Старообрядческий Преображенский некрополь как объект наследия и источник по истории беспоповства в Москве
В.Ф. Козлов
Исторические некрополи и отдельные надгробные памятники уже давно стали объектами изучения для историков, археологов, генеалогов, краеведов – они несут зачастую уникальную информацию о погребенном и его семье; они отражают стиль и вкусы эпохи, религиозные традиции и в то же время являются, пожалуй, самой уязвимой частью культурного наследия. О погребенном нередко сравнительно быстро забывают, и его памятник становится бесхозным. Исторические кладбища часто становились жертвами варварской градостроительной политики городских властей и в целом атеистических и нигилистических идеологических установок. Так, например, Москва в послереволюционные десятилетия потеряла практически все старинные монастырские кладбища, а также возникшие в XVIII в. гражданские: Лазаревское, Семеновское, Дорогомиловское, и устроенное в годы Первой мировой войны мемориальное Братское кладбище.
К счастью, сохранились основанные в 1771 г. исторические старообрядческие некрополи – Преображенский и Рогожский, где и сформировались главные российские духовные центры беспоповского и поповского согласий.
Самобытный старообрядческий городок федосеевцев-беспоповцев (старопоморцев) в Преображенском с обширными Мужским и Женским дворами, в начале XIX в. получивший официальный статус Преображенского богаделенного дома, в течение почти всей дореволюционной истории подвергался различного рода притеснениям и гонениям (как и центры других согласий). В середине XIX в. власти отобрали у староверов Мужской двор с двумя моленными и открыли там Никольский единоверческий монастырь. У староверов осталась территория Женского двора с семью моленными. После недолгого расцвета в начале ХХ в. вновь наступили тяжелые времена, связанные с антирелигиозной политикой советской власти, и лишь с конца ХХ в. здесь начался период возрождения духовной жизни.
Что касается истории основания, развития Преображенского старообрядческого центра с его моленными, хозяйственными, больничными, жилыми корпусами Мужского и Женского дворов, то она сравнительно хорошо изучена и описана в различных изданиях, в том числе в путеводителях[1].
Преображенское же кладбище, от которого, как упоминалось, и берет свое начало духовный центр беспоповцев, требует особого внимания специалистов. Серьезных печатных работ по истории этого беспоповского некрополя не было и до революции, хотя известно, что некоторые староверы (В.Я.Карев, М.И.Чуванов и др.) тщательно собирали сведения по истории Преображенского, об упокоившихся на кладбище. Комплексных фундаментальных исследований, посвященных специально этому историческому некрополю, к сожалению, почти нет и ныне[2]. А ведь здесь, начиная с первых захоронений скончавшихся от эпидемии чумы 1771 г., в течение без малого ста пятидесяти лет (до 1917 г.) было главное в Москве место погребения староверов-беспоповцев. Именно здесь «покоится» вся история крупнейшего беспоповского согласия; здесь сохраняются могилы известных староверов.
Попробуем в предлагаемой статье обозначить основные проблемы и темы в изучении этой части Преображенского старообрядческого кладбища и высказать некоторые соображения научно-методического характера.
Место погребения своих единоверцев беспоповцы необычайно почитали и следили за его состоянием. Вот, каким увидел Преображенское кладбище в 1917 г. историк московских некрополей А.Т.Саладин: «Кладбище распланировано длинными продольными березовыми аллеями, поперечных дорожек нет, да они и не нужны, так как могилы расположены по две в ряд, и каждая выходит на одну из продольных дорожек. Это – очень удобная и редкая в Москве распланировка кладбищ. Свежая зелень берез и простор придают кладбищу приветливый вид, а свободные полянки, на которых еще косят сено, напоминают о деревне, ею и была еще не так давно эта отдаленная окраина Москвы на берегу Хапиловского пруда»[3].
Привычный порядок на Преображенском некрополе резко изменился после переворота октября 1917 г., когда власти отстранили старообрядцев от владения их собственным кладбищем. Укажем, что в течение нескольких месяцев конца 1917 и начала 1918 гг. все московские кладбища были отобраны у православных и переданы в ведение похоронного подотдела Моссовета. С того времени и началась трагедия московского некрополя, приведшая в конце концов к разорению и даже гибели исторических кладбищ и их отдельных памятников. Уже в 1919 г. Благуше-Лефортовский совдеп, в ведении которого находилась и территория Преображенского, принял решение реквизировать три богаделенных корпуса и занять под свои нужды три моленные. В конце января – начале февраля возмущенные старопоморцы провели общее собрание прихожан и единодушно признали решение властей совершенно недопустимым. Несмотря на это, в богаделенные корпуса по распоряжению районного совдепа стали поселять нестарообрядцев, таким образом искусственно вызывая распри. На перешедшем в юрисдикцию Моссовета некрополе стали твориться невиданные святотатственные действа. Староверы писали в Моссовет летом 1920 г.: «На самом кладбище побиты мраморные кресты с памятников, некоторые памятники великолепной архитектурной работы полуразрушены и изуродованы, поломаны палисадники, разворованы медные киоты с крестов и памятников и произведены действия разного кощунственного для мертвых и оскорбительного для живых характера. Поломаны и сожжены резные палисадные перегородки и заборы…»[4]. Но это было только начало долгой и позорной для новых властей работы по искоренению старинных кладбищ и забвению исторической памяти. Именно с первых лет советской власти начались вандализмы на кладбищах Москвы, достигшие своего апогея в конце 1920-х – начале 1930-х гг. На Преображенском кладбище разрушались семейные участки и отдельные надгробия-саркофаги, на их месте возникли новые захоронения, чаще всего не имевшие никакого отношения к старообрядчеству. Исчезали старые большие деревянные восьмиконечные кресты на могилах (сегодня их почти нет не только по причине недолговечности дерева), вывозили и резали на различные хозяйственные нужды белокаменные и гранитные гробницы-саркофаги представителей состоятельных фамилий староверов.
Большие изменения произошли и в жизни православных общин и жителей Преображенского. Будучи искусственно созданным, прекратил существование Никольский единоверческий монастырь, занимавший территорию бывшего старообрядческого Мужского двора, а при оставшихся после него двух храмах – Никольском и Крестовоздвиженском, были созданы единоверческие приходы, в конце концов, угасшие во второй половине – конце 1920-х гг. В части Никольского храма власти разрешили обосноваться обновленцам, а основную часть храма передали поморской общине староверов, существовавшей при храме в Токмаковом пер. до его закрытия в 1930 г. В конце 1930-х гг. староверы Преображенского кладбища владели только двумя (из прежних семи) молитвенными зданиями: Крестовоздвиженским храмом и центральной частью Успенского храма. Все остальное у них было отобрано. Эти два храма никогда не закрывались.
Следует отметить, что, к сожалению, нет у нас ни старых планов кладбища, ни фотографий, а они, наверняка, были. Не сохранилась и документация по Преображенскому некрополю. Были ли так называемые погребальные книги, обязательные для каждого московского кладбища, после революции у староверов отняты и переданы в кладбищенскую контору, уничтожили ли их во время известного массового сожжения документации по личному составу в октябре 1941 г. – этого мы не знаем.
Укажем, что подобные похоронные книги старообрядческого поповского Рогожского кладбища сохранились с 1840-х гг. по 1916 г. (были изъяты из общины в середине 1920-х гг., вывезены в Государственную библиотеку имени Ленина (ныне Российская государственная библиотека) и хранятся поныне там в Отделе рукописей в фонде № 246). Эти книги – уникальный источник по истории Рогожской старообрядческой общины и ее некрополя. Так, например, книги 1914–1916 гг. проливают свет на одну из самых забытых страниц истории общины – содержат сведения о захоронениях воинов-староверов, погибших или скончавшихся в московских госпиталях в годы Первой мировой войны. По подсчетам автора, работавшего с этими книгами, на Рогожском кладбище в 1915–1916 гг. было погребено около 130 военных нижних чинов из старообрядцев-поповцев, призванных в армию из разных губерний Российской империи. Книга за 1917 г. не сохранилась, но можно с уверенностью сказать, что и в последний для России военный год на Рогожском кладбище были погребены десятки староверов. Можно с большой долей уверенности предположить, что и на Преображенском кладбище было погребено то или иное, и, вероятно, немалое число беспоповцев – нижних чинов Русской армии. Над могилами их каменных надгробий не ставили, и мы не знаем мест их захоронений.
К середине ХХ в. старообрядческий некрополь в Преображенском утратил много исторических могил и надгробных памятников и стал походить на некую книгу по истории московского беспоповства с множеством вырванных страниц. Истины ради оговоримся, что некоторые «великие могилы» исчезли задолго до 1917 г. Причем, момент исчезновения их, увы, не фиксировался современниками ни в XIX, ни в ХХ в. Мы точно не знаем, были ли на Преображенском кладбище похоронены ближайшие соратники и последователи его основателя и устроителя И.А.Ковылина: Ф.А.Зенков, Е.И.Грачев, А.Алексеев, и, если были, то их могилы – тоже в числе утрат. В значительной степени оказался разоренным участок знаменитых предпринимателей Гучковых. Преображенское кладбище стало местом упокоения федосеевца, петербургского купца и благотворителя, попечителя кладбища действительного статского советника Е.С.Егорова (†1895), чрезвычайно много сделавшего в 1860–1880-е гг. для утверждения нового устава Преображенского Богаделенного дома – к сожалению, могила его не сохранилась.
Федосеевцы-старопоморцы разрешали хоронить на своем кладбище и представителей другого течения – беспоповцев брачного согласия (поморцев). Так же как и в отношении федосеевцев-сподвижников и последователей И.А.Ковылина, мы не обладаем точной информацией о захоронениях видных деятелей поморской общины – первых ее наставников: В.Емельянова, Г.И.Скачкова, владельца известной моленной А.Н.Любушкина. Были ли они погребены на Преображенском некрополе? А это возможно предположить, однако сегодня их могилы нам не известны. Источники свидетельствуют, что в октябре 1913 г. Первая московская община беспоповцев брачного согласия похоронила здесь своего духовного отца, организатора постройки в начале ХХ в. храма в Переведеновском пер. И.М.Горбунова. Сегодня и этой могилы нет.
Многие «великие могилы» московского беспоповства, увы, исчезли в результате забвения со стороны общины, родственников, а чаще всего, по причине умышленных действий властей и кладбищенского начальства в советский период. Масштабы утрат весьма велики, что может наглядно продемонстрировать простая прогулка по наиболее старой части Преображенского некрополя, которая находится вблизи каменной изящной, увенчанной девятью главками кладбищенской часовни свт. Николы. Она была сооружена в 1805 г. вместо бывшей на этом же месте деревянной часовни. Позади нее и справа и находилась древнейшая часть некрополя, от которой, к сожалению, сохранились только отдельные надгробия. Почти все первоначальное ядро старинного кладбища было занято в советскую эпоху хаотично разбросанными новыми захоронениями.
От первых 35 лет существования кладбища не осталось фактически никаких видимых следов – могил и каменных надгробий. Скорее всего, каменные надмогильные памятники в тот период ставились редко, первые погребенные были в основном людьми небогатыми, и их родственники не могли себе позволить установку дорогих памятников. Самое старое, заброшенное и обнаруженное нами, датированное каменное надгробие в виде саркофага имеет дату 1796 г. и принадлежит, судя по сохранившейся на его торце надписи, некоему «рабу Божьему Иоанну». В этой же части некрополя нами выявлено еще несколько подобных саркофагов из белого камня или серого песчаника с утраченными надписями и/или с сохранившейся датировкой 1830–1840-х гг. Почти все они имеют сильные повреждения и сколы боковых частей и находятся между оградами захоронений советского периода. Это означает, что их двигали металлическими ломами, освобождая место для новых могил. Некоторые из старинных памятников лежат на боку, и эпитафии прочитать невозможно[5].
К счастью, с правой стороны от кладбищенской часовни свт. Николы и поблизости от второй часовни – Креста Господня, и сегодня существует небольшой кусочек старого некрополя с неплохо сохранившимися каменными надгробиями начала – первой половины XIX в. Самой почитаемой могилой здесь, вот уже на протяжении более двух веков является захоронение основателя кладбища (именно благодаря его усилиям получившего статус Преображенского богаделенного дома), его устроителя, жертвователя и защитника И.А.Ковылина (†1809). Староверы свято почитают память этого человека, регулярно поновляют саркофаг из песчаника, металлическую ограду, проводят сюда крестные ходы. Рядом, под металлическим навесом можно видеть два белокаменных надгробия также почитаемых староверами Свешниковых (начало XIX в.), с пространными биографическими эпитафиями, а также окруженный металлической решеткой саркофаг розового гранита над могилами известного наставника Преображенского богаделенного дома Л.И.Осипова (†1825) и его жены А.П.Осиповой (†1843) – высеченная на гробнице эпитафия говорит о заслугах почившего: «Похвального ума, спокойствиям советник / Все в мудрости любил, почтенный патриот. / Был страждущим покров, невинностей защитник / Святыню чтил. Натуру славил. Друг сирот. / Заслуга в нем. Медали, ленты отличали – / Владимир, Анна, Александр их украшали».
Такие «биографические» эпитафии нередки на ранних надгробиях, позже, с середины XIX в. надписи содержали уже в основном евангельские тексты. Хотя, можно указать на подобный пример и применительно к началу ХХ в.: недалеко от этих могил у кладбищенской Никольской часовни стоят два каменных – черного гранита, саркофага над захоронениями настоятеля мужской моленной Василия Тимофеевича (†1907) и казначея Антония Симеоновича (†1902). На боковой стороне надгробия последнего тоже высечен текст биографического характера: «Поступил в сию Преображенскую обитель «Из детства своего»… / Сей всеми почитаемый муж за веру Христову усердно пострадал, / А сиротам и бедным в нищете их помогал; / Он от юности сует мира удалялся; / И во святости сей обители водворялся. / Богослужебный устав изустно добре знал / И в душеполезных подвигах жизнь свою мирно скончал».
Недалеко от этого места, у часовни Креста Господня, стиснутые новыми могилами, сохранились большие саркофаги руководителей общины старопоморцев-федосеевцев разных исторических эпох: белокаменный на могиле попечителя Преображенского богаделенного дома Г.С.Прозорова (†1832), на могиле купца К.Д.Свешникова (†1815), о котором посвященная ему эпитафия сообщает, что он «…христианин очестных сих обителей строитель (киновиарк) Преображенского богаделенного дома…». Под металлической сенью сохранился тоже белокаменный саркофаг над захоронением видного деятеля А.Н.Никифорова (†1850) с эпитафией, в которой говорится, что «сей был сиротам отец и попечитель / неимущим крова милостивый покровитель. / Четыредесят лет звание богадельного дома попечителя имел, / а в двенадцатом году участь пленника терпел».
Буквально в нескольких метрах от этой группы старинных надгробий сохранились два поздних больших, отлично отделанных саркофага черного полированного камня над могилами сыгравших значительную роль в истории старообрядческого Преображенского конца XIX – начала ХХ в. попечителей. Речь идет о надгробии Н.В.Кочегарова (†1892), в доме которого в 1883 г. состоялся Всероссийский собор федосеевского согласия, принявший важные решения, и рядом – о надгробии Е.А.Щербакова (†1913).
Близ часовни свт. Николы сохранился семейный участок с одними из древнейших на кладбище белокаменными саркофагами А.Заикиной (†1808) и И.Заикина (†1811). На торцах этих памятников – барельефы адамовой головы (череп с костями), сверху – рельефное изображение восьмиконечного Голгофского креста. Так украшали саркофаги в конце XVIII – начале XIX в.
Укажем еще на старинное надгробие, близ той же часовни, затерянное среди новых могил – саркофаг над захоронением Д.А.Лапатина 1812 г.
Как мы видим, в первоначальный период существования старообрядческого некрополя в Преображенском больших семейных участков, скорее всего, не было, эта традиция получила распространение несколько позднее. Примерами в старой части кладбища могут служить два обширных семейных участка, расположенных недалеко от Никольской часовни – известных в среде беспоповцев Любушкиных и Мараевых-Уфимцевых. Самые ранние сохранившиеся здесь захоронения относятся к 1860-м – 1880-м гг. В доме Любушкиных существовала моленная, а купцов Мараевых хорошо знали не только в Москве, но и в Подмосковье, в Серпухове. Сохранился саркофаг на могиле купца, попечителя Преображенского богаделенного дома М.В.Мараева (†1882). Еще более известна в истории и культуре старообрядчества его жена А.В.Мараева (†1928), снискавшая всеобщее уважение и почитание своей благотворительностью и храмоздательством в Серпухове. Ее собрание древнерусских икон, книг и рукописей легло в основу собрания Серпуховского краеведческого (ныне историко-художественного) музея. Жаль, что на могиле столь много сделавшей для культуры Москвы и Серпухова А.В.Мараевой стоит более чем скромная стандартная каменная доска только с ее именем и датами жизни, на ней нет даже изображения креста. А ведь ей должны быть благодарны и община федосеевцев, и весь г. Серпухов, где художественный музей занимает и ее дом, и построенный ею храм. Не так давно в том же Серпухове А.В.Мараевой сооружен памятник. Так неужели же некому установить достойное надгробие над могилой этой великой женщины?!
Обратим также внимание на начало 5-го участка (у аллеи, ведущей к Никольской часовне, недалеко от входа на кладбище). Здесь расположен самый, пожалуй, большой на Преображенском кладбище по площади и числу старых надгробий семейный участок известных староверов, купцов Ленивовых, где сохранились тринадцать саркофагов, родовой крест, четыре спаренные детские гробнички и два гранитных пьедестала от саркофагов, ныне утраченных. Самое раннее надгробие принадлежит В.Н.Ленивову (†1845).
Обзор немногих сохранившихся в старейшей части Преображенского некрополя памятников позволяет говорить о них как о ценных исторических источниках, содержащих визуальную и вербальную информацию о жизни и деятельности известных старообрядцев, о начальной – главным образом, конца XVIII – начала XIX в., истории Преображенского богаделенного дома и всего федосеевского согласия.
Другая, более обширная и лучше сохранившаяся часть старообрядческого некрополя располагается с правой стороны от входа на Преображенское кладбище (кладбищенские участки №6–12). Об уникальной планировке и топографии именно этой части писал в 1917 г. процитированный нами выше краевед А.Т.Саладин. Именно эта часть некрополя и является сегодня «лицом» старообрядческого Преображенского кладбища, ее характерная особенность – известная «новизна»: здесь нет ни одного памятника погребенным до 1830-х гг., и лишь несколько датированы 1840-ми – 1850-ми гг. (надгробие В.В.Смирнову (†1832), белокаменный памятник 1839 г. на участке Калугиных, надгробие Т.Г.Панфиловой (†1845), саркофаги С.Г.Дворяньчикову (†1850), А.С., В.М. и М.В.Константиновым (†1847, †1850, †1857, соответственно), П.Г.Гусареву (†1857), и некоторые др.). Такая датировка захоронений позволяет всю эту часть старообрядческого некрополя условно обозначить как «новую», в отличие от «старой», окружающей кладбищенскую Никольскую часовню. Вышеупомянутый семейный некрополь Ленивовых (на 5-м участке) как раз соседствует с «новыми» участками, за его палисадом через дорожку-аллею и начинается территория с «новой» (продольной) планировкой.
Здесь также наглядно видно, к чему привела антирелигиозная политика советской власти и отстранение религиозных организаций от заведывания кладбищами. Большая часть старообрядческих захоронений была уничтожена, а места их заняты новыми погребениями. На 6-м и 12-м участках к сегодняшнему дню остались лишь вкрапления старых семейных палисадов и отдельных надгробий (хотя на 6-м участке все же есть значимые захоронения, о которых скажем ниже). Гораздо лучше сохранились старинные семейные некрополи на участках № 7–11.
Относительно хорошая сохранность дореволюционных старообрядческих захоронений в «новой» части Преображенского кладбища (по сравнению со «старой») дает исследователю-некрополисту в общем-то богатый и разнообразный наглядный материал, сохранившееся здесь наследие позволяет в ходе обследования проводить сравнения, выявлять характерные черты и особенности старообрядческого некрополя, определять общие и приоритетные задачи его изучения и вырабатывать соответствующую методику. И, опираясь в значительной степени именно на результаты систематического ознакомления с отдельными памятниками и целыми семейными участками в этой части кладбища, ниже мы приведем их характеристику и на этих примерах обозначим ряд важнейших направлений дальнейших исследований Преображенского старообрядческого некрополя.
Подавляющее большинство надгробных памятников (саркофагов и родовых крестов) здесь (до 80%) изготовлены из прочного черного (реже красного) камня, и почти все они прекрасно сохранились до наших дней даже без регулярного ухода за ними. По визуальным наблюдениям, массовая установка прочных гранитных памятников, вместо белокаменных, началась в 1850–1860-е гг. Это связано, видимо, с завозом в Москву из южных и юго-западных губерний гранитного камня, с открытием специальных мастерских по его обработке, а также с изменениями и в самом старообрядческом Преображенском. Во многом благодаря ходатайствам перед властями уже упоминавшегося выше петербургского купца-федосеевца Е.С.Егорова в 1860–1870-е гг. московские староверы-беспоповцы получили различные права, привилегии и блага. Возможно, именно тогда и стала активно осваиваться под семейные палисады состоятельных староверов новая часть Преображенского некрополя, и здесь массово стали появляться ряды черных саркофагов-гробниц.
В московской некрополистике история появления и деятельности предприятий по изготовлению каменных надгробий – белое пятно, хотя на некоторых, наиболее художественно исполненных родовых крестах, надгробиях или постаментах (плитах), на которых они установлены, и цоколях оград можно увидеть клейма этих мастерских. Наиболее часто встречаются следующие фирменные знаки: «Новиков в Москве», «Новиков у Покровского монастыря в Москве» (надгробие А.Н.Расторгуевой – †1885), «Кабанов. Москва. Мясницкая» (надгробия И.А.Митюшиной-Иевлевой – †1894; Ф.Л.Лаврентьева – †1897), «Пшенников у Семеновской заставы» и др. «Фирменный стиль» виден на многих художественно исполненных саркофагах. Поражают изяществом и сложностью обработки большие надмогильные памятники над захоронениями выдающихся старообрядческих деятелей: Я.Н.Шишкина (†1914; петербургский предприниматель, владелец заводов в обеих столицах, Харькове, Одессе и других городах, принимал активное участие в разработке законопроектов, облегчающих положение староверов в России и конкретно Преображенского богаделенного дома, несколько лет состоял членом Совета старообрядческой общины Преображенского кладбища); Ф.П.Москвина (†1909; состоятельный купец, бессменный до 1908 г. – в течение более тридцати лет – член Комитета Преображенского кладбища, имел значительное собрание книг и рукописей по истории беспоповства). Прекрасные по форме и исполнению памятники установлены на могилах известных староверов: М.Н. и К.В.Кочегаровых (†1883; †1912, соответственно), потомственного почетного гражданина И.Н.Зимина (†1887; родовой крест и гробница), уже упомянутых Н.В.Кочегарова, Н.В.Мараева, Е.А.Щербакова, отдельные саркофаги на семейных участках Быковых, Егоровых, Касичкиных, Смирновых, Челноковых и др.
Сравнительно простые надгробные памятники: родовой крест, саркофаг, близкий по форме к обычному деревянному гробу, с их архитектурными и декоративными особенностями, в том числе имеющими и религиозный смысл, в комплексе с именными надписями, эпитафиями являются ценными историческими источниками, несущими многоплановую информацию. Обычно на боковом фасаде надгробия высекались полное имя погребенного, дата кончины (нередко и час смерти), возраст, день ангела, часто – сословная принадлежность и прочее; год рождения указывался редко. Надгробие могло служить памятником умершей супружеской паре, тогда на другой его боковой стороне помещались такие же пространные именные тексты о жене погребенного, иногда указывалась ее девичья фамилия. Дата кончины иногда указывалась не от Рождества Христова, а от Сотворения мира.
Если же саркофаг устанавливался над одним погребением, то обычно на втором боковом фасаде или на торце вырезалась эпитафия – чаще всего цитата из Священного Писания, иногда, как уже говорилось (особенно в ранний период), надпись биографического характера, как правило, бесхитростная, жалостливая и слезная, адресованная от имени усопшего (усопшей) живым родственникам или, наоборот, от имени родственников усопшему (усопшей). Приведем пример: «Рано ты кончил дней своих теченье. / Рано в обитель небесную перешел. / О! Милый друг расстался рано с нами. / Супругу и детей оставил сиротами. / Услышь наш горький вопль услышь и пожалей, / Проснись и посмотри на плачущих своих супругу и детей». Вот еще один пример – обращение усопшей к родичам: «Любезный мой супруг милые мои дети и дорогие / Родственники на сие место придти не обленитесь, / Воззрите на сей памятник сердцем умилитесь, / Как час смертный постигает, душу с телом разлучает, / Но вспомните мою к вам любовь и прослезитесь, / А о душе моей поминовение сотворить потщитесь». Кстати, эта эпитафия, призывающая живых родственников к памяти об усопшей и к заботе о ее могиле, встречается с вариациями на нескольких саркофагах некрополя. Нередки и простые, короткие эпитафии такого же сугубо личного характера, например: «Незабвенному другу / От неутешного супруга / С тремя сиротами».
Собирание и изучение всех надписей, эпитафий, помещенных на надгробиях – важная научная задача некрополеведения. Выявление и изучение подобной информации обогащает исследователя знаниями о духовном мире и семейном укладе староверов, о погребальных традициях беспоповцев Преображенского. Пространные надписи о датах жизни, возрасте усопших содержат также важную информацию демографического характера, они могут рассказать о повседневной жизни старообрядцев. Так, например, мы можем констатировать, судя по надписям, что средний возраст погребенных в основном не превышал 60–65 лет. Но некоторые староверы, по свидетельству тех же надписей, достигали весьма преклонного возраста: так, Е.А.Володина прожила 103 года, «девица» М.Е.Калугина – 97, «девица» К.Ф.Воробьева – 95, М.С.Самородова, М.Ф.Москвин, К.В.Ленивов – по 90, Е.К.Калугин – 88 лет и т.д. На многих семейных участках сохранились детские (совсем небольшого размера) саркофаги-гробики (могут быть спаренными) из белого и черного камня, иногда с краткими надписями: именем (без фамилии), годом кончины и пояснением – «младенец», «отрок». Детская смертность была высока и в состоятельных семьях, и многодетность была общим явлением.
Отдельная тема старообрядческой некрополистики – захоронения и надгробные памятники монахинь. Вообще тема староверческих монастырей и скитов в Москве, как на Преображенском кладбище, так и за его пределами, почти не изучена. Все обители были ликвидированы в годы советской власти, и тем важнее такие свидетельства, сохранившиеся от этой монастырской культуры, как надгробия инокинь. На «новой» территории Преображенского некрополя есть подобные отдельные памятники. В именной надписи на них указаны светские фамилия, имя, отчество погребенной и ее монашеское имя. Нами выявлены надгробия «казанской мещанки» Е.Е.Асафовой («во иноческом чину нареченная Евникия»; †1899), «кинешемской 1-й гильдии купчихи» Е.А.Барановой («во иноческом чину нареченной Евпраксии»; †1893), Ф.С.Челноковой («во иночестве Афанасия»; †1858), «казанской мещанки» Е.В.Чернышевой («а во иночестве Клеопатры»; †1864) и др. На участке известной в истории Преображенской общины семьи Ананьиных сохранилось вертикальное красного камня надгробие на могиле Т.П.Рожновой («в иночестве Таисия»; †1902) с любопытной трогательной надписью на его тыльной стороне: «Доброй моей няне, честной труженице, служившей 60 лет предкам моим и мне. От благодарного Владимира Ананьева». Мы не знаем, где находились обители инокинь, захороненных на Преображенском кладбище. Возможно, хоронить их привозили сюда издалека, некоторые же из них пребывали в московских общинах за пределами кладбища, в существовавших в основном в Грузинах и на Покровке так называемых общественных домах. Дома эти представляли собой приюты и богадельни и носили у федосеевцев наименование «Христовых домов».
Коснемся также темы, связанной с внешним видом и оформлением саркофагов и родовых крестов на Преображенском некрополе. Если на современных надгробных памятниках – каменных стелах, краткая именная надпись (иногда с изображением усопшего) помещается только на одной стороне, то у староверов тексты или священные изображения располагаются, как правило, на всех плоскостях гробницы: на двух боковых фасадах, двух торцах, и в ранний период на верхней плоскости (крышке) – изображение восьмиконечного Голгофского креста. Большое внимание уделялось шрифтам, орнаментации. Наивысшего искусства достигли мастера-резчики к середине и особенно второй половине XIX в. Поражают изяществом начертание букв различными шрифтами, особенно в старославянском стиле, декоративные орнаменты-рамки именных надписей, вырезанные на белокаменных цоколях родовых крестов, распятия и надписи на торцах гробниц. Все это делает саркофаг, помимо прочего, цельным и ценным художественным памятником и историческим источником. Таких примеров на Преображенском кладбище можно найти немало. Достаточно посмотреть на отдельные памятники семейных участков Быковых, Горбуновых, Егоровых, Зиминых, Иевлевых, Касичкиных, Москвиных, Смирновых, Соколовых, Челноковых и др.
К сожалению, пока нет исследований, посвященных заказам, выполнявшимся гранитными мастерскими по изготовлению гробниц, технологиям нанесения на камень надписей, высекания букв и орнаментов, биографиям мастеров-художников, резчиков и т.д. Совсем мало мы знаем имен архитекторов и скульпторов, создававших надгробные памятники. Если до 1870-х гг. форма надгробия была в целом стандартной, то в конце XIX – начале ХХ в. стали появляться оригинальные новые формы памятников, в частности, вертикальные, обработанные, иногда стилизованные под часовни. Они были меньше размером и гораздо дешевле больших традиционных гробниц-саркофагов, занимали совсем немного места на семейном участке. Укажем на примеры таких новых надгробий: В.В.Ананьиной (†1883), Н.И.Арженникова (†1903), А.Г.Гусарева (полуколонна; †1886), А.Г.Гусаревой (†1891), П.И.Ермиловой (†1914), И.К.Петрова (†1909), Т.П.Рожновой (†1902), И.Н.Уфимцева (†1909), Е.Н.Уфимцева (†1915), А.П.Хлебникова (†1868), П.И.Хлебникова (†1900), В.Клементьева (†?), Е.В.Чернышовой (†?)[6].
Из всех надгробных памятников некрополя выделяются своими громадными размерами и оригинальными формами два: представителю знаменитой московской династии, известному благотворителю, храмоздателю, коллекционеру В.Е.Морозову (†1894) и благотворителю, фактическому основателю старообрядческой школы в Преображенском М.П.Сергееву (†1908). Оба памятника сооружены известной фирмой Густава Листа; первый – в 1898 г. по проекту знаменитого архитектора Ф.О.Шехтеля, второй – в 1909 г. по проекту П.А.Заруцкого. Если первый, в форме высокой часовни, памятник стилистически связан с древнерусскими мотивами, то второй, также в форме часовни, но классицистической, явно контрастирует с общим обликом некрополя и – не в традициях староверов.
Очень редким типом дореволюционного надгробия на старообрядческом некрополе являются выявленные нами в Преображенском, лежащие надгробные плиты. Так на 6-м участке среди современных захоронений сохранилась лежащая, внушительных размеров чугунная плита с литой двойной надписью о захоронении здесь, видимо, супругов: И.М. и А.Г.Зенковых (†1881 и †1884, соответственно). Плита эта – отличной сохранности, вертикальный металлический крест на ней восстановлен в наши дни; видно, что за могилой ухаживают. Фамилия Зенковых хорошо известна исследователям начальной истории старообрядческого Преображенского: купец Ф.А.Зенков был сподвижником И.А.Ковылина в 1760-х – 1770-х гг. в деле распространения старой веры на востоке Москвы. Возможно, И.М. и А.Г.Зенковы имели родственное отношение к Ф.А.Зенкову.
Также уникальны для Преображенского некрополя выявленные на участке Володиных три одинаковые лежащие надгробные плиты серого гранита с краткой именной надписью о захоронении здесь Володиных: Василия Игнатьевича (†20 апреля 1919) и его сестер: Евдокии Игнатьевны (†1 мая 1919), Елизаветы Игнатьевны (†28 мая 1919). Что послужило причиной почти одновременной – в течение чуть более одного месяца – смерти (гибели?) брата и двух сестер в тяжелом и голодном 1919 г.? Каков был их возраст, почему выбран был такой совершенно необычный тип надгробия? Таких загадочных и пока неразгаданных трагических историй на Преображенском кладбище немало, стоит только повнимательнее вглядеться в даты смерти и фамилии погребенных.
Примеры, свидетельствующие о появлении в конце XIX – начале ХХ в. новых форм надгробий, позволяют говорить о проникновении в погребальную культуру староверов-беспоповцев новых архитектурных веяний.
Теперь охарактеризуем собственно семейные участки с их памятниками на «новой» территории Преображенского некрополя и обозначим в целом их значение в истории московского беспоповства. Именно здесь, на кладбищенских участках №6–11, встречаются особенно большие родовые некрополи (от шести до двенадцати захоронений). Причем на 6-м участке старые семейные палисады сохранились только в начале: укажем на дошедшие до нас в хорошем состоянии надгробия разных типов в ограде, принадлежащие роду состоятельных купцов Гусаревых, среди которых обращает на себя внимание необычная по форме гробница известного в Москве владельца крупного кирпичного завода Н.М.Гусарева (†1860). К гусаревскому участку примыкает семейный участок не менее известной в старообрядческом мире династии Ананьевых, выходцев из Тульской губернии, несколько поколений которой играли значительную роль в управлении Преображенским богаделенным домом.
К сожалению, почти все первоначальные захоронения 6-го участка исчезли в советское время. Гораздо лучше сохранились старые могилы и памятники на 7-м и особенно на 8–10-м кладбищенских участках. Правда, и здесь есть невосполнимые утраты. Например, от обширного старого некрополя Гучковых, игравших до середины XIX в. огромную роль в развитии федосеевской общины в Преображенском, почти ничего не осталось.
Более благосклонной была судьба к захоронениям и памятникам беспоповской ветви знаменитых староверов Морозовых. На 7-м участке сохранились большие черного гранита родовой крест Елисея Саввича Морозова (†1868) и саркофаг над захоронением его и его жены Е.Д.Морозовой (†1866), принимавшей активное участие в делах семейной фабрики, устроившей моленную в своем московском доме. Елисей Саввич обладал известным в Москве собранием старинных икон, рукописей и старопечатных книг. О необычном надгробии-часовне похороненного на новом семейном некрополе (10-й участок) его сына Викула, тоже известного коллекционера, мецената, мы уже говорили выше. На этом же участке сохранился изящный, художественно исполненный из черного полированного камня родовой крест ветви В.Е.Морозова. Необходимость открытия своего собственного участка Викулой Морозовым объяснялась, в том числе, и тем, что у него с женой, Евдокией Никифоровной (урожд. Кочегаровой, дочерью упоминавшегося нами известного попечителя Преображенского богаделенного дома) было одиннадцать детей. Многие из Викуловичей стали известными деятелями. Они и их потомки впоследствии были погребены на этом огромном семейном участке. О большой площади семейного палисада свидетельствуют гранитные блоки цоколя ограды (сама ограда уничтожена). К сожалению, далеко не все надгробия здесь сохранились.
Неподалеку от второго Морозовского участка есть также второй семейный участок Кочегаровых (8-й участок), где можно видеть огромные, прекрасно отделанные саркофаги супругов М.Н. и К.В.Кочегаровых (†1904 и †1912, соответственно).
Среди староверов было немало собирателей старинных икон, рукописей (один из многих ярких примеров – династия Морозовых), ведь сама природа старообрядчества зиждется на заботе о древности, о традиции. На семейном участке видных московских купцов Егоровых (7-й участок) есть очень скромная могила – земляной холмик на месте погребения известного собирателя старины Егора Егоровича Егорова. Он активно участвовал в религиозно-общественной жизни старообрядческой Преображенской общины, намеревался передать свою богатую коллекцию икон, рукописей и книг федосеевской общине и открыть музей, но был в 1917 г. убит грабителями. Памятник ему поставить не успели, и, конечно, давно пора было бы силами общины и государства это исправить, и установить на могиле хотя бы крест, а по хорошему – и достойное надгробие в знак благодарной памяти: ведь части богатейшей коллекции Е.Е.Егорова пополнили собрания Российской государственной библиотеки, Третьяковской галереи и Государственного Исторического музея. На участке Егоровых сохранился родовой крест, два детских белокаменных надгробия и четыре черных полированных саркофага, один из которых – на могиле отца собирателя Георгия Константиновича (†1887). Отметим, что дед Егора Егоровича – Константин Егорович, был попечителем Преображенского богаделенного дома в тяжелые для староверов 1840-е гг., а умер он в 1866 г. в ссылке.
Большой вклад в историю старообрядческого Преображенского внесли представители известной федосеевской династии Москвиных. Выше упоминался изящный саркофаг на могиле руководителя старопоморской общины Ф.П.Москвина (†1909). Как и многие попечители Богаделенного дома, Ф.П.Москвин собирал древности, имел богатую библиотеку. Любопытно, но по каким-то причинам на его художественно исполненном саркофаге высечено только его полное имя, не указана даже дата смерти.
На «новом» участке некрополя сохранились большие семейные захоронения и других династий староверов, имевших большие заслуги перед своей Церковью и Москвой. История и генеалогия каждой такой семьи заслуживает отдельного исследования.
На семейном участкне Быковых находятся девять каменных саркофагов и родовой крест с надписью «При сем кресте полагается род московского купца Василия Петровича Быкова» (†1892). Он был попечителем Преображенского богаделенного дома, вместе с другими членами семьи строил староверческий скит в районе Грузинского вала, просуществовавший до 1930 г.
Также очень хорошо сохранились надгробия на участке известных в истории Преображенского богаделенного дома Касичкиных (девять саркофагов, родовой крест и один вертикальный памятник). Самая ранняя надпись – на памятнике А.В.Касичкиной (†1876).
Три поколения еще одной значимой в беспоповском обществе Москвы династии Кудряшовых также упокоились в «новой» части кладбища. Семь больших саркофагов стоят строго в ряд: такая планировка – единственная на Преображенском некрополе. Первым здесь был погребен Г.И.Кудряшов (†1873).
По пять–десять дореволюционных памятников уцелело и на родовых участках Смирновых (самая ранняя надпись – на саркофаге В.В.Смирнова (†1832)), Соколовых (самое раннее надгробие-саркофаг – над захоронением Л.М.Соколова (†1858)), Челноковых (первой здесь погребена Ф.С.Челнокова (†1858)).
Внутри некоторых участков на надгробиях можно увидеть разные фамилии. Родовые некрополи с намогильными памятниками с надписями дают много сведений о тесных родственных связях известных семей староверов. Этой темой одной из первых в наше время стала заниматься известный филолог Е.М.Сморгунова. В своей обстоятельной статье она пишет, что «Семьи Морозовых, Любушкиных, Горбуновых, Кочегаровых, Зиминых, Ивановых, объединяются в единый круг родственных отношений… Преображенское кладбище соединяет в себе черты конфессионально-общинного и семейного: здесь покоятся представители шести десятков различных родов, династий, семей, фамилий, т.е. тут – в буквальном смысле этих слов, общинно-родовое кладбище, и потому для него так характерны родственные пересечения, как это и свойственно старообрядческим некрополям»[7]. Е.М.Сморгунова подробно пишет о таких пересечениях в семьях Ананьиных, Анисимовых, Быковых, Володиных, Гузаковых, Гучковых, Зиминых, Мараевых, Морозовых, Уфимцевых и др.
Комплексно изучая Преображенский беспоповский некрополь, необходимо обращать внимание на старые металлические ограды семейных участков. Большинство из них имеет индивидуальный характер, они художественно исполнены, но, к сожалению, большинство без ремонта и реставрации пришли в аварийное состояние.
Интересными и важными направлениями изучения Преображенского кладбища староверов являются ономастика – научная дисциплина, занимающаяся именами и названиями, и особенно ее часть – антропонимика, предметом интереса которой являются непосредственно личные имена. На надгробных памятниках можно встретить очень большое число разнообразных имен, очень редких или даже почти вышедших из употребления в русском обществе еще в XIX в. Так, в именных надписях встречаются такие христианские имена, как Аггей, Афиноген, Галактион, Гурий, Мефодий, Фотий, Хрисанф, Агафия, Агриппина, Акилина, Васа, Евлампия, Евпраксия, Евфимия, Евфросиния, Ираида, Капитолина, Клеопатра, Мариамна, Марфа, Матрона, Пелагия, Фекла, Феодосия и др. Такое разнообразие имен связано с христианской традицией давать имя строго по святкам, а не по желанию родителей.
Как мы видим, перед современными исследователями старообрядческого кладбища стоят задачи, решение которых требует обладания специальными знаниями и навыками историка, архитектора, филолога, богослова и, конечно же, краеведа с его комплексным подходом к изучению памятника. Как уже указывалось, наши предшественники не оставили нам законченных фундаментальных трудов по истории Преображенского некрополя; нет полных списков захороненных и сохранившихся надгробий, исторических планов и схем кладбища.
Нужна большая комплексная программа по изучению наследия Преображенского старообрядческого некрополя. Начать эту работу необходимо с полной инвентаризации всех сохранившихся каменных и металлических памятников (надгробий, родовых крестов, оград), изготовленных и установленных до октября 1917 г. Революционные потрясения этого года и немедленно последовавшие за ними национализация и экспроприация были столь масштабны, что после этого рубежа на московских кладбищах (не только старообрядческих) традиционные памятники уже не ставились. Состоятельные купцы в момент превратились в бедняков и не могли уже заказывать каменных памятников на могилы своих родных и близких. По этим же причинам прекратили свое существование мастерские по изготовлению надгробий и оград. Наступила другая эпоха в истории некрополя и московского, в частности; ее характеризуют прекращение установки художественных памятников и оград, отказ от правильной регулярной планировки кладбищенских участков, утилизация (уничтожение как памятников) надгробий и крестов с целью их вторичного использования для различных хозяйственных нужд.
Сегодня правильно было бы объявить все сохранившиеся дореволюционные надгробия и ограды памятниками истории и культуры, так можно было бы сразу положить конец продолжающимся их исчезновению, разрушению и перестановке на другие захоронения. В ходе постоянной за последние два десятилетия фотофиксации старообрядческого Преображенского некрополя автором установлено, что и в наше время не стоящие на государственной охране дореволюционные надгробные памятники, хот я, конечно, и не столь катастрофически как в советские годы, но все же продолжают исчезать. Несомненно, число погребенных староверов на Преображенском кладбище за всю его дореволюционную историю во много раз превышает число захоронений, над которыми сохранились надгробные памятники с именными надписями.
Отчасти работа в этом направлении уже ведется. Первичными подсчетами и фиксацией уцелевших надгробий на московском старообрядческом некрополе (и Преображенском, и Рогожском) занимается Центр краеведения, москвоведения и крымоведения Российского НИИ культурного и природного наследия им. Д.С.Лихачева (Института Наследия). В целом, по нашим сугубо приблизительным подсчетам на Преображенском некрополе сохранилось около трехсот старых надгробий и родовых крестов. В 2023 г. сотрудниками Центра впервые подготовлен и издан электронный справочник по старообрядческому наследию Москвы, где есть и предварительный (пока не полный – работа продолжается) список надгробных памятников Преображенского некрополя, включающий сто семьдесят имен[8]. В пополненном за последние полтора года списке (неопубликованном) – уже более двухсот тридцати имен. К этому списку нужно добавить не менее полусотни белокаменных надгробий, надписи на которых уже, увы, не читаются (утрачены), а кроме того, некоторые саркофаги наполовину ушли в землю или повалены на бок, и определить, сохранились ли на них надписи, и, соответственно, прочитать их, также нет возможности. Нередко надписи на саркофагах и других памятниках не читаются только потому, что сильно загрязнены, потемнели, в этом случае не требуется серьезная реставрация, и решить эту проблему можно без особых затрат целенаправленными и систематическими усилиями членов старообрядческих общин. Таким же образом может быть поправлено положение со сдвинутыми со своих мест, ушедшими в землю, опрокинутыми надгробиями, аварийными покосившимися родовыми крестами.
Помимо этого, нужно, конечно, и привлекать государственные и муниципальные средства к тем памятникам, которые требуют больших ремонтных и реставрационных работ, которые не могут быть выполнены без участия специалистов. Сегодня такие масштабные реставрационные работы проведены лишь на двух наиболее внушительных памятниках некрополя – надгробие-часовня В.Е.Морозова и часовня М.П.Сергеева.
Нужна полная фотофиксация всех сохранившихся семейных участков Преображенского кладбища, каждого памятника в отдельности и всех имеющихся на них изображений, именных надписей и эпитафий. Отдельно следует обратить внимание на могилы скончавшихся в советскую эпоху руководителей и активных членов старообрядческих федосеевской-старопоморской, поморской и филипповской общин, исторически связанных с Преображенским. На этих захоронениях уже нет традиционных каменных гробниц, они обозначены, главным образом, восьмиконечными крестами (в основном, деревянными). И это тема отдельного исследования.
Еще одна важнейшая задача – составление подробной карты-схемы с обозначением всех выявленных памятников, сопроводив ее списком захоронений всех погребенных с краткими биографическими справками (по возможности). Составление такого списка – задача многотрудная и, бесспорно, требующая коллективных усилий и специального финансирования. В ходе выполнения такой работы следует выявить, систематизировать и изучить архивные материалы религиозной общины. Особое значение имеют документы личных фондов старообрядцев-коллекционеров, таких, например, как М.И.Чуванов (собирал сведения о погребенных на Преображенском кладбище), и других, в государственных архивохранилищах.
Следует просмотреть подшивки дореволюционной московской периодики (газеты «Московский губернские ведомости», «Русское слово», «Московский листок», «Братское слово», «Миссионерское обозрение», «Утро России», журнал «Церковь» и др.) для выявления сведений о федоеевской общине из различных статей, напечатанных некрологов и похоронных объявлений.
Для составления полного списка захороненных на Преображенском кладбище необходимо также просмотреть дореволюционные справочные издания: «Московский некрополь»[9], «Русский биографический словарь»[10] (оба справочника переизданы в конце XX – начале XXI в.).
Ценную информацию о погребенных на Преображенском некрополе могут дать их потомки, регулярно приходящие на свои семейные участки и ухаживающие за могилами. Некоторые потомки сами занимаются поиском информации по истории своего рода, пишут статьи и книги (Морозовы, Брюшковы, Зимины, Соловьевы и др.). Известный краевед Ю.Н.Соловьева составила и издала в 2002 г. сборник статей «Преображенское», куда включила несколько работ о староверах, погребенных на Преображенском кладбище.
Собранные и систематизированные текстовые, изобразительные и графические материалы следует издать типографским способом и в электронном виде, что явится крупнейшим вкладом в исследование старообрядческого Преображенского некрополя и в целом в некрополеведение Москвы.
Выработанную в процессе изучения Преображенского некрополя исследовательскую методику можно применить и в отношении Рогожского поповского некрополя, в целом по характеру захоронений и надгробных памятников очень схожего с Преображенским.
[1] Козлов В.Ф. Москва старообрядческая. История. Духовные центры. Наследие. – М., 2021; Смирнова К.А. Православные памятники исторических территорий Москвы: Преображенского, Черкизова, Богородского, Семеновского и Благуши. – М., 2021. – С.43–94; Ковылинские Преображенские чтения: Сб. материалов. – Вып. 1–4. – М., 2017; 2019; 2021; 2024.
[2] Укажем работы конца 1990-х гг., в отношении интересующей нас темы носящие постановочный характер: Сморгунова Е.М. Два века московского Преображенского некрополя. Материалы из архива Михаила Ивановича Чуванова // Мир старообрядчества. – Вып. II: Москва старообрядческая. – М., 1995. – С.166–210; Она же. Старообрядческие семейные и родовые захоронения на Преображенском кладбище // Старообрядчество в России (XVII–XX вв.) / сост. Е.М.Юхименко. – М., 1999. – С.344–360; Гришина З.В., Пушков В.П. Московский некрополь о старообрядческом купечестве конца XVIII – начала ХХ веков // Мир старообрядчества. – Вып. II… – С. 75–96. Одной из попыток научно-популярного представления этого некрополя является путеводитель по Преображенскому кладбищу В.Ф.Козлова (вышло 3 издания). См.: Козлов В.Ф. Московский Преображенский монастырь – духовный центр старообрядцев-беспоповцев: Путеводитель. – Изд. 3-е. – М., 2022.
[3] Саладин А.Т. Очерки истории московских кладбищ. – М., 1997. – С.49–50.
[4] Козлов В.Ф. Судьбы старообрядчества. 1920-е годы // Московский журнал. – 1992. – №7. – С. 38–39.
[5] Обзор сохранившихся надгробных памятников дается, главным образом, по авторскому тексту: Козлов В.Ф. Московский Преображенский монастырь…
[6] У В.Клементьева и Е.В.Чернышовой даты конины разобрать не удалось.
[7] Сморгунова Е.М. Старообрядческие семейные и родовые захоронения… – С. 359.
[8] См.: Козлов В.Ф., Смирнова А.Г., Смирнова К.А. Культурное наследие московского старообрядчества (XVIII–XXI вв.): науч.-информ. база данных [Электронное сетевое издание]. – М, 2023. – 233 с. –DOI 10.34685/HI.2023.68.18.004).
[9] Московский некрополь: В 3 т. / [В.И.Саитов и Б.Л.Модзалевский]; [авт. предисл. и изд. вел. кн. Николай Михайлович]. – СПб., – 1907–1908.
[10] Русский биографический словарь: В 25 т. / изд. под наблюд. председателя Имп. Рус. ист. о-ва А.А.Половцова. – СПб., 1896–1913.
Указ о продлении отсрочки 2025
Президент Российской Федерации В. В. Путин издал Указ от 26.06.2025 № 418, которым продлен до 2030 года (включительно) срок действия права на получение отсрочки от призыва на военную службу для соотечественников из числа старообрядцев, прибывших из-за рубежа на постоянное место жительства на территории субъектов Российской Федерации, входящих в состав Дальневосточного федерального округа. Ранее право на такую отсрочку было предоставлено Указом от 13.04.2020 № 256 на период с 2020 по 2025 гг.
Немногочисленным юношам-старообрядцам, переезжающим в Россию из Южной Америки, необходим достаточно длительный период времени, чтобы освоиться с реалиями нашей жизни. Отсрочка от призыва предоставляется тем, кто имеет статус участника Государственной программы по оказанию содействия добровольному переселению в Российскую Федерацию соотечественников, проживающих за рубежом, и осуществляет трудовую деятельность в крестьянских (фермерских) хозяйствах.
Продление на пять лет возможности получения отсрочки от призыва на военную службу — это важное проявление заботы России о соотечественниках, вернувшихся на Родину и проходящих непростой процесс привыкания к жизни в условиях, сильно отличающихся от прежней обстановки. В Южной Америке старообрядцы проживают в удаленных от внешнего мира поселениях, сочетая передовые приемы сельскохозяйственных работ с традиционным старорусским укладом жизни.
«Поморские ответы»: утверждение в вере древлеправославных християн
Алексей Геннадьевич Деликатный
(Древлеправославная Поморская Церковь, Крестцы, Новгородская обл.)
Утверждение в вере для древлеправославных християн всегда было необходимо. Страшные гонения на истинную православную веру во времена раскола в XVII веке, преследование царской властью приверженцев старой веры путем миссионерского давления в XVIII веке, разорение духовных центров и монастырей в XIX веке, закрытие храмов и репрессии против верующих атеистической властью в ХХ веке, и многие внутренние разногласия и расколы. Все это могло привести к упадку веры среди древлеправославных християн. Как не странно, гонения не прекращаются и сейчас, так как враг рода человеческого не дремлет, не стареет и не исчезает, а продолжает упорную борьбу с истинной Церковью Христовой. Милостивый Бог не оставил верную Ему паству, и посылал пастырей, которые оберегали и сохраняли в вверенных им християн. Это были мужи достойные, мудрые, богодухновенные, которые смогли составить бессмертный литературный труд в защиту веры. Книга «Поморские ответы» стала актуальной и неопровержимой в вопросах православного вероучения, как для времени его написания, так и для последующих веков. Это богословское сочинение, определяющее догматические основы Древлеправославия.
Поморские ответы, или «Ответы пустынножителей на вопросы иеромонаха Неофита» были созданы в Выговской старообрядческой пустыни в 1723 г. в ответ на 106 вопросов, присланных на Выг православным миссионером Неофитом. Этот гигантский апологетический труд потребовался в связи с указом Петра I от 22 апреля 1722 г., которым предписывалось: «Послать немедленно к староверам, проживающим в Олонецком уезде, из Синода духовное лицо для разглагольствия о происходящем церковном несогласии и для увещания».
«Поморские ответы» – замечательное апологетическое произведение Андрея Дионисьевича, киновиарха Выгорецкого общежительства (1674–1730). Андрей Дионисьевич обладал большой эрудицией. Ему хорошо были знакомы пергаментные рукописи. Он знаком с почерками, цветом древних чернил. Обладал обширным материалом, добытым при помощи изучения древних икон, был искушен в словесных науках того времени, грамматике, риторике, проявлял знание алфавита других языков. [1з].
В своих апологетических сочинениях Андрей Дионисьевич избегал резких выражений и оскорбительных выпадов. Киновиарх Выгорецкой обители Андрей Борисович (1734–1791) в «Описании жития Андрея Дионисьевича Выгорецкого» пишет: «Андрей сам, что сочиняше, с великим опаством и рассмотрением, а особливо «Ответы» свои против Неофита, и с коим праведно рещи, что не точию читающим потребно ко укреплению древлецерковного благочестия, но еще весма годным и для сущей политики.» [4, л. 100]
Во исполнение указа, в конце сентября 1722 года на олонецкие Петровские заводы прибыл учёный иеромонах Неофит, ученик Нижегородского архиепископа Питирима, и к началу декабря передал выговским пустынножителям свои вопросы с требованием в короткий срок написать ответы и явиться «для разглагольствия». К 21 июня 1723 г. рукопись «Ответов», с большим мастерством написанная в двух экземплярах, была сдана в канцелярию Петровских заводов. Первый экземпляр предназначался «господину присланному учителю иеромонаху Неофиту», а второй «для подачи императору через ландрата Олсуфьева». 4-5 сентября состоялся публичный диспут Неофита с выговскими «отцами» Мануилом Петровым и Иваном Анкидиновым, после чего 1 экземпляр привезённых старообрядцами «Ответов» был выслан в Синод. Об этом экземпляре известно, что он был подписан Даниилом Викуловым, старостой Ипатом Ефремовым и выборными от скитов, всего девятью лицами.
Текст «Ответов» был коллективным трудом целой группы книжников Выга во главе с наставником Андреем Дионисьевичем. По особому плану выговские отцы собирали документальные свидетельства и материалы для этого грандиозного полемического труда, используя значительный накопленный ранее материал по ревизии старообрядцами церковной реформы патриарха Никона. Ближайшими помощниками Андрея Денисова были его брат Симеон Дионисьевич, Трифон Петров и Леонтий Федосеев. Однако ни один из истинных авторов книги, из опасения ареста и репрессий, не был отпущен выговскими жителями для «разглагольства» с иеромонахом Неофитом. Нет их «рукоприкладства» и в экземплярах книги, приготовленных для Синода и императора. Но в копии «Ответов», написанной в том же 1723 г. для общежительства, была сделана в конце послесловия следующая приписка: «Божиею помощью и заступлением Пречистыя Богородицы и всех святых, всепустынное общетрудное советоответное извещение наше егда довершихом, и тогда е рукоприкладованием достоверствовахом ныне, аминь». (Если читать выделенные буквы в обратном порядке слов, то получится «Андрей Денисов») [9, 10].
Состав всех ранних по времени написания списков «Поморских ответов» первоначальной «выговской» редакции таков: 1) Оглавление; 2) Предисловие; 3) Увещание; 4) 106 вопросоответов; 5) Надсловие; 6) Заверочная «тайнописная» запись Андрея Денисова. Однако, начиная с 60-х годов XVIII в., в этих списках появляются новые тексты. Это указы Сената, Синода и канцелярии Петровских заводов, сделанные по распоряжению Петра I и касающиеся духовной миссии иеромонаха Неофита, причин и обстоятельств его приезда на Петровские заводы и создания «Поморских ответов». Вместе с этими документами в книгу включается обращение Выговских жителей к царю и новое старообрядческое сочинение — «История краткая о Ответах сих» — написанное на основании названных указов, на которые в его тексте даются ссылки.
Кратко отметим содержание некоторых ответов. На вопрос Неофита: «Вменяете ли вы благочестивого императора и святейший правительствующий синод за православных или причитаете к еретикам?», Андрей Дионисьевич отвечает: «Мы его государского благочестия не истязуем…, но всякого блага доброхотно желаем и от Господа Бога просим. Мы и святейшего правительствующего синода не уничижаем, но честно почитаем, и архиерейского достоинства бесчестными словесы не оглаголуем. И прочие вся российские христианы осуждати опасаемся. Тем же долженствуем мы не прочие судити, но свое спасение соблюдати и душам нашим велию милость» [2, Ответ 52, лл. 260–261]. «… И ответное сие разглагольство творим не своевольно, но по вашему принуждению. Не во обличение и в препрение какое и порицания собою наносити опасаемся» [2, лл. 6 об. и 172].
«Мы древлецерковные святые уставы непреложны соблюдати усердствуем, по апостольскому завещанию, сице повелевающему: стойте и держите предания, им же научистеся (к Солуняном, зач. 276). Мы готовое древлецерковное благочестие содержим, не своя, но древния святых предания соблюдаем. [2, лл.6 и 312об.]. «Мы в древлеправославной Церкви, раскола какова не сотворихом, а с намерением спасительным в древлецерковных уставах пребываем. Сего ради несмы расколотворцы». » [2, лл.3 и 3об.].
В «Поморских ответах» приведено множество обрядовых и догматических новшеств, внесенных патриархом Никоном. Особое внимание уделено вопросу: «О применении сложения перстов в крестном знамении». Приводится 105 доказательств, подтверждающих древний обычай двуперстного сложения.
Разбору таинства крещения – второго догматического нововводства Никона – посвящены статьи 35 и 36 Ответа 50-го: «В великороссийской церкви тайна святаго крещения, яко в погружениях, тако во обливании, за едино и действуется и приемлется… Но в древлеправославной церкви, от святых апостол и святых отец три погружения в крещении предашеся, обливания же нигде же видети повелено, но паче запрещено…». Этот вывод подтверждается многочисленными выдержками из творений святаго Дионисия Ареопагита (ученика апостола Павла), святаго Иоанна Златоустого, святаго Иоанна Дамаскина и других учителей церкви.
В ответе 50 разобраны также нововводства в чинопоследованиях (изменение чина крещения – ст. 23, миропомазания – 24, литургии – 25 и 26, чина исповедания – 27, венчания – 28, церквоосвящения – 31).
Особая статья (32-я) посвящена «изменению хождения по солнцу». Вместо общепринятого «по солнцухождения» на крещении, венчании, церквоосвящении.
В 101 ответе указывается, что в «нуждных случаях» и без иерархических чинов может существовать Церковь Христова. И не только три чина (Апостол зач. 153) в церкви различаются. «От самех апостольских времен, во многа времена, в гонительные тесноты и нуждныя случаи Церковь Христова с верными христианы пребываше. Многажды и кроме священников и кроме пространных тайнодейств» [2, Предисловие, л. 3].
«Простецы нужды ради могут совершать крещение и покаяние [2, Ответ 102, л. 6358 об.]. Святой Антоний Великий, святой Пахомий, святой Сава освященный и многие другие, не будучи священниками, «помышления человеческая» принимали и епитимийствовали [2, Ответ 102, л. 360 об.]. Свои доказательства поморцы приводили «не во отлагание священства, еже от Бога узаконися во спасение людем…, но в показание спасения от новин, опасающеся новин и священства с новинами и в новинах сущего» [2, л. 362 об.].
Святое Причастие – «нужднопотребное ко спасению таинство». В Церкви Христовой существовало три вида причащающихся. Первии суть, иже усты и сердцем в чистей совести приемлют животворящее тело и святую кровь Христову… и во святей Церкви на святей литургии причащаются [2, л. 366 об.]. «Втории» же христиане, которые в силу разных причин лишились возможности причаститься истинным причастием, и «устами вкусити животворящих и пречистых таин, обаче веру теплую и усердное желание о сем показуют, добродетельми свое житие украшающе, таковии чрез веру и усердие духовне причащаются плоти и крове Христовы» [2, л. 365]. Приводятся и примеры такого духовного причащения: житие преподобной Феоктисты, преподобного Петра Афонского, святаго Феофана, мученицы Дросиды и многих других. Третии же, которые «едиными токмо устами причащающиися…, иже скверными грехами окаляни, иже в смертных грехах погрязши и не очистившиися, котории не токмо не получат благодати Божия, но паче большее осуждение приимут» [2, л. 367].
«Поморские ответы» – непревзойденное творение наших достопамятных предков – с большой любовью переписывались староверцами. Это главная апологетическая книга староверцев, подводящая итог ревизии церковной реформы патриарха Никона 1653— 1658 гг. и её последствий для древлеправославия. Это камень, который не дал потоку церковно-государственных репрессий потопить истинную православную Церковь, и остается крепким основанием в утверждении в вере древлеправославных християн.
При подготовке доклада использованы материалы:
Поморские ответы. 1911 г. Издание Преображенского богадельного дома.
Статья И.Н. Заволоко ««Поморские ответы» и их значение для старообрядчества (1723–1973). Старообрядческий календарь, 1973. Рига.
Статья Бубнова Н.Ю. «Поморские ответы – главная книга старообрядцев». https://samstar-biblio.ucoz.ru/publ/144-1-0-1181
Статья К.Я. Кожурина «К 300-летию Поморских ответов». Календарь Древлеправославной Поморской Церкви, 2023. Санкт-Петербург.
«Поморские ответы»: об отношении к государственной власти и к иноверию
Михаил Олегович Шахов,
доктор философских наук, директор Благотворительного Фонда «Правда Русская»
Уже в первые десятилетия после раскола, когда преследователями ревнителей древлего благочестия совместно выступили государственная власть и официальная церковь, перед старообрядчеством встала необходимость определить своё отношение к государству и к обществу, сформулировать свою социальную позицию. «Поморские ответы» внесли свой немногословный, но очень весомый вклад в решение этой задачи. Принципы, намеченные в «Поморских ответах», остаются актуальными и в наши дни.
Если мы обратимся к истории европейских сектантских и еретических движений, то без труда обнаружим, что во многих из них наличествовала ясно выраженная, теоретически, доктринально обоснованная антигосударственная, демократически-социалистическая направленность, в некоторых сектах доходившая до полного анархизма и отрицания всякой государственности (яркий пример – анабаптисты в Германии XVI века). Опираясь на собственную трактовку Священного Писания, еретики вели проповедь имущественного равенства (а анабаптисты, уничтожая библиотеки – и интеллектуального равенства), отрицали судопроизводство, присягу, несение военной службы, сословную структуру общества.
После анафем собора 1667 года и под влиянием принимавших все больший размах и жестокость репрессий староверческие мыслители были вынуждены расстаться с надеждой на возвращение царя к истинной вере. Отступление от древлего благочестия высших гражданских и церковных властей и жестокие гонения утверждают их в убеждении о свершившемся падении последнего оплота Православия – Третьего Рима. Правительственные репрессии получили в религиозном сознании ревнителей старины значение наглядного подтверждения этого тезиса и послужили камнем преткновения для их гражданской совести. В самом деле, если гражданская власть теряла право на прежнее уважение, теряла всякий авторитет, то не совсем естественным являлось и повиновение такой власти. Более того, если царь был слугой, орудием антихриста, то и повиновение ему оказывалось грехом, служением самому антихристу, а борьба, противление такому царю, казалось, было бы делом богоугодным.
Но такого радикального вывода, возводящего борьбу с государством на уровень религиозной доктрины, староверческие духовные вожди не сделали. Оборона староверия от правительственных преследований носила пассивный характер, даже самые радикально настроенные староверы предпочитали не вооруженную борьбу, а бегство в отдаленные края. П.И. Мельников писал: «можно ли не признать истинного достоинства в многострадальном терпении русских людей, которое видно в наших раскольниках? Будь это на Западе, давно бы лились потоки крови, как лились они во время реформации или тридцатилетней войны, религиозных войн в Англии и пр.»[1]
Таким образом, в отличие от ересей, обладавших определенной доктриной, концепцией, богословским обоснованием преобразования или упразднения государства, старообрядческая доктрина оставалась чуждой проблем политического переустройства государства и общества, не выступала носителем идеи о насильственном установлении религиозных идеалов социальной справедливости.
Показательно, что старообрядческая литература, общий объем которой огромен, полностью игнорирует проблемы государственно-общественного устройства. Все вопросы, вызванные положением старообрядчества в иноверном ему государстве, волновали старообрядцев только в одном аспекте: возможно ли в этих условиях соблюсти «древлее благочестие»?[2] Во всех старообрядческих сочинениях одна тенденция, одна окраска – религиозная. Ни одного слова против жизни государственной, ни одного намека на несправедливость социального строя, ни одной жалобы на экономические порядки. Встречаются речи о мирском благоденствии и упоминания об общественных бедствиях, но исключительно в связи с религиозными причинами. Используя почерпнутую из ветхозаветной истории теорию о том, что прегрешения и нечестие царя навлекают Божию кару на весь народ, староверческие писатели причину переживаемых и могущих наступить бедствий указывали не в централизации государственной власти, не в попрании земских прав, не в экономической эксплуатации, а исключительно в измене древлему благочестию[3]. И.Ф. Нильский утверждает, что старообрядческие сочинения точно отражают реальные интересы и воззрения старообрядцев, а предположения, что они не высказывались вполне откровенно из боязни правительственных преследований совершенно неосновательны. Поэтому отсутствие социального протеста в старообрядческой книжности адекватно выражает отсутствие у старообрядцев интереса к светским социальным проблемам.[4]
Как известно, «Поморские ответы» писались именно как ответы на вопросы синодального миссионера иеромонаха Неофита, который старался спровоцировать староверов на высказывания, которые могли быть квалифицированы как оскорбление монарха и официальной церкви.
Неофит спрашивал: «Благочестивый государь наш император Петр Великий и самодержец всероссийский и святейший правительствующий синод и все православные христиане (т.е. новообряцы) верно со упованием надежду имеют спасение получити, вы же вменяете ли за православных или причитаете к некаким еретиком, ко отпадшим от Восточныя Церкве?» (вопр. 52), «за каковыя вины ныне в церкви (новообрядной) люди не спасаются, но погибают»? (вопр. 78).
«Поморские ответы» на вопросы о том, православен ли император Петр I, синод и последователи новообрядной церкви, неоднократно указывают, что староверы не считают себя вправе давать оценки благочестию государя и властей. Лишь Сам Господь может судить, кто пребывает в истинной вере и кто спасет свою душу. Сомневаясь в никоновских нововводствах, староверы говорили «мы его императорского православия не испытуем, но всякого блага его Боголюбивому Величеству доброхотно желаем и от Господа Бога просим. (…) Мы и святейшего правительствующего синода не уничижаем, но честно почитаем, и архиерейского достоинства безчестными словесы не оглаголуем» (ответ 52), «прочия судити аще спасаются или не спасаются, за каковыя вины, сего мы не дерзаем и статей на сие писати не тщимся ибо иныя судити весма отрицаемся» (ответ 78).
Конечно, следует принимать во внимание вынужденную уклончивость староверов, отвечавших на вопросы миссионера, стремившегося уличить их в нелояльности властям. Но занятая староверами позиция является принципиальной – мы не судим других людей, власти и духовенство, избравших свой путь в религиозной жизни, мы лишь стремимся сами следовать святоотеческому преданию и просим не препятствовать нам в этом.
Характеризуя социальную позицию, которой неизменно придерживалось староверие, нужно выделить два принципиальных момента:
— не судить о спасительности, истинности или ложности другой веры, не судить о праведности и благочестии людей другой веры, но хранить свою верность Древлеправославию, стоять за своё право хранить древлее благочестие;
— второй принцип, сформулированный замечательным староверским мыслителем ХХ века А.В. Антоновым – «староверие – это противление злу ненасилием». В ответ на зло, на несправедливость, на дискриминацию мы не бунтуем, не прибегаем к насилию, а противимся злу путем делания добра в рамках законопослушания – строим храмы, занимаемся благотворительностью, храним духовное наследие, одним словом, созидаем своё, а не разрушаем чужое, даже если оно неправое.
По справедливому мнению П.И. Мельникова, специально занимавшегося изучением вопроса о социально-политических настроениях староверов, даже самые радикально настроенные староверы-беспоповцы, отказывавшиеся совершать моление за царя, признавали в принципе необходимость царской власти, были чужды антимонархических и демократических стремлений[5]. Староверческие писатели всегда с гордостью упоминали о происхождении из знатных боярских и дворянских родов боярыни Морозовой, княгини Урусовой, братьев Денисовых (князей Мышецких). Напротив, попытки А.И. Герцена и В.Н. Кельсиева развернуть среди старообрядцев революционно-демократическую пропаганду потерпели полный провал.[6] Старообрядческий митрополит Кирилл в своем послании к русским поповцам предостерегал их от всех врагов и изменников царю, «наипаче от злокозненных безбожников, гнездящихся в Лондоне и оттуда своими писаниями возмущавших европейския державы. Бегайте убо оных треклятых… то бо суть предтечи антихриста, тщащиеся безначалием предуготовати путь сыну погибели».[7]
Беспоповские согласия, которые в воображении приверженцев теорий о «крестьянском антицерковном движении» представляли ещё более благоприятную для революционной работы среду, вовсе чуждались контактов с «неверными» пропагандистами революции не менее, чем с еретиками-никонианами. Никаких сведений об успехах попыток народнической пропаганды среди беспоповцев нам не удалось обнаружить.
Старообрядцы Преображенского Богадельного дома преподнесли 17 апреля 1863 г. в Зимнем дворце императору Александру II всеподданнейшее письмо, в котором говорилось: «Великий Государь! Много голосов подъемлется к Твоему престолу: дозволь и нам сказать нашу правду: Изменники и возмутители хотели оклеветать нас пред целым миром и приравнять нас к себе. Они лгали на нас. Мы храним свой обряд, но мы Твои верные подданные. Мы всегда повиновались властям предержащим. Но Тебе, Царь Освободитель, мы преданы сердцем нашим. В новизнах Твоего царствования нам старина наша слышится. На Тебе, Государь, почиет дух наших Царей добродетельных. He только телом, но и душою мы Русские люди. Россия нам матерь родная; мы всегда готовы пострадать и умереть за нее. Наши предки были Русские люди, работали на Русскую Землю, и за нее умирали. Посрамим ли мы память отцов и дедов наших и всех русских христиан, от которых кровь нашу приняли? Враги, злоумышляя против Твоей державы, возжигают мятеж в Польше и грозят нам войною. Великий Государь! Десница Божия возвеличила державу Твоих предков: она даст Царю Освободителю одоление на давних врагов и притеснителей Русской Земли, которые народ Русский от корня отрывали и веру его насиловали. Престол Твой и Русская Земля не чужое добро нам, а наше кровное. Мы не опоздаем явиться на защиту их и отдадим за них все достояние и жизнь нашу. Да не умалится держава Твоя, а возвеличится, да не посрамятся в нас предки наши, да возрадуется о Тебе старина наша Русская. На Тебя все надежды наши, а преданность наша Твоему престолу непоколебима. Царствуй долго, Великий Государь, на славу России и на утешение Твоих верноподданных!»
Александр II ответил на это обращение следующими словами: «Я рад вас видеть и благодарю за сочувствие общему делу. Мне хотели вас очернить, но я этому не верил, и уверен, что вы такие же верноподданные, как и все прочие. Вы мои дети, а я вам отец, и молю Бога за Вас, так же, как и за всех, которые, как и вы, близки моему сердцу».
Триста лет спустя после написания «Поморских ответов» многое в России радикально переменилось, ушли в прошлое гонения на староверие, осуществлявшиеся государством и официальной церковью. В наши дни старообрядчество неизменно хранит Древлеправославную веру, не отступает от заложенного первыми защитниками Древлеправославия отрицательного отношения к никоновской реформе. Но в современном мире, когда важнейшее значение для сохранения России приобрело сохранение традиционных духовно-нравственных ценностей, социальная позиция старообрядчества, его диалог с российским обществом и государством должен развиваться на принципах, заложенных «Поморскими ответами»: не становиться судьей людей другой веры, а хранить свою веру, проявляя уважение и терпимость, находить возможность мирного сосуществования и служения общественным интересам.
[1] Извлечения из распоряжений по делам о раскольниках при императорах Николае и Александре II, пополненные запиской Мельникова. — Лейпциг, 1882. — С. 84.
[2] Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII века. — СПб., 1909. — С. 143.
[3] См.: Белоликов В.В. Историко-критический обзор существующих мнений о происхождении, сущности и значении русского раскола старообрядчества. — С. 36-38; Громогласов И.М. О сущности и причинах русского раскола…; Пономарев С. Происхождение и развитие…; Рождественский С. Критический обзор существующих мнений о расколе старообрядчества. — ОР РГБ, ф. 172, к. 362, е/х. 17.
[4] Нильский И.Ф. Несколько слов о русском расколе. — С. 13 и сл.
[5] Пономарев С. Происхождение и развитие… — С. 119.
[6] См.: Субботин Н.И. Раскол как орудие враждебных России партий. — М., 1867; Зеньковский С.А. Русское старообрядчество. Том II. С. 483-530.
[7] Белоликов В.В. Историко-критический обзор… — С. 26-27.
Современный опыт взаимодействия с общественными организациями в Древлеправославной Поморской Церкви
Заместитель Председателя Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви
Алексей Александрович Безгодов
Одним из вопросов обсуждаемых старообрядческой общественностью на Круглом столе в марте 2016 г.[1] и на Первом Всемирном старообрядческом форуме в 2018 г.[2], стал вопрос активизации старообрядческого общественного движения, для чего необходимо было создать новые некоммерческие организации, а так же высказывались идеи учреждения Всероссийского старообрядческого общественного объединения. В качестве пожеланий предлагалось, чтобы такое объединение имело вне конфессиональный и не клерикальный характер, а учредителями выступили бы сами общественные организации из различных регионов.
Теперь по прошествии нескольких лет, мы имеем возможность оценить первые результаты такой работы. Безусловно, за эти годы сделано очень много в развитии старообрядческих общественных организаций, улучшились координация и взаимодействие. Благодаря деятельности Фонда «Правда Русская» ежегодно осуществляется целый ряд инициатив. Увеличилось количество проектов финансируемых из Фонда Президентских грантов и из других источников.
Однако остаются и нерешенные задачи. Так негативным (если не сказать авантюрным) опытом можно назвать самопроизвольную организацию в 2019 г. Леонидом Севастьяновым[3] «Всемирного Союза староверов». Экстравагантные выходки и заявления учредителя, активно использующий гражданские СМИ, во многом дискредитируют старообрядчество в глазах общественности. Деятельность этого «Союза» широко обсуждались в сети интернет и на других старообрядческих площадках.
Более подробно хотелось бы сказать о новой попытке организации всероссийского общественного объединения — о Международном старообрядческом союзе, который юридически оформился осенью 2023 г.
В отличие от высказанных на форуме пожеланий, организационную инициативу взяла на себя Московская Митрополия белокриницкого согласия. Общественные организации как учредители были привлечены формально. В реальности проект Устава будущей организации был утвержден на Совете Митрополии, кандидатура председателя союза так же рассмотрена и предложена Митрополией, а исполнительным директором стал клирик белокриницкого согласия. Учредительное собрание так же проходило в доме причта Московской Митрополии, там же имеет и свой юридический адрес. Как мы видим, такую организацию никак нельзя назвать внеконфессиональной и общестарообрядческой, и что это в полной мере внутрицерковный проект РПСЦ.
Странным выглядит и опубликованное сообщение о регистрации этого союза. В информационном релизе в списке учредителей указаны представители Русской Православной Старообрядческой Церкви и различных старообрядческих согласий. Но и здесь выдали желаемое за действительное. Так как в качестве учредителей присутствовали не официальные представители старообрядческих согласий, а были приглашены лишь руководители некоторых общественных организаций.
Таким образом, сейчас действуют две структуры, называющие себя общестарообрядческими, провозгласившие себя как бы исполнителями решений общестарообрядческих форумов и круглых столов – «Всемирный Союз староверов» (Севастьянова) и «Международный старообрядческий союз» (Коровина). Но что интересно! Их лидеры Л. Севастьянов и В. Коровин периодически мелькающие на страницах и экранах федеральных средств массовой информации, совершенно отсутствуют на каких либо известных общестарообрядческих мероприятиях. Они не бывают на научных конференциях по старообрядчеству, игнорируют какие-либо общественные встречи, не встретишь их на презентациях книг, открытиях выставок и музейных экспозиций, не замечены они и в регионах на мероприятиях, организованных общинами. Возникает ощущение, что эти деятели, позиционирующие себя лидерами общественных мнений и настроений, на самом деле скрываются и прячутся от реальных старообрядцев. Кто-то скажет, что эти люди активно заняты общеполитической деятельностью и им некогда заниматься повседневной научной и культурной жизнью старообрядчества. Но тогда для чего они возглавили организации с такими громкими названиями? В тоже время мы видим, что когда им нужно, они с удовольствием выступают «от имени и по поручению» всего старообрядчества, с которым правда не имеют никакого постоянного контакта и взаимодействия.
Не меньшие странности происходят и с некоторыми общестарообрядческими проектами. Несколько лет назад на наших форумах, круглых столах и заседаниях рабочей группы был обозначен приоритетный проект по переводу Евангелия на русский язык. Была создана редакционная группа с участием доктора наук А. Муравьева (РПСЦ), клирика РДЦ о. Андрея Марченко и представителей других согласий. Был издан пилотный перевод Евангелия от Луки, который был представлен участникам прошлого форума для изучения и обсуждения. Затем были выделены немалые средства для продолжения этой работы. И что мы узнаем теперь? Редакционная группа, которая была утверждена на общестарообрядческих мероприятиях распущена. Работа по переводу передана неизвестным представителям РПСЦ. Без всякого уведомления изменены принципы перевода. А. Муравьев продолжает работу, но теперь уже под патронажем Белокриницкой Митрополии и ее предстоятеля митрополита Леонтия. Свой собственный перевод готовит Московская митрополия РПСЦ. Третий перевод выпущен Всемирным Союзом староверов. Поневоле вспоминается басня о лебеде, раке и щуке. Этот печальный пример, как нельзя лучше демонстрирует слабую способность в координации деятельности старообрядческих согласий на общественном и культурном поприще.
Да и имеющиеся общественное движение назвать общестарообрядческим уже сложно. Известно, что в 2020 г. Русская Древлеправославная Церковь вышла из межстарообрядческой рабочей группы и других общественных структур, связанных с этой деятельностью. Складывается впечатление, что представителей РПСЦ устраивает отсутствие «конкурирующего» поповского согласия, тем самым монополизируя общественное поле. В тоже время поморцы наоборот стараются привлекать представителей других согласий, в частности часовенных и спасовцев, которые принимали участие в прошлых форумах и готовы были участвовать в этот раз, однако, как стало известно, на этот форум по какой-то причине организаторы не стали их приглашать. Не были приглашены и многие известные старообрядческие общественные деятели. И сегодня хочется задать вопрос — где же они? Почему мы не видим многих наших деятелей культуры и науки? Почему многие из них не приглашены на этот форум? В тоже время мы видим, что здесь присутствует большое количество клириков, как будто это церковное собрание, а не общественный форум.
Так же хотелось бы затронуть тему нашего общения, в том числе позиционирования в СМИ. К сожалению, повсеместно нарушается принцип паритета в межстарообрядческой работе. По нашему мнению, при осуществлении общих проектов стоило бы соблюдать равноправие в наименованиях, либо всех именовать согласиями, либо официальными наименованиями в соответствии с регистрационными документами. Однако часто получается совсем не так.
Приходится констатировать, что, к сожалению, тенденции развития старообрядческого общественного движения пока далеки от ожидаемых.
Спаси Господи за внимание.
[1] Круглый стол «Актуальные проблемы старообрядчества» состоялся 3 марта 2016 г. в Доме Национальностей г. Москвы.
[2] Всемирный старообрядческий форум проходил в Москве 1 октября 2018 г. в Доме русского зарубежья.
[3] На момент организации Всемирного союза Леонид Севастьянов так же числился церковнослужителем РПСЦ.
«Поморские ответы»: как защита от политики прозелитизма РПЦ МП в настоящее время
Антон Павлович Мельников,
к.психол.н., Древлеправославная Поморская Церковь
В Евангелие от Луки, Глава 6, стих 31 сказано:
«И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними»
Говоря о проблеме прозелитизма обычный человек, как правило, вспомнит активное продвижение католиков и протестантов на ряде территорий Древней и Средневековой Руси. Чуть более продвинутый в историческом плане начнет вспоминать униатство на Украине. Больше того, обязательно расскажет о том, как страдала и страдает от этого РПЦ МП, припомнив высказывание их начальника Кирилла: «Прозелитизм — это похищение душ. Есть такой термин. Когда люди принадлежат одной церкви, а их похищают для другой церкви, это и есть прозелитизм».
И действительно Русская Православная Церковь Московского Патриархата очень любит рассказывать о происках различных конфессий по отношению к себе и тем территориям на которых располагаются ее приходы цитирую: «Ситуация осложняется еще и тем, что некоторые протестантские миссионеры осуществляют прозелитическую деятельность под видом благотворительности и анонимно, не называя свою конфессию».
Можно было бы посочувствовать РПЦ МП, если бы при этом они сами не занимались тем же самым прозелитизмом, правда, в силу своего лукавства называя это «Благовестие». Больше того, так сложилось, что Западные христиане привыкли к взгляду, что Православие – «не миссионерское». Исподволь чиновники РПЦ МП в своих выступлениях и публикациях проводят мысль о том, что Православная миссия не «центробежна», а «центростремительна»: не миссионеры выходят на проповедь, а Церковь «ждет», когда люди сами придут. Но так ли это на самом деле?
Напомню, что термин «прозелитизм» означает «обращение», принуждая их изменять своим верованиям, своему окружению, своим взглядам, своей религии. В прозелитизме присутствует изрядный элемент убеждения людей в том, что их нынешние верования неверны или плохи. Но позвольте, а как тогда нам, древеправославным, нужно относится к тому, чем уже почти четыреста лет занимается РПЦ МП?
Речь в моем докладе пойдет о «Поморских ответах» как защите от политики прозелитизма РПЦ МП в современное время. В качестве затравки, я бы хотел привести маленький пример даже не из «Поморских ответов», а из так называемой критики их. И, в первую очередь, «Обличение неправды раскольнической» Арсения Мацеевича, которая в свою очередь является переработанной работой Феофилакта «Неправда раскольническая, которую на себя объявили выгорецкие пустосвяты в ответах на вопросы, поданные им от честного иером. Неофита». Обратите внимание, что в самом названии этого документа заложен основной посыл прозелитизма убедить читателя в том, что их нынешние верования неверны или плохи. Где здесь миссионерство? Очень откровенное указание на то, что вера древлеправославных неверна и плоха.
Есть расхожее выражение, что история все расставит по своим местам. Многие произносят эту фразу как бы говоря – подождите, все наладится, все будет хорошо, правда восторжествует. К сожалению, это далеко не так. История, увы, не может расставить все по местам, более того, чем дальше от происходящих событий, тем больше мифологического в оценке того что тогда было. Это особенно актуально, когда одни из тех, кто продвигает эту мифологию в той или иной степени имеют возможность влиять на массовое сознание. И в этой ситуации особое значение приобретают несколько вещей – это наличие письменных источников того периода и традиции наставничества, передающие суть событий того времени от лица участников.
Для современных древлеправославных история предательства Веры Никоном и его последователями, это не история из учебника, а то, что до сих пор является единым переживанием всех тех, кто хранит в себе веру своих предков. Подчеркну – не дата из учебника истории 7 класса о том, что в середине XVII века в Русской Православной Церкви произошел раскол, а личностное событие участниками которого были наши с вами пращуры! Именно их рассказы и истории жизни, истории их подвига во имя Веры, передаваемые из поколения в поколение. То, что составляет основу любого воспитания – личностный пример!
Этим мы существенно отличаемся от тех, скажу так, служащих РПЦ МП, которые рассматривают те события через призму именно прошедшего исторического события. Ну нет, и не может быть у них этой самой личностной истории. Не может ни один так называемый священник РПЦ МП сказать, что его корни восходят к тем сторонникам Никона, которые учинили тот раскол. Нет таких династий в структуре РПЦ МП. Как следствие отсутствие вот этой самой личностной истории и приводит к тому, что боль и страдание не принявших никонианство, для современного священства РПЦ МП, лишь просто факт истории.
Это, если хотите, как отношение к фашизму. Те, чьи деды и прадеды воевали имеют стойкую прививку от этой чумы. А те, кто воспринимает это как часть истории, готовы согласится с тем, что «не все однозначно было» и вот мы с вами уже видим, как коричневая чума поднимает голову. В этой связи наша с вами задача не дать тем самым людям, которые воспринимают никонианский раскол как прошедшее историческое событие убедить в этом остальной мир.
Меняются времена, меняются технологии, но не меняется содержательная часть того, что проецирует во внешний мир клир РПЦ МП. Аргументация за прошедшее время изменилась мало. И в этой связи очень важно и нам придерживаться тех самых корней, которые 300 лет назад дали нам наши предки. Как уже было сказано речь идет об «Ответы пустынножителей на вопросы иеромонаха Неофита», больше известные как «Поморские ответы».
Давайте еще раз определим для себя что же такое прозелитизм. Дословно с древнегреческого – обращенный. Но в позднем понимании это слово приобретает значение убеждения людей в том, что их нынешние верования неверны или плохи.
Если свести все утверждения РПЦ МП в отношении древлеправославия, то можно выделить основной тезис, который приводится как аргумент «неправильности» древлеправославия: Нет Церкви – нет священства – нет таинств – нет спасения. При этом любят ссылаться на Феофана Затворника: «А когда нет Церкви, нет спасения, ибо только в Церкви спасение, как в ковчеге Ноевом. Церковь Христова имеет священство. У них нет священства; стало, нет и Церкви. Церковь Христова имеет Таинства. У них некому совершать Таинств; следовательно, у них и Церкви нет».
Причем давайте отметим, что эта, если так можно выразится претензия, не меняется уже много лет. И сейчас, когда люди начинают снова обращаться к древлеправославию священство РПЦ МП продолжает запугивать их именно этим: нет Таинств – нет спасения.
Позволю себе еще одно небольшое отступление. Как известно вера, это не только обряды и соблюдение канонов, это еще и большая внутренняя работа по осмыслению всего того духовного наследства, которое оставили нам в виде «святых богодухновенных писании святоцерковного предания». Но, к сожалению, современный человек слаб и не всегда готов читать, чаще полагаясь на рассказы людей, которые, по его мнению, разбираются в этом вопросе. И именно на этом поле начинают играть чиновники РПЦ МП.
Если для любого древлеправославного «Поморские ответы», это, извините за такое сравнение, настольная книга, с которой начинают знакомиться буквально с раннего возраста. То для неофитов, только открывающих для себя древлеправославие это своеобразная терра инкогнита, да еще и написанная на непонятном для них церковно-славянском языке. Вот этим в том числе и пользуется клир РПЦ МП рассказывая небылицы про древлеправославных. Так и получается, что мифы про староверов тиражируются во множестве, а опровержение этих самых мифов происходит в узком кругу. При этом мы с вами прекрасно знаем, что с момента написания «Ответов» РПЦ МП так и не смогло их опровергнуть.
Но давайте вернемся к «основной» претензии, которую я озвучил выше. Нет Церкви – нет священства – нет таинств – нет спасения. Что ж давайте попробуем разобраться с этим вопросом.
Здесь нам на помощь приходит 101-й ответ, что: «Церковь Божия – не стены и покров, а вера и житие… Церковь не стенами и столпами утверждается, но верою православною и житием благочестивым ограждающися сияет… и вера святая и православная не в стенах заключается, а в нерассудном сложении святых богодухновенных писании святоцерковного предания». И далее подробно рассказывается о том, что и без иерархических чинов может существовать Церковь Христова: «Господь наш Исус Христос многим апостолом, священства не имущим, повеле крестити. Не священницы быша во учителях. По правилу апостола Павла: учитель, аще и мирский человек будет, искусен же слову учения и нравом чист, таковыи да учит… Не священницы быша во пророцех, якоже дщери четыри святаго апостола Филиппа… И сии вси, якоже священницы, тако и не священнии, действующе, единыя церкве, единыя веры бяху».
Серьезнейшая проработка вопроса и уровень ответов. Что же мы читаем у критиков ответов из РПЦ МП: «Этот еретик сии слова подразумевал так, что не нужна церковь рукотворенная, не нужны таинства церковные, не нужно святое Миропомазание, не нужно божественное Причащение, не нужно священство, не нужно разрешение грехов, не нужны брак и елеосвящение. Даже не нужным противопоставляет и святое крещение от иерея божия; а только де веруй в Бога и живи хорошо, и довольно ко спасению. Поэтому, не явно ли, что он разрушает все Божественное домостроительство? Не явный ли этот Андрей Денисов еретик самый злейший и предтеча последнего антихриста, и усердный воли его исполнитель чтоб воевать против Бога». Замечательный уровень аргументации игумена РПЦ МП Парфения.
Вот это постоянное передергивание написанного в «Поморских ответах», сознательное замалчивание того, на что ссылаются авторы и, что более важно, игнорирование прямых цитат отцов церкви совершенно не изменилось за столько лет. Больше того, обратите внимание, как сам Никон, так и его последователи активно продвигают одну простую мысль – это выгодно нам, значит это правильно, а это не подтверждает нашу аргументацию, а значит можно откинуть. Вот в этом, пожалуй, вся суть никонианста – принимать то, что выгодно в данный конкретный момент, а не то, что было заповедано изначально.
При этом, что интересно, критики «Поморских ответов», как бы не замечают, что и таинства в древлеправославии сохранились, больше того приводятся выписки из жития святых, прологов, творений отцов Церкви, подтверждающих совершение таинства крещения и простецами. Так апостол Филипп – не священник – крестил евнуха в пути и многих в Самарии. «Святой апостол Анания, еще в диаконех сыи, крести апостола Павла, оскудения ради пресвитер…» Крестили и «несвященнии жены»: святия равноапостольная Фекла и др. И если во времена апостолов бывали церкви без архиереев и священников (в Самарии, Дамаске и Ликаонии), то «явственно есть, яко вера православная и церковь святая, во время… нужды может без священников пребывати». Но замечать этого нельзя, ведь тогда распадется основной посыл никониан, что древлеправославные не спасутся. Проще не заметить написанного: «В таких случаях простецы нужды ради могут совершать крещение и покаяние. Святой Антоний Великий, святой Пахомий, святой Сава освященный и многие другие, не будучи священниками, «помышления человеческая» принимали и епитимийствовали. Свои доказательства поморцы приводили «не во отлагание священства, еже от Бога узаконися во спасение людем…, но в показание спасения от новин, опасающеся новин и священства с новинами и в новинах сущего».
Я привел только небольшой разбор 101-го и 102-го «Поморских ответов», как образец точной и выверенной позиции древлеправославных по отношению к прозелитизму РПЦ МП. Но мы с вами все прекрасно знаем, что и остальные ответы столь же точны, а аргументация безупречна.
Позволю себе в заключении процитировать полностью сказанное начальником РПЦ МП Кириллом: «Прозелитизм — это похищение душ. Есть такой термин. Когда люди принадлежат одной церкви, а их похищают для другой церкви, это и есть прозелитизм. Мы считаем, что наш несчастный народ, силой оторванный от православной веры в 20-30-е годы, и крещеный в православной церкви на 80%, имеет право вернуться к своим духовным истокам, снова вернуться к той церкви, от которой он был силой оторван». Только начальнику Московской РПЦ стоило бы начать с начала, сказав о том, что его предшественник Никон совершил именно акт прозелитизма, и сейчас люди имеют полное право «вернуться к своим духовным истокам, снова вернуться к той церкви, от которой он был силой оторван».
Древлеправославные не захотели ничего изменять в понимании веры и в видении церкви, со времен Крещения Руси святым князем Владимиром, и до настоящего времени веруют так, как приняли от Крещении Руси. И ни Никоновские реформы, ни политические интересы, ни страх перед мученической смертью, не заставил их пойти на компромисс, и что-либо изменить в своей вере. Не пойдем на это и мы: «Мы в древлеправославной Церкви, раскола какова не сотворихом, а с намерением спасительным в древлецерковных уставах пребываем. Сего ради несмы расколотворцы. А приобщения нынешние российские церкве опасаемся, не священные саны отметающе, не тайнодейств церковных ненавидяще, но новин от никоновых времен нововнесенных опасающеся. Опасаемся, да не подпаднем под древлецерковные запрещения».
Завершая выступление, могу только повторить уже сказанное выше – необходимо чтобы «Поморские ответы» были в открытом доступе и ознакомится с ними могли как можно больше людей. И очень показательно то, даже к нынешнему мероприятию напечатали очередной тираж этой книги, репринт с Преображенского издания 1911 г. Это важно потому, что именно такая публичность и доступность позволит выбить из рук никонианцев все их крапленые карты, а сами Ответы станут по истине замковым камнем на пути прозелитизма РПЦ МП.
«Поморские ответы»: творческая история
Елена Михайловна Юхименко,
д.филол.н., гл. научный сотрудник Государственного исторического музея
В 2023 г. исполнилось 300 лет создания «Поморских ответов», выдающегося памятника старообрядческой мысли и литературы. Созданные по конкретному, можно сказать, местному поводу, в далеком Обонежье, этот свод, тем не менее, стал памятником всеобщим, настольной книгой для старообрядцев всех согласий и регионов.
Исторический контекст создания «Поморских ответов» показывает, что в условиях, в которых Выговское общежительство существовало в первой четверти XVIII в., этот труд был не просто фундаментальным книжным проектом, но подвигом во имя веры[1]. Формальная история написания давно известна из выговских источников. Однако последние разыскания в области рукописной книжности позволили восстановить ту историю, которая не лежит на поверхности, то есть творческую историю создания «Поморских ответов»
1. Собирание материалов церковно-археологического характера
Выговские источники сообщают, что в 1705–1713 гг. выговские киновиархи Андрей и Семен Денисов с целью сбора свидетельств церковно-археологического характера побывали в Москве, Новгороде, Киеве, Нижегородье и других местах, «досматриваше по церквам и по монастырем кресты и чюдотворные образы, како благословящая рука у Спасителя, для подлиннаго свидетельства»[2].
К примеру, в сочинении Андрея Денисова «О федосеевцах» 1710 г. в числе доказательств отсутствия на древних крестах титлы «IНЦI» приводятся свидетельства памятников из Успенского и Благовещенского соборов Московского Кремля, соборной церкви Переславля-Залесского, описаны кресты Соловецкого монастыря, новгородские кресты Антония Римлянина, крест на Волховском мосту, Корсунские врата, миниатюры в августовском томе Софийского комплекта Великий Миней Четиих[3]. Вошедшие позже в «Поморские ответы» сведения о российских древностях являются ценными свидетельствами исторического бытования многих православных реликвий. Старообрядческие книжники зафиксировали конкретное местонахождение и состояние памятников в первой четверти XVIII в., причем часть указанных ими артефактов к настоящему времени, во всей видимости, утрачена, другие же изменили свое состояние сохранности.
Параллельно с выговцами сбором свидетельств в пользу старой веры занимался идеолог дьяконовского согласия москвич Тимофей Матвеев Лысенин, составивший несколько объемных «книг», датируемых 1706–1713 гг. и представляющих собой приведенные в систему свидетельства в пользу старых обрядов.
2. Составление Дьяконовых ответов
Неоценимый опыт составления полемико-догматического сочинения выговские книжники получили в 1716–1719 гг., при работе над «Дьяконовыми ответами», которые были поданы епископу Нижегородскому Питириму, развернувшему широкую миссионерскую работу на Керженце.
Прежде никто не обращал внимания на важное свидетельство Жития Андрея Денисова, написанного Андреем Борисовым в 80-х гг. XVIII в. с использованием свидетельств очевидцев и сохранявшихся в Выговской пустыни рассказов о первом киновиархе[4]. В Житии в главе «О написании блаженным отцем Андреем Дионисиевичем Нижеградских ответов» говорится о знакомстве Андрея Денисова в Москве «с единым весма добрым человеком из согласия, нарицаемаго поповщина, с которым они весма потщателно многия обыскаша вещи, иже зело подкрепление дающе древлецерковному святому благочестию». Когда же керженские старообрядцы оказались перед необходимостью дать ответы игумену Питириму, они обратились за помощью к своему благодетелю-москвичу, но тот, «ведая их всех немощь в писменном руководстве» и будучи уверен, «яко ко оному составлению непременно быть надлежит грамматическому правописанию, и риторическому искусству, и непогрешению» в богословии и Священном Писания, обратился к Андрею Денисову и, «дабы он вступил в настоящее бедственное тризнище, давая ему все нужнопотребное к написанию их ответов»[5].
Таким москвичом, который выступил в качестве посредника между керженскими дьяконовцами и Выговским общежительством, мог быть только Тимофей Матвеев Лысенин. Обратившись к Андрею Денисову с просьбой составить ответы для подачи Питириму, Лысенин передал выговскому киновиарху и свои материалы наработки.
Нам удалось обнаружить кодикологические подтверждения этой догадке. По крайней мере две «книги» Тимофея Лысенина, 1711 и 1713 гг. (РГБ. Собр. Егорова. № 383, 1040), оказались на Выгу в 1716 г., когда должна была начаться работа над составлением ответов Питириму (он направил дьяконовцам свои вопросы 1 января 1716 г.). Эти кодексы, имеющие пометы-автографы Тимофея Лысенина, непосредственно использовались выговскими книжниками для работы: ранними выговскими почерками, в том числе почерками Андрея и Семена Денисовых, были сделаны приписки и дополнения на вклеенных листах[6].
Выговские книжники тщательно работали над текстом, усиливая систему доказательств и добиваясь снижения полемической интенции. Изучение одного из промежуточных списков «Дьяконовых ответов» (РГБ. Собр. Егорова. № 598) позволило нам установить, что в работе помимо Андрея Денисова принимали участие Семен Денисов и Даниил Матвеев. Поскольку Семен Денисов вернулся на Выг из заключения в Новгороде в марте 1718 г., работу над данным вариантом «Дьяконовых ответов» следует отнести к концу марта — апрелю 1718 г.
В свете открывшихся фактов нами было по-новому прочтено одно из посланий Андрея Денисова[7], которое прежде связывалось с работой его автора над «Поморскими ответами». Как следует из текста этого сочинения, оно было сопроводительным при посылке еще не оконченного варианта письменного сводного «вопросо-ответного» труда: в письме упоминается «желаемое вами собрание ответное». Теперь совершенно очевидно, что речь идет об авторском черновом списке «Дьяконовых ответов». Выговский киновиарх неоднократно указывает, что труд еще не окончен, просит рассмотреть присланный текст соборно, но ни в коем случае не копировать, а также молиться о завершении работы: «ко исправлению и совершению сихъ трудовъ, <…> молитвы теплы источите».
Выявленные нами материалы позволяют утверждать, что по отношению к «Дьяконовым ответам» выговские книжники выступили не просто как редакторы, но непосредственно как авторы-составители и редакторы собственного текста. Используя материалы Тимофея Лысенина и свои собственные, Андрей Денисов с ближайшими помощниками составили полностью текст «Дьяконовых ответов». В рамках своей литературной школы, предполагавшей тщательную работу над текстом, и с учетом заказного характера работы выговские книжники многократно совершенствовали собственное сочинение, что зафиксировали выговские черновые списки «Дьяконовых ответов» и упомянутое послание Андрея Денисова.
Работа над «Дьяконовыми ответами» дала выговским старообрядцам бесценный литературный опыт, который оказался востребованным уже через три года.
3. Непосредственная работа над текстом «Поморских ответов»
По указу Петра I от 22 апреля 1722 г. в Олонецкий уезд было послано из Синода духовное лицо «для разглагольствия о происходящем церковном несогласии и для увещания». В конце сентября 1722 г. миссионер иеромонах Неофит, снабженный от Синода подробной инструкцией, прибыл на заводы, и указом олонецкого ландрата к концу декабря выговцам было велено письменно ответить на 106 его вопросов. При всей подготовленности выговских книжников новая работа требовала большого труда и времени. Потому выговцам пришлось не раз просить отложить «разглагольствие» до окончания составления ответов.
Работа над «Поморским ответами» велась под руководством Андрея Денисова в 1722–1723 гг. По свидетельству Ивана Филиппова, ему помогали Семен Денисов и Трифон Петров, но писал в основном Андрей Денисов и представлял написанное на рассмотрение выговского собора. В Житии Андрея Денисова сообщается, что киновиарх практически самостоятельно работал до 50-го ответа, далее вследствие необходимости скорее завершить работу воспользовался материалами своих сотрудников, однако подверг их серьезному редактированию, прежде всего чтобы избежать резких высказываний в адрес властей и синодальной Церкви.
Большой вклад в подготовку критики подложных «Деяния на еретика Мартина» и «Феогностова Требника», вошедшей в «Дьяконовы ответы» и «Поморские ответы», внес Мануил Петров, который неоднократно специально посылали в Москву для визуального изучения этих сомнительных кодексов[8]. В анализе этого материала Андрею Денисову помогал также выговский книжник Леонтий Федосеев[9].
Во многих рукописных списках Поморских ответов на последнем листе помещалась заверочная «тайнописная» запись Андрея Денисова:
«Божиею помощию и заступлением Пречистыя Богородицы и всех святых.
Всепустынное Общетрудное Советоответное
Извещение Наше Егда Довершихом,
И тогда Е Рукоприкладыванием Достоверствовахом Ныне. Аминь».
Из начальных букв от конца к началу складывается имя главного составителя Поморских ответов: «Андреи Денисов». Далее указывается дата окончания труда: «Лета от мироздания 7231-го, месяца июня 21-го». (Эту дату – 21 июня 1723 г. – неверно относить к созданию конкретного списка).
«Дьяконовы ответы» и «Поморские ответы» опираются на обширный общий пласт фактического материала, но организация материала в названных памятниках существенно различается. В «Поморских ответах» был применен хронологический принцип систематизации материала, например, в 5-м ответе 93 свидетельства в защиту двуперстия были расположены в общем хронологическом порядке, начиная с самых древних (в «Дьяконовых ответах» был использован иконографический принцип). Научный подход проявился также в том, что данные самого памятника выговцы дополняли почерпнутыми ими из письменных источников историческими сведениями о происхождении предмета, обстоятельствах и времени его создания. Свидетельства одних и тех же памятников книжники использовали в разных разделах своего труда.
4. Подача «Поморских ответов» на Петровских заводах
Написание «Поморских ответов» было завершено 21 июня 1723 г. и скреплено подписями Даниила Викулина и Ипата Ефремова и выборных от скитов.
28 июня 1723 г. 10 человек, представляющих старообрядческий суземок (среди них не было выговских наставников и главных составителей поскольку опасались повторения истории с «Дьяконовыми ответами», когда был казнен дьякон Александр), прибыли с «ответной книгой» на заводы. Со стороны пустынножителей устные собеседования с Неофитом вели келейник Андрея Денисова Мануил Петров и брат Даниила Матвеева иконописец Иван Матвеев. Очное общение сторон успеха не имело. Благодаря покровительству заводской администрации общежительству удалось избежать возможных последствий миссионерской работы.
5. Два подносных экземпляра Поморских ответов
Два подлинных подносных экземпляра «Поморских ответов» хранятся в собрании Е.Е. Егорова (РГБ. Собр. Егорова. № 193, 194). Оба они имеют автографы («рукоприкладства») выговских деятелей.
Один из этих экземпляров (№ 194) принадлежал иеромонаху Неофиту, затем попал в Синод и в 1743 г. его выслали в Московскую контору Синода для передачи митрополиту Ростовскому Арсению Мацеевичу, которому была поручена доработка труда Феофилакта Лопатинского (ум. 1741) «Обличение неправды раскольнической» (написан в 1734 г., издан в 1745 г.). Этот экземпляр имеет по листам скрепу секретаря Синода Ивана Муринова. Раритет был приобретен Е.Е. Егоровым у книгопродавца С.Т. Большакова 15 февраля 1893 г. за 75 руб. Именно с этого экземпляра были одновременно и независимо друг от друга выполнены два издания: в Христианской типографии при Преображенском богаделенном доме 7419 (1911) г. и издание Братства Честнаго и Животворящаго Креста Господня, в типографии П.П. Рябушинского 1911 г.[10]
Другой подлинный экземпляр был куплен собирателем в июне 1893 г. у М.П. Вострякова за 100 руб.[11] Эта вторая «заручная книга» предназначалась для заводской администрации: «для известия в Канцелярии быти»[12]. В это время на Петровские заводы прибыл обер-гофмейстер В.Д. Олсуфьев. Выговцы, видя его интерес, воспользовались случаем: передали экземпляр ему и «слезно» просили подать их императору Петру I, «желающе, да известно будет его величеству наше убогих покорное ответство»[13]. Таким образом, неверно полагать, что оба экземпляра изначально предназначались царю (в них нет даже этикетного в таких случаях посвящения). Отсутствие в данной книге каких-либо помет дворцового ведомства и ее дальнейшая судьба указывают на то, что до императора она не дошла, а осела в дворянских кругах, где ею почти не пользовались (что объясняет прекрасную сохранность рукописи), а в конце XIX в. продали антиквару[14].
Версия о том, что «Поморские ответы» дошли до Петра I и он их читал, появилась в Житии Семена Денисова в конце XVIII в., в ранних выговских источниках отсутствует, поэтому ее следует признать поздней и легендарной.
«Поморские ответы» дали старообрядцам прочное основание в защите своих взглядов; ни одному автору официальной церкви не удалось не только опровергнуть это сочинение, но и превзойти его в доказательной базе.
Формально «Поморские ответы» были написаны на протяжении полугода, с конца 1722 г. до 21 июня 1723 г., однако восстановленная творческая история этого памятника показывает, что его написанию предшествовали почти 20 лет упорного собирания, осмысления и систематизации свидетельств церковно-археологического характера в пользу старых обрядов. Как со всей очевидностью показывает рукописное наследие, создание Дьяконовых и Поморских ответов является итогом совместной работы старообрядческих книжников, поповцов и беспоповцев, которые соединили свои усилия, чтобы дать достойный ответ синодальным миссионерам.
[1] Подробнее см.: Юхименко Е.М. 1) Исторический контекст создания «Поморских ответов» // Третьи Ковылинские чтения (в печати); 2) «Поморские ответы»: История создания // Кунсткамера. 2023. № 4 (22). С. 81–92.
[2] Филиппов И. История Выговской старообрядческой пустыни. СПб., 1862. С. 139.
[3] Смирнов П.С. Споры и разделения в русском расколе в первой четверти XVIII в. СПб., 1909. С. 035–037.
[4] Этот материал впервые изложен мною в статье: Бубнов Н.Ю., Юхименко Е.М. Дьяконовы ответы» // Православная энциклопедия. М., 2007. Т. 16. С. 516–517. См. также: Юхименко Е.М. Поморские ответы // Православная энциклопедия. М., 2020. Т. 57. С. 432–435.
[5] РГБ. Собр. Егорова. № 1208. Л. 227–230 об.
[6] Подробнее см.: Юхименко Е.М. К истории Дьяконовых ответов: Новая атрибуция одного из посланий Андрея Денисова // ТОДРЛ. СПб., 2016. Т. 64. С. 422–434.
[7] Дружинин В.Г. Писания русских старообрядцев. СПб., 1912. С. 106–107. № 64. Подробнее см.: Юхименко Е.М. К истории Дьяконовых ответов: Новая атрибуция одного из посланий Андрея Денисова // ТОДРЛ. СПб., 2016. Т. 64. С. 422–434.
[8] ГИМ. Собр. Уварова. № 344/2, л. 181–182 об.
[9] Там же. Л. 181.
[10] См.: Дружинин В.Г. Подлинная рукопись Поморских Ответов и ее издания. СПб., 1912.
[11] См.: РГБ. Ф. 952. Ед. 15 (Каталог рукописного собрания Е.Е. Егорова). Л. 46, № 292 (совр. № 194); Л. 79, № 572 (совр. № 193); Рукописные собрания Государственной библиотеки СССР имени В.И. Ленина: Указатель. Т. 1., вып. 2. М., 1986. С. 71 (раздел написан Ю.Д. Рыковым)
[12] Филиппов И. История… С. 178.
[13] Там же. С. 178–179.
[14] В недавнем описании этих рукописей находим ничем не подкрепленное утверждение, что «оба экземпляра (РГБ. Ф. 98. № 193, 194) были направлены в Канцелярию Петровских заводов, затем хранились у Петра I <…>» (Анисимова Т.В. Каталог славяно-русских рукописных книг из собрания Е.Е. Егорова. М., 2019. Т. 2: № 101–200. С. 211).
Благодарность Президента РФ Михаилу Олеговичу Шахову
17 апреля 2025 года Директору Благотворительного Фонда «Правда Русская» доктору философских наук, профессору Президентской Академии Михаилу Олеговичу Шахову объявлена благодарность Президента Российской Федерации за вклад в обеспечение деятельности Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ —
Пятые Ковылинские
В Санкт-Петербурге, в Государственном музее истории религии, который находится в самом центре северной столицы, на Адмиралтейском острове, 19 ноября 2024 года прошли Пятые Ковылинские чтения, посвященные 330-летию Выговского общежительства и 350-летию со дня рождения киновиарха (настоятеля киновии) Андрея Дионисиевича (князя Мышецкого).
«Ковылинские чтения» – это ежегодная научная конференция, организованная Культурно-паломническим центром им. протопопа Аввакума (г. Москва, Преображенское), где, наряду со светскими учеными, традиционно принимают участие ученые старообрядцы разных согласий.
Чтения были названы так по имени московского купца, основателя Московского федосеевского Преображенского монастыря, старовера Ильи Алексеевича Ковылина. В прежние годы «Ковылинские чтения» проводились в Москве на Преображенском, а в этом году, в связи с круглыми датами, их было решено провести в Санкт-Петербурге, поближе к Выгу и Поморью.
Участники чтений из Москвы, Петербурга, Екатеринбурга, Самары, Карелии, Ленинградской и Новгородской областей обсудили историю и традиции Выговского поморского общежительства — крупнейшего духовного центра русского старообрядчества, оказавшего огромное влияние на культуру и быт крестьян Русского Севера и ставшего, подобно большинству древнерусских монастырей, центром книжности и духовного просвещения. Как подчеркнули собравшиеся, Выговская обитель, обретя статус оплота старой веры и будучи преемницей традиций Соловецкого монастыря, стала центром притяжения древлеправославных христиан, не хотевших принимать «Никоновых новин».
Доклады, которые подготовили ученые Эрмитажа, Русского музея, Российской государственной библиотеки, Пушкинского дома, Музея истории религии, представители российской высшей школы, настоятели старообрядческих общин касались личности киновиарха (основателя общины) Андрея Дионисиевича, биографии и творческого наследия настоятелей Выговский обители, анализа главного апологетического труда староверия — «Поморских ответов».
Большинство докладов было посвящено непосредственно истории и традициям Выговского поморского общежительства.
Также предметом обсуждения стали проблемы сохранения веры, исторического наследия и культурных традиций в условиях глобализации и влияния новых технологий на повседневную жизнь, перспективы развития старообрядческого предпринимательства, вопросы международного сотрудничества.
Пятые «Ковылинские чтения» в этом году стали не только очень интересным мероприятием для всех, кто на них присутствовал, но и поводом для глубокого размышления не столько даже о прошлых событиях из истории нашего государства, сколько о месте и роли старообрядчества в современном российском обществе.
По материалам сайтов «Старообрядцы», «Русская вера»
Перед началом «Ковылинских чтений» прозвучали приветственные слова директора Музея истории религий Е.А. Терюковой и председателя Российского Совета ДПЦ В.В. Шамарина.
Затем выступил член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте Российской Федерации А.С. Клямко. В частности Андрей Станиславович отметил:
«Нынешние юбилейные Пятые Ковылинские чтения было решено провести в Санкт-Петербурге, где на протяжении почти трех столетий существует крупнейшая в России старообрядческая община – Невская старообрядческая поморская община, объединяющая на сегодняшний день потомков двух братских согласий, не имеющих священства – поморского и федосеевского… Исторически сложилось так, что и поморское и федосеевское согласия, уходящие своими корнями к традициям Соловецкого монастыря и Выговского старообрядческого общежительства, были тесно связаны между собой, и, несмотря на возникавшие порой разногласия, разделяли общую судьбу.
Нынешняя конференция приурочена к двум значимым для нашей Древлеправославной Поморской Церкви датам: 330-летию Выговского общежительства и 350-летию со дня рождения одного из его основателей… Неслучайно мы отмечаем эти знаменательные даты в рамках ставших уже традиционными Ковылинских чтений. Известно, что в 1781 году основатель Преображенского монастыря Илья Алексеевич Ковылин лично побывал в Выговском поморском общежительстве, где ознакомился с местным монастырским уставом и откуда привез с собой в Москву искусных выгорецких певчих и наставника. В Преображенской обители было заведено древнее наонное пение. Этим лишний раз подчеркивалась преемственность монастыря от Выгореции и Соловков. Также при Илье Алексеевича Ковылине установились прочные связи между московской и петербургской федосеевскими общинами.
Связь Соловков, Выга, Москвы и Петербурга дает о себе знать и в наши дни. Наши общины активно сотрудничают друг с другом. Невская община принимает самое непосредственное участие в восстановлении на месте Выговского общежительства того, что было утрачено за долгие годы лихолетья».
Приветствия участником «Ковылинских чтений» также прислали ответственный секретарь Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте Российской Федерации А. Третьяков и представитель администрации президента России А. Терентьев.
Из доклада «Духовное наследие Выговской обители и современность» профессора Михаила Олеговича Шахова, директора Благотворительного Фонда «Правда Русская».
«Выгорецкая обитель и её насельники, память которых мы чествуем сегодня, стали символами твердого стояния в Старой вере. Прежде всего, насельники Выгорецкой обители своим житием дали примеры благочестия и праведности, без которых никакая учёность и богословские познания не могут служить Православию.
Величайшим наследием, переданным последующим поколениям древлеправославных христиан, вплоть до нас, ныне живущих, стало творение выгорецкого киновиарха Андрея Денисова – «Поморские ответы», 300-летие создания которых мы отметили в прошлом году. Помимо своего основного значения – историко-богословской защиты Древлеправославия, «Поморские ответы», как это признано учёным миром, стали началом отечественной палеографии, научно-критического исследования текстов, выразившегося в великолепно аргументированном выявлении подложности «Деяния на еретика Мартина» и «Феогностова требника». А ваш покорный слуга в своих трудах постарался доказать, что «Поморские ответы» по праву должны занять своё место и в истории русской философской мысли.
Конечно, книжное наследие Выга не исчерпывается «Поморскими ответами», здесь и «Виноград Российский» Симеона Денисова и другие сочинения, и, конечно, монастырский устав, который трудами Илии Алексеевича Ковылина стал основой для устройства жития в Московской Преображенской старообрядческой обители. Но завершу эту общую оценку наследия Выгорецкой обители возвращением к начальным словам своего выступления: выговские иноки были не просто талантливыми книгописателями, иконописцами, хозяйственниками – прежде всего они были мужами праведной жизни».
Далее профессор Шахов затронул принципы отношения к государственной власти и к людям другой веры, сформулированные в «Поморских ответах» и вопросы толкования духовного антихриста в современных условиях.
«Выговские отцы учат нас, не изменяя ни в чём Старой Вере, не внося отсебятины и новин, уметь находить ответы на новые вопросы, которые ставит перед нами не только синодальный миссионер Неофит, но сама жизнь», — подвел итог М. О. Шахов.
Моленная при музее в Самаре
Хранительницы и экскурсоводы музея Наталья Евтеева и Светлана Мишунина с руководителем самарской поморской общины и организатором музея Павлом Владимировичем Половинкиным
Хранительницы и экскурсоводы музея Наталья Евтеева и Светлана Мишунина с руководителем самарской поморской общины и организатором музея Павлом Владимировичем Половинкиным
15 марта 2025 года состоялось освящение моленной при музее истории староверия в Самарской поморской общине. Службу возглавил наставник из Москвы Михаил Михайлович Рачек при участии причетников самарской общины. Посещаемость музея растет, количество интересующихся древлеправославием увеличивается (и за счет туристов, и за счет самарцев). Чтобы избежать посещения экскурсантами молитвенного зала в самом поморском храме и была создана молитвенная комната при музее.
Музей был создан еще в 1997 году и на том момент являлся одним из первых в своем роде в России (если не самым первым). Следует заметить, что это один из немногих старообрядческих музеев России, созданных при староверческой общине и силами и средствами самой общины, ее прихожан и руководства (П.В. Половинкина). Развитие музея осуществляется также за счет средств общины.
Сегодня музей включает в себя пять небольших залов. В планах открытие еще трех – создание экспозиции в виде земляной тюрьмы (по подобию тех, где томились протопоп Аввакум и боярыня Морозова с соузниками) с отдельным помещением, где посетители смогут прослушать аудиозаписи писем княгини Урусовой и других, что передает атмосферу узилища и дает пример силы духа древлеправославных узников, а также залов гостиной купца-старовера и старообрядческой иконописи.
Научную поддержку в развитии музея оказывает научный секретарь самарского историко-краеведческого музея Дмитрий Алексеевич Сташенков, а также сотрудники Художественного музея, областной библиотеки и госархива Самарской области.
О своих впечатлениях от посещения музея в группе ВК Поморский начетчик» поделился один из христиан – гостей Самары.
«На неделе (конец марта) посчастливилось посетить Самарский музей истории старообрядчества, расположенный по адресу: улица Льва Толстого, 19. Экскурсию проводил настоятель храма во славу Казанской иконы Пресвятой Богородицы города Самары — Половинкин Павел Владимирович.
Музей включает в себя несколько залов, тематически обособленных друг от друга, но охватывающие различные стороны старообрядческой жизни прошлого и настоящего.
Первый зал посвящен истории крупнейшего исторического центра православных християн XVII-XIX вв. — Выгорецкой киновии. Под стеклянными витринами можно лицезреть различные предметы (артефакты) того времени, многие из которых достались музею от инока Варлаама, приложившему к этому немало усилий. Помимо этого в данном зале представлен один из списков выдающегося полемического произведения християн-поморцев — Ответы пустынножителей на вопросы иеромонаха Неофита (Поморские ответы).
Следующий зал посвящен великомученикам за древлеблагочестие протопопу Аввакуму, боярыне Феодосии Морозовой и инокам Соловецкого монастыря, ставших для всех християн последующих поколений воплощением стойкости и готовности к самопожертвованию во имя Веры. В зале помимо экспонатов, представлены репродукции картин русских художников с аннотацией, такие как: «Сожжение протопопа Аввакума» Г.Г. Мясоедова, «Черный собор» С.Д. Милорадовича, «Боярыня Морозова» В.И. Сурикова.
Следующий зал раскрывает тему повседневного быта староверов Самары и Самарской губернии конца XIX — начала XX вв., включая молитвенную одежду, атрибуты богослужения и предметов бытового использования.
И последний зал музея, который был открыт совсем недавно, представляет собой оборудованную моленную комнату. Центральное место в ней занимает иконостас, деревянные части которого были привезены из моленной села Поим Пензенской области, в которой служил известнейший поморский начетчик Лев Феоктистович Пичугин.
Помимо перечисленного, экспозиции музея изобилуют предметами духовной культуры староверов из собрания самарской общины: старинными иконами, литьем и книгами, в числе которых издания первопечатника И. Федорова, датируемые XVI веком.
Посетить этот прекрасный музей, вы можете по предварительной записи или в день свободного посещения каждое воскресенье с 11.00 до 13.00.
За проведенную экскурсию выражаем глубокую благодарность руководству Самарской общины и в частности Половинкину Павлу Владимировичу, о чем с превеликим удовольствием написали в книге отзывов и предложений!».
Преображенский богадельный дом во время захвата Москвы французскими войсками в 1812 году
Время от времени в современных публикациях в том или ином варианте воспроизводится миф о том, что во время оккупации Москвы наполеоновскими войсками староверы Преображенской обители приветствовали захватчиков и даже лично выражали преданность Наполеону. Этот миф был разоблачен еще в дореволюционный период. В подтверждение этому мы публикуем материал, напечатанный в журнале «Старообрядческая Мысль» № 10, 1912 г. с. 965-970 под названием «Старообрядцы и Наполеон. (Новый документ)». Автором публикации 1912 года указан А. Панкратов. В конце напечатанного текста также помещены инициалы («Р.С.»), что, возможно, означает журнал «Русское слово», из которого, в свою очередь, перепечатала текст «Старообрядческая мысль».
Публикацию подготовил профессор М.О. Шахов.
Известно обвинение, которое кидается старообрядцам:
— В двенадцатом году они изменили. В награду за измену французы охраняли Преображенское кладбище.
Когда черносотенная печать хочет ошельмовать Гучковых, она говорит:
— Их предки изменили и перекинулись к Наполеону.
Насколько в этом правды?
Старообрядец федосеевского согласия Г.Е. Смирнов передал в наше распоряжение пожелтевшую от времени рукопись письма от 23-го ноября 1814 года некоего Ивана Маркова, жившего в то время на Преображенском кладбище. К этому Маркову от провинциального старообрядца Степана Федоровича поступил запрос, каким чудом уцелел Преображенский богадельный дом от французского нашествия. Марков приводит в ответ на запрос рассказ, продиктованный ему «отцом Тимофеем Емельянычем», который «cиe плачевное время пребывал во обители неотступно». Рукопись эта нигде не была напечатана и представляет большой интерес, как правдивый рассказ очевидца. Письмо написано славянским языком.
«По вшествии своем в Москву, — рассказывает Тимофей Емельянович, — в 5 число, т.-есть в четверток, в первом часу поутру приходили три француза и усиливались крепко в передния ворота на двор, но, однако, милостью Божиею… в то время сохранены были, даже и до третьяго часа пополудни. Потом приехал французский адъютант с двумя солдатами к сим же вратам и у ворот постоял, на двор посмотрел, a ничего не спросил. И тако поехал от нас в Матросскую богадельню и тамо взял с собою семь человек французских солдат и переводчика нашего русского, знающего французский язык, и они были вcе вооруженные, конные, и приехали к самым воротам и стали нас спрашивать, что тут живут за люди; тогда мы, собравшись все престарелые, слепые и хромые, и убогие и вся больничная братия возмутились и вострепетали во отчаянии своея жизни, не знали, что нам будет, какое от Бога милосердие или за наши грехи наказание, и стали им отвечать, что здесь жительство московского общества купецкая богадельня. Маер (майор – М.Ш.) выслушав от нас такой ответ, сказал: я желаю здесь иметь квартиры и при себе иметь караульных, кои будут сохранять cиe место, только есть ли у вас сено, овес, вино и пиво или водка, говядина, куры, яйца, коровье масло, творог и прочие съестные припасы. На cиe мы отвечали, что квартира для вас будет опорожнена и справна, а вина, пива и водки у нас нет, а съестных припасов, что есть у нас, то и сказали правду.
A о вере и исповедании, и согласии никакого ни спросу, ни истязания не было.
И потом отворили наши ворота и въехали во двор все и спросили, где у вас конюшня, и поставили своих коней, и сами стали по двору расхаживать, и потом спросили, много ли у вас коров, мы сказали тридцать, и говорит он: мне потребно пять коров, которые б молока не доят, еще дайте масла и творогу и кур, яиц, муки и прочих съестных припасов; и тако все оное ему исполнено безоотговорочно. Получа он cиe от нас в то время и отъехал, а караульных при нашем месте оставил. И стояли у нас честно и обид никому ничего не творили, пили и ели все наше братское, что когда случится, больших припасов не спрашивали и каждый день сменялись то те, то другие. И тако сохранилась сия наша обитель до десятаго дня сохранно, и никаких наездов и страхов не было. И потом в восьмом часу поутру приехали французов вооруженных конных человек до пятисот или более и стали усильством и разбоем коровий двор разбивать и всякими мерами в него влезать, что одному и удалось через ворота перелезть. И ворота он отпер и отворил, и всех оных на двор впустил. Что увидя, стоящие у нас караульные солдаты и переводчик и наш хозяин Алексей Никифорович, подошед к ним, стали от разорения защищать, отчего и сделалась между оным французом и нашим караульным и переводчиком немалая штурма и спор, даже до обнажения саблей. Мы же, вышедши за ворота, стоим и глядим на них, а что делать, не знаем, токмо, воздевши руце, с умилением и слезами призываем в помощь Всемогущаго Бога… И тако неизреченною милостью Божией и щедротами караульные наши и переводчик, по многом разглагольствовании, свирепство их преодолели и от расхищения и разбою защитили, и они отъехали все прочь безо всякаго нам огорчения. Cиe видя, наши караульные тот же час послали с рапортом о случившемся нападении к своему коменданту, о чем вскоре на другой же день от него прислан оный предреченный маер. Он привез указ, писанный на французском языке, который и прибит был на воротах коровьяго двора. К тому уже, смотря на оной, не смел никто прикоснуться. И потом остался у нас во обители сам стоять на квартире и занимал покои в конторе, пять дней никуда не выезжал, проживал весьма спокойно, никаких обид нам не чинил. И продолжалось все оное время покровительством Божиим до седьмого на десять числа. И посем собравшись от нас нощию в двенадцатом часу съехал. На отъезде нам сказал последнее слово: «Прощайте, мне с вами век не видаться». И все оное было говорено через переводчика. Спустя после его отъезда два дня приехали к нам французские начальники, комендант и губернатор и прочие их чиновники с командою солдат осматривать наше жительство и все наше состоящее в нем имение. И взъехали прямо на двор стали по двору ходить и смотреть, а нам ничего неизвестно, какое их намерение и что с нами хотят делать, только на них смотрим с великим страхом и трепетом.
Во-первых, взошли в келию отца Сергея Яковлевича, потом ко мне, Тимофею Емельянычу, и везде смотрят и оглядывают, как в келиях, так и под кельями, а чего ищут, нам неизвестно, и потом пошли смотреть в амбар, где у нас мука лежит, и в кладовую, и в свечную восковую избу, и в хлебную, и все оное осмотрели с великим потщанием и прилежанием, а мы, собравшись, издали только ходим за ними и смотрим, что будет. Потом взошли в больницу, и в то время случилось у нас стоять над умершим погребение и на могилы понесли с пением «Святый Боже». И они все оное видели, а нам ничего не сказали. И с мужского двора прямо пошли на женский двор, и там везде осмотрели. Пошли в одну кладовую и увидели, что в ней стоят убогих старух сундучки и коробки, сумки и разные узелки. И, вышед вон, стали между собою говорить, что это не добре. И потом пошли в моленную на вороты, и тогда случилось в самую вечерню, и смотрели они на святыя иконы и чин церковный и с великим прилежанием и главами своими зыбали, и тако возвратились назад, и между собою разговаривают на своем языке, что это добре, это шпиталь (госпиталь). Нам же только оное и разумно, а прочее что разговаривают, неизвестно. Только сказали они переводчику: мы сюда приехали за тем, что русские обыватели доказывают, что здесь хранится множество имения московских купцов и здешнего хозяина, напитков и прочего на многие миллионы, а это, что нами усмотрено, то им и самим будет мало и не на долгое время, а от нашего императора приказу нет разорять больницы и все убогие места. И с тем поехали от нас, а караульные остались у нас; и приказали им накрепко соблюдать наше место от всяких праздношатающихся солдат и никого не пущать. И так они по приказу своих начальников и сохраняли нас с великим прилежанием, и продолжалось это время октября по 10-е число.
И потом вдруг сделалось в Москве страшное землетрясение от порохового взорвания. И от несчастного сего приключения и ужасного удару разрушилась Ивановская колокольня, Алексеевская башня, чахаусъ (цейхгаус – М.Ш), Никольския ворота, городская стена в двух местах, на что смотреть было страшно, такожде и по близости того места многия палаты претерпели повреждение, а в редком окне остались целы рамы и стеклы, и это было нoщию часу во втором за полночь. И мы в то время стояли полунощницу, и у нас от того трясения многия иконы с мест попадали, и вдруг сделался из пушки ужасный выстрел и бысть в Москве великий шум трубного гудения два дня и две нощи непрестанно. И наши караульные не мешкав ни малого часу в полночь от нас собрались и ушли. И так по неисповедимым судьбам Божиим освободися царствующий град Москва от ига французского».
Иван Марков передает, что от Наполеона был строгий приказ не разорять больниц и богаделен. Этим объясняется, что вместе с Преображенским богадельным домом были сохранены: Матросская богадельня, Шереметьевская и Голицынская больницы и Лeфopтoвский госпиталь. В Екатерининской Императорской, у Матросского моста богадельне стоял так же, как и на Преображенском кладбище, караул французских войск. Несомненно, такие же караулы стояли и во всех других больницах и богадельнях.
Преображенский дом имел в то время вид богадельни, так как все здоровые и молодые люди оттуда выехали до прихода французов в с. Ивановское, Владимирской губернии. Туда на 300 подводах были вывезены 200 девушек, живших на женском дворе, и все ценные вещи и деньги. Остались в Москве только старухи, старики и с ними в качестве «хозяина» отец Алексей Никифорович.
Так говорит правдивый источник. Совершенно иначе освещают дело враги старообрядчества. Известна их выдумка, что федосеевцы поднесли Наполеону блюдо золотых монет («ефимков») и подарили «быка с раззолоченными рогами» (!!!). Наставники Семен Кузьмич и Пафнутий Леонтьевич изъявили, будто бы, покорность Наполеону и для охраны кладовой выпросили караул. Эта ложь, возникшая в миссионерских целях в конце 50-х годов в самой общей форме, потом наслаивалась и в известной статье «расколоеда» проф. Субботина вылилась в яркую картину государственной измены. Профессор уверял даже, что сам Наполеон, в сопровождении Мюрата, был на кладбище, и что его встретили там как государя. Эту клевету не постыдился произнести с трибуны Государственного Совета прот. Буткевич, когда восставал против вероисповедного законопроекта.
Но, помимо ясного письма Ивана Маркова, клевета миссионеров и их прислужников разоблачается другими доказательствами. До конца 50-х годов никто совершенно не говорил об измене федосеевцев. В 20-х, 30-х и 40-х годах не прекращались правительственные расследования о кладбище. Это было «гонительное время». Если бы была налицо измена, то она бы непременно фигурировала в качестве обвинительного материала. Но ни в одном расследовании не говорится о ней ни слова. Тот самый «отец» Пафнутий Леонтьевич, которому проф. Субботин приписывает руководительство изменой, был в 50-х годах заключен чиновником Безаком в острог, где и умер. Безак имел обширные полномочия, «взрыл» все кладбище, чтобы достать обвинительный материал. И все-таки Пафнутия Леонтьевича мог обвинить только в устройстве монастыря без разрешения. Над А. Никифоровым, оставшимся в 1812 г. на кладбище, тоже велось следствие в 40-х годах. Но измену не вменили ему в вину, потому что её не было. В обвинениях известного Федора Алексеевича Гучкова, и особенно Семена Кузьмича, сосланных в 50-хъ годах, также могла бы фигурировать измена 1812 года, если бы она была, но им вменили в вину только управление капиталами Преображенского кладбища без ведома властей. В 1816 и последующих годах между прихожанами кладбища происходил сильный раздор. Доходили до всяких обвинений друг друга, включая укрывательство беглых, но никто никого не обвинял в государственной измене. В 1817 году Александр I потребовал сведений о московских монастырях и церквах, не было ли духовенством учинено измены в Отечественную войну. Возникло обширное следственное дело, но о Преображенском кладбище даже речи не было. Оно было вне подозрений. Если бы измена была фактом или даже слухом, духовенство прежде всего указало бы следователям на старообрядцев. В известных «Щукинскихъ сборниках», где содержится масса материала об Отечественной войне, нет ни слова об измене старообрядцев. Между тем, это факт огромной важности; мимо его историку нельзя пройти. Наконец, те историки, которые в истории видят беспристрастную науку, откровенно заявляют, что рассказ проф. Субботина об измене «не имеет фактической достоверности». Таков, например, г. Васильев, который проследил историю Преображенского кладбища по документам министерства внутренних дел и не нашел там даже намека на измену. Обвинение федосеевцев в измене клевета, которую измыслили и поддерживают сейчас в полемических целях. Эта клевета, несомненно, сыграла свою печальную роль в «гонительное время» … («Р. С.»).
А. Панкратов
А. Мельников «СТАБИЛЬНОСТЬ ИЛИ VI МУНИЦИПАЛЬНЫЙ КОНКУРС ЧТЕНИЯ И ПИСЬМА НА СТАРОСЛАВЯНСКОМ ЯЗЫКЕ ИМЕНИ ВАЛЬТЕРА ВАЛЬТЕРОВИЧА ФОТА»
Есть у спортсменов такое выражение – стабильность, признак мастерства. Но при этом стабильность – это еще и показатель постоянства, преемственности, а значит того, что многовековые традиции живы. И это не может не радовать.
К сожалению, не так часто приходится писать о чем-то максимально положительном, о том, что вызывает исключительно гордость если не за всю страну, то за конкретные социальные группы, которые по сути и составляют те кирпичики на которых держится наша Родина.
25 февраля в Усть-Цильме в холле гостиницы «Прасковья» состоялись очередные шестые конкурсы чтения и письма церковнославянского языка для школьников и молодежи Усть-Цилемского района. В этом году в конкурсе приняло участие более 40 представителей различных поселений не только Усть-Цильмы, но и всего района. По уже сложившейся традиции участников поздравили представители администрации района, представители Министерства образования и Министерства культуры. Как и всегда это мероприятие прошло при поддержке руководства муниципального образования и, что тоже уже стало традицией родных Вальтера Вальтеровича Фота, известного предпринимателя и основателя этих чтений.
Очень важно то, что одна из задач чтений, это сохранение церковнославянского языка. Не секрет, что большинство жителей Усть-Цильмы – староверы. А для них церковнославянский язык являлся всегда языком грамоты, языком молитвенного общения. Сначала они учились с детства молиться на церковнославянском языке, а только потом уже шли в школу, где получали общее гражданское образование. Естественно, что эта традиция очень важна для просвещения, для образования, для сохранения традиции староверов Усть-Цильмы.
По уже сложившейся традиции мероприятие проходило в гостинице «Прасковья», построенную в Усть-Цильме также Вальтером Вальтеровичем Фотом. Красивый, просторный, замечательный холл вмещает не только всех участников, но и их родителей, преподаватели, которые их учили читать и писать и просто местных жителей, для которых данный конкурс так же является значимым событием.
Важной особенностью конкурса является и то, что многие из участников не только читают и пишут на церковнославянском, но также рассказывают историю своего рода, своей семьи, о том, чем они и как занимаются. Особенно приятно отметить то, что возрастные границы конкурса с каждым годом расширяются. Сейчас в чтениях принимают участия ребята от начальной до старшей школы. Конечно, все участники разделены по своим возрастным группам. У каждой группы свои уровни заданий и естественно свои награды.
Отдельно хочется сказать о членах жюри. Традиционно в жюри присутствовали отец Алексей Григорьевич Носов (председатель жюри), настоятель храма св. Николы с. Усть-Цильмаи его супруга. Доктор исторических наук, этнограф ведущий специалист по истории старообрядчества Татьяна Ивановна Дронова. Так же уже по традиции от Российского Совета Древлеправославной Поморской Церкви присутствовал заместитель, председатель Алексей Александрович Безгодов. Основанный 15 лет назад Культурно-паломнический центр протопопа Аввакума представлял – Пашинин Максим Борисович – и как председатель правления и как соратник Вальтера Ивановича Фота.
По итогам конкурса, члены жюри отметили, что уровень участников с каждым годом становится все выше и выше, и определять победителей становится сложнее. Тем не менее с этой сложной задачей жюри справилось на отлично – участникам были вручены не только дипломы, но и награды, в том числе и книга «Искры костра Аввакума», которая была издана в 400-летие празднования Протопопа Аввакума.
Мероприятие, как всегда прошло в торжественной, но вместе с тем максимально теплой и дружеской атмосфере. Но что самое главное –это та неподдельная радость, которая была у детей, которые иногда конечно смущались, иногда волновались, но достойно представляли свои выступления.
Отдельно хочется подчеркнуть то, что на чтениях присутствовали родные Вальтера Вальтеровича, присутствовали его супруга Флорида Зайнагетдиновна и старший сын Эдгар Вальтерович, которые не просто тепло поздравили участников конкурса, но и участвовали в награждении лучших чтецов и участников конкурса.
И вот еще что хочется отметить. Был такой всероссийский конкурс «Отечество». Сейчас его зачем-то переформатируют, что от него останется – посмотрим. Но мне кажется, что Министерству просвещения надо очень пристально посмотреть на такие конкурсы как тот, что проходит уже в шестой раз подряд в Усть-Цильме. Напомню чиновникам, что только то, что идет снизу и получает отклик в других регионах в итоге становится по-настоящему массовым. История показывает, что ничего навязываемого сверху надолго не приживается. Так давайте поддержим эту прекрасную инициативу. Живые традиции – живая страна!
Подробнее по ссылке https://ex.moment-istini.com/news/stabilnost-ili-vi-municzipalnyij-konkurs-chteniya-i-pisma-na-staroslavyanskom-yazyike-imeni-valtera-valterovicha-fota
© Момент Истины.
