«О деятельности Культурно-Паломнического центра имени протопопа Аввакума»
Александр Геннадиевич Кумохин, заместитель председателя правления КПЦ им. прот. Аввакума, руководитель пресс-службы КПЦ, член общественной палаты Московской области
Последние годы расширяется сотрудничество КПЦ им. прот. Аввакума с Кумохиным Александром Геннадиевичем. Он участник Международного старообрядческого форума в Пашковом доме (РГБ) 18-19 мая 2021 г., посвященного 400- летию прот. Аввакума, Третьих Ковылинских чтений, 28.10.21., посвященных 250-летию основания Московского Преображенского Старообрядческого монастыря. В начале 2022г. Александр Генннадиевич оказал существенную поддержку воскресной школе Московской Поморской общине оргтехникой, мебелью и другими необходимыми вещами. А.Г.Кумохин неоднократно участвовал в паломнических поездках в Пустозерск, Усть-Цильму. По образованию юрист, он также обладает талантами журналиста, психолога. Как волонтер он оказывает социальную помощь в разных регионах России. Александр Геннадиевич является членом Общественной Палаты Московской области. В ноябре 2021г. руководство КПЦ имени прот. Аввакума доверило староверу – поморцу А.К.Кумохину (1976 г.р.) занять должность заместителя Председателя правления и руководителя пресс-службы «Культурно-Паломнического центра имени протопопа Аввакума».
А.Б. Постников «Псковские староверы – хранители культуры Святой Руси»
15 июля 2021 г. в Псково-Изборском объединенном музее-заповеднике открылась выставка «Псковские староверы – хранители культуры Святой Руси». Она разместилась в двух залах исторического здания рубежа XVII–XVIII вв. – палатах купцов Посниковых на Запсковье. Автор выставки и руководитель рабочей группы – старший научный сотрудник Древлехранилища Псковского музея А. Б. Постников. Соавтор выставки – начальник исторического отдела музея Н. В. Родникова. Художественное оформление – А. В. Филинов, И. А. Софронова, М. Ю. Глущенко.
Выставка посвящена 400-летию со дня рождения протопопа Аввакума (1620–1682) – выдающегося духовного писателя, одного из родоначальников российской словесности.
В прежние времена музей показывал лишь некоторые предметы, происходящие из мира русского старообрядчества, хранящего заветы отеческой старины. Но эти вещи, взятые отдельно, оказывались как бы «растворены» среди других экспонатов на выставках псковской иконы, народно-прикладного искусства и книжности. Между тем, произведения церковного искусства и предметы быта, созданные в старообрядческой среде, имеют важное самостоятельное значение, поскольку они творились как продолжение и развитие древних русских традиций в новое время. Они свидетельствуют грядущим поколениям о прекрасном духовном наследии Святой Руси, о вечности ее христианских идеалов и непреходящем значении нравственных ценностей. Ныне Псковский музей впервые представил выставку, непосредственно посвященную духовной культуре и истории старообрядцев Псковской земли.
Выставка основана на материалах музейного собрания пяти фондовых отделов. Богатое книжно-рукописное наследие старообрядцев показано 32 предметами из Древлехранилища Псковского музея, где сберегаются старопечатные книги и старобытные церковные рукописи, сохранившиеся в богослужебной практике Древлеправославной Поморской Церкви. Открывают выставку два рукописных сборника конца XVIII – первой половины XIX вв. содержащих послание протопопа Аввакума «на обличение отступником и на утверждение верным», а также сказание о мучениях и казни пустозерских страдальцев.
Первый сборник – «Книга о вере единой Христовой и о прочих верах римской, латинской, униатской и никонианской». Рукопись была создана в 1798 г. писцом Андреем Матфеевым. Содержит на л. 361–375 «Собрание отца Аввакума протопопа от божественнаго писания на обличение отступником и на утверждение верным».Эта книга находилась в библиотеке псковского купца-старовера В. Н. Хмелинского.
Другой старообрядческий сборник первой половины XIX в. содержит «Сказание священнопротопопа Аввакума и иерея Лазаря, и диякона Феодора, и инока Епифания страдалцов сожженных о исповедании православныя веры <…>». Рукопись происходит из собрания псковского купца-старовера П. Д. Батова.
Фотопортрет П.Д. Батова. Фотограф М.И. Герасимов. Псков, 1913г. Фрагмент. — копия
Примечателен также рукописный Обиходник с канонами и Синодик старообрядческий. Это конволют псковского происхождения1775–1808 гг. сохранявшийся в собрании П. Д. Батова. В нем на л. 77–77 об. содержится поминание «всѣхъ православныхъ хр(и)стiянъ, пострадавшихъ от Никона патрiарха, и от оученикъ ево за древнею бл(а)гочестивую православную вѣру»: «Протопоповъ: С(вя)щенно протопопа Аввакума<…>» и других мучеников.
Из апологетических сочинений староверов, распространявшихся в рукописях, показан богословский труд Тимофея Андреева «Щит веры» (1790 г.) и гектографические издания Дионисия Васильевича Батова конца XIX – начала XX вв. Многие рукописи украшены живописными миниатюрами, нарядными заставками и буквицами в Поморском и Гуслицком стиле.
Книгоиздательская деятельность старообрядцев XVIII – начала XX вв. представлена образцами книг, выдержанных в лучших традициях Московского Печатного двора, существовавших до никоновской справы. Среди них переиздание Библии (Острожской), впервые отпечатанной Иваном Федоровым в 1581 г. и воспроизведенной во всех деталях буквально в 1914 г. Московской Старообрядческой книгопечатней.
Примечательна также одна из трех старопечатных книг, изданных в Пскове в XIX в. Это «Катехизис великий», вышедший в «Славянской типографии» в 1885 г. Владельцем и учредителем типографии был единоверческий священник Константин Голубов. Как сообщается в выходных данных: «Начата бысть печататися сия полезная книга глаголемая Великий Катихизис, вторым тиснением, в Б(о)гохранимом граде Пскове, при преос(вя)щеннейшем Гермогене епископе Псковском, при С(вя)то-Троицко-Никольской Ц(е)ркви, в Славянской типографии <…>». Издание книги представляло собой воспроизведение Великого Катехизиса, отпечатанного в Москве в 1626/27 (7135) г. при Царе Михаиле Феодоровиче и Патриархе Филарете.
На выставке использованы редкие фотографии старообрядческих храмов Пскова – памятников архитектуры, созданных в начале XX в. местными староверческими общинами, действовавшими на Запсковье и на Завеличье. Это утраченный храм Козмы и Дамиана на ул. Лесной, и сохранившийся до наших дней храм Покрова Богородицы на улице Конной («Батовская» моленная). Кроме того, в середине XX в. богослужения по старым обрядам проводилисьв церкви Василия на Горке. Теперь они совершаются в храме Николы от Каменной ограды на Завеличье.
Впервые в столь значительном объеме было представлено старообрядческое медное литье XVIII – начала XX вв., происходящее из трех сложившихся центров производства: Выга (Поморская традиция), Федосеевского согласия и Гуслиц. Это иконы, киотные и тельные кресты, складни разных видов.
Отдел старинных изделий из ткани показал русскую народную и моленную одежду конца XIX – начала XX вв., для чего были использованы три манекена: мужской, женский и детский.
Хранение предметов из драгоценных металлов украсило выставку окладами икон с венцами и цатами, серебряными крестами, а также изящным окладом Евангелия. Среди них замечательны два экспоната, происходящие из домашней моленной псковского купца первой гильдии П. Д. Батова: оклад XIX в. с иконы Спаса «мокрая брада», покрытый резьбою и чернью, а также оклад оплечной иконы Николы Чудотворца, украшенный речным жемчугом.
Из хранения древнерусской живописи представлены шесть икон конца XVII–XIX вв., написанных в канонических традициях.
Особое внимание на выставке уделено самим хранителям русских христианских обычаев – мастерам-старообрядцам: книгописцам, реставраторам, кузнецам, каменщикам, а также купцам-благотворителям и храмоздателям, духовным наставникам и собирателям древних книг и рукописей. Показаны портретные образы староверов, выполненные иконографически в XVIII–XIX вв. и с помощью фотографии в XX в.
Среди них портрет известного купца и покровителя Псковской старообрядческой общины Петра Денисовича Батова (ок. 1850–1918), выполненный фотографом М. И. Герасимовым в Пскове в 1913 г. Именитые псковичи Василий Николаевич Хмелинский (1823—1899) и его зять П. Д. Батов вели крупную оптовую торговлю, являлись гласными городской думы, имели чин коммерции советников, и за щедрую благотворительную деятельность провозглашены почетными гражданами Российской Империи. Каждый из них многое сделал для укрепления псковской староверческой общины. На их средства строились и содержались моленные дома и храмы, духовные школы и богадельни. Они приобретали церковную утварь: старинные иконы и богослужебные старопечатные книги, которые использовалась для духовных нужд общины. При их домах постоянно жили наставники, находившиеся на содержании купцов. В. Н. Хмелинский и П. Д. Батов организовывали местные съезды наставников для обмена опытом. Купцы были знатоками устава и знаменного пения, переписывали рукописи, спасали от уничтожения псковские древности. В собрании П. Д. Батова сохранились некоторые книги и гектографические издания его отца – известного старообрядческого писателя и издателя Дионисия Васильевича Батова (1825–01. 11. 1910), жившего в Туле.
Жизнь псковского купца-старообрядца П. Д. Батова оборвалась трагически. К 9 декабря 1918 г. П. Д. Батов был расстрелян большевиками «за содействие деньгами и довольствием Белой армии». Его дом на Завеличье был отнят у вдовы Елизаветы Васильевны Административным отделом. Все имущество конфисковано. В 1922 г. закрыта старообрядческая общественная моленная в честь Покрова Богородицы, располагавшаяся рядом с усадьбой П. Д. Батова. Община ликвидирована, ценное имущество и иконы изъяты.
Каликин Федор Антонович (1876–1971) – старший реставратор Государственного Эрмитажа за реставрацией икон РГСО в 1959 г.
Выразителен облик художника-реставратора Федора Антоновича Каликина (1876–1971), запечатленный фотографом Б. С. Скобельцыным в 1959 г. Опытнейший реставратор станковой живописи и выдающийся собиратель памятников русской старины, иконописец, создатель лицевых рукописей, родился в деревне Гавриловской Спасской волости Тотемского уезда Вологодской губернии в крестьянской семье. Обучался искусству иконописания в селе Кимрах. С 1931 г. по 1952 г. работал в Государственном Эрмитаже в звании реставратора по древнерусской живописи. В довоенное время он принимал участие в реставрации 4 древних икон для Псковского музея. После Великой Отечественной войны до 1955 г. Ф. А. Каликин расчистил образ Мирожской Богоматери Оранта – коренной святыни Псковской земли. Благодаря раскрытию первоначальной живописи он смог уточнить, что почитаемая икона была написана в XVI в. и является списком с другой более древней иконы XIII в., поскольку на ней имеются портретные изображения псковского князя Довмонта и его жены княгини Марьи Дмитриевны, представленных не как святые, а в виде донаторов (заказчиков) образа. После проведенной реставрации Оранты Мирожской Ф. А. Каликин сделал с нее список в уменьшенном виде, как икону-локотницу, и подарил ее в почесть и в знак дружбы настоятелю Псковской старообрядческой общины Макарию Аристарховичу Епифанову. Ныне этот образ находится в храме Николы от Каменной ограды.
Отдельная витрина посвящена Ивану Никифоровичу Заволоко. (17.12.1897, г. Режица Витебской губ., ныне Резекне, Латвия – 8.03.1984, там же) – русскому староверу-просветителю, выдающемуся деятелю старообрядчества, представителю федосеевского согласия, наставнику, историку, краеведу, собирателю древностей, педагогу.И. Н. Заволоко редактировал журнал «Родная старина» издававшийся в Риге с 6 ноября 1927 по 9 июля 1933. Всего вышло 13 выпусков. Он был автором 75 статей в нем. Среди них очерки, посвященные древней псковской иконописи, зодчеству, народному русскому узору. Они имеют краеведческое и этнографическое значение. В журнале публиковались изображения и фотографии памятников древлеправославной культуры, в том числе находящихся в Пскове, Изборске и Печерском монастыре. Четыре разных выпуска журнала «Родная старина», а также «Альбом старинных русских узоров» (Рига: Саламандра, 1929) были подарены самим издателем в Древлехранилище Псковского музея в июле 1965 г.
Почетное место на выставке отведено Макарию Аристарховичу Епифанову (1894–1987). Его фотографический портрет 1970-х гг. был установлен во втором зале с изразцовой печью, на мольберте, рядом с крупными изображениями двух псковских храмов – Василия на Горке и Николы от Каменной ограды, – в которых отец Макарий служил настоятелем. Он являлся одним из крупнейших собирателей старопечатных и рукописных книг в XX в., и долгие годы служил духовным наставником Псковской старообрядческой общины.
Епифанов Макарий Аристархович (1894–1987)
Во многом благодаря его усилиям Псковская Поморская община смогла возобновить соборные богослужения в годы Великой Отечественной войны при немецкой оккупации. В 1941 г. моления проводились на дому. Для этого на Петровском посаде в Каменном переулке был приспособлен частный дом № 12 на левом берегу реки Псковы. Иконостас приобретен с торгов. В начале 1942 г. у немецкой администрации староверы выпросили храм Василия на Горке в центре города. До марта 1944 г. в нем служил и наставничал отец Макарий Аристархович Епифанов. Когда немцы начали готовиться к отступлению и угоняли из Пскова население в Германию, отец Макарий смог добиться переселения с семьей на родину в Латвию, в деревню Шниткино Прейльской волости Двинского уезда. Там он служил в сельских храмах Крупенишки и Вайново.
В 1947 г. Макария Аристарховича арестовали органы КГБ как «служителя культа» и «врага народа», находившегося на оккупированной территории. 10 лет он провел в тюрьмах Резекне, Риги, Даугавпилса, Ленинграда и в лагере Инты (республики Коми) на севере России.
Перенеся репрессии, М. А. Епифанов вернулся к семье в Даугавпилс, а после смерти жены в 1957 г. переехал в Псков с семьей. С 1959 г. отец Макарий вновь возглавил Псковскую общину и 28 лет служил настоятелем при Никольском храме от Каменной ограды.
В это время происходило собирание храмовой утвари, ставшей основным достоянием общины. Пополнялся иконостас и богослужебная библиотека. Иконы и книги поступали как пожертвования и «задушные вклады» от членов общины: церковного причта и прихожан. Особое участие в этом богоугодном деле принимал сам настоятель о. Макарий, известный книжник и любитель отеческой старины. Он много способствовал наполнению храма «Божьим милосердием»: иконами и книгами, приобретая их на свои скромные средства.
После смерти отца Макария Аристарховича Епифанова в 1987 г. часть его домашнего книжного собрания поступила в Древлехранилище ИРЛИ и ГПБ.
В XX в. заведующей Древлехранилищем (отделом рукописных и редких книг) Н. П. Осиповой удалось начать целенаправленный сбор старообрядческих книжных памятников для Псковского музея. За 15 лет с 1976 по 1990 гг. ею были организованы 20 археографических экспедиций по Псковской области с целью собирания рукописей, документов и редких книг для фондов музея. Наиболее ценными и значимыми приобретениями, поступавшими на музейное хранение, являлись остатки старообрядческих библиотек.
Одно из таких книжных собраний принадлежало Порфирию Алексеевичу Михайлову (1894–1984) – крестьянину-старообрядцу из деревни Тряпы Опочецкого района Псковской области. Его коллекция книг из 56 единиц хранения приобретена Псковским музеем от наследников П. А. Михайлова (дочери Елены Парфеновны Кривцовой в 1986 г.). Книги собирались несколькими поколениями крестьян Михайловых, которые служили наставниками в Соснивицкой моленной. Она находилась в деревне Соснивица Матюшкинской волости Опочецкого уезда (ныне в Красногородском районе Псковской области). П. А. Михайлов также являлся духовным наставником Соснивицкой старообрядческой общины.
В конце 1925 г. Соснивицкая моленная была упразднена. В 1929 г. она сгорела, но утварь, иконы и книги удалось спасти. Их разобрали по домам прихожане, сохраняя для богомоления.
Сам Порфирий Алексеевич был писцом богослужебных книг в 1930–1950-е гг. Он переписывал каноны, делал сборнички выписок о браке, о посте, о вине, о заповедях. После утраты Соснивицкой моленной местные староверы молились на дому у отца Порфирия.
В мае 1976 г. экспедиция Псковского музея-заповедника вывезла из деревни Соснивиц коллекцию переданных местными жителями «саморучных», то есть рукописных книг XVI–XIX вв. Ныне 26 книг находятся в музейном Древлехранилище, составляя особый фонд Соснивицкой моленной. Среди них семь рукописных и 19 книг – старопечатные издания Москвы, Вильно, Гродно, Почаева с 1635 г. по 1912 г.
Фонд П. А. Михайлова содержит такие раритеты, как рукописное Евангелие тетр конца XVI в., певческие сборники на крюках XVIII–XIX вв., Минея общая, изданная в 1600 г. московским печатником Андроником Тимофеевым Невежей, Евангелие учительное Кирилла Транквиллиона (Ставровецкого), изданное в Рахманове в 1619 г. Всего 56 единиц хранения старопечатных книг и рукописей XVI – первой половины XX вв.
Михайлов Порфирий Алексеевич (1894–1984). Фото 1976 г.
На выставке использована фотография П. А. Михайлова, сделанная в 1976 г. незадолго до его кончины, а также показаны две книги из его собрания. Это шедевры книгоиздательского искусства московской типографии при Преображенском богаделенном доме. Обиход крюкового знаменного пения – полихромное факсимильное издание первым тиснением 1911 (7419) г. с нарядного Обихода поморского письма. Другая книга – Минея праздничная, изданная третьим тиснением в 1917 (7425) г. с Минеи праздничной1650 (7158) г. «Съ дополненiемъ праздничныхъ службъ изъ Миней мѣсячныхъ, Трофолоевъ и Цвѣтныя Трiоди». Сей фолиант имеет внушительные размеры: 37,4 х 25,5 х 11,5 см. Объем на 682 листах.
Приходится сожалеть, что доведенное до совершенства в начале XX в. книгоиздательское дело старообрядцев вскоре было порушено революционной смутой и гражданской войной. В советское время было прекращено издание религиозной и богослужебной литературы, церковные типографии разгромлены и конфискованы, готовые тиражи книг уничтожались и сдавались в макулатуру.
Безбожные гонения вновь побудили старообрядцев к созданию рукописных творений и переписыванию духовно необходимых книг. Примером такого мастерства на Псковской земле служит благородная деятельность Терентия Григорьевича Мишеникова (1901–1976) – мастера-доброписца певческих рукописей.
Мишеников Терентий Григорьевич, мастер доброписец певческих рукописей. Деревня Острова
Т. Г. Мишеников родился в 1901 г. в городе Борисове, Литовской республики. После Великой Отечественной войны переселился и проживал в деревне Острова Шилинского сельсовета Порховского района Псковской области, где и умер после 1976 г.
В деревне Острова III стана Порховского уезда находилась Островская старообрядческая община. Оттуда происходят рукописные нотные сборники крюкового знаменного распева, написанные в 1930–1950-е гг. Т. Г. Мишениковым – старообрядческим головщиком, списателем книг и проповедником. Вместе со второю женою Александрой Никитичной Ивановой (1914 г. р.) они были исполнителями духовных стихов и народных песен. В декабре 1983 г. коллекция книг и рукописей Т. Г. Мишеникова была куплена у его наследника Николая Петровича Иванова экспедицией Псковского музея-заповедника для Древлехранилища. В коллекции насчитывается 42 единицы хранения. Это 6 рукописей, в том числе четыре певческих сборника, написанных рукою самого Т. Г. Мишеникова, 30 старопечатных книг, 5 книг гражданской печати и 1 журнал.
Из них на выставке показаны шесть предметов. Это древний церковный богослужебный «Устав (Око церковное)», изданный в царствование Михаила Феодоровича, в патриаршество Филарета в Москве на Печатном дворе в1633 (7142) г.«Поморский устав» церковный, опубликованный в Саратове книгоиздательством поморцев-брачников В. З. Яксанова в 1912. Певческая книга «Праздники» на двунадесятые великие праздники, изданная в Киеве фото-лито-типографией С. В. Кульженко в 1910.
Кроме того, для наглядного понимания догматических убеждений староверов, как пример апологетического сочинения, на выставке помещена книга под названием «Выписки из Священнаго и святоотеческаго писания, и творений святых отцов и учителей церкви. О внесении патриархом Никоном и его приемниками новизн и ложнаго учения. Часть первая. Собрал Ф. Пермяков». Она была издана в Москве в типографии П. П. Рябушинского в 1912 г.
В качестве образцов рукописных творений самого Терентия Григорьевича Мишеникова представлены «Праздники, на крюковых нотах», созданные в городе БорисовеЛитовской республики в 1930-е гг., а также Каноны: «В субботу мясопустную. Творение Федора Студита» и«Канон за единоумершего», написанные с крюковыми нотами гусиным пером вдеревне ОстроваПорховского районаПсковской области в1970–1976 гг.
Псковские мастера-староверы. Цельность натуры старообрядцев, их суровая благообразность и живое хранение традиций древнего мастерства, вдохновили художника П. П. Оссовского на написание картины «Псковские кузнецы Петр и Кирил», эскиз которой (1972 г.) также представлен на выставке вниманию публики. Петр Павлович Оссовский (1925–2015) — народный художник СССР, академик Российской Академии художеств, один из родоначальников сурового стиля в живописи, любил Псковскую землю, вдохновлявшую его на творчество. Художник познакомился с псковскими кузнецами еще в середине 60-х гг. XX в. и с тех пор неоднократно возвращался к их образу, создавая новые авторские повторения портрета в разных вариантах.
Кирилъ Васильевичъ, кузнецъ, в мастерской В.П. Смирнова. Фото М.I. Семенова, май 1967г.
Псковский мастер кузнечного дела Кирил Васильевич Васильев (1891–1979) родился в деревне Крыжики Псковского уезда. После Великой Отечественной войны в 1958–1972 гг. работал в Псковских реставрационных мастерских (ПСНРПМ), где изготавливал кованые изделия для восстановления памятников древнего псковского зодчества. Это были прапоры для башен Псковской крепости и Псково-Печерского монастыря, кованые кресты на церковные главы, железные связи для укрепления сводов старинных палат и храмов, витые художественные решетки для окон, ставни, двери, подсвечники и многое другое. Кузнечная мастерская Псковской реставрации находилась в здании церкви Преполовения Пятидесятницы в Пскове. Там К. В. Васильев работал в паре с другим мастером и единомышленником – Петром Андреевичем Ефимовым (1892–1971). П. А. Ефимов родился в деревне Подгорье Псковской губернии. Оба кузнеца были старообрядцами, ходили в храм Василия на Горке, а затем и в церковь Николы от Каменной ограды, являясь деятельными членами общины. Как уважаемый прихожанин К. В. Васильев входил в руководящий состав старообрядческой общины и избирался на должность председателя ревизионной комиссии.
С кузнецами Кириллом и Петром дружил псковский архитектор-реставратор и художник Всеволод Петрович Смирнов (1922–1996) – автор проектов реставрации крепости Псково-Печерского монастыря, Покровской башни и храма Покрова и Рожества Богородицы в Пскове. В 1967 году В. П. Смирнов оставил реставрацию и полностью посвятил себя кузнечному ремеслу, создавая прапоры для башен, военные мемориалы и памятники. Его первыми учителями в кузнечном деле еще в 1950–60-х годах были рабочие Псковской специальной научно-реставрационной производственной мастерской (ПСНРПМ), кузнецы-старообрядцы Кирилл Васильевич Васильев и Петр Андреевич Ефимов. Свои первые кузнечные изделия В. П. Смирнов ковал вместе с ними. Так, в 1967 году был выкован прапор для Власьевской башни Псковской крепости.
Русские староверы издавна вели трезвенный и трудолюбивый образ жизни, органично происходящий из религиозно-нравственного воспитания и христианского самосознания. Их навыки в традиционных ремеслах и мастерстве, усердие в работе, доходящее до подвижничества, привлекали внимание художников, замечавших духовную красоту простых людей труда. Фотографии всех псковских мастеров–староверов, трудившихся в реставрационной мастерской, были выполнены архитектором-реставратором М. И. Семеновым (1929–1996) в 1967 г. и в другие годы На снимках они запечатлены во время работы и при дружеской беседе.
Николай. Каменщик-реставратор. Фото Семенов М.И., 1994г. Ф. 1104. НВ-10617_6511
Другой архитектор-реставратор Б. С. Скобельцын в 1970-е гг. также фотографировал псковских староверов, среди которых был каменщик Николай. Он трудился в Псковских реставрационных мастерских (ПСНРПМ). По данным М. И. Семенова, «Николай был подсобником каменщиков реставрационной мастерской г. Пскова в 1970-е гг. Впоследствии жил в Стругах Красных». Николай участвовал в реставрации многих памятников древнего псковского каменного зодчества. Умело обтесывал известняковые плиты и замешивал известковый раствор, вел кладку стен и сводов, производил вычинки утраченных и осыпавшихся частей древних зданий, сохраняя «камнесечное» мастерство и русские духовные традиции. Уже будучи в маститой старости, в июне 1994 г. Николай приезжал в Псковскую областную больницу на лечение. Тогда же на набережной Великой у речного порта он повстречался с реставратором М. И. Семеновым, который запечатлел его на своих фотографических снимках.
Псковские мастера-каменщики П.А. Ефимов, Н.В. Васильев, С.В. Голубев. Фото К. Крейшманис, 1962г. ПМЗ НВ-6029
В мае 1962 г. доцент К. Крейшманис из Риги сфотографировал в Пскове трех мастеров-каменщиков, работавших на реконструкции Псковского Кремля. Это были Петр Андреевич Ефимов, Нестор Васильевич Васильев и Сергей Васильевич Голубев. Все они входили в состав Псковской старообрядческой поморской общины, а двое из них занимали ответственные должности в ее руководстве. Согласно отчету за 1978 г. правление общины возглавлял председатель Сергей Васильевич Голубев (1893 г. р.). Ему помогали: члены правления совета общины Трифон Николаевич Орлов и Кирил Савельевич Савельев, казначея Зинаида Васильевна Жакова, председатель ревизионной комиссии Кирил Васильевич Васильев и члены комиссии Наум Спиридонович Спиридонов и Нестор Васильевич Васильев.
Преодолевая многочисленные трудности, гонения и притеснения, старообрядцы, благодаря своей внутренней духовной силе, сумели достойно сохранить свои убеждения, веру и традиции, и твердо противостоять чуждому внешнему давлению. По справедливому замечанию русского писателя В.Г. Распутина: «Мы должны быть благодарны старообрядчеству за то, в первую очередь, что на добрых три столетия оно продлило Русь в ее обычаях, верованиях, обрядах, песне, характере, устоях и лице. Эта служба быть может не меньше, чем защита отечества на поле брани»[1].
Сегодня старообрядчество – это живая связь с миром Святой Руси, с богатой и прекрасной культурой наших предков.
А. Б. Постников
[1]Распутин В. Г. Смысл давнего прошлого. // Россия: дни и времена (Публицистика). – Иркутск, 1993. – С. 176.
Р.В. Иванникова «Воспоминания о церковной жизни моих предков»
Максим Степанович Рыбаков с дочерью Дуней и сыном Селивестром
В конце XIX столетия Степан Васильевич Рыбаков вместе с одноверцами-старообрядцами и семьей переселился из-под Вильно (Вильнюс) в Белоруссию – в нынешний Жлобинский район Гомельской области. На то время местный пан продавал землю дешево, т.к. это были болотистые, лесные и глухие территории. И вот многие староверы решили переселиться сюда. Переезжали зимой на лошадях с маленькими детьми. Выкопали землянки и сразу стали рубить лес для продажи и весной раскапывать землю. Так в тяжелых условиях трудились, но о Боге не забывали. Вскоре принялись за постройку моленной. Построили Свято-Троицкую моленную на больших валунах с двумя притворами-крыльцами и колоколом. Я была ребенком, однако со старшей сестрой в праздники, а особенно на Пасху, повязывали платочки на булавку и шли чинно в моленную с мамой. Безусловно, долго мы не могли молиться, начинались шалости и нас выпроваживали. А на улице уже собиралась ватага детей и вот уж мы тут отрывались – на крыльцах, как обезьяны, висели и под церковью ползали – раздолье! У Степана Васильевича было много детей, но мне не удалось узнать, сколько точно. Очень поздно спохватилась, все бабушки и дедушки и родители ушли в мир иной. Однако о некоторых из них знаю и имею фото – сыновья: Максим Степанович (1873 – 27 апреля 1933), жил в Ново-Александровке (Слобода), и Николай Степанович (1887 – 1979), проживал в д. Китаны (Ново-Марьевка), похоронен д. Скарина, сестра их Васса Степановна.
Максим Степанович в Москве у Морозовых ( на обратной стороне надпись) сестры и служанка их
Максим Степанович Рыбаков был духовным наставником в построенной моленной после отца Зотика, обучался на духовного наставника в Москве на Преображенке и служил там же, возможно, у Морозовых – на то время богатые люди имели свои моленные. Сохранилось фото, на снимке – сестры Морозовы, их служанка и Максим Степанович. Когда начались гонения на веру в Москве, ему посоветовали уехать в Белоруссию в надежде, что его там не тронут. Но все же и его постигла та же участь, что и многих других духовных лиц в то время, – его сослали с женой на Урал. Там они пробыли 3 года. Через некоторое время пришло письмо от него брату с просьбой, что если односельчане напишут прошение и поручатся за него, то его отпустят домой. Начальник колонии был хорошим человеком, и у Максима Степановича сложились с ним взаимно уважительные отношения. Так и произошло. В деревне Максим Степанович имел репутацию грамотного и достойного поведения и уважения. Даже я помню в детстве, как вспоминали его старые люди с любовью и уважением. Их с женой отпустили из ссылки весной 1933 года. До железной дороги шли пешком 2 недели вдоль реки и на саночках везли продукты и книги божественные, которые брали с собой в ссылку. Потом поездом добирались. В поезде люди кормили их. По приезду в Белоруссию поехали к дочери Евдокии, которая жила в д. Барсуки Бобруйского района, поскольку в Александровке дом их разграбили. Однако местное руководство начало издеваться и запугивать Максима Степановича, и он решил поехать на родину в свою деревню Ново-Александровку. По приезду на следующий день сердце не выдержало, и он умер. Похоронили его на своем кладбище в деревне Скарина с почетом. Я его всегда поминаю и на родительскую Троицкую субботу молюсь литию.
Мой дедушка — Николай Степанович Рыбаков
Позже уже избрали духовным наставником его брата Николая Степановича, то бишь моего дедушку, который служил до глубокой старости и также был примером и пользовался большим авторитетом среди своих односельчан и для нас внуков. В 1961 г. Советская власть разграбила моленную, колокола сбросили, а здание переоборудовали в клуб с последующим сносом, к большому сожалению. Население выступило против закрытия моленной, взявшись за руки, не подпускали коммунистов и милицию к моленной. Но все же власть взяла верх, похватала несколько рьяных людей и в том числе женщину – Сухоцкую Вассу с маленьким ребенком, затолкали в воронок и увезли в райцентр. Также и иконы забрали. Арестованных людей оштрафовали и не выпускали до тех пор, пока односельчане не выкупили их. Престольную икону Спасителя (размером где-то 1,5 м на 1м) две женщины на телеге успели вывезти в д. Турковская Слобода, где до сих пор она и находится. Воры пробовали ее украсть, но икона большая, не тут было. Удивительно, что все моленные вокруг порушили, а вот в Турковской Слободе уцелела.
Потом люди молились, как все – в домах, однако власть в лице местного милиционера постоянно терроризировала духовного наставника, чтобы он не проводил службы. Но верующие и мой дедушка не испугались и продолжали молиться. В настоящее время деревни пришли в упадок, дети все уехали в города, старики умерли. Скоро не узнаешь и места, где были деревни, все старые дома закопали и осталось по два дома. Вот такова история староверов, когда-то переселившихся в Белоруссию…
Р.В. Иванникова
И.А. Мельников «Мы должны себя судить, а не людей…»: памяти инокини Екатерины (Лангель) и старца Ефрема (Михайлова)
«Мы должны себя судить, а не людей…»:
памяти инокини Екатерины (Лангель) и старца Ефрема (Михайлова)[1]
Некогда проповедь Христа прозвучала приговором привычному рабовладельческому миру, основанному на господстве и подчинении, гордыне богатых и знатных и уничижении бедных и рабов. Воплотившийся Бог сказал: «кто хочет между вас быть большим, да будет вам слугой» (Мф. 20, 26). В апостольские времена христиане жили единодушно. Мы знаем примеры, когда рабы и их хозяева объединялись одной верой и вместе претерпевали муки и лишения, становясь гражданами Небесного Иеросалима. Во Христе нет ни эллина, ни иудея, ни раба, ни свободного (Кол. 3, 11) – звучала проповедь Христова ученика Павла. Со временем слова этой проповеди в сердцах многих христиан потускнели, были завалены пылью и тленом мирских пристрастий. Лишь избранные, скрываясь в пустынях и лесах, бросали вызов князю мира сего, уловлявшему людей богатством, мирскими чинами и званиями. Однако таких людей было меньшинство, поэтому они и стали святыми, своего рода одинокими огнями, светящими нам во тьме, в которую человечество повергло себя, сойдя с пути христианства. Со временем это привело к отступлению от веры и конечному падению всех церквей и иерархий.
Во время церковного раскола XVII века большинство богатых и сильных, включая высший епископат, не посмели выступить против отступничества и гонений, воздвигнутых на христиан. Однако во время обострения духовной брани, как и на всякой войне, с новой силой проступают не только худшие, но и лучшие черты человека. Мы знаем примеры стойкости боярынь Феодосии Морозовой и Евдокии Урусовой, епископа Павла Коломенского, которые не побоялись лишиться имений, сана, званий и чинов за учение Христа. Со временем гонения на христиан изменились и стали более легкими. Но и все обстоятельства жизни стали мягче, люди – слабее. Однако неизменной для наиболее достойных из них осталась любовь к христианству и своей бессмертной душе. Я хочу рассказать историю инокини Екатерины (в миру – Елизаветы Лангель), которая, будучи дворянкой, немкой и происходя из лютеран, избрала древлеправославие, стала инокиней и духовной дочерью крепостного, до конца жизни перенося преследования за веру от новолюбцев.
Елизавета Лангель родилась в 1791 году в Санкт-Петербурге. Ее мать, коллежская советница Екатерина Дешель, принадлежала к лютеранскому вероисповеданию, но в сознательном возрасте крестилась в старую веру и приняла федосеевское согласие. Над дочерью она первоначально совершила новообрядческое крещение, но когда Елизавете исполнилось семь лет, крестила ее в христианстве федосеевского согласия. В 1807 году Елизавету выдали замуж за надворного советника Федора Лангеля, причем обряд бракосочетания совершили в придворной церкви Спаса Конюшенного ведомства на Мойке. Для этого ее убедили наружно принять новую веру. Прожив в браке семь лет, Елизавета не пожелала дольше скрывать свои убеждения. Она рассталась с мужем и уехала в Норскую Покровскую федосеевскую пустынь в Стародубье. Там в 1826 году Лангель приняла иноческий постриг с именем Екатерины, а в начале 1840-х годов инокиня переехала в город Крестцы Новгородской губернии.
В уездном городке Лангель привлекла внимание духовенства благодаря своему иноческому одеянию. Тут же решено было отправить к ней для «увещания» (принудительной проповеди никонианства) попа крестецкой церкви Нередицкого. Эта процедура возмутила инокиню Екатерину. В отличие от почти бесправного крестьянства, она, как дворянка, имела возможность в письменной форме напрямую обращаться к полицейским чиновникам на равных. В письме уездному исправнику инокиня рассказала, как поп обзывал в ее присутствии Спасителя «равноухим». Этот аргумент Нередицкий позаимствовал из трудов никонианского церковного учителя, причисленного этой церковью к лику святых – Димитрия Ростовского (Туптало). Он в своем памфлете против христиан «Розыск о раскольнической брынской вере» утверждал, что имя Исус – это не настоящее имя Спасителя, а позорное прозвище, означающее «равноухий».
Инокиня Екатерина вступилась за имя Спасителя. После этого к ней прислали другого попа, но и он не смог обратить ее в свою веру. Когда священник Иван Смирнов стал лукаво говорить ей, что особенно заботится об ее «обращении» потому, что она «отторглась» от официального православия в сознательном возрасте, «между тем, как другие никогда не принадлежали к церкви и с малолетства воспитывались в расколе», инокиня Екатерина ответила, «что в младенческих летах тоже первоначально была она не православного, а лютеранского исповедания, и, хоть впоследствии была миропомазана, но в таких летах, когда еще не понимала важности этого». Таким образом, инокиня Екатерина подчеркивала сознательность своего выбора веры и готова была отстаивать его перед Санкт-Петербургским митрополитом.
В письме, написанном на имя Смирнова, она демонстрирует подлинное христианское смирение. Говоря, что «нужно себя судить, а не людей», она продолжает: «Надо положить <упование> на власть Царя Небесного, да устроит, как душе моей на пользу. Ибо Он управляет судьбою человеческою, и влас главы нашея не гинет без Его Святой воли!» Человек не имеет права принуждать другого к чужой вере, ведь таким образом он присваивает себе божественное право: «<…> скажите мне, кто может Его защищать? Ниже́ сам царь, мечтающий быть Его приемником. <…> поверьте, тот Его обижает, кто Его защищает. Неужели не силен Бог со мною сделать то, еже хощет?» В завершительной части письма инокиня Екатерина подтверждает свою решимость пойти на поселение «или заключенной быть в острог до конца моей жизни», а также просит священника не утруждать ее более своим посещением, предъявив начальству данное письмо как знак ее непреклонности к любым увещаниям в будущем.
Вероятно, в связи с ухудшением состояния здоровья, не дожидаясь окончания судебных разбирательств, в 1846 году инокиня Екатерина (Лангель) покинула Крестцы и уехала в Петербург. Однако судебное разбирательство, начавшееся в 1842 году, продолжалось и в дальнейшем. Крестецкий уездный суд в 1846 году постановил сослать инокиню Екатерину на Кавказ, вменив ей в вину «незаконное» (по мнению чиновников) пострижение и «оскорбление» священника. Дело дошло до высшего начальства. Министр внутренних дел Л. А. Перовский предложил смягчить наказание, заключив инокиню Екатерину (Лангель) в один из монастырей государственной церкви. Для этой цели даже подобрали Горицкий женский монастырь Новгородской епархии. Дело оставалось за малым – необходимо было разыскать строптивую немку. Лишь в октябре 1849 года Санкт-Петербургская управа благочиния отрапортовала, что коллежская секретарша Елизавета Петрова Лангель скончалась еще в июне 1846 года, вероятно, почти сразу после приезда из Крестец, в связи с мучившей ее в то время болезнью. Еще несколько месяцев неповоротливая николаевская государственная машина выясняла личность умершей – и после смерти лукавый не хотел отпускать инокиню Екатерину. Окончательно дело было завершено в январе 1850 года, и, за смертью обвиняемой, оставлено «без последствий».
Приезд инокини Екатерины (Лангель) в Крестцы не был случаен. В соседней Локоцкой волости проживал инок Ефрем (в миру – Ефим Михайлов), которого она называла единственным человеком, от которого она может принять благословение, своим «духовным отцом». Жизнь этого человека заслуживает отдельного повествования.
Ефим Михайлов родился в 1787 году в д. Жабенцы Крестецкого уезда и был крепостным князей Голицыных. В 1821 году, взяв паспорт на год, он отправился в Петербург и, сойдясь с тамошними староверами, уехал в Норскую федосеевскую обитель Черниговского уезда. Застигнутый там опасной болезнью, Ефим принял иноческий постриг с именем Ефрем. Поправившись, он провел в обители десять лет, пока его не нашел отец, которому стало в тяжесть «по старости его лет оплачивать госпожи оброки». Под влиянием просьб родителя, Ефрем вернулся в родные места. Следуя наставлению духовного отца, старца московской Преображенской федосеевской обители Филарета, он выстроил небольшую келью в саду родственника, где изредка исправлял требы односельчан.
Вероятно, инок Ефрем (Михайлов) познакомился с надворной советницей Елизаветой Лангель либо в Петербурге, либо уже в Стародубье. Вернувшись в родную деревню, он несколько раз подвергался суду за проповедь христианства в 1832, 1852 и 1857 годах. Благодаря первому следствию мы и знаем биографию старца. Всякий раз инок отделывался лишь предупреждениями и запретом носить иноческое облачение, причем даже этими ограничениями он демонстративно пренебрегал. Чиновники отмечали, что, несмотря на ненависть попов, старец Ефрем пользовался глубоким уважением помещиков Аглаиды Павловны и Павла Васильевича Голицыных.
В 1849 году они дали отцу Ефрему вольную. Старец приписался в государственные крестьяне деревни Лякова, где с дозволения Павла Васильевича Голицына имел «собственный домик и при оном садик», а также присматривал за пчелами самого князя. Голицыны продолжали покровительствовать старцу и после, несмотря на строгие «внушения» петербургского начальства.
История подвижников (не побоюсь этого слова) инокини Екатерины (Лангель) и инока Ефрема (Михайлова) учит многому. Некогда жестокий мир крепостных порядков создал непроходимую пропасть между «благородным» дворянским сословием и «подлыми» людьми – мужиками и мещанами. В ограде истинной веры эти различия пропадали. Духовный авторитет мог быть вовсе не у того, кто знатнее по происхождению. Инокиня Екатерина (Лангель) сознательно ступила на этот путь и прошла его с честью, достойной христианки. По этой причине память о ней и ее духовном отце поучительна для нас, современных людей, стремящихся жить по заповедям Христа.
Илья Мельников
[1] При написании заметки использованы документы Российского государственного архива древних актов (включая собственноручные письма инокини Екатерины (Лангель)) и Российского государственного исторического архива.
Г. Окороков «Московские староверы: чем живут те, кто не принял церковную реформу»
Руководитель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума Максим Пашинин с книгами, содержащими дореформенные богослужебные тексты, в лавке поморской общины староверов / Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Этой осенью московская община староверов, располагающаяся в Преображенском монастыре, который находится на территории одноименного района столицы, отмечает 250-летие своего существования. Специальный корреспондент «Вечерней Москвы» встретился с членами общины и их наставниками и узнал, во что они верят, как молятся и почему до сих пор чувствуют последствия Великого раскола XVII века.
Столичный Преображенский рынок трудно назвать бойким местом. Он хоть и много старше грандиозных барахолок, вроде безвременно почившего «Черкизона», но ему хватило мудрости не превратиться в мерзкую дыру, где исчезают несчетные миллиарды. Здесь все как-то по-домашнему, спокойно, без пафоса модных фуд-кортов. Пахнет рыбой, восточными пряностями, чем-то копченым. Напротив главного входа на рынок небольшая дверь в кирпичной стене. За ней — община московских староверов-беспоповцев поморского согласия с историей в четверть тысячелетия.
Зашедших сюда встретят степенные мужчины с окладистыми, почти ветхозаветными бородами. Двести пятьдесят лет поморы жили среди политических бурь, преследуемые государством, — сначала монархическим, а потом социалистическим. При этом они сохранили не только заветы предков, но и внешнее с ними сходство. Руководителей общины легко представить в интерьерах эпохи Ивана Грозного или Бориса Годунова. События многовековой давности здесь помнят и говорят о них так, будто они случились вчера.
Живущие в миру, но не разрешающие его суете взять верх над заветами предков и Святых Отцов, староверы невольно породили вокруг себя множество мифов.
Руководитель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума Максим Пашинин с книгами, содержащими дореформенные богослужебные тексты, в лавке поморской общины староверов / Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Мы христиане
Нет. Они не бегут от мира. Интернетом пользуются точно так же, как и большинство людей вокруг. Признают Троицу и Христа, не оспаривают догматы православного учения. Не являются сектантами. В большинстве своем это хорошо образованные, эрудированные люди.
Только бородатые. Хотя сегодня многие члены общин бреются.
— Сегодня мы живем и молимся совершенно свободно. Советская власть одинаково враждебно относилась ко всем религиям, не делая исключения для староверов, хотя до сих пор приходится слышать мифы, что староверы помогали делать революцию, давали большевикам деньги. Это неправда. Только кто же готов слушать доводы и аргументы? — спокойно объясняет Максим Пашинин, председатель Культурно-паломнического центра имени протопопа Аввакума, член общины староверовпоморов.
Его род проиcходит из староверов. История семьи типична для XX века: революция, раскулачивание, гонения. Но вот приходит момент, и человек вспоминает свои корни, словно пытается вернуться к себе.
— Сам я родом из Риги, где обосновалась одна из самых больших общин староверов за пределами России. В моем детстве, помню, во время еды все пользовались своей посудой. Это не объясняли какими-то религиозными ограничениями, но я с удивлением узнал, что у других людей не так. Потом у меня появился интерес к вере предков и я пришел к поморам, — рассказал Максим Пашинин.
Почему же беспоповцы? — Исторически сложилось так, что после гибели митрополита Каширского и Коломенского Павла, который был замучен по приказу патриарха Никона, некому стало ставить священство. По церковным уставам и апостольским правилам рукополагать священников может только епископ, а епископата, не оскверненного никонианством, не осталось. Мы не отвергаем священство, у нас его просто нет, — разъясняет еще один член общины Александр Подстригич.
По его словам, таинства исполняют члены общины, которые были благословлены от старцев Выговского старообрядческого монастыря.
Но священниками те, кто венчает и причащает беспоповцев, не являются. Это просто наиболее уважаемые члены общины.
Сегодня староверы молятся свободно. Только рана от раскола, произошедшего более трехсот лет назад, до сих пор дает о себе знать. Ноет.
Незаживающая рана
— Патриарх Кирилл и другие представители Московского патриархата не раз говорили, что относятся к староверам хорошо. Это звучало в официальной обстановке. И наши отношения сегодня действительно нормализовались. Но…, — и на этом «но» Александр Подстригич вздыхает.
— До сих пор на бытовом уровне нас задирают, — говорит он. — Считают нехристианами или ненастоящими христианами. Да мы привыкли и давно уже не обращаем внимания. Никакой мстительности у нас нет. За что нам оправдываться? Мы держимся тех же канонов, что и Сергий Радонежский, святые Савватий и Зосима Соловецкие и многие другие святые, которых сегодня почитают в новообрядческой церкви. Почему же мы не христиане? Собор 1971 года отменил клятвы на старый обряд, так почему же нас не считают христианами? Или взять единоверие, — продолжает Александр Подстригич, — что это такое? Это когда в общину присылается священник из Московского патриархата, а служит по старым книгам. Это такой троянский конь. Второе-третье поколение таких прихожан начинают молиться уже поновому. Нам единоверие не нужно и неинтересно. Но раз оно существует и Московский патриархат его не осуждает и никогда не осуждал, а такая практика идет еще с XVIII века, то почему же мы тогда нехристиане? Если признается наш обряд, а мы сами нет? Это странная и обидная ситуация.
Впрочем, по словам самих староверов, их духовные отцы давно определили, что такое шатание и расколы неизбежны, поскольку в мире сегодня невидимо воцарился антихрист.
— Сейчас по поводу, а еще больше без такового цитируют слова старца Филофея о третьем Риме. Напомню, что в своем послании к государю Василию III Ивановичу — деду Ивана Грозного, он написал, что «два убо Рима падоша, а третий стоит, а четвертому не бытии». Сейчас эту фразу очень часто трактуют в смысле геополитическом, что Москва — центр православного мира, по значению своему сопоставима с Римом и Константинополем, который как раз и есть второй Рим. В нашей традиции мы всегда истолковывали эти слова не как политическую программу. По мнению наших старцев, третий Рим тоже рухнул. Это как раз и произошло, когда случился раскол после Никоновых реформ в XVII веке и христианское православное государство быть христианским перестало. Так-то.
Мы крестимся не обливанием, а погружаясь в воду полностью, троекратно, как и указано в апостольских правилах. Вот один из соратников Петра I, епископ Фелофан Прокопович, прямо указывал, что истинное крещение — обливательное. Это противоречит апостольским правилам, — говорит Александр Подстригич.
Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Тут мелочей не бывает
Многие расхождения, которые со стороны кажутся мелочами, не разрешены до сих пор. Но мелочи это только на первый взгляд.
— Мы не разделяем веру и обряд. Потому что тогда путаница получается, если я верую так, а молюсь иначе. Мы, как и наши предки, как и христиане, которые жили до раскола, уверены — во время молитвы нет места партесному пению, поскольку оно отвлекает от самой сути молитвы, мешает сосредоточиться. Потому и в моленных мы не ходим, не сидим, но молимся стоя. Обряд должен быть в гармонии с содержанием, — уверен Александр Подстригич.
На тех же позициях стояли несколько поколений староверов. Сегодня, когда гонений больше нет, они не готовы с них сходить, хотя ко многим вещам отношение сменилось.
— Бороды теперь многие бреют, — говорит духовный наставник общины Александр Жиганков, — и вообще, в повседневной жизни никакого не имеют отличия от мирских людей. Мы так называем тех, кто вне пределов общины.
Хотя даже и бритье это не страшно. Главное, что христианского образа жизни очень тяжело придерживаться сегодня. И не все его придерживаются.
Бороды староверы не бреют потому, что Стоглавый собор 1551 года, прошедший при Иване Грозном, определил, что это душепагубная привычка.
Еще староверы не пользуются общей с мирскими людьми посудой. Не иметь общности в молитве и еде — принцип, которого они тоже строго придерживаются.
— Нас раньше, еще в царское время, называли раскольниками, будто это мы что-то раскололи, откололись, а не Никон и никониане. Мы так и остались верны заветам Святых Отцов и наших предков. И молимся сегодня так, как и они, — говорит Александр Подстригич.
Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Сохраняя наследие
Кроме специалистов, сегодня, к сожалению, вообще мало кто знает, что это за люди. А их вклад в историю России и конкретно Москвы очень заметен. Сегодня община находится на территории Преображенского монастыря, который до революции был крупнейшим духовным центром беспоповцев в России.
— Сегодня Преображенский монастырь — единственный в России, на территории которого находится рынок, — вздыхает Максим Пашинин. Он сам проводит экскурсию по монастырской территории.
— Вот эти башни, стены, к которым все привыкли, — остатки монастырских строений. Увы, они находятся в плачевном состоянии. Одну из башен недалеко от входа на рынок еще в середине 90-х приватизировал авторитетный бизнесмен, который имел свой интерес на рынке, а в башне открыл антикварную лавку. А вообще, тут во время передела собственности двух директоров убили, — продолжает он свой рассказ.
Сегодня о тех временах ничего не напоминает. Стены монастыря видели и не такое.
Теперь монастырь поделен на женскую и мужскую половины. Это деление условное, скорее, чтобы лучше ориентироваться. Но на каждой половине сегодня молятся, на той, что называется женской, делают это по монастырскому уставу.
— Силами общины мы постепенно восстанавливаем монастырь, проводим реставрационные работы. Это все стоит денег, и мы не можем сразу направить на восстановление крупные суммы, поскольку их у нас просто нет, — говорит Максим Пашинин.
Рядом с монастырем находится бывшая старообрядческая больница, которая была построена еще до Первой мировой войны на средства староверов архитектором Николаем Львовичем Кекушевым. Это была его последняя в жизни законченная работа. Еще недавно здание было туберкулезным диспансером, а сегодня пустует. Притом что оно сохранило исторический вид и, соответственно, ценность. Даже перила на крыльце остались оригинальными, в стилистике русского модерна.
— Бывшая больница сегодня в собственности государства, а нашей общине передана на правах безвозмездного пользования. Это во многом отпугивает потенциальных жертвователей. «Как же так, — говорят они, — вот мы поможем, а потом государство вдруг решит и заберет все обратно!». Вот эти чисто бюрократические проблемы приходится сегодня преодолевать. Еще один пример — вдоль одной из стен стояли подсобные клетушки, которые частично сгорели.
— Мы бы восстановили их сами, своими силами, но по закону должны согласовать с архитектурным надзором, должен быть проект и все, что предусмотрено. А средств на это сейчас нет, — говорит Максим Пашинин.
Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Единство и надежда
В разговоре со староверами не раз вставала тема, что раскол стал причиной отрыва властной элиты от народа, что и привело к революции 1917 года.
—Я следом за Солженицыным могу сказать, что без раскола семнадцатого века не было бы революции семнадцатого года, — говорит Максим Пашинин.
В чем же, по мнению староверов, должна быть основа, которая не дает рухнуть человеку и государству? Ответ очень простой. Видно, что сформулирован он давно и определенно.
— Наша вера — это ощущение свободы. Вот это и есть тот стержень, та основа, которая помогла нашим предкам пережить Смуту 1605–1612 годов. Внутреннее ощущение, что тебя никто не может ни к чему принудить.
Вспомните историю замученного Иваном Грозным митрополита Московского Филиппа или протопопа Аввакума. Ему же предлагали: да просто помолись со всеми, по-новому, а сам оставайся в своей вере. И еще посулили много всего. А он отказался, твердо сказал «нет». Так учит нас Христос и Святые Отцы. В этом мы понимаем свободу человека. Ее дает вера, которой мы держимся эти несколько сотен лет, — подводит итог духовный наставник Александр Жиганков.
Накануне 250-летнего юбилея существования общины староверы сохраняют свое духовное единство и надеются на Господа.
РЕПЛИКА
Услышать друг друга
Елена Агеева, научный сотрудник исторического музея МГУ:
— Старообрядцы, прежде всего, имеют какое-то особое отношение к истории. Они очень ценят древность, это для них святыня до сих пор. У них очень красивая, строгая, продолжительная служба. Ты попадаешь, заходя в храм, совершенно в другой мир. Их дух более возвышенный, торжественный. Даже в какой-то степени, я не хочу тут никого обидеть, более духовный, потому что более непосредственное чувство. В православных храмах и православной среде много новизны, много некоторой торопливости. Жизнь, может быть, подвижнее, быстрее. У старообрядца она более чинная, более строгая и созвучная древним временам. Я много ездила в экспедиции, бывала в очень отдаленных районах, в самых разных согласиях старообрядцев. Меня всегда поражало, что старообрядцы очень строго соблюдают свою идентичность, несмотря ни на что. Для них события XVII столетия — это как события, которые происходили недавно. Они рассказывали об этом с таким чувством, с таким непосредственным переживанием, что меня это всегда восхищало и очень подкупало.
Нам надо как-то прислушиваться друг к другу. Сегодня, к сожалению, бытует традиция ущемления старообрядцев. О них ходит очень много отрицательных мифов, легенд, совершенно не соответствующих истине.
Нужно прислушиваться друг к другу, интересоваться друг другом. Сейчас много выходит очень хорошей, нужной и важной литературы, но я хотела бы отметить издание «Православной энциклопедии», которая выходит по благословению Русской православной церкви.
ФАКТЫ
— На нательном кресте у староверов нет изображения Христа, как нет его и на памятных крестах. Крест в соответствии с их представлениями символизирует собственный крест человека, способность к подвигу за веру. А изображение Господа — это икона.
— Духовные наставники староверов не благословляют сегодня фото- и видеосъемку в моленных. Хотя человек другой конфессии может прийти на службу, предварительно спросив разрешение.
— Среди староверов было много богатейших купцов. Это не в последнюю очередь связано с тем, что плохая работа, плохое выполнение своих обязанностей воспринималось как грех.
— Староверы не приветствуют иконы на бумаге и любом другом материале, который легко повреждается. Большое распространение у них получили литые иконы.
— Один из символов старообрядчества — лестовка. Особые четки, которые используются в богослужебной практике.
ИСТОРИЯ
Преображенская община образовалась в 1771 году во время эпидемии чумы в столице. Именно тогда старообрядцам-беспоповцам были отданы земли за Камер-Коллежским валом у Преображенской заставы для организации карантина для больных старообрядцев и старообрядческого кладбища. Одним из известнейших основателей и строителей старообрядческой общины возле Преображенского кладбища является купец Илья Ковылин, который владел кирпичными заводами. Он принадлежал одной из крупнейших конфессий беспоповства и был федосеевцем. Преображенская община стала центром этой конфессии. В 1854 году община была закрыта и передана единоверцам, то есть старообрядцам, признающим власть Московского патриархата. Правда, позднее сюда вернулись беспоповцы, а к концу ХХ века в перипетиях советской эпохи Преображенская община стала центром сразу трех главных беспоповских конфессий: поморской, федосеевской и филипповской.
