В.Ф. Козлов

Исторические некрополи и отдельные надгробные памятники уже давно стали объектами изучения для историков, археологов, генеалогов, краеведов – они несут зачастую уникальную информацию о погребенном и его семье; они отражают стиль и вкусы эпохи, религиозные традиции и в то же время являются, пожалуй, самой уязвимой частью культурного наследия. О погребенном нередко сравнительно быстро забывают, и его памятник становится бесхозным. Исторические кладбища часто становились жертвами варварской градостроительной политики городских властей и в целом атеистических и нигилистических идеологических установок. Так, например, Москва в послереволюционные десятилетия потеряла практически все старинные монастырские кладбища, а также возникшие в XVIII в. гражданские: Лазаревское, Семеновское, Дорогомиловское, и устроенное в годы Первой мировой войны мемориальное Братское кладбище.

К счастью, сохранились основанные в 1771 г. исторические старообрядческие некрополи – Преображенский и Рогожский, где и сформировались главные российские духовные центры беспоповского и поповского согласий.

Самобытный старообрядческий городок федосеевцев-беспоповцев (старопоморцев) в Преображенском с обширными Мужским и Женским дворами, в начале XIX в. получивший официальный статус Преображенского богаделенного дома, в течение почти всей дореволюционной истории подвергался различного рода притеснениям и гонениям (как и центры других согласий). В середине XIX в. власти отобрали у староверов Мужской двор с двумя моленными и открыли там Никольский единоверческий монастырь. У староверов осталась территория Женского двора с семью моленными. После недолгого расцвета в начале ХХ в. вновь наступили тяжелые времена, связанные с антирелигиозной политикой советской власти, и лишь с конца ХХ в. здесь начался период возрождения духовной жизни.

Что касается истории основания, развития Преображенского старообрядческого центра с его моленными, хозяйственными, больничными, жилыми корпусами Мужского и Женского дворов, то она сравнительно хорошо  изучена и описана в различных изданиях, в том числе в путеводителях[1].

Преображенское же кладбище, от которого, как упоминалось, и берет свое начало духовный центр беспоповцев, требует особого внимания специалистов. Серьезных печатных работ по истории этого беспоповского некрополя не было и до революции, хотя известно, что некоторые староверы (В.Я.Карев, М.И.Чуванов и др.) тщательно собирали сведения по истории Преображенского, об упокоившихся на кладбище. Комплексных фундаментальных исследований, посвященных специально этому историческому некрополю, к сожалению, почти нет и ныне[2]. А ведь здесь, начиная с первых захоронений скончавшихся от эпидемии чумы 1771 г., в течение без малого ста пятидесяти лет (до 1917 г.) было главное в Москве место погребения староверов-беспоповцев. Именно здесь «покоится» вся история крупнейшего беспоповского согласия; здесь сохраняются могилы известных староверов.

Попробуем в предлагаемой статье обозначить основные проблемы и темы в изучении этой части Преображенского старообрядческого кладбища и высказать некоторые соображения научно-методического характера.

Место погребения своих единоверцев беспоповцы необычайно почитали и следили за его состоянием. Вот, каким увидел Преображенское кладбище в 1917 г. историк московских некрополей А.Т.Саладин: «Кладбище распланировано длинными продольными березовыми аллеями, поперечных дорожек нет, да они и не нужны, так как могилы расположены по две в ряд, и каждая выходит на одну из продольных дорожек. Это – очень удобная и редкая в Москве распланировка кладбищ. Свежая зелень берез и простор придают кладбищу приветливый вид, а свободные полянки, на которых еще косят сено, напоминают о деревне, ею и была еще не так давно эта отдаленная окраина Москвы на берегу Хапиловского пруда»[3].

Привычный порядок на Преображенском некрополе резко изменился после переворота октября 1917 г., когда власти отстранили старообрядцев от владения их собственным кладбищем. Укажем, что в течение нескольких месяцев конца 1917 и начала 1918 гг. все московские кладбища были отобраны у православных и переданы в ведение похоронного подотдела Моссовета. С того времени и началась трагедия московского некрополя, приведшая в конце концов к разорению и даже гибели исторических кладбищ и их отдельных памятников. Уже в 1919 г. Благуше-Лефортовский совдеп, в ведении которого находилась и территория Преображенского, принял решение реквизировать три богаделенных корпуса и занять под свои нужды три моленные. В конце января – начале февраля возмущенные старопоморцы провели общее собрание прихожан и единодушно признали решение властей совершенно недопустимым. Несмотря на это, в богаделенные корпуса по распоряжению районного совдепа стали поселять нестарообрядцев, таким образом искусственно вызывая распри. На перешедшем в юрисдикцию Моссовета некрополе стали твориться невиданные святотатственные действа. Староверы писали в Моссовет летом 1920 г.: «На самом кладбище побиты мраморные кресты с памятников, некоторые памятники великолепной архитектурной работы полуразрушены и изуродованы, поломаны палисадники, разворованы медные киоты с крестов и памятников и произведены действия разного кощунственного для мертвых и оскорбительного для живых характера. Поломаны и сожжены резные палисадные перегородки и заборы…»[4]. Но это было только начало долгой и позорной для новых властей работы по искоренению старинных кладбищ и забвению исторической памяти. Именно с первых лет советской власти начались вандализмы на кладбищах Москвы, достигшие своего апогея в конце 1920-х – начале 1930-х гг. На Преображенском кладбище разрушались семейные участки и отдельные надгробия-саркофаги, на их месте возникли новые захоронения, чаще всего не имевшие никакого отношения к старообрядчеству. Исчезали старые большие деревянные восьмиконечные кресты на могилах (сегодня их почти нет не только по причине недолговечности дерева), вывозили и резали на различные хозяйственные нужды белокаменные и гранитные гробницы-саркофаги представителей состоятельных фамилий староверов.

Большие изменения произошли и в жизни православных общин и жителей Преображенского. Будучи искусственно созданным, прекратил существование Никольский единоверческий монастырь, занимавший территорию бывшего старообрядческого Мужского двора, а при оставшихся после него двух храмах – Никольском и Крестовоздвиженском, были созданы единоверческие приходы, в конце концов, угасшие во второй половине – конце 1920-х гг. В части Никольского храма власти разрешили обосноваться обновленцам, а основную часть храма передали поморской общине староверов, существовавшей при храме в Токмаковом пер. до его закрытия в 1930 г.   В конце 1930-х гг. староверы Преображенского кладбища владели только двумя (из прежних семи) молитвенными зданиями: Крестовоздвиженским храмом и центральной частью Успенского храма. Все остальное у них было отобрано. Эти два храма никогда не закрывались.

Следует отметить, что, к сожалению, нет у нас ни старых планов кладбища, ни фотографий, а они, наверняка, были. Не сохранилась и документация по Преображенскому некрополю. Были ли так называемые погребальные книги, обязательные для каждого московского кладбища, после революции у староверов отняты и переданы в кладбищенскую контору, уничтожили ли их во время известного массового сожжения документации по личному составу в октябре 1941 г. – этого мы не знаем.

Укажем, что подобные похоронные книги старообрядческого поповского Рогожского кладбища сохранились с 1840-х гг. по 1916 г. (были изъяты из общины в середине 1920-х гг., вывезены в Государственную библиотеку имени Ленина (ныне Российская государственная библиотека) и хранятся поныне там в Отделе рукописей в фонде № 246). Эти книги – уникальный источник по истории Рогожской старообрядческой общины и ее некрополя. Так, например, книги 1914–1916 гг. проливают свет на одну из самых забытых страниц истории общины – содержат сведения о захоронениях воинов-староверов, погибших или скончавшихся в московских госпиталях в годы Первой мировой войны. По подсчетам автора, работавшего с этими книгами, на Рогожском кладбище в 1915–1916 гг. было погребено около 130 военных нижних чинов из старообрядцев-поповцев, призванных в армию из разных губерний Российской империи. Книга за 1917 г. не сохранилась, но можно с уверенностью сказать, что и в последний для России военный год на Рогожском кладбище были погребены десятки староверов. Можно с большой долей уверенности предположить, что и на Преображенском кладбище было погребено то или иное, и, вероятно, немалое число беспоповцев – нижних чинов Русской армии. Над могилами их каменных надгробий не ставили, и мы не знаем мест их захоронений.

К середине ХХ в. старообрядческий некрополь в Преображенском утратил много исторических могил и надгробных памятников и стал походить на некую книгу по истории московского беспоповства с множеством вырванных страниц. Истины ради оговоримся, что некоторые «великие могилы» исчезли задолго до 1917 г. Причем, момент исчезновения их, увы, не фиксировался современниками ни в XIX, ни в ХХ в. Мы точно не знаем, были ли на Преображенском кладбище похоронены ближайшие соратники и последователи его основателя и устроителя И.А.Ковылина: Ф.А.Зенков, Е.И.Грачев, А.Алексеев, и, если были, то их могилы – тоже в числе утрат. В значительной степени оказался разоренным участок знаменитых предпринимателей Гучковых. Преображенское кладбище стало местом упокоения федосеевца, петербургского купца и благотворителя, попечителя кладбища действительного статского советника Е.С.Егорова (†1895), чрезвычайно много сделавшего в 1860–1880-е гг. для утверждения нового устава Преображенского Богаделенного дома – к сожалению, могила его не сохранилась.

Федосеевцы-старопоморцы разрешали хоронить на своем кладбище и представителей другого течения – беспоповцев брачного согласия (поморцев). Так же как и в отношении федосеевцев-сподвижников и последователей И.А.Ковылина, мы не обладаем точной информацией о захоронениях видных деятелей поморской общины – первых ее наставников: В.Емельянова, Г.И.Скачкова, владельца известной моленной А.Н.Любушкина. Были ли они погребены на Преображенском некрополе? А это возможно предположить, однако сегодня их могилы нам не известны. Источники свидетельствуют, что в октябре 1913 г. Первая московская община беспоповцев брачного согласия похоронила здесь своего духовного отца, организатора постройки в начале ХХ в. храма в Переведеновском пер. И.М.Горбунова. Сегодня и этой могилы нет.

Многие «великие могилы» московского беспоповства, увы, исчезли в результате забвения со стороны общины, родственников, а  чаще всего, по причине умышленных действий властей и кладбищенского начальства в советский период. Масштабы утрат весьма велики, что может наглядно продемонстрировать простая прогулка по наиболее старой части Преображенского некрополя, которая находится вблизи каменной изящной, увенчанной девятью главками кладбищенской часовни свт. Николы. Она была сооружена в 1805 г. вместо бывшей на этом же месте деревянной часовни. Позади нее и справа и находилась древнейшая часть некрополя, от которой, к сожалению, сохранились только отдельные надгробия. Почти все первоначальное ядро старинного кладбища было занято в советскую эпоху хаотично разбросанными новыми захоронениями.

От первых 35 лет существования кладбища не осталось фактически никаких видимых следов – могил и каменных надгробий. Скорее всего, каменные надмогильные памятники в тот период ставились редко, первые погребенные были в основном людьми небогатыми, и их родственники не могли себе позволить установку дорогих памятников. Самое старое, заброшенное и обнаруженное нами, датированное каменное надгробие в виде саркофага имеет дату 1796 г. и принадлежит, судя по сохранившейся на его торце надписи, некоему «рабу Божьему Иоанну». В этой же части некрополя нами выявлено еще несколько подобных саркофагов из белого камня или серого песчаника с утраченными надписями и/или с сохранившейся датировкой 1830–1840-х гг. Почти все они имеют сильные повреждения и сколы боковых частей и находятся между оградами захоронений советского периода. Это означает, что их двигали металлическими ломами, освобождая место для новых могил. Некоторые из старинных памятников лежат на боку, и эпитафии прочитать невозможно[5].

К счастью, с правой стороны от кладбищенской часовни свт. Николы и поблизости от второй часовни – Креста Господня, и сегодня существует небольшой кусочек старого некрополя с неплохо сохранившимися каменными надгробиями начала – первой половины XIX в. Самой почитаемой могилой здесь, вот уже на протяжении более двух веков является захоронение основателя кладбища (именно благодаря его усилиям получившего статус Преображенского богаделенного дома), его устроителя, жертвователя и защитника И.А.Ковылина (†1809). Староверы свято почитают память этого человека, регулярно поновляют саркофаг из песчаника, металлическую ограду, проводят  сюда крестные ходы. Рядом, под металлическим навесом можно видеть два белокаменных надгробия также почитаемых староверами Свешниковых (начало XIX в.), с пространными биографическими эпитафиями, а также окруженный металлической решеткой саркофаг розового гранита над могилами известного наставника Преображенского богаделенного дома Л.И.Осипова (†1825) и его жены А.П.Осиповой (†1843) – высеченная на гробнице эпитафия говорит о заслугах почившего: «Похвального ума, спокойствиям советник / Все в мудрости любил, почтенный патриот. / Был страждущим покров, невинностей защитник / Святыню чтил. Натуру славил. Друг сирот. / Заслуга в нем. Медали, ленты отличали – / Владимир, Анна, Александр их украшали».

Такие «биографические» эпитафии нередки на ранних надгробиях, позже, с середины XIX в. надписи содержали уже в основном евангельские тексты. Хотя,  можно указать на подобный пример и применительно к началу ХХ в.: недалеко от этих могил у кладбищенской Никольской часовни стоят два каменных – черного гранита, саркофага над захоронениями настоятеля мужской моленной Василия Тимофеевича (†1907) и казначея Антония Симеоновича (†1902). На боковой стороне надгробия последнего тоже высечен текст биографического характера: «Поступил в сию Преображенскую обитель «Из детства своего»… / Сей всеми почитаемый муж за веру Христову усердно пострадал, / А  сиротам и бедным в нищете их помогал; / Он от юности сует мира удалялся; / И во святости сей обители водворялся. /  Богослужебный устав изустно добре знал / И в душеполезных подвигах жизнь свою мирно скончал».

Недалеко от этого места, у часовни Креста Господня, стиснутые новыми могилами, сохранились большие саркофаги руководителей общины старопоморцев-федосеевцев разных исторических эпох: белокаменный на могиле попечителя Преображенского богаделенного дома Г.С.Прозорова (†1832), на могиле купца К.Д.Свешникова (†1815), о котором посвященная ему эпитафия сообщает, что он «…христианин очестных сих обителей строитель (киновиарк) Преображенского богаделенного дома…». Под металлической сенью сохранился тоже белокаменный саркофаг над захоронением видного деятеля А.Н.Никифорова (†1850) с эпитафией, в которой говорится, что «сей был сиротам отец и попечитель / неимущим крова милостивый покровитель. / Четыредесят лет звание богадельного дома попечителя имел, / а в двенадцатом году участь пленника терпел».

Буквально в нескольких метрах от этой группы старинных надгробий сохранились два поздних  больших, отлично отделанных саркофага черного полированного камня над могилами сыгравших значительную роль в истории старообрядческого Преображенского конца XIX – начала ХХ в. попечителей. Речь идет о надгробии Н.В.Кочегарова (†1892), в доме которого в 1883 г. состоялся Всероссийский собор федосеевского согласия, принявший важные решения, и рядом – о надгробии Е.А.Щербакова (†1913).

Близ часовни свт. Николы сохранился семейный участок с одними из древнейших на кладбище белокаменными саркофагами А.Заикиной (†1808) и И.Заикина (†1811). На торцах этих памятников – барельефы адамовой головы (череп с костями), сверху – рельефное изображение восьмиконечного Голгофского креста. Так украшали саркофаги в конце XVIII – начале XIX в.

Укажем еще на старинное надгробие, близ той же часовни, затерянное среди новых могил – саркофаг над захоронением Д.А.Лапатина 1812 г.

Как мы видим, в первоначальный период существования старообрядческого некрополя в Преображенском больших семейных участков, скорее всего, не было, эта традиция получила распространение несколько позднее. Примерами в старой части кладбища могут служить два обширных семейных участка, расположенных недалеко от Никольской часовни – известных в среде беспоповцев Любушкиных и Мараевых-Уфимцевых. Самые ранние сохранившиеся здесь захоронения относятся к 1860-м – 1880-м гг. В доме Любушкиных существовала моленная, а купцов Мараевых хорошо знали не только в Москве, но и в Подмосковье, в Серпухове. Сохранился саркофаг на могиле купца, попечителя Преображенского богаделенного дома М.В.Мараева (†1882). Еще более известна в истории и культуре старообрядчества его жена А.В.Мараева (†1928), снискавшая всеобщее уважение и почитание своей благотворительностью и храмоздательством в Серпухове. Ее собрание древнерусских икон, книг и рукописей легло в основу собрания  Серпуховского краеведческого (ныне историко-художественного) музея. Жаль, что на могиле столь много сделавшей для культуры Москвы и Серпухова А.В.Мараевой стоит более чем скромная стандартная каменная доска только с ее именем и датами жизни, на ней нет даже изображения креста. А ведь ей должны быть благодарны и община федосеевцев, и весь г. Серпухов, где художественный музей занимает и ее дом, и построенный ею храм. Не так давно в том же Серпухове А.В.Мараевой сооружен памятник. Так неужели же некому установить достойное надгробие над могилой этой великой женщины?!

Обратим также внимание на начало 5-го участка (у аллеи, ведущей к Никольской часовне, недалеко от входа на кладбище). Здесь  расположен самый, пожалуй,  большой на Преображенском кладбище по площади и числу старых надгробий семейный участок известных староверов, купцов Ленивовых, где сохранились тринадцать саркофагов, родовой крест, четыре спаренные детские гробнички и два гранитных пьедестала от саркофагов, ныне утраченных. Самое раннее надгробие принадлежит В.Н.Ленивову (†1845).

Обзор немногих сохранившихся в старейшей части Преображенского некрополя памятников позволяет говорить о них как о ценных исторических источниках, содержащих визуальную и вербальную информацию о жизни и деятельности известных старообрядцев, о начальной – главным образом, конца XVIII – начала XIX в., истории Преображенского богаделенного дома и всего федосеевского согласия.

Другая, более обширная и лучше сохранившаяся часть старообрядческого некрополя располагается с правой стороны от входа на Преображенское кладбище (кладбищенские участки №6–12). Об уникальной планировке и топографии именно этой части писал в 1917 г. процитированный нами выше краевед А.Т.Саладин. Именно эта часть некрополя и является сегодня «лицом» старообрядческого Преображенского кладбища, ее характерная особенность – известная «новизна»: здесь нет ни одного памятника погребенным до 1830-х гг., и лишь несколько  датированы 1840-ми – 1850-ми гг. (надгробие В.В.Смирнову (†1832), белокаменный памятник 1839 г. на участке Калугиных, надгробие Т.Г.Панфиловой (†1845), саркофаги С.Г.Дворяньчикову (†1850), А.С., В.М. и М.В.Константиновым (†1847, †1850, †1857, соответственно), П.Г.Гусареву (†1857), и некоторые др.). Такая датировка захоронений позволяет всю эту часть старообрядческого некрополя условно обозначить как «новую», в отличие от «старой», окружающей кладбищенскую Никольскую часовню. Вышеупомянутый семейный некрополь Ленивовых (на 5-м участке) как раз соседствует  с «новыми» участками, за его палисадом через дорожку-аллею и начинается территория с «новой» (продольной) планировкой.

Здесь также наглядно видно, к чему привела антирелигиозная политика советской власти и отстранение религиозных организаций от заведывания кладбищами. Большая часть старообрядческих захоронений была уничтожена, а места их заняты новыми погребениями. На 6-м и 12-м участках к сегодняшнему дню остались лишь вкрапления старых семейных палисадов и отдельных надгробий (хотя на 6-м участке все же есть значимые захоронения, о которых скажем ниже). Гораздо лучше сохранились старинные семейные некрополи на участках № 7–11.

Относительно хорошая сохранность дореволюционных старообрядческих захоронений в «новой» части Преображенского кладбища (по сравнению со «старой») дает исследователю-некрополисту в общем-то богатый и разнообразный наглядный материал, сохранившееся здесь наследие позволяет в ходе обследования проводить сравнения, выявлять характерные черты и особенности старообрядческого некрополя, определять общие и приоритетные задачи его изучения и вырабатывать соответствующую методику. И, опираясь в значительной степени именно на результаты систематического ознакомления с отдельными памятниками и целыми семейными участками в этой части кладбища, ниже мы приведем их характеристику и на этих примерах  обозначим ряд важнейших направлений дальнейших исследований Преображенского старообрядческого некрополя.

Подавляющее большинство надгробных памятников (саркофагов и родовых крестов) здесь  (до 80%) изготовлены из прочного черного (реже красного) камня, и почти все они прекрасно сохранились до наших дней даже без регулярного ухода за ними. По визуальным наблюдениям, массовая установка прочных гранитных памятников, вместо белокаменных, началась в 1850–1860-е гг. Это связано, видимо, с завозом в Москву из южных и юго-западных губерний гранитного камня, с открытием специальных мастерских по его обработке, а также с изменениями и в самом старообрядческом Преображенском. Во многом благодаря ходатайствам перед властями уже упоминавшегося выше петербургского купца-федосеевца Е.С.Егорова в 1860–1870-е гг. московские староверы-беспоповцы получили различные права, привилегии и блага. Возможно, именно тогда и стала активно осваиваться под семейные палисады состоятельных староверов новая часть Преображенского некрополя, и здесь массово стали появляться ряды черных саркофагов-гробниц.

В московской некрополистике история появления и деятельности предприятий по изготовлению каменных надгробий – белое пятно, хотя на некоторых, наиболее художественно исполненных родовых крестах, надгробиях или постаментах (плитах), на которых они установлены, и цоколях оград можно увидеть клейма этих мастерских. Наиболее часто встречаются следующие фирменные знаки: «Новиков в Москве», «Новиков у Покровского монастыря в Москве» (надгробие А.Н.Расторгуевой – †1885), «Кабанов. Москва. Мясницкая» (надгробия И.А.Митюшиной-Иевлевой – †1894; Ф.Л.Лаврентьева – †1897), «Пшенников у Семеновской заставы» и др. «Фирменный стиль» виден на многих художественно исполненных саркофагах. Поражают изяществом и сложностью обработки большие надмогильные памятники над захоронениями выдающихся старообрядческих деятелей: Я.Н.Шишкина (†1914; петербургский предприниматель, владелец заводов в обеих столицах, Харькове, Одессе и других городах, принимал активное участие в разработке законопроектов, облегчающих положение староверов в России и конкретно Преображенского богаделенного дома, несколько лет состоял членом Совета старообрядческой общины Преображенского кладбища); Ф.П.Москвина (†1909; состоятельный купец, бессменный до 1908 г. – в течение более тридцати лет – член Комитета Преображенского кладбища, имел значительное собрание книг и рукописей по истории беспоповства). Прекрасные по форме и исполнению памятники установлены на могилах известных староверов: М.Н. и К.В.Кочегаровых (†1883; †1912, соответственно), потомственного почетного гражданина И.Н.Зимина (†1887; родовой крест и гробница), уже упомянутых Н.В.Кочегарова, Н.В.Мараева, Е.А.Щербакова, отдельные саркофаги на семейных участках Быковых, Егоровых, Касичкиных, Смирновых, Челноковых и др.

Сравнительно простые надгробные памятники: родовой крест, саркофаг, близкий по форме к обычному деревянному гробу, с их архитектурными и декоративными особенностями, в том числе имеющими и религиозный смысл, в комплексе с именными надписями, эпитафиями являются ценными историческими источниками, несущими многоплановую информацию. Обычно на боковом фасаде надгробия высекались полное имя погребенного, дата кончины (нередко и час смерти), возраст, день ангела, часто – сословная принадлежность и прочее; год рождения указывался редко. Надгробие могло служить памятником умершей супружеской паре, тогда на другой его боковой стороне помещались такие же пространные именные тексты о  жене погребенного, иногда указывалась ее девичья фамилия. Дата кончины иногда указывалась не от Рождества Христова, а от Сотворения мира.

Если же саркофаг устанавливался над одним погребением, то обычно на втором боковом фасаде или на торце вырезалась эпитафия –  чаще всего цитата из Священного Писания, иногда, как уже говорилось (особенно в ранний период), надпись биографического характера, как правило, бесхитростная, жалостливая и слезная, адресованная от имени усопшего (усопшей) живым родственникам или, наоборот, от имени родственников усопшему (усопшей). Приведем пример: «Рано ты кончил дней своих теченье. / Рано в обитель небесную перешел. / О! Милый друг расстался рано с нами. / Супругу и детей оставил сиротами. / Услышь наш горький вопль услышь и пожалей, / Проснись и посмотри на плачущих своих супругу и детей». Вот еще один пример – обращение усопшей к родичам: «Любезный мой супруг милые мои дети и дорогие / Родственники на сие место придти не обленитесь, / Воззрите на сей памятник сердцем умилитесь, / Как час смертный постигает, душу с телом разлучает, / Но вспомните мою к вам любовь и прослезитесь, / А о душе моей поминовение сотворить потщитесь». Кстати, эта эпитафия, призывающая живых родственников к памяти об усопшей и к заботе о ее могиле, встречается с вариациями на нескольких саркофагах некрополя. Нередки и простые, короткие эпитафии такого же сугубо личного характера, например: «Незабвенному другу / От неутешного супруга / С тремя сиротами».

Собирание и изучение всех надписей, эпитафий, помещенных на надгробиях – важная научная задача некрополеведения. Выявление и изучение подобной информации обогащает исследователя знаниями о духовном мире и семейном укладе староверов, о погребальных традициях беспоповцев Преображенского. Пространные надписи о датах жизни, возрасте усопших содержат также важную информацию демографического характера, они могут рассказать о повседневной жизни старообрядцев. Так, например, мы можем констатировать, судя по надписям, что средний возраст погребенных в основном не превышал 60–65 лет. Но некоторые староверы, по свидетельству тех же надписей, достигали весьма преклонного возраста: так, Е.А.Володина прожила 103 года, «девица» М.Е.Калугина – 97, «девица» К.Ф.Воробьева – 95, М.С.Самородова, М.Ф.Москвин, К.В.Ленивов – по 90, Е.К.Калугин – 88 лет и т.д. На многих семейных участках сохранились детские (совсем небольшого размера) саркофаги-гробики (могут быть спаренными) из белого и черного камня, иногда с краткими надписями: именем (без фамилии), годом кончины и пояснением – «младенец», «отрок». Детская смертность была высока и в состоятельных семьях, и многодетность была общим явлением.

Отдельная тема старообрядческой некрополистики – захоронения и надгробные памятники монахинь. Вообще тема староверческих монастырей и скитов в Москве, как на Преображенском кладбище, так и за его пределами, почти не изучена. Все обители были ликвидированы в годы советской власти, и тем важнее такие свидетельства, сохранившиеся от этой монастырской культуры, как надгробия инокинь. На «новой» территории Преображенского некрополя есть подобные отдельные памятники. В именной надписи на них указаны светские фамилия, имя, отчество погребенной и ее монашеское имя. Нами выявлены  надгробия «казанской мещанки» Е.Е.Асафовой («во иноческом чину нареченная Евникия»; †1899), «кинешемской 1-й гильдии купчихи» Е.А.Барановой («во иноческом чину нареченной Евпраксии»; †1893),  Ф.С.Челноковой («во иночестве Афанасия»; †1858), «казанской мещанки» Е.В.Чернышевой («а во иночестве Клеопатры»; †1864) и др. На участке известной в истории Преображенской общины семьи Ананьиных сохранилось вертикальное красного камня надгробие на могиле Т.П.Рожновой («в иночестве Таисия»; †1902) с любопытной трогательной надписью на его тыльной стороне: «Доброй моей няне, честной труженице, служившей 60 лет предкам моим и мне. От благодарного Владимира Ананьева». Мы не знаем, где находились обители инокинь, захороненных на Преображенском кладбище. Возможно, хоронить их привозили сюда издалека, некоторые же из них пребывали в московских общинах за пределами кладбища, в существовавших в основном в Грузинах и на Покровке так называемых общественных домах. Дома эти представляли собой приюты и богадельни и носили у федосеевцев наименование «Христовых домов».

Коснемся также темы, связанной с внешним видом и оформлением саркофагов и родовых крестов на Преображенском некрополе. Если на современных надгробных памятниках – каменных стелах,  краткая именная надпись (иногда с изображением усопшего) помещается только на одной стороне, то у староверов тексты или священные изображения располагаются, как правило, на всех плоскостях гробницы: на двух боковых фасадах, двух торцах, и в ранний период на верхней плоскости (крышке) – изображение восьмиконечного Голгофского креста. Большое внимание уделялось шрифтам, орнаментации. Наивысшего искусства достигли мастера-резчики к середине и особенно второй половине XIX в. Поражают изяществом начертание букв различными шрифтами, особенно в старославянском стиле, декоративные орнаменты-рамки именных надписей, вырезанные на белокаменных цоколях родовых крестов, распятия и надписи на торцах гробниц. Все это делает саркофаг, помимо прочего, цельным и ценным художественным памятником и историческим источником. Таких примеров на Преображенском кладбище можно найти немало. Достаточно посмотреть на отдельные памятники семейных участков Быковых, Горбуновых, Егоровых, Зиминых, Иевлевых, Касичкиных, Москвиных, Смирновых, Соколовых, Челноковых и др.

К сожалению, пока нет исследований, посвященных заказам, выполнявшимся гранитными мастерскими по изготовлению гробниц,  технологиям нанесения на камень надписей, высекания букв и орнаментов, биографиям  мастеров-художников, резчиков и т.д. Совсем мало мы знаем имен архитекторов и скульпторов, создававших надгробные памятники. Если до 1870-х гг. форма надгробия была в целом стандартной, то в конце XIX – начале ХХ в. стали появляться оригинальные новые формы памятников, в частности, вертикальные, обработанные, иногда стилизованные под часовни. Они были меньше размером и гораздо дешевле больших традиционных гробниц-саркофагов, занимали совсем немного места на семейном участке. Укажем на примеры таких новых надгробий: В.В.Ананьиной (†1883), Н.И.Арженникова (†1903), А.Г.Гусарева (полуколонна; †1886), А.Г.Гусаревой (†1891), П.И.Ермиловой (†1914), И.К.Петрова (†1909), Т.П.Рожновой (†1902), И.Н.Уфимцева (†1909), Е.Н.Уфимцева (†1915), А.П.Хлебникова (†1868), П.И.Хлебникова (†1900), В.Клементьева (†?), Е.В.Чернышовой (†?)[6].

Из всех надгробных памятников некрополя выделяются своими громадными размерами и оригинальными формами два: представителю знаменитой московской династии, известному благотворителю, храмоздателю, коллекционеру В.Е.Морозову (†1894) и благотворителю, фактическому основателю старообрядческой школы в Преображенском М.П.Сергееву (†1908). Оба памятника сооружены известной фирмой Густава Листа; первый – в 1898 г. по проекту знаменитого архитектора Ф.О.Шехтеля, второй – в 1909 г. по проекту П.А.Заруцкого. Если первый, в форме высокой часовни, памятник стилистически связан с  древнерусскими мотивами, то второй, также в форме часовни, но классицистической, явно контрастирует с общим обликом некрополя и – не в традициях староверов.

Очень редким типом дореволюционного надгробия на старообрядческом некрополе являются выявленные нами в Преображенском, лежащие надгробные плиты. Так на 6-м участке среди современных захоронений сохранилась лежащая, внушительных размеров чугунная плита с литой двойной надписью о захоронении здесь, видимо, супругов: И.М. и А.Г.Зенковых (†1881 и †1884, соответственно). Плита эта – отличной сохранности, вертикальный металлический крест на ней восстановлен в наши дни; видно, что за могилой ухаживают. Фамилия Зенковых хорошо известна исследователям начальной истории старообрядческого Преображенского: купец Ф.А.Зенков был сподвижником И.А.Ковылина в 1760-х – 1770-х гг. в деле распространения старой веры на востоке Москвы. Возможно, И.М. и А.Г.Зенковы имели родственное отношение к Ф.А.Зенкову.

Также уникальны для Преображенского некрополя выявленные на участке Володиных три одинаковые лежащие надгробные плиты серого гранита с краткой именной надписью о захоронении здесь Володиных: Василия Игнатьевича (†20 апреля 1919)  и его сестер: Евдокии Игнатьевны (†1 мая 1919), Елизаветы Игнатьевны (†28 мая 1919). Что послужило причиной почти одновременной – в течение чуть более одного месяца – смерти (гибели?) брата и двух сестер в тяжелом и голодном 1919 г.? Каков был их возраст, почему выбран был такой совершенно необычный тип надгробия? Таких загадочных и пока неразгаданных трагических историй на Преображенском кладбище немало, стоит только повнимательнее вглядеться в даты смерти и фамилии погребенных.

Примеры, свидетельствующие о появлении в конце XIX – начале ХХ в. новых форм надгробий, позволяют говорить о проникновении в погребальную культуру староверов-беспоповцев новых архитектурных веяний.

Теперь охарактеризуем собственно семейные участки с их памятниками  на «новой» территории Преображенского некрополя и обозначим в целом их значение в истории московского беспоповства. Именно здесь, на кладбищенских участках  №6–11, встречаются особенно большие родовые некрополи (от шести до двенадцати захоронений). Причем на 6-м участке  старые семейные палисады сохранились только в начале:  укажем на дошедшие до нас в хорошем состоянии надгробия разных типов в ограде, принадлежащие роду состоятельных купцов Гусаревых, среди которых обращает на себя внимание необычная по форме гробница известного в Москве владельца крупного кирпичного завода Н.М.Гусарева (†1860). К гусаревскому участку примыкает семейный участок не менее известной в старообрядческом мире династии Ананьевых, выходцев из Тульской губернии, несколько поколений которой играли значительную роль в управлении Преображенским богаделенным домом.

К сожалению, почти все первоначальные захоронения 6-го участка исчезли в советское время. Гораздо лучше сохранились старые могилы и памятники на 7-м и особенно на 8–10-м кладбищенских участках. Правда, и здесь есть невосполнимые утраты. Например, от обширного старого некрополя Гучковых, игравших до середины XIX в. огромную роль в развитии федосеевской общины в Преображенском, почти ничего не осталось.

Более благосклонной была судьба к захоронениям и памятникам беспоповской ветви знаменитых староверов Морозовых. На 7-м участке сохранились большие черного гранита родовой крест Елисея Саввича Морозова (†1868) и саркофаг над захоронением его и его жены Е.Д.Морозовой (†1866), принимавшей активное участие в делах семейной фабрики, устроившей моленную в своем московском доме. Елисей Саввич обладал известным в Москве собранием старинных икон, рукописей и старопечатных книг. О необычном надгробии-часовне похороненного на новом семейном некрополе (10-й участок) его сына Викула, тоже известного коллекционера, мецената, мы уже говорили выше. На этом же участке сохранился изящный, художественно исполненный из черного полированного камня родовой крест ветви В.Е.Морозова.  Необходимость открытия своего собственного участка Викулой Морозовым объяснялась, в том числе, и тем, что у него с женой, Евдокией Никифоровной (урожд. Кочегаровой, дочерью упоминавшегося нами известного попечителя Преображенского богаделенного дома) было одиннадцать детей. Многие из Викуловичей стали известными деятелями. Они и их потомки впоследствии были погребены на этом огромном семейном участке. О большой площади семейного палисада свидетельствуют гранитные блоки цоколя ограды (сама ограда уничтожена). К сожалению, далеко не все надгробия здесь сохранились.

Неподалеку от второго Морозовского участка есть также второй семейный участок Кочегаровых (8-й участок), где можно видеть огромные, прекрасно отделанные саркофаги супругов М.Н. и К.В.Кочегаровых (†1904 и †1912, соответственно).

Среди староверов было немало собирателей старинных икон, рукописей (один из многих ярких примеров – династия Морозовых), ведь сама природа старообрядчества зиждется на заботе о древности, о традиции. На семейном участке видных московских купцов Егоровых (7-й участок) есть очень скромная могила – земляной холмик на месте погребения известного собирателя старины Егора Егоровича Егорова. Он активно участвовал в религиозно-общественной жизни старообрядческой Преображенской общины, намеревался передать свою богатую коллекцию икон, рукописей и книг федосеевской общине и открыть музей, но был в 1917 г. убит грабителями. Памятник ему поставить не успели, и, конечно, давно пора было бы силами общины и государства это исправить, и установить на могиле хотя бы крест, а по хорошему – и достойное надгробие в знак благодарной памяти: ведь части богатейшей коллекции Е.Е.Егорова пополнили собрания Российской государственной библиотеки, Третьяковской галереи и Государственного Исторического музея. На участке Егоровых сохранился родовой крест, два детских белокаменных надгробия и четыре черных полированных саркофага, один из которых – на могиле отца собирателя Георгия Константиновича (†1887). Отметим, что дед Егора Егоровича – Константин Егорович, был попечителем Преображенского богаделенного дома в тяжелые для староверов 1840-е гг., а умер он в 1866 г. в ссылке.

Большой вклад в историю старообрядческого Преображенского внесли представители известной федосеевской династии Москвиных. Выше упоминался изящный саркофаг на могиле руководителя старопоморской общины Ф.П.Москвина (†1909). Как и многие попечители Богаделенного дома, Ф.П.Москвин собирал древности, имел богатую библиотеку. Любопытно, но по каким-то причинам на его художественно исполненном саркофаге высечено только его полное имя, не указана даже дата смерти.

На «новом» участке некрополя сохранились большие семейные захоронения и других династий староверов, имевших большие заслуги перед своей Церковью и Москвой. История и генеалогия каждой такой семьи заслуживает отдельного исследования.

На семейном участкне Быковых находятся девять каменных саркофагов и родовой крест с надписью «При сем кресте полагается род московского купца Василия Петровича Быкова» (†1892). Он был попечителем Преображенского богаделенного дома, вместе с другими членами семьи строил староверческий скит в районе Грузинского вала, просуществовавший до 1930 г.

Также очень хорошо сохранились надгробия на участке известных в истории Преображенского богаделенного дома Касичкиных (девять саркофагов, родовой крест и один вертикальный памятник). Самая ранняя надпись – на памятнике А.В.Касичкиной (†1876).

Три поколения еще одной значимой в беспоповском обществе Москвы династии Кудряшовых также упокоились в «новой» части кладбища. Семь больших саркофагов стоят строго в ряд: такая планировка – единственная на Преображенском некрополе. Первым здесь был погребен Г.И.Кудряшов (†1873).

По пять–десять дореволюционных памятников уцелело и на родовых участках Смирновых (самая ранняя надпись – на саркофаге В.В.Смирнова (†1832)), Соколовых (самое раннее надгробие-саркофаг – над захоронением Л.М.Соколова (†1858)), Челноковых (первой здесь погребена Ф.С.Челнокова (†1858)).

Внутри некоторых участков на надгробиях можно увидеть разные фамилии. Родовые некрополи с намогильными памятниками с надписями дают много сведений о тесных родственных связях известных семей староверов. Этой темой одной из первых в наше время стала заниматься известный филолог Е.М.Сморгунова. В своей обстоятельной статье она пишет, что «Семьи Морозовых, Любушкиных, Горбуновых, Кочегаровых, Зиминых, Ивановых, объединяются в единый круг родственных отношений… Преображенское кладбище соединяет в себе черты конфессионально-общинного и семейного: здесь покоятся представители шести десятков различных родов, династий, семей, фамилий, т.е. тут – в буквальном смысле этих слов, общинно-родовое кладбище, и потому для него так характерны родственные пересечения, как это и свойственно старообрядческим некрополям»[7]. Е.М.Сморгунова подробно пишет о таких пересечениях в семьях Ананьиных, Анисимовых, Быковых, Володиных, Гузаковых, Гучковых, Зиминых, Мараевых, Морозовых, Уфимцевых и др.

Комплексно изучая Преображенский беспоповский некрополь, необходимо обращать внимание на старые металлические ограды семейных участков. Большинство из них имеет индивидуальный характер, они художественно исполнены, но, к  сожалению, большинство  без ремонта и реставрации пришли в аварийное состояние.

Интересными и важными направлениями изучения Преображенского кладбища староверов являются ономастика – научная дисциплина, занимающаяся именами и названиями, и особенно ее часть – антропонимика, предметом интереса которой являются непосредственно личные имена. На надгробных памятниках можно встретить очень большое число разнообразных имен, очень редких или даже почти вышедших из употребления в русском обществе еще в XIX в. Так, в именных надписях встречаются такие христианские имена, как Аггей, Афиноген, Галактион, Гурий, Мефодий, Фотий, Хрисанф, Агафия, Агриппина, Акилина, Васа, Евлампия, Евпраксия, Евфимия, Евфросиния, Ираида, Капитолина, Клеопатра, Мариамна, Марфа, Матрона, Пелагия, Фекла, Феодосия и др. Такое разнообразие имен связано с христианской традицией давать имя строго по святкам, а не по желанию родителей.

Как мы видим, перед современными исследователями старообрядческого кладбища стоят задачи, решение которых требует обладания специальными знаниями и навыками историка, архитектора, филолога, богослова и, конечно же, краеведа с его комплексным подходом к изучению памятника. Как уже указывалось, наши предшественники не оставили нам законченных фундаментальных трудов по истории Преображенского некрополя; нет полных списков захороненных и сохранившихся надгробий, исторических планов и схем кладбища.

Нужна большая комплексная программа по изучению наследия Преображенского старообрядческого некрополя. Начать эту работу необходимо с полной инвентаризации всех сохранившихся каменных и металлических памятников (надгробий, родовых крестов, оград), изготовленных и установленных до октября 1917 г. Революционные потрясения этого года и немедленно последовавшие за ними национализация и экспроприация были столь масштабны, что после этого рубежа на московских кладбищах (не только старообрядческих) традиционные памятники уже не ставились. Состоятельные купцы в момент превратились в бедняков и не могли уже заказывать каменных памятников на могилы своих родных и близких. По этим же причинам прекратили свое существование мастерские по изготовлению надгробий и оград. Наступила другая эпоха в истории некрополя и московского, в частности; ее характеризуют прекращение установки художественных памятников и оград, отказ от правильной регулярной планировки кладбищенских участков, утилизация (уничтожение как памятников) надгробий и крестов с целью их вторичного использования для различных хозяйственных нужд.

Сегодня правильно было бы объявить все сохранившиеся дореволюционные надгробия и ограды памятниками истории и культуры, так можно было бы сразу положить конец продолжающимся их исчезновению, разрушению и перестановке на другие захоронения. В ходе постоянной за последние два десятилетия фотофиксации старообрядческого Преображенского некрополя автором установлено, что и в наше время не стоящие на государственной охране дореволюционные надгробные памятники, хот я, конечно, и не столь катастрофически как в советские годы, но все же продолжают исчезать. Несомненно, число погребенных староверов на Преображенском кладбище за всю его дореволюционную историю во много раз превышает число захоронений, над которыми сохранились надгробные памятники с именными надписями.

Отчасти работа в этом направлении уже ведется. Первичными подсчетами и фиксацией уцелевших надгробий на московском старообрядческом некрополе (и Преображенском, и Рогожском) занимается Центр краеведения, москвоведения и крымоведения Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Института Наследия). В целом, по нашим сугубо приблизительным подсчетам на Преображенском некрополе сохранилось около трехсот старых надгробий и родовых крестов. В 2023 г. сотрудниками Центра впервые подготовлен и издан электронный справочник по старообрядческому наследию Москвы, где есть и предварительный (пока не полный – работа продолжается) список надгробных памятников Преображенского некрополя, включающий сто семьдесят имен[8]. В пополненном за последние полтора года списке (неопубликованном) – уже более двухсот тридцати имен. К этому списку нужно добавить не менее полусотни белокаменных надгробий, надписи на которых уже, увы, не читаются (утрачены), а кроме того, некоторые саркофаги наполовину ушли в землю или повалены на бок, и определить, сохранились ли на них надписи, и, соответственно, прочитать их, также нет возможности. Нередко надписи на саркофагах и других памятниках не читаются только потому, что сильно загрязнены, потемнели, в этом случае не требуется серьезная реставрация, и решить эту проблему можно без особых затрат целенаправленными и систематическими усилиями членов старообрядческих общин. Таким же образом может быть поправлено положение со сдвинутыми со своих мест, ушедшими в землю, опрокинутыми надгробиями, аварийными покосившимися родовыми крестами.

Помимо этого, нужно, конечно, и привлекать государственные и муниципальные средства к тем памятникам, которые требуют больших ремонтных и реставрационных работ, которые не могут быть выполнены без участия специалистов. Сегодня такие масштабные реставрационные работы проведены лишь на двух наиболее внушительных памятниках некрополя – надгробие-часовня В.Е.Морозова и часовня М.П.Сергеева.

Нужна полная фотофиксация всех сохранившихся семейных участков Преображенского кладбища, каждого памятника в отдельности и всех имеющихся на них изображений, именных надписей и эпитафий. Отдельно следует обратить внимание на могилы скончавшихся в советскую эпоху руководителей и активных членов старообрядческих федосеевской-старопоморской, поморской и филипповской общин, исторически связанных с Преображенским. На этих захоронениях уже нет традиционных каменных гробниц, они обозначены, главным образом, восьмиконечными крестами (в основном, деревянными). И это тема отдельного исследования.

Еще одна важнейшая задача – составление подробной карты-схемы с обозначением всех выявленных памятников, сопроводив ее списком захоронений всех погребенных с краткими биографическими справками (по возможности). Составление такого списка – задача многотрудная и, бесспорно, требующая коллективных усилий и специального финансирования. В ходе выполнения такой работы следует выявить, систематизировать и изучить архивные материалы религиозной общины. Особое значение имеют документы личных фондов старообрядцев-коллекционеров, таких, например, как М.И.Чуванов (собирал сведения о погребенных на Преображенском кладбище), и других, в государственных архивохранилищах.

Следует просмотреть подшивки дореволюционной московской периодики (газеты «Московский губернские ведомости», «Русское слово», «Московский листок», «Братское слово», «Миссионерское обозрение», «Утро России», журнал «Церковь» и др.) для выявления сведений о федоеевской общине из различных статей, напечатанных некрологов и похоронных объявлений.

Для составления полного списка захороненных на Преображенском кладбище необходимо также просмотреть дореволюционные справочные издания: «Московский некрополь»[9], «Русский биографический словарь»[10]  (оба справочника переизданы в конце XX – начале XXI в.).

Ценную информацию о погребенных на Преображенском некрополе могут дать их потомки, регулярно приходящие на свои семейные участки и ухаживающие за могилами. Некоторые потомки сами занимаются поиском информации по истории своего рода, пишут статьи и книги (Морозовы, Брюшковы, Зимины, Соловьевы и др.). Известный краевед Ю.Н.Соловьева составила и издала в 2002 г. сборник статей «Преображенское», куда включила несколько работ о староверах, погребенных на Преображенском кладбище.

Собранные и систематизированные текстовые, изобразительные и графические материалы следует издать типографским способом и в электронном виде, что явится крупнейшим вкладом в исследование старообрядческого Преображенского некрополя и в целом в некрополеведение Москвы.

Выработанную в процессе изучения Преображенского некрополя исследовательскую методику можно применить и в отношении Рогожского поповского некрополя, в целом по характеру захоронений и надгробных памятников очень схожего с Преображенским.

[1] Козлов В.Ф. Москва старообрядческая. История. Духовные центры. Наследие. – М., 2021; Смирнова К.А. Православные памятники исторических территорий Москвы: Преображенского, Черкизова, Богородского, Семеновского и Благуши. – М., 2021. – С.43–94; Ковылинские Преображенские чтения: Сб. материалов. – Вып. 1–4. – М., 2017; 2019; 2021; 2024.

[2] Укажем работы конца 1990-х гг., в отношении интересующей нас темы носящие постановочный характер: Сморгунова Е.М. Два века московского Преображенского некрополя. Материалы из архива Михаила Ивановича Чуванова //  Мир старообрядчества. – Вып. II: Москва старообрядческая. – М., 1995. – С.166–210; Она же. Старообрядческие семейные и родовые захоронения на Преображенском кладбище // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.) / сост. Е.М.Юхименко. – М., 1999. – С.344–360; Гришина З.В., Пушков В.П. Московский некрополь о старообрядческом купечестве конца XVIII – начала ХХ веков // Мир старообрядчества. – Вып. II…  – С. 75–96. Одной из попыток научно-популярного представления этого некрополя является  путеводитель по Преображенскому кладбищу В.Ф.Козлова (вышло 3 издания). См.: Козлов В.Ф. Московский Преображенский монастырь – духовный центр старообрядцев-беспоповцев: Путеводитель. – Изд. 3-е. – М., 2022.

[3] Саладин А.Т.  Очерки истории московских кладбищ. – М., 1997. – С.49–50.

[4] Козлов В.Ф. Судьбы старообрядчества. 1920-е годы // Московский журнал. – 1992. – №7. – С. 38–39.

[5] Обзор сохранившихся надгробных памятников дается, главным образом, по авторскому тексту: Козлов В.Ф. Московский Преображенский монастырь…

[6] У В.Клементьева и Е.В.Чернышовой даты конины разобрать не удалось.

[7] Сморгунова Е.М. Старообрядческие семейные и родовые захоронения… – С. 359.

[8] См.: Козлов В.Ф., Смирнова А.Г., Смирнова К.А. Культурное наследие московского старообрядчества (XVIII–XXI вв.): науч.-информ. база данных [Электронное сетевое издание]. – М, 2023. – 233 с. –DOI 10.34685/HI.2023.68.18.004).

[9] Московский некрополь: В 3 т. / [В.И.Саитов и Б.Л.Модзалевский]; [авт. предисл. и изд. вел. кн. Николай Михайлович]. – СПб., – 1907–1908.

[10] Русский биографический словарь: В 25 т. / изд. под наблюд. председателя Имп. Рус. ист. о-ва А.А.Половцова. – СПб., 1896–1913.