Состоялся суд над Арсением и по царскому указу он был сослан в Соловецкий монастырь для исправления в вере и там содержался в земляной тюрьме. Когда в 1652 году Никон приезжал за мощами митрополита Филиппа в Соловки, то Арсений обратился к нему с просьбой вспом-нить о нем, когда будет «во времени», т.е. патриархом. Вскоре избрание Никона состоялось и он вызывает Арсе-ния в Москву. Хотя Арсений и был оставлен под началом «для исправления его православныя христианския веры», но все же он был сделан одним из главнейших справщиков русских древних книг и обрядов.
Таков был один из новых «ученых» справщиков.
Другим справщиком был афонский архимандрит Дио-нисий, который жил в России от 1655 г. до 1669 г. Сведе-ний о нем сохранилось мало, но и тех, что имеются доста-точно для того, чтобы обрисовать этого человека.
Все заботы Дионисия сводились к тому, чтобы вытя-нуть от русских побольше денег; а тут удовлетворить его жадность было чрезвычайно трудно. Кроме жалованья из разных единовременных подарков, он получил при отъез-де в Грецию подарок в 200 рублей, что по тем временам была весьма большая сумма, но это вызвало с его стороны еще и жалобу, что он понапрасну только расстроил свое здоровье и что если бы он знал заранее, то не стал бы за такие деньги работать царю и соборной церкви.
Будучи человеком очень хитрым он всегда старался быть на стороне сильных. Подружившись сначала с Нико-ном, он быстро отрекся от него, перешел на сторону пра-вительства и принял живейшее участие в осуждении Ни-кона. Назначенный толмачем при патриархах, он убеждал их в необходимости исполнений пожеланий правитель-ства, запугивая их тем, что они не получат милостыни.
Насколько велико было влияние его на патриархов видно из того, что многие постановления собора являются чуть ли не буквальными выписками из его сочинений про-тив старой веры. Это сочинение разделяется на 4 части: «об аллилуии», «о честном кресте», «о четвероконечном кресте, иже именуют крыжем» и «о Исусове молитве», где Дионисий старается опровергнуть старые обряды и дока-зать истинность новых. Доказательства чрезвычайно сла-бы и в большинстве ни на чем не основаны, а подчас пря-мо кощунственны или граничат с ересью. Поэтому очень сильно приходится сомневаться в учености этого справ-щика.
Вместе с тем, по свидетельству всех современников, Дионисий вел жизнь самую зазорную и по отзыву прото-попа Аввакума был «вор и ругатель», а дьякон Феодор го-ворит про Дионисия, что «такова плута и приставили им (патриархам) нарочно, каковы сами».
Третьим справщиком был иеромонах Епифаний Сла-винецкий, ученый киевский монах.
Уже давно русские смотрели косо на православие ки-евлян. Еще в 1448 году произошло разделение русской митрополии на Московскую и Киевскую, причем москов-ская получила полную самостоятельность, киевская же входила в состав константинопольской патриархии. К то-му же Киевская Русь, входившая в состав Литовского гос-ударства, переходит к Польше, а вместе с этим усиливает-ся и влияние католического духовенства на церковную жизнь Малороссии.
Начинается эпоха сильных притеснений и гонений на православие и наконец, учреждается униатство, в которое уходит масса православных. Широкое распространение униатства заставляет русских косо смотреть на всех пра-вославных, приходящих на Русь с запада, так как всех по-дозревали в униатстве. Поэтому-то на соборе 1620 года патриарх Филарет настойчиво требовал крещения не толь-ко приходящих из латинства, но и всех белорусов из Лит-вы и Польши.
Однако же в Киевской Руси еще до начала XVII века сохранились многие древние обычаи и обряды, исчезнув-шие только с того времени, когда престол митрополичий занял Петр Могила. Петр Могила происходил из очень знатного рода и получил европейское образование. Слу-чайно променяв военную карьеру на духовную, он, будучи поставлен митрополитом киевским, приступил к широким реформам киевской церкви, а вместе с тем к переделке всех обрядов на греческий лад и исправлению книг, при-чем пользовался при этом латинскими служебниками, а многое и сам придумывал. Против таких нововведений Могилы восстал бывший киевский митрополит Исаия, об-винявший Могилу в неправославии и желании олатинить церкви «книги русския вывести». Но, к несчастью, старец скоро умер.
Ясно каких справщиков мог получить Никон от нового киевского православия.
И вот таким справщиком и был Епифаний Славинец-кий, учившийся не только в Киеве, но и за границей, «фи-лософии и богословии изящный дидаскал». Приехав в Москву, он вскоре сделался помощником Никона и дея-тельно стал исправлять книги, спешно переменяя все на киевский лад. При переводах он писал таким ужасным языком, что многое и понять невозможно. К тому же он часто прибегал и к изобретению собственных слов, если таковых не мог подыскать.
Таковы же были и другие помощники Никона и, по-нятно, что от них ни в коем случае нельзя было ожидать бережного отношения к старине и ее пониманию. Они бы-ли слишком слепы и неуклонно добивались одного – устроить все так, как у них, и доказать, что Москва вовсе не третий Рим, что Москва слишком зазналась, что благо-честие в ней вовсе не стоит на такой высоте, как думали русские, что только греки, от которых русские приняли свою веру, являются хранителями истинной веры и поэто-му слишком много мнящая о себе Москва должна быть поставлена на свое место и не она, а греки попрежнему должны главенствовать.

Гл. QII. НИКОНОВЫ РЕФОРМЫ

Вступив на патриарший престол, Никон приступил к своим реформам, начав с коренной ломки всех старых обычаев и обрядов, стремясь заменить их новыми.
В 1653 году в великом посту он издает «Память», где, обращаясь к священникам, говорит, что: «по преданию св. апостол и св. отец не подобает в церкви метание творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; еще и тремя бы персты есте крестились».
Это послание патриарха вызвало большое смущение, как среди духовенства, так и мирян, и вылилось в глухое недовольство, а затем и протест со стороны защитников старины, во главе которых в то время стали протопопы: Иоанн Неронов, Аввакум, Даниил, Логгин и другие. Авва-кумом и Даниилом была написана челобитная против рас-поряжений Никона и подана царю. Царь принял ее и пере-дал Никону. Никон же поступил с противниками очень круто. Иоанн Неронов был сослан в монастырь, Логгин расстрижен, Даниил лишен сана и сослан в Астрахань, Аввакум – в Сибирь.
Но это не только не внесло успокоения, но наоборот вызвало еще больший взрыв протеста и охватило еще большие круги общества. Тогда Никон, чтобы утишить разбушевавшиеся страсти, решил созвать собор.
В конце марта 1654 года собрался собор, на котором под председательством царя и Никона присутствовало 5 митрополитов, 4 архиепископа и только один епископ Па-вел Коломенский. Собор открылся речью Никона, который оправдывался перед собором, что никаких новин не зате-вает, а наоборот все русские книги и обряды хочет испра-вить «противо старых харатейных и греческих». Такая по-становка вопроса не могла вызвать возражений со стороны собора. Впрочем, возражений и не могло быть, так как на собор были приглашены только лица, которые не стали бы Никону противоречить.
Однако, все же и среди них нашелся святитель, кото-рый решил Никону возразить по вопросу о поклонах, ссы-лаясь на имевшиеся у него древние рукописи. Это был епископ Павел Коломенский. Но это только привело к же-стокой кулачной расправе, учиненной самолично Нико-ном, после чего, сорвав святительские одежды, отправил епископа Павла в ссылку в Палеостровский монастырь.
Вопрос же о перстосложении на этом соборе совер-шенно не разбирался. Между тем на Восток за книгами был послан старец Арсений Суханов, два раза уже побы-вавший на Востоке. О своих первых путешествиях он со-ставлял отчеты, названные им «Статейным списком» с приложением «Прений о вере», которые он вел с афонски-ми старцами. А о втором путешествии написал Проскини-тарий. Из своих поездок он вынес самое отрицательное впечатление и в мрачных красках описывает восточное духовенство, его испорченность, приниженность и льсти-вость. Он приходит к заключению, что вера испортилась не у нас, а на Востоке. В своих «Прениях о вере» он рас-сказывает о своих спорах с афонскими монахами о дву-перстии, истинность которого они не могли опровергнуть. Но пока Арсений ездил за книгами, уже «исправление» шло полным ходом.
Сейчас же после собора летом того же 1654 года Ни-кон выступил и против икон, как новых, писанных по ита-льянским образцам, так и старых. Он велел всюду отби-рать такие иконы и приносить к нему. Здесь он собствен-норучно выкалывал им глаза, и затем их разносили по улицам с предупреждением населению таких икон не пи-сать. Это привело к народному бунту, подавленному воен-ной силой.
Желая оправдаться, Никон посылает патриарху Паи-сию константинопольскому грамоту, где просит разре-шить различные вопросы, а также пишет донос на еписк. Павла и протоп. Иоанна Неронова, обвиняя их в том, что они ввели новшества. Дьякон Федор, рассказывая об этом, пишет, что Никон в своей грамоте «оправдуя себя, а на них клевеща, яко диавол, будто они составили новые молитвы и чины церковные и тем людей развращают, и от соборной церкви отделяют, Никон – враг, неправду писал, но пра-ведных мужей оклеветал» – ибо те – «ни единыя молитвы, ни тропаря новаго, и единаго слова развратнаго не вложи-ли в старые книги наши, нигде отнюдь, и раскола у них в церкви не бывало никакого и у книжной справы на печат-ном дворе не сиживали никогда, и в наборщиках не быва-ли, ведомо о сем всей Москве».
Поняв из доноса, что в Москве появились какие-то ли-ца, желающие, якобы, ввести какие-то новшества и иду-щие против Никона, патриарх Паисий в ответной грамоте советует Никону таковых лиц отлучить от церкви, пока они не откажутся от своих новшеств.
В 1655 году в Москву приехал за милостыней антио-хийский патриарх Макарий. Главною целью его посеще-ния было получение у московского правительства по-больше денег, до чего очень падки были греки. Познако-мившись с положением дел в русской церкви и разобрав-шись в них, видя, что молодой царь находится всецело в руках Никона, власть которого чрезвычайно велика, и что величина милостыни также зависит только от Никона, хитрый грек стал во всем потакать Никону и оправдывать все его действия.
В неделю православия, после окончания богослуже-ния, которое шло с участием трех патриархов: Никона, Макария и сербского Гавриила, Никон выступил с пропо-ведью, в которой резко выступил против неправильного писания икон. Присутствующие патриархи подтвердили правильность Никоновых обличений и изрекли анафему на неправильно пишущих иконы. После этого Никон брал некоторые из таких икон, подымал высоко над головою, показывая народу, а затем бросал их о каменный пол, раз-бивая в щепы, а остатки приказал сжечь. На все это без-участно смотрели патриархи, и только царь возмущался и начал просить Никона не сжигать иконы, а зарывать их в землю.
Покончив с иконами, Никон продолжал свою пропо-ведь, обличая народ за двуперстие и говоря, что един-ственно правильно есть троеперстие; это охотно подтвер-дил и патриарх Макарий .
В марте 1655 г. Никоном был созван второй собор, на котором кроме русских патриархов присутствовали и пат-риархи: антиохийский Макарий и сербский Гавриил. Со-бор, по свидетельству Павла Алепского, продолжался не-делю и был созван по желанию Макария.
Макарий, заметив разницу между некоторыми рус-скими и новогреческими обрядами, предложил изменить их на греческий манер, что и было принято немедленно, причем Никон заявил, что хотя «я русский и сын русского, но мои убеждения и моя вера – греческая». На что одни из членов собора подобострастно говорили, что «свет веры во Христа и все обряды религии и ее таинства воссияли нам из стран востока». Другие же вспоминая пример еписк. Павла Коломенского молчали, недовольные или говорили про себя: «не переменим своих книг и обрядов, кои приня-ли издревле».
Изменения эти касались формы антиминса, количе-ства частиц вынимаемых из просфир, символа веры, где выбрасывалось слово «истиннаго» перстосложения и пере-крещивания католиков, которых греки принимали без крещения.
После этого было приступлено к печатанию новых служебников, якобы исправленному на основании древних книг, на самом деле перепечатанному с венецианского из-дания. В предисловии к служебнику Никон рассказывает о соборе 1655 г. несколько иначе. Он утверждает, что была получена грамота от патриарха Паисия, в которой тот одобряет деятельность Никона и советует и дальше неуклонно и ревностно продолжать ее.
Но утверждение это ложно, так как грамота была по-лучена уже после собора – собор происходил в марте ме-сяце, а грамота была получена только в мае; содержание же самой грамоты несколько иное, чем хотелось бы Нико-ну. Патриарх советует Никону быть осторожным в прове-дении его быстрых реформ, более возвышенно понимать христианское вероучение, а по вопросу о двуперстии и троеперстии говорит, что «это не делает никакого разли-чия».
Затем Никон утверждает, что все новые книги тща-тельно сравнил с древними славянскими и греческими.
Но и это утверждение неправильно, так как заседания собора продолжались всего лишь неделю и за такой ко-роткий срок невозможно было просмотреть всех исправ-ленных книг, тем более, как хочет уверить Никон, «тща-тельно». К тому же среди заседавших не было не только блестящих, но и хороших знатоков одновременно славян-ского и греческого языка.
Дело обстояло проще: служебник действительно был исправлен, но по венецианскому изданию. Насколько хо-рошо было это издание видно из того факта, что вскоре его, по распоряжению самого же Никона, приказано было отбирать и сжигать.
Также «тщательно» исправлялись и прочие книги. Справщик Сильвестр Медведев свидетельствует, что при Никоне все книги исправлялись по новогреческим венеци-анским изданиям.
К тому же в одних и тех же книгах, издаваемых при Никоне, уже в следующих изданиях попадались места каждый раз иначе исправленные и переведенные, так как справщики не столько заботились о правильности перево-дов, но и о том, чтобы внести то, что им лично казалось более подходящим или нужным.
Таким образом, делая беглый обзор всех Никоновых реформ и книжных исправлений, приходится сделать вы-вод, что они сделаны слишком наскоро, без всякой подго-товки, необдуманно, что большинство их совершенно бес-смысленно и ненужно, что они не отвечали нуждам и за-просам русского народа, и что зло, произведенное этими реформами, неисчислимо.

Гл. QIII. НИКОНОВЫ НОВШЕСТВА

Никоновы книжные «исправления» и реформы с каж-дым годом углублялись и шли все дальше.
Так как все исправления производились крайне небрежно, непланомерно и бестолково, то многие книги стали противоречить одна другой. Приходилось ждать подтверждений и доказательств истинности написанного, а так как не всегда все доказательства можно было найти, то часто приходилось прибегать к подлогам.
Об одном уже упоминалось выше, а вскоре после того были выпущены: «Соборное деяние на еретика армянина Мартына – мниха» и «Феогностов требник», где, в первом, утверждалось, что все старые обряды выдумал какой-то никогда не существовавший на самом деле еретик монах Мартын – армянин, якобы осужденный собором 1157 г.; в «требнике» же, якобы написанном св. Феогностом, приво-дились нужные доказательства.
В конце концов слишком быстрое проведение «рефор-мы», несмотря на противодействие народа, насильно ему навязываемое, привело к распадению русской церкви и русского народа на две половины: одна половина, более демократическая и национальная, стояла за старую веру и обычаи, вторая же, правительственная, стояла за новую веру и склонялась к западу.
Разница между ними по чисто религиозным вопросам состояла в следующих расхождениях:
1. Новообрядцы стали утверждать, что нужно молиться только по новым книгам, якобы исправленным Никоном. Старообрядцы же утверждали, что все же книги иосифов-ской правки гораздо лучше никоновских и что только по старым книгам можно совершать богослужение.
2. В 8 члене Символа веры новообрядцы выбросили слово «истиннаго», читая: «И в Духа Святаго Господа жи-вотворящаго»…
3. Новообрядцы признали только троеперстие, а для благословения стали употреблять перстосложение имяс-ловное, изображая пальцами имя Ис.Хр., следуя преданию некоего Малаксы и вопреки клятвы древней православной церкви. Старообрядцы же признают, что только двоепер-стие есть древний церковный обычай.
4. Во время церковных ходов новообрядцы стали хо-дить против солнца; старообрядцы же, согласно церков-ному преданию и уставу, – посолонь.
5. Новообрядцами был признан правильным четырех-конечный крест, а восьмиконечный назван «брынским» или «раскольническим».
6. Имя Исуса Христа новообрядцы стали писать через два «и» – «Иисус», вместо прежнего и принятого у старо-обрядцев Исус. Имя Исус по толкованию митр. Димитрия Ростовского в переводе означает «равноухий», «чудовищ-ное и ничего не значащее».
7. Аллилуия стали произносить трижды; сугубую же аллилуия считают «богомерзкою македониевой ересью».
8. Литургию стали служить на пяти просфорах, говоря, что иначе «не может быти сущее тело и кровь Христовы». По старым же обрядам следует служить на семи просфо-рах.
9. При крещении младенцев стали допускать и обли-вание, вопреки постановлениям древней церкви, требо-вавшей перекрещивания обливанцев.
10. Стали не считать за грех нарушение постов и бра-добритие.
11. Допустили браки с иноверцами и лицами, состоя-щими в запрещенных церковью степенях родства.
12. Уничтожили древнее каноническое церковное устройство и признали светскую власть главою церкви.
13. Узаконили клятву Самим Всемогущим Богом, во-преки учению Христа.
14. Наложили клятву на всех крестящихся двуперстно, исполняющих старые обряды и молящихся по старым кни-гам, осудив их на пребывание после смерти «с Иудою пре-дателем и с распеншими Христа жидовы и со Арием и с прочими проклятыми еретиками».
15. Ввели вместо древнего пения, новое итальянское.
16. Новые иконы стали писать не по древним подлин-никам, а по западным образцам, более похожим на карти-ны, чем иконы.
17. Новообрядцы отменили древний обычай избрания духовных лиц приходом и заменили его постановлением духовных (по назначению и вдобавок светскими лицами).
Были и еще некоторые расхождения, которые с тече-нием времени усилились благодаря тому, что старообряд-цы остались без иерархии.
Признавая всю ее необходимость, но вместе с тем ви-дя, что истинное благочестие пало, и находя подтвержде-ние в священном писании, часть старообрядцев перестала принимать новопоставленных попов, находя, что лучше совсем обходиться без попов, чем принимать отступников.
Образовалось старообрядчество безпоповское, кото-рое, вопреки всем гонениям и притеснениям, чинимым русским правительством и духовенством, все же нашло в себе силы просуществовать в течение двух с половиной столетий и не только не исчезнуть, но и сохраниться, до-неся до нашего времени старые обычаи и обряды в целости и невредимости.

Гл. IХ. ПРОТОПОП АВВАКУМ

Одним из главных противников патриарха Никона и защитником древнего благочестия – был протопоп Авва-кум. Вся жизнь этого великого человека прошла в беспре-станной борьбе за правое дело; но ни самая борьба, ссыл-ки, ни мучения не смогли сломить крепость воли и духа «богатыря – протопопа», как называл его большой русский ученый .
Уже сама фигура протопопа привлекала и располагала к себе: высокого роста, могучего телосложения, с пра-вильными чертами лица, обрамленного красивою боро-дою, а главное большими притягивающими к себе глаза-ми, которые то светились добротою и теплотою неизъяс-нимою, то загорались страшным огнем фанатизма и непреклонности. Блестящий оратор, выдающийся писа-тель своего времени, один из лучших знатоков св. писания – таков протопоп Аввакум, имя которого должен свято хранить и беречь каждый, называющий себя старообряд-цем.
Протопоп Аввакум родился в с. Григорове Нижего-родской губ. Около 1620 г. Его отец, Петр, был бедным священником. Благочестивой матери его постнице и мо-литвеннице, Марфе, удалось воспитать сына в страхе Бо-жием и на всю жизнь сделать его ярым ревнителем истин-ной веры. Живой и впечатлительный мальчик с детства привык размышлять над тщетой всего земного и заботить-ся о спасении души. Так, однажды, увидев у соседа «ско-тину умершу», Аввакум встал ночью перед образом «пла-кався довольно о души своей, поминая смерть, яко и мне умерети», – и с той ночи приучился еженощно молиться.
Отец Аввакума умер рано и семье пришлось испытать много бедствий. К этому времени, надо думать, относится и его знакомство с дальнейшими его сотрудниками и про-тивниками, как-то: Илларионом, Ананием, Никоном.
Когда Аввакуму пришла пора жениться, то мать сыс-кала ему невесту, девушку весьма благочестивую, «по-мощницу ко спасению» – как называет ее прот. Аввакум – Анастасию Марковну, дочь богатого кузнеца. Вскоре по-сле брака мать ушла в монастырь, где постриглась в мо-нашки и жила там, проводя время «в подвизе велице», до самой своей кончины.
Аввакум же переселился в с. Лопатицы, где был руко-положен в дьяконы, имея от роду 21 год; через два года был поставлен в попы, а еще через 8 лет стал протопопом.
Аввакум относился к своим обязанностям чрезвычайно добросовестно и, ведя благочестивую жизнь, занимался не только исцелением душевных недугов, но и телесных: ис-целял бесноватых и излечивал различные болезни.
Но ведя лично праведную жизнь, он требовал и от дру-гих строгого исполнения всех церковных правил и обря-дов, благодаря чему нажил себе много врагов среди силь-ных людей. От них много ему пришлось претерпеть. Так, за то, что Аввакум потребовал у одного «начальника» воз-вратить отнятую девицу матери – вдове, тот «воздвиг на него бурю». Придя в храм «сонмом», бил Аввакума и воло-чил его за ноги по земле в ризах. Другой же «начальник» рассердился на Аввакума за то, что тот слишком долго службу стоит по уставу, вопреки его желания, и он дважды стрелял в Аввакума, а потом отнял от него двор и выгнал его с семьей совсем вон.
Аввакум отправился в Москву, где за помощью обра-тился к царскому духовнику Стефану Вонифатьеву и к протопопу Иоанну Неронову. Ценя его, как человека обра-зованного, великого знатока священного писания и стро-гого ревнителя церковных обрядов, они оказали Аввакуму покровительство и познакомили его с царем. Аввакуму была дана царская грамота, а Вонифатьев благословил его образом св. Филиппа митрополита и подарил ему книгу Ефрема Сирина, после чего Аввакум вернулся назад в с. Лопатицы.
Но недолго пробыл в разоренном гнезде Аввакум – вскоре у него произошло снова столкновение с «начальни-ком» из-за скоморохов: приехали скоморохи и стали устраивать игрища. А незадолго до этого в 1648 году, был издан строгий царский указ не дозволять такие игрища, скоморохов хватать, а все их инструменты ломать и жечь. Аввакум тоже не хотел допускать у себя в селе беззакон-ных игрищ: он выгнал скоморохов, изломал их «хари и бубны», а медведей выпустил. Скоморохи обратились с жалобой к боярину Шереметеву. Тот призвал Аввакуму к себе, долго ругал, а потом приказал благословить его сына, но Аввакум, видя на сыне «блудодейственный образ» – по-следний брился – отказался благословлять; тогда боярин приказал бросить его в Волгу, а потом отпустил его, силь-но избив.
Вскоре после этого Аввакума снова изгоняют и он пе-реезжает в Москву, а затем получает назначение протопо-пом в гор. Юрьевец-Повольский. Здесь Аввакум заботится о введении большого порядка в богослужении и об улуч-шении пения. В поучениях же своих он строго изобличал пороки местного населения, благодаря чему и здесь нажил много врагов, в особенности среди местного духовенства, которое привыкло уже вести жизнь более свободную, с разными послаблениями.
Сам же Аввакум привык вести весьма строгий образ жизни. Вот, как он описывает свой день : перед тем, как служить обедню, протопоп почти не спит, «сам добуду ог-ня, да книгу чту. Егда приспеть к заутрени, не спрашиваю пономаря, сам пошел благовестить. Пономарь прибежит. Отдав поклон, пошед в церковь, и начну полунощницу; покамест сходятся крылошане, а и проговорю в те поры. Прощаются, – ино Бог простит, а который дурует, тот на чепь добро пожаловать: не раздувай усатово у меня.» По-сле долгой заутрени говорится «час» причастное правило. После обедни читается поучение. Пообедав, Аввакум два часа спит, а затем принимается за книгу, которую читает до вечерни. «Егда вечерню с павечернею отпою, после ужины правило начну». Тут поется длинный ряд молитв, кладется не мало земных поклонов, а затем «и огонь пога-сим, да и я, и жена и иные охотники ну-же перед Христом кланятца в потемках тех: я 300 поклонов, 600 молитв Ису-совых, 100 Богородице, а жена 200 поклонов, да 400 мо-литв, понеже робятка у нее пищать».
Но требования о такой же строгой жизни и для прихо-жан были им не по нраву и, через 8 недель, протопопа, из-бив, изгоняют из Юрьевца. Снова он в Москве. Здесь со-бирается кружок духовных лиц поборников истинного благочестия, поставивших себе целью соблюсти чистоту церковную и укрепить ее возвращением и восстановлени-ем древней обрядовой строгости. Во главе кружка стал царский духовник Стефан Вонифатьев и протопоп Иоанн Неронов, а кроме того протопопы: Костромской Даниил и Муромский Логгин, попы: Романовский Лазарь и Суз-дальский Никита, ученый дьякон Благовещенского собора Феодор и многие другие лица.
Ко времени появления Аввакума в Москве, кружок пользовался огромным влиянием, как благодаря поддерж-ке царя, высоко ценившего набожность и благочестие чле-нов кружка, так и благодаря умственному и нравственно-му превосходству членов кружка над остальным духовен-ством.
Сначала Никон, тогда митрополит Новгородский, дружил с кружком и разделял их взгляды, но, когда после смерти патриарха Иосифа последовало назначение его патриархом, то он быстро разорвал с кружком Вонифатье-ва и стал на сторону киевского кружка, возглавляемого приезжим киевским монахом Епифанием Славинецким, требовавшего поворота московской церкви на киево-греческий путь, путь уничтожения старины и введения но-вых обрядов.
Началось Никоном книжное «исправление» наших книг по греческим книгам, причем справщиками в боль-шинстве были люди неученые, незнавшие подчас и сла-вянского языка, либо отъявленные мошенники и прохо-димцы, вроде Арсения Грека; прежние же справщики, как Иван Наседка (инок Иосиф), старец Савватий, мирянин Сила Григорьев и другие, несогласные с новыми Никоно-выми затейками, были уволены. На кружок, восставший против Никона, начинаются гонения. Первым в ссылку попадает прот. Неронов, а вскоре доходит очередь и до Аввакума; так как Аввакум, после ссылки Неронова, обра-тился к царю с челобитной, в которой ходатайствовал за своего друга, а вместе с тем, обличал Никона в введении новин, то это дало повод патриарху расправиться с прото-попом, тем более, что Аввакум, не подчинившись приказу Никона молиться по новым обрядам, разошелся с осталь-ным причтом Казанского (св. Василия Блаженного) храма и начал молиться в сушиле во дворе у Неронова. Собра-лось туда много прихожан, говоря, что «в некоторое время и конюшня лучше церкви», но вскоре туда, по приказу Ни-кона, явился отряд стрельцов, – Аввакума схватили, били, драли за волосы и свезли закованным в Андроньев мона-стырь. Никон решил протопопа расстричь; когда его при-везли, чтобы остричь, в соборную церковь, Никон долго заставил его стоять на паперти, пока, наконец, не вмешал-ся царь, заступившийся за Аввакума и упросивший Нико-на ограничиться ссылкой протопопа в Тобольск.
Во время всего пути Аввакум всюду обличал Никоно-вы ереси, убеждая народ стоять твердо за старую веру. И в Тобольске Аввакум, назначенный служить при Пятницкой церкви, продолжал ревностно свою проповедь. Слух о его проповеди дошел, наконец, и до Москвы; патриарх велел сослать его еще дальше в глубь Сибири на р. Лену. В 1655 году Аввакум отправился на новое место, но в Енисейске его настиг новый приказ о прикомандировании к экспеди-ции Пашкова, которому было поручено покорить земли по р. Амуру. Поход был необычайно труден и полон лише-ний; в особенности же плохо приходилось протопопу, ко-торый не поладил с буйным и жестоким воеводою. Воево-да всячески притеснял и издевался над ним. Так, за за-ступничество за угнетаемых Пашковым людей, протопопа били нещадно кнутами и цепью железною, заковывали в железо, держали в холоде под дождем и в земляной тюрь-ме, где, издеваясь над ним, держали на цепи вместе с со-баками.
Невозможно описать всех страшных мучений и стра-даний, которые пришлось перенести великому страдальцу, за 6 лет странствований его по неприветливой, дикой Даурии. Страдания еще усиливались благодаря тому, что с протопопом странствовала и его семья. Вот как сам про-топоп описывает свой путь: «волок тут, стали волочитца, а у меня работников (воевода) отнял, иным напитца не ве-лит, а дети были маленьки, таскать не с кем. Один бедный протопоп сделал нарту и зиму всю за волок бродил. У лю-дей собаки в подпряшках, а у меня не было; одинова лишо двух сынов, маленьки еще были, Иван и Прокопей тащили со мною, что кобелки за волок нарту. Волок – верст со сто – насилу бедные и прибрели, а протопопица муку и мла-денца за плечами на себе тащила, а дочь Огрофена брела, да на нарту и взвалилась, и братья ее со мною помаленьку тащили… Робята те изнемогут и на снег повалятся, а мать по кусочку пряничка им дает и они съедши опять лямку потянут»…
Велики были страшные страдания; казалось, и конца им не будет. «Пять недель по льду голому ехали на нартах. Мне под робят и под рухлишко дал (воевода) две клячи, а сам и протопопица брели пеши, убивающеся о лед. Страна варварская, иноземцы немирные; отстать от лошади не смеем, а за лошадьми идти не поспеем голодные и томные люди. В иную пору протопопица бедная брела, брела, да и повалилась и встать не может. А иной томной же тут же взвалился оба карабкаются, а встать не могут. Опосле бед-ная на меня пеняет: долго-ль, протопоп сего мучения бу-дет. И я ей сказал: Марковна, до самыя смерти. Она же против: добро, Петрович, и еще побредем впредь».
Так, подбадривая друг друга, совершили они трудный путь. К этим лишениям присоединялись еще страшные мучения из-за голода. Выдавалось провизии очень мало: «с весны по одному мешку солоду дано на десять человек на все лето», а отлучаться от работы не дозволялось: «и вербы бедной в кашу ущипать збродить – и за то палкою по лбу». Питаться приходилось чем попало «по степим скитался и по лесу, траву и коренья копали, а мы с ними же, а зимою сосну. Иное кобылятины Бог даст, а иное от волков пора-ненных зверей кости находили и, что у волка осталось, то мы глодали, а иные и самых озяблых волков и лисиц ели. Два у меня сына в тех умерли нуждах».
Но наступил конец и невыносимым страданиям: вско-ре после удаления Никона, Аввакум получает царское приказание о возвращении в Москву. В Москве он застал уже разгар борьбы между сторонниками Никона и защит-никами старого благочестия. Сначала Аввакума встретили очень радушно: он был обласкан царем и боярами; но вскоре, так как он начал резкую проповедь против нов-шеств Никона, что не понравилось грекофильствующему правительству, Аввакума снова ссылают. В 1664 году Ав-вакум отправляется в ссылку на этот раз в г. Мезень, где он был заключен в тюрьму. Но и новые страдания не мог-ли поколебать твердых убеждений протопопа и он рев-ностно, даже находясь в тюрьме, продолжает борьбу за древлее благочестие, рассылая повсюду свои послания.
Между тем в Москве решено было оформить Никоно-вы реформы и с этой целью в 1666 году собирают в Москве собор русских и греческих иерархов. 1 марта этого года привезли на суд и протопопа Аввакума.
Но протопоп «покаяния и повиновения не принес, упорствовал, еще же и освященный собор укорял и непра-вославными называл», и, несмотря на все увещевания и посулы, остался тверд в своих убеждениях, что его тут же опозорили: расстригли, обрезали бороду, предали анафеме и заключили в тюрьму, а затем сослали в гор. Пустозерск вместе с его друзьями: Романовским протопопом Лазарем, дьяконом Федором и иноком Епифанием, которые тоже были расстрижены, а кроме того им еще были урезаны языки.
В Пустозерске были устроены для узников тюрьмы, в виде срубов, вкопанных в землю: каждый сидел в одино-честве и их охраняла стража. Только изредка ночью могли переговариваться узники между собой. Но и здесь прото-поп Аввакум не падал духом и отсюда вел попрежнему проповедь, поддерживая дух своих единомышленников.
Оставшись без епископов и священников, защитники старины недоумевали, как им поступать и жить дальше. Являлись и разные другие вопросы. Аввакум всюду рассы-лал свои послания, разрешая, по возможности, все вопро-сы. Им же были разработаны и основы безпоповщины. Вместе с тем в 1660 году Аввакум посылает челобитную царю, увещая его отбросить Никоновы новшества; но по-слание это имело следствием только то, что Аввакума за-ключили в земляную яму, посадив на хлеб и воду, а остальным узникам отсекли пальцы на правых руках и вы-резали совсем языки, чтобы не дать им возможности учить, а также писать послания.
10 дней Аввакум не принимал пищи, «да братия веле-ли» принимать и он тогда раздел одежду и нагим сидел на холодной земле. И жену Аввакума с двумя сыновьями по-садили в земляную яму, но это не сломило твердого духа проповедника. Он пишет и жене послание с просьбой «не покладать рук; бороться до конца за веру Христову». А в «послании к верным» он говорит об этом: «у меня Марков-на сидит себе в земле с детьми, будто в клетке, Божиею благодатью снабдеваема. А я пою Богу моему дондеже есмь».
13 лет пришлось терпеть страдания протопопу в Пу-стозерском заключении; и все же он не падает духом и неустанно боролся за правое дело до последнего издыха-ния. До 40 сочинений им было написано за это время, – все на защиту старой веры; он призывал всех держаться древлего благочестия, не взирая ни на какие гонения, под-нятые в это время правительством .
В 1676 году умер царь Алексей Михайлович. В 1681 году Аввакум обратился с челобитной к его преемнику молодому царю Федору Алексеевичу, увещевая его воз-вратиться к церковной старине, Но в это время суровый и жестокий патриарх Иоаким созвал собор для обсуждения мер по борьбе с защитниками старой веры. Вскоре после этого последовал указ «за великие на царский дом хулы сжечь Аввакума и его товарищей».
14 апреля 1682 года Аввакум с товарищами: Лазарем, Епифанием и Никифором взошел на костер. Привязанный к столбу и окруженный дымом, Аввакум высоко поднимал руку с двуперстным крестным знамением и до последнего дыхания призывал всех таким крестом молиться.
Огонь охватил всех и один из казнимых закричал; Ав-вакум наклонился, увещевая его, но и сам вскоре сгорел . На том месте впоследствии был сооружен крест.
Так окончил свою многострадальную жизнь великий борец за истинную веру.

Гл. Х. БОЯРЫНЯ МОРОЗОВА

Одной из наиболее замечательных последовательниц Аввакума, не убоявшейся жизнь свою положить за правое дело, была великая мученица, одна из величайших жен-щин своего времени, – боярыня Феодосия Морозова, «вто-рая Екатерина мученица», как ее называл царь Алексей Михайлович. Хотя по его же приказу ее мучили, но и сами мучители должны были преклониться перед силой воли и стойкостью мученицы.
Боярыня Феодосия Прокопьевна происходила из рода Соковниных; она была замужем за знатным боярином Глебом Ивановичем Морозовым, братом царского воспи-тателя Бориса Морозова, которого царь почитал, «вместо отца родного». Оставшись после смерти Морозова моло-дою богатою вдовою, боярыня посвятила себя воспитанию маленького сына. Так как боярин Б.Морозов женился во второй раз на сестре царицы, то и боярыня Морозова ока-залась в родстве с царскою семьею и была одной из пер-вых среди придворных женщин, именуясь «кравчею цар-ской державы». Окруженная роскошью, богатством, огромной толпой слуг, только и смотревших, чтобы ис-полнить каждое желание красавицы боярыни, почтением всех окружающих и любовью царя боярыня казалась вполне счастливой и беззаботной. Ее выезды славились на всю Москву. Она выезжала в огромной колымаге, в кото-рую впрягали 12 лошадей; до 300 слуг следовало у кареты, чтобы охранять «честь ее и здоровье», а огромные толпы народа бежали по бокам, подхватывая деньги, летящие из окна колымаги. Много женихов самых знатных сваталось к богатой вдове, но всем был одинаковый отказ. Неземного жениха жаждала боярыня, а небесного.
Она познакомилась с протопопом Аввакумом, страст-ные речи которого и длительные беседы произвели на нее глубокое впечатление. Когда начались Никоновы новше-ства и последовали гонения на всех приверженцев старого благочестия, боярыня Морозова вместе со своею сестрою княгинею Евдокиею Урусовой и женою стрелецкого пол-ковника Марией Даниловой явилась душою кружка рев-нителей древнего благочестия. Боярыня оказывала мате-риальную помощь ссылаемым, давала у себя в доме приют нищим, убогим и гонимым, а со всеми противниками Ни-кона поддерживала деятельную переписку. У нее остано-вился протопоп Аввакум по возвращении из Сибирской ссылки, называя ее сестрой «моей дряхлости жезл и под-пора, и крепость, и утверждение». У нее находили приют и все женщины, ученицы протопопа Аввакума.
В связи с этим боярыня мало-помалу начинает уда-ляться от светской жизни, от всего земного, и вести аске-тический образ жизни: отказывается от всяких удоволь-ствий, ведет строгий пост, одевает власяницу и, наконец, совсем отказывается от света, приняв иночество, под име-нем Феодоры.
Между тем и при дворе стали замечать, что боярыня редко стала появляться и сторонится от светской жизни. Царь приказал разузнать в чем дело и тут выяснилось, что боярыня приняла уже иночество и стоит за старую веру. Царь призвал ее и начал увещать не перечить его воле. На это боярыня ответила, что царю всегда покорна, но «к Ни-коновым новинам не дерзнет присоединиться, ибо от ро-дителей в благочестивых обычаях воспитаны, от младен-чества навыкли святому писанию, а потому не можем от-вергнуть отеческих святых преданий, а свято отеческих клятв на преступающих церковные правила боимся и тре-пещем». Для «увещания» к ней был послан Чудова мона-стыря архимандрит Иоаким (будущий патриарх) со стрельцами. Но боярыня была непреклонна и ни на какие посулы и увещевания не сдавалась. Тогда ее вместе с сест-рой кн. Урусовой заковали в цепи по ногам, рукам и за шею.
Не в богатой колымаге, не на 12 лошадях, – а на про-стых дровнях в одну лошадь, не в княжеском уборе, – а в черном иноческом одеянии, закованную цепями, брошен-ную на солому, провезли боярыню через всю Москву, что-бы усилить ее позор. Но не позорищем оказался ее путь, а торжеством. Высоко подняв руку со сложенным двуперст-ным знамением, призывала боярыня всех крепко стоять за старину. Со слезами провожал народ страдалицу и позор-ное шествие вместо того, чтобы отпугать народ, наоборот укрепляло только веру.
Боярыню провезли в Печерское подворье. Здесь ее опять увещевали, но боярыня стояла на своем. Решено бы-ло ее с сестрой и Даниловой (Акинфеей) подвергнуть пыткам. В застенке они были подвергнуты самым бесче-ловечным пыткам: их совершенно обнажили и, вывернув руки, подвергали встряскам на дыбе, затем привязав за ру-ки и ноги, начали избивать плетьми. Но и это не помогло. Они не изменили своего мнения. Тогда решено было сжечь страдалиц. Начали строить за Москвой-рекой сру-бы, наполненные соломой. Но в последнюю минуту царь, по настоянию бояр, изменил приказ и велел сослать муче-ниц в город Боровск. Там в земляную тюрьму-яму бросили боярыню Морозову, ее сестру кн. Урусову, Акинфею и инокиню Иустину. Сыра и темна была тюрьма-могила и кишела всякими гадами; в ней палачи голодом морили уз-ниц.
Но и туда тайно и изредка доходили вести из мира, пе-редаваемые «своими». Даже иногда приходили от Авваку-ма послания, в которых он ободрял страдалиц и умолял их терпеть за веру. За одно из таких посланий пострадала инокиня Иустина, которая за то, что отказалась показать полученное письмо, была сожжена в срубе вместе с вер-ным слугою боярыни Морозовой Иванушкой. При казни заставили присутствовать и остальных узниц.
После этого их перевели в другую еще худшую тюрь-му, куда не проникал ни один луч света, ибо тюрьма была выстроена под землею. Настала бесконечная ночь. Нельзя было различать даже времени, так как ни один звук не до-стигал туда, а сторож ржаные сухари и воду приносил редко, да и не разговаривал. Первой не выдержала пытки и тихо скончалась кн. Евдокия Урусова (11 сентября 1672 г.), а в ночь на 2 ноября 1675 г. опочила сном праведных и великая страдалица боярыня Феодосия Прокопьевна Мо-розова.
На месте страдальческой кончины лежит под березка-ми огромная каменная плита, положенная братьями с обо-значением времени кончины.

Гл. ХI. СПОДВИЖНИКИ ПРОТОПОПА АВВАКУМА

Кроме боярыни Морозовой и протопопа Аввакума еще необходимо познакомиться и с некоторыми другими за-мечательными борцами за старую веру.
Рассадником, откуда вышли самые сильные борцы за истинную веру, был кружок ревнителей благочестия. Он образовался в начале царствования Алексея Михайловича и главою его был царский духовник, протопоп Благове-щенского собора Стефан Вонифатьев. Ведя строгую жизнь и радея о церковном благочестии и устройстве, он начал собирать вокруг себя кружок, состоящий из лиц, отличав-шихся большой начитанностью и учительностью, стойких борцов и обличителей общественных пороков и недостат-ков. Такими лицами были: ближайший помощник его про-топоп Иоанн Неронов, протопопы: Аввакум, Логгин, Ла-зарь, Даниил и др., а также епископ Коломенский Павел.
Кружок поставил себе задачею бороться с разными церковными непорядками и с помощью поучений водво-рить в народе истинное христианское благочестие .
Сам Стефан Вонифатьев, «муж благоразумен и житием добродетелен, слово учительно во устах имеяй», приобрел сильное влияние на молодого царя Алексея Михайловича, «всегда увещевая со слезами юнаго царя ко всякому доб-рому делу». Но не только царь, но и бояре «в сладость по-слушаше его и почиташе его и любяше всею душою, яко истаго си отца».
Под его влиянием был издан царем ряд указов о со-блюдении постов, о правильном посещении храмов Божь-их, об уничтожении в народе непристойных игрищ и пр.
Ближайшим себе помощником для церковной пропо-веди Стефан Вонифатьев избирает прот. Иоанна Неронова.
Иоанн Неронов происходил из крестьян Вологодской губернии. Грамота ему давалась с трудом и «един букварь учаше лето и месяцев шесть». Но усидчивость и желание победили всю книжную премудрость и вскоре он стал ра-зуметь писание лучше всех своих сверстников. С ранних лет он отличался «огнепальною ревностью» к благочестию и, еще будучи юношей, как-то, увидя на святках ряженых, «разжегся духом» и «нача обличати их с дерзновением», за что и был жестоко избит.
Перейдя в с. Никольское, он женился на дочери та-мошнего священника и был зачислен причетником; Иоанн ревностно исполнял церковные службы, но вместе с тем, видя иереев «веси той развращенное житие имущия, непрестанно обличаше их пиянства ради и многого без-чинства». За это священники написали на него донос пат-риарху Филарету.
Тогда Неронов удалился в Троицкую Лавру, где со-шелся с очень просвещенным архимандритом Дионисием, который много заботился о его просвещении.
Когда выяснилась вся ложность доноса, Неронов был посвящен в дьяконы и возвращен в с. Никольское. Через год он был посвящен в иереи, но, преследуемый своими недоброжелателями, удалился в село Лысково к священ-нику Ананию (впоследствии инок Антоний), который «зе-ло искусен бе в божественном писании». Под его руковод-ством Неронов много успел в изучении Священного Писа-ния и по совету Анания занял в Нижнем Новгороде почти безприходный храм Воскресения Христова.
Здесь Неронову никто не мешал и он начал неопусти-тельно и истово совершать богослужение, чем привлекал к себе богомольцев. Часто он говорил поучения, от которых умилялся народ и разносил его слова всюду. Сам же Неро-нов свою проповедь перенес и на улицы и площади; он хо-дил по городу, возвещая «всем путь спасения, и мнози по-слушаху».
Слух о необыкновенном проповеднике далеко разнес-ся и к Неронову начали стекаться толпами богомольцы. Потекли и пожертвования, на которые Неронов выстроил каменный храм и стал помогать нищим и убогим, раздавая милостыню и устраивая столы на 100 и более человек ежедневно. Родители стали отдавать к нему детей «в научение книжное».
Вместе с тем Неронов не оставил и своих обличений и, в особенности борьбы со скоморохами, с которыми иногда Неронов со своими учениками «сражахуся» и случалось, что скоморохи «ярости исполняющеся бияху Божия иерея».
Наконец, Неронов добрался и до самого воеводы Ше-реметева, боярина очень жестокого и сурового. Он и его начал обличать, но был схвачен по приказу воеводы, бит палками и посажен в тюрьму.
Но когда слухи об этом достигли до Москвы, то царь приказал его отпустить, а вскоре после того Неронов был переведен в Москву и назначен протопопом Казанского собора.
И здесь он завел строгие порядки и стал часто читать народу поучения. «Егда прочитавше народу святые книги, тогда бываху от очию его слезы, яко струя, и едва в хлипа-нии своем проглаголываше слово божественного писания, сказоваше же всякую речь с толкованием, дабы разумно было всем христианом». Послушать его проповеди соби-ралась такая масса народа, что стены обширного храма не могли всех вместить и целые толпы стояли вокруг церкви. Часто приезжал и царь с семьей слушать проповедника.
Вскоре Неронов выдвинулся на первое место и засло-нил собою Вонифатьева. В это время Никон издал свою «память» и Неронов со своими друзьями решился вступить в борьбу с ним. Видя, «яко зима хощет быти», Неронов оставил свою церковь на попечение Аввакума, а сам уда-лился в Чудов монастырь, где целую неделю пред образом Спаса со слезами молился. Наконец, он удостоился виде-ния: от образа послышался голос, возвещавший, что наста-ло время страданий, так как России грозит отпадение от веры и поэтому необходимо сопротивляться.
Царю была подана челобитная против Никоновых новшеств, но следствием ее была расправа Никона с про-тивниками: Неронов, после долгих истязаний, был отправ-лен в Спасокаменный монастырь на Кубенское озеро. Вскоре он принял иночество под именем Григория. В 1656 году умер колебавшийся между Никоном и старыми дру-зьями Вонифатьев, и в том же году собрался собор, на ко-тором Неронов был заочно осужден: отлучен от церкви и предан анафеме .
Жестокая расправа сурового патриарха не минула и других членов кружка. Протопоп Даниил, бывший сначала протопопом в Костроме, но за свою ревность изгнанный врагами, переселился в Москву и здесь принимал живей-шее участие в работах кружка; вместе с протопопом Авва-кумом он подписал челобитную царю против Никоновых новшеств. За это Никон приказал его схватить и привести к нему. Здесь он его ругал и издевался над ним всячески, остриг ему голову и послал в Чудов монастырь. После дол-гих пыток и издевательств, вплоть до того, что на него надевали терновый венок, протопопа сослали в Астрахань, где бросили в земляную «всемрачную» темницу. После долгих лишений и страданий протопоп Даниил умер, пре-данный голодной смерти.
Протопоп Логгин Муромский прибыл в последние ме-сяцы правления патриарха Иосифа из Мурома в Москву. Здесь он вступил в кружок и вскоре выступил с другими против Никона. По ложному доносу Муромского воеводы, обвинившего Логгина в том, что он, якобы, хулил иконы, патриарх велел схватить Логгина и после суда, действо-вавшего всецело по указке патриарха, Никон остриг про-топопа в храме, а потом с него содрали верхнюю одежду; тогда Логгин, распалясь ревностью, начал хулить Никона, плевал в глаза ему, а потом содрал с себя рубашку и бро-сил ее в Никона, находящегося в алтаре. По приказанию Никона на протопопа тут же надели цепи и потащили из храма, причем били его метлами и шелепами и, дотащив до Богоявленского монастыря, бросили его на морозе нагим в палатку. А на утро, после бесчеловечных пыток и мучений, протопоп был отправлен в ссылку, где и умерщ-влен по приказанию Никона.
Павел, епископ Коломенский, одним из первых вос-стал против «новин» Никона. На соборе, созванном Нико-ном для утверждения его «реформ», епископ Павел выра-зил свое несогласие и на постановлениях собора вместо своей подписи написал: «если кто от преданных обычаев святой соборной церкви отъимет, или приложит к ним, или каким-либо образом развратит, анафема да будет».
Эта подпись привела в неистовство буйного патриарха и он, бросившись к епископу, ударил его . Епископ же остался тверд в вере и обличал Никона, что все его ссылки в нововводствах на грамматику совершенно нелепы и не-существенны. Затем он проклял «разоряющего уставы оте-ческие и обычаи церковные». Никон предал его жестокому телесному наказанию и сослал в Палеостровский мона-стырь, а затем далее в Новгородские пределы, где после долгих мучений епископ Павел был сожжен в срубе.
Так погибали один за другим смелые защитники ста-рой веры.
Все это люди были стойкие, с сильной волей, един-ственной поддержкой коих было глубокое сознание своей правоты. И это сознание заставляло их принести и свои жизни в жертву за всю страну и весь народ, ибо они виде-ли, что не только вера пропадает, но и вся старина русская исчезает под пятой иноземцев. Они видели, что «зима хощет быти», мало-помалу начнет исчезать русский дух и сама Русь исчезнет, а на развалинах ее воцарится полу-прусская иноземная Россия. «Четвертому Риму не быти» – говорили они, а между тем в третьем, вдруг, начались ша-тания и перемены, которые вряд ли могли привести к его прочности. Явился «овчеобразный волк», который сошелся с отступниками – греками, давно утратившими чистоту веры, а теперь посягающими и на русскую землю. Основа-ние для борьбы было, великое основание, за которое и жизнь положить не жалко было.
И они положили жизнь свою и за ними пошли тысячи народа, веря, что за неправую веру люди не пошли бы так смело на костры, не стали бы подвергать себя мучениям и страданиям.
Напрасно противники наши уверяют, что все это были безграмотные невежи, ничего не знающие и не понимаю-щие – это были лучшие люди своего времени, наиболее сильные представители своего народа – его сливки, его цветы.

Гл. ХII. СОБОРЫ 1666 г. и 1667 г.

Хотя Алексей Михайлович именовался царем «Вели-кия, Малыя и Белыя» Руси, но вопрос о присоединении Малой и Белой Руси еще далеко не был окончен и из-за них шла еще война с Польшей. Счастье, сопутствовавшее русским в начале войны, им несколько изменило и теперь уже начало колебаться. Да и сами новые подданные – украинцы не совсем довольны были новым владыкою. Уже около 300-х лет прошло с тех пор, как Киевская Русь была покорена литовцами, а потом попала под власть поляков и потеряла почти всякую связь с расцветающей в это время Москвой, где церковь мало-помалу стала выходить из-под власти греческих патриархов, а с 16 века имела и соб-ственный патриархат.
Между тем, Киевская Русь, сильно ополяченная и об-разовавшая новый украинский народ, входила в состав Константинопольской патриархии и мало-помалу переня-ла оттуда все вновь появившиеся церковные обряды, кото-рые сильно отличались от старых московских. К тому же, заимствовав многое с запада, киевляне стали смотреть на «москалей», как на совсем чужих людей, мало просвещен-ных и даже чуждых по вере.
Царь Алексей Михайлович готов был довольствоваться присоединением Киева. Но здесь сильно мешала разница в церковных обрядах, которую начал было уничтожать Ни-кон. С его удалением дело приостановилось и наступила церковная разруха, которую надо было во что бы то ни стало прекратить. И вот, царь решает созвать собор. Перед созывом собора были вызваны противники реформы Ни-кона и их начали увещевать, устраивая долгие и бурные прения. О том, как шли «увещевания», видно из сказания инока Авраамия об увещании его митрополитом Павлом Крутицким: «взем левою рукою за бороду и нача браду мою крепко держати, паче же и терзати. И сие творя свя-титель, болезнуя о мне, исповедал брады моея, крепка ли есть»…, а затем «начал десницею своею по ланитам моим довольно мя благословляти, да и по носу довольно мя бла-гословил. И зело распалялся на меня яростно, избил с гла-вы моея клобук и камиловку на пол, простоволоса водя мя по палате за бороду»… Ясно, что такого рода «увещева-ния» вряд ли могли многому помочь и способствовать примирению сторон, не говоря уже о том, насколько такие действия святителей были каноничны.
Перед собором царь принял все меры, чтобы уничто-жить всякую оппозицию и провести заранее все намечен-ные решения собора. Поэтому перед самым открытием со-бора решено было сначала «соиспытатися и совзыскати», как приглашенные на собор архиереи смотрят на грече-ских патриархов, на греческие книги и на новоисправлен-ные русские, на собор 1654 г. и т.д. В феврале все архи-ереи прислали свои письменные заявления по этим вопро-сам, после чего только 29 апреля 1666 года собор начал заседать и заседал до 2 июля.
Подлинных записей о заседаниях собора до нашего времени не дошло, а существуют только записи киевского монаха Симеона Полоцкого, который все изображал по-своему. Для нас интересно, что собор этот состоял исклю-чительно из русских архиереев. Открыл собор царь речью, после чего целовали все символы веры в греческой книге Хризовул в знак признания Никоновых исправлений. Потом начались увещевания противников. Началось с вят-ского епископа Александра, который весьма поспешно сдался, так что невольно рождается мысль, не было ли это нарочно сделано, чтобы повлиять на других. Однако про-топоп Аввакум и другие остались непреклонны, за что и были немедленно сосланы. Некоторые же, как будто и склонились к соглашению, но потом снова отказались от соглашения.
2 июля собор закончил свою деятельность, вынеся по-становление, в котором признал и узаконил все Никоновы исправления, но вместе с тем умолчал о старых обрядах и книгах, не находя, видимо, в них ничего греховного или зазорного.
Но такое постановление собора не могло удовлетво-рить царя, так как выходило, что, хотя собор признал пра-вильным и рекомендовал новые обряды, но, вместе с тем, признавал правильными и постановления Стоглавого со-бора и приверженцев старины не осудил, так что церков-ные споры этим не были закончены. Вместе с тем оставал-ся открытым и вопрос о Никоне, как патриархе.
Поэтому царь решил созвать новый собор, на этот раз с участием греческих иерархов. Среди греков у Никона было много друзей, как митрополит иконийский Афана-сий, присланный в Москву в 1664 г. якобы своим дядей патриархом константинопольским Дионисием для того, чтобы примирить Никона с царем. Между тем с востока вернулся посланный туда царем иеродьякон грек Мелетий, сообщивший, что патриархи сами прибыть не могут и эк-зархов не пришлют, но присылают грамоту за подписью всех патриархов, где Никон осуждается. Однако, Афана-сий признал грамоты подложными и писал о них Никону, что «грамоты приносят гречане ложныя, только добыти деньги». Действительно, потом константинопольский и иерусалимский патриархи уверяли, что никаких подписей не давали. Но среди тех же греков были и непримиримые враги Никона вроде проходимца, выдающего себя за мит-рополита Газского, грека Паисия Лигарида, который, вой-дя в доверие к царю, прилагал все силы к тому, чтобы Ни-кона как-либо осудить. Под его влиянием были отправле-ны новые царские грамоты с просьбой назначить для суда над Никоном экзархом константинопольского патриарха, который без особого разрешения турецкого правительства лично прибыть не мог, – Паисия. Других же восточных патриархов просили прибыть лично. Новое посольство во главе с Мелетием отправилось на восток. Иерусалимский патриарх Нектарий категорически отказался сам ехать или присылать для суда своего экзарха. Константинопольский патриарх Дионисий тоже отказался, но согласился на назначение экзархом Паисия. Этою грамотою Паисий вос-пользовался, чтобы окончательно уничтожить своего врага Никона, обвинявшего его в самозванстве, но тут снова вмешался Афанасий с утверждением, что и эти грамоты подложны. Начались опять споры и тогда царь решил по-слать для выяснения всего русского посланца, так как гре-кам доверяться нельзя было. Был послан келарь Чудова монастыря Савва, который и привез грамоту от констан-тинопольского патриарха, где патриарх разоблачал и Афа-насия, и Паисия, причем про Паисия писал, что «я его пра-вославна не нарицаю… он папежник и лукав человек». Паисий «рукоположенец папин и по многим лятским ко-стелам служил за папу литургию». Таким образом, нако-нец, выяснилось, что все полученные до сих пор грамоты оказались подложными, а греки самозванцами. Паисий тогда начал просить царя отпустить его домой.
Однако, царю нужно было во что бы то ни стало низ-ложить Никона и, не находя никого лучшего, он, не обра-щая внимания на патриаршую грамоту, оказывает доверие Паисию, поручая ему ведение собора.
В июне 1666 года через Астрахань прибыли для суда над Никоном два патриарха: Паисий александрийский и Макарий антиохийский. Иерусалимский же и константи-нопольский отказались не только прибыть, но и прислать своих экзархов. Узнав, что восточные патриархи едут, об-радованный царь шлет им приветственные грамоты и рас-поряжения о встрече, но вместе с тем приказал тайно раз-узнать, не доверяя грекам, о подлинности и действитель-ности приехавших патриархов. Вместе с тем была уста-новлена строгая слежка за тем, чтобы патриархам не пере-давались бы письма или какие-либо сообщения от Никона. После 5 месяцев пути от Астрахани, 2 ноября 1666 года патриархи прибывают в Москву, где им была устроена торжественная встреча. После приема их царем, к патри-архам в качестве переводчика был приставлен Паисий Ли-гарид, который и начал приготовлять патриархов для суда над Никоном в желательном для Лигарида и царя направ-лении. И действительно, это ему и удалось: начались засе-дания собора и к концу 1666 г. Никон был осужден и низ-ложен.
После этого уже в феврале 1667 года собор, состояв-ший из греков-проходимцев и бывших патриархов, при-ступает к суду над русской церковной стариной. «Быв-ших» патриархов потому, что к этому времени они оказа-лись низложенными за самовольную поездку в Россию и на место их избраны другие; однако, весть об этом еще не дошла до Москвы, и они продолжали считаться настоя-щими патриархами.
Надо отдать им справедливость: суд оказался скорым и русская старина, освященная временем и святыми угодни-ками земли русской, оказалась осужденной. Это необхо-димо было сделать грекам, которые имели свои личные специальные интересы: им нужно было во что бы то ни стало поднять их сильно пошатнувшийся авторитет; об этом они и сами писали, что все их действия направлены «воежебы паки надеятися нам приити к прежней нашей свободе, чести и славе, юже древле имехом». Поэтому «че-сти ради общия и лепоты рода нашего» нужно было уни-зить всю русскую старину, пошатнуть авторитет Стогла-вого собора и уничтожить его постановления, слишком возвысившие все русское, в ущерб греческому, а также осудить и защитников русской старины, в которых греки видели личных врагов, ибо они «по-видимому обличали Никона, а по существу – ромеев (греков), как бы уклонив-шихся от православия, от преданной отцами веры, от сове-сти».
31 января был избран новый патриарх Иоасаф II, а с конца февраля 1667 г. начались заседания собора для суда над русской стариной. Конечно, приговор был составлен заранее и был вынесен в желательном для греков направ-лении. Собор постановил утвердить все Никоновы глав-ные исправления и нововводства, касающиеся исправле-ния книг, символа веры, аллилуия, крестного знамения, молитвы Исусовой, сложение перстов при благословении и других . Заканчивается постановление следующими словами:
«Сие наше соборное повеление и завещание ко всем вышереченным чином православным передаем и повеле-ваем всем неизменно хранити и покарятися святой во-сточной церкви. Аще ли же кто не послушает повелевае-мых от нас и не покарится свтой восточной церкви и сему освященному собору, или начнет прекословити и проти-витися нам, и мы таковаго противника данною нам вла-стию от всесвятаго и животворящаго Духа, аще ли будет от священнаго чина, извергаем и обнажаем его всякаго священнодействия и проклятию предаем, аще же от мирскаго чина, отлучаем и чужда сотворяем от Отца и Сына и Святаго Духа, и проклятию и анафеме предаем, яко еретика и непокорна, и от православнаго сочленения и стада, и от церкви Божия отсекаем, дондеже уразумится и возвратится в правду покаянием. А кто не уразумится и не возвратится в правду покаянием и пребудет в упрямстве своем до скончания своего, да будет и по смерти отлучен, и часть его и душа его со Иудою предателем и с распен-шими Христа жидовы, и со Арием и с прочими прокляты-ми еретиками. Железо, камении и древеса да разрушатся и да растлятся, а той да будет не разрешен и не растлен, и яко тимпан во веки веков, аминь».
Такими страшными проклятиями обрушивается собор на всех защитников церковной старины. В то время, как собор 1666 года сравнительно мягко отнесся к русской церковной старине, не налагая никаких клятв и запреще-ний, признавая старинные обряды такими же православ-ными, как и новые, собор 1667 года, руководимый грека-ми, осудил всю старину и потребовал введение всех грече-ских обрядов, которые нашел единственно правильными.
Но и этого мало показалось собору и, чтобы оконча-тельно уничтожить защитников старины, он приказал их – «наказати и градскими наказаниями», состоявшими в том, чтобы «казнить их разным томлением и различныя муки, и сице овым языки отрезоша, овым руце отсекоша, овым уши и носы, и позориша их по торгу, и потом сослани бы-ша в заточение до кончины их». Что и было применено полностью русским правительством.
Так была освящена и благословлена вся дальнейшая политика преследований старообрядцев.
Не забыт был и Стоглавый собор, о котором было ска-зано: «а собор… что писаша о знамении честнаго креста, сиречь о сложении двою перстов и о сугубой аллилуии и о прочем, еже писано неразсудно, простотою и невеством, в книге Стоглаве, и клятву, юже без рассуждении и непра-ведно положиша, мы православнии патриархи, Кир Паи-сий, папа и патриарх александрийский и судиа вселенней и Кир Макарий, патриарх антиохийский и всего востока, и Кир Иоасаф II, патриарх московский и всея России, и весь освященный собор, тую неправедную и безразсудную клятву Макариеву и того собора разрешаем и разрушает, и той собор не в собор, и клятву не в клятву, но ни во что не вменяем, якоже и не бысть: зане той Макарий митропо-лит, и иже с ним мудрствоваше невежеством своим без-разсудно, якоже восхотеша, сами собою, не согласятся, с греческими и древними харатейными словенскими книга-ми, ниже со вселенскими святейшими патриархи о том советоваша и ниже свопросишася с ними».
Так греки, чтобы поддержать свой сильно пошатнув-шийся авторитет, не побрезговали даже тем, чтобы под-нять руку на одного из наиболее чтимых всеми русскими; одного из замечательнейших пастырей и образованнейше-го человека своего времени. Грекам понадобилось очер-нить его и оплевать, только из-за того, что «мудрствовал невежеством», не пригласив греков на собор и не испросив их одобрения.
Из-за безрассудного и несправедливого решения собо-ра 1667 года русская церковь распалась и народу при-шлось терпеть целые века жестокие притеснения и гоне-ния.

Гл. ХIII. ГРЕКИ И СОБОР 1666 — 1667 г. г.

Чтобы лучше ознакомиться с собором 1666-1667 года нам необходимо ближе узнать греков, возглавлявших этот собор, а именно патриархов – Макария антиохийского и Паисия александрийского, а также Паисия Лигарида.
Патриархи Паисий и Макарий поехали в Москву во-преки желанию патриархов иерусалимского и константи-нопольского, за что и были собором низложены. Главная причина, побуждавшая их отправиться в Москву, было желание получить побольше милостыни и даров, до кото-рых были падки греки и которые им были обещаны иеро-дьяконом Мелетием.
И действительно, ожидания их вполне оправдались. Едва они вступили в русскую землю, окруженные боль-шой свитой, как потекли самые широкие царские милости и подарки, не оскудевавшие во все время их пребывания в Москве. Подарки сыпались не только от царя, но и от ца-рицы, царской семьи, бояр, архиереев, монастырей. По подсчету проф. Каптерева за время пребывания в Москве патриархи получили подарков каждый на сумму (считая в современной (ред. – 1920-1930 г.г.) валюте) около 100 ты-сяч зол. долларов. Но кроме подарков патриархи промыш-ляли деньги и другими способами. Получая полное содер-жание и деньгами и продуктами настолько обильные, что не могли всего съесть, они излишки не брезговали прода-вать; а излишков оставалось порядочно, т.к. их по пути везде кормили в монастырях и городах. Получали патри-архи доходы и со всей своей многочисленной свитой, со-стоявшей не только из духовных лиц, но и светских, – на всех их тоже отпускалось содержание и выдавались бога-тые подарки. Светская часть свиты состояла из, так назы-ваемых, «племянников» и родственников патриарха, яв-лявшихся простыми греческими купцами, ехавшими под прикрытием патриархов, чтобы беспошлинно торговать на Руси; за это они и платили соответствующую мзду патри-архам.
Да и сами патриархи не брезговали торговлей и где можно торговали чем могли, о чем и сам Макарий пишет царю: «отдали мы им, старцу с товарищи, некоторые вещи продать в тамошней стране». Уезжая патриархи выпроси-ли у царя жалованные грамоты, чтобы приходить в Москву через три года за милостынею ради великих обид и наси-лий от нечестивых агарян. Были выданы грамоты и двум египетским монастырям.
Но не успели патриархи явиться к себе на родину, как опять стали просить царя милостыни и помощи, жалуясь, что получили убытки от продажи подаренных соболей, а Паисий вскоре из-за каких-то коммерческих проделок по-пал на каторгу; царю пришлось выручать патриархов деньгами и ходатайствами перед турецким султаном, где также без даров не обошлось.
Так в крупную копеечку обошелся приезд греческих «святителей».
Весьма интересной личностью является и Паисий Ли-гарид, который явившись в Москву в 1662 году и разузнав предварительно (как и подобает хорошему воспитаннику иезуитов) истинное положение дел в Москве, принял сто-рону царя и «стал душою и руководителем всех врагов Ни-кона» .
О том кто он такой, как вел себя на соборе было уже говорено.
Ясно, что ему, главным образом, собор обязан своими постановлениями, так как он, принимая деятельнейшее участие во всех делах его, являлся фактическим руководи-телем собора.
Приехавшие патриархи отлично знали, что Паисий яв-ляется авантюристом, самозванцем, но все же, видя, что царь слушает его «как пророка Божия», и получив, надо думать, изрядную мзду, не разоблачили Паисия, а дей-ствовали с ним заодно.
Когда пришли грамоты, разоблачавшие Паисия, царь стал все же на его сторону и начал хлопоты о его восста-новлении, не жалея денег для подарков. Однако, все же все его хлопоты не увенчались успехом и Паисию оконча-тельно было отказано как «латыннику», «кто работает для папежей хийских и оставил 15 лет паству без пастыря».
В 1673 году Паисию даны были деньги и грамоты с просьбой о восстановлении и он сам отправился на восток. Но доехав до Киева, он получил, видимо, неблагоприятные вести и решил остаться в Киеве, где пробыл три года. По-том он еще ездил в Москву, но уже лишился доверия и вскоре опять собрался в Палестину, но дальше Киева не доехал, а там через некоторое время и умер в 1678 году.
Таковы главные представители греков на соборе 1666-1667 года, осудившие все истинные древние русские (а раньше и греческие) церковные обряды и обычаи.
Понадобилось 250 лет для того, чтобы правда, нако-нец, была обнаружена и выяснена, и самим новообрядцам пришлось сознать всю нелепость обвинений в невежестве и темности старообрядцев.
Невежественными оказались не старообрядцы, защи-щавшие правду, а те русские иерархи, которые «смирно и послушно подписывались под тем, что диктовали им, куп-но с другими греками, восточные патриархи» (проф. Кап-терев).

Гл. ХIQ. СОЛОВЕЦКАЯ ОБИТЕЛЬ

Монастыри играли огромную роль в истории Русского государства. В тяжкие годы лихолетий и бед, постигавших Русь, они являлись единственными оплотами и храните-лями веры и просвещения. Не раз стойкость их подбадри-вала и остальной народ, призывая его к отпору врагу внешнему, и часто, не ограничиваясь только призывами, они на деле показывали примеры мужественной защиты, как было с Троице-Сергиевой обителью.
И в истории старообрядчества монастыри сыграли не малую роль.
Первым показавшим образец высокой стойкости и непоколебимости, решившимся скорее на разрыв с прави-тельством, чем на измену вере – был Соловецкий мона-стырь.
Расположенный на островах студеного Белого моря, Соловецкий монастырь был основан в 14 веке преподоб-ными Зосимою и Саватием. Монастырь быстро разросся и стал центром всего северного края. Сюда сходились бого-мольцы со всей Руси. Будучи одним из самых богатых и самостоятельных монастырей Руси, Соловецкий мона-стырь находился в очень малой зависимости от Москвы. Находясь в стороне, он не подвергался большим напастям и считался одним из главных хранителей благочестия.
И вот, когда пошли Никоновы новшества, монастырь показал свою стойкость и твердость в защите старой веры и из своих рядов выдвинул много ревнителей древнего благочестия.
В 1654 году настоятелем Соловецкого монастыря был архимандрит Илья. Будучи на соборе, он подписался под решением его, но в душе оставался противником Никоно-вых новшеств и, когда в 1657 году в Соловецкий мона-стырь были присланы новые книги, он отказался их при-нять, с чем согласились и прочие монахи. 8 июня 1658 го-да был созван «черный собор» всей братии, на котором вы-ступил архимандрит Илья с разъяснением положения и с горячим призывом, «чтобы Бог сподобил нас умереть в православной вере, как умерли отцы наши, и чтобы латин-ской службы нам не принимать». В ответ братия едино-гласно поддержала своего настоятеля и постановила новых книг не принимать, а если бы некоторые священники начали служить по новым книгам, то от них причастия не принимать. Приговор был подписан всеми грамотными попами и иноками за себя и за всех неграмотных. Об этом сейчас же доносчики послали донос Никону, но Никон сам уже был в опале.
В 1659 году умер архимандрит Илья и на его место был избран игуменом Варфоломей, который все поворотил на новый лад. Но его деятельность привела только к сму-там в монастыре и протесту защитников старины. Несмот-ря на все ухищрения нового игумена, братия крепко стояла за старину. В это время старец Герасим Фирсов написал «послание к брату», в котором приводил многочисленные доказательства и свидетельства в защиту двуперстия, а старец Феоктист составил «Слово об антихристе и тайном царстве его», где доказывал, что антихрист уже царствует в мире духовно, а Никон предтеча антихриста.
В 1666 году Варфоломей был вызван на собор. Братия через него послала челобитную, где просила не переме-нять у них церковного чина и устава. Но Варфоломей, прибыв на собор, скрыл грамоту, а так как до Москвы до-шли слухи о несогласии братии принять новые книги, то был вызван старец Герасим Фирсов. Когда дело разъясни-лось и скрытая игуменом грамота была оглашена, собор составил особое послание к братии с увещанием принять новые книги, а в случае сопротивления угрожал отлучени-ем.
Для увещания были посланы: архимандрит ярослав-ского монастыря Сергий, московский поп Василий Федо-ров, иеромонах Иоасаф и иеродьякон Адриан, да два пат-риарших человека – сын боярский Г. Черновский и подъ-ячий Гурьев.
Так как в это время царю были присланы две челобит-ные, в одной из коих братия жалуется на Варфоломея, об-виняя его в зазорной жизни, в другой же защитники Вар-фоломея стараются очернить его противников, то, после письменных оправданий Варфоломея, было поручено тому же архимандриту Сергию произвести в монастыре «ро-зыск».
4 октября 1666 года Сергий прибыл в Соловки, но сра-зу же встретил дружный отпор. Когда собранной в глав-ном соборе братии Сергием было прочитано послание и указы, то братия отказалась исполнять постановления со-бора, говоря, что воле государя они покорны, но новых об-рядов принять не могут. С сильными словами против троеперстия выступил архимандрит Никанор, заявляя что он один готов за всех ехать в Москву и пострадать. Это сильно подействовало на всю братию и все единодушно заявили, что готовы пострадать, а новой веры, учения и книг не примут. После споров и пререканий о вере, Сер-гий, принятый весьма неприветливо братией, не произвел никакого розыска и не добившись ничего от стойких ино-ков, отбыл назад в Москву. Перед отъездом (6 октября) братия ему дала челобитную для передачи царю, где писа-ла, что они царю повинуются и молятся за него, но просят оставить их в прежнем благочестии. Через несколько дней (12 октября) были посланы еще три челобитных, где снова просили оставить их при старых книгах и обрядах и при-водили указания, почему они не могут принять новых, а в третьей челобитной жаловались на Сергия и просили назначить к ним нового настоятеля. Вскоре старцы посла-ли еще челобитную царю, где опять подтверждали свое твердое намерение отстаивать старую веру и писали, что «и кровопролитием и главоположением своим вси едино-мысленно со всеусердным желанием готовы печатствова-ти». Челобитную повезли монах Александр Стуколов и быв. архимандрит Никанор. На соборе патриархи так лов-ко обошли Никанора, что он «раскаялся» и был отправлен вместе с Варфоломеем и Иосифом увещать и остальную братию. Но, вернувшись в монастырь, Никанор покаялся, а Варфоломей и Иосиф вернулись назад в Москву. Оттуда пришел указ с вызовом Никанора в Москву, но братия его не отпустила, а вместо него послали старца Герасима Фирсова, который «во святых писаниях тако и во внешнем наказании зело искусен». Но, по прибытии в Москву, по приказанию духовных властей, он был задушен. После этого царь послал воеводу с сотней стрельцов с предложе-нием монахам или покориться, или «смерть горчайшую получити». На соборе старцы решили не покоряться и всем встать на защиту старой веры; немощным же и малодуш-ным предложено было покинуть монастырь. Но таковых оказалось чрезвычайно мало и в монастыре осталось 1500 человек. Монахи заперлись за высокими каменными сте-нами, назначив начальником Савватия Абрютина (из мос-ковских дворян). Начинается беспримерная в истории оса-да монастыря, продолжавшаяся от 1667 г. до 1677 года.
Воевода обложил монастырь, никого не выпуская из него, если же удавалось поймать беглеца, то, схватив его, предавали, после долгих мучений, лютой смерти. Так по-гибли пустынник Пимен, его ученик Григорий, Иван Заха-рьев, монахи Сила и Алексей и другие. Вот, как мучили Ивана Захарьева: сначала изломали руки встряскою, потом били кнутом, затем поджигали тело на огне и, наконец, воевода «от сожженнаго толика тела ребра клещами раз-женными извлачите повеле»; далее, остригши волосы, ста-ли лить в течение долгих и многих часов холодную воду на темя. И только на третий день мучений по приказу вое-воды отрубили ему голову.
После четырех лет осады воевода Волохов бал заменен полковником (головою) Иевлевым уже с 1000 стрельцами. Он пожег все окрестности монастыря, но, заболев, был за-менен (через 2 года) воеводою Мещериновым с 1300 све-жего войска. Мещеринов тоже не мог взять монастырь си-лою. А между тем в монастыре появилась страшная бо-лезнь – цинга, унесшая до 700 человек. Мещеринов, отка-завшись от мысли взять монастырь силою, повел уже пра-вильную осаду, обстреливая монастырь из пушек и пища-лей, и наводя страх на осажденных, все же крепких в сво-ем решении держаться до конца. Ежедневно в осажденном монастыре происходили моления и служилось по 2 мо-лебна. Подбадривали дух защитников и слухи о различных чудесах и видениях.
Мещеринов же рыл вокруг монастыря рвы и строил городки, равные по высоте монастырским стенам, были проложены и подкопы, где заложены пороховые мины. Наконец, начался приступ, окончившийся полною неуда-чею москвичей. Нападение было отбито.
Но все же монастырь, выдержавший долгую осаду и нападения, пал в конце концов из-за предательства. 8 но-ября явился к воеводе монах Феоктист и заявил, что знает потайной проход. Воевода дал Феоктисту воинов, но ока-залось, что проход охранялся и пройти не удавалось. При-шлось выжидать. 28 января 1677 года поднялась страшная буря и метель. Этим воспользовались нападавшие, чтобы незаметно прокрасться в монастырь. Летописец рассказы-вает, что сотник Логгин, который был дежурным в ту ночь, заснул и во сне услышал голос, будивший его и при-зывавший его восстать ото сна так как в монастырь входят враги. Три раза было то же видение. После третьего Лог-гин пошел к старшим и рассказал о случившемся. Вся бра-тия встала ото сна и начала служить молебен, потом полу-нощницу и утреню. Так как ничего не случилось, то все разошлись по своим кельям. Стояла глубокая тьма, чем и воспользовались враги, чтобы проникнуть в обитель. Не-заметно прокравшись, они сбили замки с главных ворот и, открыв их, впустили и остальное войско. Когда забрезжи-ло утро и пришла утренняя смена, то увидела уже на сте-нах врагов. Началась короткая битва, во время которой враги быстро перебили сопротивляющихся, остальные же разбежались по кельям и там заперлись. Воевода послал им сказать, чтобы они выходили безбоязненно, и что им ничего не будет сделано; но, когда поверившие ему мона-хи показались с крестным ходом, на них напали, отобрали иконы и их всех посадили под караулы. Началась распра-ва. Первым был забит до смерти сотник Самуил, затем был к воеводе приведен архимандрит Никанор, уже не владев-ший от старости ногами; за его смелую речь воевода, при-дя в ярость, начал бить его тростью, пока не выбил по-следние зубы у старца, а затем велел его привязать за ноги и влачить за монастырскую ограду. Старец, брошенный в ров, пролежал в одной рубашке, весь истерзанный и с раз-битой головой, всю ночь на льду и только утром скончал-ся. Потом были замучены: старец Макарий, заморожен-ный на льду, старец Хрисанф и Феодор с учеником Андре-ем, которым воевода повелел «руце и нозе отсещи, тоже и самыя главы отрезати». Затем казнили еще 60 человек: ко-торых повесили за шею, которых за ноги, «овыя и мно-жайшыя междеребрия острым железом прорезавше и крю-ком продевшым – на нем обвесити каждаго на своем крю-ке». И далее летописец повествует, что «блаженныя же страдальцы с радостию выю в вервь вдеваху; с радостию ноги к небесным тещи уготовляху; с радостию ребра на прорезание дающе и широчайше прореза повелевающе». «Иные же от отец зверосердечный мучитель, за ноги вервию оцепивше, к коньским хвостом привязати повеле безмилостивно и по отоку влачити, дондеже душы испу-стят» .

Не были пощажены больные и престарелые. Все были вытащены на морской берег, где во льду была вырублена огромная яма без воды; туда, связав по двое, посадили 150 человек и начали напускать мало-помалу воду. Так как стоял жестокий мороз, то вода замерзла и все страдальцы были заморожены.
Так было замучено от 400 человек «или до пятисот, яко же нецыи глаголоша». Всем остальным была назначена ссылка. Монастырь опустел; воевода же начал грабить «вещи монастырския, даже и до икон святых дерзаше». Вскоре, отозванный в Москву и назначенный затем в Во-логду, он умер в страшных мучениях, сгнив заживо.
Все трупы казненных были собраны и похоронены на отдельном морском острове – Женской Корге.
Погиб монастырь, но дело его не погибло. Не напрасно погибло столько народа и их стойкость и мужество по-служили примером для всего русского народа, стоявшего за старую веру. Монахи, рассеянные по всей Руси, всюду разнесли весть о соловецких мучениках, призывая всех последовать примеру страдальцев. Из монахов Соловецкой обители, особенно потрудившихся в проповеди и поло-живших живот свой за истинную веру, следует отметить:
1. Епифания, много проповедывавшего в Онежской стороне, а затем в Москве, где он много трудился с прот. Аввакумом. Наконец, старец был схвачен, долго томим «в земляной тюрьме» и, «двократное языка резание про-терпев – чудесне Богом исцеленный паки глаголаше». Со-жжен в Пустозерске в 1681 г.
2. Савватий, много потрудившийся в различных обите-лях. Казнен в Москве.
3. Дьякон Игнатий – отличался необычайной начитан-ностью и знанием Св. Писания. Проповедывал в Онежских и Каргопольских странах. Сожжен в Палеостровском мо-настыре.
4. Герман «смиренномудрый и кроткий», сожженный вместе с Игнатием.
5. Серапион дьякон и
6. Логгин, прожившие 30 лет в полном безмолвии на одном из островов Белого моря; они вели самую строгую жизнь в вырытой ими земляной пещере, где и скончались.
7. Евфимий,
8. Геннадий и многие другие, прославившиеся своею праведною жизнью и подавшие пример строгого жития и подвижничества.

Гл. ХQ. СВЯЩЕННИК НИКИТА ДОБРЫНИН

Недовольство реформами патриарха Никона все силь-нее распространялось по Руси и проникало в самые отда-ленные ее концы. «И во многих градах твоея благочести-выя державы», писал царю свящ. Никита, «наипаче же в селах, церкви Божии зело возмущены; еже есмь много хождах, и не обретох дву или триех церквей, чтобы в них единочинно действовали и пели, но во всех разнствие и великий раздор: в той церкве по книгам Никоновым слу-жат и поют, а во иной по старым… И от того, великий государь, много христианских душ, простой чади, мало-душных людей погибает, еже во отчаяние впали и к церк-вам Божиим пооскуду учали ходить, а иные и не ходят, и отцев духовных не учали иметь».
Таким образом, семя, посеянное патриархом Никоном, стало приносить плохие плоды: трещина, образовавшаяся в русской церкви с каждым годом стала разрастаться и разделять русский народ. С каждым годом стали отделять-ся защитники старины, которые попрежнему ревностно отстаивали свои идеи, открыто защищая их. Но уже при-ближалось время, когда открытая защита старой веры ста-новилась невозможной, и начинались жестокие гонения.
Царь Алексей Михайлович и после собора 1667 года, несмотря на все клятвы соборные и видимую победу за-щитников реформ, все же в душе сомневался в правильно-сти избранного пути. В 1676 году он умер; наследник же его, царь Федор Алексеевич, издал ряд указов, направлен-ных против защитников старины, но царствовал недолго, а после его смерти (1682 г.) началась борьба за власть, кото-рой хотели воспользоваться защитники старины, чтобы еще раз пересмотреть спорный вопрос о реформах патри-арха Никона.
Во главе защитников старины, на этот раз встал свя-щенник Никита Добрынин . Сведений о нем сохранилось чрезвычайно мало. Известно, что до 1650 года, он был священником в г. Суздале. Недовольный действиями архи-епископа Суздальского Стефана, вводившего Никоновы новшества, он подал царю челобитную. Архиепископ Стефан, уличенный в разных отступлениях, был устранен с кафедры, а свящ. Никита занялся составлением «вели-кой» челобитной с изобличением Никоновых новшеств. Написана она была чрезвычайно искусно, ясно и толково, с многочисленными выдержками из Св. Писания. Но пра-вительство, узнав о ней, приказало ее конфисковать, а Ни-киту арестовать и привезти на суд в Москву. В Москве на его челобитную приказано было составить опровержение, причем было поручено это сделать Паисию Лигарду, незнавшему славянского языка, и Симеону Полоцкому. Паисий составил на нее 31 «отражение», а Симеон, осно-вываясь на них, составил свой «Жезл правления», утвер-жденный собором 1666 г. Так как Никита остался непре-клонным и даже уличал архиереев в невежестве, то его от-лучили от церкви и посадили в темницу (в мае 1666 г.). Через некоторое время он подал просьбу о помиловании и в 1667 г. был освобожден; после этого он поселился в Москве. В 1682 г. он снова выступил против Никоновых новшеств.
В это время, сейчас же после смерти царя Федора Алексеевича, по наущению царевны Софьи, произошел бунт стрельцов, кончившийся провозглашением царевны Софьи Алексеевны правительницей за малолетством «ца-рей» Иоанна и Петра. На третий день после мятежа (15 мая 1682 г.) стрельцы совещались о древнем благочестии, что-бы его опять восстановить на Руси. Порешили написать челобитную, для чего обратились к своим «единоревните-лям»: Курбатову, Борисову и Савве Романову , которые отправились к некоему весьма благочестивому и твердому в древлем православии иноку Сергию. По его благослове-нию было приступлено к составлению челобитной от имени всех стрельцов и чернослободцев. После торже-ственного чтения челобитной, она была одобрена стрель-цами, желавшими «всего больше за старую православную веру христианскую постоять, а придется, – и кровь свою пролить». После совещания с кн. Хованским, решено было для имеющихся быть прений о вере пригласить священни-ка Никиту Суздальского. Исходатайствовать устройство собора для решения споров о вере обещал кн. Хованский; решено было просить устроить собор на Лобном месте или в Кремле на площади в присутствии царей и царицы. Днем собора назначена была пятница, т.к. в воскресение (23 июня) предполагалось венчание царей на царство. В пятницу после молебна свящ. Никита взял крест, о. Сер-гий евангелие, а инок Савватий – «сосуд Божий» и в 7-ом часу пришли в Кремль, в сопровождении множества наро-да. Их принял кн. Хованский, которому они изложили свою просьбу о том, чтобы повелеть патриарху «праведно рассмотреть дело свидетельством из божественного писа-ния: за что патриарх по старопечатным книгам не хочет служить и другим запрещает. А тех богочетцов, которые, ревнуя в отеческих догматах, истиннаго закона держатся, он проклятию соборне предает и заточение в темницы на смерть отсылает». Государям была передана кн. Хован-ским для просмотрения челобитная, после чего собор, по просьбе патриарха, был отложен до среды.
Патриарх же, испугавшись, тем временем начал под-купать стрельцов и задабривать их. Это оказало свое дей-ствие и в некоторых стрелецких полках начались раздоры. Однако, все же к патриарху были отправлены выборные от полков во главе с Павлом и Саввою Романовыми. Начался спор о правой вере, причем защитники старины одержали верх, а в среду (5 июля) все ревнители древнего благоче-стия, взяв крест, евангелие и «сосуд Божий», со свечами, чинно и благоговейно пошли на собор, а «святые книги некоторые боголюбивые люди несли на своих головах». Шли с ними стрельцы для охраны и множество народа. Патриарх приказал просить выборных в Грановитую пала-ту, но те боялись предательства, тем более, что только что на площади подверглись нападению приходских попов и дьяконов. Наконец, после поручительства кн. Хованского, выборные вошли в Грановитую палату, где, поставив ана-лой, положили честной крест, святое евангелие и иконы и зажгли перед ними свечи. После этого поклонились до земли царице и царевнам. Патриарх обратился к ним с ре-чью, укоряя их в непослушании и заверяя в истинности исправления книг, ибо «грамматического разума и не кос-нулись и не знаете, какую силу в себе содержит». Никита возразил, что пришли сюда не о грамматике говорить, а о церковных догматах, после чего задал вопрос об одном нововведении в литургии. Патриарх не отвечал, а высту-пил епископ Холмогорский и «яростно приступил, как не-кий зверь». Никита «отвел его немного рукою», сказав, что не с ним говорит, а с патриархом. На него накинулась ца-ревна Софья. После выговора приступили к чтению чело-битной, прерванную вскоре снова замечанием царевны Софьи. Чтение затем продолжалось, часто прерываемое, то царевной Софьей, то духовенством, желавшим защи-щаться, но неудачно. После окончания чтения ни патри-арх, ни архиереи ничего не возражали, а народ, отпущен-ный царевною «с миром», вышел из палаты и на Лобном месте было устроено собеседование иноков с народом.
А между тем ни патриарх, ни духовенство не хотели признать себя побежденными и умоляли Софью не давать их «на посмех и поругание». Их просьба была исполнена и число мучеников за старую веру увеличилось: через неде-лю (11 июля) свящ. Никите отсекли голову на Лобном ме-сте, а всех остальных отцов заточили по разным монасты-рям. После казни верующие собрали останки свящ. Ники-ты и похоронили их в г. Гжатске Смоленской губ.
Так окончилась еще одна попытка примирения с воин-ствующими новообрядцами. В правление царевны Софьи были изданы весьма жестокие 12-ть статей (законов) про-тив ревнителей старины, где приказывалось казнить смер-тью даже и тех, которые «раскаивались». А тех, которые укрывали верных, обкладывали огромными денежными штрафами. Следствием всего этого было бегство верую-щих в леса и за границу.

Гл.ХQI. ВЫГОВСКАЯ ПУСТЫНЬ

Идее о главенстве духовенства над светской властью, которая все же еще продолжала жить среди русского духо-венства, окончательный удар нанес Петр Великий, деспо-тическая натура которого не могла согласиться с покорно-стью воле патриарха. И в духовенстве он хотел видеть только людей ему подчиненных, во всем слушающихся монаршей воли и помогающих проводить в народ его взгляды и реформы.
Занятому своими реформами Петру, на первых порах, было не до церковных распрей и, хотя прежние жестокие законы и указы против людей древнего благочестия оста-вались в силе, все же гражданская власть мало интересо-валась церковными делами, предоставляя вести борьбу ду-ховенству.
Но в 1714 году, узнав от еп. Питирима, что число лю-дей старой веры очень велико, он решил сделать их новой статьей дохода для государства. С этой целью он приказал на всех, придерживающихся старой веры, наложить двой-ной подушный оклад, разрешая им свободно являться без сомнения и страха для записи; таким образом, царь Петр открыто признал существование староверцев и как бы дал им санкцию на открытое государственное существование.
Но вместе с тем перед людьми «старой веры», большей частью принужденными скрываться в лесах, по окраинам государства, где они выстраивали себе монастыри и сели-лись вокруг них семьями, либо переходившими за рубеж в Литву, Польшу, Курляндию, Пруссию и т.д., – встал во-прос о том, как устроить свою церковь. До сего времени защитники старой веры могли еще надеяться на примире-ние с новообрядцами или, вернее, на то, что новообрядцы вернутся к старой вере, но с началом петровских реформ, видя его стремление на запад и пренебрежение церковны-ми делами, приходилось оставить всякие надежды и за-няться разработкой основ самостоятельного существова-ния.
Особенно остро стоял вопрос о священниках. Было уже говорено, что после кончины епископа Павла Коло-менского, не успевшего рукоположить себе преемника, по старой вере епископов не осталось. Новых священников некому было ставить, а старые постепенно вымирали. И вот встал вопрос: как дальше существовать. Начались по-иски выхода из создавшегося положения, приведшие к раздроблению старообрядчества на различные толки. Ре-шался вопрос о священстве самым различным способом. Одни пускались на розыски где-либо случайно сохранив-шегося древнего благочестия, – эти поиски продолжались около 150 лет и не дали никаких результатов; другие стали принимать беглых попов от новообрядцев; третьи решили вовсе обойтись без попов.
Выше уже упоминалось, что следствием жестоких приказов царевны Софьи было бегство старообрядцев в леса и за границу. Главными местами селений старооб-рядцев были: леса Керженские у речки Керженца, где бы-ли основаны Керженские монастыри; леса Стародубские – в Черниговской губернии, Дон, Сибирь и Поморье.
Но, т.к. и тут старообрядцам правительство не давало спокойно существовать, то по всей стране происходили частые волнения, которые сплошь да рядом приходилось усмирять военною силою, следствием чего было страшное развитие самосжигательства, либо предавание себя голод-ной смерти.
Все же и в эти страшные годины жестоких преследо-ваний, в самой глуши лесов, начинают возникать крупные оплоты старообрядчества – монастыри.
Одним из самых славных в старообрядчестве монасты-рей был Выговский монастырь, на Поморье , близ боль-шого озера Выг, на речке Выг. Основателем этой пустыни был Даниил Викулов, бывший первым ее настоятелем. Возникла пустынь в 1694 году. Историк ее Иван Филип-пов, рассказывая о ее начале, говорит, что «совокупишася в сие общежительство богоизбрании мужие: Даниил, златое правило Христовой кротости, Петра, устава церковного бодрое око, Андрей, мудрости драгоценное сокровище, Симеон, сладковещательная ластовица и немолчная бого-словия уста, и прочие дивнии мужие, светильницы истин-наго благочестия и честной добродетели хранилища».
В 1702 году, после ухода иеромонаха Соловецкого мо-настыря Пафнутия, возник вопрос о выборе главного настоятеля пустыни. После отказа Даниила, избран был Андрей Денисов.
Братья Андрей (1674-1730) и Семен (1682-1741) Дени-совы происходили из знатного рода кн. Мышецких. С дет-ства еще оба твердо держались старой веры, наставленные иноком соловецким Игнатием. В 1692 г. Андрей вместе с другом своим Иоанном удалился в «пустыню» – в леса, где они вели чрезвычайно строгий образ жизни и пережили много бед. Вскоре Андрей сошелся с Даниилом Викуло-вым и вместе с ним основал Выговскую обитель. Туда прибыла сестра Андрея, Соломония, и стало собираться много народа. Обитель стала быстро разрастаться и крепнуть, благодаря неустанным трудам Андрея Денисова, который управлял всем хозяйством обители. Странствуя не раз по делам обители по России и бывая в Москве и Ки-еве, он обучался там «грамматическому» и «риторическо-му ремеслу». Обладая необыкновенным красноречием «то-лико бо хитр и сладостен бе словом, яко никто ин таков обретается в нынешних христианах; о церковных же дог-матех и о православии тако знаяше Божественнаго Писа-ния, тако в конец видяше, яко впредь нечается таков быти, и просто рещи, дом бе премудрости и жилище философии христиаския, подобен Иоанну Златоусту» .
Он привлекал сердца всех окружающих, поддерживая дух в трудные годы гонений. Им составленные «Помор-ские ответы» явились как бы краеугольным камнем всех взглядов старообрядцев, а от его пустыни пошло старо-поморское согласие . Кроме того его перу принадлежат: «История об отцах и страдальцах Соловецких», где по-дробно повествуется об осаде обители и тех мучениях, ко-торым подвергались ее защитники, и «Виноград Россий-ский», где собраны жизнеописания главнейших деятелей старообрядчества .
Большой душевной борьбы стоило Денисову дать со-гласие на свое избрание настоятелем Выговской пустыни. Он долго отказывался, даже письменно, и принял свое из-брание, только после того, как братия дала обещание ис-полнять правила, выработанного им «общежительного устава», где он требовал самой строгой жизни, а именно: все должны вести скромную монастырскую жизнь, избегая мирских соблазнов; пищу вкушать только по две «выти» в день; неуклонно посещать богослужение и т.д.
Вся братия изъявила на все свое полное согласие, предоставив Андрею право «преслушников» строго нака-зывать.
И вот, под мудрым управлением Андрея Денисова , начинает пустынь разростаться, расширяться и богатеть. Уже в 1706 году из Выговской пустыни были выделены женщины, которые устроили свою обитель на р. Лексне, в 20 верстах от Выга. Первою настоятельницею ее «для ве-дения Божественного Писания» была Соломония, сестра Денисовых, а игуменьей – старица Феврония.
Пустыни все более застраивались и населялись. Обне-сенные вокруг высокими заборами, они занимали доволь-но большую площадь, где стояла часовня с колокольней при ней, многочисленные кельи, занимавшие иногда це-лые корпуса; там же были построены: трапезная, больни-ца, богодельня, гостиница для приезжающих, «скотские двора» и многочисленные службы. Вокруг монастырей был расположен «суземок», где слились отдельные скиты, управляемые особыми выборными старостами, подчинен-ными, как и пустыни главному церковному собору.
В состав собора входили наставники, эклисиарх, каз-начей, келарь и староста скитов с выборными. Собор засе-дал в особой келье под председательством настоятеля. На заседаниях решались все главные дела, касающиеся пу-стыни, не только духовные, но и житейские, причем по-становления собора считались обязательными. Постанов-ления выносились большинством голосов, а в случае раз-деления пополам, преимущество отдавалось той стороне, где находились старейшие. Эти постановления могли ка-саться всех членов, начиная с настоятеля; всякие поступки карались весьма строго, – вплоть до изгнания и телесного наказания.
Так как все велось «по чину монастырскому», то боль-ше всего обращалось внимания на богомолье.
Вначале на Выге было «вельми скудно»: не было зна-токов пения, икон было очень мало, богослужение прихо-дилось совершать при лучине; не было и колоколов, а би-ли в доску.
Но, когда из Москвы пришли два мужа, сведующие в Св. Писании, то «начаша по праздникам всеношныя пети, по чину церковному, такожде и по воскресным дням». За-велось и чтение книг: «читаша книги с великим усердием, и разумно бяше зело чтомое от него всем послушающим».
Мало-помалу недостаток книг и икон был пополнен, благодаря неустанным трудам Андрея Денисова, собирав-шим их во время своих поездок по России. Вскоре образо-валась огромная богатейшая библиотека. Завели и колоко-ла. Было устроено училище для обучения пению, грамоте и «чтобы право писать», а также иконописи.
Ежедневно в монастыре служили вечерню, утреню, ча-сы, молебны, а в праздники павечерницу и всенощную, причем богослужение продолжалось очень долго. Говори-лись часто и поучения. По звону колокола все становились по два и чинно шли в моленную, где становились каждый на своем месте. «Юные, иже от мира приходили» станови-лись со своими надзирателями отдельно от старцев и схимников, облаченных в старинные монашеские одежды. Все в руках имели листовки. В моленной строго следили за порядком и чинностью.
В остальное время все должны были заниматься неустанными трудами не только духовными, но и физиче-скими. Главным занятием выговцев было скотоводство и землепашество, но занимались и рыболовством, зверолов-ством, морскими промыслами. А впоследствии начали ставить и свои заводы: кирпичный, кожевенный, лесо-пильный.
Щедрые пожертвования текли со всех сторон в пу-стынь и она начала процветать и делаться центром всего старообрядчества.
Сначала правительство относилось к пустыне благо-желательно, но новообрядческое духовенство не могло равнодушно смотреть на процветание обители и всячески старалось притеснять и чинить всякие подвохи.
Все же почти 150 лет просуществовала обитель на бла-го всего старообрядчества, пока, наконец, в жестокое цар-ствование императора Николая I не была разорена и уни-чтожена, как и большинство старообрядческих монасты-рей. Началось разорение в 1836 году, когда запрещено бы-ло выговцам приобретать недвижимость; в 1837 г. 13 ко-локолов запечатали и звон отняли; в 1854 году пустынь и скиты были закрыты, старообрядцы выселены, а на место их поселены крестьяне Псковской губ., моленные отданы новообрядцам и открыты новообрядческие приходы. Был разорен целый край и обращена в пустыню богатая об-ласть.
Но все же существование Выговской пустыни не про-шло даром и оставило большой след во всем существова-нии безпоповщенского старообрядчества.
Неутомимые ее деятели Андрей и Семен Денисовы, кроме устройства обители, заботились и об устройстве всего старообрядчества. С этой целью ими вместе с дру-гими знатоками был проделан огромный труд составления «Поморских Ответов».

Гл. ХQII. » ПОМОРСКИЕ ОТВЕТЫ «

Главным составителем «Ответов» был Андрей Дени-сов, но ему много помогал и его брат, Семен.
Семен Денисов (1682-1741 г.) вместе с отцом своим Дионисием и братом Иоанном поселился в Выговской обители в 1697 г. Брат Андрей много ему, как и некото-рым другим, помогал в учении, обращая внимание, глав-ным образом, «чтобы право писати и добре глаголати, знати силу Св. Писания и ведати догматы церковные и укрепляти и прочих братию в православной христианской вере». Он много странствовал по России, стараясь попол-нить свое образование. Изучив «грамматику, риторику, пиитику и часть философии», он не переставал заниматься изучением книг Св. Писания, которое, благодаря облада-нию необычайной памятью, знал в совершенстве. Не усту-пая своему брату в природных дарованиях, он много тру-дов положил на пользу старообрядчества.
За свою ревность к старой вере ему приходилось не-мало и страдать. Так, в 1715 году, благодаря доносу, он был схвачен в Новгороде и 4 года содержался в темнице. В 1739 году, уже будучи настоятелем, по доносу Круглого он был взят и содержался под стражею в гор. Шунге. Неустанные труды и лишения расстроили его здоровье и в 1741 году не стало и второго великого светильника старо-обрядчества.
Из многочисленных трудов, оставленных бр. Денисо-выми, самыми ценными для нас являются «Поморские от-веты».
История возникновения этих ответов такова. С учре-ждением Синода деятельность его сразу же была направ-лена против старообрядцев. Видя, что крутые меры, при-нятые против старообрядцев, не достигают цели, Синод в 1722 г. издал указ о том, чтобы старообрядцы являлись в Синод получать «вразумление»34. Через 2 месяца последо-вал новый указ, где для собеседования о вере назначались уже определенные сроки. Но никто на эти приглашения не явился, а потому решено было командировать духовенство для собеседования на места. Так, на Поморье был послан иеромонах Неофит, причем ему даны были обширные ин-струкции, из которых можно вынести заключение, что Синод не столько надеялся на знания и умение Неофита, сколько на поддержку гражданских властей, к помощи ко-их так любили прибегать и позднейшие «миссионеры».
Прибыв в Петрозаводск в декабре 1722 г., Неофит со-чинил 106 вопросов, которые послал на Выг, и требовал ответить на них до конца декабря.
В столь короткое время, ясно, что невозможно было ответить на многочисленные вопросы, требующие обстоя-тельного обдумывания и огромного труда. Однако, полу-чив указ, где «повелено за жестоким запрещением на оные его вопросы написати ответы», причем было упомянуто, что если ответы не будут доставлены, то «повинным быти в гражданской казни», выговцы после поста и усердных молитв немедленно приступили к составлению ответов.
Главная работа была сделана Андреем Денисовым, о чем повествует летописец: «Андрей Дионисиев приим о сем велие попечение и труды к трудам ноще-денно при-ложи… Кийждо бо вопрос почитаищи подобен и ответ с подлинными свидетельствы и обысканием написоваше. Поспособствовавше же ему и брат его Симеон и Трифон Петров, яже общим советом разсмотряюще и засвидетель-ствующе. Но Андрей все сам писаше, а на собор на свиде-тельство всегда полагаше и читаше и разсуждаше и сове-товаше»35.
Между тем Неофит торопил с ответами и, несмотря на все просьбы выговцев отложить срок подачи ответов, настаивал на скорейшей подаче, не желая давать времени для составления серьезных ответов. Все же выговцы отве-тов не послали, желая обстоятельно их составить, а для того, чтобы успокоить нетерпеливого Неофита отправили для собеседований Мануила Петрова и Ивана Акиндинова. Начались собеседования, шедшие весьма неудачно для Не-офита. Так как ему наконец ясно стало, что «выговцы во-все не имеют желания слышать голос вразумления и наставления, решились с упорством отстаивать свои мне-ния», а проще говоря, Неофит оказался не на высоте своей задачи и не обладал достаточными познаниями, не имея других доказательств, кроме приведенных в «Жезле веры», «Увете духовном», «Розыске» и «Пращице», почему опять прибег к новым указам на Выг и к доносам Синоду.
Все это заставляло выговцев спешить с окончанием работы, но все же, не желая, «чтобы ответ был неподобо-зрителной», они смогли окончить свою работу только в июне. 28 июня выборные представили ответы, написанные в 2 экземплярах, в канцелярию Петровских заводов.
Приходится удивляться и преклоняться перед огром-ными трудами выговцев по составлению столь обстоя-тельных ответов в такой короткий срок, как в 6 месяцев. Для этого нужно было приложить много усердия и стара-ния.
Когда Неофит ознакомился с ответами, то он начал от-тягивать собеседование с выговцами по поводу ответов. Наконец, после настойчивых просьб выговцев «о чтении ответов и окончании разглагольства», были назначены со-беседования в сентябре.
Когда начались собеседования, то Неофит отказался от чтения ответов и, только, опять-таки, после настойчивых просьб выговцев, заготовил свои писанные рассуждения об ответах, где извратил все ответы по своему. После усилен-ных протестов со стороны выговцев и изобличений во лжи, иеромонах Неофит должен был замолчать и прекра-тить собеседования, после чего выговцы были отпущены. На все их просьбы о передаче им для разбора его писан-ных опровержений, Неофит отказал, чувствуя, видимо, всю слабость их.
Таким образом, попытка Неофита к состязанию с ста-рообрядцами окончилась полною неудачею, но зато на другом поприще он оказался на высоте задачи: «изыскивая старообрядцев, всяким принуждением и коварством при-водя к своей церкви: непокоряющихся же сажая в тюрмы и во оковы и в канцелярии производя допросами коварными, приводя к новинам и неволею к своей церкви; а крепко стоящих записывая под двойной оклад и правя денги с них и за старые годы, с коего времени указ состоялся. И бысть христианом от него великое гонение и истеснение»36. В конце концов, доведенными до отчаяния жителями на него была послана челобитная, что, впрочем, мало помогло, и только скоро постигшая его смерть избавила народ от сви-репого притеснителя.
Содержание же «Поморских ответов» таково: вначале приведены 106 вопросов, заданных Синодом, и на каждый вопрос приведен ответ, весьма обстоятельный, с много-численными ссылками на Св. Писание, Кормчую и пр.; приведено также много исторических подтверждений. В 1 — 4 вопросе говорится «о православности веры древлерос-сийския церкви» и о согласии ее с восточною церковью; 5 — 15 – о перстосложении; 16 — 24 – об аллилуии; 25 – «о со-гласии всероссийском до Стоглаваго собора»; 26 — 31 – «о правлении книжных описей»; 32 — 35 – «об обычаях преж-них патриархов и нововводных»; 36 — 39 – о Кирилловой книге; 40 — 47 – снова о перстосложении; 48 — 51 – о нови-нах в великороссийской церкви37; 52 – о царе и Синоде; 53 – об аллилуии; 54 — 64 – о просфорах и службах на них; 65 — 71 – о кресте; 72 — 74 – о царе Алексее Михайловиче; 75 — 78 – о древлецерковном благочестии и новом; в 79 — 97 – об исправлении книг Никоном, о соборах 54 — 66 г. г. и греках; 98 — 100 – о древлецерковном благочестии; 101 – о церкви без священников; 102 — 103 – о крещении по нужде и старческой исповеди; 104 — 106 – о причащающихся, о нерукоположенных и написании числа антихристова.
Кроме того в книге имеется предисловие, увещание и надсловие. Очень важным является предисловие, обра-щенное к Неофиту, где выговцы как бы исповедуют все свои верования. Сначала перечисляются все главные Ни-коновы новшества, затем говорится о том, что старообряд-цы «древлеправославные церкви остальцы», незатеявшие никаких новин или новых догматов, «древлеправославной церкви пребываем, по божественному Златоусту: церковь есть не стены и покров, но вера и житие, не стены церков-ныя, но законы церковныя» (Маргарит, гл.10); далее дока-зывается, что и без священства возможно спасение. Упо-миная о том, что ответы им составлены, хотя и по при-нуждению, но «не во укоризну и не в препрение, но во из-вещение и во исповедание вашему любомудрию от себе приносим, дабы ваше учительство усмотрели нас во Свя-тоотеческих древлеправославных преданиих крепце и несумнительно пребывающих». Заканчивается предисло-вие подробным исповеданием основ веры. «Тако право-славнокафолическую веру исповедуем, и вся евангельская и апостольская заповедания всеверно приемлем, свято-отеская наказания всеговейно почитаем, святых соборов предания и поучения всепокорно лобызаем. Вся таинства церковная, содеваемая по преданию святых апостол и свя-тых отец всеверно исповедуем и всеговейно приемлем и почитаем. И аще чего занужными случаями не можем по-лучити, обаче всеверно веруем и желаем и исповедуем: и в тех случаех тако пребываем, якоже древле святии во вре-мена нужная пребываху».
Значение «ответов» для старообрядчества чрезвычайно велико, так как в них подробно обличены все Никоновы новшества, а затем говорится о самой сущности старооб-рядчества и о возможности его существования в новых условиях без священства.
Старообрядцы, которые разделили взгляды на устрой-ство Церкви, изложенные в «Поморских Ответах», стали называться безпоповцами поморского согласия.

Гл. ХQIII. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ УКАЗЫ И САМОСОЖЖЕНИЯ

Вера русского народа в незыблемость основ веры и в их неизменяемость привела к тому, что, как только нача-лись Никоновы новшества, в народе говорили о скорой кончине мира, об антихристе и о втором пришествии. Приводились разные доказательства в подтверждение близкого пришествия, а Никон сравнивался с антихри-стом, разрушающим церковь. Большое значение при этом имело и апокалипсическое число «666», которое относили к 1666 году и связывали с собором того же года.
Когда же прошло около 30 лет и второго пришествия все не было, то в связи с реформами Петра и его резкими выступлениями против церкви, а также и против старины, народ в Петре начал видеть антихриста.
Когда же и это царствование минуло, то эсхатологиче-ские чаяния были снова изменены и среди старообрядцев стало господствовать мнение о воцарении в мире духовно-го антихриста.
Так как в первые времена ожидали второго прише-ствия со дня на день, то, когда являлись правительствен-ные посланцы, старавшиеся схватить людей старой веры для того, чтобы насильно обратить в свою веру, либо зато-чить в темницы или казнить, многие стали прибегать к самосожжению, чтобы избежать насилия.
Правительство же предприняло против старообрядцев следующие меры.
Уже в 1667 году был издан первый указ против старо-обрядцев, по которому их подвергали не только церков-ным наказаниям, но и «царским, сиречь казнениям же градским законам…» Первыми попавшими под этот указ, были протопопы Аввакум и Никифор, свящ. Лазарь и Епифаний, которых, «отрезав у них по языку, сослать… в Пустоозеро». Начались «наказания» и против других, след-ствием чего было то, что, как рассказывает nрот. Аввакум, «собирающеся во дворе с женами и детками и сожигахуся огнем своею волею». В период 1676 — 1683 г. г. в Пошехон-ском уезде сожглось людей до 1920 человек в одном толь-ко приходе св. Пятницы, кроме того жглись и в других приходах. В 1679 году в Тобольском уезде инок Даниил, собрав вокруг себя верных, удалился на р. Березовку, где устроил пустынь. Пронюхали об этом царские воеводы и сейчас же в пустынь были посланы «увещеватели». Они так усердно вели «увещевания и уговоры», что принудили верующих искать выход в самосожжении. «Января де про-тив 6 числа в ночи, в той заимке чернец Данило с едно-мышленниками своими в избах сожглись». Всего сгорело тогда 1700 человек. 4 февраля того же года в том же округе сожглось еще много народа.
В том же году в дер. Мостовке (Сибирь), снова сжига-ются 40 человек, доведенных до этого притеснениями цар-ских воевод. Готовясь к смерти они пишут царю Федору Алексеевичу «сказку», где говорят: «про нас говорят будто прелести ради мы заперлись во дворе и зажечься хотим; ей, ей, государь, Бог ведает, что не знаем мы за собою ни-какого вымысла злого, только держимся мы стараго благо-честия… Книги эти держим мы, за них страждем и умира-ем… Да еще, государь, нудят нас креститься тремя персты, щепотью… велят по сему веровать… Милосердный госу-дарь, царь, вели нам пребывать в старой прежней вере, да пожалуй нам за государевою печатью память, чтобы при-казные люди не приезжали, нас бедных не разоряли, мы пишем и плачем, от жалости сердца своего, чтоб не при-нимать нам веры новой, но не даждь нам Бог помыслить и на смертный час готовы от них пострадать и в огню сго-реть, как у Данила священника пострадали. За Христа по-страдати изволим, потому государь, что с женами и с детьми на мучение итти, не смеем до конца их от нас раз-лучать».
Так писали в конец исстрадавшиеся, загнанные, не ви-девшие никакого выхода люди, писавшие кровью своего сердца и тщетно просящие милости у правительства.
Но правительство по прежнему продолжало свою по-литику и следствием были новые и новые самосожжения.
Нет надобности перечислять все случаи самосожже-ний, пронесшихся по Руси – жглись и в Сибири, и на По-морье, и в Новгородской области. Многие запирались и погибали голодною смертью, другие «в могилах живые по-гребались и тако живота своего беднаго лишалися».
В 1685 году последовали новые указы, где рекоменду-ются против старообрядцев еще более суровые меры, в числе коих есть и такая, что «по троекратному у казни их допросу – жечь в срубе и пепел развевать …» Следствием этого указа была новая волна самосожжений. Особенно велико было массовое самосожжение в Палеостровском монастыре, где 4 марта 1687 г., во главе с соловецким ино-ком Игнатием, «скончашася огнем за древнее благочестие 2700 человек».
А 9 августа того же года, имея во главе «из Великаго Новгорода пречистаго диакона и благочестиваго инока, отца, во истину святаго, Пимена», видя «лютое нападение, суровое свирепство, зверскую наглость – в руки немило-стивыя вдатися трепетаху», 1000 человек сожглись.
Сжигаются и еще везде по всей Руси, где по 100, где по 150, где по 300 человек, а в большинстве случаев число сжигающихся невозможно и установить.
А правительство по прежнему продолжает сыпать ука-зами один другого строже, следствием чего явились ча-стые случаи вооруженных столкновений старообрядцев с правительственными войсками. Один из таких случаев был в том же Палеостровском монастыре, взятом Емелья-ном Ивановым, возглавлявшим вооруженный отряд. Пра-вительство послало отряд, осадивший монастырь; однако, взять монастырь войскам сразу не удалось и осада затяну-лась на 9 недель; 25 сентября 1688 года все осажденные сожглись. Всего погибло 1500 человек.
1 августа 1693 года во время осады дер. Строкино, по-сле долгого боя сожглось 800 человек.
В царствование Петра Великого остались в силе преж-ние указы, а в 1714 году издали новые, дополнительные. Хотя правительство как бы признало существование ста-рообрядцев и соглашалось видеть в них граждан, но зато с огромными ограничениями, заставляя их носить особое платье, медные знаки, за бороду платить «оклад», запре-щалось начальствовать над другими, не признавалось их свидетельство на суде против «православных», при браках с «православными» – приказывали обращать в «правосла-вие», а за брачное сожительство без венчания – предавать суду, детей же отбирать и крестить в «православие». Кроме того «казнить раскольника, развратившаго хоть одного из православных, а потаенных раскольников отослать на ка-торгу» и т.д.
Начались снова самосожжения. В числе сжегшихся были и люди знатные: так, сжигается в своей Новгород-ской вотчине кн. Петр Мышецкий со своими единоверца-ми до 100 человек.
После учреждения Синода начались его мероприятия и указы против старообрядцев, приведшие к новым случаям самосожжений. Особенно много случаев было в Сибири, причем причины все те же: «оставляем мы домы и все имение свое и идем на вольную смерть за старопечатныя седми соборов книги, как святые нас научили и изложи-ли…»
В 1723 году Синод издал указ о запрещении «расколь-никам строить скитов себе и пустынек». Усердные епи-скопы начали разорять скиты; следствие – самосожжения.
Наконец, «православное» духовенство начало застав-лять старообрядцев ежегодно у них исповедываться и при-чащаться и всеми мерами принуждало обращаться в свою веру. Тогда народ, отстаивая свою веру, начал бросать свои родные места и все свое добро, либо прибегал к само-сожжениям, либо убегал в непроходимые дебри, либо пе-реселялся за границу38 .
Промелькнули быстро короткие царствования Екате-рины I и Петра II, не внося в продолжавшуюся борьбу за веру ничего нового. При восшествии Петра II явились было светлые надежды на облегчение, так как народ видел в нем сына Алексея Петровича, погибшего за старину от руки отца, но царствование юного императора продолжалось только три года.
И без того тяжелое положение старообрядцев еще бо-лее ухудшилось в царствование Анны Иоанновны (1730 — 1740 г.). Огромные налоги – были удвоены и их беспощад-но выколачивали, разоряя народ. Началось повальное бег-ство. Немало старообрядцев поселилось в это время и в наших пределах (ред. – в Прибалтике).
В самой же России против старообрядцев действовали особо назначенные следственные комиссии, подчиненные Тайной канцелярии и Раскольнической конторе. Правда, казни и пытки в это время применялись сравнительно ред-ко, но зато оклады и подати достигали невероятных раз-меров. Поэтому сплошь и рядом снова начали происхо-дить самосожжения. На этот раз местом самосожжений стал Выг, где в 1732 году за древнее благочестие сожглись в разных пустынях 75 человек, потом 12, затем 30, далее 85. В 1733 г. сожглось «на бору в Муромском лесу» масса народа, а «спасенные» от самосожжения были схвачены и «биты плетьми». На Поморье сожглось 50 человек, а может и гораздо более. В 1734 г. там же – 200 в январе и 200 ле-том.
Наконец и Синод обращает внимание на участившиеся случаи самосожжений и старается выработать меры про-тив этого. Приказывают схватывать зачинщиков, исследо-вать обо всем подробно доносить и т.д. Одним словом, принимаются меры либо полицейского характера, либо чисто канцелярские.
А случаи самосожжений все продолжались. Из наибо-лее выдающихся случаев, следует отметить самосожжение в 1739 году в дер. Шадриной в Сибири, вызванное страш-ными притеснениями управителя Карташева, насильно заставившего ходить в церкви, «креститься щепотью», а в случае неповиновения «руки ломать» и т.д. Сгорело тогда от 300 до 500 человек.
Императрица Елизавета Петровна (1741-1761 г.) чрез-вычайно любила всякие богомоленья, а в связи с этим и духовенство. Поэтому количество духовенства при ней чрезвычайно возросло и, вместе с тем, духовенство обра-зовало новое замкнутое сословие, куда почти закрыт был доступ других сословий. Появились для борьбы со старо-обрядцами особые «миссионеры», принесшие немало зла.
Хотя и в это царствование новых особых указов не бы-ло издано, кроме направленных против самосожжений, но положение старообрядцев по прежнему оставалось чрез-вычайно плохим и даже еще более ухудшилось благодаря усилению крепостной зависимости. Поэтому продолжа-ются побеги, главным образом, в Сибирь, а также и частые случаи самосожжений, вызываемые действиями каратель-ных воинских отрядов. Синод же по прежнему продолжал предписывать «оных переловя для увещания отсылать ду-ховному начальству». Несмотря на все притеснения и все старания власти, все же число старообрядцев не уменьша-лось. Так, в одном доносе говорится, что на Мезени име-ются многочисленные скиты, где живут «происходящия одни из шляхетства, другие из знатнаго московскаго и прочих городов купечества», третьи «из подрядчиков», а также «не малое число есть монашествующих, бельцев обоего пола» и других. Следствием этого доноса была по-сылка воинской команды, разорение скитов и самосожже-ния. Из длинного ряда списка самосожжений этого време-ни особо выдающееся по количеству жертв было в 1753 году в Тюменском округе, в Сибири, где сгорело много народа, причем имена 200 записаны. Жглись люди всех возрастов: мужчины, женщины и дети, часто и со всем имуществом. В том же году в Устюжеском округе со-жглось 170 человек и т.д. В 1756 году в Томском округе сгорело 172 человека; самосожжение произошло после длительной осады воинским отрядом и продолжительных переговоров, причем старообрядцы просили, чтобы их пе-рестали гнать и тогда они разошлись бы по своим домам и «стали бы жить, пока Бог не послал бы нам смерть», а так они уверены, что «всех благочестивых предадут казни, по-садят на колья»; к тому же они «разорены поборами и ка-зенными работами, лучше умереть».
Только в 1761 г., устрашенное невероятным упорством сжигающихся, правительство решило несколько изменить практиковавшиеся до сих пор способы борьбы с старооб-рядчеством и издало указ, в коем говорилось, что «уверить их, что производимыя об них (старообрядцах) следствия уничтожить теперь повелено», а содержащихся под стра-жею – всех отпустить по домам.
Так закончилось первое столетие существования ста-рообрядчества, прошедшее под знаком гонений и мучени-чества. Правительство требовало повиновения полного, но народ упорствовал и стойко держался за свою старую ве-ру. Чем суровее принимало меры правительство, тем более ожесточался и народ, прибегая к укрывательству в непро-ходимых лесах и дебрях, побегам, самоубийствам, голод-ной смерти, утоплениям, либо самосожжениям, число жертв которых следует считать десятками тысяч.
Обыкновенно самосожжение происходило так. Узнав что правительство открыло их местожительство и посыла-ет для «увещаний» воинскую команду во главе с «право-славным» священником и каким-либо офицером, народ собирался в часовне, моленной или просто огромной избе, натаскивая туда соломы, сена, хвороста, бересты, расстав-ляя бочки со смолой, насыпая порох и т.д. Едва показыва-лась военная команда, как все собирались в дом и закола-чивали накрепко окна и двери. Начиналась общая молитва. Отряд высылал парламентера для переговоров. Народ про-сил, чтобы их оставили в покое и ушли, что они новой церкви все равно признать не могут и грозились сжечься. Начальники отряда и слышать не хотели об уходе и наста-ивали на своем. Наконец, видя, что уговоры не помогают, войска начинали осаду и шли в атаку. В этот момент под-нимались клубы дыма, пламя освещало все вокруг, разда-вались крики и стоны горящих; солдаты же от жары не-сколько отступали никого не спася, и через некоторое время на месте пожарища оставались только обгоревшие костяки десятков и сотен людей.
И всюду одно и тоже. Если при начале гонений первых борцов правительство замучивает и сжигает само, то по-следующие добровольно идут на казнь, чтобы только не попасться в руки врагов39.
Так протекал второй «мученический» период суще-ствования старообрядцев.

Гл. ХIХ. Ф Е Д О С Е Е В Ц Ы

Вскоре после возникновения Выговской обители и ос-нования поморского согласия, от него отделяется, так называемое, Феодосеевское согласие.
Основателем его был известный новгородский начет-чик Феодосий Васильев, происходивший из рода бояр Урусовых. Будучи дьячком Крестецкого Яма, он перешел в старообрядчество и примкнул к Поморскому согласию, при крещении получив имя Дионисия. В 1699 году он пе-реселился в Польшу, в Невельский уезд, где был принят некиим паном Куницким. «Услышано же бысть в России» его «отшествие, множество христиан градов, весей и сел, любовию располяеми, потекоша во след его, желающе… под руководством его пребывати». Всего собралось у Фео-досия «мужеска пола до 600, девиц же и жен до 700» чело-век, разного звания. Для них близ дер. Русановой, Кропи-венской волости, были построены 2 обители: мужская и женская. Феодосий, вместе со своим помощником дворя-нином Захаром Бедринским, всех «наставляше к богоугод-ному житию, по уставам иноческим Василия Великаго, общее житие устави». «В обителях же овиих служба Бо-жия: вечерня, павечерня, полунощница, утреня, часы, мо-лебны и панихиды, со чтением и со сладкогласным пени-ем, святым старопечатным книгам вся по уставу, чинно и красно вельми, на кийждо день исправляшеся». Во время трапез читали «трапеза едина всем бяше». Хлеб и другие продукты были общие. Одежда, обувь и др. вещи «из казны общия подавахуся». Занимались, главным образом, хлебо-пашеством. Сам Феодосий принимал деятельное участие во всех работах. Оброку приходилось платить по 30-ти рублей с человека40 в год.
Так прожили они здесь 9 лет, когда их стали сильно притеснять и разорять польские войска, искавшие у них богатств; пришлось задуматься о дальнейшем существова-нии. Решено было искать новых мест для переселения, а между тем в эти 9 лет Феодосий окончательно разошелся с выговцами и образовал свое собственное согласие. Глав-ным пунктом расхождения явился вопрос о браке.
Ожидая близкого пришествия антихриста и не имея у себя священства, поморцы отвергли всякие браки, в том числе и заключенные у новообрядческих священников. Федосеевцы же начали считать такие браки законными и признавать их. Из-за этого и начался спор.
Последовал обмен посланиями, которые, впрочем, не переубедили противников. В 1703 году Феодосий посетил Выг, где было устроено много бесед, но, не придя ни к ка-кому решению, мирно разошлись. В 1706 г. Феодосий со своими учениками, в отсутствие Андрея Денисова, посе-тил снова Выг, но на этот раз после долгих споров про-изошел разрыв, причем Феодосий «вышед из обители – прах ног своих отрясоша, вопиюще: не имети с теми отцы ни чести ни жребия». Споры на этот раз шли уже не толь-ко по вопросу о браке, но и о титле. Дело в том, что вы-говцы на кресте писали: «Царь Славы, Исус Христос Ни-ка», Федосеевцы же учили, что должно писать I. Н. Ц. I. Из-за расхождения по этим вопросам и произошел окон-чательный разрыв.
В 1708 г. Андрей Денисов, будучи в Новгороде, сделал попытку к примирению с Феодосием, но безрезультатно. Тогда в 1710 г. Денисов написал послание, где изложил всю историю споров с Феодосием и свои взгляды на брак.
Впрочем, свои взгляды на брак очень скоро после это-го изменили обе стороны. Поморцы, видя, что второго пришествия все нет, пересмотрели свои взгляды и стали требовать безбрачия только для находящихся в скиту; для мирян же стали признаваться браки, как венчающихся у новообрядцев, так и сходящихся без венца, причем и сам Денисов с ними вместе пил, ел и молился. А позднее по-морцы стали уже даже благословлять сходящихся для брачной жизни и, наконец, в конце ХVIII века был введен особый чин венчания.
Федосеевцы же тоже изменили свой первоначальный взгляд на брак.
В 1708 году Феодосий получил от кн. Меншикова гра-моту, в которой последний разрешал им переселиться из Польши со всей «братиею» в имение кн. Меншикова, при-чем им обещана была «в вере их вольность» и разрешено молиться «по старопечатным книгам, как у них чин состо-ит».
Получив грамоту, большинство федосеевцев пересели-лось в Псковскую губернию, в Великолуцкий уезд41. Но земли на новом месте оказались очень плохими и насту-пило «великое оскудение и нужда», вследствие чего Фео-досий возбудил новое ходатайство о переселении и кн. Меншиков разрешил им переселиться в Юрьевский уезд42, на Ряпину мызу. Во время хлопот по переселению, Феодо-сий, приехавши в Новгород, был арестован и умер в тюрь-ме в 1711 году.
На место Феодосия стал его сын, Евстрат. При нем фе-досеевцы переселились на Ряпину мызу и прожили там до 1719 года, когда по доносу была послана к ним военная команда для расследований. Испугавшись, федосеевцы, бросив все, разбежались кто куда мог. Евстрат бежал в Польшу43, другие бежали в Курляндию, Лифляндию, Ва-лахию, Стародубье и другие места, благодаря чему федо-сеевское учение распространилось по всей России.
В 1752 году в Польше был созван Федосеевский собор, который вынес постановление, известное под названием «польских статей». Одним из главных вопросов был вопрос о браке. Всех брачных разделили на «староженов» и «но-воженов». К «староженам» решено было отнестись снисхо-дительно: их браки считать законными и с ними молиться, но в случае рождения детей, то за первого – отлучать от молитвы на полгода, за второго – на год, за третьего – на два года. С «новоженами» же было постановлено не мо-литься и не сообщаться в питье и пище, и т.д. Однако, та-кие крутые меры, как запрещение крестить детей у ново-женов, вызвали протест и в среде самих федосеевцев. Вскоре один из них – Иван Алексеев, составил сочинение: «О тайне брака», где защищал супружескую жизнь. Обра-зовалось новое общество «новоженов». Однако, все же фе-досеевцы оставались противниками браков и многие осо-бенности, даже внешние, в устройстве их семейной жизни сохранились до последнего времени. Так, женатым запре-щалось не только ходить на клирос, но и молиться в хра-ме44; в самой семье неженатые дети не молились с роди-телями и не ели вместе. У детей была своя «рабская» посу-да, в отличие от прочей «мирской». К поморцам федосеев-цы относились враждебно и только перед войной взгляды изменились и враждебность стала исчезать.
Вскоре после отделения федосеевцев, от выговцев от-деляется новый толк – «Филипповцев».
Основателем его был Филипп (в миру Фотий), слу-живший ранее в стрелецком полку, а потом принятый вы-говцами. Сначала он состоял в услужении у скитника Да-выда, от которого и принял пострижение, а затем был из-бран духовником. После смерти А.Денисова, он хотел за-нять место настоятеля, но не был избран. Т.к. он все же продолжал домогаться настоятельского места, то был со-бран собор старцев (14 дек. 1737 г.), осудивший Филиппа. Когда вскоре после этого из-за доноса Круглого выговцам пришлось составить тропарь «Спаси, Господи»… для мо-ления за царя, то Филипп протестовал против нововвод-ства и удалился на р. Умбу, где и устроил свой скит. К нему стал собираться народ и вскоре возник целый скит. Выговцы несколько раз предлагали ему помириться, но Филипп остался непреклонным. Через некоторое время о их существовании узнали власти и была послана воинская команда для захвата скитников. Узнав об этом, они все со-брались в часовню и здесь сожглись (в 1743 г.). Но все же толк филипповцев продолжал свое существование. Глав-ное их отличие состояло в том, что они поклонялись толь-ко кресту без титлы, не признавали молитвы за царя и по-клонялись не всем иконам.
В ХVIII же веке появилось и Спасово согласие, осо-бенностью которого являлось убеждение, что «можно, по нужде, спастись одним упованием на Спасову милость». 0дни из них принимали крещение у новообрядческих по-пов, это, так называемые, «нетовцы», другие – сами себя крестили – «самокресты»; впоследствии их детей стали крестить бабки-повитухи, – отсюда и название их «бабуш-кины».
Много и еще разных толков возникло первоначально среди старообрядцев, но мало-помалу они начали исчезать и изменять свои убеждения, утрачивая те идеи, за которые боролись их основатели.

Гл. ХХ. П О П О В Щ И Н А

Старообрядцы, решившие у себя сохранить священ-ство, стали называться поповцами.
Когда старые попы начали вымирать и почувствовался недостаток в них, то по совету прот. Аввакума было реше-но принимать раскаявшихся старых попов, т.е. попов до-никоновского рукоположения. Но, когда и их не стало, то «нужды ради» было решено довольствоваться попами, хотя и нового рукоположения, но старого крещения; когда же и таковых не стало, то стали принимать вообще беглых но-вообрядческих попов, отчего и поповщина стала называть-ся беглопоповщиной. Так как в это время появилось на Ру-си много епископов и попов из Малороссии, где часто практиковалось обливательное крещение, то решено было принимать попов только великороссийских и ставленных великороссийскими же архиереями. В то время у беглопо-повцев проходят неустанные поиски собственного архи-ерея.
Самый чин принятия попов производился в разное время и в разных местах неодинаково. Сначала принято было всех переходящих перекрещивать. Но, боясь, чтобы при перекрещивании не исчезла благодать рукоположе-ния, крестили иногда попов в полном облачении. Потом стали только крестить для вида, вычитывая над принимае-мым попом чин крещения, ходили вокруг купели посо-лонь, но не погружали в нее принимаемого, а только маза-ли его миром. Позднее и такое крещение было оставлено и довольствовались приемом по второму чину, производя только миропомазание. Наконец, еще позже стали доволь-ствоваться при переходе только третьим чином, т.е. отка-зом и проклятием новой ереси.
Главными центрами поповщины были Керженец, Дон, Стародубье и Ветка.
Процветание Керженца началось уже в конце ХVII ве-ка. В начале ХVIII века в Нижегородских пределах: в Нижнем, Юрьеве, Городце, Чернораменских лесах, на Ветлуге и еще 7 городах там же, – насчитывалось старооб-рядцев 122.258 человек, каковое число для того времени являлось чрезвычайно огромным.
Первыми учителями здесь были: иеромонах Авраамий и монах Ефрем Потемкин. Вскоре, когда начались гоне-ния, сюда начали стекаться старообрядцы со всей Руси и селиться в лесах Чернораменских, а особенно по рекам Керженцу и Бельбашу, где вскоре понастроилось много скитов. Из этих скитов особо известными стали: 0нуфриев, Сафонтьев и Лаврентьев, названные по имени их основателей. Среди скитов были и мужские и женские, управлявшиеся особыми «отцами»-игуменами и «матеря-ми»-игуменьями. Все требы свершались священниками, производившими также и венчание и причащение. За по-лучением причащения приезжали многие издалека, чтобы потом, разнести славу о Керженце по всей Руси.
Впрочем, вскоре на Керженце, чуть не произошло рас-падение поповцев, благодаря тому, что старец 0нуфрий, получив подложные письма Аввакума, принял их за настоящие и начал проповедывать разные отступления и впадать в ересь во взглядах на Пресв. Троицу, Исуса Хри-ста, Божию Матерь. Так как к тому же он ввел в богослу-жение чтение писем прот. Аввакума и, возведя его в св. мученика, начал поклоняться его иконе, то образовался новый толк, который стал называться – «онуфриевщиной» и «аввакумовщиной». Впрочем, существовал этот толк не-долго: по смерти Онуфрия в 1717 г. произошло примире-ние и был подписан мировой свиток с остальными попов-цами.
Вскоре выделился новый толк, так называемых «дья-коновцев». 0снователем его был диакон Александр, кото-рый, читая Св. Писание и найдя место о наложении про-клятия на некрестящихся двуперстно, убоялся и перешел в старообрядчество. Прибыв на Керженец, он постригся в Лаврентиевом скиту и после смерти Лаврентия стал его настоятелем (в 1710 г.). Вскоре он стал вводить некоторые свои особенности: четвероконечный крест признал за ис-тинный, молитву Исусову стал произносить со словами «Боже наш», ввел крестообразное хождение вместо прак-тиковавшегося до того троекратного. Все это вызвало же-стокие споры, едва не приведшие к разрыву диаконовцев с остальными поповцами и только вмешательство Ветки и последовавшая в 1720 году казнь Александра остановили споры.
Вскоре начались на Керженец страшные гонения, воз-двигнутые новообрядческим епископом Питиримом, от которых большинство керженцев бежало на Ветку, но все же многие скиты Керженские продолжали существовать и далее.
В 60-х же годах ХVIII века поповщина распространи-лась и в Стародубье, Черниговской губ., где в особенности славились своею стойкостью слободы Демьянка и Пону-ровка, во главе с попом Кузьмою, прибывшим из Москвы. Когда начали приходить указы о притеснениях, то многие старообрядцы во главе с попами Кузьмою и Стефаном по-кинули старообрядческие пределы, перешли за польскую границу и поселились на острове Ветке на реке Сож45. Здесь по настоянию иеромонаха Иоасафа они построили церковь, которая была закончена и освящена во имя По-крова Пр. Богородицы уже при его преемнике иеромонахе Феодосии.
Ветка быстро стала возвышаться и вскоре сделалась центром всей беглопоповщины. Слух о свободе вероиспо-ведания, данной польским королем, привлек массу пере-селенцев и вскоре вокруг Ветки возникает 14 слобод с населением, превышающим 30.000 человек. Ветка начала богатеть и возвышаться, затемняя даже славу Керженца.
Но с такой славой центра поповщины не могло ми-риться русское правительство. Поэтому в 1735 году был послан полковник Сытин, который с пятью полками окружил Ветку и разорил ее: жители все были схвачены и разосланы по разным местам России, а церковь и построй-ки были уничтожены. Но вскоре Ветка оправилась: появи-лись новые переселенцы, отстроили храм и построили две обители: мужскую, где число чернецов доходило до 1200, и женскую. Пожертвования текли со всех сторон и Ветка расцвела, но ненадолго. В 1764 году была послана снова военная команда и произвела вторую «выгонку» и на этот раз окончательную. Жители (числом около 20.000) были схвачены и отправлены в Сибирь на поселение, а обитель-ский храм и постройки разорены. После этого Ветка уже более оправиться не могла.
Началось снова возвышение Стародубья. С Ветки сюда переселился поп Михаил Калмык, которому удалось сюда перевезти и ветковскую церковь. С этого времени Старо-дубье сделалось центром поповщины. Здесь были постро-ены 4 монастыря, до 17 церквей и до 16 часовен. Главный монастырь был Покровский, где жило до 100 иноков и 50 бельцов; затем мужские монастыри: Островский (дьяко-новцев) и Никольский (епифановцев)46, четвертый – жен-ский Казанский, где число инокинь доходило до 700.
Много в Стародубье было и безпоповцев, которые имели здесь два своих монастыря: мужской и женский. Главным центром безпоповцев была слобода Ардонь Чер-нецкая.
Одним из крупных центров старообрядчества был и Дон, где, главным образом, распространилась поповщина. Главными распространителями ее были: священноинок Иов, выходец из Литвы, и игумен Досифей. На берегу реки Чиры было основано (в 1672 г.) 2 монастыря: мужской и женский. По смерти Иова в 1680 г. игуменом стал Доси-фей, бежавший от преследований в 1688 году на реку Ку-му, где умер в 1691 г. Чирская же обитель была разорена, но старообрядчество не исчезло, а наоборот стало распро-страняться по всему Дону, а оттуда перекинулось на Вол-гу, на Кубань, на Куму и т.д.
В это время некоторые казацкие старообрядческие се-мьи под предводительством атамана Игнатия Некрасова (всего числом около 2000 человек) ушли за реку Кубань и перешли в подданство к турецкому султану. Для поселе-ния им были отведены земли в Валахии, где к ним присо-единилось много бежавших из России. В 1827 году они перешли на новые места и поселились в Малой Азии.
Много старообрядцев поселилось и в Сибири, как по-повцев, так и безпоповцев. Центром безпоповщины была Тобольская губерния, а поповщины – гор. Екатеринбург. В начале ХIХ века в губерниях: Оренбургской, Пермской и Тобольской число поповцев превышало 150.000 человек.

Гл. ХХI. Н О В О О Б Р Я Д Ц Ы

Собор 1666-1667 г. г. не только разделил русскую цер-ковь, но и окончательно закрепил преобладание светской власти над духовной.
Русское духовенство, так долго отстаивавшее свою са-мостоятельность от всяких притязаний на нее московских царей, являвшееся часто руководителями всей государ-ственной жизни, насчитывающее в своей среде лучших людей Руси, достигшее высочайшего авторитета и власти при патр. Филарете и Никоне, теперь было сломлено, должно было подчиниться самодержавию и уступить аре-ну деятельности новому классу – дворянскому.
На соборе 1666 года русское духовенство сделало по-следнюю попытку удержать свою самостоятельность, но попытка эта окончилась неудачно и пришлось отказаться от своих притязаний. После этого собора духовенство ста-ло послушным в руках правительства. Этому много спо-собствовало и то обстоятельство, что русское духовенство должно было уступить свое место нахлынувшему на Русь украинскому и белорусскому духовенству, которое быстро оттеснило всех русских и забрало управление русской церковью в свои руки. На первых порах это происходило незаметно и постепенно. По прежнему, из среды русских избирались московские патриархи, как Иоасаф II (1667-1673 г.), Питирим (1673 г.), Иоаким (1673-1690 г.) и Адри-ан (1690-1700 г.), но они никаким уже авторитетом не пользовались и светские власти с ними не считались. А когда умер последний патриарх Адриан в 1700 г., то Петр Великий запретил выбирать нового патриарха, назначив местоблюстителем патриаршего престола украинца Сте-фана Яворского, который был в то время рязанским архи-епископом. До этого было в обычае, чтобы патриарха за-менял митрополит Крутицкий; но он был все же из рус-ских, а русское духовенство было настроено враждебно к преобразованиям Петра; поэтому он избрал более покла-дистого Яворского, в руках коего и оказалась высшая цер-ковная власть.
Но прежде, чем рассматривать дальнейшую историю русской церкви, необходимо познакомиться с деятельно-стью некоторых киевских монахов, принесших много бед как старообрядцам, так и всей русской церкви.
Одним из первых выступивших против ревнителей старой веры был Симеон Полоцкий.
Симеон Полоцкий (1629-1680 г.), родом белорус, вос-питывался в Киево-Могилевской коллегии, где усвоил всю тогдашнюю западническую богословскую премудрость, создавшуюся под сильным влиянием иезуитов и выража-ющуюся в умении красиво и туманно говорить о всевоз-можных предметах. Постригшись в Полоцке в монахи, он сделался учителем и при посещении Полоцка царем Алек-сеем Михайловичем сумел лично поднести царю стихи, благодаря чему царь обратил на него внимание. В 1664 г. он переехал в Москву и принял здесь участие в соборе против Никона и в работах собора 1666-1667 г. г. Он напи-сал в опровержение челобитных, поданных попами Лаза-рем и Никитою книгу «Жезл правления», которая так по-нравилась собору, что была издана от его имени.
Книга носит название: «Жезл правления на правитель-ство мысленнаго стада православно-русския церкви, со-оруженный от всего освященнаго собора и утверждения во утверждении колеблющихся в вере, наказания в наказание непокоривех овец, казнения на поражении жестоко-выйных и хищных волков, на стадо Христово нападаю-щих». Несмотря на такое пышное название, книга особыми достоинствами не отличается. 0на разделена на 2 части. В первой помещено 30 «возобличений» на «Никитины обли-чения», во второй – 70 «возобличений» на обличения попа Лазаря. Первая часть не самостоятельна, а является пере-делкою труда Паисия Лигарида; вторая составлена Полоц-ким. Книга эта отличается некоторыми литературными достоинствами, так как в ней много краснобайства, но ни-какими – богословскими, так как доказательств никаких не приведено, а зато немало помещено ругательств. По-этому, несмотря на всю поддержку собора, книга почти никакого значения не имела и никого не переубедила.
Кроме того Полоцким было написано еще много бого-словских произведений, из которых очень интересен «Ве-нец веры кафолическия», где Полоцкий соединил все зна-ния, которыми обладал, начиная с апокрифов и кончая астрологией, а тексты из Св. Писания брал из латинской библии и от западных богословов.
Кроме его произведений при патриархе Иоакиме была написана против старообрядцев «во утверждение благоче-стивых людей, во уверение же и обращение к покаянию от прелести раскольников Св. Церкве» книга «Увет духов-ный», которая, впрочем, мало кого обратила и уверила.
После смерти последнего патриарха Адриана место-блюстителем патриаршеrо престола становится Стефан Яворский.
Стефан Яворский (1658-1722 г.) родился в польском местечке Яворе, воспитание получил в Киево-Могилян-ской коллегии, где все преподавание велось на латинском языке. Приняв католичество, учился в разных городах Польши, а вернувшись в Киев «раскаялся», постригся в мо-нахи и стал преподавать в коллегии. Там он «весьма па-пежское учение в киевских учениях утвердил»47, что про-должал делать и переехав в Россию. В России он, благода-ря своему красноречию, понравился царю Петру и был по-ставлен сразу в митрополиты, а вскоре и местоблюстите-лем патриаршего престола; против него раздались голоса, обличавшие его в «обливании» и введении латинских ере-сей, что подтверждал иерусалимский патриарх Досифей. Ему пришлось оправдываться. Желая угодить царю, Сте-фан везде старался ставить в архиереи чужеземцев, а в московской академии завел «учения латинския». Против старообрядцев и тех, кто видел в Петре антихриста он написал книгу: «Знамения пришествия антихриста и кон-чины века от писаний божественных».
Но так как царь все дальше отходил от церкви, откло-нившись в сторону протестанства, а затем и полного без-верия, то и со Стефаном у него отношения испортились.
В то время выдвигается царем новое лицо – это Фео-фан Прокопович, родом также с Украины. Получив воспи-тание в коллегии, побывав в униатстве, он понравился Петру своей покладностью и безразличием в делах веры, а в особенности своей склонностью к протестанству, за что царем, помимо Яворского, был назначен епископом. По поручению царя он составил «Духовный регламент».
«Духовный регламент» был написан в духе, желатель-ном для царя, и устанавливал новое царское управление на Руси, по которому церковь стала зависеть всецело от свет-ской власти. Он был, по царскому указу, подписан сенато-рами и духовенством и с 1721 г. вступил в силу. Отныне во главе управления русской церковью была поставлена кол-легия, названная Святейшим Синодом. Члены его прино-сили особую присягу, в которой обещали исповедывать крайняго судью – монарха; при синоде состоял особый светский чиновник – «око государево» обер-прокурор48, следивший за деятельностью синода, дававший свои за-ключения, выставлявший свои предложения и делавший доклады царю. Все дела должны были решаться едино-гласно. В случай разногласий дело представлялось на раз-решение царя. С учреждением синода прекратились созы-вы русских соборов. Кандидатов в архиереи избирал си-нод, но назначал царь, который стал главою всей церкви. Власть архиереев была сильно уменьшена и за деятельно-стью их следили особые «фискалы». Область духовных су-дов была значительно уменьшена. Было значительно со-кращено и количество духовенства. Архиереи и монасты-ри были устранены от заведования своими хозяйствами и пользования доходами, а посажены на определенные жа-лования. Поступление в монахи обставлено большими за-труднениями, а одно время и вовсе запрещено. Для наблюдения над церковным благочинием созданы были новые должности благочинных. Затруднено было вступле-ние в ряды духовенства для лиц недуховного происхожде-ния, благодаря чему духовенство сделалось замкнутою ка-стою, где должности начинают передаваться по наслед-ству или разного рода сделкам, – главным образом, про-дажам, либо бракам. Значительно упал и моральный уро-вень духовенства, чему много способствовало падение ма-териального благосостояния; мало-помалу духовенство превратилось в чиновников, да еще и наделенных поли-цейскими функциями, – было приказано, например, выве-дывать разные тайны на исповеди и доносить обо всем по начальству. Доносить духовенство обязано было и о ста-рообрядцах, о неходящих в церковь, хулящих правитель-ство и т.д. Таким образом духовенство было превращено в сыщиков. Благодаря этому началось полное отчуждение духовенства от народа.
При преемниках Петра продолжалось дальнейшее обособление и падение авторитета духовенства.
В царствование Петра, кроме вышеупомянутого Сте-фана Яворского было еще несколько лиц, деятельно бо-ровшихся с старообрядцами. Это были митр. Иов Новго-родский, Димитрий Ростовский, Питирим и др.
Иов Новгородский издал «Увещательный ответ от Пи-саний» по поводу появившегося сочинения «О рождении антихриста». Он много препирался с Семеном Денисовым и Феодосием Васильевым о вере, но неудачно.
Димитрий Ростовский, считающийся у новообрядцев «святым», был родом киевлянин. Прибыв на Русь, он был поставлен митрополитом. Много воевал со старообрядца-ми, которые в то время принуждены были скрываться от гонений в огромных Брынских лесах. Против старообряд-цев написал сочинение «Розыск о раскольнической брын-ской вере, о учении их, о делах их, и изъявление, яко вера их неправа, учение их душевредно и дела их не богоугод-на». Сочинение разделено на 3 части: «о вере», «о учении» и «о делах». Сочинение это, хотя и послужило фундамен-том для всех дальнейших составителей разных правил, как бороться и состязаться со старообрядцами, написано очень слабо, бездоказательно, содержит много даже кощунств, вроде того, что имя «Исус» значит «равноухий» и т.д., пе-ресыпано часто ругательствами и слишком проникнуто поучительным духом. Им же написано «Разсуждение об образе Божии и подобии в человеце» в защиту брадобри-тия.
Питирим, епископ нижегородский (1665-1738 г.), про-славился, как ярый гонитель старообрядцев. Происходя сам из старообрядцев, Питирим уже в зрелых годах принял новообрядчество и постригся в переяславском монастыре, где познакомился с царем Петром, которому понравился за свою ярую ненависть к прежней своей вере. Царь пору-чил ему бороться с старообрядчеством. Питирим начал борьбу с Керженских скитов и вел сначала «вещания». За-тем составил 130 вопросов и потребовал ответов на них. На Керженце в то время было много старообрядцев попов-цев, принадлежащих к «дьяконову» согласию. Сначала на требование Питирима они прислали своих 240 вопросов, а затем представили и «ответы», написанные и составленные Андреем Денисовым. С представлявшими ответы, Пити-рим повел беседу и «убедил» их, но, вернувшись домой, они снова «отступили». Поэтому Питирим издал свой от-вет на 240 вопросов, называемый «Пращица противо во-просов раскольнических». «Пращица» была составлена очень удачно для старообрядцев, так как, вместо обличе-ния, там были подобраны такие доказательства, которые выясняли, что старая вера есть истинная и непоколебимая.
Видя неудачу своей миссионерской деятельности, Пи-тирим начал гонения. В 1715 году был издан Петром I указ, в котором под страхом смертной казни запрещалось чинить препятствия Питириму при обращении им старо-обрядцев. В одном «доношении» царю Питирим предло-жил ряд мер против старообрядцев: всех способствующих распространению старообрядчества и стоящих во главе его арестовывать и отправлять в тюрьмы, либо «смирить», но делать это негласно. Рядовым же старообрядцам назначить двойной оклад, не допуская к занятию никаких должно-стей. Царь выразил согласие и назначил ему в помощь ка-питана Ржевского. Начались страшные гонения и притес-нения. Людей хватали, садили в тюрьмы, мучили, разоря-ли хозяйство, ссылали в монастыри, отправляли на катор-гу, били кнутами, казнили…
Только после смерти Петра I пришлось Питириму не-сколько поуспокоиться, так как он перестал пользоваться такою широкою поддержкою правителъства. Между про-чим, для более успешной борьбы со старообрядцами Пи-тирим устроил даже особую миссионерскую школу, куда принимались, главным образом, вероотступники, пере-шедшие из «старообрядчества». Из учеников этой школы особенно «прославились» борьбою со старообрядчеством: Неофит, Филарет, Андроник, Иосиф и др.
Из других сочинений, написанных против старообряд-цев в царствование Петра I и его преемников были изданы: архиепископа Феофилакта «Обличение неправды расколь-нической» в опровержение «Поморских ответов»; арх. Фе-офана – «Истинное оправдание христиан крещением по-ливательным», с доказательством, что православная цер-ковь может допускать и «обливательное» крещение. Это сочинение произвело на старообрядцев отталкивающее впечатление, т.к. в нем было ясно указано, к чему идут и что такое представляют собою новообрядцы. Арх. Рафаил написал «Изъявление о двуперстном и триперстном зна-мении креста», а игумен Андроник – «о сложении пер-стов»; Посошков – «Зерцало суемудрия раскольнича»; Флоров – «0бливание на раскольников»; Алексей Иродио-нов, происходивший из старообрядцев и проживший в Вы-говском монастыре более 15 лет, перейдя к новообрядцам в 1747 году, написал несколько сочинений против старо-обрядцев: «Беседословие о расколе», «Послание к данилов-ским раскольникам», «Краткие ответы на «Поморские от-веты» и другие.
Все эти многочисленные сочинения в сущности были бесполезны и не достигали своей цели, т.к. для старооб-рядцев они были неубедительны, мало ими читались, а ес-ли и читались, то с предвзятым только мнением найти что-либо, к чему можно придраться и, в свою очередь, изобличить. Для новообрядцев тоже были безцельны, т.к. выпускались в малом количестве экземпляров, читали их мало, а в качестве руководства для споров эти книги также были мало годны, т.к. там были собраны весьма слабо со-ставленные доказательства, часто достигавшие как раз противоположной цели.
Среди всех этих сочинений нельзя найти ни одного, равноценного «Поморским ответам» и могущего, если не разбить, то хотя бы пошатнуть их. С этой стороны старо-обрядцам, несмотря на их загнанность, униженность, «невежество», удалось достичь гораздо лучших результа-тов, чем новообрядцам, тем более, что сочинения старооб-рядческих писателей старательно переписывались и рас-пространялись повсюду.
Только в конце ХVIII века со стороны новообрядцев делаются попытки к более серьезному отношению к ста-рообрядчеству и изучению его.
В 1765 году появилось «Увещание» митрополита мос-ковского Платона, где он говорит об обрядовых церковных разностях между новообрядцами и старообрядцами и о «старых русских обычаях» житейских. Главная проводи-мая им мысль, что старообрядцы «только за одни мелкости спорят», в «силе же веры согласны» с новообрядцами. Кни-га написана чрезвычайно хитро и льстиво, причем Платон не скупится на всякого рода воздыхания, восклицания и всеми силами старается старообрядцев привлечь к себе, говоря, что мол, мы не виноваты, что так случилось, сде-ланного не исправишь и потому спасение только можно найти у новообрядцев.
После этого снова стало выходить много сочинений по разным вопросам. Главнейшими из них являются: «Отве-ты» с «Окружным посланием» арх. Никифора Феотокия; «Послание» и «Шесть обличений» Симона Логова – одного из крупных гонителей старообрядчества; «0бличение рас-кольническаго лжеучения» А. Иродионова; «Зерцало для старообрядцев» – Сергия и проч. В 1807 г. появилось пер-вое «Наставление правильно состязаться с раскольниками» – составленное в Рязанской семинарии. Появился (в 1795 г.) и первый исторический труд, составленный прот. Андреем Иоанновым, перешедшим из старообрядче-ства в новообрядчество. Он несколько раз менял заглавие своего сочинения и в окончательном виде оно стало назы-ваться: «Полное историческое известие о древних стри-гольниках и новых раскольниках»; в нем сообщено много интересных исторических сведений.
Но все эти книги с обличениями принесли старооб-рядчеству очень мало зла; самое же большое зло, как спра-ведливо замечают синодальные историки, было нанесено себе самими старообрядцами, их спорами и полемикою между собою. Казалось бы, в страшную годину гонений нужно было объединиться, чтобы дать общий отпор угне-тателям, но старообрядцы, предпочли грызться между со-бою, как это было на Московском соборе 1765 г., где со-шлись вместе поповцы и поморцы для решения вопроса об архиерее, и давать врагам возможность злорадствовать и почерпать всякие доказательства из их сочинений для борьбы со старообрядчеством.
Следствием же этих споров явилось единоверие, при-чинившее старообрядцам очень много зла.

Гл. ХХII. Е Д И Н О В Е Р И Е

Единоверие есть «условное соединение старообрядцев» с новообрядскою церковью49 или, проще говоря, уния, ко-торую допустила новообрядческая церковь, желая уско-рить и облегчить переход старообрядцев в новообрядче-ство. .
В единоверие разрешалось вступать только старооб-рядцам; новообрядцы же ни в коем случае не могли пере-ходить в единоверие. Старообрядцам, принимавшим еди-новерие, разрешалось совершать богослужение по старо-печатным книгам, креститься двуперстно и держаться ста-рых обрядов, но быть в подчинении у новообрядческих ар-хиереев и принимать священников только от новообряд-цев. Такие новообрядческие попы, воспитанные в новооб-рядческом духе и враждебные всему старообрядческому, обыкновенно быстро начинали заводить новообрядческие обряды и обычаи и переводить своих прихожан мало-помалу из единоверия в новообрядчество. Таких примеров имеется очень много и теперь еще имеется несколько но-вообрядческих церквей, почему-то именуемых единовер-ческими, хотя ничего от старого в них не сохранилось, разве несколько икон, обыкновенно вынесенных в при-твор, либо несколько старопечатных книг, если еще не проданных, то валяющихся где-нибудь на чердаке или в пыли в каком-либо церковном чулане.
Единоверие появилось в царствование Екатерины II с легкой руки митр. Платона.
Впервые мысль о единоверии возникла в Стародубье, где инок Никодим, по совету гр. Румянцева, написал про-шение к императрице о воссоединении старообрядцев с новообрядцами при условии, что будет снята клятва собо-ров на старые обряды, старообрядцы получат от синода особого епископа, который будет ставить священников, богослужение будет совершаться по старопечатным кни-гам, миро они будут получать от синода и всем, приняв-шим такую унию, будет разрешено носить бороды.
Пока синод разбирал эти условия, таврический епи-скоп Никифор Феотокий в 1780 г. поставил для старооб-рядцев в с. Знаменка, Елизаветградского уезда новообряд-ческого священника, принятого прихожанами под услови-ем, что он будет совершать богослужение по старопечат-ным книгам и по старым обрядам. Известие об этом сино-дом было встречено холодно. Тогда архиеп. Никифор написал «Повествование о обращении раскольников с. Знаменки». Результатом этого было согласие синода на учреждение таких же церквей и в Стародубье (1784 г.).
В это же время кн. Потемкин, желая привлечь для населения юга России побольше народа, отнесся весьма благосклонно к присоединившимся и построил им церковь в Елизаветграде (в 1786 г.) и монастырь при Кар-Дублине.
Положение же присоединившихся на Стародубье было шаткое, пока туда не приехал вновь назначенный петер-бургский священник Андрей Иоаннов. Он стал быстро «приводить все в порядок» и отнимать от «несогласных» старообрядцев их храмы силою, прибегая даже к военной силе. За 3 года своей деятельности он открыл «согласные» приходы в Злынке, Зыбкой, Никодимовой пустыни и Кли-мовской слободе. После него деятельность продолжал иеромонах Андрей.
На Иргизе попытку перейти в «согласные» сделал инок Сергий, но неудачно, т.к. скоро был изобличен и выгнан из монастыря, после чего переехал на Стародубье.
В 1797 г. «согласные» появились в Казани, а в 1799 г. и в Петербурге во главе с купцом Миловым, почему и стали называться «миловцами». Им весьма покровительствовал имп. Павел I, посетивший даже их церковь, а потом при-гласивший их в свою придворную церковь.
В 1799 г. появляются и в Москве желающие примкнуть к «согласникам», но т.к. они не хотели поминать на бого-служениях императорской фамилии, синода и архиерея, то выработали собственные условия, на которых они согла-шались перейти. Эти условия были пересмотрены и силь-но изменены митр. Платоном, после чего были утвержде-ны императором Павлом в 1800 году. «Согласные» стали называться «единоверцами», а сами «условия» переделаны в «правила единоверия» или «пункты», по которым едино-верие утверждалось на следующих условиях: единоверцы могут иметь попов, зависимых от новообрядческого епи-скопа, своего епископа не получают, получают миро и мо-лятся по старым книгам; священники рукополагаются но-вообрядческими епископами по старым книгам; по ста-рым же книгам освящаются храмы и антиминсы. Но вме-сте с тем было введено много всевозможных ограничений, чтобы кто-либо из новообрядцев не «совратился» в едино-верие. Вопрос же о клятве собора, сколько ни старались единоверцы, так и не был разрешен в окончательном виде. Новообрядцы хитрили и боялись об этой клятве высказать свое определенное мнение.
В 1801 году открылся приход в Москве, затем в Калу-ге, Екатеринбурге и т.д. Первым единоверческим священ-ником в Москве был поставлен И. Полубенский, ярый противник и враг старообрядцев, написавший много про-тив них сочинений, из которых главные: «Грамматические примечания для старообрядцев», «Падающая громада ста-рообрядственных мнений» и т.д.
В то же время (в 1801 г.) решено было открыть едино-верческую типографию, для чего решено было использо-вать старообрядческую типографию в Клинцах, но потом местом для нее была избрана Москва, где типография от-крылась при тамошней единоверческой церкви в 1820 го-ду. Книги, выпущенные этой типографией, имеют надпись: «напечатася сия книга в царствующем граде Москве в типографии единоверческой церкви в лето…с книги, напечатанной в лето…, в граде…, при патриархе…».
Вскоре уже после создания единоверия начались в нем нелады. Новообрядцы стали смотреть на него, как на пере-ходную ступень от старообрядчества к новообрядчеству. Переходившие же старообрядцы стремились отмежеваться от новообрядцев и смотрели на единоверческих попов, как на «беглых». Поэтому такие единоверцы всячески стреми-лись отделаться от влияния новообрядцев, не допуская их архиереев, принимая их попов через «исправу», пропаган-дируя единоверие и среди новообрядцев и т.д. Началась ярая борьба и внутри самого единоверия. Очевидно, им не могла удовлетвориться ни одна сторона, ни другая.
Все же, благодаря новым притеснениям старообрядцев в царствование Николая I, единоверие как будто стало процветать и разрастаться. Правительство прилагало все меры к полному разрушению старообрядческих монасты-рей или, по крайней мере, обращению их в единоверие.
В 1854 году, воспользовавшись тем, что 63 человека из многих тысяч прихожан Преображенского кладбища со-гласилось подписаться под прошением о принятии едино-верия, была отобрана главная моленная на мужской поло-вине кладбища и превращена в единоверческую. А в 1866 году было отобрано уже все мужское отделение кладбища и превращено в единоверческое.
Также случилось и с Рогожским кладбищем, где до-вольствовались подписями под прошением 26 человек, по-сле чего отобрали храмы и обратили их в единоверческие.
В то же время началось истребление монастырей и по всей России. Закрыли и превратили в единоверческие мо-настыри: Иргизские, Черниговские, Нижегородские, Мо-гилевские и другие, после чего им были даны разные при-вилегии, назначено казенное содержание, отведены земли и прочее.
Были построены и новые единоверческие монастыри, как напр., мужской Оренбургский и женский на Всесвят-ском единоверческом кладбище в Москве (1862 г.).
Особенно много зла старообрядцам причинил едино-верческий Никольский монастырь на Преображенском кладбище, где одним из настоятелей был известный Павел Прусский.
Павел Прусский (1821-1895 г.) родился в Сызрани в старообрядческой федосеевской семье и в молодости пользовался большим уважением среди старообрядцев, как хороший начетчик. Некоторое время он прожил на Преоб-раженском кладбище, а в 1848 году, в разгар притеснений со стороны правительства, был послан московскими ста-рообрядцами в Пруссию, где им был устроен и открыт мо-настырь близ Гумбинена, у дер. Войново, на берегу озера. В 1851 году он съездил в Злынку, где принял иночество. Вследствие последовавших раздоров, он на некоторое время удалился в Климоуцы (близ Белой Крыницы), где также устроил безпоповский монастырь50 . В 1852 году возвратился назад в Пруссию, где сделался настоятелем монастыря, которым управлял до 1867 г. В гор. Иоганигс-бурге им была устроена типогра¬фия, где он напечатал много книжек в защиту старообрядчества. За свою дея-тельность он был очень почитаем, как один из руководи-телей старообрядчества и пользовался большим почетом и авторитетом. Совершенно неожиданно Павел изменил свои убеждения и перешел в единоверие, превратившись из защитника старообряд¬чества в ярого врага и гонителя. Приняв единоверие, он переехал в Москву, где поселился вместе со своими 15 учениками в Никольском монастыре на Преображенском кладбище и вскоре сделался его настоятелем. 0тсюда он начал свою борьбу со старообряд-чеством, Павел стал разъезжать по России51 , где устраивая споры, где применяя силу, и всеми мерами обращать ста-рообрядцев в единоверие. Немало написал и сочинений, из коих главные: «0провержение «Поморских ответов» Ан-дрея Денисова», «Опровержение вопросов Никодима», «Бе-седа с поповцем о 69 правиле Карфагенскаго собора», «Царский путь», «Беседа с поморцем о Пирре» и пр. При нем в Никольском монастыре была собрана богатая биб-лиотека старых и новых книг, пожертвованных купцом Хлудовым. Начало этой библиотеки положено было Адри-аном Озерским, составителем книги «Выписки из старо-письменных, старопечатных и других книг», где собраны всевозможные выписки из книг, могущие послужить к об-личению старообрядцев.
Но весь внешний рост единоверия не мог послужить к заглушению внутренних разногласий среди единоверцев, которых самый компромисс единоверия не удовлетворял. Снова стали поднимать вопрос о снятии клятв собора, о своем епископе и т.д.
В 60 годах были сделаны попытки изменить, опреде-лить и перестроить единоверие на новых началах, Едино-верцы постарались добиться уничтожения и самого назва-ния «единоверия». Во главе этой партии стал единоверче-ский священник Иван Верховский, сын также единоверче-ского священника Тимофея Верховского, много воевавше-го со старообрядцами.
Иван Верховский учился в Пермской семинарии, где обнаружил большие способности к миссионерской дея-тельности среди старообрядцев. Заметив, что из него вый-дет хороший борец со старообрядцами, начальство поста-вило его единоверческим священником, при этом ему бы-ло указано, что «единоверие не есть православие» и суще-ствует только с миссионерской целью. Размышляя над этим, Верховский пришел к заключению, что единоверие действительно «двулично и двусмысленно». И он присту-пил к разоблачению этой двусмысленности, работая на этом поприще в течение 20 лет.
Рассуждая, что «платоновское единоверие безжизнен-но, бессмысленно, пусто, лживо», он решил, что необхо-димо не единоверие, а «соединство святое и без упрека древлеправославное», причем это «соединство» должно было произойти таким образом, что новообрядцы должны были прийти к старообрядцам и просить у них снисхож-дения за свои заблуждения, признав, что единственно спа-сительным является возвращение к старым книгам и обря-дам. Для этого «соединства» или «старообрядчества» был составлен особый проект, по которому трем выборным от всего старобрядчества и единоверия лицам следовало при-обрести от новообрядцев рукоположение, после чего отде-литься от новообрядцев и образовать самостоятельную церковь во главе со своим митрополитом или даже патри-архом, при котором образовать свой старообрядческий си-нод для непосредственного сношения с властями. Перейти к древнему соборному управлению и созывать соборы. С новообрядческим синодом и духовенством прервать вся-кие сношения. Новообрядцам разрешить переходить в ста-рообрядчество. Австрийскую иерархию признать действи-тельною.
Этот проект привлек многих единоверцев. Были воз-буждены соответствующие ходатайства перед правитель-ством, неприведшие ни к чему. Даже просьба об отмене-нии клятв соборов была отклонена. Дело со всем этим окончилось тем, что Верховскому пришлось бежать за границу от преследования властей и стать в ряды старооб-рядцев. Однако его идеи не исчезли и продолжали жить среди единоверцев.
В 1877-1879 годах единоверцы стали обращаться к правительству с просьбами о расширении платоновских пунктов, следствием чего был указ в 1881 году о расшире-нии прав единоверцев, чрезвычайно малом, касающемся только разрешения переходить из православия в единове-рие в исключительных случаях и крещение детей от сме-шанных браков в единоверческой церкви.
В 1885 году последовало разъяснение синода, что но-вообрядчество и единоверие «составляют одну церковь». После этого последовало синодское «изъяснение» о собор-ных клятвах, где было сказано, что эти клятвы законны и справедливы и касаются тех, кто «будет считать новоис-правленныя книги, чины и обряды неправоисправленны-ми, поврежденными, еретическими»… и «употребляющих именуемые старые обряды… в знак своего противления церкви… Церковь различала от самых обрядов, которые… не признавала подлежащими безусловному воспреще-нию…» Было разъяснено и о принятии из старообрядчества через миропомазание.
В то же время синод стал заботиться и об организации единоверческих школ.
После манифеста 1904 г. позиции единоверия сильно пошатнулись и оно стало клониться к упадку, заменяясь чистым новообрядчеством.
Таким образом, хотя единоверие не удовлетворило ни одной стороны, все же имело большое значение, отняв от старообрядцев много собратиев по вере, а главное, при-крываясь его знаменем, новообрядцы старались разрушать и последние центры старообрядчества.
Но не следует также и переоценивать его значение, т.к. в конце концов в единоверие уклонились наиболее слабые из старообрядцев или падкие до земных временных благ, как это показал на своем примере Павел Прусский. Старообрядцы, видевшие его в наших краях, рисуют его в конце жизненного пути слабым, опустившимся стариком, всеми nрезираемым, надеявшимся больше на полицейскую помощь, чем на свои силы, и ненашедшим того, ради чего он изменил вере предков.
Такова судьба всех вероотступников и изменников.

Гл. ХХIII. ИСКАНИЕ АРХИЕРЕЙСТВА И БЕГЛОПОПОВЩИНА

Уже в первые же годы после разделения русской церк-ви старообрядцам пришлось столкнуться с вопросом о священстве и иерархии.
После того, как еписк. Павел Коломенский был заму-чен и сожжен, старообрядцы, остались без епископа и священников ставить стало некому. Начались поиски ис-тинного благочестия. Стали создаваться легенды о том, что истинное благочестие не угасло, а существует в других землях. Указывали на Антиохию, на «Опоньское»52 цар-ство, на «Беловодье» и т.д. Появляются различные сказа-ния даже с подробными рассказами о состоянии и поло-жении веры в местах, где, якобы, сохранилось благоче-стие. Начались и попытки отыскания этих стран, но окан-чивались они ничем. Приходилось только убеждаться, что истинная благодать исчезла. Появились и различные ска-зания о невидимых градах, где скрыта благодать. Среди этих сказаний особенно было распространено «сказание о невидимом граде Китеже».
«Китежский летописец» описывает, что во время та-тарского нашествия, когда татары подошли к Большому Китежу, то по особому Божиему соизволению «град стал невидимым, и будет он стоять невидимым до скончания века». Там есть и церкви, и монастыри, и много народа, пребывающего в истинном благочестии. В летние тихие вечера раздается даже колокольный звон, который могут услышать не все, а только люди богобоязненные и благо-честивые; некоторые же за особенно благочестивую жизнь могут сподобиться и попасть в этот невидимый град, где пребывать «со отцы святыми» – «в радости духовной», как повествует «Послание отцу от сына». Китеж пользовался большою славою среди всех старообрядцев и к озеру Свет-лому Яру53 съезжались и сходились со всей России старо-обрядцы 23 июня и проводили здесь в молитве всю ночь. Обычай этот держался до последнего времени.
Все же одни сказания не могли удовлетворить ищущих древнего благочестия, поэтому начались поиски его в дру-гих странах. Сначала был отправлен на восток старец Леонтий, чтобы узнать, как обстоит с благочестием у гре-ков. В 1703 г. старец вернулся в Россию и сообщил нера-достные вести о том, что у греков полное запустение и ве-ра пала. В своем сочинении: «Разногласие греков с древним святых отец преданием восточныя церкви» он так отзывался о греках: «греки в крещении обливаются, а не погружаются; крестов на себе не носят, крестятся в моле-нии неистово, ни на чело, ни на плечо не доносят рукою, махают семо и овамо; в церкви стоят в шапках, не скида-ют, как молятся; в церкви стоят в стойлах, искривяся, гор-до, а глядят на стену, а не по образам святым; служат ли-тургию на одной просфоре, и то на черствой; мирские у них, не говев, приобщаются; патриархи, митрополиты и прочий духовный чин табак пиют и в грех того не ставят; патриархи, митрополиты и попы усы себе подбривают… в пост великий всякия гадины и ползающия животныя в мо-ре и в реках едят… мирские и женский пол сквозь царския двери в алтарь ходят. Патриарх греческий церкви на откуп погодно отдает по 100 рублев и по 200… А в домах их икон нет, с турками во всем смесилися. Греки непостоянны и обманчивы, точию христианами слывут, а и следу благо-честия в них нет, да и неоткуду им благочестия и научити-ся, ибо книги им печатают латыни в Венеции; каковыя пришлют латыни, по их и служат и поют».
Таково было положение дел на Востоке, поэтому при-ходилось оставить всякую надежду найти там благочестие.
А между тем, согласно «Дьяконовых ответов»: «Все-усердно желаем и Господа Бога просим, да православнии епископи будут до скончания века, и иже от православия сведошася, дабы в оно паки направилися» – старообрядцы поповцы начали принимать «беглых» от новообрядцев священников, пошли дальше и решили принять и новооб-рядческого «беглаго» епископа, который согласился бы ставить священников. Взоры всех поповцев обращаются на Ветку, которая тогда являлась центром поповщины.
В 1730 г. ветковские старообрядцы обратились к яс-скому митрополиту Антонию с просьбой поставить им епископа, причем кандидатом был намечен ветковский инок Павел. Митрополит Антоний сначала соглашался , но потом, боясь русского правительства, отказался. Обрати-лись с такою же просьбою к константинопольскому пат-риарху Паисию, но и тот ответил отказом. Получив отка-зы, поповцы стали искать какого-нибудь «беглого» епи-скопа и скоро им это удалось. Первым из них был Епифа-ний.
Епифаний Реуцкий постригся в Киеве в монахи, а по-том был посвящен в иеромонахи и поставлен игуменом Козелецкого Георгиевского монастыря. Митрополитом ясским Георгием он был поставлен епископом в Чигирин, за что был схвачен русским правительством54, предан суду и присужден к ссылке в Соловецкий монастырь. Узнав об этом, поповцы вступили с ним в переговоры и, придя к со-глашению, похитили его во время пересылки. Только пол-года пробыл Епифаний епископом на Ветке, поставив священников и диаконов. В 1735 г., во время первой «вы-гонки», он был схвачен и заточен в Киеве, где и умер.
Через некоторое время появился на Стародубье новый «беглый» епископ Афиноген. Это был беглый чернец Вос-кресенского монастыря. Прибыв на Стародубье он стал себя выдавать за епископа Луку, состоявшего при сослан-ном императ. Иоанне Антоновиче. Он был принят, как епископ, и стал поставлять священников и диаконов. Но скоро поползли слухи, что он самозванец; тогда Афиноген бежал в Польшу, где и умер.
Еще до бегства Афиноген встретился с иноком Анфи-мом и рукоположил его в архимандриты, а потом обещал рукоположить заочно и в епископы. Когда Афиноген бе-жал, то Анфим стал выдавать себя за епископа, переезжая с места на место по всему югу России. В конце концов был схвачен казаками, обвинен в самозванстве и утоплен в Днестре. Таковы были первые неудачные попытки полу-чить «беглаго» епископа.
В 1765 г. московские поповцы предложили поморцам слиться под властью одного старообрядческого архиерея. Для обсуждения этого вопроса в 1765 г. в Москве был со-зван собор, в котором приняли участие наиболее выдаю-щиеся начетчики, как поповцев так и поморцев. Со сторо-ны поповцев главным был Никодим со Стародубья, соста-витель «Никодимовых ответов»; он был в близких отноше-ниях с кн. Потемкиным, известен императрице и пользо-вался большим почетом и влиянием среди поповцев55. Со стороны поморцев был представитель от Выговского мо-настыря, Андрей Борисов – «громкий член поморской церкви и главный киновиярх Выгорецкой киновии»56, из-вестный не только среди всего старообрядчества , но и в правительственных кругах, где его именовали «патриар-хом староверческой церкви»; он написал 15 сочинений и положил много трудов на пользу старообрядчества. Кроме него участие приняли: Василий Емельянов – глава москов-ской поморской общины, Иван Васильев, весьма ученый поморец, написавший впоследствии замечательное сочи-нение «Извещения разглагольствия» (Тарасия с Трифили-ем) и 15 вопросов к поповцам «о их суеверном заблужде-нии по предметам хиротонии и крещения Российской церкви». Приняли участие в этом соборе и многие другие. Были представители и от федосеевцев.
На соборе долго обсуждались разные проекты о том, как добыть архиерея; среди них особенно привлек внима-ние проект рукоположения епископа главою св. Иоанна Златоустаго, хранящеюся в Успенском соборе, как когда-то был поставлен киевским митрополитом – Климент – главою Климента, папы римского. Потом выдвинули предложение рукоположить епископа рукою митрополита св. Ионы, мощи которого находились также в Успенском соборе. После долгих споров и переговоров не смогли прийти ни к какому решению и собор разошелся, признав «восстановление архиерейскаго чина» неосуществимым.
После этого поповцы собирали частые соборы на Ро-гожском кладбище, где главными вопросами были вопро-сы о принятии «беглых» попов.
В это время начинает появляться единоверие, против которого старообрядцами всех согласий было написано много сочинений. Особенно замечательные: Андреяна Сергеева «Два ответа петропольским униатам на вопросы о причине, не позволяющей с ними быть во единой вере и богослужении», Гавриила Скачкова «Критическое показа-ние в стихах и прозе о бытии в России трех церквей: Ни-коновой, униатской и старообрядческой или поповщины», Павла Любопытного «Ответ петропольским униатам о несовместности соединения с ними в вере Христовой церкви» и другие.
Следует упомянуть, что Павел 0нуфриевич Любопыт-ный (1772-1848 г.) урожденец гор. Юрьева, был одним из известных старообрядческих писателей – поморцев. Писал много обличительных сочинений. Очень много трудов по-ложил на собирание старообрядческих сочинений и руко-писей и составление о них сведений, которые собрал в своей книге: «Исторический словарь или библиотека ста-роверческой церкви».
При Николае I начались сильные притеснения и гоне-ния против старообрядцев, так что почти исчезла возмож-ность безпоповцам получить попов. Возникло новое иска-ние архиерея, которое привело на этот раз к возникнове-нию Белокриницкой иерархии. Но не все беглопоповцы ее признали. Остались и верные беглопоповщине.
С переходом последнего рогожского попа Ивана Мат-веевича Ястребова к белокриницким, центром беглопо-повщины стала Тула, где был поп Павел, резко осуждав-ший и обличавший незаконность Белокриницкой иерар-хии. После его смерти центр перешел опять в Москву, но беглопоповство начало сильно падать, т.к. беглые попы стали предпочитать переходить к белокриницким. К тому же стали возникать и такие вопросы, как обсуждавшийся на соборе 1885 г. (в селе Берендино) вопрос «душеспаси-тельно ли вообще священство, воспринимаемое от нико-ниан».
Впрочем, беглопоповцы существовали до самой рево-люции, стараясь только принять новых «беглых» попов осмотрительнее, наводя предварительные справки – не находится ли данный поп под запрещением или не чис-лится ли за ним каких-либо провинностей.

Гл. ХХIQ. ПОМОРЦЫ В МОСКВЕ

Второе столетие существования старообрядцев нача-лось при более благоприятных условиях, чем первое.
Уже при Петре III (1761-1762 г.) были изданы некото-рые указы, смягчающие тяжкие притеснения, которым подвергались старообрядцы до того времени.
Дальнейшие смягчения последовали в царствование императрицы Екатерины II (1762-1796 г.), правительницы мудрой и дальновидной. В первый же год своего правле-ния она издала указ, где всем старообрядцам, бежавшим за границу, разрешалось вернуться на родину, причем им представлялись различные льготы от всяких податей и ра-бот на 6 лет. В 1763 г. было упразднено одно из самых нелепых учреждений, принесшее массу зла, – «расколь-ничья контора». В 1764 г. последовал указ с разрешением носить старообрядцам обыкновенное платье и бороды; в 1769 г. – указ о праве свидетельства на суд; в 1782 г. – об освобождении от двойного оклада; в. 1783 г. – о запреще-нии упоминать в актах и в «разговоре» названия «расколь-ник». Но в это же время в 1768 и 1778 г. г. был издан указ о воспрещении старообрядцам строить церкви и часовни и вешать колокола. Но все же по отношению к старообряд-цам правительство держит себя гораздо лояльнее и старо-обрядцы, вздохнули гораздо легче.
В это время центром всего старообрядчества становит-ся Москва, а московских поморцев – Монинская Покров-ская часовня57. Настоятелем в ней был Емельянов, человек весьма благочестивый и начитанный, пользовавшийся у всех старообрядцев большим уважением. Находя, что во-прос о браке не является окончательно разрешенным, т.к. примириться с венчанием у новообрядцев он не мог, Еме-льянов решил, что и старообрядческим наставникам мож-но венчать желающих вступать в брачный союз. С этой целью он заменил полный чин бракосочетания пением молебна Спасителю и Богоматери. Этот чин бракосочета-ния привлек к нему много поморцев, но зато это вызвало возражение выговцев, которые в 1792 году вызвали Емель-янова к себе для суда над ним. С него была взята подписка, что он не будет больше производить таких венчаний. Но, прибыв в Москву, Емельянов принужден был все же вен-чать приходящих к нему. После смерти Емельянова (1797 г.) дело его продолжал наставник Гавриил Скачков, известный, как большой начетчик и крупный писатель. Он составил особый чин бракосочетания и завел при молен-ной особую «брачную книгу», куда вносились записи о браке.
Из Москвы чин венчания распространился среди всех поморцев и даже был признан выговцами. В Петербурге также был принят чин венчания, причем главным защит-ником его был наставник моленной на Малой Охте – Па-вел Любопытный, составивший также чин венчания и написавший в защиту его много полемических сочинений.
Монинская моленная существовала в Москве до конца 1836г.,когда по указу правительства была закрыта. Ее мно-гочисленные прихожане58 открыли несколько тайных мо-ленных; три из них просуществовали до конца ХIХ века.

Гл. ХХQ. ПРЕОБРАЖЕНСКОЕ КЛАДБИЩЕ

В царствование императрицы Екатерины II в 1771 г. в Москве был страшный мор: от чумы народ умирал тыся-чами, так что не успевали хоронить умирающих. Жители, испугавшись чумы, бросали свои дома и имущество и раз-бегались куда могли. Правительство же, боясь, чтобы бег-лецы не разнесли заразу повсюду, начало устраивать во-круг Москвы карантины, никого не выпуская. Воспользо-вавшись этим, один купец из федосеевцев Илья Алексее-вич Ковылин (1731-1809 г.), вызвался устроить карантин на свои средства. Последовало согласие, и Ковылину был отведен участок земли у Преображенской заставы. Был устроен карантин и рядом с ним кладбище для похорон умерших. Ковылин собрал много федосеевцев, живших в Москве для ухода за больными. В то время, как на улицах Москвы народ умирал без ухода и присмотра, а покойни-ков хоронили в общей яме без всяких церковных отпева-ний, у преображенцев уход был хороший, хорошо корми-ли, умирающих напутствовали исповедью, мертвых отпе-вали и хоронили на кладбище. Народ стал стекаться тол-пами, а Ковылин стал проповедывать, что мор послан Бо-гом в наказание за новообрядчество. Многие начали пере-ходить к старообрядцам и креститься, а умирая, оставляли все имущество кладбищу. Кладбище быстро разбогатело и вскоре в кассе кладбища насчитывалось более 200.000 рублей, что по тому времени, являлось суммой очень крупной. Ковылин начал хлопотать о разрешении устрой-ства общины, вскоре разрешение было получено и Ковы-лин приступил к устройству общины.
Сначала были выстроены два обширных помещения для мужчин и женщин, а потом выстроена моленная, украшенная древними ико¬нами в дорогих окладах, и тра-пезная. Община была переименована в монастырь и пер-вым настоятелем его был сам Ковылин. Он посетил Выг, где познакомился с уставом обители, а затем заимствовав многое от выговцев, сочинил собственный устав для мона-стыря; были установлены: особая одежда для всех59, упо-требление только постной пищи, особые порядки в молен-ной. Так, после утреннего богослужения, брали иконы и с пением тропаря шли в трапезную. Наставник читал «0тче наш», после чего клали поклоны и садились за трапезу. Во время трапезы читали жития святых. После трапезы пели «Достойно есть» и несли икону назад в моленную, а затем расходились по кельям.
Богослужения совершались ежедневно. Служили ве-черню и павечерницу, утреню, часы, молебен, либо пани-хиду.
И с внешней стороны монастырь начали украшать. Он был обнесен каменной стеной и башнями по углам. В мужском отделении было 7 корпусов, построенных вокруг пло¬щади, где помещалась моленная. В женском отделении было 5 каменных корпусов, один из которых был назначен для малолетних; при каждом из корпусов отдельная мо-ленная, кроме того масса служб: кладовые, амбары, погре-ба, кухни, конюшни, бани и прочие здания. Уже вскоре после основания в монастыре насчитывалось около 500 обитателей, а кроме того до 3000 прихожан. В начале ХIХ века уже насчи¬тывалось до 1500 обитателей и более 10.000 прихожан. Следует еще отметить, что в монастыре име-лась и школа, где обучали чтению, письму и пению. Шко-ла эта сыграла огромную роль, т.к. отсюда давались певцы на всю Россию.
Преображенский монастырь, или, как его обыкновенно принято называть – «кладбище», сделался центром федосе-евцев всей России. Федосеевские общины существовали в то время в городах: Петербурге, Ярославле, Новгороде, Вышнем Волочке, Риге, Туле, Саратове, Нижнем Новгоро-де, Казани, Симбирске, а также на Дону, Кубани, в Старо-дубье и других местах. Во все эти места с Преображенско-го кладбища поставлялись наставники и рассылались пев-чие. В годину новых гонений, последовавших в царствова-ние Николая I, Преображенское кладбище являлось цен-тром не только федосеевцев, но сюда обращены были взгляды всего русского старообрядчества. В страшные го-дины возродившихся гонений оно стояло непоколебимым столпом и было светочем для всей России, поддерживая национальную веру и не давая ей угаснуть.
Еще в 1808 году Ковылин составил для кладбища пра-вила, а в 1809 г. последовало утверждение их импер. Алек-сандром I. Кладбище стало официально именоваться «Преображенским богадельным домом», с предоставлени-ем ему прав, уравнивавших кладбище с прочими частными благотворительными заведениями. В 1809 г. умер Ковы-лин.
Вскоре начались притеснения. В 1823 г. был назначен особый чиновник для наблюдения. В 1826 г. было прика-зано уничтожить моленные, построенные за 10 лет до ука-за. В 1834 г. приказано было всех мальчиков, содержащих-ся в приютах Преображенского кладбища, зачислять в кантонисты60. В 1838 году велено было продать все не-движимое имущество кладбища, находящееся вне его. В 1847 г. кладбище было подчинено ведению Московского Попечительного совета. Было запрещено принимать боль-ных; уничтожены кельи для призреваемых и отделения вне кладбища: уничтожили крещальню и запечатали кре-стовный дом; запрещено было носить монашескую одеж-ду, хоронить без разрешения полиции и т.д. В 1853 г. было запрещено содержать певчих на жаловании, принимать новых призреваемых, а самое кладбище приказано было закрыть по смерти последних призреваемых или после их перевода в другие богадельни. Был назначен особый пра-вительственный смотритель. В 1866 г. мужская половина монастыря была отдана единоверцам. В 1877 г. был назна-чен для управления кладбищем особый совет из 6 человек представителей от прихожан. В 1883 г. на Преображен-ском кладбище был созван собор, на который съехалось более 180 наставников. Собор заседал от 15 по 18 августа и вынес 20 постановлений, в том числе и о всеобщем без-брачии, о принятии еретиков через перекрещивание, осу-дил пьющих чай и кофе, курящих табак, бреющих бороды и носящих иностранную одежду.
В конце ХIХ века на Преображенском кладбище стоя-ло шесть больших каменных двухэтажных зданий, где жи-ли призреваемые, и при них шесть моленных. Посредине двора стояла каменная соборная моленная с главами и ко-локолами. Имелось до 180 певцов и певиц на жаловании. Всеми расходами ведал особый эконом. Кроме того име-лось две больницы и школа. Годовой оборот доходил до 40.000 руб. и более. Службы происходили ежедневно: ве-черня, павечерница, утреня, часы, молебен, а под большие праздники – всенощная. Кроме того в самой Москве име-лось еще до десяти скитов – отделений кладбища.

Гл. ХХQI. РОГОЖСКОЕ КЛАДБИЩЕ и ИРГИЗ

Одновременно с возникновением Преображенского кладбища, возникло в Москве и другое кладбище – Рогож-ское, которое вскоре уже стало центром всей поповщины. В том же 1771 г., когда возникло Преображенское клад-бище, для старообрядцев поповцев было отведено для по-гребения чумных кладбище за Покровскою заставою, между большими дорогами Владимирской и Коломенской. Была выстроена деревянная Покровская часовня, а в 1776 г. выстроили и большой каменный храм во имя свя-тителя Николы. В 1791 г. был выстроен большой двух-этажный храм61 вместо обветшалой деревянной часовни. Храм было предположено строить с куполами и главами, но императрицей Екатериной II это было запрещено и храм был выстроен без глав. В 1804 г. по ходатайству по-печителя Шевякова был выстроен третий каменный храм во имя Рождества Христова62. Все храмы внутри были бо-гато изукрашены древними иконами в золотых и серебря-ных ризах; иконы были унизаны жемчугами, а храм укра-шен серебряными позолоченными паникадилами, под-свечниками, богатой утварью и пр. Даже в 1812 году, во время французского нашествия, благодаря деятельности Рогожского попа Ивана Матвеева, оставшегося на Рогож-ском кладбище во все время пребывания французов в Москве, удалось сохранить все древние книги и иконы в особо устроенных могилах. Спасение этих ценностей бы-ло приписано особой помощи Божией, в память чего была сделана в одном из храмов особая надпись.
Все кладбище занимало 22 десятины, обнесенных сте-ною, и представляло как бы отдельный самостоятельный городок с населением в 1823 г. в 990 человек, а в 1845 г. – в 1588 человек, не считая приезжих и временных жителей. К кладбищу были приписаны многочисленные прихожане. В конце ХVIII века их насчитывалось до 20.000, в 1822 г. – 35.000, а в 1825 г. – 68.000. Далее число прихожан неуклонно растет, но точных цифр не сохранилось. Из-вестно, что в Московской губ. в 1845 г. насчитывалось старообрядцев всех согласий (поповцев и безпоповцев) около 186.000, а во всей России в 1850 г. 8.584.494, что со-ставляло около одной шестой части всего православного населения. Но весьма вероятно, что было и гораздо боль-ше.
За оградой кладбища стояли многочисленные здания: дома для призреваемых, дом для умалишенных, дом для приезжающих, приюты с училищем63, помещение для певцов, для монахов, разные конторы, библиотеки64, част-ные дома и всевозможные службы. Капиталы кладбища исчислялись многими миллионами.
Было и женское отделение, где находились 5 женских обителей во главе с обителью знаменитой среди всей по-повщины матушки Пульхерии65; кроме того каждый из проживавших там попов (число их доходило до 12) имел свой отдельный дом.
Ежедневно происходили службы, причем служили ве-черню, утреню, часы и молебны. Кроме того происходили венчания, крещения, отпевания. Читали по покойникам. Венчаний и крещений происходило очень много. Иногда в день венчалось до 20 пар. На кладбище имелось 46 купе-лей.
Часто на кладбище происходили «малые» соборы, а из-редка и большие, как например, в 1779-1780 г. г. по вопро-су о мире, или в 1832 г. – о беглых попах.
С 1822 г. правительство начало чинить притеснения рогожцам, а в 1823 г. временно все храмы были даже запе-чатаны. В 1827 г. было запрещено принимать новых попов и диаконов66. В 1854 г. была наложена правительственная опека и в том же году часть монастыря отобрана для еди-новерцев.
Так как новых попов правительством не разрешалось принимать, а старые почти все умерли, то на кладбище воцарились большие непорядки: исповедь приходилось священнику производить всех вместе, крестить сразу мно-го младенцев в многочисленных купелях, венчать до 20 пар подряд «гуськом» и т.д. Кроме того последовавшие притеснения вызвали возникновение нового центра по-повщины в Белой Кринице в Австрии.
Необходимо еще упомянуть об Иргизских монастырях. На основании манифеста 1762 г. многие поповцы с Ветки перешли в Россию и поселились на р. Иргизе, в пределах Саратовской губ. В том же 1762 г. кроме нескольких сел, возникли и скиты: 3 мужских – Аврамиев, Пахомиев и Исаакиев, и 2 женских – Маргаритин и Анфисин67 . В 1776 г. с Ветки на Иргиз пришел инок Сергий (Юршев), кото-рый много способствовал возвышению Иргиза. В 1780 г. ему удалось выхлопотать разрешение на совершение бого-служений, а затем с помощью богатого купца Злобина в каждом монастыре были построены богатые храмы. Сер-гием же были составлены и уставы для этих монастырей.
Во главе каждого монастыря стоял настоятель, избира-емый братиею монастыря. Об избрании составлялся акт, утверждаемый светскою властью: исправником или удельной конторой, а с 1828 г. губернатором. Настоятель следил за исполнением устава и являлся ответственным лицом перед правительством за весь монастырь. На по-мощь ему избиралось, тоже бессрочно 12 старцев, из коих один был келарем, другой – уставщиком. Настоятель и старцы имели под своим руководством молодых иноков и бельцов, на которых могли накладывать за проступки наказания, в виде епитимии – келейной: поклоны, розги, темный чулан со «стуловою» цепью или публичной: по-клоны в храме, стояние на коленях и т.д. В число братии принимались все желающие, но потом стали требовать с нововступающих определенную плату. В числе братии кроме «лицевых», указываемых в ведомостях правитель-ству, было и много «слепеньких». Все иноки носили осо-бую одежду: белую длинную рубашку, черный длинный азям без пояса, поверх азяма черная пелеринка с красною оторочкою; на голове круглая шапочка, отороченная чер-ной овчинкой, а сверху «кафтырь» с красной оторочкой. Схимники носили особые шапочки с нашитыми крестами и «схиму» из белой или красноватой шерстяной ткани. Хо-ры во всех монастырях были многочисленны и слава о них шла на всю Россию. Ежедневно совершались богослуже-ния, длившиеся очень долго. До ужина совершалась ве-черня, правильные каноны и павечерня, после ужина – мо-литвы на сон грядущий; утром – утреня, часы и обедня. Под большие праздники – всенощная. Пища была общая и совершалась в особой трапезной, причем за трапезой чи-тались жития святых.
Почти также текла жизнь и в женских монастырях, где инокини носили также черные одежды: черный сарафан, халат, пелеринку, черные шапочки (только без околыша), соединенные с воротником, к которому спереди прикреп-лялся нагрудник – «апостольник»; на голове черный пла-ток, а на лице черное покрывало –»наметка». В женских монастырях только в большие праздники приезжали попы, а в остальное время богослужение вела уставщица.
При монастырях были училища, где обучали чтению, письму, рисованию заставок, заглавных букв и пр., письму крюков и пению – по октаю, обиходу и «демественнику».
Монастыри пользовались огромными доходами, зани-маясь, главным образом, земледелием, скотоводством, ле-соводством, рыболовством, и доброхотными пожертвова-ниями, которые были многочисленны и очень велики. В женских монастырях, кроме того, процветало рукоде-лие. Слава о монастырях в особенности в связи с распро-странившимся известием о даровании свободы богослуже-ний быстро распространилась по всей России и монастыри стали привлекать массу богомольцев.
По постановлениям поповщинских соборов 1783, 1792 и 1805 г. г. Иргизу было передано право принятия беглых попов, которые после принятия их перемазыванием соб-ственным миром ставились во все приходы по всей Рос-сии. Приобретению такого права и признанию его за ир-гизскими монастырями много способствовал инок Сергий, составивший «Обыскательное разсуждение», где доказывал необходимость перемазывания при приеме беглых попов. Приняв беглого попа ему давали квартиру и стол. В каж-дом мужском монастыре постоянно было по 3-7 попов. Прочих рассылали по городам. Таких попов, поставленных Иргизом, в начале ХIХ века было более 200.
К Иргизу правительство вначале относилось очень ми-лостиво. Екате¬рина II дала возможность совершать бого-служения и освободила от рекрутщины; Павел I пожаловал на отстройку сгоревших храмов 12.000 рублей, Александр I закрепил за монастырями 12.534 десятины земли. В 1822 году было разрешено беглым попам свободно пребывать и совершать требы у поповцев.
Но расцвет Иргиза окончился с воцарением Николая I, при котором все иргизские монастыри были разорены. Началось с того, что в 1827 году саратовский губернатор кн. Голицын получил бумагу от еписк. Иринея, где по-следний обращал внимание князя на монастыри и их дея-тельность и просил принять против них меры. Кн. Голи-цын решил «принять меры». Был составлен какой-то «нужный» донос, на основании коего в монастырях произ-вели обыск, не давший результата. Все же решено было с монастырями расправиться. Кн. Голицын лично посетил монастыри, всюду производя перепись, снимая колокола и требуя перехода в единоверие. Когда один из старцев Иосиф, начал возражать ему, то был немедленно схвачен и отправлен в Саратов, а оттуда в Петербург, т.к. кн. Голи-цын не хотел устраивать суд над ним в Саратове, боясь старообрядцев. Было выслано и еще несколько иноков. То-гда многие иноки и инокини стали добровольно покидать монастыри, уходя на другие места и увозя с собою имуще-ство. Узнав об этом, кн. Голицын разослал исправникам приказ запретить вывоз имущества из монастырей. В 1828 г. был издан указ о том, чтобы иргизские монастыри пере-дать «в ведомство губернского начальства», т.е. кн. Голи-цына, который принял крутые меры: всех молодых, год-ных к военной службе, приказал отдать в солдаты; негод-ных – сослать на поселение, а детей – отдать в военные кантонисты. Новых иноков и беглецов принимать запре-тили. Запретили и посещение монастырей посторонними. Над всем был учрежден строгий надзор. Впрочем, высылка на поселение и отдача в солдаты задержалась, т.к. власти боялись открытого возмущения, ибо большая часть пред-назначенных к высылке была чтецами, певцами или цер-ковными служащими, либо увечными и расслабленными, содержащимися при монастырях. Были посланы специ-альные чиновники для подробной переписи монастырско-го имущества. В это время начали появляться отдельные изменники, вроде инока Никанора, и тайно вести с князем переговоры о переходе в единоверие. В 1829 г. Нижне-Воскресенский монастырь, по интригам Никанора, пере-шел в единоверие и ему были даны разные привилегии и поблажки. В тот же год, 10 мая, сгорел почти со всеми по-стройками Верхне-Преображенский монастырь. В нем сгорела масса старинных книг и драгоценных икон.
С удалением кн. Голицына наступило временное об-легчение, но через 3 года опять начались дальнейшие при-теснения. Снова последовал указ о высылке вновь появив-шихся и запрещении поселяться новым жителям. Был уси-лен полицейский надзор. В 1836 г. последовал указ об окончательном закрытии монастырей, исполнение коего было поручено тогдашнему губернатору Степанову. Узнав, что вокруг монастырей для защиты их собралось около 20.000 человек, Степанов немедленно вытребовал 2 артиллерийские команды. Кроме того были отправлены еще 2 роты солдат и пожарная команда. 10 мая военные силы выступили из г. Николаева. Впереди шла артиллерия, затем пожарная команда, далее солдаты, за которыми вер-хами ехал Степанов с чиновниками. По прибытии на ме-сто были пущены против народа пожарные трубы, вслед-ствие чего произошло замешательство, воспользовавшись которым солдаты бросились вперед и начали связывать народ. Было связано около 1700 человек, остальные – кто разбежался, кого разогнали. К 4 часам все было кончено: власти вступили в монастыри и завладели ими. Монасты-ри были обращены в единоверческие. Все иноки и иноки-ни были выселены и разогнаны. Разорение было произве-дено таким образом, что Степанова в конце концов даже николаевское правительство вынуждено было уволить.
Так пал еще один центр старообрядчества. Подробное описание разорения скитов приведено здесь потому, что по этому образцу произво¬дилось разорение и других ста-рообрядческих скитов.
Изгоняемые из центров старообрядцы селились на окраинах государства в густых лесных непроходимых де-брях, надеясь там укрыться от притеснений своего же рус-ского правительства.
Благодаря неустанным трудам и помощи своих собра-тий, пустынные области ими обращались в цветущий рай. Начинался расцвет. Правительство начинало коситься и завидовать благосостоянию «раскольников». Начинали ис-кать поводов прибрать богатство к рукам. В изменниках недостатка не было. Начинались придирки, притеснения и монастыри разорялись, а после разорения центров и вся область беднела и разорялась.

Гл. ХХQII. БЕЛОКРИНИЦКАЯ ИЕРАРХИЯ

Когда в царствование Николая I начались сильные притеснения старообрядцев и было запрещено принимать новых «беглых» попов, то у беглопоповцев наступило ве-ликое оскудение, вследствие недостатка попов. Начались снова поиски своего архиерея и возникла мысль об учре-ждении собственной иерархии.
За дело принялись богатые московские купцы Рахма-новы. 0ни обратились за помощью к известному петер-бургскому богачу Сергею Громову. Тот обратился за сове-том к известному шефу жандармов гр. Бенкендорфу, дер-жавшему в то время всю Россию в своих руках. Бенкен-дорф ответил, что правительство не допустит больше пе-реманивания попов, но будет снисходительно смотреть на их попов, если беглопоповцы заведут свою иерархию. Громов энергично взялся за дело и стал подыскивать чело-века, годного для поисков архиерея. Вскоре выбор его пал на Петра Васильевича Великодворского, известного боль-ше под именем инока Павла Белокриницкого.
Павел Белокриницкий (1808-1854 г.) родом был из валдайской подгородной слободы – Зимогорского Яма. С детства он пристрастился к чтению книг духовного со-держания и, увлекшись ими, стал вести аскетический об-раз жизни, а скоро и совсем ушел от жизни в монастырь, где вскоре уже стал известен, как инок строгой жизни и больших знаний.
На него и пал выбор Громова. Мечтая уже давно о необходимости иметь собственную иерархию, Павел с ра-достью принял на себя поручение и, избрав себе помощ-ником инока Геронтия (в миру – Герасим Исаевич Колпа-ков), отправился в 1837 г. на поиски архиерея. Первое их путешествие закончилось неудачно, так как они были за-держаны на границе на Кавказе. В 1839 г. они предприня-ли второе путешествие и, благополучно перебравшись че-рез австрийскую границу, прибыли в Белую Криницу.
Еще во время гонений при царевне Софье многие ста-рообрядцы бежали за границу и поселились в разных странах, в том числе и в Турции. Некоторые из них посе-лились в пределах Молдавии в гор. Сучаеве. Когда по ми-ру 1777 г. часть сучаевского округа отошла к Австрии, где жили и старообрядцы, как например, в селе Сокольницах, то австрийский император Иосиф II в 1783 г. издал патент, которым дозволялось тамошним старообрядцам68 совер-шать свободно богослужения, – «им, всем их детям и по-томкам, вместе с их духовенством». Узнав об этом, в Ав-стрию стали переселяться старообрядцы, образовав селе-ния Белую Криницу и Климовцы. Переселившись, они стали хлопотать о разрешении устроить монастырь, но по-лучили отказ. Тогда они тайно основали в лесу скит, кото-рый просуществовал 7 лет и в 1791 г. был закрыт прави-тельством. Тогда его тайно устроили в самой Белой Кри-нице, где он и существовал до приезда инока Павла.
Прибыв в Белую Криницу, Павел в 1840 г. подал про-шение с ходатайством о разрешении привезти из-за гра-ницы и иметь собственного архиерея.
Для того, чтобы подробнее дать сведения австрийцам о старообрядчестве, которое они смешивали с новообрядче-ством, он написал «Устав Белокриницкаго староверскаго общежительнаго монастыря», который также представил властям. Вскоре от львовских властей последовал отказ. Тогда Павел вместе с иноком Алимпием (в миру Афанаси-ем Зверевым) отправились в Вену, где им удалось полу-чить аудиенцию у императора Фердинанда и заинтересо-вать его создавшимся положением дел. Император обещал им помочь и в 1844 г. был издан декрет, которым разреша-лось «привезти из-за границы епископа, с тем, что он мо-жет преподавать находящимся в Белой Крынице липован-ским инокам высшее посвящение и имеет еще поставить себе преемника».
После этого Павел и Алимпий отправились на поиски епископа. Сначала они хотели увериться, что епископов древнего благочестия и рукоположения нет. С этою целью они посетили Константинополь, Иерусалим, Сирию, Ли-ван, Египет, но никого не нашли, а удостоверились только, что среди греков принято трехпогружательное крещенье.
Вернувшись в Константинополь, они решили пригла-сить кого-нибудь из безместных греческих архиереев. Им указали на босносараевского митрополита Амвросия.
Амвросий (1791-1863 г.) был сыном священника руме-лийского города Эноса. Окончив курс богословских наук, он был рукоположен эносским митрополитом в священ-ники, но, овдовев, в 1817 г. принял пострижение. В 1835 г. константинопольский патриарх назначил его митрополи-том Босносараевским. Отличаясь замечательными личны-ми качествами: добротою, нелюбостяжательностью, лю-бовью к ближним, он заботился об угнетаемых турками христианах и из-за этого столкнулся с турецкими властя-ми, вследствие чего был в 1841 г. отозван в Константино-поль. Здесь он жил, как безместный архиерей, влача жизнь полную лишений. Начались переговоры Павла с Амвроси-ем лично и через сына его Георгия. В конце концов Ам-вросий согласился. 15-16 апреля 1846 г. было подписано согласие о том, что Амвросий соглашается вступить в ста-рообрядчество с сохранением сана митрополита, будет исполнять уставы и поставит наместника себе, а старооб-рядцы обязуются содержать его, платить жалование 500 червонцев в год, сыну же его приобрести дом и участок земли.
В октябре 1846 г., после долгого, утомительного и опасного пути, побывав в Вене, где был принят императо-ром, Амвросий прибыл в Белую Крыницу, а 28 октября со-стоялось присоединение митрополита. В полном облаче-нии, перед обедней, Амвросий, став на амвоне, прочитал чин проклятия ересей, как напечатано в потребнике, затем исповедался у инока Иеремии в алтаре и был им же пома-зан миром, после чего вышел и осенил народ, как митро-полит.
Чтобы упрочить положение новой иерархии, Амвро-сий поставил себе преемником уставщика Белокриницкой церкви Киприяна Тимофеева. 6 ноября 1846 г. он был по-стрижен в монахи, принял имя Кирилла, а затем быстро пройдя разные священные степени, 6 января 1847 г. был рукоположен в епископы. 24 августа 1847 г. был поставлен и второй епископ Аркадий.
Между тем слух о новом старообрядческом митропо-лите дошел до русского правительства. И синод и царь не на шутку встревожились и сделали нажим на австрийское правительство, заставив его принять меры против Амвро-сия. 6 декабря 1847 г. Амвросий был вызван в Вену, а в июне 1848 г. после отказа его вернуться к константино-польскому патриарху, получил приказ удалиться в гор. Цилль на вечное заточение, где и скончался в 1863 г. В марте 1848 г. белокриницкий монастырь был запечатан и оставался закрытым, несмотря на все хлопоты поповцев до тех пор, пока они, воспользовавшись возникшими в Ав-стрии смутами, не распечатали его сами.
Между тем 28 августа 1848 г. Кирилл, принявший зва-ние митрополита, рукоположил епископом 0нуфрия (в миру Андрей Парусов), а затем был поставлен епископ и для России Софроний (в миру Степан Трифонович Жи-тов). Впрочем, Софроний был скоро по приезде в Россию удален из Москвы. Для России был поставлен новый епи-скоп Антоний.
Антоний (в миру Андрей Илларионович Шутов) ро-дился в новообрядческой семье. Приняв старообрядчество, он был казначеем Преображенского кладбища в Москве. В 1848 г. удалился в Белую Крыницу, где перешел в попов-щину и принял пострижение, а в 1853 г. был рукоположен в епископы и назначен архиепископом Владимирским с кафедрой в Москве. По прибытии он был признан рогож-цами, во главе которых стоял священник Иоанн Матвеевич Ястребов. В России он деятельно начал ставить епископов и священников и в течение 10 лет образовалось 10 епар-хий. Некоторые из новопоставленных епископов вскоре были схвачены правительством и заточены в монастыри. Из них епископ Аркадий пробыл в заточении 27 лет, Ко-нон – 22 года, Геннадий – 18 лет.
Столь быстрому признанию белокриницкой иерархии и ее распространению среди поповцев много способство-вало то обстоятельство, что число «беглых» попов чрезвы-чайно уменьшилось и кроме того то, что вся иерархия и епископы были чисто старообрядческими, независимыми от новообрядцев.
Впрочем, в первое время епископства Антония нача-лись раздоры и несогласия, вызванные, с одной стороны, епископом Софронием, а с другой стороны, недоверием к Антонию за его прошлое.
К тому же белокриницкая иерархия вызвала резкое осуждение со стороны безпоповцев, написавших много сочинений, в которых они обличали незаконность бело-криницкой иерархии, признавая ее ложной и еретической. В это время вышли: «Апокалипсис седмитолковый», «0 духовном антихристе», «О времени и дне кончины мира и второго пришествия Христова» и много др.
В противовес этим нападкам и белокриницкие выпус-кали сочинения в защиту своей иерархии. В это время Ан-тоний деятельно начал собирать древние книги и рукопи-си, которыми значительно пополнил библиотеку Рогож-ского кладбища. В то же время он много заботился о под-готовке новых начетчиков, из которых затем особенно вы-дающимся был Онисим Швецов, впоследствии епископ Уральский Арсений.
Однако внутренние несогласия, среди которых гро-мадную роль сыграло и то обстоятельство, что управление всеми делами стало переходить из рук мирян, как было до того, в руки духовенства, появление сочинений с нападка-ми на белокриничников, раздор в стане их и т.д. заставили арх. Антония обратиться к старообрядцам с посланием, которое имело название: «Окружное послание единыя, святыя, соборныя, апостольския, древле-православно-кафолическия церкви, в назидание и предостережение возлюбленных чад от некоторых вредных и нелепых сочи-нений». Послание было издано в 1862 г. за подписью наместника митрополита 0нуфрия, арх. Антония, еп. Паф-нутия и Варлаама, нескольких священников и мирян. Со-ставлено оно было известным начетчиком Илларионом Григорьевичем Кабановым, прозванным Ксеносом. Все «Окружное послание» разделено на 10 пунктов. В начале автор разбирает все сочинения безпоповцев, стараясь их опровергнуть тем, что истинное священство пребывает в церкви новообрядческой – русской и греческой, откуда и они, через Амвросия, заимствовали свою иерархию. Затем они говорят об имени «Иисус» и четвероконечном кресте, признавая их равными и истинными, годными для упо-требления наравне с именем Исус и восьмиконечным кре-стом. В конце концов он приходит к заключению, что все дело только в клятве собора 1666-1667 года.
Таким образом, выводом отсюда является – неоснова-тельность раздора и необходимость примирения с новооб-рядцами69.
Это послание вызвало страшные раздоры среди бело-криницких и разделило их на 2 лагеря: «окружников» и «противоокружников».
Когда это послание попало в Белую Крыницу, то мит-рополит Кирилл запретил его, а для России поставил ново-го архиепископа того же Антония, который, соединившись с еп. Софронием стал во главе «противоокружников». Впрочем, вскоре Кирилл примирился с Антонием I, после чего стал его мирить с Антонием II. Но, благодаря взаим-ным проклятиям, дело зашло так далеко, что примирить обе стороны оказалось невозможным и отныне белокри-ницкие распались на 2 враждующих партии.
«Противоокружники» в 1882 г. стараниями Иосифа Керженского образовали в Москве духовный совет. С 1864 г. главою противоокружников стал еп. Иов, изгнанный из Москвы правительством в 1891 г. Всего у противоокруж-ников было 6 епископов, которые тоже стали враждовать между собою.
В 1884 г., желая умиротворить обе стороны, духовный совет окружников издал новые «Объявления», которым «Окружное послание» признавал недействительным, впро-чем, с разными оговорками.
Между тем в 1859 г. австрийское правительство издало указ, в коем признало белокриницкую иерархию. В конце 1873 г. умер митрополит Кирилл и на его место в 1874 г. был возведен Афанасий (в миру вдовый священник Аггей, из Соколищев), принявший пострижение в 1870 г. Он был митрополитом до своей смерти в 1905 г., после него мит-рополитом был Макарий.
В Москве же после смерти Антония (в 1881 г.) архи-епископом был назначен еп. Савватий (в миру Степан Ва-сильевич Левшин, уроженец Тагильского завода), человек необычайно мягкий и удалявшийся от всяких мирских дел, вследствие чего при нем всю власть захватил «Духовный совет». В 1899 г. арх. Савватий дал правительству подпис-ку не называть себя архиепископом и не священнодей-ствовать. По инициативе епископа Арсения Уральского был созван собор, который лишил Савватия звания, уни-чтожил Духовный совет, постановил дважды в год устраи-вать соборы и выбрал новым архиепископом начетчика-инока Ивана Картушина родом из донских казаков.
Не желая разбираться в правильности белокриницкой иерархии, т.к. это не входит в круг истории старообрядче-ства, можно все же сказать, что «Окружное послание», за-ключающее излишние уступки новоообрядцам было лож-ным шагом со стороны белокриницких и несколько сдви-нуло их в сторону единоверия.
Большая потеря будет всему старообрядчеству, если они и в дальнейшем пойдут по скользкому пути уступок и потери своего национального духа. . .

Гл. ХХQIII. ОТНОШЕНИЕ РУССКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА К СТАРООБРЯДЦАМ в ХIХ в.

Есть рассказ70 о том, что когда русские архиереи после смерти патриарха Адриана спросили у Петра Великого, будет ли новый патриарх на Руси, то Петр гневно закри-чал, ударив себя в грудь: «Я ваш патриарх» и, действитель-но, стал эту мысль претворять в дело, учредив святейший правительственный синод, который «от государя же полу-чает и свою власть».
Преемники Петра продолжали укреплять себя в звании Главы Церкви. Екатерина II в указе от 12 августа 1762 г. ссылается на данную ей свыше «в Церкви главную власть» и поэтому отбирает в казну церковное имущество. Импе-ратор Павел I в акте о порядке престолонаследия говорит, что государи российские должны исповедывать правосла-вие, потому что они – Глава Церкви. Наконец, в «Своде законов» сказано, что «в управлении церковном самодер-жавная власть действует посредством свят. правител. си-нода, ею учрежденнаго». Таким образом, синод явился только орудием для исполнения царской воли. Царь же стал церковным законодателем и церковным управителем, назначая и увольняя епископов и творя высший церковный суд.
Так светская власть, вопреки всяким каноническим правилам, подчинила себе духовную и с этого времени русское новообрядческое духовенство лишилось всякой самостоятельности. Поэтому и в отношениях к старооб-рядцам заметны все время колебания, которые всецело за-висели от правительственного курса.
Политика смягчения строгостей против старообрядцев, начатая правительством в царствование Екатерины II была продолжена и при императоре Александре I, когда к ста-рообрядцам относились более или менее терпимо. Но к концу царствования Александра I и в особенности в цар-ствование Николая I правительство опять перешло к гоне-ниям и притеснениям, насильно стараясь обратить старо-обрядцев или в новообрядчество, или хотя бы в единове-рие. Репрессии начались постепенно и с каждым годом все более усиливались. Постановлено было делать все тайно и как можно осторожнее, чтобы не возбуждать излишних толков.
Для выработки мер по борьбе со старообрядчеством были учреждены «секретные совещательные комитеты» с центральным комитетом в Петербурге. Комитеты состояли из губернатора, архиерея, председателя государственных имуществ и жандармского офицера. Самое существование комитетов и совещания их должны были оставаться в тайне. В 1835 г. был издан указ о разделении старообряд-цев на: 1) самых вредных, куда были отнесены сектанты и старообрядцы, не признавшие браков и молитв за царя; 2) вредных – все остальные безпоповцы и 3) менее вред-ных – поповцев.
Все меры, принятые против старообрядцев, нужно раз-бить на три группы: 1) по отношению к старообрядческим общинам, 2) лично к старообрядцам и 3) к монастырям и моленным.
I. Против старообрядческих общин были изданы указы, где говорилось, что все общины бесправны; они не могут приобретать недвижимого имущества ни куплею, ни по завещанию; запрещено иметь метрические книги и свои печати, все записи делать в местной полиции. Существу-ющие кладбища богадельни должны быть подчинены при-казам общественного призрения и «освобождены от рас-кольничьяго характера».
II. Лично против старообрядцев: запрещено приобре-тать имения в Прибалтике, селиться у границ и уходить за границу, содержать этапы. Стеснить занятие выборных должностей, а «вредным» и вовсе запретить. Введены пас-портные ограничения. Ограничен прием в купечество. За-прещено выдавать свидетельство на право обучения детей. В гимназии и университет принимать только после пере-хода в новообрядчество. Запрещено свидетельствовать на суде против новообрядца. Лишены прав на ордена и по-четные знаки. Запрещено вместо себя нанимать рекрута из новообрядцев, а в Риге вообще кого бы то ни было. Браки считать недействительными, жен именовать по девичьей фамилии, а детей считать незаконнорожденными. Запре-щено носить старообрядческим духовным лицам особые одежды. При желании сына против воли отца перейти в новообрядчество – совершать раздел, отделяя от отца и оказывая всякую «защиту» со стороны власти. Требовать принесения присяги в новообрядческих храмах.
III. Против моленных и монастырей: воспретить стро-ить новые и чинить старые, запечатать все построенные после 1826 г.; снести всякие купола, главы и наружные кресты; запретить колокольный звон и крестные ходы, а также и тайные богомоления, отбирать старопечатные книги, запретить смешанные браки; старообрядцам, жив-шим на территории тульских заводов, Ижевских и гор. Ри-ги, – обязательно крестить детей в новообрядческой церк-ви. Старообрядческих монахов и наставников считать за простолюдинов. Запретить прием в монастыри новых лиц, строго следить за остальными и всех, коим свыше 60 лет, переводить в государственные богадельни, а опустевшие здания в монастырях ломать и сносить.
Поповцам запрещено принимать новых «беглых» свя-щенников, а старым чинить всякие препятствия.
В 50 годах преследования усилились. Казалось, что возродились времена первых угнетений и старообрядче-ству грозит гибель. Преображенское и Рогожское кладби-ща, Волковская и Малоохтенская богадельни в Петербурге взяты под правительственный контроль и приложены уси-лия к их уничтожению. Уничтожаются Иргизские, Кер-женские и другие монастыри. Разоряется и Выговская пу-стынь. В начале ХIХ века она еще держалась на прежней высоте и расцвет ее продолжался. Еще в 1835 г. выговцы имели 13.078 десятин земли. Доходы их простирались до 200.000 рублей в год. В монастырях жило 1027 мужчин и 1829 женщин. Но в 1850 г. правительство и туда простерло свою длань. Монастырь был закрыт и разрушен. Монахи и жители разогнаны. На их место были поселены новооб-рядческие крестьяне. Моленные или обращены в новооб-рядческие или разрушены. Постройки снесены. Весь край опустел и обеднел, так как народ разбежался. Старообряд-чество лишилось еще одного оплота.
Лица, посетившие в начале ХХ века места, где была Выговская пустынь, рассказывают, что на месте пустыни осталась только полуразвалившаяся колокольня, покосив-шиеся ворота и запустевшие кладбища с множеством ста-ринных крестов и памятников.
Замечательный труд по истории Выговской пустыни за первый период ее существования составлен одним из пер-вых старообрядческих историков Иваном Филипповым (1661-1748 г.) учеником Андрея Денисова и его преемни-ком. «История Выговской старообрядческой пустыни» – Филиппова была издана, как новообрядцами, так и старо-обрядческим журналом «Щит веры».
Страшные годины настали для старообрядцев и един-ственным спасением было то, что ни «истинно-православное» духовенство, ни начальство не брезговали «раскольничьим» золотом и, получив его, подчас умели смотреть на многое сквозь пальцы. Однако, новообрядче-ское духовенство в это время весьма усилило свою дея-тельность, которая велась в трех направлениях: полемики, миссии и школ.
Полемика в это время снова достигает расцвета. Осо-бенно много было написано арх. Аркадием, составившим много мелких сочинений: «Нечто о расколе», «Есть ли правда», «Глас книги о вере» и много других. Более серь-езным является труд митр. Филарета «Беседы к глаголе-мому старообрядцу». Было и еще много издано разных со-чинений, большинство которых теперь уже не существует.
Миссии начали открываться с 1827 г., когда была от-крыта первая миссия в Перми, а затем в Пензе, Саратове и т.д. Миссионеры выбирались из среды местного духовен-ства и должны были бороться со старообрядцами, устраи-вая для этого публичные собеседования, споры о вере и пр. Но на самом деле это не практиковалось. Миссионеры по-лучали особое жалованье и снабжались нужными им кни-гами. Но и обыкновенные священники также должны были вести миссионерское дело. В новообрядческие приходы, где много было и старообрядцев, приказано было назна-чать наиболее способных и лучших по образу жизни. Было издано особое «Наставление священнику относительно заблуждающих об истине веры», где подробно было изло-жено, как должен вести себя священник, какими путями должен завоевать доверие прихода и приобрести влияние на старообрядцев, на кого из старообрядцев нужно обра-тить особое внимание, как совершать особенно чинно бо-гослужение, а в случае надобности, то и по старопечатным книгам и т.д.
Для подготовки миссионеров были устроены особые курсы в старших классах семинарий и академий; туда принимались только наиболее надежные ученики. В про-грамму обучения входили: история «раскола» и обличение его, статистика, разбор сочинений «за» и «против» и «пас-тырская педагогика» – как вести миссии. Учебниками бы-ли «Истинно-древняя и истинно-православная Христова Церковь» еп. Григория и «История русскаго раскола» – Макария, еп. Винницкого. Подготовкою миссионеров ве-дал еп. Григорий. Из других руководителей миссионеров следует отметить еп. Аркадия и митр. Филарета – одного из «усерднейших и ревностнейших» миссионеров, жесто-чайшего врага старообрядцев. Ни одно из мероприятий против старообрядцев не обходилось без его «мудрых ука-заний», «советов» и «глубокомысленных соображений». Ему обязаны старообрядцы изобретением многих стесне-ний и ограничений.
С 1835 г. начали также заводить школы при монасты-рях и церквах, причем обучение велось духовенством «на твердых началах православия». Были изданы особые «Пра-вила первоначальнаго обучения детей поселянских, осо-бенно раскольнических». Но дело со школами, хотя их бы-ло открыто и довольно много, не привело ни к чему, т.к. старообрядцы чуждались их и не пускали туда детей.
Вообще же все эти меры дали весьма слабые результа-ты, т.к. старообрядцы не хотели входить в прикосновение с новообрядческим духовенством, к тому же излюбленным приемом последнего было частое прибегание к помощи полиции.
Тяжкое время николаевских гонений мало-помалу бы-ло смягчено при Александре II, потом Александре III и, наконец, при Николае II. В 1874 г. издан особый указ о браках старообрядцев, которые стали заносить в особые метрические книги при полиции, и рожденных от таких браков считать уже законными.
В остальном также шли некоторые смягчения или, вернее, задержка многих притеснений при Николае I, но новый закон о старообрядцах был издан только в 1883 г. По этому закону старообрядческие общины оставались на прежнем положении, но в личном отношении и примени-тельно к моленным внесены были изменения. Лично ста-рообрядцы приобрели право получать паспорта на общих основаниях, вести торговлю и заниматься промыслами, занимать общественные должности (с ограничениями). Поступления в гимназии и университеты чрезвычайно за-труднены. Учащиеся обязаны были посещать уроки закона Божия, где обыкновенно велось не столько преподавание уроков, сколько злостная критика старообрядчества и ста-рообрядцев, сопровождаемая ругательствами и пр. При посещении архиереев заставляли подходить под благосло-вение их, заставляли ходить на общую молитву, в царские дни в церковь и т.д. – одним словом, «оправославили» сколько могли. Распечатывать моленные разрешалось только с особого разрешения министерства внутренних дел. Разрешалось исправлять и возобновлять моленные, а с особого разрешения, где очень много старообрядцев, со-бираться для молитвы в домах. Разрешалось творить обще-ственную молитву, исполнять духовные требы, совершать богослужения, ставить наддверные кресты и иконы. При погребении не возбранялось нести иконы и петь на клад-бищах. Наставники не признавались духовными лицами, но требы производить им разрешалось. Запрещались крестные ходы, ношение монашеской одежды, священни-ческих облачений и публичное пение, а также колокола.
Одним словом, все было сведено к тому, чтобы «не производить соблазна между православными и давать мысль, что раскол признается законом наравне с Церко-вью»71. Такой закон не мог удовлетворить старообрядцев и издание его было встречено очень холодно.
Духовенство новообрядческое продолжало свою изда-тельскую деятельность, издавая все новые сочинения про-тив старообрядцев в большинстве случаев очень слабые, как Павла Прусского, Никанора, Павла Кишиневского, другие же сочинения или годны были только, как учебни-ки, как Плотникова, Смирнова и других, или же носившие исторический характер, как Макария. На усиление изда-тельской деятельности и на выпуск противостарообрядче-ской литературы отпускались большие средства. Для под-держки деятельности миссионеров созданы были особые братства, ведущие борьбу собеседованиями и издатель-ской деятельностью.
Происходили и миссионерские съезды для объедине-ния миссионеров и создания единого фронта борьбы со старообрядчеством. Сначала созвали в Казани собор епи-скопов в 1885 г., а потом просто миссионерские съезды в 1887 и 1891 г. г. (у Павла Прусского), в 1897, 1908 и, нако-нец, 1910 г. г., где выносилось немало «полезных» поста-новлений.
Было увеличено и число церковно-приходских школ.
Но как ни старались миссионеры, все-таки старооб-рядчества не искоренили. В особенности любили о. о. миссионеры прибегать к публичным собеседованиям. Насколько же «свободно» чувствовали себя старообрядцы на этих собраниях можно заключить из сочинения Безво-дина, одного из лучших старообрядческих начетчиков того времени. Он в 1903 г. выпустил свой труд, тайно отпеча-танный гектографическим способом.
Сочинение называется «Броня и защита староверия от насилия миссионеров на беседах и полное руководство каким образом с миссионерами вести беседы и о новых никонианских чудотворцах и чудесах и о Серафиме Са-ровском и обманах и подделках и подлогах и замечание на призыв старообрядцев Витебским миссионерским комите-том 19 июля 1903 г.» Из этой книги можно почерпнуть чрезвычайно много интересных сведений. Автор говорит, что несмотря на закон 1883 г. очень много миссионеров забирается в разные глухие углы и, «пугая полицейскою властью и прочими средствами» забирают «господствен-ную и неограниченную власть над беззащитным старовер-ством… и волоча насильственно старообрядца на свои бе-седования, там не дают ему ни места, ни время, ни книг, ни программы, где б было видно старообрядцу о чем будет беседа… здесь миссионер – делается безграничным пове-лителем». Приступив к самой беседе, миссионер начинает пользоваться для достижения своей цели следующими приемами: употребляет «различные насмешки, поноше-ния, площадные брани, лжи, хулы, достигающия высших размеров, и, наконец, предают гражданскому суду, где им угрожает заточение и ссылка из-за клевет миссионер-ских».
Этим приемом старообрядческий начетчик рекомен-дует противопоставить кротость, смирение и вежливость, даже если бы положение стало бы «невыносимым»; в крайнем же случае стараться, если есть возможность, оставлять беседы. Автор сетует на то, что «в России мис-сионеры не посылаются к язычникам, евреям и магомета-нам и пр., а только собственно пустились в погоню за од-ной лишь добычей, за старообрядческим миром».
Далее автор изображает современное положение ново-обрядческого духовенства и его упадок, цитируя отрывки из сочин. Соловьева, Субботина, Молчанова, арх. Георгия Конисского и многих других, а также из разных газет. За-тем переходит к критике поведения миссионеров, закан-чивая словами: «Врачи, исцелитесь сами, а посем и других исцеляйте».
Далее идут практические наставления, как приготов-ляться к собеседованиям, как приступать, как вести себя и т.д., между прочим говорит о том, что, когда миссионер приезжает в деревню куда-нибудь и требует насильно че-рез полицию привода старообрядцев на состязание, то по возможности просить его и убеждать воздержаться от насилия и рекомендует предварительно заручиться от миссионеров подпискою, что беседа будет происходить чинно, без насилия и применения полицейских мер, что старопечатные книги старообрядцев не будут конфиско-ваны, что будет поставлено 2 стола, а то, обыкновенно, миссионер сидит за столом, а старообрядец должен перед ним все время стоять, не имея возможности даже никуда сложить свои книги и т.д., и т.д.
Разбираются подробно и ссылки, которые делают мис-сионеры, и разные приемы их при беседах. Наконец, ведет речь о новоявленных «святых».
Уже из этих кратких отрывков ясна картина миссио-нерских «собеседований» и их приемов. Миссионеры надеялись не на силу своих доводов и убеждений, а боль-ше на полицию и брань. Приходится удивляться, что та-ким средством «ученых и воспитанных» о. о. миссионеров «невежественный раскольник» противополагает только «смирение, кротость и вежливость». Ясно отсюда и то, по-чему у старообрядцев создалась такая ненависть и презре-ние к миссионерам.
И все же старообрядчество, несмотря на все меры и старания, не погибло. Отпадали только слабые духом. Лучшие и сильнейшие оставались. Дух был силен, а с ним притеснения казались не страшны. Приходилось прибе-гать к разным мерам, подчас и кривым обходным путям, над которыми так любили посмеяться и издеваться мисси-онерствующие новообрядческие писаки72, но… не сами ли они в этом виноваты. Не само ли правительство и новооб-рядческое духовенство толкало на обман.

Гл. ХХIХ. ВРЕМЯ НИКОЛАЯ II. ЛИТЕРАТУРА

Если в первые годы царствования импер. Николая II продолжалась политика его отца Александра III, то уже в 1903 г. был издан первый манифест, в котором говорится: «признали за благо: укрепить неуклонное соблюдение вла-стями с делами веры соприкасающимися заветов веротер-пимости, начертанных в основных законах империи Рос-сийской, которые, благоговейно почитая православную церковь первенствующей и господствующей, предостав-ляют всем подданым нашим инославных и иноверных ис-поведаний свободное отправление их веры и богослуже-ния по обрядам оной»…
В 1904 г. последовал указ «подвергнуть пересмотру указания о правах раскольников… и принять ныне же в административном порядке соответствующие меры к устранению в религиозном быте их всякаго, прямо в за-коне не установленного, стеснения». 11 февраля 1905 г. указ был утвержден и приказано привести его в действие, а 17 апреля 1905 г. был опубликован новый указ, давший возможность старообрядцам, наконец-то, радостно вздох-нуть после 250 летнего гнета.
Уже с 50 годов ХIХ века началось пробуждение инте-реса к старообрядцам со стороны русского общества. Од-ним из первых пионеров, начавших пропагандировать ста-рообрядческие идеи73, его чаяния и надежды, его радости и горести, показавшему в своих произведениях жизнь и положение старообрядчества, был писатель Мельников–Печерский.
Мельников–Печерский (1819-1883 г.) был миссионер-ствующий писатель, который служил у губернатора в ка-честве чиновника особых поручений по «раскольничьим» делам; принимая участие в разорении керженских скитов и занимаясь чисто миссионерской деятельностью, он стал первым авторитетом по старообрядческим делам; отлича-ясь чрезмерной строгостью, был одним из самых жестоких гонителей, проводя такие меры, как насильное отнятие у родителей и обращение детей в новообрядчество. С воца-рением Александра II резко изменил свои взгляды и стал защищать необходимость смягчения притеснений. Он хо-рошо был знаком с жизнью старообрядцев Поволжья, знал все ее хорошие и плохие стороны, жизнь, нравы и обычаи старообрядцев и задался целью осмеять и похулить старо-обрядчество, показать его невежество и дикость, его за-коснелость и отсталость. Затея была интересная, но … увы, привела к противоположным результатам. Старообрядче-ство не только не задето тою грязью, которою старается Мельников подчас обросать его, но наоборот еще больше возвеличено и притягивает к себе своею самобытностью, народностью, безыскусственностью и русскостью. Русь кондовая, крепкая и старинная изображена в романах Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах». Изобра-женные в них грозный Потап Максимович, с его необъят-ной добротой, суровая мать Манефа, гордая Настенька, ищущая Дуня, огненная Фленушка – являются симво-лическими фигурами тех добрых начал, которые заложены в старообрядче¬стве. В своих романах Мельников изобра-зил старообрядческую жизнь крайне односторонне, не изобразив ни внутренней сущности, ни духовных устоев, на которых зиждется старообрядчество, ни внутренних запросов и исканий его, но все же эти романы очень цен-ны, т.к. они воскрешают перед нами картины жизни ста-рообрядчества первой половины ХIХ века и дают некото-рое понятие о скитской жизни, хотя и весьма неполное, т.к. жизнь в них изображена только в праздники или особо выдающиеся дни.
Из других произведений Мельникова следует отметить его исторические сочинения «Очерки поповщины», «Счис-ление раскольников», «Письма о расколе» и много других.
Очень интересны романы Мордовцева (1830-1905 г.) из жизни старообрядцев. Хотя с художественной стороны они мало ценны, но зато дают очень живую картину со-стояния старообрядцев в первые годы после раскола. В романе «Великий раскол» выведен и страшный патр. Ни-кон, и пламенный прот. Аввакум, и страдалица боярыня Морозова, и собор 1666 г., и все те страдания, которые пришлось перенести первым мученикам за старую веру. Интересен также роман «Соловецкое сидение» и «Идеали-сты и реалисты», где изображена мрачная эпоха Петра I. Кроме того, им написаны некоторые монографии о старо-обрядцах: «Последние годы Иргизских раскольничьих об-щин», «Борьба с расколом в Поволжье», «Движение в рас-коле».
Все эти романы много способствовали пробуждению интереса к старообрядцам среди русского общества. Нача-ли появляться и более серьезные исследования и труды по вопросу о распадении церкви. Всех авторов многочислен-ных трудов можно разбить на 3 группы: противников, за-нимающих среднее место и более или менее доброжела-тельно настроенных.
К противникам старообрядчества следует отнести профессора Субботина и Нильского.
Субботин (1827-1906 г.) был профессором истории и обличения старообрядчества при Московской духовной академии. Он был ярым врагом старообрядчества и защит-ником применения самых суровых мер против старооб-рядцев. Издал чрезвычайно много сочинений, из которых большинство совершенно несерьезны, т.к. основаны толь-ко на отыскивании плохих сторон старообрядцев, совер-шенно бездоказательны и противоречат очевидным фак-там; часто в нападках на старообрядцев он прибегает к из-любленным приемам миссионеров, обобщать разные оди-ночные явления, способные очернить старообрядчество, и клеветать, вопреки всякой правды и совести. Из его произ-ведений главнейшие: «Дело патриарха Никона», «Раскол, как орудие враждебных России партий», «Деяние Мос-ковскаго собора 1654 г.», «О сущности и значении раско-ла», «История Белокриницкой иерархии» (2 т.), «Материа-лы для истории раскола за первое время его существова-ния» (6 т.), «Переписка раскольничьих деятелей», «Поле-мика между Механиковым и Швецовым» и множество других.
Нильский Иван (1831-1894 г.)74 — профессор петер-бургской академии; ярый враг старообрядцев. Главные его сочинения: «Семейная жизнь в русском расколе», где раз-бирает вопрос о браке у старообрядцев и взгляды на него от начала старообрядчества до половины ХIХ века, «Об антихристе против раскольников», «Разбор безпопов-щинскаго учения о лицах, имеющих право совершать кре-щение», «К истории раскола в Остзейском крае» и другие.
Из авторов, хотя и враждебных старообрядцам, но за-щищающих русскую старину, следует отметить Каптере-ва.
Каптерев (род. в 1847 г.) – профессор московской ду-ховной академии. Был одним из первых духовных истори-ков, стремившихся сказать в своих сочинениях правду о происхождении старообрядчества и об истинном положе-нии греческой церкви под властью турок, а также и о про-исхождении древних русских обрядов. В последнем во-просе он совершенно разошелся с синодальными истори-ками и, основываясь на разного рода доказательствах, пришел к заключению, что старообрядческие обряды есть истинные древние обряды, принятые в древности не толь-ко в русской церкви, но и в греческой. Насколько этот взгляд был неприятен синоду и миссионерам, показывает хотя бы тот факт, что его произведения вызвали страшные нападки в особенности со стороны Субботина, а миссио-нерские противостарообрядческие съезды потребовали даже и суда над Каптеревым и, наконец, обер-прокурор синода Победоносцев, один из гонителей старообрядче-ства, запретил вовсе печатать труды проф. Каптерева, настолько правда резала глаза. Произведения эти смогли быть отпечатаны только после 1905 г. Из произведений проф. Каптерева особенно интересны: «Характер отноше-ний России к православному Востоку в ХVI и ХVII столе-тиях», где описан полный упадок греческой церкви, «Пат-риарх Никон и его противники в деле исправления цер-ковных обрядов» с приложением (в новом издании), «отве-та проф. Субботину». В этом сочинении и «ответе» автор доказывает, что двуперстие древнее троеперстия и было принято повсеместно. «Патриарх Никон и царь Алексей Михайлович» (2 т.) – также выдает массу ценного матери-ала о Никоне, его помощниках – греках и о его судьях – греческих патриархах. Его произведения безусловно явля-ются лучшими из всего, что было написано о старообряд-честве, и знакомство с ними весьма полезно.
Следует упомянуть еще труд Бороздина «Протопоп Аввакум», где собран чрезвычайно ценный материал о протопопе Аввакуме. К несчастью труд иногда страдает односторонностью освещения некоторых фактов.
Из трудов, где авторы более или менее доброжела-тельно настроены к старообрядчеству, следует упомянуть: Щапова, Андреева, Костомарова, Мякотина, Кизиветтера, Мельгунова и других.
Щапов (1830-1876 г.) – профессор истории, впослед-ствии за свои взгляды сосланный в Иркутск, где и умер в нищете. В своих произведениях «Русский раскол старооб-рядчества», а затем «Земство и раскол», проводит совер-шенно новые взгляды на начало старообрядчества, на ко-торое он смотрит не только, как на явление религиозное, но и политическое, выразившееся в том, что народ поже-лал сохранить свои древние обычаи и потому сделался ярым противником всяких реформ на западный лад; это была «общинная оппозиция податнаго земства против все-го государственнаго строя – церковнаго и гражданскаго, – отрицание массою народною греко-восточной никониан-ской церкви и государства, или империи всероссийской, с ея иноземными немецкими чинами и установлениями». Конечно, можно не соглашаться с некоторыми взглядами автора, слишком иногда крайними, но все же совершенно отрицать влияние известных политических причин на об-разование старообрядчества – невозможно.
Андреев – историк; главным его трудом является: «Раскол и его значение в Русской истории», где автор раз-вивает и углубляет еще далее мысли Щапова, рассматри-вая старообрядчество скорее, как политическую «земскую» оппозицию, чем духовную.
Костомаров (1817-1885 г.) – знаменитый историк, ви-девший в старообрядчестве «образовательный элемент для простолюдина» и пришедший к заключению, что значение старообрядчества «народно-образовательное», т.е. застав-ляет старообрядцев, преданных религии в поисках за правдою, изучать, как Священное Писание, так и разную литературу по этим вопросам. Главная же идея Костома-рова состоит в том, что старообрядчество есть чисто народное движение.
Пругавин (род. в 1850 г.) был одним из крупных за-щитников старообрядчества, требовавших «безусловной веротерпимости и полной равноправности» старообрядцев. В старообрядчество идет, говорили они75, лучшая часть русского народа, «люди наиболее способные и даровитые». В старообрядчестве «видится горячее, искреннее стремле-ние народа добиться истины, правды. Учение раскола… постепенно становится все чище, разумнее и светлее. Рас-кол стремится к умственному просветлению и нравствен-ности. Он протестует против всякаго рода буквоедства и схоластики, против со¬временной развращенности нравов. Недаром старообрядчество с каждым годом растет и уже достигает теперь76 16 миллионов». «Раскол», говорит Пру-гавин «не пропадет безследно на веки, не рухнет, как об-ветшалое здание – нет, – он будет жить, он свое дело сде-лает. Православие в этом положении, в каком оно нахо-дится, в глазах народа падает все ниже и ниже. Раскол становится верой, религией русскаго народа. Это движе-ние внесет в сознание народных масс новые здравые идеи, поставит новые жизненные идеалы».
Насколько эти взгляды были новы и казались прави-тельству и новообрядческому духовенству крамольными, видно из того, что сочинения Пругавина: «Раскол внизу и раскол вверху» и «Отщепенцы. Староверы и нововеры» – были уничтожены, а Пругавину запрещено выпускать дальнейшие труды в области старообрядчества77.
В доброжелательном старообрядцам духе составлены многие труды Мякотина, Кизиветтера, Мельгунова и дру-гих.

Гл. ХХХ. УКАЗЫ 1905 и 1906 г. г.

Все эти труды пробудили в русском обществе большой интерес к старообрядчеству, чему много способствовали и многие статьи, появляющиеся в разных газетах и журна-лах.
Все это, наконец, побудило правительство внять голо-су благоразумия и пересмотреть свою политику в отноше-нии к старообрядцам. Несмотря на противодействие мис-сионерствующей части новообрядческого духовенства, во-прос о веротерпимости был пересмотрен, меры смягчены и, наконец, был издан радостный для старообрядцев указ 17 апреля 1905 г. и положение комитета министров «об укреплении начал веротерпимости». По этим указам: 1) переход из православия в другую религию не наказуем; 2) при перемене веры одним из родителей дети веры не меняют; 3) лица, только записавшиеся новообрядцами, могут быть исключены из числа новообрядцев; 4) прини-маемых подкидышей можно крестить по вере их прием-ных родителей; 5) вероучения, числящиеся под общим названием «раскол», разделить на: а) старообрядчество, б) сектанство и в) изуверные учения; 6) заменить слово «рас-кольник» словом старообрядец; 7) разрешить устройство моленных, скитов и избрание духовных лиц, настоятелей и наставников, а также устройство кладбищ; разрешено распечатать опечатанные старообрядческие храмы. Ду-ховным лицам старообрядцев, избираемым общиною, при-своить наименование «настоятелей и наставников» и, ис-ключив их из сословий, обозначить принадлежащими к духовенству и освободить от военной службы. Разрешить преподавание Закона Божия духовными и светскими ли-цами того же вероисповедания и открытие начальных школ, находящихся в ведении Министерства Народного Просвещения с программой и преподавателями с цензом, утверждаемыми министерством. Разрешено поступать на гражданскую и военную службу, в гимназию, университе-ты и военные школы, а также производство в офицеры. Разрешено печатать и ввозить из-за границы старообряд-ческие книги.
17 октября 1906 г. предыдущие указы были пополнены добавлением ясных указаний «о правах общины». По это-му закону старообрядческою общиною почитается обще-ство последователей одного и того же вероучения, имею-щее целью удовлетворение религиозных, нравственных, просветительных и благотворительных потребностей его членов, собирающихся для общей молитвы в храме, мо-литвенном доме или ином, предназначенном для этого помещении. Членами общины могут быть: 1) лица, подпи-савшие заявления об образовании ее; 2) лица, изъявившие желание присоединиться к общине и принятые общим со-бранием ее и 3) лица, записанные в книгу рождений об-щины. Сооружение храмов, молитвенных домов, скитов и обителей разрешается старообрядцам губернаторами. Со времени внесения общины в реестр она может пользовать-ся всеми предоставленными ей правилами: избирать ду-ховных лиц, настоятелей или наставников, сооружать храмы, молитвенные дома, учреждать богоугодные заве-дения и школы, приобретать и отчуждать для осуществле-ния целей общины недвижимое имущество78. Община управляется через посредство общего собрания членов общины или избираемым им советом, или духовенством, настоятелем или наставником. Общее собрание назначает-ся советом по его усмотрению, но не менее одного раза в год. О созыве общего собрания троекратно оглашается ду-ховным лицом, настоятелем или наставником, в храме или молитвенном доме в воскресные и праздничные дни не менее, как за месяц до дня собрания; с этого же времени объявление о созыве общего собрания вывешивается на дверях храма. В общем собрании имеет голос каждый член общины, достигший 25 лет, кроме лиц, которые постанов-лением общего собрания общины лишены права голоса. Ведению общего собрания подлежат: 1) избрание и уволь-нение наставников; 2) избрание членов совета общины и ревизионной комиссии; 3) утверждение сметы расходов и доходов на следующий год; 4) наблюдение за действиями совета и за ведением записей о рождениях, браках и смер-тях, 5) приобретение и отчуждение имущества общины; 6) установление сборов с членов общины; 7) совершение займов; 8) лишение членов общины голоса и 9) изменение условий деятельности общины.
На совет общины возлагается: 1) ежемесячная поверка и засвидетельствование записи рождений, браков и смер-тей и, по окончании каждого года, представление засвиде-тельствованных копий книг в губ. правление; 2) приведе-ние в исполнение постановлений общего собрания; 3) со-ставление сметы расходов и доходов на предстоящий год; 4) содержание храмов, богоугодных и иных учреждений общины; 5) хранение принадлежащих общине капиталов и имущества, заведование оными, а также ведение счетовод-ства; 6) прием и сбор пожертвований; 7) совершение по определению общего собрания законных актов на приоб-ретение недвижимых имуществ и на отчуждение таковых, и избрание и уполномочие поверенных от лица общины. Общине предоставляется право иметь свою печать.
Духовными лицами, настоятелями или наставниками не могут быть избираемы: 1) неграмотные, 2) не достиг-шие 25 лет, 3) подвергшиеся суду за преступные деяния, отрешенные по судебным приговорам от должности, со-стоящие под следствием или судом за преступные дея-ния79, подвергшиеся несостоятельности и исключенные по приговорам сословий. Духовным лицам дозволяется упо-требление духовных одеяний, присваивается право духов-ных лиц и на них возлагается ведение метрических книг: 1) о родившихся, 2) о бракосочетавшихся и 3) об умерших. Записи вносятся в книги, одна за другой, по очереди теку-щих номеров года, без пробелов. Сокращения и подчистки не допускаются. Записи о родившихся подписываются ро-дителями и восприемниками, а о бракосочетавшихся – су-пругами и свидетелями, об умершем – лицом, сделавшим заявление о смерти. Духовные лица обязаны выдавать из книг справки и свидетельства. Свидетельство должно представлять точную копию акта из книги и подлежит оплате гербовым сбором.
Таковы главнейшие пункты80 этого указа. Хотя им и давалась широкая веротерпимость и свобода, но были и свои недостатки: над старообрядцами был учрежден весь-ма стеснительный контроль административной власти и во многом старообрядцы должны были зависеть от произ-вола губернатора. Стеснительны были ограничения на приобретение имущества выше 5.000 руб. и др.
После долгих просьб старообрядцев о пересмотре пра-вил 17 октября 1906 г. Государственной Думой правила эти были пересмотрены и утверждены Думою 15 мая 1909 г. В них были внесены значительные изменения, напр.: «старообрядцам предоставляется свободное испове-дание и проповедание их веры, отправление религиозных обрядов по правилам их вероучения или согласия и обра-зование в порядке настоящим положением установленном старообрядческих общин». Было и еще внесено много из-менений к дальнейшему освобождению старообрядцев от административной опеки. Но этот закон, прошедший и принятый Государственною Думою, был отвергнут Госу-дарственным Советом, который признал, что право сво-бодного проповедывания должно принадлежать только церкви господствующей. После этого проект был возвра-щен в Государственную Думу, где в декабре 1913 г. были внесены некоторые поправки, причем ст. 1 гласила: «Про-поведывание разрешается беспрепятственно во время бо-гослужения, совершения треб в храмах, молитвенных до-мах и на кладбищах старообрядческих, а также и во всех молитвенных собраниях в среде старообрядчества, при условии не прикасаться к убеждению совести лиц, не при-надлежащих к их вероучению».
Таким образом, борьба свелась к слову «проповедыва-ние», которое никак не могли допустить новообрядцы и поправки приняли весьма странный характер, т.к. самое проповедывание как будто и разрешалось, а вместе с тем и запрещалось.
Все это поставило в недоумение старообрядцев и вме-сте с тем заставило задуматься над своим положением.

Гл. ХХХI. ПОЛОЖЕНИЕ НОВООБРЯДЦЕВ И СТАРООБРЯДЦЕВ ПОСЛЕ 1905 г.

Вскоре после издания указов, объясняющих положе-ние старообрядцев, начались опять понемногу чиниться притеснения: стали запрещать съезды, устройство пуб-личных бесед и диспутов, запретили поставить крест – памятник на могиле протопопа Аввакума и т.д.
А между тем и в самой новообрядческой церкви дела вовсе не были в блестящем положении. Удар самодержа-вию, нанесенный революцией 1905 г., отразился и на но-вообрядческой церкви и заставил ее пошатнуться на своих устоях. Давала себя знать полная оторванность новообряд-ческого духовенства от народа, полный произвол синода в лице его обер-прокурора, где после Победоносцева воца-рился его достойный преемник Саблер и где самым глав-ным при назначении была протекция. В монастырях, об-ладавших огромными богатствами развилось вместо отре-шения от всего мирского и неустанных трудов – тунеяд-ство и паразитизм81. На верхах правления также вера пала и заменилась нездоровым мистицизмом, приведшим к влиянию разных старцев, вроде Григория Распутина. Устарелый аппарат управления новообрядческой церкви стал давать перебои и настоятельно требовать перестрой-ки.
«Как ни медленно движется культурная (не политиче-ская) история, все же православие близко к какому-то ру-бежу, где оно должно или совсем разложиться или, изме-нившись, возродиться… Третьей трещиной в православии надо считать все более и более открывающееся неустрой-ство церкви, неканоничность ея, нарушение ею основных церковных же канонов. Открывается вопиющее противо-речие между консерватизмом православия и его фактиче-ским отступлением от консерватизма и притом в сторону разорения церковнаго устройства. Это противоречие уже сознано, и готово стать движущей силой в православии» – таков отзыв одного ученого о новообрядческой церкви82.
После революции новообрядцы сделали попытку воз-вращения к старой форме правления, избрав патриарха Тихона (1917-1925 г.), но со смертью его, под ужасным гнетом безбожников, они стали избирать разные кривые пути, стараясь приспособиться к власти. Это вызвало раз-ные внутренние раздоры, приведшие к разделению ново-обрядческой церкви на разные толки83.
Следует добавить еще о деятельности миссионеров. Их деятельность после 1905 г. и до революции не уменьша-лась и количество их было очень велико, но деятельность эта не давала никаких результатов, т.к. миссионерами бы-ли люди, совершенно не подготовленные к этому роду де-ятельности и слишком оторванные от народа, не знающие ни как к нему подойти, ни что народу интересно при спо-рах; да и по своим познаниям они стояли довольно низко, т.к. кроме книги Озеровского почти ничего не знали и по-этому не могли спорить со старообрядческими начетчи-ками, не хуже их знавшими эту книгу и имевшими на все это готовые ответы и опровержения. Из миссионеров по-следнего времени прославился Крючков, бывший старооб-рядческий поморский начетчик.
Что же касается единоверцев, то они продолжали вла-чить жалкое существование, но с каждым годом все более убеждались, что путь, избранный ими, абсолютно непра-вилен. Поэтому стали учащаться случаи отпадения едино-верцев и присоединение их к новообрядчеству, либо воз-вращение к старообрядчеству.
Также неудачно шли дела и беглопоповцев. Они под-держивались крупными богачами, как Бугровым, жившим в Нижнем Новгороде, который сделался центром беглопо-повщины. После же смерти Бугрова центр был перенесен в г. Вольск. В 1912 г. там был собран 4-й съезд беглопопов-цев, на котором выяснилось все печальное их положение. К этому времени они насчитывали у себя 33 священника (из коих 7 иеромонахов) и не хватало 11 священников. Приходов же насчитывалось около 120. Был один мона-стырь (мужской), но находившийся в крайней бедности. Выяснились разные темные дела «беглаго» духовенства. На съезде обсуждался вопрос о подыскании собственного епископа и о присоединении его к белокриницким, но, по-сле долгих споров, ни к какому решению не пришли. Начетчиком у них был Глухов, оказавшийся весьма сла-бым и неподготовленным84. Хотя беглопоповцы продол-жали существовать и дальше, но с каждым годом ряды их слабели и число уменьшалось, благодаря возникшим раз-дорам и несогласиям. Беглопоповцы стали переходить ли-бо к белокриницким, либо к безпоповцам и понемногу стали исчезать.
У белокриницких же, объединенных вокруг Рогожско-го кладбища, наоборот, начался подъем. Во главе их стоял по-прежнему архиепископ Иоанн Картушин. После мани-феста 1905 г. были распечатаны закрытые Рогожские хра-мы. Началась усиленная постройка храмов по всей России; всего за время 1905-1914 г. г. было построено более 200 храмов и 2 новых монастыря (женских) в Подольской и Саратовской губ. (черемшанский)85. В России у них было 18 епископских кафедр. Из их епископов по своим трудам особенно выдающимися были: Иннокентий Нижегород-ский, Александр и Михаил, бывший профессор новооб-рядческой духовной академии86. Стали происходить ча-стые съезды, где много делалось для примирения белокри-ницких «окружников» с «противоокружниками», а также к привлечению к себе беглопоповцев. Происходило также много бесед с безпоповцами, которые, впрочем, не могли способствовать объединению старообрядцев, т.к. обе сто-роны избрали два пути, слишком далеких для примирения. Из их начетчиков следует отметить Варакина, Бриллиан-това и, в особенности, Мельникова, много сделавшего и на пользу всего старообрядчества. Им издавался старообряд-ческий журнал «Церковь» с весьма разнообразными по со-держанию, интересными статьями. Его перу принадлежит много различных богословских произведений, где разби-раются различные уклонения и неустойчивость новооб-рядческой церкви. Его трудами являются: «Блуждающее богословие», «Возможно ли объединение старообрядцев», «Испытание и победа Церкви Христовой» и др. Из других писателей белокриницких следует отметить: Макарова – «История Рогожского кладбища», «К вопросу о причинах разделения русской церкви», «Очерк по истории старооб-рядчества»87 и др.; Карабиновича – «История древле-православной, старообрядческой церкви» ч. 1, (кончая со-бором 1666 г., часть II не вышла), «Руководственные сове-ты старообрядческим законоучителям»88 ч. 1, «Закон Бо-жий для старообрядческих школ» и пр., Кириллова – «Тре-тий Рим», «Правда старой веры» и пр. Много сделано было белокриницкими и в развитии школьной сети, открытием массы старообрядческих школ и, наконец, в 1912 г. был открыт в Москве шестиклассный Старообрядческий Ин-ститут. Ежегодно открывалось по одному классу. Дирек-тором был Рыбаков. По программе преподавалось 30 предметов, из коих 12 предметов богословских, остальные общеобразовательные. Была назначена плата по 150 руб. в год. В 1915 г. в институте в первых трех классах обучалось 80 человек. Из крупных деятелей белокриницких старооб-рядцев следует отметить: Морозова, Сироткина, Рябушин-ского и др.
Из безпоповцев наиболее активными оказались по-морцы, вокруг которых мало-помалу стали объединяться и сливаться с ними и остальные старообрядцы.
Начинаются частые съезды, имеющие целью выясне-ние разных спорных вопросов и организацию тесного объ-единения безпоповцев. Особенно интересны съезды в Вильне в 1906 г., в Двинске, Рыбинске и др. местах, а из более крупных – Первый Всероссийский Собор в Москве в 1909 г., на котором присутствовало 380 представителей от разных приходов со всех концов России89. Председателем съезда был избран Л. Ф. Пичугин. На съезде было разобра-но много разных вопросов, касающихся таинств, обрядов, церковных наказаний, прав и обязанностей духовных лиц, расторжения браков, открытия старообрядческих школ, общин и пр. Был намечен созыв Второго Собора, избран духовный суд и комиссия, Совет Соборов и Съездов и учи-лищная комиссия. На съезде были сделаны многочислен-ные доклады: «0 церкви и ея таинствах», «Об антихристе и пророках» – Пичугиным; «Об антихристе и пророках» – Зыковым; «О наставниках и настоятелях», «О существе брака» – Худошиным; «О таинстве св. крещения в просто-людинском состоянии» и «О таинстве покаяния» – Кондра-тьевым; «Об общинах» – Батовым; «О церкви и школе» – Воловичем; «О старообрядческих школах» – И. У. Ваконь-ей и много других. Особенно выдающимся был первый до-клад, сделанный Пичугиным и принятый единогласно съездом. Он сводился к тому, что церковь находится внут-ри нас, священство поставлено в назидание, а основа церк-ви – Христос. Поэтому не митрополиты, епископы и свя-щенники спасают наши души, а твердая вера и святые де-ла. Съезд прошел очень дружно и положил твердое осно-вание к объединению и устроению старообрядцев безпо-повцев.
В 1912 г. был созван Второй Съезд в Москве. Предсе-дателем его был Худошин. Прибывших было 299 чел., из коих с полномочиями 150. Кроме различных духовных во-просов был поднят вопрос об открытии учебного заведе-ния для подготовки наставников и разрешен положитель-но.
В это время у поморцев были замечательные начетчи-ки. К старшему поколению следует отнести Надеждина и Батова, к младшему – Пичугина, Безводина, Худошина и Румянцева.
Батов (1825-1910 г.) происходил из г. Тулы и до 45 лет занимался службою. Только с этого времени почувствовал призвание к Св. Писанию и проповеднической деятельно-сти. Несколько лет состоял он в Саратове учителем старо-обрядческой школы и в это время усердно готовился к но-вой деятельности, изучая Св. Писание. После закрытия школы он переехал в гор. Тулу, где был избран наставни-ком и здесь начал свою проповедническую деятельность, составляя и рассылая свои произведения, отпечатанные гектографическим способом, по всей России90. Кроме того вел и обширную переписку, т.к. к нему обращались за со-ветом по различным вопросам отовсюду.
Надеждин (1836-1909 г.) был сыном новообрядческого дьячка с. Безводного Нижегородской губ. Был воспитан своим дедом священником, который определил его в се-минарию. Увлекшись изучением старообрядческих книг, отнятых от старообрядцев, с которыми ему поручено было начальством ознакомиться, как одному из лучших учени-ков старших классов семинарии, Надеждин понял, что ис-тина у старообрядцев. Он покинул семинарию и подал прошение об исключении его из новообрядцев, за что был посажен в тюрьму, где просидел несколько лет до 1881 г. Сойдясь с Батовым, он вскоре перешел к поморцам. С того времени началась его деятельность по обличению новооб-рядцев. Часто приходилось ему вести беседы с миссионе-рами. После одной из таких бесед по доносу миссионера его засадили в тюрьму и продержали в ней 17 недель. Многие беседы тянулись по 3-4 дня, а беседы в гор. Сыз-рани с миссионерами Милькиным и Белопухиным про-должалась 8 дней91. Из его сочинений особенно интерес-ны: «Ответы некоему вопросителю», «О соборах 1666 –1667 г.г.», «Цветник» – выборки из книг Св. Писания и много других.
Самым известным был Лев Феоктистович Пичугин (1849-1912 г.). Родился он в гор. Сердобске Саратовской губ. Рано лишившись отца, он переселился с матерью в с. Пойма Пензенской губ., где и провел почти всю свою жизнь. Тяжелое детство выпа¬ло на долю Пичугина и с ранних лет при¬шлось ему добывать хлеб свой. Только 14-ти лет научился он читать. Чтение его увлекло, но к несча-стью, в тяжелые времена гонений книга была редкостью и ее можно было раздобыть с трудом. Все получаемые книги Пичугин не только внимательно перечитывал, но очень многое и запоминал. Научившись крюковому пению, он вскоре сам начал переписывать певчие книги. Но все же, занимаясь всецело торговыми делами, Пичугин в это вре-мя ничем не выдавался среди остальных старообрядцев, занимаясь книгами только в свободное время. Но одно происшествие толкнуло его на другой путь. В их селе жи-ло семейство старообрядцев Крючковых. Один из Крючко-вых Ксенофонт, славившийся, как хороший начетчик, из-за личных выгод92 внезапно изменил вере отцов и перешел к новообрядцам, сделался священником и стал ярым вра-гом старообрядчества, вступив в ряды миссионеров93. Этот переход Крючкова сильно подействовал на Пичугина и заставил его задуматься над многими вопросами. Он начал в Св. Писании искать ответа на вопрос, где же истина. Дни и ночи проводил он над книгами, изучая и углубляясь в Св. Писание и за короткое время сделал чрезвычайно мно-го: он не только познакомился со всеми кни¬гами, какие ему только были доступны, но и разбирал их подробно. Благодаря своей необъятной памяти, он легко запоминал тексты иногда целыми страницами. Интересно, что в это время он познакомился не только с книгами чисто духов-ного содержания, но очень много прочитал книг и напи-санных различными авторами русскими и иностранными по богословским вопросам, истории церкви, истории ста-рообрядчества, истории всеобщей и русской. Много читал он и светской литературы и был знаком со всеми русски-ми классиками от Пушкина до Толстого и Чехова, вклю-чительно. Почувствовав себя достаточно подготовленным, он начал выступать на защиту родной веры, причем на первом же диспуте ему пришлось столкнуться с приехав-шим на родину миссионерствовать Крючковым94. Вскоре слава о новом начетчике разошлась далеко и с этого вре-мени начинается деятельность Пичугина, разъезжающего по России для бесед с миссионерами и с противниками из других согласий. В 1887 г. на Самарском соборе Пичугин показался впервые перед крупными представителями по-морцев, как большой знаток Св. Писания. Своими выступ-лениями он обратил на себя общее внимание и с этого времени выдвинулся в ряды руководителей старообрядче-ства. Со всех концов России Пичугин стал получать пись-ма с просьбами разрешить тот или иной сомнительный вопрос, а также многочисленные приглашения на различ-ные собрания, съезды, открытие храмов, собеседования. Дар красноречия, глубокие познания, умение быстро ознакомиться с противником, узнать его слабые стороны и умение сбить его, делали Пичугина весьма опасным про-тивником. Взгляды его были чрезвычайно широкие и он всегда стоял за то, что в Св. Писании важна не буква, а дух, которым оно проникнуто. Много он ратовал и за большую свободу молодежи, доказывая, что нужно счи-таться не только с буквою, но и с временем, за что ему приходилось испытывать немало нападков. В 1906 году под его председательством состоялся съезд старообрядцев в гор. Вильне, а в 1909 г. в гор. Москве он был избран председателем Первого Всероссийского Собора Старооб-рядцев и провел его блестяще, сумев всех объединить в одну тесную семью. Он был избран председателем посто-янного съезда Соборов, благодаря чему стал главою всех поморцев. Сейчас же после Со¬бора Пичугин провел 4 за-мечательных беседы с поповцами, обнаружив удивитель-ное красноречие и большие ораторские способности95. Вскоре после собора Пичугин заболел и умер в с. Пойме в 1912 году. Перу его принадлежит несколько больших про-изведений: «Старая вера», «Об единоверии» и др., много полемических бесед и огромное количество журнальных статей, а также писем, докладов и пр. Письма его были из-даны отдельными сборниками.
Из других деятелей старообрядцев перед революцией пользовались известностью Морозов96, Зимин, Кокорев, Ануфриевы, Волков, Яксанов и другие.
Яксанов был редактором журнала «Щит веры», чрез-вычайно интересного, с большим полемическим отделом.
И в Государственной Думе старообрядцы имели своих представителей, причем от безпоповцев представителями были Ермолаев и Кириллов.
Каково положение старообрядцев в России в настоя-щее время сказать очень трудно. Известно только, что как только представилась возможность, старообрядцы стали созывать областные съезды, происходившие в Нижнем Новгороде, Челябинске, Кургане, Ставрополе, Саратове, на Алтае, в Самаре и др. Готовился Всероссийский Третий съезд, осуществить который, впрочем, не удалось. В Москве в 1922 г. был создан Высший Духовный Совет, со-стоявший из представителей всех областных соборов по 5 человек от каждого. Во главе его до своей смерти (1926 г.) стоял Т. А. Худошин. Много ему помогал В. 3. Яксанов. Старообрядцы рассыпаны в настоящее время по всему ми-ру. Существуют приходы в Соединенных Штатах, Канаде, Аргентине, Бразилии, во Франции97, в Германии98, в Ру-мынии, Чехии и т.д.
Самые же крупные и наиболее организованные обще-ства старообрядцев находятся в Литве, Латвии, Эстонии и Польше.

Гл. ХХХII. СТАРООБРЯДЦЫ В ПРИБАЛТИКЕ

В то время как в далекой Москве собор 1666-1667 г.г. осуждал старообрядцев и предавал проклятию, русские, жившие на Литве, все же, предпочли остаться верными старой вере и древним обычаям .
Установить точно даты основания всех многочислен-ных приходов Литвы, Латвии, Эстонии и Польши в насто-ящее время пока еще не представляется возможным, т.к. сведения о них чрезвычайно скудны. Однако, о некоторых упоминается в книге «Увещание», изданной синодом в 1840 г., а также в древних книгах, оставшихся после разо-рения Дегуцкого монастыря. Одна из этих записей очень велика и называется «Дегуцкой хроникой».
В них находится известие о том, что первым молит-венным старообрядческим храмом в наших краях является моленная в дер. Лигинишках близ Двинска99, устроенная в 1660 г. Настоятелем в ней с 1676 г. был священноиерей Терентий, «пришедший от страны Московския», а затем с 1704 г. его сын Афанасий Терентьевич, и последним Сте-пан Афанасьевич, после чего моленная «упразднися», но в котором году – не упоминается.
Второй храм был открыт в 1699 г. в дер. Балтруках, близ мест. Алыкшты, в Курляндии, по благословению вы-шеупомянутого священноиерея Терентия. Настоятелями в нем были: Афанасий Терентьич – «под паствою отца Те-рентия», Степан Афанасьевич и Иван Степаныч, после че-го моленная «упразднена». .
Третья моленная была основана на Литве в дер. Пуще, близ м. Кревно, в 1710 г., по благословению уже упомяну-того Афанасия Терентьевича. Настоятелями в ней были: Степан Афанасьевич, – «при пастве Афанасия Терентьеви-ча», Иван Степанович, Митрофан Алексеевич, Иван Кузь-мич – «токарь» и Егор Герасимыч, после чего в 1819 г. мо-ленная была перенесена в м. Бобришки.
Таким образом, основание первых моленных всецело принадлежит деятельности священноиерея «древлеправо-славнаго крещения и рукоположения», Терентия и его сы-на Афанасия, который много поработал для старообрядче-ства и умер в глубокой старости в 1775 г. в дер. Балтруках, прожив 111 лет. В это же время упоминается и еще один крупный деятель, некий муж Трофим Иваныч, «самовидец скончания Соловецких отец», который «пришед в Литву» в 1677 г., а прожил до 1733 г.
В 1728 году близ м. Казачины, в дер. Гудишках, насто-ятелем Евстратием Федосьевичем с братиею была устрое-на обитель. Эта обитель существовала до 1755 г., когда настоятелем Феодулом Дмитриевичем с братиею после разорения была перенесена в пос. Злынку, Черниговской губ. Под именем «Покровско-Норской безпоповской оби-тели», она просуществовала до царствования Николая I, когда была разорена и уничтожена.
В дер. Саманях, близ «м. Езерюс» – (гор.Зарасы – Ново-Александровск) в 1735 г. была открыта моленная, по бла-гословению отца Федора Никифоровича100. Основателем ее был наставн. Данила Яковлич. В 1847 году моленная была упразднена.
Тем же о. Федором Никифоровичем и «купно» Афана-сием Терентьевичем в 1740 г. была устроена моленная близ м. Скурделины, в дер. Войтишках. Первым настояте-лем был Артемон Осипович.
Затем, в 1742 г. с благословения настоятеля Гуди-шиской обители Наума Савельича, была открыта моленная в дер. Каролишках. Первым настоятелем был Конон Ан-дреяныч. Среди настоятелей интересно отметить третьего – Назария Яковлевича, который «благословивый царя» – Александра I-го в 1813 году.
В 1755 г. случилось весьма важное для старообрядцев Литвы событие: была открыта «остальцами» разоренной Гудишиской обители новая обитель в дер. Дегуцах, Со-локского «ключа». Первого настоятеля Семена Силыча101 поставили наст. Филимон Петрович и Степан Афанасьич. Затем настоятелями были: Тит Антоныч Танаев, фундатор (до 1819 г., когда умер), Автоном Акиндинов, Григорий Васильич и Тит Васильич Танаевы. При Автономе Акин-диныче в 1823 г. были приняты метрические книги, но из-за этого разгорелся крупный спор и начались нелады, вследствие чего в 1833 г. в м. Варкове, был созван собор. Что происходило на соборе и чем покончился он – неиз-вестно; однако, нужно думать, что в пользу наст. Автоно-ма Акиндиныча, т.к. книги оставались в Дегуцах. Впро-чем, уже под 1839 г. читаем, что скончался настоятель Григорий Васильевич Танаев, а о наст. Автономе Акинди-ныче больше сведений нет. В 1840 г. моленная в Дегуцах была опечатана. В 1841 г. дегуцкому настоятелю Титу Ва-сильичу было соборное увещание «к присоединению в господствующую церковь». Увещание было сначала в г. Зарасах (Ново-Александровске), а затем в самых Дегуцах, однако окончилось ничем, т.к. настоятель остался крепок в вере. В 1844 г. от него были отобраны метрические кни-ги, а обитель вскоре разорена и разрушена, причем молен-ная обращена в новообрядческую. Скит же во времена сво-его расцвета был довольно обширный. По средине стояла моленная с особой колокольней. Дальше шли здания, где помещался приют для бедных престарелых мужчин и женщин, гостинница для приезжих, кельи, службы и пр. Обширные земельные угодья окружали скит, а к нему прилегал обширный сад с парком. К храмовому празднику на Покров Пресв. Богородицы (1-го октября) съезжались тысячи богомольцев и прибывало много наставников. В это время происходили соборы и духовные суды. Молен-ная была очень богата: древние иконы, редкие книги, бо-гатая утварь. В ризнице хранилась древняя священниче-ская риза начала ХVII века. Все это погибло и растащено неизвестно куда.
Между тем в конце ХVIII века моленные строятся и в других местах Литвы: В Римках, Пуще, Пожах, Поезерцах (с 1715 г.), Милюнцах (с 1812 г.) и много др.
В начале ХVIII века возникает и в Риге старообрядче-ская община, причем в 1760 г. строится молитвенный храм, известный под названием Гребенщиковского (с 1833 г.) по имени мызы, купленной и подаренной об-щине в 1806 г. попечителем моленной К. Хлебниковым. Рижане были последователями Ковылина, от которого и приняли устройство своей общины, по образцу Преобра-женского кладбища. В начале своего существования об-щина пользовалась сравнительной свободой, но с 1828 г. начались притеснения. Сначала был закрыт Сиротский дом, потом училище; богадельня и больни¬ца были подчи-нены чиновникам; всех детей было приказано крестить в новообрядчество и т.д. Эти притеснения продолжались до царствования Александра II, когда община легализирова-лась. Изменились и многие порядки, причем был принят чин венчания. Перед войной Гребенщиковская община была одной из богатейших в России, имея огромные капи-талы и недвижимости. Война нанесла сильный удар про-цветанию общины, но все же и в наше время община явля-ется наиболее благоустроенной. Обширный храм со всеми богатствами, драгоценными иконами, старинными книга-ми, составляющими огромную библиотеку, инвентарем и пр. остался нетронутым. При храме содержится (при пра-вительс¬твенной субсидии) большой хор певцов, богадель-ня, приют, школа и т.д. Что касается старообрядцев гор. Вильны, то долгое время им приходилось считаться при-хожанами одного из древнейших старообрядческих при-ходов – Данилишского, отстоявшего от Вильны в 35 вер-стах. В 1828 г. было открыто, после долгих хлопот, клад-бище в городе, а в 1830 году и моленная, в виде обыкно-венного деревянного дома, без всяких наружных призна-ков храма. Несколько раз храм перестраивали и расширя-ли. В 1882 г. местному купцу Ломоносову удалось полу-чить разрешение на постройку каменного здания для хра-ма и богадельни. Однако перенести храм из деревянного дома в каменный не удавалось, т.к. правительство не дава-ло разрешения на это, и только благодаря усиленным хло-потам Ар. М. Пименова в 1901 г. было, наконец, получено соответствующее разрешение, когда состоялся и первый духовный съезд наставников102, на котором было разреше-но много различных вопросов. Но только в 1905 г. храм был перестроен и получил наружные признаки храма: бы-ли пристроены колокольни, повешены колокола, храм увенчан крестами и т.д.
В Каунасе моленная существовала в начале ХIХ века, причем с 1855 г. моленная помещалась в доме А. Ползуно-ва, но, когда последний в 1870 г. перешел, под влиянием Павла Прусского, в единоверие, то превратил моленную в единоверческую церковь, а затем и в новообрядческую. И до настоящего времени древние иконы и книги, принад-лежавшие старообрядцам, находятся у новообрядцев, ко-торые и слышать не хотят о их возвращении или уступке, хотя бы за деньги, старообрядцам.
Долгое время каунасские старообрядцы не имели свое-го храма и только в 1905 г. был выстроен каменный храм. По официальным данным к 1870 г. в Ковенской губ. зна-чится 13 моленных: в Каунасе, Рымках, Вилкомире (с 1861 г.), Поезерцах, Пожах (с 1727 г.), Пуще (с 1825 г.), Рестайнишках (с 1862 г.), Аукштакальне (с 1864. г.), в Видзах (с 1864 г.), Кириллине (с 1864 г.), Милюнцах (с 1812 г.), Сипайлишках (с 1860 г.) и Бобришках (с 1859 г.).
В настоящее время во главе старообрядцев103 различ-ных государств стоят Центральные Советы, которые объ-единяют: в Литве 53 прихода, в которых имеется около 35 тысяч прихожан; в Латвии 82 прихода – 89.239 прихожан; в Эстонии – 12 приходов, около 10 тысяч прихожан; в Польше – 48 приходов, около 80 тысяч прихожан.
Председателем Совета в Литве со дня его основания состоит В. А. Прозоров, в Польше – А. М. Пименов, в Эс-тонии – Гришаков, в Латвии – Елисеев104.
Во всех государствах отношение к старообрядцам весьма благожелательно, но особенно много оказано вни-мания в Литве, где правительство, помимо субсидий Цен-тральному Старообр. Совету, отпустило средства на устройство Литовских Духовных Старообрядческих Кур-сов, каковые были открыты 1 апреля 1931 г. и существуют поныне. Такое внимание Литовского правительства к нуждам старообрядцев было ими оценено и признатель-ность их весьма велика.

З А К Л Ю Ч Е Н И Е

Делая краткий обзор всей почти трехсотлетней исто-рии старообрядчества, приходим к выводу, что 1) оценка старообрядчества, делаемая синодальными историками, совершенно неправильна; 2) причины разделения русской церкви вовсе не в невежестве первых защитников старины и не в личной ненависти к Никону, а лежат гораздо глуб-же, 3) старообрядцы никогда не отвергали необходимость образования, а наоборот всеми силами стремились к нему105; 4) гонения, которым подвергались старообрядцы, были безцельны и виновниками их было, главным обра-зом, новообрядческое духовенство; 5) все теперешние по-пытки к примирению со стороны новообрядческого духо-венства неискренни; 6) из гонений старообрядчество вы-шло еще более окрепшим и объединенным; 7) все различ-ные мелкие толки в старообрядчестве, после объявления свободы, начали исчезать и в старообрядчестве остались только безпоповцы и поповцы.
Таким образом, вывод может быть из всего этого толь-ко один: старообрядчество несет в себе истину, которая не погибла во времена гонений, не погибнет и во времена свободы вероисповедания и, быть может, близится время, когда истина восторжествует. А м и н ь .

СОЧИНЕНИЯ, ПОСЛУЖИВШИЕ К СОСТАВЛЕНИЮ ИСТОРИИ СТАРООБРЯДЧЕСТВА
А. Старообрядческие.
1. Карабинович. «История древле-православной церк-ви», ч. 1.
2. Волощук. «Краткая церковная история».
3. Макаров. «Очерк истории старообрядцев».
4. И. З. «Старообрядцы-поморцы».
5. Кириллов. «Третий Рим».
6. Прот. Аввакум. «Житие».
7. А.Денисов. «История об отцах и страдальцах Соло-вецких».
8. А.Денисов. «Виноград Российский».
9. А.Денисов. «Поморские ответы».
10. Ив. Филиппов. «История Выговской пустыни».
11. Безводин. «Броня и защита староверцев».
12. Киселев. «Столетие Виленской общины».
13. Заволоко. «О старообрядцах в гор. Риге».
14. Журнал. «Щит Веры» за 1912, 1913 и 1914 годы.
15. Журнал. «Родная Старина».
16. Первый Всероссийский Собор христиан-поморцев.
Б. Новообрядческие.
1. Смирнов. «История русск. раскола».
2. Плотников. «История русск. раскола».
3. Макарий, еписк. Винницкий. «История русск. рас-кола».
4. Каптерев. «Характер отношений России к право-славному востоку в ХVI-ХVII ст.».
5. Каптерев. «Патриарх Никон и царь Алексей Михай-лович».
6. Каптерев. «Патриарх Никон и его противники».
7. Бороздин. «Протопоп Аввакум».
8. Мякотин. «Протопоп Аввакум».
9. Мельгунов. «Великий подвижник прот. Аввакум».
10. Кизиветтер. «Протопоп Аввакум».
11. Макарий. «Патриарх Никон в деле исправления церковных книг».
12. Быковский. «История старообрядчества», очерк.
13. Охотин. «Очерк раскола».
14. Голубинский. «К нашей полемике со старообряд-цами».
15. Щапов. «Русский раскол старообрядчества».
16. Максимов. «Рассказы из истории старообрядче-ства».
17. Макарий. «История русской церкви».
18. Деяния Московских соборов 1666-67 г. г.
19. Румянцев. «Никита Константинович Добрынин».
20. Островский. «Выговская пустынь».
21. «Увещание».
22. Александр Б. «Описание некоторых сочинений, написанных русск. раскольниками в пользу раскола».
24. Пругавин. «Раскол и сектантство».
25. Мельгунов. «Из истории религиозно-общ. движе-ний».
26. Мельников-Печерский. «Очерки поповщины».
27. Мельников-Печерский. «Счисление раскольников».
28. «Москва и старая вера.»
29. Мордовцев. «Последние годы Иргизских расколь-ничьих общин».
30. Мордовцев. «Борьба с расколом в Поволжье».
31. Мордовцев. «Движение в расколе в 30-40 г.г. ХIХ века».
32. 3. «Из истории Преображенского кладбища».
33. С-н. «Прогулка на Преображенском кладбище».
34. Субботин. «Из истории Рогожского кладбища».
35. Пругавин. «Старообрядчество во второй половине ХIХ века».
36. Канторович. «Законы о вере».
37. Ключевский. «Лекции по русской истории».
38. Соловьев. «История России».
39. Платонов. «Русская история».
40. Брокгауз-Эфрон. «Энциклопедический словарь».
41. Каллаш ред. «Три Века», сборник.
42. Милюков. «Очерки по истории русской культуры», т. II.

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 3
Гл. I. Москва – Третий Рим 6
Гл. II. Греки 12
Гл. III. Стоглавый собор 18
Гл. IV. Исправление книг 23
Гл. V. Патриарх Никон 28
Гл. VI. Помощники Никона 37
Гл. VII. Никоновы реформы 42
Гл. VIII. Никоновы новшества 48
Гл. IХ. Протопоп Аввакум 52
Гл. Х. Боярыня Морозова 62
Гл. ХI. Сподвижники протопопа Аввакума 66
Гл. ХII. Соборы 1666 г. и 1667 г. 73
Гл. ХIII. Греки и собор 1666-1667 г.г. 81
Гл. ХIV. Соловецкая обитель 85
Гл. ХV. Священник Никита Добрынин 93
Гл.ХVI. Выговская пустынь 98
Гл. ХVII. «Поморские ответы» 105
Гл. ХVIII. Правительственные указы и самосожжения 111
Гл. ХIХ. Федосеевцы 120
Гл. ХХ. Поповщина 126
Гл. ХХI. Новообрядцы 132
Гл. ХХII. Единоверие 142
Гл. ХХIII. Искание архиерейства и беглопоповщина 151
Гл. ХХIV. Поморцы в Москве 158
Гл. ХХV. Преображенское кладбище 160
Гл. ХХVI. Рогожское кладбище и Иргиз 165
Гл. ХХVII. Белокриницкая иерархия 173
Гл. ХХVIII. Отношение русского правительства к старообрядцам в ХIХ в. 181
Гл. ХХIХ. Время Николая II. Литература 192
Гл. ХХХ. Указы 1905 и 1906 г.г. 200
Гл. ХХХI. Положение новообрядцев и старообрядцев после 1905 г. 205
Гл. ХХХII. Старообрядцы в Прибалтике 216
Заключение 223
Сочинения, послужившие к составлению истории старообрядчества 224

kovylin
19 Май
Люди

Е.М. Сморгунова. Московский купец И.А. Ковылин на Преображенском кладбище

Старейшие захоронения Преображенского кладбища относятся к 1771 г. – году основания кладбища. Самая ранняя дата – 7 сентября 1771 г. Предистория кладбища начинается несколькими десятилетиями раньше. По указу Петра с 1723 г. в Москве и других городах не разрешалось хоронить внутри города «мертвыхъ человеческих телесъ, кроме знатныхъ персонъ». Предлагалось погребать их в монастырях и около приходских церквей вне города[1]. Кладбище и карантин были устроены в Екатерининской Москве, после «черного морового поветрия» в 1771 г, когда староверы получили разрешение строить карантинные бараки для жителей столицы, чтобы собирать больных и хоронить умерших. Живущие уже с конца XVII в. в Москве федосеевцы сумели во второй половине XVIII в. завести свое общежитие, которое получило название «Преображенское кладбище»[2]. Основателем и первым руководителем обители почти сорок лет был московский купец Илья Алексеевич Ковылин. Его следует поставить первым в духовной иерархии как «попечителя и учредителя Преображенского Богаделенного дома»[3]. Он был крепостным крестьянином князя А.Б. Голицына; в Москве занялся торговлей и подрядами, приобрёл довольно значительные средства и стал московским купцом. В крещении Василий, свое имя Илья, по которому он был известен, Ковылин получил на тридцать восьмом году жизни, в 1768 г., приняв веру староверов-федосеевцев. Деятельность его приобрела заметное значение, как уже было сказано, в 1771 г., когда в Москве из-за чумы: в городе началась паника, и вместе с тем явилась опасность, что многие жители Москвы разбегутся по другим городам и разнесут заразу. 1 сентября 1771 г. последовал указ, которым жители приглашались устраивать своими средствами заставы и карантины около Москвы, чтобы никого не выпускать из города без осмотра, а всех подозрительных задерживать. Ковылин и его товарищ купец Зеньков предложили устроить на собственные средства такой карантин. Получив на это разрешение, они арендовали у крестьян с. Черкизова подгородный участок земли, через который шла большая дорога на Владимир, поставили заставу у земляного вала на границе города. Они построили несколько домиков и задерживали всех, выходивших из Москвы. Около этого первоначального посёлка и образовалось впоследствии Преображенское кладбище. И.А. Ковылин руководил общиной 38 лет. Община стала монастырем со строгими правилами, с разделением на мужскую и женскую обители[4]. В 1781 г. И.А. Ковылин ездил в Данилов монастырь Выговской пустыни, откуда привез Выговский устав, ставший вместе с федосеевским уставом основой правил жизни Преображенской поморской общины. Но потом был принят устав, полученный с Ветки. Это были трудные для староверов Москвы времена гонений: громились моленные, сменялись руководители общины. И вставший во главе московских староверов И.А. Ковылин явил собой образ строителя, защитника бедных, утешителя вдов и сирот. Вот как описывает М.И. Чуванов подвиг преображенских староверов: «На фоне страшной картины, воскрешающей образы Апокалипсиса, окраина Москвы в районе деревни Черкизово, где за короткое время старообрядцы возвели карантин, казалась землей обетованной. Ревнители древнего благочестия Москвы и пригородов напряженно трудились, спасая город: лечили, кормили, ухаживали за больными, провожали умерших в последний путь»[5]. И нам дается образец «нравственного авторитета», «ярчайший пример служения идеалам Древлеправославной Церкви».

Ковылин многих успел привлечь к себе, и в карантине у него почти непрерывно совершались перекрещивания. Московское начальство в то тяжёлое время, конечно, не имело ни охоты, ни времени следить за таким нарушением законов; напротив, самоотверженная и несомненно полезная для борьбы с чумой деятельность Ковылина обеспечила ему на будущее время даже покровительство властей. Он, между тем, работал на утверждение возникшей в заставе общины. На занятую землю он распорядился перенести дома многих умерших в его карантине людей и успел многих из оставшихся в живых склонить к решению остаться тут же жить. Выбранный настоятелем, Ковылин пользовался большим влиянием на окружающих и умел привлекать колеблющихся. В первый же год Ковылин отлично обстроил вновь возникший посёлок, приобрел за большие деньги множество старых икон. Он умело привлекал богатых жертвователей и отлично ладил с властями, так что во все время царствования Екатерины II община его была спокойна и процветала. Император Павел взглянул на эту общину неблагосклонно и последовали указы, которые неизбежно должны были привести общину к полному уничтожению. Но Ковылин сумел ходатайствами и богатыми подарками задержать в Москве применение этих указов. Лучшие времена вернулись с воцарением нового государя. В первый же год царствования Александра I, Ковылин через кн. А.Б. Куракина успел исходатайствовать очень благоприятный для староверов указ 15 октября 1801 г.; это доставило ему ещё больше известности и почёта среди всех вообще старообрядцев в империи; затем он успел испросить повеление, в силу которого Преображенское кладбище было признано учреждением гражданским и потому подчинено только ведению полиции. Этим окончательно обеспечено было процветание кладбища, к концу жизни Ковылина оно насчитывало до 10 000 прихожан; жили на кладбище до 1500 чел. И.А. Ковылин скончался в 1809 г., «августа 21 дня, пополудни во 2-м часу, на 78 году от рождения его. Похоронен 23 августа». Его захоронение – ближайшее к кладбищенской часовне. Как видно из эпитафии, все свои долгие годы жизни он особенно заботился о единстве в церкви: «Смертный! помни, что Святая церковь, или духовное христиан собрание есть одно тело, котораго глава Христос, и что всякое несогласие между христианами – болезнь церкви, оскорбляющая главу ея, – так старайся убегать всех тех случаев, которые удобны к воспалению вражды и раздоров». Сбоку на надгробном камне еще одна надпись: «Не забудь, о человек, что состояние твое на земли определено вечною премудростью, которая знает сердце твое, видит суету желаний твоих и часто отвращает ухо от прошения твоего из единого милосердия»[6]. Интересно, что фамилия Ильи Алексеевича написана по-московски: «Кавылин», отражая московское «аканье» и живое московское произношение XVIII в. Ковылин был также и писателем; после него осталось несколько посланий по вероисповедным вопросам. Они опубликованы в 1869 г. в «Чтениях Московского общества истории и древностей». Первоначальным импульсом работы, посвященной семейным и родовым старообрядческим захоронениям, и бесценной помощью при осмотре захоронений Преображенского кладбища и надписей на могилах послужили материалы по Преображенскому некрополю, которые много лет из своей долгой жизни собирал упоминавшийся ранее Михаил Иванович Чуванов, старейший наставник Преображенского храма, бессменный староста, или «председатель старообрядческой Преображенской общины старопоморского согласия в городе Москве» (1890–1988). Он начал свою удивительную работу еще тогда, когда были целы многие надгробия: составлял списки захоронений, старался узнать отсутствующие даты жизни и имена покойных, искал описания старых могил и надгробий кладбища, привлекая для составления своего списка различные исторические источники, сверял со списками наставников, иноков и других насельников Преображенского богаделенного дома[7]. Поэтому из его материалов мы можем узнать то, чего уже нет сейчас: многие плиты были сбиты, памятники расколоты. Однако, материалы Чувановского некрополя расположены в алфавитном порядке; территориальное соседство и весь объем родовых и семейных связей в них не отражены. Понятно, что жизнь и смерть людей не придерживаются этого принципа: по алфавиту люди не умирают, и в алфавитном порядке их не хоронят. На кладбищенской территории захоронения располагаются рядом, группами по родству и свойству, а внутри кладбища по участкам, которые учитывают естественные границы захоронений и размеры оград. На Первом Всероссийском Соборе христиан старообрядцев-поморцев, который был созван в 1909 г. «ради обновления духовной жизни христиан», был поставлен один из «насущных вопросов в жизни Церкви Христовой» и главнейший для жизни общины: «О настоятелях и духовных отцах». Этот вопрос продолжал оставаться важным для руководства общиной и на Втором соборе в Москве в сентябре 1912 г. Уже «Предисловие» к Собору просто в перечне участников Собрания определяет качества и достоинства духовных руководителей: «изобилующие духовным богатством подвижники и мужи знания, исполненные Христовой Веры, сияющие нелестным благочестием, строжайшие хранители законов Божиих и блюстители отеческих преданий и обычаев». Собор специально обсуждает вопрос об увековечении памяти Поморских отцов. Они характеризуются как «христианский пример благочестия, положившие душу свою за други своя»[8]. Многие руководители Преображенской общины называются в их надгробных надписях на Преображенском кладбище, вслед за И.А. Ковылиным, «настоятелями» или «старейшими настоятелями». Если расположить настоятелей по годам их смерти, указанным в надгробных надписях, то можно получить последовательный список руководителей Преображенского общежительства. Быть может, это не все бывшие в истории общины настоятели, но лишь те, у которых на Преображенском кладбище остались надгробные надписи. И это ценнейшие материалы для истории Преображенской старообрядческой обители, в ряде случаев включающие сведения об усопшем. Так, благодаря надгробной надписи о настоятеле Василии Осипыче, кроме времени его кончины и возраста (Сконч. 1829 г. маия 9 дня. Жития его было от роду 46 лет. Погребен 12 того же месяца9), становится известно еще, что он был крестьянином села Борисовского. Сохранилось и надгробие другого настоятеля А.Т. Носкова. Надпись на его памятнике гласит: «Под сим камнем погребено тело Преображенского Богаделенного Дома старейшего настоятеля московского мещанина АЛЕКСЕЯ (Федот) Тимофеича НОСКОВА, жития его было 82 года. Скончался сентября 12 дня 1836 года в 3 часа пополудни. Сей почтенный муж находясь при сем сиротском общежительстве 26 лет неотлучно, имел усердное старание о благосостоянии обители сей и отеческое попечение о сиротах и неимущих»[10]. А вот какие пространные надпись и эпитафию содержит надгробие другого почитаемого старообрядцами настоятеля: «Сей памятник здесь скрывает сего доблестного маститого отца тело ГЕОРГИЯ (Василий) Гавриловича разлучившегося сего маловременного жития сего света на 83 г. от рожд. Декабря 16 дня в 4 ч. пополуночи 1870 г. при многочисленном народе и духовных его детей погребено на сем месте во многом сетовании и плачи его любящих и почитающих его труды».

«Высокочтимый сей отец, от юных своих ты лет посвятил сам себя своей строгой жизни, чтобы углубить свой разум в Божественном Писании и достигнуть той цели и глубокого знания християнских обрядов, православну веру исповедание, в которой находясь великим ревнителем сего учения, за что и был удостоен от сего сословия, избран был настоятелем и духовным отцем и многими лицами любим и почитаем за его знание и разум Божественного Писания и ответ на вопросы всякому недоразумевающи в Божественном Писании слова разъяснения»[11].

Надгробная надпись на камне написана так, словно составлявший эпитафию читает ее, стоя между погребенным и живыми, слушающими это надгробное слово: она то обращена в одну сторону, называя покоящегося под сим памятником «доблестного маститого отца» на «ты»: «от юных своих ты лет посвятил сам себя своей строгой жизни», то, обращаясь в другую сторону, писавший называет покойного в третьем лице: «избран был настоятелем и духовным отцем и многими лицами любим и почитаем за его знание и разум». В надгробной надписи Андрея Филимоновича Горлова даты жизни «…старейшего настоятеля Преображенской сей обители родивш. 7329 л. Скончавш. ноября мес. 11 дня 7414 лета. Жития его было 85 лет. Д.а. 30 ноября[12]» указаны по старому стилю от сотворения мира и без перевода на новый: 7329–7414 (то есть 1821–1905). Стихотворная эпитафия обращена к родным и близким от лица покойного с просьбой о памяти и молитве:

«Духовная моя братия и сродницы,
Не забудьте меня, егда молитися
Но видевшие мой гроб поминайте
Мою любовь, и молитися Христу,
Да учинит дух мой с праведными»[13].

Последним по времени настоятелем мужской Преображенской обители был Василий Тимофеевич, скончавшийся в 1907 г. Из своих 53-х лет 23 года он прожил в обители, был знатоком церковного устава, и его непрестанной заботой было церковное благочиние. Эпитафия на могиле «настоятеля мужской моленной ВАСИЛИЯ ТИМОФЕЕВИЧА сконч. 18 апреля 1907 г. в 7 ч. веч. на 53 г. от рождения. Д. а. 1 генваря» гласит:

«Сей муж прожил в оной обители 23 года добре ведая оустав церковныя службы, неустанно заботился о благочинии церковном, отличался щедростью и отзывчивостью к неимущим и по истине любил ближняго как себя самого»[14].

Непосредственное знакомство с теперешним состоянием надгробий на Преображенском кладбище позволило нам внести некоторые исправления и добавления; были привлечены также и другие исторические источники по описанию кладбища. «Благочестивую ревность» в вере чтят более всего у покойных оставшиеся живые их «братья и сестры» и хотят, чтобы память об этом сохранилась «в роды и роды во веки»[15].

  1. Шамурин Ю.И. Московские кладбища // Москва в ее прошлом и настоящем. Вып. 8. М., 1913. С. 89.
  2. Гришина З.В., Пушков В.П. Московский некрополь о старообрядческом купечестве конца XVIII–начала XX века // Мир старообрядчества. Вып. 2: Москва старообрядческая. М., 1995. С. 78.
  3. Сморгунова Е.М. Два века Московского Преображенского некрополя. Материалы из архива Михаила Ивановича Чуванова // Там же. С. 177.
  4. Чуванов М.И. Введение в историю древлеправославной староверческой церкви // Старообрядческий церковный календарь на 1986 г. Рига, 1986. С. 55.
  5. Чуванов М.И. Памяти И.А. Ковылина // Там же на 1985 г. Рига, 1986-5. С. 51–52.
  6. Чуванов М.И. Преображенское кладбище // Мир старообрядчества… С. 199.
  7. Чуванов М.И. Преображенское кладбище… С. 183–210 (Публикация Е. Сморгуновой).
  8. Заволоко И.Н. Поморские ответы и их значение для старообрядчества (1723–1973) // Старообрядческий церковный… на 1973 г. Рига, 1973. С. 3–5.
  9. Чуванов М.И. Преображенское кладбище… С. 188.
  10. Там же. С. 184.
  11. Чуванов М.И. Преображенское кладбище… С. 189.
  12. Там же. С. 190.
  13. Чуванов М.И. Преображенское кладбище… С. 190.
  14. Чуванов М.И. Преображенское кладбище… С. 188.
  15. См. Сморгунова Е.М. Москва москвичей. М., 2006. 312 c.
Блаженный Иоанн Козмич
14 Май
Люди

Вступительная статья и публикация текста Е.М.Юхименко. Блаженный Иоанн Козмич, московский юродивый и иконописец

Скачать книгу в формате PDF

От издателя

Староверческое Преображенское кладбище хранит память о многих известных фамилиях московских безпоповцев, начиная с основателя Преображенского федосеевского центра Ильи Алексеевича Кавылина. Здесь упокоились духовные наставники, страдальцы за веру, целые купеческие династии – Егоровых, Любушкиных, Гусаревых, Гучковых, Морозовых (Викуловичей), Зиминых, Матвеевых. С этими людьми связаны страницы истории не только Преображенского, но и отечественной промышленности, предпринимательства, культуры и благотворительности. По сравнению со старинными захоронениями на обширных родовых участках весьма скромно смотрится обычная могила с серым каменным крестом, расположенная чуть в глубине от центральной аллеи. Могилу можно было бы назвать вовсе неприметной, если бы она не была почитаемой, о чем свидетельствуют яркие искусственные цветы и венки на холмике и ограде. Захоронение не безымянное; полностью сохранилась надпись на основании креста: «Блаженный Иоаннъ оуродивый Московский», преставившийся в 1840 г. в возрасте 70 лет.

Об этом юродивом практически ничего не было известно. Лишь старейшие прихожане федосеевского Крестовоздвиженского храма помнили о подвижнике Иоанне, о чудесах, связанных с его именем, о поновлении намогильного креста. Недавняя находка Жития блаженного Иоанна Козмича позволяет восстановить утраченные сведения, выяснить обстоятельства его жизни и юродственного подвига, отношение к нему современников и ближайших потомков. Выясняется, что «уродом Христа ради» стал клирошанин безпоповской моленной в Преображенском, певец и иконописец, еще при жизни он прославился даром прозорливости; рассказы о нем передавались из уст в уста и стали основой Жития. Сам факт написания агиографического произведения, весьма редкий для XIX в., свидетельствует о подлинном и глубоком почитании подвижника. Для обновления памяти о нем и предпринято настоящее издание.

Д.В. Пересторонин

Основанное в 1771 г. Преображенское кладби ще до сих пор сохранило свой старинный, исходно старообрядческий облик: прежняя планировка, большие родовые участки с крестами и саркофагами из черного габбро. Если идти по главной аллее к Никольской часовне, выстроенной в 1805 г. архитектором Ф.К. Соколовым в стиле неоготики, то справа, на участке № 5, можно заметить большой серый каменный крест, а подойдя поближе – свидетельства почитания этой могилы: венки и гирлянды из искусственных цветов на решетке ограды, бук еты на земле. Необычны и лежащие на могильном холмике два круг лых камня: один, побольше, с округ лым выступом в верхней части, – «в голове», друг ой, поменьше, – в средней части, ближе к кресту. «Блаженный Иоаннъ оуродивый Московский» – гласит надпись на основании креста. До сих пор об этом подвижнике почти ничего не было известно. Однако находка текста его жития и разыскания в области старообрядческой книжности позволили восстановить не только канву его би ографии , но и характер принятого им на себя подвига.

Источники

Единственный на сегодняшний день список жития этого подвижника был обнаружен нами в архивных материалах Е.Е. Егорова: в объемистой (474 л.) канцелярской книге первой четверти XX в. самим собирателем в качестве дополнения к «Отеческим письмам» в 2-х частях было переписано интересующее нас житие[1]. Егор Егорович Егоров (1862–15.12.1917) – московский 2-й гильдии купец, видный деятель Преображенской федосеевской общины, известный собиратель книжности, икон и предметов мелкой пластики. Он происходил из потомственной федосеевской семьи; его дед, Константин Егорович Егоров (1783–20.01.1860), – попечитель Преображенского богаделенного дома, «страдалец за веру», скончавшийся в пензенской ссылке. Е.Е. Егоров имел исключительные возможности к собиранию древних и старообрядческих памятников. В его собрании в настоящее время находится несколько списков обеих частей «Отеческих писем» второй половины XIX в., однако, по всей видимости, владелец захотел обе подборки переписать собственноручно и вместе. Без сомнения, из какого-то более раннего источника в дополнение к «Отеческим письмам» он переписал и Житие юродивого Иоанна.

Данный памятник представляет собой письменную фиксацию устных преданий о почитаемом блаженном. На эти источники неоднократно ссылается сам автор: о родителях Иоанна – «сего не обрѣтохомъ, отъ кого увѣдати, дальности ради времени» (л. 401), о самом блаженном – «Такожде и о семъ, что увѣдѣхомъ, и написахомъ» (л. 400 об.), о его чудотворениях – «иже всего немощно описати, зане во многихъ мѣстѣхъ обрѣтаяся и творя сия чудодѣйства многажды безъ свидѣтелей. Инии же вѣдущии все изомроша, другии же намъ неизвестны. Но что возмогохомъ собрати, сия и написахомъ на пользу прочитающимъ и послушающимъ» (л. 403); о пророчествах – «Многа убо прояви блаженный Иоаннъ приходящимъ къ нему тайныя и будущая сокровения Божия, отъ нихъ же что обрѣтохомъ, здѣ и написахомъ» (л. 403), об исцелениях – «Нынѣ хощу предложити нѣчто бывшее, хотя мало что обрѣтохомъ, о исцѣленияхъ блаженнаго Иоанна» (л. 403).

Из этих оговорок следует, что Житие было составлено спустя некоторое время после кончины блаженного в 1840 г.

Более точно установить дату написания памятника помогли материалы следственного дела «о моленной в с. Черкизове в доме мещанина Григория Савельева и о взятых в ней книгах», которое рассматривалось на заседании московского Секретного совещательного комитета 5 марта 1851 г. В числе отобранных вещей особенно вредными были признаны три рукописи, в том числе рукопись «Житие и деяние Иоанна Благоюродиваго, пореклу Кузмича, содержащая сказание о раскольнике беспоповщинской секты, якобы в юродстве подвизавшемся более 40 лет, пророчествовавшем и в 1840 году погребенном на Преображенском кладбище[2]. Таким образом, очевидно, что данный литературный памятник был создан в 40-е гг. XIX в. Автор этого сочинения пока остается неизвестным.

Некоторые сведения об Иоанне Козмиче вошли в два обширных сочинения, посвященных истории староверия Москвы, Петербурга, Стародубья и Прибалтики, – «Хронограф Литовский» (Дегуцкий летописец) и «Алфавит духовный»[3]. Их автор – Василий Иванович Золотов (род. 1786), сын Ивана Васильевича Золотова (1746–1798 или 1799), певца в храме при Преображенском кладбище (с 1771). До 1804 г. Василий Золотов жил в Москве, и следовательно, был хорошо осведомлен о здешних событиях и людях, в том числе об Иоанне Козмиче, который являлся его старшим современником и так же, как и сам Василий Золотов, был тесно связан с моленной М.Е. Баженова в Преображенском. В «Хронографе Литовском» об Иоанне Козмиче упоминается в отдельной «Повести о Михаиле Евстигнеевиче Баженове»[4], в «Алфавите духовном» блаженному посвящена самостоятельная, 18-я глава – «О Иоаннѣ Козмичѣ, бл(а)гоуродивом московском, что в Преображенском»[5].

На основании полного агиографического повествования о московском юродивом и некоторых дополнительных сведений старообрядческих источников мы теперь можем составить достаточно полное представление об этом особенном подвижнике первой половины XIX в., в котором сошлись две церковно-культурные парадигмы.

Юродство как подвижничество

Восходящее к византийской традиции юродство вполне привилось на Руси. «Уроды Христа ради», взявшие на себя подвиг абсолютного отрешения от мирских забот и обличения грехов человеческих, относились к особому чину святости. Их проповедь и подвижничество проходили «на стогнах града», поэтому многие города средневековой Руси имели собственные плеяды юродивых – Великий Новгород, Великий Устюг, Ростов и, конечно, Москва. В столице двойственное отношение к юродивым, соединяющее поношение и любовь, насмешки и посмертное почитание, проявилось наиболее ярко. Московские юродивые Василий и Максим Блаженные, Иоанн Большой колпак подвизались в самом центре города, здесь же были и погребены. Со временем собор Покрова на рву стал больше известен как храм Василия Блаженного.

По сути своего подвига юродивые были близки и старообрядческой среде. Середина XVII в., переломный и переходный момент в истории русской церкви и общества, характеризуется появлением значительного числа Христа ради юродивых. Достаточно назвать галичанина Стефана Трофимовича Нечаева († 1667), автора покаянных стихов и распевщика; духовного сына протопопа Аввакума Феодора († 1670), Афанасия († 1672), во иночестве Авраамия, известного писателя; московского Киприана († 1675), соловецких Гурия и Иоанна Похабного. Большинство из них не просто приняли сторону ревнителей древнего благочестия, но активно стали на его защиту. Названные подвижники известны нам по письменным памятникам той эпохи. О юродивых в старообрядческой среде XVIII–XIX вв. до последнего времени почти ничего не было известно; исключение cоставляют жившие в Выго-Лексинском общежительстве Тит Иванов († 1753) и Ирина Повенецкая. В последнее время предстали из небытия фигура и творчество Петра Юродивого, учителя в одном из писарских училищ Архангельской губернии, старообрядца-самокреста, автора созданных в 1859–1860 гг. трех больших эсхатологических сочинений – «Труба», «Меч обоюдоострый» и «Смоковница»[6]. Этот реальный пример юродивого и одновременно писателя чрезвычайно важен для понимания сложной природы юродства как социокультурного явления, однако в данном случае мы все же не располагаем сведениями, что юродивый Петр пользовался каким-либо почитанием.

Иной, более традиционный и вместе с тем безусловный пример продолжения в старообрядчестве юродственного подвига и почитания «урода Христа ради» как при жизни, так и после смерти дает фигура блаженного Иоанна Козмича (1770– 30.07.1840),могила которого на Преображенском кладбище в Москве до сих пор остается объектом поклонения[7].

Биография Иоанна Козмича

Будущий юродивый родился в 1770 г., по всей видимости, в Москве. Агиографу не удалось найти сведений о родителях Иоанна: «како имъ имена быша и гдѣ и какое пребывание имѣша», осталось неизвестным; он замечает лишь, что они были «благочестивыми». Происхождение подвижника из староверческой семьи подтверждает и Василий Золотов, замечая при этом, что он был из «породы латышской» (вероятнее всего, речь идет о выходцах из Прибалтики): «В царствующем градѣ Москвѣ суще два брата единоутробныя Михаил и Иоанн и сестра Евдокия, дѣти Козмины, уроженцы породы латышской, а вѣроисповѣданием древлеправославнии хр(и)стиянѣ»[8].

Все источники сходятся в указании на выдающиеся художественные способности Иоанна: «иконописецъ номера не послѣдняго, но изрядный мастеръ»[9]. В другом своем сочинении Василий Золотов пишет об обоих братьях Козминых: «Оба же бяху художественныя изуграфы, сирѣчь иконописцы, мастера непослѣдния, а перъвостатѣйныя»[10]. Сведения Жития более развернуты: иконописцем был еще их отец, Козма, у него они «изучились» этому мастерству. На основании упоминаний агиографа о том, что эти два «иконнаго художества мастера» жили вместе, «исправляюще свое рукодѣлие», а Иоанн, занимался «своимъ художествомъ», «помогая своему старшему брату» Михаилу, и они «отъ трудовъ своихъ питахуся» (л. 401), можно полагать, что братья Козмины были профессиональными иконописцами и содержали – по крайней мере, небольшую – иконописную мастерскую. Прямым доказательством, что Михаил и Иоанн Козмины занимались иконописанием профессионально, т.е. имели свидетельство иконописного цеха Ремесленной управы, служит запись о погребении Иоанна в конторской книге Преображенского кладбища, в которой он назван московским цеховым[11].

В отличие от своего старшего брата не будучи связан семейными узами, Иоанн поселился при федосеевской моленной, неподалеку от Преображенского кладбища: «изволи примѣтатися в дому Б(о)жии и живяше при молитвенном храмѣ, сущем в Преображенском, в Суворовой улицѣ, под управлением бл(а)гочестиваго мужа Михаила Евсигнѣича»[12].

Моленная Михаила Евстигнеевича Баженова

Михаил Евстигнеевич Баженов, известный московский федосеевский наставник, заслуживает самостоятельного рассказа. Главным источником биографических сведений о нем является «Хронограф Литовский» В.И. Золотова[13]. Баженов родился в 1739 г. в г. Волоколамске в семье посадских людей, в юности переселился в столицу и успешно торговал в серебряном ряду, в 1761 г. под влиянием друга – «христианина древлеправославнаго вѣроисповѣдания» перешел к старообрядцам-федосеевцам и стал прихожанином моленной, находившейся в Преображенском в Суворовской улице (между улицами Генеральная и 9-я Рота) в доме Дмитрия Егоровича. В 1771–1772 гг. по решению московского федосеевского собора Баженов вместе с И.А. Кавылиным (Ковылиным)[14] совершил поездку в Выго-Лексинское общежительство с целью изучения богослужебного устава знаменитой поморской обители и написания такового же для только что организованного Преображенского кладбища. На обратном пути московские посланцы посетили Новгород, и здесь М.Е. Баженов выявил следы позднего (1711 г.) поновления чудотворного креста на Волховском мосту, тем самым дезавуировав один из главных доводов федосеевцев в пользу древности титлы ІНЦІ, что вскоре привело к прекращению полемики между поморцами и федосеевцами по этому вопросу. В 1774 г. Михаил Евстигнеевич стал настоятелем в моленной на Суворовской улице, служба в которой велась по поморскому уставу. В.И. Золотов называет место настоятельства Баженова обителью, что, с учетом сведений о других больших частных моленных, позволяет думать, что при моленной, по традиции, были также помещения для призреваемых.

В 1802 г. Баженов при поддержке И.А. Кавылина выстроил свою собственную моленную на Генеральной улице (домовладение № 149, напротив Палочного переулка). В этой «новой обители», по всей видимости, призревались и мужчины, и женщины. М.Е. Баженов занимал снисходительную позицию по отношению к московским поморцам, допускавшим бессвященнословные браки. Придерживался он и поморской практики моления за царскую власть. Часто выступал оппонентом федосеевских отцов, которые в свою очередь отлучили его от церкви[15]. Умер М.Е. Баженов 17 апреля 1828 г. В дальнейшем обширное домовладение, на территории которого располагалась моленная, перешло в собственность Ивана Васильевича Анисимова; здесь нашла приют часть прихожан закрытой в 1837 г. поморской Монинской моленной, в том числе ее наставник Андреян Сергеев. В конце 1830-х – начале 1840-х гг. владельцем земельного участка и храма стал Андрей Ефимович Сорокин, который, в 1848 г. перейдя в единоверие, моленную закрыл, а все ее имущество оставил себе. (В 1860–1870-е гг. А.Е. Сорокин был известен как крупный коллекционер икон; значительная часть его собрания, 220 икон, в 1875 г. была приобретена для церковно-археологического музея при Киевской духовной академии.)

С моленной М.Е. Баженова были связаны юношеские годы Иоанна Козмича: он входил в число клирошан, поэтому, видимо, и жил при храме: «И живущу ему тако, ежедневно в молитвенныи храм к службѣ хождаше, на крылосѣ стояше, чтяше и пояше, понеже изрядныи чтец и пѣвец бяше, промеж службою ж труждаяся иконы писаше»[16]. «Чтѣцом и пѣвцом искусным» Иоанн Козмич назван и в «Хронографе Литовском». Музыкальное дарование будущего блаженного подчеркивал также автор Жития: «и на клиросѣ съ клиросники пояше, возсылая хвалу Творцу всяческихъ. Бѣ бо изъученъ бывъ осмогласному пѣнию и добрѣ чтяше псалмы и каноны» (л. 401).

Начало юродственного жития

Именно в период пребывания в обители М.Е. Баженова в жизни Иоанна Козмича произошел важный духовный переворот, о котором более подробно было известно Василию Золотову: «…во едину от нощей спящу ему, бысть ему нѣкое видѣние, его же сущность не повѣда никому, но приточно вѣщая. Обаче от того времени замѣтно в его житии измѣнение: бяше бо яко во изумлении и нача почасту ходити на кладбище и обнощевати тамо. И некогда по обнощевании на кладбищи прииде в свою келию в раздранной ризѣ, яко полунаг, и не стыдяшеся. Вопрошающим же его о сем, кто ему ризу раздра, отвѣщеваше единою рѣчию: “На кладбищи”, а еще ничего иного не глаголаше. И с сего времени хождаше, аможе хотяше, и на улицах по стѣнам домовым и по заборам разныя изображения начертаваше, с малыми дѣтьми бесѣды творяше и имъ недоумительныя рѣчи вѣщаше»[17].

По сведениям автора «Хронографа Литовского» и «Алфавита духовного», на путь юродства Иоанн обратился в 25 лет, однако в этих источниках даты по европейскому летоисчислению указаны разные: 1793 и 1794 гг. Принимая во внимание год рождения юродивого, следует, видимо, говорить о 1793–1795 гг.

Житие блаженного дает несколько иную версию произошедшей кардинальной перемены; некоторые эпизоды агиографического повествования можно было бы счесть этикетными, но описанные детали, вполне конкретные, заставляют в этом усомниться. По сути, обе версии не противоречат друг другу и вполне совместимы.

Окончательному решению юноши, согласно агиографическому повествованию, предшествовало душевное потрясение, вызванное тем, что во время одного из богослужений он глубоко осознал смысл слов Евангелия от Матфея: «Иже аще хощетъ по Мнѣ идти, да отвержется себѣ и возметъ крестъ свой и въслѣдъ Мене грядетъ». Затем последовало «многое размышление и прошение о семъ Создателя», лишь после этого «услышана бысть молитва его и Единородный Сынъ Божии коснуся маниемъ сердца его, яко пребывати ему во юродствѣ вся дни живота своего» (л. 401 об.). Вполне возможно, что ночное видение, о котором упомянул Василий Золотов, и было тем окончательным знаком, который положил конец размышлениям.

Агиограф описывает два первых поступка Иоанна-юродивого. Отказ от женитьбы, типичный для жизнеописаний юродивых и преподобных, в рассматриваемом Житии содержит очевидный элемент эпатажа, свойственный именно юродству: Иоанн «восхоте себя показати малоумна и сказавъ во услышание всѣмъ, что онъ на дворъ нужды ради хощетъ, и тѣмъ показуя свое малоумие, повторивъ тѣ же словеса. И потомъ изъиде на дворъ и въ яму повалився» (л. 401 об.). Второе видимое проявление мнимого «малоумия» Иоанна обнаружилось в сфере его профессиональных занятий: он разрисовал крестами поля принесенной в мастерскую для «починки» иконы и затем «на дворѣ на стѣнахъ, яко малоумный отроча, писаше углемъ кресты и начертание иконное» (л. 401 об.). Михаил Козмин, видя брата своего «въ томъ малоумствѣ находившася», поместил его «во обитель Преображенскую для жительства».

Преображенское

Не вполне ясно, о какой именно обители говорит агиограф. «В Преображенском» локализовалась и Суворовская улица; так могли назвать и богадельню при Преображенском кладбище. В заведении М.Е. Баженова имелись помещения для призреваемых, и родные могли туда водворить Иоанна на постоянное жительство, в отличие от предыдущего периода, когда он просто жил при моленной. Это предположение объясняет фразу Жития: «Живяше не по обычаю того мѣста, и начальникомъ того мѣста по многомъ истязании изгоняемъ бываетъ отъ мѣста жительства того» (л. 402).

Не исключено, что агиограф имел в виду богадельню, существовавшую при Преображенском кладбище, главном центре федосеевцев. Во всяком случае какое-то время (не позже начала 1810-х гг.) Иоанн Козмич проживал и здесь. Прямое подтверждение этому находим еще в одном источнике, в котором упоминается блаженный, – в «Красном уставе», своде догматических и церковно-бытовых установлений старообрядцев федосеевского согласия, составленном в 1873–1883 гг. известным преображенским книжником и уставщиком Егором Яковлевичем Каревым († 16 апреля 1899). В исторической части этого сочинения содержатся интересные подробности, отсутствующие и в Житии, и в сводах Василия Золотова, в частности, говорится о том, что Иоанн Козмич предсказал неразорение Преображенской обители французами в 1812 г.: «за нѣколико время предрече нѣкто от живущих въ ней, Иоаннъ Козмичъ, премудрыи Божии человѣкъ, иже миру буй мняшеся быти»[18].

Подвиг юродства

Согласно Житию, блаженный Иоанн вел типичную для юродивого жизнь: претерпевал жару и холод, мок под дождем, ходил в мороз босиком и без шапки, бродил по городу, ночевал где придется, не ел вареного, полученное от христолюбцев подаяние раздавал нищим, по нескольку дней голодал; днем «дѣтская творяше», а ночью истово молился («нощию же, егда вси покой приимаху, тогда онъ чтяше Псалтырь и молитвы своя теплыя возсылаше къ Богу»), с радостью принимал поношения и поругания. Вместе с тем агиограф описывает и реальные обстоятельства подвижничества.

Одна из главок носит название «О хождении на могилы ко Кресту на молитву». В ней читаем: «Въ нощи обычай имѣяше ходити на могилы ко Кресту, на немъ же изъображенъ Исусъ Христосъ распятъ въ мѣру его возраста, рѣзный, и тамо, приходя, съ сердечнымъ возгорениемъ принося молитвы Христу Спасителю нашему» (л. 402 об.). Этот большой деревянный крест с резным раскрашенным темперой Распятием сохраняется на Преображенском кладбище до сих пор. Над ним в конце XIX в. была возведена чугунная часовня, ныне открываемая для поклонения святыне один раз в году, на праздник Воздвижения Честнаго и Животворящаго Креста Господня. Памятник упоминается в «Красном уставе». Описав место погребения основателя Преображенского кладбища И.А. Кавылина (1731–1809), находящееся справа от Никольской часовни, Е.Я. Карев отмечает: «От восточной страны близъ самаго памятника имѣется малая деревянная часовня, со стеклянною дверью, въ ней поставленъ крестъ древянный рѣзной, въ полный ростъ человѣка, предъ симъ честным крестом имѣется неугасимая лампада»[19]. Интересные сведения о сооружения самого креста содержат дневниковые записи Е.Е. Егорова. 15 августа 1905 г., на обеде после соборного моления на праздник Успения Богоматери, собиратель припомнил, что «сегодня 70 годов, как скончался 15 августа 1835 г. в Ярославской губернии отец Стефан Федорович (Иоанн). Между прочим, по его указанию был сооружен и устроен большой письменный крест, который в часовне на могилках»[20].

На староверческом Преображенском кладбище блаженный Иоанн не только молился кресту, но и порою ночевал: «нощию же часто на могилахъ мертвыхъ обнощеваше лѣтнее и осеннее время» (л. 402).

Дар пророчества

Дар пророчества проявился уже в первые годы юродственного жития Иоанна. То, что все первоначально воспринимали как адресованные детям «недоумительныя речи», оказалось предсказанием их будущности: «Но въпослѣдствии егда оныя дѣти въ возрастъ приидоша, тогда рѣчи его сказанныя дѣломъ збывахуся, и о томъ вельми чюдяхуся, понеже имъ глаголанныя от него рѣчи на память по сбытию прихождаху»[21].

О многочисленных проявлениях чудесного дара проречения и чудотворения, которым был наделен Иоанн, повествуется в Житии юродивого. Эти краткие рассказы о прижизненных предсказаниях и исцелениях, со ссылками на свидетелей, иногда названных по именам, объединены в главы: «О приходящихъ людяхъ къ блаженному Иоанну», «О пророчествахъ блаженнаго Иоанна» (здесь содержится предсказание о знаменитом наводнении в Петербурге 7 ноября 1824 г., описанном в поэме А.С. Пушкина «Медный всадник»), «О исцѣленияхъ блаженнаго Иоанна». Последняя глава – «О чудесѣхъ блаженнаго Иоанна» – также включает примеры чудесных действий и предсказаний, совершенных юродивым при жизни. Обращает на себя внимание последний рассказ, имеющий очевидную старообрядческую, точнее беспоповскую, подоплеку, о том, что на совет некоего купца покаяться в преддверии смерти Иоанн «немного помолчавъ и рекъ ему сице: “Въ сентябрѣ мѣсяцѣ”, еже и сбысться. Въ сентябрѣ мѣсяцѣ ему по преставлении исполнися четыредесятый день, и въ сий день приходятъ души человѣческия къ Богу восприяти мзду дѣлъ своихъ» (л. 404).

Составитель «Красного устава», кратко излагая историю федосеевского центра в начале XIX в., упомянул о предсказании Иоанном Козмичем нашествия французов в 1812 г. и сохранения Преображенской обители во время оккупации Москвы: «И какъ о ономъ богопопущенномъ галлатскомъ нашествии, такожде и о милостивномъ обители нашея спасении за нѣколико время предрече нѣкто от живущих въ ней, Иоаннъ Козмичъ <…>. Егда оныи рабъ Божии обычное свое юродство творяше, тогда многимъ хотящая быти предглаголаше, яже сбывахуся во время свое»[22].

Иоанн Козмич провел в юродстве около 45 лет. Скончался 30 июля 1840 г.

Погребение

Свое последнее упокоение он нашел там, где много времени проводил при жизни, – на Преображенском кладбище: «Погребенъ же бысть при великомъ стечении народа съ подобающею честию на Преображенскомъ кладбищѣ близь часовни на правой сторонѣ, идѣже и кресть надъ нимъ поставленъ каменный съ надписью его въкратцѣ жития» (л. 403 об.).

В «Книге для записки умерших разного звания людей с 1831-го года» под 2 августа 1840 г. нами была обнаружена запись о погребении Иоанна Козмича: «№ 240. Из дома купца Тихомирова Московской цеховой Иван Козьмин 60 лет»[23]. Разрешение на погребение за № 230 было выдано Лефортовской частью. Иоанн Козмич был предан земле на четвертый день, что соответствовало московской федосеевской практике XIX в. В частности, в «Списке молельным, находящимся при Преображенском богаделенном доме», представленном старообрядцами в 1849 г. попечителю Преображенского богаделенного дома генералу от кавалерии С.В. Перфильеву, отмечено: «При кладбище на могилках небольшая часовня каменная для ставки умерших тел до четвертаго дня погребения, <существует> с 1804-го года»[24].

Краткая запись в «Могильной» книге содержит весьма важный факт о том, что погребение Иоанна Козмича состоялось из дома московского купца Тихомирова, где, возможно, провел последние дни блаженный.

Дом Степана Ивановича Тихомирова

Согласно Адрес-календарю на 1842 г., в 3-м квартале Лефортовской части по Суворовской улице, т.е. в непосредственной близости от Преображенского кладбища, находилось домовладение под № 299 московского 3-й гильдии купца Степана Ивановича Тихомирова, владельца холстинного заведения[25], человека весьма известного среди московских федосеевцев.

С.И. Тихомиров родился около 1797 г., в 1825 г. из мещан перешел в московское купечество, получив 3-ю гильдию по Семеновской слободе. В 1826 г. ему было позволено носить фамилию Тихомиров. В 1833 г., когда проводилась 8-я ревизия («сказка» датирована 7 декабря), он был вдов и имел дочь от первого брака Фелицату 12 лет[26]. С.И. Тихомиров владел полотняной фабрикой, производившей нанку; заведение располагалось на территории его собственного домовладения[27]. В 1850 г. фабрикант переписался в богородское купечество[28], но в 1854 г. вновь вернулся в московское купечество (из тверского), также купцом 3-й гильдии по Семеновской слободе, торговал на временном праве[29]. К этому времени С.И. Тихомиров существенно увеличил свое недвижимое имение: ему принадлежали объединенные домовладения № 298, 299 и 300 по Суворовской ул. напротив Безымянного переулка (ныне ул. Титова); к ним примыкало еще одно домовладение (№ 283)[30], выходившее на параллельную улицу 9-я Рота.

К началу 1858 г. («сказка» подана 8 января) семейство С.И. Тихомирова состояло из жены второго брака Пелагеи Алексеевны 47 лет и двух сыновей – Ивана 15 лет и Михаила 8 лет. Все они числились «по Преображенскому кладбищу».

В 1860-е гг. с С.И. Тихомировым состоял в переписке «многолетный труженик», книжник и житель Преображенского богаделенного дома Макар Иванович Стукачев († 25 декабря 1866), сын попечителя Преображенского богаделенного дома московского 2-й гильдии купца Ивана Михайловича Стукачева. В подборке писем М.И. Стукачева, прилагаемой к некоторым спискам первой части «Отеческих писем», есть два послания 1865 г., адресованные С.И. Тихомирову, в которых автор использует обращение «любезнейший мой благодетель» и жалуется на некоторые «новшества» («Вы, так как человек пожилой, много на свете видевши и слыхавши, сами можете понимать, что таковыя преобразования будут нам не на пользу, но паче на вред»)[31]. По всей видимости, именно Степан Иванович Тихомиров являлся одним из «сословных попечителей» Преображенского богаделенного дома в 1847 г.[32]

Таким образом, тело скончавшегося блаженного Иоанна оказалось в доме С.И. Тихомирова не случайно: хозяин пользовался авторитетом в федосеевской среде и, возможно, призревал нуждающихся. Возможно, не случайно и то, что единственный список Жития Иоанна Козмича оказался среди добавлений к «Отеческим письмам». Е.Е. Егоров мог его переписать из экземпляра, включавшего фрагменты архива М.И. Стукачева, не только его письма, но и материалы, полученные им от третьих лиц, в частности от С.И. Тихомирова, который, будучи лично знаком с юродивым, мог располагать и текстом его Жития.

Таким образом, вся жизнь блаженного прошла вокруг Преображенского кладбища, в районе, населенном преимущественно поборниками древнего благочестия. На Суворовской улице, ближайшей к староверческому некрополю, находилась и моленная М.Е. Баженова, при которой Иоанн Козмич жил в юности, и дом С.И. Тихомирова, откуда его тело было предано земле.

Почитание

В.И. Золотов писал, что устные рассказы о блаженном Иоанне продолжали бытовать в среде московских беспоповцев спустя десятилетие после кончины юродивого («сказываютъ о немъ много достопамятнаго»). К 1880-м гг., как следует из «Красного устава», почитание блаженного Иоанна приобрело такие устойчивые для народного православия формы, как представление о целительной силе земли, взятой с могилы: «И доднесь нѣции повѣдаютъ сбывшаяся нѣкая имъ предсказания и, имѣя вѣру велию, вземлютъ от гроба его землю на избавление бѣдъ и болѣзней»[33].

Этот же источник сообщает об учениках Иоанна Козмича – Мартине А. и Павле С., которые «буйственную и юродственную Христа ради» проходили жизнь и, подобно своему учителю перед нашествием французов, предсказали «Богом попущенный гнѣв на обитель нашу» (имеются в виду репрессивные меры против Преображенского кладбища 1853–1854 гг.)[34]. Место погребения юродивого является объектом народного почитания и поныне: люди разных религиозных убеждений, не обязательно старообрядцы, постоянно приносят сюда цветы, букеты и венки.

Не один раз поправляли каменный крест: по крайней мере в начале XX в. и в 1990-е гг., когда он был обложен цементом, отчего и приобрел серый цвет. Сейчас на основании креста читается текст: «Блаженный Іѡаннъ оуродивый Московскїй. Прест. 30. XI. 1840 земнагѡ житїѧ егѡ было 70 лѣтъ». В поновленной надписи сохранены черты графики начала XX в., но вследствие частичного разрушения оригинала в дату вкралась ошибка: «XI» вместо «VII».

Житие Иоанна Козмича как литературный памятник

Житие Иоанна Козмича продолжает традицию русских житий юродивых и включает большинство топосов, характерных для этого раздела агиографии. Подобные устойчивые формулы и образы были всесторонне проанализированы на обширном отечественном материале петербургской исследовательницей Т.Р. Руди[35]. К числу таковых в Житии блажен-

ного Иоанна, в частности, относятся реминисценция из 1-го Послания к коринфянам апостола Павла в предречении некоему купцу (л. 402 об.), упоминание византийских юродивых Андрея Цареградского и Симеона Эмесского (Палестинского) (л. 400 об.), проведение параллели с русскими святыми – московскими Василием Блаженным, Максимом и Иоанном Большой колпак, Прокопием Устюжским, Исидором Ростовским и новгородским Николой Кочановым (л. 400 об.), противопоставление внешнего похабства внутреннему благочестию (л. 401 об.–402), видимое глумление над людьми и их ответные поношения (л. 402), нагота («наготою тѣлесною томяся», л. 402), дар пророчества, внутренняя мудрость при внешнем «малоумии», раздача получаемой милостыни нищим. По своей тематике, стилю и языку Житие блаженного Иоанна – выдающийся памятник старообрядческой литературы середины XIX в. Вместе с тем он лишен какого-либо полемического подтекста по отношению как к господствующей церкви, так и к другим старообрядческим согласиям. В центре повествования – типичный вневременной образ юродивого. Автор Жития, безусловно старообрядец, обладал большой книжной культурой и хорошим слогом, существенно отличающимся от значительного числа федосеевских эпистолярных и полемических сочинений, страдающих некоторой тяжеловесностью и усложненностью.

Пример блаженного Иоанна Козмича свидетельствует об устойчивости того особенного типа святости, который представлен чином юродивых. Житие этого московского подвижника является важным звеном в поздней житийной традиции, сохранившей свое творческое начало и в Новое время. Принадлежность героя агиографического повествования и его автора к старообрядчеству еще раз показывает, сколь органично для этой среды было древнерусское наследие в сфере агиологии, церковной и литературной культуры.

Е.М.Юхименко

Примечания

  1. Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Собрание Е.Е. Егорова. Оп. 2. № 57 (старый № 2074). Л. 400–404. Предварительное описание было составлено Ю.С. Белянкиным, отметившим данную статью как самостоятельную. Считаю своим долгом выразить признательность Т.В. Анисимовой, благодаря которой данная книга попала в поле моего внимания. Памятник введен нами в научный оборот и опубликован: Юхименко Е. М. Неизвестный памятник старообрядческой литературы XIX в. – житие иконописца и юродивого Иоанна Козмича // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН . СПб., 2016. Т. 63. С. 561–582. Далее ссылки на листы рукописи из собрания Е.Е. Егорова приводятся в тексте после цитаты.
  2. Российский государственный архив древних актов. Ф. 1183. Оп. 11. Д. 133. Л. 3 об.
  3. Оба памятника недавно были изданы: Хронограф Литовский, сиречь Летописец степенный древлеправославного христианства / Изд. подг. Н. Морозовой и Г. Поташенко. Вильнюс, 2011; «Алфавит духовный» Василия Золотова: Исследование и текст / Изд. подгот. Н. Морозовой и Г. Поташенко. Вильнюс, 2014.
  4. Хронограф Литовский. С. 145.
  5. Алфавит духовный. С. 101–102.
  6. Рыков Ю. Д. Неизвестный старообрядческий писатель XIX в. Петр Юродивый и его эсхатологические сочинения // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.). М., 1999. Вып. 2. С. 151, 159–163.
  7. Искренне благодарю Д.В. Пересторонина, обратившего мое внимание на захоронение «блаженного Иоанна, угодника Московского» и тем самым инициировавшего поиски сведений об этом подвижнике.
  8. Алфавит духовный. С. 101.
  9. Хронограф Литовский. С. 145.
  10. Алфавит духовный. С. 102.
  11. Библиотека РАН . Рукописный отдел. Собр. М.И. Чуванова. Оп. 2. № 162. Л. 228 об.
  12. Алфавит духовный. С. 101.
  13. Хронограф Литовский. С. 137–146.
  14. Согласно старомосковской «акающей» традиции, во второй половине XVIII – первой четверти XIX в. эта фамилия писалась через «а». Так она представлена и в документах того времени, и в надписи на надгробном памятнике на Преображенском кладбище. С конца XIX в. в литературе преимущественно употребляется вариант «Ковылин».
  15. Мальцев А. И. Старообрядческие беспоповские согласия в XVIII – начале XIX в.: проблема взаимоотношений. Новосибирск, 2006. С. 343, 356–357, 383, 385.
  16. Алфавит духовный. С. 101. По обету М.Е. Баженова, данному им после посещения Поморья в 1791 г., в моленной еженедельно совершались всенощные бдения.
  17. Алфавит духовный. С. 101.
  18. Красный устав, с объяснением о соборе и соборными главами. Б. м., б. г. Л. 326 об. второго счета.
  19. Красный устав. Л. 325 об. второго счета. Упоминание деревянной часовни в 1883 г. дает основания утверждать, что чугунная постройка была возведена не ранее середины 1880-х гг.
  20. Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Собр. Е.Е Егорова. № 2035 (записи за 1905–1911 гг.). Л. 1 об.
  21. Алфавит духовный. С. 101–102.
  22. Красный устав. Л. 326–326 об. второго счета.
  23. Библиотека РАН . Рукописный отдел. Собр. М.И. Чуванова. Оп. 2. № 162. Л. 228 об. (данная книга велась в конторе Преображенского кладбища до 1842 г.). Возраст Иоанна Козмича записан с ошибкой в 10 лет.
  24. Там же. № 83. Л. 9 об.
  25. Московский адрес-календарь для жителей Москвы / Составлен по официальным документам и сведениям К. Нистремом. М., 1842. Т. 3. С. 259.
  26. Материалы для истории московского купечества. М., 1888. Т. 7. С. 143.
  27. Список фабрикантам и заводчикам Российской империи 1832 года. СПб., 1833. С. 404. Нанка – хлопчатобумажная ткань из толстой пряжи, обычно желтого цвета.
  28. Материалы для истории московского купечества. М., 1889. Т. 8. С. 166.
  29. Там же. Т. 9. С. 138.
  30. Алфавитный указатель к плану столичного города Москвы, составленному… А. Хотевым. М., 1852–1853. С. 181.
  31. Российская государственная библиотека. Отдел рукописей. Собр. Е.Е. Егорова. № 832. Л. 423 об.–428 об.
  32. Дневные дозорные записи о московских раскольниках / Сообщ. А.А. Титов // Чтения в Обществе истории и древностей российских. 1892. Кн. 1. Отд. I. С. 69. В числе сословных попечителей назван мещанин Тихомиров.
  33. Красный устав. Л. 326 об. второго счета.
  34. Там же. Л. 333 об. второго счета.
  35. Руди Т. Р. О топике житий юродивых // Труды Отдела древнерусской литературы Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН . СПб., 2007. Т. 58. С. 443–485

Житие и дѣяние благоуродиваго Иоанна пореклу Козмича

Предисловие

Аще убо многа и различна писания имамы святыхъ отецъ и церковныхъ учителей, ово убо служения церковная и молитвы и красная Божественная пѣния, ово же правила и уставоположения, ведущая насъ къ спасению душевному, ина же жития и подвиги святыхъ отецъ и страдания мученическая, но вся сия на пользу прочитающимъ и слушающимъ внимательнѣ, отъ сего бо бываетъ исправление житию нашему и душевное возгорение къ любви Божией. Аще бы не сия быша, то како могли бы обрѣсти путь спасения и познати истиннаго Бога. Отъ Писания бо увѣдѣхомъ, како изволи Богъ сотворити миръ сей и созда человѣка и чего ради родъ человѣческий впаде въ преступление и како святии наши праотцы пожиша въ законѣ Господни и угодиша Богови. Ихъ же и донынѣ въ тысящные роды славятся имена и воспоминаются дѣяния. Такожде быша святии и богодухновенные пророцы, иже проповѣдаша слово Божие и провозвѣстиша пришествие на землю Сына Божия и учаща люди богоразумию и добродѣтельной жизни, еже жити въ законѣ Господни, и за слово истинны отъ беззаконныхъ людей различными убиеньми скончавшихся. Послѣди же прииде воплотивыися самъ ристосъ, истинный Богъ нашъ. Подъ завѣсою плоти своея утаився мира, да исполнятся на Немъ пророческая гадания и по Писанию пострадавъ отъ законопреступныхъ людей, научивъ избранныхъ своихъ учениковъ и предаде имъ новый благодатный законъ по спасеннѣй же страсти, еже изволися воплотившемуся Сыну Божию на крестѣ излияти кровь свою и тѣмъ омыти наши прегрѣшения. Тридневно воскресе и являяся ученикомъ своимъ, утверждая ихъ въ истиннѣ пребывати. Послѣди же предъ ними и вознесеся, вниде въ прежднюю славу свою и по обѣщанию пославъ на нихъ Духъ Святый и тѣмъ утвердивъ ихъ крѣпцѣ въ проповѣдании слова Божия. Святии же апостоли, изшедше во вся концы вселенныя, проповѣдаху и утверждаху вѣру Христову, за ню же разными убиеньми скончашася. По нихъ же быша священнии архипастыри, иже упасше добрѣ стадо Христово и отъ Бога прославлени быша нетлѣниемъ мощей и прияша даръ исцѣления, и потомъ нѣцыи пожиша в преподобии и во иночествѣ, Богу угодиша. Инии же противу мучителей крѣпцѣ стояху, различными мучении скончашася. Еще же нѣкий чудный и дивный путь спасения святии и богоизбраннии // мужи изъобрѣтоша, въ мирѣ убо суще тѣломъ пребывающе, духомъ же внѣ мира обрѣтахуся, возложьше на ся самопроизволительное Христа ради юродство. Яко малоумни человѣкомъ являхуся, Богу же премудри быша и миру наругавшеся, вся ни во что же вмѣниша. Изъ нихъ же нарочитии быша: Андрей Цареградский и Симеонъ Палестинский и инии мнози, ихъ же имена написаны въ книгахъ животныхъ.

Послѣди же, егда Россия просвѣтися Святымъ крещениемъ и просия благодатию Христовою, такожде мнози симъ путемъ юродства обрѣтошася проходяще, якоже блаженный Василий и Максимъ и Иоаннъ, великоколпачный нарицаемый, Московстии чудотворцы, и Прокопий Устюжский и Исидоръ Ростовский и Никола новгородский, нарицаемый Кочановъ. Богу же изволившу въ нынѣшнее послѣднее время явити того же пути шественника – сего, глаголю, Иоанна, иже въ юности оставль мирская мудрования и прилѣпися Богови душею своею, возложь на ся Христа ради юродство и пребывъ болѣе четыредесяти лѣтъ внѣ мира духомъ, плотию же посредѣ мира обрѣтаяся и претерпѣвая всякую тѣлесную скорбь, на всякъ день умирая. Кто убо маловѣренъ къ сему пребывая и усумнится его святости житию, той да слышитъ слово, глаголющее: «Всяко древо отъ плода познаваемо бываетъ1. Не можетъ древо добро плодъ золъ творити, такожде и древо зло плодъ добръ творити2». Толикое его слышавъ терпѣние и тѣлесное злострадание, толикое время немощно человѣку совершити сего великаго поприща, аще не укрѣпляемъ будетъ благодатию Божиею. Егда убо и самого Спасителя нарекоша, яко «о князѣ бѣсовстѣмъ изгонитъ бѣсы»3, такожде и онаго дивнаго свѣтильника и чудотворца Николу патриархъ въ невѣрии назва сыномъ смердовича4, и многимъ убо святымъ не вѣроваху, и за невѣрие наказани быша. Къ сему же свидѣтельствуютъ его чудеса, иже отъ Бога прия даръ пророчества и исцѣления многа сотворивъ въ жизни своей. О семъ же ничтоже есть сомнительно, яко обычай бываетъ юродствующимъ нѣкое безчиние показовати сокровения ради добродѣтелей, да не получивъ отъ человѣкъ славу, от врага окрадываеми бываемъ. Того ради убо вси юродствующии и симъ путемъ проходившии нѣкое похабство творяху. О нихъ же въ житияхъ ихъ извѣстися. Такожде и о семъ, что увѣдѣхомъ, и написахомъ.

О рождении и дѣтствѣ блаженнаго Иоанна

Вседержителю Богу Отцу и единородному его Сыну Господу нашему // Исусу Христу и Пресвятому Животворящему Духу за вся благая, намъ даровавшему, честь и поклоняние во вѣки вѣкомъ. Аминь. Господу Богу сотворившему всяческая и отъ небытия въ бытие приведшему и устрояющему вся на пользу человѣческому роду, вся извѣстна: наше начало, бытие и конецъ. Предъусмотрившу нѣкия избрати изъ рода нашего богоугодные мужи и ознаменовати своею благодатию въ показание святой Его воли ревнующимъ. Якоже избираетъ царь храбрые и мужественные неустрашимые воины противу ратующихъ, сице и Богъ показуетъ мужи святые и ревностные къ добродѣтели, иже исходятъ на брань противу мира лестнаго и диявола, яко на нѣкое позорище, и побѣждаютъ его. Сице изволися быти смотрѣнию Божию и о семъ Иоаннѣ. Родившуся ему отъ благочестивыхъ родителей, но токмо како имъ имена быша и гдѣ и какое пребывание имѣша, сего не обрѣтохомъ, отъ кого увѣдати, дальности ради времени. Родился сей Иоаннъ въ 1770 году и отъ родителей своихъ воспитанъ въ страсѣ Божии и обученъ Священному Писанию. Егда же возрасту его довольну бывшу къ изучению рукодѣлия, тогда изъучиша его иконному писанию, бѣ бо родитель его бывъ иконописецъ. Такожде сей Иоаннъ имѣ у себѣ старшаго брата именемъ Михайла, и той же братъ его бывъ единого съ нимъ иконнаго художества мастеръ, и купно вмѣстѣ живяста, исправляюще свое рукодѣлие.

О юношествѣ и художествѣ блаженнаго Иоанна

Дивна дѣла Господня и славна творения Его, яко и въ младомъ возрастѣ, идѣже страстемъ волнование бываетъ, страхъ Божий влечетъ на богоугодное житие. Такожде и сей блаженный Иоаннъ въ юношескомъ возрастѣ прилѣпляяся Богови, день и нощь помышляше о душевномъ спасении, всякъ день молитвы своя возсылаше къ Богу. Въ праздники же хождаше въ молитвенный храмъ и на клиросѣ съ клиросники пояше, возсылая хвалу Творцу всяческихъ. Бѣ бо изъученъ бывъ осмогласному пѣнию и добрѣ чтяше псалмы и каноны. Въ прочия же дни занимашеся своимъ художествомъ, помогая своему старшему брату, и отъ трудовъ своихъ питахуся.

О началѣ юродства блаженнаго Иоанна

Егда убо хождаше блаженный Иоаннъ въ праздники на богослужение и услышавъ гласъ евангельский, глаголющь: «Иже аще хощетъ по Мнѣ идти, да отвержется себѣ и возметъ крестъ свой и въслѣдъ Мене грядетъ[5]». Тогда возгореся желаниемъ божественнымъ, како бы отлучитися мирскихъ суетъ и // присоединитися Богови. О семъ помышляше день и нощь и вътайнѣ со слезами Богу моляшеся, да наставитъ его на путь спасительный. По многомъ размышлении и прошении о семъ Создателя своего услышана бысть молитва его и Единородный Сынъ Божии коснуся маниемъ сердца его, яко пребывати ему во юродствѣ вся дни живота своего о укрѣпляющемъ его Бозѣ. Матери же его о семъ не вѣдящу, но желая ему обручити невѣсту и женитися веляше. Ему же сего не хотящу, но помышляше, како угодити Богу. Мати же его къ сему нуждаше, яко и невѣсту смотрити его взятъ съ собою. Онъ же, егда по обычаю за столомъ у невѣсты сѣдяше, восхоте себя показати малоумна и сказавъ во услышание всѣмъ, что онъ на дворъ нужды ради хощетъ, и тѣмъ показуя свое малоумие, повторивъ тѣ же словеса. И потомъ изъиде на дворъ и въ яму повалився. Сие видѣвъ, мати его со стыдомъ отъиде въ домъ свой и по совѣту со старшимъ сыномъ своимъ хотяху его за сие наказати. Онъ же отъ нихъ убѣже и въ лѣсу пребысть три дни безъ пищи и моляшеся Богу о сохранении отъ женитвы. И послѣди прииде, начатъ съ того времени юродствовать.

Еще нѣкогда брату его принесоша икону исчинити, той же, якоже подобно изографу, всю сотворь по обычаю, благолѣпотно устроивъ и последи поолифи, какъ слѣдуетъ ихъ художественному искуству, и положивъ въ благоприличное мѣсто для осохновения и самъ недалеко на свою потребу отъиде. Иоаннъ же восхотѣ показати свое юродство, вземъ ту икону и кругомъ ея на поляхъ начертавъ углемъ многие кресты и положи на мѣстѣ своемъ. Пришедшу же брату его и вземъ ту икону, хотяше ю отнести тому человѣку, егоже та икона, и видѣвъ ю испещрену углемъ, призва его и вопроси: «Кто сие сотвори?» Онъ же сказавъ, яко онъ сие содѣла. И браняше его братъ, глаголя: «Чего ради тако твориши?» Иоаннъ сказавъ, яко лучше тако быти ей. Братъ же его, видѣвъ, яко малоуменъ содѣлася, начатъ беречься отъ него и не даяше ему работы лучшия. Онъ же, егда время свободное улучивъ, исхождаше вонъ и на дворѣ на стѣнахъ, яко малоумный отроча, писаше углемъ кресты и начертание иконное. Прошедшу нѣколику времени, братъ его, видѣвъ въ томъ малоумствѣ находившася, отдаде его во обитель Преображенскую для жительства, яко убога бывша малоумиемъ.

О жительствѣ во оби тели блаженнаго Иоанна

Жити начатъ блаженный Иоаннъ во обители той и на всякъ день на молитвѣ пребывая, днемъ же, яко отроча играя, хождаше единъ, уклоняяся // отъ всѣхъ людей и дѣтская творяше. Нощию же, егда вси покой приимаху, тогда онъ чтяше Псалтырь и молитвы своя теплыя возсылаше къ Богу. Нѣцыи же неблагоразумнии людие пакости ему нѣкия дѣяху; онъ же сия съ радостию терпяше и, пребывая въ юродствѣ, иногда нѣчто противное тому мѣсту творяше и нѣкое малое безчиние показоваше, глумяся яко неистовъ бываше явнѣ, вътайнѣ убо предвидевъ что-либо, по откровению Божию сие содѣвая. Людемъ же сего не вѣдущимъ, поношаху ему и наругахуся. Живяху же наверху храмины, избѣгая молвы и мятежей человѣческихъ. Живяше не по обычаю того мѣста, и начальникомъ того мѣста по многомъ истязании изгоняемъ бываетъ отъ мѣста жительства того и живяше повсюду и въ бани пребывая, иногда же у нѣкиихъ христолюбцевъ обиташе.

О повсемѣстномъ хождении блаженнаго Иоанна

Земная мудрствующимъ обычай есть пещися о мирскихъ вѣщехъ и назидати домы. Сей же блаженный Иоаннъ птичие житие проходя, ни о чемъ же пекиися, токмо о душевномъ спасении и тѣло свое изнуряя алчбою и жаждою и наготою тѣлесною томяся, терпяше всякое злострадание, отъ дождя убо безъ покрова пребывая и отъ солнечнаго вара опаляемъ и зимняго мраза померзаемъ, тако хождаше днемъ и нощию, безъ пристанища живыи. Егда отъ изнеможения пометая себя на голой земли, еле обрѣташеся, нощию же часто на могилахъ мертвыхъ обнощеваше лѣтнее и осеннее время, зимою же въ бани обитая. Егда же претерпѣвъ сия вся, тогда посылаше Богъ христолюбивыхъ людей, ему пищу даяху и отъ нощной студени прикрываху, вводяще въ домы своя. Иногда зимнее время босыма ногама и непокровенною главою хождаше по улицѣ, сия же вся мужественне терпяше.

О водворении жительства у нѣкоего христолюбца

Иже о Христѣ жительствующии и добродѣтельный путь проходящии всегда бываютъ къ ближнему своему, по словеси евангельскому, любовны и сострадательны въ тѣлесныхъ нуждахъ, тако и сей христолюбивый мужъ именемъ Андрей Ивановъ по рукодѣлию перчаточникъ, видѣвъ сего блаженнаго Иоанна толикое терпѣние и тѣлесное злострадание, сжалився о немъ, къ себѣ жити его упрошаетъ, покой и пищу приимати отъ его имущества. Водворився же блаженный у сего христолюбца и уединяяся единъ, къ Богу сердечное ненасытное желание имыи, помалу пищи вкушая и не требуя себѣ тѣлеснаго покоя, безпрестанно во умѣ своемъ молитвы возсылаше къ Богу тайно, явѣ же юродствуя хождаше. И пребысть у него многое время. //

О хождении на могилы ко Кресту на молитву

Кто не почудится сему блаженному Иоанну, его ревности къ Богу и неустрашимости мысленныхъ враговъ. Въ нощи обычай имѣяше ходити на могилы ко Кресту, на немъ же изъображенъ Исусъ Христосъ распятъ въ мѣру его возраста, рѣзный, и тамо, приходя, съ сердечнымъ возгорениемъ принося молитвы Христу Спасителю нашему.

О приходящихъ людяхъ къ блаженному Иоанну

Людие же, сия вся видѣвше и слышавше о блаженнѣмъ Иоаннѣ, начаша приходити къ нему пользы ради душевныя и свои великия печали и болѣзни ему исповѣдаху и моляху его, да помолится о нихъ Господу Богу о избавлении бѣдъ и болѣзней. Онъ же многимъ молитвами своими испросивъ у Бога имъ избавление и цѣление отъ болѣзней подаяше. Егда же что ему даяху милостыни, то онъ сия иногда гдѣ бросивъ, а иногда нищимъ отдаяше. Аще ли же что приношаху ему изъ снѣди лучшия пищи, то онъ тако не ядяше, но посыпавъ тертымъ кирпичемъ, тогда помалу вкушая. Когда день и два ничесоже пищи приимая. По словеси пророка Давыда, глаголющаго: «Зане пепелъ яко хлѣбъ ядяхъ, и питие мое съ плачемъ растворяхъ6». Нѣкоему человѣку усумнѣвшуся о его житии и положивъ себѣ правило всю седмицу поститися и молитися, да проявитъ Господь о его житии, и послѣди прииде къ нему. Онъ же сие провидѣвъ, и егда вниде той мужъ къ нему въ храмину, онъ же ему тако показа о себѣ: ставъ убо къ стѣнѣ прислонився и руцѣ распростеръ, якоже и Христосъ на крестѣ, проявляя ему, яко онъ миру распяся.

Егда пришедшу къ нему нѣкоему купцу пользы ради, онъ же калъ пѣскомъ посыпавъ и даде ему въ руцѣ, проявляя ему великое богатство, зане богатство сие по Писанию именуется калъ и персть. Послѣжи же и сбысться его прознаменование. Еще другий купецъ восхоте на ся прияти подвигъ душеспасительный и начатъ поститися. Увидѣвъ его, онъ и сказалъ: «Сбрендишь». Тому же купцу нашедшу нѣкоей напасти и въ нощь едину поплакавшу, увидѣвъ же его блаженный, показавъ ему чашу и рече: «Полну сию надо наплакать». Еще тому же купцу вопросившу Иоанна о спасении душевномъ, онъ же немного помолчавъ и изрекъ: «Будь буй миру»6. Той же купецъ единою усумнѣвся и помысливъ, какимъ духомъ узнаетъ, той же уразуме и ему изрекъ, что «не простудя и не насоря, не ѣмъ».

Еще нѣкоему человѣку пришедшу къ блаженному вопросити о женѣ своей, бѣ бо больна была. Онъ же насчитавъ четырнадцать и умолча. И въ четвертый надесять день помре жена его. Егда наводнению бывшу въ Петербургѣ, Иоаннъ за толикое разстояние и многое время // прорече, яко потопъ будетъ. И многимъ людемъ приходящимъ къ блаженному пророчествуя будущее и исцѣление творяше, иже всего немощно описати, зане во многихъ мѣстѣхъ обрѣтаяся и творя сия чудодѣйства многажды безъ свидѣтелей. Инии же вѣдущии все изомроша, другии же намъ не известны. Но что возмогохомъ собрати, сия и написахомъ на пользу прочитающимъ и послушающимъ.

О пророчествахъ блаженнаго Иоанна

Многа убо прояви блаженный Иоаннъ приходящимъ къ нему тайныя и будущая сокровения Божия, отъ нихъ же что обрѣтохомъ, здѣ и написахомъ. Егда убо попущениемъ Божиимъ пожару случитися хотящу, сей же блаженный Иоаннъ прорече, глаголя, показуя на домъ той, гдѣ быти хотяше возгорѣние, яко «много потребно воды на домъ сей». И въ приидущую нощь бысть великий пожаръ. Еще убо пришедшу къ нему брату его Михаилу, здраву сущу, онъ же провидѣвъ его внезапное умертвие, повелѣ ему измѣнити срачицу. Той же по словеси его содѣла и въ той же день, недалеко отъиде, обрѣтеся мертвъ. Еще пришедшу къ нему нѣкоему человѣку здраву, онъ же прорече ему впасти въ болѣзнь, еже и сбысться вскорѣ.

О исцѣленияхъ блаженнаго Иоанна

Нынѣ хощу предложити нѣчто бывшее, хотя мало что обрѣтохомъ, о исцѣленияхъ блаженнаго Иоанна. Жена нѣкая прииде къ нему, сильно одержима страстию пиянства. Онъ же молитвами своими подаде ей исцѣление. Еще прииде нѣкая женщина, ножною болѣзнию страждущи, онъ же осязаниемъ руки исцѣли ю. Нѣкая убо вдова именемъ Матрона Парфентьева страждущи въ болѣзни велицѣ и къ смертному часу приближающися, посла къ блаженному Иоанну, да помолится Господу Богу о ея исцѣлении. Онъ же сжалився о ней, бѣ бо знаема ему была, яко христолюбива сущи и нищепитательница, посла къ ней два ученика своя, Феодора по прозванию Мягкаго и Павла, бывшаго тогда послѣдователя жития его, и повеле има, да прочтутъ надъ болящей каноны, и самъ помолився о ней. И та вдова восприя вскорѣ облегчение отъ болѣзни своея и не по многомъ времени получи совершенное здравие. И ина многа сотвори чудеса блаженный въ жизни своей.

О преставлении блаженнаго Иоанна

О дивное чудо! Какъ Богъ угодники своя прославляетъ, иже и сокровенная и тайная имъ явна бываютъ. Егда убо совершивъ блаженный Иоаннъ доброе свое течение по наречению Божию, тогда проувѣдевъ еже отъ жития сего отшествие и приходящимъ // къ нему о Христѣ любовнымъ многимъ провозвѣсти свою кончину и моляше всѣхъ творити о немъ молитвы и поминовения. Самъ же на больший подвигъ устремися, много постився и безпрестанно моляся во умѣ своемъ, Бога на помощь призывая. Восхотѣ же вящьшее страдание прияти, на руцѣ своей палецъ свой туго претягнувъ нитию, яко разболѣтися ему зѣло, и сию скорбь съ радостию о Христѣ терпяше и мало поболѣвъ, до кончины своея бесѣдовавъ, и тако преставися въ вѣчную жизнь мѣсяца июля 30 дня 1840 года. Пребысть же во юродствѣ болѣе четыредесяти лѣтъ. Погребенъ же бысть при великомъ стечении народа съ подобающею честию на Преображенскомъ кладбищѣ близь часовни на правой сторонѣ, идѣже и кресть надъ нимъ поставленъ каменный съ надписью его въкратцѣ жития.

Премудрый Соломонъ рече: «Память праведнику съ похвалами8, и благословение Господне на главѣ его9».

Аще ли кто сего блаженнаго Иоанна праведна быти мнитъ, мню, яко не прогрѣшаетъ. Житие бо его и великое по Богѣ терпѣние и тѣлесное злострадание, чудеса, пророчества и исцѣления о немъ свидѣтельствуютъ неложна быти угодника Божия. Не яко инии быша чародѣи, страстемъ своимъ работающе, чести ради и богатства людемъ волхование творяще, сей же Христа ради юродъ бысть. Насъ же списавшихъ сие да простятъ усомнившияся въ житии его и да полагаютъ на судьбу Божию, хулити же да не дерзаютъ, боящеся наказания и суда Божия. Емуже слава нынѣ и присно и во вѣки вѣкомъ. Аминь.

О чудесѣхъ блаженнаго Иоанна

Дѣвица нѣкая именемъ Афанасия сие извѣсти намъ, повѣда: прилучися ей на сырной недѣли въ пятницу много потрудитися и отъ великихъ трудовъ изнемогши, помысли въ себѣ, восхоте поужинать. Едина мысль ей веляше, другая же возбраняше. И тако ей размышляющей, пришедшу къ ней въ то время блаженному Иоанну, и проувѣдевъ ея помышление и тако ей изрече: начатъ о себѣ глаголати, яко онъ сегодня очень усталъ и хотелъ поужинать, «но только боюсь грѣха, яко сий день равенъ есть, якоже и день Четыредесятницы». И сия слышавши, оная дѣвица отложи свое намѣрение и погове до другаго дне.

Еще нѣкая дѣвица именемъ Татиана повѣда намъ о себѣ, что ей грамотѣ изъучившейся самоучкою и несовершенно и по силѣ чести не можаше, нѣкогда прииде къ ней блаженный Иоаннъ и увѣдавъ, яко дѣвица она много о томъ скорбитъ, и тако ей изрече: «Что назови матушкою или маменькою, и все едино означаетъ». И от того времени преста о томъ много печаловати и изъучися лучше // преждняго.

Хождаше блаженный Иоаннъ къ знаемымъ ему христолюбцемъ, иногда и пребывая нѣсколько времени живяше. Единою убо пришедшу ему къ нѣкоему купцу во время недѣли Пасхи, и прилучися у сего купца на окнѣ стояти въ сткляницѣ крѣпкой водки. Иоаннъ же взявъ сию стклянницу съ тѣмъ смертоноснымъ ядомъ и начатъ пити. Той же купецъ, увидѣвъ сие, ужасеся и умрети ему отъ сего мнящу. Иоаннъ же, возрѣвъ на нь, возсмѣявся и тако ему изрекъ: «Слышалъ ли еси писанное въ Евангелии, яко ”аще что и смертно испиютъ, не вредитъ ихъ“10?» И сие изрекъ, убеже отъ него. И сия намъ купецъ той повѣда, яже самъ видѣ. Единою убо пришедшу человѣку нѣкоему вопросити блаженнаго Иоанна, аще будетъ жена его здрава. Бѣ бо больна сущи крѣпко. Онъ же ему тако прорекъ о ней: наченъ считати отъ единаго числа и до четырехъ надесяти и болѣе умолча. Послѣди же, егда исполнися четыренадесять дней, тогда жена онаго мужа умре, и сбысться слово, прореченное имъ о смерти ея.

Прииде нѣкий человѣкъ къ блаженному Иоанну и принесе ему бѣлую сайку въ гостинецъ. Онъ же вземъ ю и пристави къ своему глазу и сказавъ сице: «Посмотрите, каковъ у меня глазъ большой». И симъ прорече етому человѣку таковую болѣзнь. Прилучися ему на другой день упасти на нѣкоемъ мѣстѣ, и на томъ глазѣ, на который онъ ему показа, бысть великий желвакъ отъ ушиба, не менѣе той большой сайки.

Еще повѣда нѣкая дѣвица о блаженнѣмъ Иоаннѣ, что она имѣла къ нему великое усердие и многократно съ нимъ бесѣдоваше, ибо онъ, видѣвъ ея добродѣтельное житие и великую вѣру, часто къ ней хождаше и о себѣ не таяшеся. И во едино время между прочими разглагольствиями откры тайну свою о себѣ, что онъ со времени начатия его юродства четыренадесять лѣтъ ничесоже огнемъ извареннаго не ядяше, точию сухоядениемъ и то помалу питаяся и о семъ запретивъ ей, да никому же повѣсть.

Егда убо приближитися хотящу кончинѣ живота блаженному Иоанну, прииде къ нему купецъ нѣкий посѣтити его въ болѣзни суща и начатъ ему совѣтовати покаятися отцу духовному. Онъ же немного помолчавъ и рекъ ему сице: «Въ сентябрѣ мѣсяцѣ», еже и сбысться. Въ сентябрѣ мѣсяцѣ ему по преставлении исполнися четыредесятый день, и въ сий день приходятъ души человѣческия къ Богу восприяти мзду дѣлъ своихъ.

«‹1819202122›»