Встретив короткую вставку Кожурина К. Я. в его книге «Повседневная жизнь старообрядцев», нахожу необходимым коротко описать историю артели «ПОМОРЕЦ» и оценить  работу ее  участников. В первую  очередь? следует отметить, что основная роль в ее организации принадлежит  наставнику Московской поморской общины Евфимию Севастьяновичу Лепёшину, земная жизнь которого закончилась в июне 2021 года. В сентябре 1992 года он по окончании службы пригласил автора этой заметки на беседу. В руках у него был крестик, и он сказал, что этот крестик (иногда два) ему приходится выкупать у старообрядца Митрополичьей (Рогожской) церкви. Назвал имя и телефон и дополнил, что крестиков надо много и срочно. Можно закупить даже у никониан, у них есть Софринская фабрика религиозной утвари. Может, это путь не совсем праведный, но у нас очень большая потребность, Господь простит. Через день или два я оказался на проходной этой фабрики. В цех не пустили, позвали мастера. Выслушав, он отметил, что у них сейчас очень много заказов от Патриархии, раскрыл блокнот и почти приготовился писать, но услышав, что я с Преображенского, из Поморской Церкви, чуть ли нецензурно меня отругал, развернулся и ушел.

Поработав с литературой по литью, я решил обратиться к рогожскому мастеру, который встретил тепло, но технологию изготовления своих крестиков не раскрыл и посоветовал лить из легкоплавких металлов. Моя информация огорчила Евфимия Севастьяновича, но упоминание о легкоплавких металлах напомнила ему, что духовный отец Игорь Матвеевич и староста храма Ксенофонт Кузмич замышляли что-то по этой части и что надо с ними переговорить. Через 5-10 минут Ксенофонт Кузмич вручил мне гипсовый кубик размером примерно 55 см. Дома мой сын Костя раскрыл его, и мы увидели полость с отпечатком крестика с нечеткими берегами. У Кости в школьные годы были уроки работы с гипсовыми игрушками. За один-два дня он изготовил «опоки» для гипсовых прямоугольных матриц уже для двух отпечатков крестиков. Нашлось сначала олово и «тигель» из нержавейки. Первая плавка и заливка были проведены на кухне квартиры. В очередное воскресенье мы показали Евфимию Севастьяновичу наш «труд». Он его одобрил, но посоветовал добиться выплавки медных крестиков. На их освоение были затрачены месяцы. Никаких начальных вложений на это не потребовалось.

Техническая литература помогла нам найти более жесткий материал ЦАМ (цинк-алюминиевый сплав) с температурой плавления  400-500 градусов. На Электроуглинской свалке удалось найти материал для первых тиглей. Для слежения за температурой у Комкова Ивана Федотовича нашелся прибор с двумя платиновыми термопарами. ЦАМ не пришлось покупать, выяснив, что из этого материала изготавливается корпус карбюраторов. Обратились к Николаю Алексеевичу Комкову, который в то время был начальником колхозных мастерских в Рязанской области. Он снабдил нас двумя мешками старых карбюраторов. Выход с кухни в подвал храма Воскресения и Покрова в Токмаковом переулке помог осуществить секретарь РС ДПЦ  Алексей Васильевич Хвальковский. В храме еще действовал цех по изготовлению штампов, печатей и других изделий, а штатные архитекторы уже создавали проект по восстановления храма начала XX столетия. С помощью учителя труда Николая Ивановича (который подарил нам свою печь, изготовленную из бочки, набитую крошкой асбеста с полостью и вмещающую в себя спираль из нихрома) удалось отработать изготовление крестиков из ЦАМа. Крестики, прочные, жесткие и блестящие при изготовлении, на потном теле быстро темнели. Тем не менее, с месяц или полтора они принимались ныне покойной Агриппиной Ивановной с благословения настоятеля, создавая для нас «капитал» для дальнейшего развития. Эти наши успехи подтолкнули А. В. Хвальковского и директора РС ДПЦ Д. П. Рыжова (ныне покойных) выделить деньги из их фонда восстановления храма на приобретение более надежной отечественной печи.

Мне удалось тогда найти начинающих изготовителей печей разных направлений. Покупать печь Д. П. Рыжов приехал сам лично. Печь быстро была подключена, но технология изготовления отсутствовала. Гипсовые опоки трескались от высокой температуры, а опоки из асбоцементных труб оказались неудобными. Заводские опоки были для нас дороги, а «землю» мы еще не подобрали. Мелкий песок с примесью глины тоже не нашел применения по многим причинам. Учитель труда посоветовал осадки пыли из трубы завода керамблоков, но однородной массы этих осадков найти не удалось. Пробная «земля» Кости из толченых красных кирпичей показала себя удовлетворительно. Потребовались сита. Обратились на Солнечногорский завод металлических сеток. Выручил Владимир Алексеевич Хвальковский, включившийся в нашу бригаду: у него в то время была машина. Изготовили сита с разными ячейками. Металлические опоки начали делать из типовых уголков. У кого возникла такая идея, припомнить не могу, но она нас выручила до конца наших дней. Пока заготавливались земля и опоки, проводили пробные плавки и заливки в опоки из асбоцементных труб. Получили первые крестики из латуни.

В это время в нашу бригаду включился Алексей Александрович Безгодов, окончивший срок службы в Советской армии. Оживилась безмолвная наша бригада. Совсем недалеко от храма расположено МГТУ, где мы учились и проводили лабораторные работы на литейной кафедре. Встретились, раскрылись. Нас выслушали, познакомили с литьем мелких деталей, в том числе по выплавляемым моделям. Опробовать эту технологию взялся Алексей Безгодов. Крестики из воска получились у него неплохо. Далее из них необходимо было сделать «елочку», облить ее гипсовым составом и высушить. Залили латунью. Результат  оказался неутешительным. В это же время литьем в «землю» стали получаться удовлетворительные, иногда, хорошие крестики, требующие меньше труда и времени на доработку. Первая из латуни икона святого великомученика Георгия получилась у нас в асбоцементной опоке. Мы подарили ее Агриппине Ивановне. Храм потихоньку восстанавливался. Две трещины, одна на восточной стенке за винтовой лестницей, шириной в 15-20 см, и в полметра – на южной были заложены вполне квалифицированно кирпичами. Условия работы в подвале ухудшились. Строители терпели нас как представителей Церкви, несмотря на ядовитый дым, которым мы иногда их задымляли. Мы занимались, в основном, латунными крестиками, к которым прибавились еще крестики из серебра и по заказу. Рабочее пространство наше сокращалось. Чтобы не стать виновниками плохого или даже незаконченного восстановления подвала храма, а также из-за смены и разногласий с новым директором РС, который сменил заболевшего Д. П. Рыжова, мы стали искать новое место. Настоятель отец Савелий откликнулся на нашу просьбу. Убедил, что место будет не в подвале, и пообещал помочь в перевозке нами нажитого имущества. К тому времени печь, купленная за деньги РС, пришла в непригодное для литья состояние, вследствие брака изготовителей. Пришлось изготавливать новую печь – по образцу, который мы присмотрели в лаборатории МГТУ. Нагреватели и жаропрочные кирпичи купили в Подольске, а жаростойкое утепление приобрели почти даром в Апрелевке. Опять помог Хвальковский Владимир Алексеевич со своей машиной. До сих пор думаю: оплатил ли я ему хотя бы за бензин? Через 5-7 дней после переезда приступили к литью икон.

Сушка опок отнимала много времени и часто приводила к неудачам – работа большая, а результат нулевой, пока не были изготовлены сушила из большого двустворчатого шкафа с электронагревателями, обеспеченные автоматом по поддержанию постоянной температуры. Мы оставляли его включенным даже на ночь. Почти все иконы после очистки, полировки и протирания передавались отцу Василию Федотовичу Нечаеву, который очень ответственно взял на себя пересылочную и финансовую работу. Опять я себя упрекаю, что забывал спросить его о почтовых расходах. Никогда не было возврата. Этот период был у нас самый плодотворный. Были случаи, что некоторые прихожане заказывали у нас целые божницы. Первой из них была Мария Ивановна Потапова из Шаморги. В общине в 1990–е годы ее многие знали. Она в летние месяцы жила на родине, занимаясь сбором лекарственных трав и цветов, и, приезжая в Москву, предлагала их знакомым в храме, в том числе мне и отцу Евфимию. Зная, что мы льем иконы, она попросила изготовить ей божницу. Я знал мастера, увлекающегося такой работой. Им был мой брат Александр Федотович. К тем иконам, которые у нее были, мы добавили свои. После изготовления пришлось добавить, что мастера надо отблагодарить, с чем она согласилась. Позднее по этому образцу ему пришлось изготовить еще для родственников и знакомых, наверное, не менее двух десятков таких божниц. В Токмаковом храме в алтаре находится икона Покрова Пресвятой Богородицы в киоте, им изготовленном. Однажды, после службы, ко мне обратился молодой человек и попросился на работу. На вопрос: «Ты старовер?» – «Да, я старовер», – ответил он уверенно. Оказалось, что мы из одного села. Отца его я знал как надежного колхозника и лучшего косца. В работу включился Андрей Авдонкин как настоящий труженик. Повторять, что делать – не надо было. Основная его работа была – литье, куда входили также набивка земли в опоки, их сушка и проверка литейных отверстий. В свободное время – обработка готовых отливок или подготовка инструмента не только для себя. Его работой я был доволен. Он показал себя достойным исполнителем. Хорошей труженицей и помощницей оказалась и Потапова Наталия Андреевна, тоже односельчанка. Ей доверили привезти нам на несколько дней редкие иконы большого формата. На обработку икон приходили другие женщины разного возраста, чаще знакомые, но ненадолго.

Иконы в качестве моделей я находил у родственников, как правило, уже «подтертые». Среди них были приобретенные нами в антикварных магазинах и на «вернисаже» Измайловского рынка. После включения больших сушил производительность артели заметно возросла. За неделю мы выпускали 40-50 икон и более 100 крестиков. Отработали технологию литья Распятий, образов Богородиц и Николы Чудотворца больших форматов. Однажды, уже под конец наших успешных работ, обратился ко мне отец Евфимий Севастьянович с просьбой – подобрать ему образ Пресвятой Богородицы Владимирской.

Эта просьба долгое время не выходила у меня из памяти. В вернисаже я, наконец, нашел такой образ, но, вернувшись, обнаружил небольшой дефект, исправить который пришлось с помощью друга отца Игоря Матвеевича, художника, уже помогавшего нам ранее. Он исправил и в качестве оплаты попросил три отливки по этой модели. Тогда для нас такой «долг» не был нагрузкой. Андрея уже не было. Он нашел себе достойную работу на предприятии. Мы с Костей отлили 14 образов. Выполнили просьбу отца Евфимия, расплатились с художником, теперь уже, наверное, покойным, а 10 образов вручили Ирине Ивановне Мармузовой, тоже уже ныне покойной, принявшей на себя у отца Василия Федотовича пересылочную и финансовую работу. Одна икона осталась у хозяев. Именно ее снимок представлен выше. Заканчивая эту статью, хочу сказать, что мы не помышляли соперничать с литейщиками Выга, которые достигли высокого художественного уровня меднолитейного мастерства, но память о своем литье  решили оставить. Инициативу проявил Алексей Безгодов, который в пятилетие нашей работы написал короткую заметку под названием, что который в пятилетие нашей работы написал короткую заметку и изобразил символ в виде церковной «луковицы» с начальными буквами имен основателей «Поморца». Подобный символ мы наносили на некоторые модели икон.

 Следуя традициям многих поколений поморских литейщиков, мы осторожно попытались восполнить самое необходимое для верующего человека (тем более для старовера-поморца) – нательные крестики, а затем показать, что достигнутый ими высокий художественный уровень медного мастерства можно повторить, пользуясь их иконами как моделями, поскольку поморские художники приняли традиции древнерусской медной пластики, переняв достижения византийских мастеров. Об этом говорят фотоснимки наших икон, размещенные в тексте: образ Пресвятой Богородицы Владимирской, образ святого Архангела Михаила. Заслуживают внимания и божницы Александра Федотовича и Владимира  Николаевича Левочкина. Вскоре начались непредвиденные события в пределах Московской поморской старообрядческой общины (после включения ей в состав своей территории части земель бывшего Преображенского монастыря). Работы в «меднице» заметно приостановились. Лавка, где хозяйничала дочь прежнего председателя общины, отказалась принимать наше литье, а затем достаточно быстро стали уходить члены артели и из-за проблем с  трудоустройством в Москве практически исчезли. Все это заставило поставить крест на деятельности литейной мастерской, поскольку «медница» и лавка оказались в пределах монастыря. События, которые следовало бы забыть, вначале привели к разногласию среди отцов и к выделению из общины «квазиобщины» во главе с «казаками». Напоследок «оруженосец» главного казака послал меня вон с захваченной ими территории, а, следовательно, из «медницы», уже настоящим, резким нецензурным словом. К радости нечестивого, они явились основной причиной окончания работы «медницы». Останутся только эти воспоминания и кое-какое имущество, перевезенное заранее в гараж с внутримонастырской свалки. Слава Богу, молитвами всей общины и усердной работы председателя Александра Иосифовича Лепешина, от «квазиобщины» во главе с «казаками» удалось освободиться. В заключение хочется сказать, что поставленная отцом Евфимием проблема с крестиками на тот момент была решена, мы также наладили литье икон, однако впоследствии тягаться с «медницами» Новгорода и Патриаршей церкви нам стало не под силу.

К.Ф. Комков