«Разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес»
Кожурин К. Я.
«Разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес»
(из истории миссионерских собеседований с рыкшинскими старообрядцами)
История старообрядчества на территории Невельского уезда Витебской губернии до недавнего времени лишь отчасти входила в круг исследования отдельных историков (см., например: [Волков, 1866; Горбацкий, 2004]). По большей же части этот регион, на территории которого существовало порядка семи достаточно влиятельных духовных центров старообрядчества, оставался практически неисследованным. Рыкшинская волость, входившая в состав Невельского уезда, уже, по крайней мере, с середины XVIII в. являлась местом компактного расселения староверов-беспоповцев федосеевского согласия. Здесь находился их крупный духовный центр – деревня Большой Пружинец с древней моленной во имя Рождества Богородицы и богадельней при ней. Как удалось установить, трое пружинских наставников были участниками знаменитого Польского собора 1752 г. [Отеческие завещания: л. 92 об.]. Во время николаевских гонений 1850-х гг. Пружинская моленная была уничтожена, а старинные книги и иконы были переданы в Полоцкую духовную консисторию (подробнее: [Кожурин, 2022: 94–101]). Однако духовная жизнь местных староверов продолжалась, и уже в 1863 г. им удалось отстроить новую моленную, где и продолжали совершать богослужение.
К концу XIX в. как гражданским, так и духовным властям стало понятно, что силовое воздействие на старообрядцев только усложняет проблему и для решения ее необходимо применять иные, пропагандистские меры. «Сначала такие меры были приняты в Витебской губернии, где в 1888 г. была введена должность епархиального миссионера для борьбы с „расколом“, а 13 апреля 1893 г. в Витебске начал действовать комитет во имя Св. Равноапостольного князя Владимира; в числе задач комитета была и борьба с „расколом“» [Горбацкий, 2004: 151].
При Совете Витебского Свято-Владимирского братства с 1894 г. существовал так называемый противораскольнический миссионерский комитет. Основной задачей деятельности комитета было выполнение § 2 устава Свято-Владимирского братства, который гласил: «Братство имеет целью содействовать ослаблению раскола и ограждению православного населения от вредных влияний на него… со стороны раскола». Комитет занимался сбором сведений о количестве старообрядцев, проживавших в губернии; в Витебске для продажи и бесплатной раздачи антистарообрядческих изданий был открыт склад; здесь также открыли центральную миссионерскую библиотеку, целью которой являлось оказание теоретической и практической помощи миссионерам. В библиотеке было собрано также достаточно большое количество старопечатных книг. Но основной своей целью «противораскольнический миссионерский комитет» ставил «открытие собеседований с раскольниками». В 1894 г. по поручению и благословению архиепископа Полоцкого в епархии были учреждены окружные противораскольнические миссионеры из местных приходских священников и «других лиц, сведущих в миссионерском деле». Комитет руководил их деятельностью. В 1894–1897 гг. на этих должностях состояло 13 человек, в 1898 г. — уже 16.
Первые публичные собеседования епархиального миссионера о. Нила Серебреникова со староверами Рыкшинской волости Невельского уезда были проведены уже в 1892 г. «Беседы в Рыкшине (2-го августа) и в Ловце (6-го августа), — писал Серебреников, — были весьма оживленныя. Интерес здесь, особенно в Рыкшине, видимо одинаково захватывал и православное и раскольническое население. В Рыкшине литургия окончилась около 11 часов утра и тем не менее до начала беседы (в 2 часа) никто почти не ушел домой. Такой интерес к собеседованию, по моему мнению, объясняется главным образом тем, что как в Рыкшинском (и соседнем с ним Язненском), так и в Ловецком (и соседнем Топорском) приходах раскольников значительное количество, они имеют собственныя моленныя, своих начетчиков и вообще чувствуют себя весьма самостоятельно и даже покушаются на целость православия. Православные, испытывая давление со стороны раскольников естественно весьма интересуются знать, на столько ли раскольники действительно правы, как уверяют. С своей стороны и раскольникам не безынтересно было бы одержать победу на собеседованиях: в последнем случае их победа над православными в будущем была бы полная.
Сознавая всю важность собеседований в указанных пунктах, и не столько для раскольников, сколько для православных, я в Чернецове, Рыкшине и Ловце предварял их поучениями в церкви, в которых старался разъяснить народу всю лживость и вредность учения федосеевцев и несогласие его с евангелием.
На Рыкшинской и Ловецкой беседах со стороны раскольников было сделано несколько возражений, но все они носили какой-то странный характер. В них отразилось то предубеждение, с которым раскольники смотрят на православную церковь. Для раскольников непреложен факт, что “никонианская” церковь есть источник всего дурнаго и потому все, что в старопечатных книгах находится обличительнаго, — все это обыкновенно относится ими к православной церкви а рrіоrі, без всякой проверки. В Ловце и Рыкшине к православной церкви были относимы даже такия выражения, которыя очевидно обличают самый раскол. Указание на частности сделает мою мысль яснее.
На Рыкшинской беседе один из совопросников, между прочим, в доказательство того, что можно спастись и без священства, читал из Кирилловой книги 10-е послание патр<иарха> Мелетия к белоруссам (Кир. кн. л. 501—505), и все, что там отнесено к униатским епископам, прилагал, как несомненное, к православным, хотя послание не дает на это никаких оснований. Того же, что несомненно и прямо обличало безпоповцев, начетчик не замечал (и кажется совершенно искренно). Таково, напр., следующее место послания: “да знаете, яко все веры прочии, иже верами зовутся, не суть веры.., того ради, яко ни едина от них не вмещает Духа Святаго дарований, ли пришествия Его сподобляются, ниже мощи чинят, ниже освящаются..” (л. 505) … Хуже всего то, что недоумения подобнаго рода чрезвычайно трудно разсеять. Раскол есть не только тьма, но еще хуже тьма мнящая себя светом, а потому и недоступная свету истинному. Составив себе, на основании одного недоразумения или просто неправильнаго чтения известнаго места старопечатной книги, то или другое превратное мнение, раскольник твердо уверен, что он совершенно прав, а потому на всякую попытку указать его заблуждение смотрит как на обиду, а если встретит неопровержимо-ясное опровержение своей мысли, то готов скорее отказаться от книги, чем от своего неправильнаго мнения. Так, один начетчик называл книгу “Беседы апостольския” испорченною на том только основании, что там нашлось свидетельство в пользу троеперстия. Другой не хотел признать подлинность названной книги на том курьезном основании, что в ней есть “подставки”, т. е. окончание переносимаго на другую страницу слова здесь кроме того помещается еще под строкою (как в новопечатных славянских книгах), чего в старопечатных книгах Московскаго выхода не встречается. Третий зазирал книгу в том, что у ней нет “застежек”» [ПЕВ, 1892: 975–978].
Новый епархиальный миссионер священник Игнатий Сченснович продолжил практику проведения «публичных собеседований с раскольниками». Всего в первой половине 1897 г. он провел в Витебской губернии 20 таких публичных бесед, в том числе в Невельском уезде, в селе Рыкшине — одну, в селе Язне — одну, в селе Ракитине — одну. «Предметом бесед было раскрытие учения об антихристе, о вечности святой церкви, о ключах царства небесного, о добрых и худых делах» [НИАБ-1: л. 8; Кожурин, 2022: 156]. Окружной миссионер по 3-му Невельскому округу священник Язно-Богородицкой церкви Антоний Нарбут в течение 1897 года, «кроме частных бесед, для которых он пользовался всяким удобным случаем», провел десять публичных бесед со старообрядцами. Как говорится в отчете, «все эти беседы происходили в пределах Язно-Богородицкого прихода, как особенно из всех приходов 3-го Невельского округа зараженного недугом раскола (курсив мой. — К. К.)». Предметом публичных бесед было раскрытие учения о Церкви Христовой (в деревнях Хлупикине, Петрашах и Ровном) и о таинствах крещения (в деревнях Крючке и Бохонове), покаяния (в деревнях Жукове, Петрашах и Большом Пружинце) и причащения (деревнях Петрашах и Крючке). «Кроме бесед о. миссионером устроено было два противораскольнических чтения, оба в д. Петрашах, в здании Петрашевской церковно-приходской школы. На первом было прочитано: 1) „Бывшим некогда братиям нашим во Христе и во церкви, ныне же вне единения с нами пребывающим именуемым старообрядцем в стране Витебской сущим“ Ивана Никифоровского (Епархиальные ведомости за 1893-й год № 6; 2) „Присоединение к православию“ лжепопа Никанора Арюткина (Церковные ведомости 1895 г. № 6), и 3) Корреспонденция из Рудушек Режицкого уезда (Епархиальные ведомости 1897 года №4). На втором чтении было прочитано: 1) О таинствах крещения и миропомазания (против безпоповцев), священника Нила Серебреникова (Епархиальные ведомости 1892 г. №№ 4-й и 15-й), 2) „Новооткрытое свидетельство в пользу четвероконечного креста“ (Епархиальные ведомости 1897 г. № 22-й) и 3) было передано несколько чудесных случаев, совершившихся по молитвам к новоявленному угоднику Божию, святителю Феодосию Черниговскому» [НИАБ-1: л. 10 об. –11; Кожурин, 2022: 156-157].
Также о. Антонием Нарбутом были проведены беседы о пришествии антихриста. Об этом его попросили сами старообрядцы, «как оказалось впоследствии потому, что об этом предмете пожелал беседовать выписанный ими из Новоржевскаго уезда, Псковской губернии, начетчик Савелий Яковлев, который, по его собственным словам, бывал на беседах архимандрита Павла Прусскаго и свящ<енника> К. Голубова. В одной из бесед (в д. Жукове, 13 октября) о. миссионер коснулся великаго духовнаго торжества в православной церкви — открытия мощей святителя Феодосия Черниговскаго, жившаго и действовавшаго в то время, когда предки настоящих раскольников только что отделялись от православной церкви, а умершаго спустя 30 лет после формальнаго их отделения. Раскольнический наставник на это заметил, что еще неизвестно, на чьей стороне стоял святитель Феодосий, на стороне ли православных, или на стороне раскольников. В ответ ему о. миссионер привел несколько свидетельств о явлениях святителя во сне недужным, которых он наставлял ходить в церковь, вынимать частицы о здравии, служить молебны с акафистами, причащаться св. Таин, словом, наставлял делать то, что делают православные, но чего не делают раскольники. Это все с очевидностию может указать, на чьей стороне стоял святитель Феодосий» [ПЕВ, 1897: 878].
Однако ни «обличения раскола», ни чудеса «новоявленных угодников» не могли произвести на рыкшинских старообрядцев нужного действия. Численность староверов в Невельском уезде не сокращалась, и, по данным «противораскольнического миссионерского комитета», составила в 1897 г. 3534 души обоего пола (из них во 2-м благочинническом округе — 1140 душ, а в 3-м округе в одном только Язно-Пятницком приходе — около 2000 душ обоего пола). Согласно другим данным, количество старообрядцев в Невельском уезде составило в 1897 г. 5290 человек [Витебская губерния, 2009: 485]. «Во 2-м округе проживает один раскольнический наставник, но моленной нет, в 3-м округе есть моленная в д. Большом Пружинце, объединяющая, по словам проживающего при ней наставника, всех соседних раскольников „в одного человека“» [НИАБ-1: л. 15; Кожурин, 2022: 159].
Относительно внутренней жизни местного старообрядчества в отчете о миссионерской деятельности Свято-Владимирского братства говорилось следующее: «Некоторыми миссионерами отмечается у многих старообрядцев стремление к чтению умных и душеспасительных книжек. За таковыми они обращаются к миссионерам и к учителям церковно-приходских школ, с благодарностию возвращают, просят еще и часто заводят беседы по поводу прочитанного. Есть у старообрядцев и своя подпольная литература, иногда политического характера, иллюстрированная доморощенными художниками, но произведениями такого рода, повидимому, более всего пользуются наставники в целях отвращения своих чад от „никонианской ереси“» [НИАБ-1: л. 20; Кожурин, 2022: 161].
В отчете «противораскольнического миссионерского комитета» при Свято-Владимирском братстве за 1898 г. отмечается: «В Невельском уезде, во 2-м и 4-м округах… проживает раскольников 1523 души обоего пола; из этого числа во 2-м округе числится 1129 душ (583 м.п. и 546 ж.п.) и в 4-м 394 души. Из отдельных приходов по количеству проживающих в нем раскольников выдается Ракитинский (419 м.п. и 397 ж.п.). По местам замечается ослабление раскола во 2-м округе: 1) раскольники посещают иногда местные церкви и прислушиваются к православному богослужению; 2) некоторые из них отдают своих детей в народные училища и церковно-приходские школы; 3) раскольники находятся в хороших отношениях с православными, посещают их дома и нередко принимают там угощение. В отчетном году присоединено к православию из раскола во 2-м округе две души. Раскольники 4-го округа также живут в мире с православными, бывают у них и приглашают к себе. Местные священники ведут иногда беседы с раскольниками, которые охотно слушают их и обращаются иногда за книгами для чтения. Бывали случаи приглашения местного причта в дома раскольников для освящения воды» [НИАБ-2: л. 11; Кожурин, 2022: 161-162].
Окружной миссионер по 2-му и 3-му округам Невельского уезда священник Язно-Пятницкой церкви Николай Савицкий «за отсутствием старопечатных книг, необходимых при публичных собеседованиях с раскольниками» ограничивался публичными чтениями с простым народом после вечернего богослужения. На этих чтениях наряду с прихожанами господствующей церкви присутствовали и старообрядцы, так что отец миссионер имел счастливую возможность «обличать их заблуждения».
Окружной миссионер по 3-му округу, священник Язно-Богородицкой церкви Антоний Нарбут вел в 1898 г. не только частные, но и публичные собеседования со старообрядцами, проживающими в пределах вверенного ему округа. В отчете говорится, что «влияние бесед сказывается на раскольниках: некоторые из них начинают выражать желание присоединиться к православной церкви, другие приглашают местный причт служить панихиды, заупокойные обедни и принимают к себе в дом» [НИАБ-2: л. 11 об.; Кожурин, 2022: 162]. Однако за отчетный год к официальной церкви присоединилась всего одна девица-крестьянка.
Во внутренней жизни старообрядцев, населявших Витебскую губернию, миссионерами отмечалось в 1898 г. следующее событие: «3-го декабря в д. Войново состоялся раскольнический собор, на который было приглашено 20 наставников, но по случаю невозможно плохой погоды их явилось только 8 человек. Звонари звонили в 4 молотка, воздавая наставникам епископскую честь, народ кланялся им до земли, ликованию не было конца. Не обошлось здесь и без раздачи народу пирогов. По словам миссионера, на этом мятежном соборе раскольники постановили не молиться за Царя, как неверного. Полицией, предупрежденной о. миссионером относительно предстоящего собора, в ночное время в моленной арестована книга, в которой слова „благовернаго Царя нашего“ заклеены бумагой» [НИАБ-2: л. 14 об.; Кожурин, 2022: 164].
В 1901 г. в Витебске прошел Первый епархиальный миссионерский съезд. Участники съезда так характеризовали современное состояние старообрядчества в губернии: «За последния 15 лет раскол в Витебской губернии значительно ослабел. В общей массе проявляется меньше фанатизма, за исключением некоторых пунктов. Раскольники стали терпимы к православию, внимательны к собеседованиям и миссии и в частности к школе. Возсоединение происходит слабо. Однако, в виду массы раскольников (около 100 т <ысяч>), их сплоченности, материальной силе и характера вероучения (безпоповцы), они все еще представляют огромную силу, для борьбы с которой миссии предстоит много труда. Молодое поколение, по наблюдениям духовенства, потеряв веру в старших, стало индифферентно к делам веры и нравственно крайне расшатано (разврат), старые же люди (начетчики, наставники), желая удержать свою веру, принимают меры для борьбы с миссией — собирают соборы, усиленно ходатайствуют об открытии молелен, заводят домашнее обучение и распространяют книги. Уклонившиеся в раскол, но вступившие в брак с православными, проявляют наибольшую близость и общение с православными в молитве и житейском быту. Совращенцы же всячески стараются скрыть свою принадлежность к православию» [ПЕВ, 1901: 702–703].
В «Отчете о состоянии и деятельности витебского епархиального Свято-Владимирского братства за 1902 г. (XV-й год существования)» говорилось: «Всех же раскольников в епархии, в уездах, проживает около 90,000 человек; большая часть их проживает в режицком уезде (более 35,000) и двинском (около 30,000). Все они, за исключением нескольких приемлющих австрийское священство и так именуемых поповцев, управляемых уставщиками, безпоповцы федосеевскаго и частью поморскаго толка. Раскольники отличаются крайним невежеством и индифферентизмом по отношению к своей вере, которой и держатся больше по привычке и благодаря влиянию наставников. Впрочем, в некоторых местах напр. д. ІІруженец, Жарцы и др. среди раскольников замечаются и случаи грубаго фанатизма. Нравственность раскольников стоит на низкой степени. Не говоря уже о разврате и незаконных сожительствах, оправдываемых теорией Ильи Ковылина, среди раскольников сильно развито пьянство, воровство и др. пороки» [ПЕВ, 1904 (2): 23].
Вместе с тем новообрядческие миссионеры не могли пройти мимо ряда положительных качеств местных староверов: «Но с другой стороны среди раскольников замечается взаимная сплоченность и общность в интересах веры, какой часто нет среди православнаго населения. Раскольники сыплют жертвы на постройку моленных, на содержание своих наставников, на улучшение внешняго благолепия молитвенных домов, на певчих, помогают бедным собратьям по вере, поддерживают друг друга на суде и при всяком другом случае и т. п.» [ПЕВ, 1904 (13-14): 401].
В начале XX в. российскому староверию суждено было пережить самый настоящий расцвет. «Полоцкие епархиальные ведомости» писали в 1903 г. по поводу духовной жизни невельских староверов: «Не пренебрегают наши местные старообрядцы и другими средствами для поддержания своей веры, практикуемыми вообще в расколе современном. В разных местечках епархии устраиваются раскольнические соборы или для разрешения частных вопросов, напр. о перемене наставника (в Люцинском уезде) или же вообще для ограждения своей веры (в Невельском уезде на 2 Февр.). Сообщения миссионеров об этих соборах кратки. А интересно было бы познакомиться с «актами» хотя бы одного из соборов. Нет сомнения, что раскольнический собор в Невельском уезде стоит в связи с хорошо известным о. И. Сченсновичу и затеянным им, по нашему мнению, безнадежным делом…» [ПЕВ, 1903 (4): 122]. (Внизу текста было дано интригующее примечание: «Простите читатель, что мы выражаемся в данном месте неясно. Наше искреннее убеждение, что тайны в миссии чисто христианской быть не должно, и мы стараемся доказать это, хотя и терпим укоризны за это. Но в данном случае мы связаны нашим обещанием о. И. Сченсновичу». (Судя по всему, речь здесь идет о желании некоторых рыкшинских старообрядцев присоединиться к новообрядческой церкви на правах единоверия и организовать в деревне Большой Пружинец единоверческий приход.)
В 1903 г. епархиальный противораскольнический миссионер, священник Игнатий Сченснович провел большое количество бесед со старообрядцами Витебской губернии, в том числе с невельскими: 26 января в деревне Пружинец, 1 и 2 апреля в деревнях Петраши и Пружинец, 22 и 23 мая снова в Пружинце, 1 и 2 июня в Язно-Богородицком. «По невельскому уезду окружными миссионерами состояли — свящ. Н. Савицкий и свящ. В. Сорочинский. Оба миссионера устраивали частныя беседы со старообрядцами большею частью в собственных приходах. Некоторую помощь свящ. Сорочинскому оказывал учит. Петрашевской школы К. Ляшкевич. Причт Лутнянской церкви совершил около 30 поездок по приходу с миссионерскою целью, устраивая беседы о разных предметах. Прот. П. Петровским было присоединено из раскола два человека» [ПЕВ, 1904 (12): 377].
В 1902 г. произошло беспрецедентное событие в истории Пружинской старообрядческой общины: моленную в Пружинцах «самолично посетил проездом» бывший епископ Полоцкий и Витебский, а на тот момент — Псковский и Порховский Антонин (Державин). «Сей архипастырь пред входом в моленную облачился в мантию и с жезлом вошел в моленную, молился Богу и предложил раскольническим певцам пропеть ему что-либо из Божествен. догматиков. Раскольники пропели „Всемирную славу“ и др. песнопения. Преосвященный одобрил пение и выразил желание, чтобы сия моленная сделалась православною церковию» [ПЕВ, 1903 (10): 393]. По-видимому, это произошло в самом начале 1902 г., поскольку 2 марта 1902 г. епископ Антонин скончался в Пскове.
Через год Пружинскую общину посетил недавно назначенный в приход Язно-Богородицкой церкви священник Владимир Сорочинский, один из окружных миссионеров по Невельскому уезду. Его краткое донесение в Миссионерский противораскольнический комитет, по словам автора «Полоцких епархиальных ведомостей», «производит невыразимо радостное настроение, ясно свидетельствуя о том, какую силу имеет или может иметь в приходе с раскольническим населением хороший пастырь» [ПЕВ, 1903 (10): 392]. В своем миссионерском отчете о. Владимир Сорочинский сообщал следующее:
«По прибытии моем в село Язно, на другой же день прибыли ко мне несколько крестьян из деревни Большаго Пруженцы и сообщили, что они с некоторыми другими старообрядцами в числе 23 человек желают присоединиться к Св. Церкви на правилах единоверия с непременным обязательством и условием, чтобы для них была устроена новая церковь в селе Пруженцах, вблизи раскольнической моленной; при этом сии крестьяне жаловались на преследования их от раскольников-фанатиков. Затем на второй день Пасхи прибыл ко мне посланец от раскольническаго наставника с просьбою, чтобы я ради Христа посетил последняго, как болящаго телесною серьезною немощию. Наставник раскольничий Павел Архипов проживает в деревне Петрашах, куда я и прибыл 15 Апреля; в доме наставника совершалась панихида, изба была полна народу, пели стихиры, на столах и скамейках стояли чашки с кутьею и горящими свечами, певчие громогласно выводили хомовым пением, или напевом, тропари „Благословен еси, Господи“ и „Святых лик обрете источник жизни“. При моем входе в дом в пении произошло некое замешательство, и меня попросили войти в другую лучшую избу, куда сейчас же явился и больной наставник, который приветствовал меня с праздником, жаловался на свою болезнь (сахарная болезнь), причиняюшую ему страдания. Я указывал ему на то, что часто грехи наши бывают причиною болезни и советовал ему, кроме медиц. пособий, искать благодатных врачеваний во Св. Церкви. Наставник молчал и изъявил согласие принять св. масло от мощей Святителя Феодосия Черниговскаго. По всему селу пронеслась весть о прибытии правосл. священника. Улица около дому наставника наполнилась народом, многие вошли в избу, где находился я, здравствовались; я предлагал им свое желание прибыть к ним в праздничный день какой либо и почитать священныя книги, они все благодарили и выражали желание читать божеств. книги. Но только просили, чтобы не тревожили их полицией для сбора на беседу. В Субботу 19-го Апреля я, идя к обедне, настигнут был неизвестным мне здороваго телосложения парнем, который умолял меня отправиться с ним в дер. Большие Пруженцы: у него родной брат только что возвратившийся из Петербурга смертельно заболел и усерднейше просил меня посетить его и узнать будет-ли он жив. У него жена и шестеро детей. После литургии, я вынужден был усиленными просьбами посланнаго выехать в д. Большие Пруженцы, где я желал кстати посмотреть и находящуюся там старинную раскольническую моленную, недавно сравнительно ремонтированную» [ПЕВ, 1903 (10): 392–393].
Далее шло любопытное описание внешнего вида Пружинской моленной и местных староверов: «В д. Б. Пруженцы моленная находится на берегу озера, окрашена желтою краскою, крыша железная, кругом благоприличная ограда, на воротах которой водружена икона. Недавно на правой стороне моленной раскольниками устроена особая, отдельная от моленной, колокольня, обшитая досками, вышиною более 3-х саженей. Эта колокольня построена, говорят, с разрешения Пристава. Под крышею сей колокольни висит на железных прутьях громадная продолговатая металлическая доска, длиною сажени 1 1/2, она заменяет колокола; есть и клепало, в которое в два молотка ударяют пред началом Богослужения в моленной. Звук громкий, резкий, слышен более 10 верст разстояния. Эта доска устроена в Петербурге на Путиловском заводе и за нее уплочено 75 р. сер. (без пересылки).
В д. Пружинцах — средоточии Язненскаго раскола — наружный вид жителей-раскольников типический характерный, особый оттенок и выражение лиц, особая головная прическа, одеяние мущин и женщин, самый взгляд — показывают, что это люди времен Алексея Михайловича — Царя Московскаго. На меня сбежалась смотреть вся деревня, я подошел к больному, осенил его именословным благословением, говорил ему, что наше дыхание и жизнь в руце Божии, советовал молиться Богу о выздоровлении и предлагал ему дать обещание, в случае выздоровления, пожертвовать в св. церковь ладану и свечей и помазал его крестообразно освещенным елеем от мощей Св. Феодосия. Собралось много стариков, я побеседовал с ними о причинах наших болезней, указал на то, что лечиться не есть грех, как думают многие старообрядцы, и что самое лучшее врачевание, действительное, от грехов — как причин болезней — существует в Св. Церкви. Предлагал им в праздн<ичные> дни принять меня в особый дом и послушать чтение Бож<ественных> писаний. Все благодарили и просили приезжать, обещали беседовать и любовно, кротко, без укоризны и раздражения. И так я решил пока знакомить раскольников с положительными истинами веры и благочестия, а затем осенью, когда окончатся полевыя работы, открыть публичныя собеседования» [ПЕВ, 1903 (10): 393–394].
И действительно, миссионерская деятельность о. Владимира Сорочинского вскоре получила продолжение. Из новостей, регулярно появлявшихся в «Полоцких епархиальных ведомостях», мы видим, что в начале XX в. новообрядческие окружные миссионеры снова активизировались в Полоцкой епархии. Они пытались вступать в беседы с местными старообрядцами, о чем предоставляли регулярные отчеты в епархиальное управление. Так, окружной миссионер по Невельскому уезду священник Язно-Пятницкой церкви о. Николай Савицкий сообщал о нескольких беседах, проведенных им в 1903 г. со староверами в деревнях Воробьи, Великое Село Топорского прихода, Ровное Чернецкого прихода и др. Главным предметом его бесед был вопрос о Церкви и таинствах. Староверы, как отмечалось в отчете, относились к беседам «сочувственно», собираясь на беседы «в значительном количестве и внимательно выслушивая миссионера». «Наиболее искренние из старообрядцев почти сознавались в своем безсилии защитить раскол». Одна старообрядка говорила миссионеру: «Вера наша… немного попорчена… Тайнами своими вы нас заели, во всем же остальном мы вас загоним, потому что у нас все выполняется точно, а у вас облыжно» [ПЕВ, 1903 (18): 691].
Другой окружной миссионер, о. Владимир Сорочинский летом 1903 года «предпринимал неоднократныя поездки в большия деревни с сплошным раскольническим населением и устраивал здесь религиозно-нравственныя чтения для народа». «Приезд миссионера в деревню производил на раскольническое население давно не видевшее у себя православнаго священника, сильное впечатление. „Вся деревня всполошилась, пишет о. Сорочинский, все высыпали на улицу, на крыльцы домов и старые, и малые, и женщины и девы. Я подъехал к лучшей сравнительно избе. Просторная комната немедленно наполнилась народом обоего пола, все с удивлением смотрели на меня“. Чтение миссионера нравилось раскольникам. Один старик по окончании чтения миссионера о крестном знамении, обратившись к женщинам сказал: „смотрите, бабы, все начинайте и делайте крестом“. Раскольники благодарили миссионера, просили его еще приезжать, говорили, что они никогда не слыхали таких книг и чтений; раскольническия женщины при отъезде о. Владимира, окружив его, наперерыв одна перед другой совали ему в руки ягоды, яйца, усиленно прося его принять эти дары за труды чтения и не обижать их отказом» [ПЕВ, 1903 (18): 691–692].
Однако попытки некоторых пружинских староверов присоединиться к единоверию так ничем и не закончились, о чем также сообщали «Полоцкие епархиальные ведомости»:
«Между прочим, о. Сорочинский сообщает в своем отчете и нечто грустное. Раскольники, сделавшие попытку к присоединению к Церкви на правах единоверия, о чем о. миссионер писал когда то в одной из прежних своих корреспонденций, „упали Духом, охладели к исполнению своего предрешеннаго намерения, и теперь утесненные своими прежними единомышленниками по вере — некоторые из подписавшихся на присоединение отреклись вовсе от своего обещания, ссылаясь на преследования (?) от гражданских властей, а некоторые уехали — в Петербург“. Факт этот очень печальный… Мы еще до приезда о. Сорочинскаго в Язно слышали от о. Игнатия Сченсновича о намерении некоторых пруженецких раскольников присоединиться к Церкви. Трое из них даже приезжали в г. Витебск и являлись к Его Преосвященству… Ужели это дело совсем пропало?… И что же за причина?… Какия это преследования от гражданских властей?… Нам кажется, что нашей миссии в лице епархиальных миссионеров и приходскаго батюшки нужно приложить все усилие к тому, чтобы не дать угаснуть блеснувшему среди мрака и готовому уже потухнуть огоньку…» [ПЕВ, 1903 (18): 692–693].
Собеседования продолжились в следующем, 1904 г. — в деревне Петрашах о. Владимиром Сорочинским было проведено три беседы. Беседы начинались чтением из творений святых отцов Церкви о таинствах, при этом делались соответствующие пояснения. «Раскольники с интересом слушали батюшку и делали некоторыя незначительныя возражения. Отцу Сорочинскому помогал на беседах учитель К. Ляшкевич» [ПЕВ, 1904 (9): 262].
Свои незабываемые впечатления от общения с петрашевскими староверами о. Владимир Сорочинский изложил на страницах «Полоцких епархиальных ведомостей» в том же году:
«Население д. Петрашей, пишет миссионер, составляют частию прирожденные раскольники, а частию совратившиеся из православия. Надобно заметить, что все эти отпадшие от церкви, при переходе в раскол, подвергались перекрещиванию и, как неофиты, настолько теперь уверены и убеждены в святости принятаго ими крещения, настолько отличаются крайнею приверженностию и преданностию расколу до изуверства, что разубедить их в заблуждении может разве только ангел с небес. Оказывается, что нет почти ни одной раскольнической деревни в Язно-Богородицком приходе, где бы не нашлось совратившихся в раскол из православия из разных приходов Невельскаго, Опочецкаго и Великолуцкаго уездов. Жители раскольнических деревень отличаются склонностию к грабежу, воровству, разбою, пьянству и нравственность раскольников стоит на самой низшей ступени упадка, в д. Петрашах из 30—40 домохозяев только 4 хозяина не сидели в тюрьме, а остальные 36 все познакомились уже с тюремным заключением за разныя важныя уголовныя преступления, не исключая и раскольническаго наставника Павла Архипова, который просидел в тюрьме более года за покупку заведомо-краденых чужих вещей. Прибывши в д. Петраши со Св. Дарами для напутствия больного старика, который живя среди раскола, 40 лет не был у исповеди, вхожу в раскольнический дом, все из избы уже вышли, в избе ярко топилась печь, кипели и плыли горшки с кушаньем, хозяйки у печи не было, божница с иконами плотно закрыта была пеленой, не нашел стола, который, вероятно нарочно был вынесен вон и мне пришлось положить Св. Дароносицу на подоконник; за занавесью на кровати лежал больной 80-летний солдат, а в избе сидел еврей да мальчик лет 14, лишенный ног. Так как во всей деревни Петрашах не было ни одной души православной, то я, находясь один среди темной фанатической раскольнической толпы, опасался — дабы раскольники не поглумились бы над святынею. Но, слава Богу, все обошлось благополучно».
Любопытно также, что о. Владимиром Сорочинским, судя по всему, в деревне Малый Пружинец было совершено крещение младенца в озере («так как купели для крещения не было принесено»): «День был теплый, солнечный, домик старушки стоит на самом берегу озера в 5 шагах, озеро небольшое, против домика старушки на др. берегу расположена раскольническая моленная с высокою колокольнею. Разнеслась весть, что имеет совершиться крещение младенца в озере, собралось много раскольников обоего пола, свыше ста человек, весь берег был усеян народом. На самом берегу озера поставили стол, покрытый скатертью, я положил св. крест, евангелие, мирницу, зажгли свечи, началось священно-действие св. таинства крещения, я читал молитвы громко, внятно, толпа зрителей увеличивалась, все раскольники, и мущины, женщины и дети стояли тихо, спокойно, снявши шапки, слушали чтение молитв, приблизилось время погружения младенца, любопытство толпы достигло напряженности, все подошли к самому озеру, я взял младенца, отошел от берега по кладям к глубокому месту и совершил св. крещение чрез троекратное полное, истовое, погружение, в толпе послышались разговоры и шепот, затем я, обращаясь как будто к восприемникам, произнес громко поучение о таинствах св. крещения и миропомазания, — коснулся вопроса о неповторяемости крещения и, приведши слова символа веры: исповедую едино крещение, сказал о перекрещивании, зная, что в числе слушателей есть перешедшие из православия в раскол и подвергавшиеся перекрещиванию; толпа слушала поучение внимательно и мирно. Никогда еще православному священнику не приходилось в сей местности освящать воду в том озере, на берегу котораго недалеко от места крещения стоит раскольническая моленная. Интересный факт невольно переносит мысль к далеким библейским временам…» [ПЕВ, 1904 (11): 340–342].
17 апреля 1905 г. император Николай II издал долгожданный Высочайший Указ «Об укреплении начал веротерпимости», коренным образом изменивший положение последователей старой веры, а 17 октября 1906 г. вышел еще один закон о старообрядцах — Высочайший Указ правительствующему Сенату о порядке образования и действия старообрядческих общин. Последний закреплял право староверов образовывать общины с признанием их юридических прав, право самим вести метрические книги, право проповеди своего учения. Очень важным был пункт образования и регистрации общин в явочном порядке (т.е. по факту заявления). Это защищало староверов от чиновничьего беспредела — в отличие от «разрешительного» принципа регистрации общин, т.е. с разрешения местного начальства. Законы 1905 и 1906 гг., несмотря на наступившую впоследствии в стране реакцию и ограничения многих свобод, дали мощный толчок развитию старообрядческой жизни. Начался «Золотой век» русского старообрядчества. Созидательная сила, столетиями копившаяся внутри наиболее притесняемой части русского народа, получила выход и реализацию в церковном строительстве.
Интересна реакция новообрядческих миссионеров на царский указ о веротерпимости. «Нет сомнения, — писал автор статьи об указе в „Полоцких епархиальных ведомостях“, — что новый закон 17 апр. 1905 г. полагающий собою начало новому периоду в жизни нашей противораскольнической и противосентантской миссии, вызывает в душе каждаго деятеля миссии много разных дум и чувств. Но общее впечатление, которое возбуждает Высочайшее повеление 17 апр. — хорошее отрадное… — Правда, нас смущает то обстоятельство, что воля Государя застает наше миссионерствующее духовенство не подготовленным, к „новой“ борьбе с врагами православия… Правда, мы уверены, что для большинства приходскаго духовенства свобода религиозной совести, данная Царем старообрядцам и сектантам, явилась совершенною неожиданностью, „громом небесным“ по выражению недавно почившаго епископа — миссионера Вениамина (Борнукова) … Правда, что новый закон открывает для заблуждающихся широкий путь пропаганды и повлечет за собой отпадения от православия в раскол или в сектантство, имеющия причинить много горя и страданий нашим миссионерам… Но чтобы радость наша была „исполнена“, нам необходимо сейчас же, без всякаго промедления начать готовиться к новой борьбе со врагом православия и к выработке новых „начал“ миссии. Посему, приветствуя зорю новых лучших дней в жизни Церкви, мы позволим себе выразить мысль о необходимости устройства нынешним же летом всероссийскаго съезда деятелей православной миссии с приглашением на этот съезд возможно большаго числа представителей рядового сельскаго духовенства. Хороший урок в этом случае подают нам сами наши старообрядцы, начавшие устраивать почти ежегодно всероссийские „соборы“ старообрядческих деятелей…» [ПЕВ, 1905: 262–263].
Серьезные перемены в жизни Пружинской общины произошли в 1904 г. Если раньше все пружинские наставники были строго безбрачными, как и предписывало федосеевское учение, то теперь община фактически перешла на поморские правила: умер старый наставник Павел Архипов, а новым наставником был выбран человек женатый — помощник покойного наставника Иван Спиридонович. Вот как всю эту ситуацию описывал о. Владимир Сорочинский в свойственном ему цветистом стиле:
«Трудно беседовать о предметах веры и благочестия с людьми совсем неграмотными, незнакомыми с древле печатными книгами, ни даже с начатками христианскаго вероучения. Как вести беседу систематически с лицем, не имеющим понятия ни о св. писании и предании, ни о св. Евангелии, ни с историческими событиями ветхаго и новаго завета! Везде приходится, прежде раскрытия заблуждений раскольников, разъяснить толпе или догматич. учение св. церкви, или же излагать нравственные уроки из евангельских повествований. Раскольнические наставники — лица большею частью преклонных лет, вступать в беседу о предметах веры с православным священником они отказываются или недосугом, или же старческою дряхлостию, или же прямо неведением. У них всегда стереотипный ответ: „Мы знаем только Богу молиться, да прочитать павечерницу по часовнику, или же октай в воскресение Христово, а больше мы ничего не хотим знать, и как наши отцы, так и мы веры не переменим, а Ваши православные и Богу не знают молиться и праздники Божии теперь отменили — вопреки заповедям Божиим“. — Раскольнические наставники в своих разговорах со мною всегда ссылались на рукописные цветники, в которых помещены изречения, вырванныя из разных свято-отеческих творений без связи с предъидущим и последующим в изложении. Читаемыя темному народу как авторитетное слово святаго или Афанасия, или Василия, или же Тимофея Александрийскаго эти цветники приносят великий вред православию, удерживая народ в упорном противлении св. церкви. Феодосеевские безпоповщинские наставники получают эти цветники из Московскаго Федосеевскаго Кладбища. Между раскольниками циркулирует лицевой апокалипсис, в котором нарисованы страшныя хулы и порицания на св. церковь. На воображение темной толпы ярко нарисованная картина действует обаятельно и дает осязательное понятие о написанном на картинах. Недавно в раскольническом мире Язно-Богородицкаго прихода произошло принципиальное крушение безпоповщинскаго Феодосианскаго взгляда на брачное сожительство. В Пружинецкой моленной умер наставник Павел Архиппов, обществ<ом> раскольническим на должность наставника избран викарий бывшаго наставника, человек женатый, семейный, далеко еще не старый. Но сей новопоставленный отец ни под каким видом не согласился разойтись с женою и жить отдельно в причтовом нарочито устроенном около моленной доме, на правах инока. Весь старческий старообрядческий мир возмутился таким неслыханным условием и требованием, новоизбранный стоял на своем непоколебимо и раскольники уступили, дозволили своему наставнику открыто и публично жить в союзе с женою и в своем доме и так<им> обр<азом> нарушили иноческое житие своего наставника, оправдывая себя тем обстоятельством, что каждый наставник все равно, при видимом соблюдении иноческаго чина, держит в тайне на стороне сожительницу и имеет детей, но тогда, по выражению раскольников, тайный грех тайно будет и судиться Богом, а теперь наставник имеет открытое блудное сожитие. Теперь раскольнический наставник, к великому горю должен, при входе в моленную, брать скобку дверей не рабскую, а новоженскую. По случаю схода раскольников в дер. Петраши на выбор наставника, я прибыл в сию деревню и вступил в беседу с некоторыми из раскольников. Мое обращение к раскольникам началось с слова Апостольскаго: „Никто же сам себе приемлет честь, но званный от Бога, якоже и Аарон“ и словом Спасителя к Апостолам: „Не вы меня избрали, но я вас избрал“. Я говорил, что раскольники неимеющие власти решать и вязать дают таковую власть наставнику и так<им> обр<азом> меньшие благословляют большаго, извращают Богопреданный порядок и чин, ибо по слову св. Апостола, без всякаго прекословия меньшее от большаго благословляется. А у Вас старообрядцев, наоборот, говорил я, собравшаяся община, состоящая из простецов и несвященных, дает право свящ<енное> творить простецу. Законно ли это самовластие и самоволие? Не похоже ли это на выбор сельскаго старосты? Но и сельский староста, избранный обществом, утверждается высшею властию. Далее разсказывали о таинстве священства. Раскольники слушали, а затем стали возражать, опирались на антихристово время, извратившее весь порядок в церковном чине. Беседа продолжалась более двух часов» [Сорочинский, 1905: 25–27].
В целом, характеризуя состояние «раскола» в Полоцкой епархии за 1906 г., «Полоцкие епархиальные ведомости» не без зависти писали: «Раскол в епархии количественно остался в прежнем положении. Истекший год был весьма благоприятен для старообрядцев, так как ознаменовался дарованием таких свобод и прав, какими не располагает так называемая господствующая церковь. Раскольники не замедлили использовать данныя им права и привиллегии до конца. Регистрация старообрядческих общин началась с октября месяца вслед за изданием правительственнаго закона и в настоящее время наставники безпоповские заведуют своими приходами на правах православнаго духовенства с тою лишь разницею, что действуют полновластно, вне всяких субординаций. Строительство молитвенных домов ведется энергично» [ПЕВ, 1907: 408]. Этот благоприятный процесс роста и развития приходской жизни рыкшинских староверов продолжался вплоть до революции 1917 г. и начала последующих религиозных гонений, которые со временем практически полностью истребили общинную жизнь в этом старейшем на Псковской земле центре «древлего благочестия».
Список литературы
Витебская губерния, 2009 – Витебская губерния: государственные, религиозные и общественные учреждения (1802–1917). Минск: БелНИИДАД, 2009.
Волков, 1866 – Волков В. И. Сведения о начале, распространении и разделении раскола и о расколе в Витебской губернии. Витебск: Тип. Губ. Правления, 1866.
Горбацкий, 2004 – Горбацкий А. А. Старообрядчество на Белорусских землях: Монография. Брест: Изд-во УО «БрГУ им. А.С. Пушкина», 2004.
Кожурин, 2022 – Кожурин К. Я. Староверы Псковского Поозерья: Невельский уезд. [Б.м.]: Издательские решения, 2022.
НИАБ-1 – Национальный исторический архив Республики Беларусь. Ф. 2556. Оп. 1. Д. 1.
НИАБ-2 – Национальный исторический архив Республики Беларусь. Ф. 2556. Оп. 1. Д. 2.
Отеческие завещания – БАН. Собрание В. Г. Дружинина, № 701.
ПЕВ, 1892 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1892. № 22.
ПЕВ, 1897 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1897. № 19.
ПЕВ, 1901 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1901. № 13.
ПЕВ, 1903 (4) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 4.
ПЕВ, 1903 (10) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 10.
ПЕВ, 1903 (18) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1903. № 18.
ПЕВ, 1904 (2) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 2.
ПЕВ, 1904 (9) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 9.
ПЕВ, 1904 (11) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 11.
ПЕВ, 1904 (12) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 12.
ПЕВ, 1904 (13-14) – Полоцкие епархиальные ведомости. 1904. № 13-14.
ПЕВ, 1905 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1905. № 8/9.
ПЕВ, 1907 – Полоцкие епархиальные ведомости. 1907. № 32.
Сорочинский, 1905 – Сорочинский В., свящ. Из записок миссионера (из Невельскаго уезда) // Полоцкие епархиальные ведомости. 1905. № 1. С. 25-27.
ПАМЯТИ ВАЛЬТЕРА (В КРЕЩЕНИИ ВАЛЕНТИНА) ВАЛЬТЕРОВИЧА ФОТА. ШЕСТЬ ЛЕТ, КАК НЕТ ЕГО С НАМИ
Есть такая категория людей, про которых сколько не напиши – все мало. Но есть еще более узкая группа – это те, кто ушел от нас, но даже спустя время мы вспоминаем об этих людях и понимаем, что на самом деле всего сказанного о них все-равно недостаточно. Такие люди были примером в жизни и остаются примером и после смерти. И что не менее важно, после них остается наследство, в-первую очередь духовное. Остается память, подвести которую очень стыдно, потому что там, этот человек смотрит на нас и оценивает, как мы продолжаем его земные дела. Достойны ли мы тех усилий, того подвижничества, которое вело его по жизни? И право слово, очень не хочется встретившись с ним там, получить укоризненный взгляд – подвели.
2 июля исполняется 6 лет со дня смерти Вальтера Вальтеровича Фота – товарища, друга, наставника. После его упокоения я написал статью «Памяти Друга». Но сейчас, спустя эти шесть лет отчетливо понимаю, что любое из написанных тогда и сказанных сейчас слов будет неполным описанием того, кем он являлся в жизни для окружающих его людей, и для меня в частности. Продолжая сейчас реализацию задуманных еще вместе с ним проектов, периодически ощущаю, что кого-то не хватает рядом. Какая-то значимая часть жизни ушла, а ведь не договорили, не до обсудили, недоспорили.
Про таких как Вальтер (в крещении Валентин) обычно говорят – сделал себя сам. И в его случае, это не будет преувеличением. Он действительно сделал себя сам. Правда в основе всего этого лежало полученное от предков наследство – Вера, стойкость, упорство. Не материальные блага. Какие материальные ценности у простой крестьянской семьи? А та самая сила традиции, которая отличает северян и особенно поморцев.
Родившись в семье ссыльного немца из Поволжья и коренной староверки, он сумел воплотить в себе все лучшие качества присущие традициям как отца, так и матери.
Можно много рассказывать о том, как он ходил 18 километров по бездорожью в школу в село Замежное. О том, что, как и многие устьцилемы он был искусным охотником и рыбаком. О том, что один ходил на медведя. Это все закаляло характер. Но более важно то, что закаляло душу.
Занятость родителей возложила в большей степени вопросы его воспитания на его дедушку и бабушку – Федора Васильевича и Прасковью Евпсихеевну – которые опираясь на традиции староверия с самого детства приучили его к посту и молитве, уважению к вере своих предков. К тому же безусловным примером был, и его прадед построивший первую молельную в деревне и являвшийся наставником.
Во многом именно это позволило ему из простого водителя вырасти в руководителя компании которую уважали, как надежного партнера не только российские, но и международные партнеры. Такое же уважение как умелый руководитель он имел у своих сотрудников, которые даже спустя эти пять лет вспоминают его добрым словом. Но самое важное то, что свое занятие бизнесом он рассматривал не как личное обогащение, а как средство для реализации социально значимых проектов для своих земляков, для своей веры.
Мы есть то, что оставляем после себя. Именно поэтому нас будут оценивать наши потомки. Кто-то разбогатев скупает особняки и яхты, прожигает жизнь, пытаясь урвать максимум плотских удовольствий. О таком как правило, забывают сразу после того, как огласят завещание. Других помнят в веках, как создателей, как людей, думавших о других и старавшихся сделать жизнь этих других лучше.
Вальтер Фот из вторых, он логичное продолжение классических традиций великого дела староверов попечителей-предпринимателей, на чьих плечах возродилось Древлеправославие в начале ХХ столетия. Он возрождал его в начале XXI столетия. Его никто не просил и не заставлял. Он считал это правильным, он жил этим. Мне иногда кажется, что его материальное наследие – часовни в Пустозерске, гостевой дом Нарьян-марской общины, поминальные кресты и многое-многое другое лишь часть чего-то гораздо большего, что мы еще до конца не в силах оценить. Ведь делал он все это не ради какой-то своей, сиюминутной славы, а во Славу Божию. Прошу простить мне такое сравнение, но почему-то кажется, что если бы Вальтер жил во времена Аввакума, то совершено точно был бы одним из ближайших его соратников – сильный характер, принципиальность, уверенность в праведности своего дела и крепость Веры – вот отличительные черты людей этого уровня.
Написал предыдущий абзац, и подумал – а что бы на него сказал сам Вальтер? Наверняка не одобрил бы. Он не любил пафос и красивые слова. Но его рядом нет. А если бы был, то я процитировал бы ему слова из известной книги: «Правду говорить легко и приятно». Жаль в данном случае тот кому это говориться уже не услышит.
Ушел – друг. Его нет уже шесть лет. Но рана в душе и в сердце от его потери не зарастает. Сможем ли мы достойно завершить все им начатое? <p style=»text-indent: 40px;»>Не знаю. Но отчетливо понимаю, что будем стараться. Тем более корень у нас один – северный, Древлеправославный!
<p style=»text-indent: 40px;»>И повторю, что написал в самом начале – когда он встретит нас там, у нас не будет повода опускать глаза от стыда за сделанное тут. А значит он не зря жил, работал и верил!
Культура питания староверов Усть-Цильмы
Денис Сергеевич Ермолин
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Россия
ORCID: 0000-0001-8474-9120
E-mail: denis.ermolin@gmail.com
Культура питания староверов Усть-Цильмы
(по материалам Д. Д. Травина из собрания МАЭ РАН)[1]
Аннотация. Статья посвящена анализу материала этнографических изысканий Д. Д. Травина на реке Печоре преимущественно в среде русских старообрядцев с. Усть-Цильма и окрестных деревень. Полученные материалы хранятся в МАЭ РАН в виде полевых дневников, фото- и предметной коллекции. Часть из этих источников будет введена в научный оборот впервые. Делается вывод, что на культуру питания старообрядцев оказывали существенное влияние, с одной стороны, биологические, физико-географические и климатические характеристики региона проживания, а с другой – установленные в старообрядчестве канонические правила и ограничения, что выражалось, прежде всего, в выделении в границах календарного года периодов постов, а также запрет на употребление в пищу некоторых категорий продуктов. Актуальность данной проблематики вызвана также тем, что за последние десятилетия этнографическая наука фиксирует существенные трансформации в культуре потребления пищи, которые могут быть связаны, с одной стороны, с процессами культурно-бытовой унификации, а с другой – тем, что принято именовать глокализацией. Существующие в среде старообрядцев этноконфессиональные практики, а также бытующие представления об иноэтничных соседях (прежде всего, ненцах и коми-ижемцах), сформировали границы между представителями различных сообществ, проживающих в условиях длительного контакта. Бытующие формы барьеров, впрочем, не влияют на процессы межэтнического взаимодействия в рамках производства и добычи ресурсов для проживания в условиях севера (промысловая ловля рыбы, оленеводство, охота).
Ключевые слова: река Печора, Усть-Цильма, пища, питание, старообрядчество, русские, ненцы, коми-ижемцы, Д. Д. Травин, МАЭ РАН.
Denis S. Ermolin
Peter the Great Museum of anthropology and ethnography (Kunstkamera) RAS
Saint Petersburg, Russia
Food culture of the Ust-Tsilma Old believers
(on the D. D. Travin’s archive from the collection of the MAE RAS)
Abstract. The article is devoted to the analysis of the material of D. D. Travin’s ethnographic research on the Pechora river, mainly among Russian Old Believers of Ust-Tsilma and surrounding villages. The obtained materials are stored in the MAE RAS in the form of field diaries, photo and object collections. Some of these sources will be introduced into scientific circulation for the first time. Attention is drawn to the culture of nutrition, diet, taking into account the physical and geographical position of the area, as well as confessional prescriptions and restrictions. The relevance of this issue is also due to the fact that over the past decades, ethnographic science has recorded significant transformations in the culture of food consumption, which can be associated, on the one hand, with the processes of cultural and everyday unification, and on the other hand, with what is commonly called glocalization. The ethno-confessional practices that exist among the Old Believers, as well as the prevailing ideas about neighbors of other ethnicities (primarily the Nenets and Komi-Izhemtsy), formed the boundaries between representatives of different communities living in conditions of long-term contact. The existing forms of barriers, however, do not affect the processes of interethnic interaction in the framework of the production and extraction of resources for living in the conditions of the north (commercial fishing, reindeer herding, hunting).
Key words: Pechora River, Ust-Tsil’ma, food, nutrition, Old Believers, Russians, Nenets, Komi-Izhemtsy, Dmitriy Travin, MAE RAS.
Настоящая статья продолжает знакомить читателей с научным наследием Дмитрия Дмитриевича Травина (1889-1942) – этнографа, путешественника, собирателя музейных коллекций, благодаря активной экспедиционной работе которого в МАЭ РАН хранится значительный объем полевых материалов, собранных им совместно с родным братом Николаем среди различных этноконфессиональных групп населения бассейна Средней и Нижней Печоры (1921-1926 гг., с перерывами), а также у русских старожилов Якутии (1927-1929 гг.). Краткая биография и основные сведения об условиях работы, а также о привезенных им коллекциях опубликованы в (Каменецкая 1982; Ермолин 2022).
В данной работе будет предпринята попытка осмысления того, каким образом в материалах Д. Д. Травина представлена культура питания старообрядческого населения Усть-Цильмы. Представляется нужным уточнить, что изучаемые старообрядцы являются беспоповцами поморского согласия, в регионе также бытует самоназвание даниловцы. Последний термин отсылает нас к знаменитому Выговском общежительству, основанному на территории современной Республики Карелия в конце XVII в. иноками из северных монастырей, не признавших никоновских реформ, а также Даниилом Викулиным (отсюда и название согласия – даниловское, даниловцы), Петром Прокопьевым и Андреем Денисовым. Тесные духовные связи Выга и старообрядцев Нижней Печоры поддерживались до самых последних лет существования славной обители (разорена в 1855 г.), что позволило сформировать собственные духовные центры на Мезени, Пижме, Цильме и Печоре (Дронова 2019: 21–40). В наши дни в с. Усть-Цильма существует зарегистрированная община Древлеправославной Поморской Церкви, на берегу Печоры выстроен кирпичный храм в честь св. Николы. В деревнях и селах по рекам Пижма и Цильма функционируют молитвенные дома.
В качестве источников мы будем опираться на полевые дневники и тетради собирателя, хранящиеся в Архиве МАЭ, а также на коллекцию МАЭ № 3301, являющую собой корпус фотографий, сделанных Травиным во время пребывания в Печорском крае. Необходимо упомянуть, что комплекс работ, выполняемых братьями Травиными на Печоре, был частью обширного и амбициозного проекта В. Г. Богораза и Л. Я. Штернберга, который был посвящен изучению русского старожильческого населения, компактно проживающего по берегам рек в арктической и субарктической зонах. Именно поэтому исследователя особенно интересовали староверы Усть-Цильмы, новгородские предки которых колонизировали данную территорию с середины XVI века (Головнёв 2022: 172). Институционально этнографический отряд входил в состав Северной научно-промысловой экспедиции, комплексная работа которой, по сути, дала мощный импульс освоению арктических и субарктических территорий и развитию многих отраслей промышленности, а также возникновению новых населенных пунктов и транспортных магистралей на Русском Севере (Астахова 2020: 207–212).
В результате первых месяцев пребывания в Усть-Цильме Д. Д. Травиным были составлены и опубликованы в Архангельске в виде листовки «Задачи этнографических работ на Печоре» (Травин 1921). В этом тексте исследователь четко формулирует и обосновывает свои интересы и задачи, которые он видел, прежде всего, в изучении основ человеческой культуры, обращая особое внимание на питание, инстинкт сохранения рода, духовную культуру и творчество (там же).
В дальнейшем будет показано, с какой тщательностью Д. Д. Травин собирал информацию, посвященную культуре питания изучаемого сообщества. Методы и приемы его работы соответствуют тому, что в настоящее время в академической науке именуют антропологией питания – дисциплине, актуальность которой не может подвергаться сомнению. Одним из наиболее авторитетных исследователей данной проблематики является Сидни Минц (1922 – 2015), программные работы которого (Mintz 1997; Mintz, Du Bois 2002 et al.) заложили фундамент для целого поколения исследователей. В настоящее время вопросы, связанные с изучением питания и пищевых практик, вновь актуальны, что приводит к появлению новых исследований, которые высвечивают различные особенности культуры питания в разных историко-культурных ареалах (Вкус Европы 2020). Не осталась в стороне и проблема изучения культура питания различных локальных групп старообрядцев: особый интерес у исследователей вызывает сложная система пищевых запретов, сохраняющаяся до настоящего времени в старообрядческой среде (Магин 2015; Чувьюров 2005 и нек. др.). Актуальность данной проблематики вызвана также тем, что за последние десятилетия этнографическая наука фиксирует существенные трансформации в культуре потребления пищи, которые могут быть связаны, с одной стороны, с процессами культурно-бытовой унификации (Inglis, Gimlin 2009), а с другой – тем, что принято именовать глокализацией (Sedda, Stano 2022).
С этой точки зрения материалы Д. Д. Травина, собранные век назад, представляют несомненный научный интерес и не теряют своей значимости. Академической удачей можно считать и то, что полевые материалы Д. Д. Травина (11 ед. хр.) были переданы братом Николаем Нине Ивановне Гаген-Торн, благодаря которой они в 1960 г. попали в Архив Ленинградского отделения Института этнографии (ныне – МАЭ РАН), где и хранятся до настоящего времени.
ПИЩА СТАРОВЕРА: ПРОДУКТЫ И СЕЗОННЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ
Вследствие особого интереса к культуре питания со стороны исследователя, материалы Д. Д. Травина содержат как подробное описание продуктов и блюд, использовавшихся в пищу староверами в 1920-х гг., так и комментарии относительно особенностей принятия пищи в разные календарные периоды. В частности, в своих материалах ученый отмечает, что староверы Усть-Цильмы в своей массе соблюдают посты. Действительно, культура питания староверов (и шире – всех христиан восточной традиции) обусловлена и строго регламентирована церковным уставом, в котором сформулирована система пищевых запретов и ограничений на протяжении календарного года. Четыре многодневных поста, почти каждая среда и пятница, а также некоторые отдельные дни (скажем, праздники Воздвижения Креста и Усекновения Главы Иоанна Предотечи[2]) – в общей сложности образуют почти полугодовой период, когда верующие должны соблюдать пост в разной степени строгости.
Таким образом, не является случайным, что, изучая кухню и кулинарные особенности русского населения бассейна Печоры, Д. Д. Травин делает особый акцент на большом количестве постных блюд (особенно выпечки) и блюд из рыбы. Среди постных блюд у староверов Усть-Цильмы исследователь отмечает «шти пустовара – вода с подболткой муки или пшеничной крупы (заспы) и солью» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1). Очевидно, что такое блюдо готовилось в период строгого поста, когда ограничение накладывается даже на употребление растительного масла (с понедельника по пятницу в Великий пост, некоторые другие дни). Однако особняком в бытовой культуре староверов Средней Печоры стоит употребление в пищу рыбы: во-первых, все села и деревни Усть-Цилемского края располагаются по берегам рек: могучей Печоры и ее притоков – Цильмы, Пижмы, Нерицы и др., а во-вторых – рыбу дозволяется употреблять в пищу во многие постные дни в течение календарного года. В материалах Д. Д. Травина находим следующее описание рыбных блюд:
«Шти рыбные» – уха из разной рыбы – пелядь, омуль, сиг, щука, нагиш [корюшка озерная – прим. авт.], язь, подъязок, сорога; реже окунь, которых мужчина (старовер Усть-Цильмы) обычно не ест, т.к. «х*р стоять не будет», (то же – пить крепкий чай) и сорога, которая горчит. Подбалтывается мука и кладется соль.
«Выжареная» рыба – пелядь, омуль, сиг; разрезаются на звенья (семга, нельма, зельди не разрезаются) и целой рыбой (не сдвигая звеньев) жарится в русской печи. Солится. Делают и с картофелем. Жарят в глиняной лáтке местного изделия глиняного завода Белокопытова. Чешуя предварительно соскабливается, внутренности вынимаются, нагиши (вроде снетков) запекаются массой в латке. Солятся, поливаются водой. Карасей жарят, как пелядь и др., но мало (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1).
Естественно, что в рационе местных крестьян была представлена также соленая рыба и икра (последняя, как правило, сиговая). Соленая семга и нельма для подачи на стол нарезалась кубиками, а омуль, пелядь и сиг нарезался звеньями, ельцы[3] (зельди – прим. Д. Д. Травина) подавались целиком. Ученый отмечает, что иногда рыба при еде макается в рыбий жир, топленый из чрева. В качестве деликатеса использовалась и жареная налимья печень – максá[4]. (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2-3).
При таком разнообразии рыбы, доступной в регионе, местные сообщили Д. Д. Травину, что «ельчи – самая хресьянская рыба» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 107. Л. 13). Используется рыба и для выпечки: «Кулебяки – толстые из белого или ржаного теста, открытые сверху. В них запекается рыба, чаще соленая: пелядь, омуль, сиг, семга, нельма. Без масла» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2об.). Ученый отмечает, что большое количество подобной выпечки берется путешествующими и извозчиками в дорогу, причем для таких пирогов фиксируется специальный термин – подорожники (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2-2об.). Лексема загибыш служила для наименования открытого пирога с рыбой, как правило, сигом или семгой (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 107. Л. 54).
Кроме кулебяк из выпечки необходимо отметить шаньги – традиционное для Русского Севера блюдо. Старожилы Печорского края, как отмечает Д. Д. Травин, готовили ржаные или пшеничные шаньги, в качестве начинки используя предварительно сваренную крупу, пшено, рис, тертый вареный картофель, а также чернику и голубику (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1об). В качестве лакомства употребляли в пищу алáбушки (алáбыши) – блины на хлебной закваске из белой муки, а также сушки и баранки, которые изготавливали в местных пекарнях. Хлеб же (на местном говоре – тя́пыш), как правило, пекли в домашних условиях. Ученый в своих материалах приводит информацию, что домашний хлеб был круглой формы и весил 2-3 фунта (0,9-1,4 кг).
Овощи в рационе усть-цилемов были представлены, пожалуй, лишь картофелем (в отварном или жареном виде), тертой редькой с маслом (или без) и солью, диким луком, а также репой, которая употреблялась в качестве лакомства в сыром или пареном виде. По наблюдениям Д.Д. Травина, репу в шутку именовали «нерицким изюмом», что, по всей видимости, восходит к названию села и реки Нерица (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 3об).
В период, когда поста не было, в пищу употреблялись мясные и молочные продукты. Одним из самых распространенных блюд были шти мясные – суп с мясом, картофелем и подболткой муки и соли. В качестве основного ингредиента использовали «скотско мясо – баранье, телячье, овечье» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1) или олéнно. Из штей рыбу и мясо хозяйка выкладывала на особое деревянное блюдо, а все трапезовавшие брали куски руками. Бульон из ухи или мясных штей на местном говоре именовался щербá (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2). Исследователь отмечает, что мясо разделывали и готовили таким образом, что отходов не оставалось: варилось все, включая язык, почки, печень, сердце, кроме кишок и желудка. Из последнего делались мешки для жицы[5], а кишки использовались в качестве оболочки для колбас, которые начиняли хлебной мякотью[6] и жарили в масле накануне начала Рождественского поста. Скотско мясо употреблялось для приготовления студня (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1об., 2, 3).
Д. Д. Травин в своих полевых дневниках выделяет следующие стадии молока, употреблявшегося в пищу: пресно́е[7] – парное, пáреное – топленое в печи и кислое – простокваша. Он отмечает, что «в зимнюю дорогу пáреное молоко морозят кругами и берут вместе с подорожниками: шанюшками, кулебяками (с соленой рыбой и семгой), маслом, солью, хлебом» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 3). В домашних условиях молоко подают на стол в специальном сосуде, которое носит название дыльница, сметану принято было подавать в чайном блюдечке. Сливочное масло иначе называли пахтаным (от глагола пахтать), а употребляли его в пищу, по преимуществу, в растопленном виде, именуя гретым (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 3). Кроме этого, из молока производили творог и сыр. На Пасху было принято запекать в печи творог, облитый маслом и помещенный в специальную праздничную форму – пасочницу (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 1об).
Из ягод в пищу употребляли бруснику, голубику, чернику, смородину (белую, черную и красную), а также морошку, которую заготавливали: заливали водой с сахаром, называя квашеной. По наблюдениям исследователя, в среде печорских староверов в ходу были следующие напитки: черный чай, богородская трава, квас хмельной (с сахаром) или не хмельной, который делали в пост.
Работая на Печоре, Д. Д. Травин в своих материалах уделял особое внимание изучению и фиксации процесса ловли и промысловой заготовки семги. Этой теме посвящена серия фотоснимков, входящих в состав колл. МАЭ № 3301. Фотографии были сделаны в селах Оксино и Великовисочное (совр. Ненецкий автономный округ). На снимках исследователь запечатлел моменты взвешивания и дележки семги, закладки рыбы в ледники, погрузку бочек с деликатесом на морской пароход. Примечательно, что участникам процессов являются как русские, так и представители коренных народов севера, вероятно, ненцы (МАЭ № 3301-84), что позволяет сделать вывод о том, что различные формы этнокультурных и конфессиональных барьеров не влияли на процессы межэтнического взаимодействия в рамках производства и добычи ресурсов для проживания в условиях субарктической зоны (это касается, прежде всего, промысловой ловли рыбы, оленеводства, охоты). Староверы, проживавшие по берегам Печоры, были также активно вовлечены в эти процессы. Хотя, по мнению Д. Д. Травина, сами усть-цилемы высоко ценили вкусовые качества семги, в повседневной жизни отдавали предпочтение белой рыбе – сигу, пеляди, омулю, зельди.
Записи исследователя содержат крайне любопытную информацию о том, сколько продуктов потребляли в день усть-цилемы:
Хлеба идет в день ф[унта] 2-3 на 1 чел[овека], картоф[еля] или репы ф[унта] 1-2, рыбы 1 ф[унт] или мяса 1 ф[унт], молока 5-6 стаканов. Соли ложки 2 чайных, сахару иногда не употр[ебляют], как и чаю. <…> Из привозной пищи у кр[естьян] большое распростр[анение] получили: белая мука, пш[енная] крупа (зáспа), рис, сушки, изготовл[енные] в мест[ных] пекарнях, чай, сахар и песок (на квас), леденцы, монпансье, ситный, изготовл[енный] в местн[ных] пекарнях (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2об).
Относительно распорядка приема пищи, Д.Д. травин отмечает, что крестьяне встают в 2-3 часа утра, а первый прием пищи около 6 часов. Днем обедают (временной промежуток не указан), а у́жна – в 6-7 часов вечера, после чего отходят ко сну в 7-8 часов (Там же. Л. 2об).
В своих наблюдениях исследователь практически не упоминает бытование в рационе каш, за исключением пшенной крупы и риса, которые, по материалам Травина, использовались либо для добавления в жидкие похлебки, либо для приготовления шанег. Мы не можем однозначно сказать, почему в изучаемых материалах нет развернутой информации относительно различного рода каш, однако в настоящее время каши составляют достаточно важный элемент культуры питания жителей региона. Кроме того, пшенная каша (наряду с ухой) является обрядовым блюдом на Петровщину – ритуальную трапезу в кругу семьи в ночь с 11 на 12 июля (подр. см.: Дронова 2019: 236–237).
«НЕНЦЫ И КОМИ НА ХОДУ ЕДЯТ…»:
ЭТНОКОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ И ПИЩЕВЫЕ ОГРАНИЧЕНИЯ
Этнографы, работающие в среде староверов, отмечают, что данное конфессиональное сообщество отличается высокой степенью самоизоляции (Дронова 2019: 52–54). Это вызвано, прежде всего, каноническими запретами на общение с представителями иных конфессии или староверов, живущих в «замирщении»[8]: данные ограничения касаются, прежде всего, совместной трапезы и молитвы (Там же: 61–62). Именно эти ограничения легли в основу распространенной в среде староверов практики «держать посуду» — питаться из своей посуды или разделять посуду только с теми старообрядцами, которые строго исполняют все правила личного благочестия.
Говоря о разнице в кулинарных практиках и привычках между староверами и ненцами, Д. Д. Травин отмечает еще один момент: русское население бассейна Печоры, в отличие от самоедов, не употребляет в пищу мясо и рыбу в сыром виде. Более того, в своем «Словарике устьцилемского русского говора» исследователь фиксирует термин «обырдать», что означает «есть сырую рыбу и мясо по-самоедски» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 107. Л. 3). Действительно, все материалы Д. Д. Травина, посвященные культуре питания в среде старообрядцев, свидетельствуют о том, что и рыба, и мясо подвергались какому-либо способу обработки перед употреблением в пищу. Еще ранее, в XIX в., путешественник и этнограф С. В. Максимов записал от жителя Усть-Цильмы следующую характеристику ненцев: «Любят, ведь, они мясо-то и сырое жрут, так… пар тебе идет от нее, кровь течет с нее, а ему-то тут, нехристю, и скус, и глазенки-то его махонькие все радостью этой наливаются. Это, ведь, не русское племя» (Максимов 1871: 402). Эти стереотипы сохраняются и до нашего времени. Кроме этого, крайне негативно воспринимается старообрядцами «нехристианская» манера принятия пищи тундровыми кочевниками: «ненцы и коми на ходу едят: уж глаза не перекрестят» (Дронова 2019: 55).
Действительно, культура питания старообрядцев, как и другие сферы бытовой повседневности, строго подчинена церковному уставу: прежде всего, полагаются установленные молитвы перед и после принятия пищи как в семейном кругу, так и в случае трапезы в рамках общины. Вышеназванная практика отказа от употребления в пищу сырого мяса также имеет канонические основания. Дело в том, что у старообрядцев до настоящего времени функционируют пищевые запреты, согласно которым нельзя употреблять в пищу кровь, мертвечину и удавленину, а также мясо животных, считающихся нечистыми[9]. Однозначно таковыми являются животные с лапой или нераздвоенными копытами, не имеющие жвачки (например, кролик, медведь, лошадь), хищные птицы (например, орел, филин, чайка) дискуссионным в среде современных старообрядцев является употребление в пищу рыбы без чешуи (скажем, налим, сом, угорь) и морепродуктов. Очевидно, что сохранившиеся у древлеправославных христиан пищевые запреты восходят к Ветхому Завету, а именно к книге Левит, в 11 главе которой подробно излагается то, что являлось нечистым и остается таковым для современных иудеев. В настоящее время в православной среде бытует мнение, что пищевые запреты Ветхого Завета для христиан неактуальны (кроме крови и падали), однако опыт старообрядчества демонстрирует тот факт, что, по всей видимости, ветхозаветный подход к делению продуктов на чистые и нечистые соблюдался в Русской церкви, по крайней мере, до раскола. Д. Д. Травин отмечает, что «зайцев крестьяне в пищу, обычно, не употребляют», добавляя также: «Староверы почти не едят и дичи: гусей, уток, куропаток» (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106. Л. 2об.).
Кроме этого, в старообрядческой традиции были выработаны и некоторые другие пищевые ограничения, которые, как правило, связаны с инновациями в русской бытовой культуре и модернизацией общества в петровскую эпоху. Так, например, старообрядцы Усть-Цильмы долгое время не употребляли в пищу картофель, кофе и чай, считая это грехом (Дронова 2019: 63). Однако уже в первой трети ХХ в., когда Д. Д. Травин проводил изыскания в регионе, черный чай получил повсеместное распространение среди усть-цилемов. Так, исследователем было записано обращение Чаить, сахарить!, которым приветствовали компанию людей, пьющих чай (АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 104. Л. 12об.). В более позднее время в среде староверов Усть-Цильмы, по наблюдению автора данной статьи, бытовала поговорка: «Плохой усть-цилём встанет из-за стола после пяти стаканов чая, хороший – после десяти». Еще одним моментом, на который можно обратить внимание в контексте культуры питания, является практика негласного табу на использование вилок, особенно если речь идет о трапезах в общине (как правило, таковыми являются поминальные обеды), а предпочтение отдается деревянным ложкам.
Пожалуй, одной из самых порицаемых староверами вредных привычек является курение табака (Дронова 2019: 63). В составленном Д. Д. Травиным «Словарике устьцылемского русского говора» слово «табашник» идет со значением «мирянин». Действительно, по данным Т. И. Дроновой, курение табака получило распространение среди населения Усть-Цильмы лишь после Великой Отечественной войны, с возвращением в родные места фронтовиков (Дронова 2019: 63). Но необходимо отметить, что и в наши дни со стороны общины отношение к курящим староверам негативное: в частности, их могут не допускать до соборной молитвы или до некоторых моментов службы (например, целование креста), а явно курящие после смерти не удостаиваются полного чина погребения.
***
В научном архиве МАЭ РАН хранятся уникальные этнографические материалы, собранные и привезенные Дмитрием Травиным в среде русских старообрядцев Усть-Цильмы век назад. Необходимо отметить, что они собирались выверено и тщательно, в рамках выбранной исследователем парадигмы (Травин 1921), оставляя возможность для их сопоставления с данными из других северных регионов, населенных русскими старожилами.
Особенный интерес исследователя лежал в плоскости изучения пищевых практик и ресурсов, благодаря чему в нашем распоряжении есть подробная картина того, чем и как питались жители Усть-Цильмы в рассматриваемый период. На культуру питания старообрядцев оказывали существенное влияние, с одной стороны, биологические, физико-географические и климатические характеристики региона проживания, а с другой – установленные в старообрядчестве канонические правила и ограничения, что выражалось, прежде всего, в выделении в границах календарного года периодов постов, а также запрет на употребление в пищу некоторых категорий продуктов.
Необходимо подчеркнуть, что старообрядческое население края традиционно дистанцировалось и поддерживало барьеры при взаимодействии с ненцами и коми-ижемцами, что, однако, не мешало взаимопроникновению и взаимовлиянию культур (Дронова 2019: 52–59). Иными словами, межэтнические и межконфессиональные отношения, хотя и имели определенные трудности, строились на рациональном подходе в вопросе создания ресурсов и природопользования в условиях севера.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 104. Травин Д. «Дневник. Черновые записи разного характера». 1924 г
АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 106.Травин Д. «Пища старовера». 1928 г.
АМАЭ. Ф. 40. Оп. 1. Д. 107.Травин Д. «Словарик устьцылемского русского говора». 1928 г.
Астахова И.С. Печорские маршруты северной научно-промысловой экспедиции // Арктика и Север. 2020. № 40. С. 206–224.
Вкус Европы. Антропологическое исследование культуры питания: Коллективная монография / отв. ред. М. Ю. Мартынова, О. Д. Фаис-Леутская. М.: Кучково поле Музеон, 2020. 568 с.
Головнёв А.В. Северность России. СПб.: МАЭ РАН, 2022. 450 с.
Дронова Т.И. Религиозный канон и народные традиции староверов Усть-Цильмы: формирование, сохранение, эволюция. Сыктывкар: Коми Республиканская типография, 2019. 280 с.
Ермолин Д.С. Мир печорских старообрядцев глазами Д.Д. Травина: конфессиональные границы, ресурсы и трансформации в первой трети ХХ в. // Религиоведение. 2022. № 4. С. 49–54.
Каменецкая Р.В. Предметы традиционной культуры русских старожилов долины р. Индигирки и собиратель коллекции Д. Д. Травин // Памятники культуры народов Европы и европейской части СССР. Л.: Наука, 1982. С. 94-103. (Сборник МАЭ; т. 38).
Магин И. Староверы как евреи: особенности пищевых запретов у старообрядцев северной Литвы // Евреи на карте Литвы: Биржай. Проблемы сохранения еврейского наследия и исторической памяти / Отв. ред. И. Копченова. М., 2015. С. 152–170.
Максимов С. Год на севере. СПб.: Типография А. Траншеля, 1871. 690 с.
Опись коллекции МАЭ № 3301. Виды, типы, сцены Печорского края. Д. Д. Травин. 1925 г.
Словарь русских народных говоров. Выпуск девятый «Ерепеня – Заглазеться» / под ред. Ф. П. Сороколетова, Ф. П. Филина. Л.: Наука, 1972.
Травин Д.Д. Задачи этнографических работ на Печоре. Архангельск: Государственное издательство, 1921. 2 с.
Фразеологический словарь русских говоров Нижней Печоры: в 2 т. / сост. Н.А. Ставшина. Т. 2 (Н-Я). СПб.: Наука, 2008. 420 с.
Чувьюров А.А. Пищевые предписания и запреты в религиозно-обрядовой культуре коми старообрядцев-беспоповцев // Пир – трапеза – застолье в славянской и еврейской культурной традиции / Отв. ред. О.В. Белова. М., 2005. С. 126–143.
Inglis D., Gimlin D. (eds.) The Globalization of Food. Oxford: Berg Publishers, 2009. 304 p.
Mintz Sidney W. Tasting Food, Tasting Freedom: Excursions into Eating, Culture, and the Past. Boston: Beacon Press. 176 p.
Mintz Sidney W., Du Bois Ch. M. The Anthropology of Food and Eating // Annual Review of Anthropology. 2002. Vol. 31. Pp. 99–119.
Sedda F., Stano S. Food and glocalization // Roudometof V., Dessì U. (eds.) Handbook of Culture and Glocalization. Cheltenham: Edward Elgar Publishing, 2022. Pp. 105–121.
REFERENCES
Astakhova I.S. Pechorskie marshruty severnoi nauchno-promyslovoi ekspeditsii [Pechora routes of the northern scientific and fishing expedition]. Arktika i Sever [Arctic and the North], 2020, no. 40, pp. 206–224. (In Russian).
Dronova T.I. Religioznyi kanon i narodnye traditsii staroverov Ust’-Tsil’my: formirovanie, sokhranenie, evoliutsiia. [Religious canon and folk traditions of the Old Believers of Ust-Tsilma: formation, preservation, evolution]. Syktyvkar: Komi Respublikanskaya publ., 2019. 280 p. (In Russian).
Chuv’yurov A.A. Pishchevyye predpisaniya i zaprety v religiozno-obryadovoy kul’ture komi staroobryadtsev-bespopovtsev [Food prescriptions and prohibitions in the religious and ritual culture of the Komi Priestless Old Believers]. Belova O.V. (ed.) Pir – trapeza – zastol’ye v slavyanskoy i yevreyskoy kul’turnoy traditsii [Feast — meal — feast in the Slavic and Jewish cultural tradition]. Moscow, 2005, pp. 126–143. (In Russian).
Ermolin D.S. Mir pechorskikh staroobriadtsev glazami D.D. Travina: konfessional’nye granitsy, resursy i transformatsii v pervoi treti XX v. [The world of the Pechora Old Believers through the eyes of D.D. Travin: confessional boundaries, resources and transformations in the first third of the 20th century]. Religiovedenie [Religious studies], 2022, no. 4, pp. 49–54. (In Russian).
Golovnev A.V. Severnost’ Rossii [Northerness of Russia]. Saint Petersburg : MAE RAS Publ., 2022. 450 p. (In Russian).
Inglis D., Gimlin D. (eds.) The Globalization of Food. Oxford: Berg Publishers, 2009. 304 p. (In English).
Kamenetskaya R.V. Predmety traditsionnoi kul’tury russkikh starozhilov doliny r. Indigirki i sobiratel’ kollektsii D. D. Travin [Objects of traditional culture of Russian old-timers of the valley of the river. Indigirka and collector D. D. Travin]. Pamyatniki kul’tury narodov Yevropy i yevropeyskoy chasti SSSR [Monuments of culture of the peoples of Europe and the European part of the USSR]. Leningrad: Nauka publ., 1982, pp. 94–103. (In Russian).
Magin I. Starovery kak yevrei: osobennosti pishchevykh zapretov u staroobryadtsev severnoy Litvy [Old Believers as Jews: Features of Food Prohibitions among the Old Believers of Northern Lithuania]. Kopchenova I. (ed.) Yevrei na karte Litvy: Birzhay. Problemy sokhraneniya yevreyskogo naslediya i istoricheskoy pamyati [Jews on the map of Lithuania: Biržai. Problems of Preservation of Jewish Heritage and Historical Memory]. Мoscow, 2015, pp. 152–170. (In Russian).
Maksimov S. God na severe [A Year in the North]. Saint Petersburg: A. Tranzschel publ., 1871. 690 p. (In Russian).
Martynova M.Yu., Fais-Leutskaya O.D. (eds.) Vkus Evropy. Antropologicheskoe issledovanie kul’tury pitaniia: Kollektivnaia monografiia [Taste of Europe. An Anthropological Study of Food Culture: A Collective Monograph]. Moscow: Kuchkovo Pole Muzeon, 2020. 568 p. (In Russian).
Mintz Sidney W. Tasting Food, Tasting Freedom: Excursions into Eating, Culture, and the Past. Boston: Beacon Press. 176 p. (In English).
Mintz Sidney W., Du Bois Ch. M. The Anthropology of Food and Eating. Annual Review of Anthropology, 2002, vol. 31, pp. 99–119. (In English).
Sedda F., Stano S. Food and glocalization. Roudometof V., Dessì U. (eds.) Handbook of Culture and Glocalization. Cheltenham: Edward Elgar Publishing, 2022, pp. 105–121. (In English).
Travin D.D. Zadachi etnograficheskikh rabot na Pechore [Tasks of ethnographic work on the Pechora]. Arkhangelsk: Gosudarstvennoe izdatel’stvo publ., 1921. 2 p. (In Russian).
Денис Сергеевич Ермолин
кандидат исторических наук
ученый секретарь, научный сотрудник Центра европейских исследований
Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Санкт-Петербург, Россия
E-mail: denis.ermolin@gmail.com
Denis S. Ermolin
Candidate of Sciences in History
Academic secretary, researcher at Centre of European studies
Peter the Great Museum of anthropology and ethnography (Kunstkamera) RAS
Saint Petersburg, Russia
E-mail: denis.ermolin@gmail.com
[1] Исследование выполнено за счет гранта РНФ № 19-78-10002 «Питание в Российской Арктике: ресурсы, технологии и инновации» (рук. Е.А. Давыдова), https://rscf.ru/prjcard_int?22-78-41011.
[2] Предотеча – дораскольный вариант написания, бытующий у старообрядцев.
[3] В материалах Д. Д. Травина в качестве взаимозаменяемых наименований одного из видов рыбы указываются «ельцы / ельчи», в ряде контекстов используется и синоним «зельдь». Вероятно, речь идет о беломорской ряпушке (лат. Coregonus sardinella marisalbi).
[4] Ударение на второй слог приводится по источнику. Вероятно, оно вариативно, т.к. ударение на первом слоге в этой лексеме также фиксируется.
[5] Жица – шерстяная пряжа, нитки домашнего производства (Словарь 1972: 200).
[6] В ходе написания данной статьи д.и.н. Т. И. Дронова (г. Сыктывкар) поделилась своими полевыми наблюдениями: помимо толченого хлеба, пропитанного топленым сливочным маслом (такое блюдо могли употреблять в пищу и отдельно и называли тюря), в качестве начинки для колбасы использовали также рубленое мясо и кашу на сале. Автор выражает благодарность Татьяне Ивановне за ценные дополнения.
[7] В ряде источников встречаем, что под определением «пресное» следует также понимать молоко, постоявшее некоторое время после доения, но не прокисшее (Фразеологический словарь… 2008: 211).
[8] Под термином «замирщение» (от слов «мир, мирской») понимается нарушение старообрядцами правил и ограничений, касающихся соблюдения норм личного благочестия, которые включают в себя поддержание христианского облика, регулярную келейную молитву и посещение соборных богослужений, дистанцирование от внешнего по отношению к старообрядцам сообщества при принятии пищи и др. Подр. на материале Усть-Цильмы см.: Дронова 2019: 59–75.
[9] Ср. с другими локальными и этническими группами старообрядцев: Магин 2015: 152–167; Чувьюров 2005: 128–136.
Музей истории и культуры Староверия на Преображенском при Московской Поморской общине
Уважаемые посетители сайта!
Для того, чтобы более детально рассмотреть фотографии, необходимо кликнуть по ним мышкой
(когда курсор мышки 
меняется на палец 
, значит этот материал активен и его можно просмотреть).
Так же при наведении мышки на превью фотографии вы можете увидеть краткое описание.
В декабре 2023 г. на Четвертых Ковылинских чтениях состоялось официальное открытие «Музея истории и культуры Староверия» в помещении Братского корпуса Московской Поморской общины. За два года до этого руководство общины произвело качественный ремонт в этой части здания, которое до этого находилось в плачевном состоянии. Музей создавался усилиями Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума. В начале была создана фотовыставка, посвященная Пустозерску (месту гибели протопопа Аввакума и его соузников в 17 веке) и современному паломничеству староверов в эти святые места (автор экспозиции М.Б. Пашинин). Она разместилась в конференц-зале общины. Затем, благодаря поддержке Президентского гранта, а также староверов-попечителей была организована вторая часть музея, в соседних помещениях. Всего общиной на благотворительных началах выделено под Музей четыре зала общей площадью около 200 кв.м. В основу собрания Музея положена коллекция М.Б. Пашинина, издателя, общественного старообрядческого деятеля, председателя Культурно-паломнического центра имени прот. Аввакума, которое собиралось последние 35 лет.
В настоящее время в фонд Музея входят три фотовыставки «Пустозерск – земля Аввакума», «Староверие Севера» и «Московский Преображенский монастырь. Вехи истории» (все — автор М.Б. Пашинин). Два зала посвящены музейным экспонатам, которые представляют культурное и духовное наследие Староверия. Фонд музея можно разделить на несколько больших групп: староверческая книжность, иконописная традиция (иконы на дереве), меднолитые иконы, резные иконы на дереве, церковная утварь (кадильницы, лестовки, подрушники и т.д.).
Самой крупной частью собрания является старообрядческая книжность. Ее, в свою очередь, можно разделить на несколько частей. Самая уникальная часть – это рукописные книги, каждая из которых является единственным экземпляром и представляет историческую и культурную ценность. В экспозиции представлены старообрядческие сборники 17-20 вв., посвященные разным полемическим вопросам как с новообрядческой церковью, так и внутри старообрядческих. Близкой к книжности является традиция старообрядческого лубка. Она выросла из рукописной книжной миниатюры и имеет нравственную, назидательную основу. В коллекции представлены экземпляры лубков и миниатюр от 17 до 20 вв., как рукописные, так печатные (Преображенской типографии). Часть лубков, выставленных в Музее, являются оригинальными , другая часть, посвященная настоятелям Выговского монастыря, копиями. В настоящее время их оригиналы сохранились только в музеях. Организаторы Музея посчитали необходимым использовать хотя бы копии, т.к. 2023 год был посвящен 300- летию создания Поморских ответов, созданных на Выгу братьями Денисовыми, а затем ставшими краеугольной частью поморской традиции. Печатная книга представлена различными старообрядческими изданиями, в основном 19-20 вв. В том числе выставлено печатное издание Поморских ответов Преображенской типографии 1911г., ныне библиографическая редкость. Особенным экспонатом является Толковый Псалтырь, самое большое по размерам и обьему староверское издание (издавалось один раз во второй половине 19 в.). Редкими экспонатами являются книги, напечатанные на гектографе ( техника печати существовавшая в подпольных старообрядческих типографиях конца 19 века). Интересными изданиями представляются книги, напечатанные в типографиях зарубежья, где сохранились крупные староверские общины (19-12 вв.). В собрании представлены и современные издания, посвященные протопопу Аввакуму, подборка Поморских Старообрядческих календарей за разные годы и др..
Иконописная часть собрания представлена иконами Выговского письма (св. Никола, св. Параскева, Распятие с предстоящими) 18 века, а также иконы письма Московских Преображенских мастерских. В основном это избранные святые (семейные небесные покровители), видимо, заказы отдельных прихожан. Эта школа второй половины 19 века недавно была открыта искусствоведом Д.Е. Мальцевой (Русский Музей). Также в экспозиции представлены иконы современных поморских иконописцев Сергея Иванцова, Вячеслава Русакова, Георгия Рощина, Ильи Мельникова и др. Особая тема в иконописной традиции – резная икона по дереву. Несмотря на свою аскетичность она имеет свой северный неповторимый колорит и редко встречается в центральной России. Это предметы привезенные с Русского Севера (Архангельская, Вологодская, Кировская области, Карелия, Республика Коми). Как правило — это традиция беспоповских согласий.
Необычной частью собрания являются кадильницы (кацеи). У беспоповцев была своя традиция изготовления кадило, отличающегося от священнического. Несмотря на строгость церковных правил, каждый мастер вносил что то свое в изготовление этого необходимого предмета церковной службы. Особенно редкими являются глиняные кацеи, эта традиция бытовала на Русском Севере, и в силу своей хрупкости мало сохранялась.
Также в экспозиции представлены старинные лестовки (четки), как вышитые серебром, так и жемчугом. Рядом выставлены современные образцы.
Особая тема экспозиции – старинные фотографии. Два стенда представляют подборку нескольких десятков дореволюционных портретов старообрядческих типов из разных регионов России. Вторая часть коллекции — фотографии известного дореволюционного мастера Дмитриева. Это староверы Поволжья, скиты, портреты, моленные.
Экспозиция Музея не является законченной, это только начало. Организаторы надеются на дальнейшее сотрудничество с представителями академической науки, на помощь прихожан Московской и других общин, впереди еще большой обьем работы.
Запись на экскурсию в Музей:
тел.: +7(926) 741-97-70 или +7(916) 175-03-76
email: tririm@yandex.ru
Директор Музея
Пашинин Максим Борисович
Фотовыставка «Преображенский монастырь. Вехи истории»
Фотовыставка «Пустозерск — земля Аввакума»
Фотовыставка «Староверие Севера»
Старообрядческая книжность
Лубки
Старообрядческая иконопись
Меднолитые иконы
Резные иконы
Церковная утварь
Освящение заклада церкви в cамом красивом селе России — Хор-Тагне, Иркутской области
Дата 15 мая 2024 года вошло в историю села, как памятное событие. В этот день, состоялось освящение заклада старообрядческой поморской церкви во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Освящение провел о. Иоанн (Корсаков И. И.) из г. Красноярска. Ранее о. Иоанн получил официальное направление от Совета Древлеправославной Поморской Церкви на окормление общин Красноярского края, Иркутской области и республики Бурятия. Исполняющий обязанности наставника поморской старообрядческой общины Д. Пименов сообщил, что к осени планируется полностью восстановить знание церкви.
На важном событии присутствовали потомки староверов из с. Хор-Тагна, представитель РОО «Общества Культуры (староверов)Семейских Иркутской области», Руководитель АНО «ЦЕНТР КУЛЬТУРЫ СТАРООБРЯДЦЕВ» О. Турчанинова.
Руководитель краеведческого кружка Н. Белова, так же присутствовавшая на освящении, рассказала немного из истории села и про то, как старообрядческая церковь в селе, была построена в 1916 году староверами на свои собственные средства. В советское время, старообрядческая церковь была перевезена и пристроена к церкви РПЦ, отдана под склад.
В 2022 году, после признания церкви РПЦ памятником архитектуры, от старообрядческого пристроя решили избавиться. Он был отдан на сожжение. Его отстояли и перевезли в разобранном виде на ул. Заречную известную, как улицу староверов на частную территорию. После регистрации поморской общины Д. П. Пименовым и началось ее восстановление.
Ольга Турчанинова
Иркутск
Рисунки с Севера
Крайний Север издавна славится своей природной прелестью, чарующей игрой красок северного сияния. С детских лет северяне слушают рассказы, сказки об этом величии, они передаются из поколения в поколение из уст в уста — от бабушек, дедушек внучатам, а затем уже и сами дети становятся носителями устного народного творчества.
Все это было положено в замысел и тему Нарьян-Марского детского конкурса рисунка «Северная сказка рядом», организованного старообрядческой поморской общиной г. Нарьян-Мара. В 2023 году общине исполняется 25 лет. Этот конкурс стал одним из мероприятий, посвященных юбилейной дате.
Пейзажи северной природы, строений в стиле северного деревянного зодчества, облика древнего Пустозерска, иллюстрации к северным сказкам, легендам и стали мотивам детских рисунков. Порадовала большая география участников. Это юные художники, дети и внуки прихожан общины, ребята из детских садов, школ города Нарьян-Мара, поселков Искателей, Бугрино, Хорей-Вера, Нельмин-Носа, Амдермы, села Коткино.
Жюри в составе представителей старообрядческой общины и других организаторов конкурса рассмотрели детские работы, предоставленные на конкурс. А 15 сентября в выставочном зале часовни на территории Древлеправославного церковного комплекса Нарьян-Мара состоялось открытие выставки рисунков. На стенде и в альбоме было размещено около 50 работ детей. В этот день прошло награждение участников. Настоятель общины отец Пётр (Александр Иванович Ляпунов) коротко познакомил участников и посетителей выставки с историей общины, поблагодарил детей и их наставников за хорошие творческие работы, пожелал им дальнейшего вдохновения и успехов, а затем вручил всем детям памятные дипломы и подарки.
В возрастной группе от 10 до 14 лет призовые места завоевали рисунки
Железновой Татьяны, Дубининой Татьяны, Филиппопой Анастасии.
Победителями в возрастной группе от 6 до 9 лет стали творческие работы Паневина Кирилла, Валерии Оланкиной Анны Терещенко.
Впечатлениями от просмотра выставки поделилась специалист в оценке детского художественного творчества Ирина Селиверстова:
— Детские рисунки всегда чудесны повествовательной непосредственностью, эмоциональной искренностью. Взять работу шестилетнего Ермолина Льва «Поездка в Пустозерк»: домик, олень, грибы, обязательно улыбающееся солнышко – чудесная картина мира! Кстати, Лев, участвуя в Крестном ходе, и сам побывал недавно в Пустозерске.
Сергей Никулин, председатель совета Нарьян-Марской поморской общины.
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, январь – февраль 2024
Благословение в Крестцах
26 октября 2023 года в храме Крестецкой поморской общины в присутствии причетников и молящихся из Риги, Санкт-Петербурга, Великого Новгорода, Пскова и Волота состоялось благословение в степень духовного наставника Алексея Геннадьевича Деликатного.
Благословение совершил духовный отец благословляемого Феодор Павлович Бехчанов (Латвия, наставник в РГСО и Ли́ванах) при участии духовных наставников Невской общины – председателя РС ДПЦ Владимира Викторовича Шамарина, Арсения Владимировича Шамарина, Антония Вячеславовича Ларионова, наставника Псковской общины Алексия Григорьевича Косолапова и наставника Горо́дцевской общины Новгородской области Феодора Васильевича Волкова. На благословение собрались многочисленные прихожане из Крестец, Окуловки, Великого Новгорода. Большая делегация прибыла из Петербурга. В числе гостей были заместители председателя РС Андрей Станиславович Клямко и Алексей Александрович Безгодов.
После благословения был отслужен торжественный молебен святителю Никите Новгородскому, храмовому святому Крестецкой общины. Прозвучало много напутственных слов новоблагословлённому, вручены подарки.
Алексей Геннадьевич родился в городе Резекне (Латвия) 22 мая 1987 года в християнской семье. С детства принимал участие в соборной службе. Закончил юридический факультет Международной Балтийской Академии в Риге, юрист по гражданскому праву. Служил в Рижской Гребенщиковской общине, отлично изучил церковный Устав и знаменное пение. Преподавал в Рижском Гребенщиковском училище, а позднее на курсах при Невской общине в Петербурге. Вступил в християнский брак с Наталией (Варварой) Вячеславовной Ким, растит дочь Елизавету.
В 2015 году приглашён на служение в Крестецкую общину, которая в тот момент начинала строительство храма, вместе с супругой активно занимались строительством и обустройством храма, которое выполнено с большим художественным вкусом во всех деталях. Сумел сформировать практически заново причт, в общине действует воскресная школа, регулярно совершаются крещения. Алексей Геннадьевич духовно опекает ряд близлежащих районов Новгородской области, а также для совершения таинств по просьбам местных общин выезжает в п. Ковернино Нижегородской области и в г. Астрахань.
Особая благодарность председателю Крестецкой общины Клавдии Яковлевне Барыгиной, благодаря усилиям которой А.Г. Деликатный оказался в Кре́стцах. Она обеспечила начальные жилищно-бытовые и материальные условия молодому церковнослужителю.
В.В. Шамарин, сайт «Староверы-поморцы»
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, январь – февраль 2024
Форум в Доме Пашкова
7 декабря 2023 года в Москве в здании Дома Пашкова Российской государственной библиотеки состоялся Международный старообрядческий форум. Его организаторами выступили Русская Православная Старообрядческая Церковь, Древлеправославная Поморская Церковь и Древлеправославная старопоморская Церковь федосеевского согласия при содействии благотворительного фонда «Правда Русская». Всего в этот день в Доме Пашкова собралось около 200 делегатов и гостей.
Нынешний Форум стал третьим по счёту и был приурочен к 300-летию появления на свет книги «Поморские ответы» — одного из самых ранних старообрядческих произведений, отстаивающих вероучительную позицию староверов. Форум собрал представителей старообрядческих общин из России, от Смоленска до Владивостока и от Архангельска до Барнаула, а также делегатов из Белоруссии и Молдовы. С большим интересом были встречены на Форуме представители не так давно образованных общин РПСЦ в Пакистане и Уганде.
С приветственным словом к делегатам форума обратились руководители основных старообрядческих согласий: Митрополит Московский и всея Руси Корнилий, заместитель председателя Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви Алексей Безгодов, председатель Древлеправославной старопоморской Церкви федосеевского согласия Константин Кожев.
По традиции ведущим форума был профессор Михаил Шахов, координатор Межстарообрядческой рабочей группы и директор фонда «Правда Русская». Вначале он предоставил слово Игорю Николаевичу Завьялову, председателю попечительского совета фонда «Правда Русская» и заместителю генерального директора госкорпорации Ростех, который обратился к делегатам Форума с приветствием.
В целом список представителей власти и других значимых лиц, обратившихся с приветствиями к форуму, был в этом году обширным. Александр Александрович Терентьев, главный советник Администрации Президента РФ. Евгений Александрович Примаков, руководитель Россотрудничества, Константин Леонидович Блаженов, заместитель руководителя Департамента национальной политики и межрегиональных связей города Москвы, начальник Управления по связям с религиозными организациями, Виктор Александрович Москвин, директор Дома русского зарубежья и другие.
В течение дня прозвучало 24 доклада на различные темы, которые подготовили представители основных старообрядческих согласий. При этом четвертая часть докладчиков выбрали темы, связанные с различными аспектами создания и бытования книги «Поморские ответы», к 300-летию которых и был приурочен форум.
Алексей Безгодов прочитал доклад на тему «Современный опыт взаимодействия с общественными организациями в Древлеправославной Поморской Церкви». В своем сообщении он отметил положительные стороны в общественной работе, но в тоже время обратил внимание на возникающие проблемы и недопонимания, а так же высказал критику в адрес некоторых лиц и организаций, которые не соответствуют либо препятствуют развитию общественного движения в староверии. При этом А. Безгодов отметил важность проведения форума, как основной общественной площадки, на которой есть возможность обменяться мнениями и обсудить схожие проблемы староверам различных согласий.
Заключительным докладом на форуме было выступление Дементия Ивлиева, главного редактора журнала «Вестник Митрополии», который озвучил, по согласованию с оргкомитетом форума, предложения по реорганизации его формата. Во-первых, поменять название форума на Международную ассамблею старообрядческих согласий. Во-вторых, предлагается сделать ассамблею ежегодной, и проводить ее попеременно то в Москве, то в одном из регионов России. Не менее важно – дальнейшее структурирование деятельности зачастую разрозненных старообрядческих инициатив в области реализации различных научных, культурных, издательских и прочих проектов. Обсуждение этой инициативы предложено продолжить на заседании Межстарообрядческой рабочей группы.
В целом, прошедший 7 декабря Международный старообрядческий форум, как и в прошлые годы, стал отличной площадкой для обмена опытом, стимулирования развития старообрядческой культуры и создания прочных связей между представителями различных согласий.
Все участники форума в качестве памятного подарка получили современное издание «Поморских ответов» (переиздание с книги преображенской печати).
По материалам сайта РПСЦ, собст. информ.
Форум – нужен
Своим мнением о прошедшем форуме с нашей газетой поделился заместитель председателя Российского Совета ДПЦ, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ Андрей Станиславович Клямко.
Форум нужен, прежде всего, для человеческого общения представителей всех древлеправославных согласий. Древлеправославие всегда стояла на защите наших древних духовных ценностей. Что сейчас ставится во главу угла не только нами, а уже и правительством и всей Россией, и не только староверами, но всеми религиями. Но так как староверие уже 350 лет стоит на защите своих духовных ценностей в плане молитвенного общения, также оно стоит на защите общих традиционных ценностей, потому что одного без другого не бывает.
На эти съезды приглашаются ученые, общественные деятели, представители правительства, это идет всем на пользу, вырабатываются различные подходы, ибо защита ценностей дело не только религиозных организаций, в этом должны участвовать все здоровые силы общества.
В духовном религиозном плане мы понимаем, что такое грех и нам всё понятно Но и в жизни мирского общества есть такие понятия как совесть, нравственность, стыд, уважение к старшим, это все помогает нам остаться в рамках традиционных ценностей. В условиях такого вот общения мы можем выработать ту позицию, которую мы утеряли за эти десятилетия. Сейчас надо объединить и духовные ценности и общечеловеческие. Для этого такие собрания и нужны, особенно они полезны для нашего светского общества. Ведь мы свою позицию доносим для общества уже 350 лет, вот, к примеру, «Поморские ответы» — лучше ничего и не скажешь.
Очень хорошо, что мы широко празднуем их 300-летие – может кто-то задумается и их прочитает, в «Ответах» изложены и духовные, и общечеловеческие, и моральные ценности. Например, не предать – сказали так отцы и мы на этом стоим и не надо ничего придумывать в этой жизни, про русский путь всё давно сказано нашими духовными лидерами, нашими купцами.
«Ответы» против прозелитизма
С ярким докладом на форуме выступил Антон Павлович Мельников: «Поморские ответы как защита от политики прозелитизма РПЦ МП в современное время». В нем Антон Мельников дал определения прозелитизма в историческом контексте.
«Есть расхожее выражение, что история все расставит по своим местам, – сказал далее Антон Мельников. – Многие произносят эту фразу как бы говоря – подождите, все наладится, все будет хорошо, правда восторжествует. К сожалению, это далеко не так. История, увы, не может расставить все по местам, более того, чем дальше от происходящих событий, тем больше мифологического в оценке того что тогда было. Это особенно актуально, когда одни из тех, кто продвигает эту мифологию в той или иной степени имеют возможность влиять на массовое сознание. И в этой ситуации особое значение приобретают несколько вещей – это наличие письменных источников того периода и традиции наставничества, передающие суть событий того времени от лица участников».
Антон Павлович подчеркнул, что «для современных древлеправославных история предательства Веры Никоном и его последователями, это не история из учебника, а то, что до сих пор является единым переживанием всех тех, кто хранит в себе веру своих предков. Подчеркну – не дата из учебника истории 7 класса о том, что в середине XVII века в Русской Православной Церкви произошел раскол, а личностное событие, участниками которого были наши с вами пращуры! Именно их рассказы и истории жизни, истории их подвига во имя Веры, передаваемые из поколения в поколение. То, что составляет основу любого воспитания – личностный пример!
Этим мы существенно отличаемся от тех служащих РПЦ МП, которые рассматривают те события через призму именно прошедшего исторического события. Нет, и не может быть у них этой самой личностной истории. Не может ни один так называемый священник РПЦ МП сказать, что его корни восходят к тем сторонникам Никона, которые учинили тот раскол. Как следствие отсутствие вот этой самой личностной истории и приводит к тому, что боль и страдание не принявших никонианство, для современного священства РПЦ МП, лишь просто факт истории.
Это, если хотите, как отношение к фашизму. Те, чьи деды и прадеды воевали, имеют стойкую прививку от этой чумы. Те, кто воспринимает это как часть истории, готовы согласиться с тем, что «не все однозначно было» и вот мы с вами уже видим, как коричневая чума поднимает голову. В этой связи наша с вами задача не дать тем самым людям, которые воспринимают никонианский раскол как прошедшее историческое событие убедить в этом остальной мир.
Древлеправославные не захотели ничего изменять в понимании веры и в видении церкви, со времен Крещения Руси святым князем Владимиром, и до настоящего времени веруют так, как приняли от Крещении Руси. И ни Никоновские реформы, ни политические интересы, ни страх перед мученической смертью, не заставил их пойти на компромисс, и что-либо изменить в своей вере. Не пойдем на это и мы: «Мы в древлеправославной Церкви, раскола какова не сотворихом, а с намерением спасительным в древлецерковных уставах пребываем. Сего ради несмырасколотворцы. А приобщения нынешние российские церкве опасаемся, не священные саны отметающе, не тайнодейств церковных ненавидяще, но новин от никоновыхвремен нововнесенныхопасающеся. Опасаемся, да не подпаднем под древлецерковные запрещения (цитата из Поморских ответов)».
В конце своего выступления Антон Мельников подчеркнул, что, на его взгляд, «необходимо, чтобы Поморские Ответы были в открытом доступе и ознакомится с ними могли как можно больше людей. И очень показательно то, даже к нынешнему мероприятию напечатали очередной тираж. Это важно потому, что именно такая публичность и доступность позволит выбить из рук никонианцев все их крапленые карты, а сами Ответы станут поистине замковым камнем на пути прозелитизма РПЦ МП».
По материалам портала «Момент Истины».
Полностью доклад по ссылке: https://moment-istini.com/news/pomorskie-otvety-kak-zaschita-ot-politiki-prozelitizma-rpts-mp-v-sovremennoe-vremya.html
Опубликовано: газета «Старообрядецъ», № 92, январь – февраль 2024
Преображенский клуб. «Будущее современных российских староверов. К 300-летию “Поморских ответов”»
УЧАСТНИКИ:
Клямко Андрей Станиславович, заместитель Председателя Российского совета Древлеправославной Поморской Церкви, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ.
Шахов Михаил Олегович, доктор философских наук, профессор, координатор Межстарообрядческой рабочей группы и директор фонда «Правда Русская».
ВЕДУЩИЙ:
Борис КОСТЕНКО — тележурналист, обозреватель.
Подробнее по ссылке: https://vm.ru/tv/1120735-preobrazhenskij-klub-budushee-sovremennyh-rossijskih-staroverov-k-300-letiyu-pomorskih-otvetov
© Сетевое издание «Вечерняя Москва».
